эдоровяк Дик перегнулся через стойку и усадил его обратно.
- Ты уже впутался, старый философ, выше крыши.
- Ага, впутался, а сейчаш выпутываюшь. - Он снова сделал попытку
подняться.
- Нет уж, посиди, пока мы все не обсудим, - сказал Дик, положив Перси
руку на плечо и заставляя его сесть.
- Не надо меня силком удерживать я же тебе друг, разве не так?
Говорю тебе... мне тебя жаль... чертовски жаль... я жнаю, что ты
этого не хотел. Ты же ее все еще любил, раз ты хотел поцеловать ее на
ночь?...
- Да мы с ней не так уж плохо жили. Можно сказать, душа в душу.
- Значит, это был несчастный шлучай... тебе нужно было пойти в
полицию... объяснить там вше... но ты не пошел... подумал, что получил
наконец свободу. А потом ты не знал, что делать, тебе даже захотелось,
чтобы эта твоя соседка, старая трещотка, пошла и сообщила в полицию... но
она не пошла. - В голове у Перси полностью прояснилось. Вот если бы еще
комната перестала раскачиваться вверх-вниз.
- Но она не пошла, - подсказал Дик.
- Поэтому, когда появился я, ты ухватилшя... за возможность вовлечь
меня.
Дик был поражен.
- И ты до всего этого сам додумался?
- Да. Шам, - гордо сказал Перси.
Дик покачал головой - медленно, потому что виски начало действовать и
на него.
- Должно быть, ты спятил. Я просто пытался отвлечь подозрения. Теперь
еще ты навязался на мою голову.
- Ну, тогда я пошел, не беспокойся. Я тебе скажу, что я буду делать,
я думаю, тебе нужна помощь, так вот, я тебе помогу...
- Ни в жизнь! - Дик наполнил стаканы и поднял тост. - За Маргарет.
- У которой на все был совет. Сейчас скажу, что я собираюсь делать. Я
ничего не собираюсь делать, это годится, Дик?
- Это отлично, Перси, лучше быть не может.
Перси с трудом поднялся на ноги, и снова Дик заставил его сесть.
- Тебе еще рано, старый солдат. Мне нужны гарантии.
- Да зачем ты меня вше время усаживаешь? Какие еще гарантии?
- Что ты ничего не скажешь своей жене-болтушке.
- Бог с тобой, старина! Ей только скажи - тут же на всю округу
разнесет.
- Правильно, Перси. Поэтому мне и нужны гарантии.
Перси сильно задумался на минуту.
- Ну вот те крест, и чтоб мне сдохнуть?
Дик обдумал это, потом грустно покачал головой.
- Не пойдет.
- Как насчет честного шкаутшкого? - предложил Перси с надеждой.
- Прости, старый сержант... я сам был скаутом... Придется запереть
тебя в морозильнике.
- Никак нельзя, капитан, я не надел швитер. У меня только шарф с
собой.
- Единственное помещение в доме, которое не пропускает звуки, -
объяснил Дик.
- Я - ик - улавливаю ход твоих мыслей, старый тюремщик, но тут есть
загвоздка. Паули станет меня искать. Я, кажется, придумал! Лучше запри в
морозильник ее.
- Тогда она не разболтает, - сказал Дик с сомнением.
- Тогда и я не разболтаю, полковник... чтоб мне лопнуть, если не
удержусь.
- Перси, да ты просто Эйнштейн, старина, ты гений! А как нам ее сюда
заполучить?
- Очень прошто... Пожвони ей... Скажи, чтоб оделашь потеплей... и
принесла с собой корзину... Шкажи, что ты дашь ей оленины... Потом запри
ее.
- Пятерка, профессор. Как ей позвонить?
- Позвонить - и заманить... - Он хихикнул. Потом крепко задумался. -
Я не знаю номер. Понимаешь, я никогда ей не звонил... Я всегда там...
зачем же мне было ей звонить...
Когда они попытались разыскать номер Паули в справочнике, мелкий
шрифт так и запрыгал у них перед глазами, что это оказалось непосильной
задачей.
- Я сам за ней схожу, - сказал Перси. - Тут недалеко.
- Давай поскорее, - попросил Дик, - мне завтра рано выходить.
- Собираешься убить еще одного старого оленя?
- Брось, ничего такого. Просто пойду далеко в буш на несколько дней.
Нужно кое-что для себя прояснить. Сходи приведи Паули.
- Три минуты, - сказал Перси, но, поторопясь выбраться, открыл не ту
дверь.
- Это шкаф, - сказал Дик.
- Там целая куча Маргарет, - сказал Перси.
- Осталось от тех дней, когда она держала "бутик". Магазин одежды,
чтоб ты понял.
- Знаю... Вон у того манекена нога отломана.
Каким-то образом ему удалось добраться до дому. Он свалился прямо на
крыльце, даже не почувствовав боли. Из дома выбежала Паули и помогла ему
войти.
- Где же ты был? Не знаю, что только подумают Аткинсоны! Благодарение
Богу, что они не увидели тебя в таком виде - ты напился!
- Только одну рюмощку... две... Шлушай, Паули... очень важно...
одевайшя потеплее... потеплее... большую корзину... иди тебя запрут в
морозильник.
- Да о чем ты, ради всего святого?
- Оденься, - сказал Перси, - запрут у Дика в морозильнике... Ох, как
мне плохо...
В глазах у него потемнело, огромная волна подхватила дои и понесла в
никуда...
Наутро, когда Перси проснулся, он первым делом протянул руку и ощупал
кровать рядом с собой. Паули не было. Перед ним встало ужасное видение:
Паули, запертая в морозильнике у Дика. Он вскочил и бросился к телефону.
Он уже набрал первые две цифры, когда вдруг услышал шум в кухне. Паули
готовила завтрак.
- Слава Богу, ты здесь!
- А где еще, по-твоему, я могу быть?
- В морозильнике.
- А ну-ка давай, прыгай обратно в кровать, а я принесу тебе чайку и
аспирина, и когда тебе станет лучше, ты мне все расскажешь.
- Ох, бедная моя голова, - сказал он, безропотно подчиняясь Паули. Он
довольно долго размышлял над тем, что из этого вчерашнего можно рассказать
Паули, а что следует выпустить, и в конце концов, после завтрака рассказал
ей все. По-крайней мере столько, сколько смог припомнить.
Паули нашла историю очень забавной. Она, конечно, не поверила, что
Перси действительно видел человеческую ногу в морозильнике.
- Ну и денек у тебя выдался, бедняжка ты мой! Что же ты собираешься
сейчас делать?
- Ничего, - ответила Перси, у которого так болела голова, что ему
было не до смеха.
- Возможно, ты прав, - сказала Паули. - Ты выпил столько виски, что
тебе, наверное, всякое намерещилось.
- Нет, тут все очень запутано. Единственное, о чем я сейчас жалею, -
это о том, что обратил на тот запах внимание. Ты знаешь, я все еще как
будто его чувствую.
Паули принюхалась.
- И я тоже чувствую, идет вроде снаружи.
Она пошла к двери посмотреть - и вернулась с большой картонной
коробкой в руках. От коробки и шло характерное зловоние; сбоку липкой
лентой была приклеена записка.
"Дорогой Перси, - говорилось в ней, - я ухожу в буш на несколько
дней. В коробке обещанная оленина. Она как раз хорошо созрела, так что
можешь ее больше не вывешивать на воздух. Прости, что я подшутил над тобой
и так сильно тебя напоил. Ты славный малый. Дик.
Р.S. Зайду навестить тебя, если вернусь."
- Он имеет в виду, когда вернется, - поправила Паули.
- Конечно, - ответил Перси.
Перси открыл коробку. Внутри была оленья нога - "хорошо созревшая", а
рядом с ней лежала пластмассовая ступня. На ступне было нацарапано "На
память от Мэг".
Паули опять увидела здесь только повод для смеха.
- Ну и типчик! Жутковатое у него чувство юмора! А ты-то у меня
простофиля - здорово он тебя провел! Он наверняка все подстроил заранее,
чтобы подшутить над миссис Кря-кря-или как там ее - а вместо нее пришел
ты, вот тебе и досталось.
Но Перси не видел во всем этом ничего смешного.
- Я, конечно, простофиля, согласен. Ну ничего, по крайней мере, у нас
сегодня на обед будет жареная оленина. Приятно для разнообразия.
- Фу, - сказала его супруга, - никакой оленины. Пойди закопай ее в
саду.
Перси выкопал глубокую яму на старой клубничной грядке, он посчитал,
что это самое подходящее место - и бросил в нее оленину.
- В землю, зловонная плоть. Из праха во прах... Бедняга Дик. Копаешь
где-то в лесу могилу для старой своей подруги? А кто похоронит тебя?
Богиня леса приберет твою душу и накроет тело листвой. Такое крепкое, хоть
и старое тело. Такая глупая растрата... В землю и ты, бедная ножка. Такая
изящная розовая Ножка. Совсем не похожая на ту старческую, синеватую, с
распухшим большим пальцем, которая навсегда отпечаталась в моей памяти. Но
я не расскажу Паули. Никогда в жизни. - Он поднял в салюте два пальца. -
Чештное шкаутшкое.
