- Я еще побуду немного здесь. Насколько я понимаю, миссис
Бегшоу живет при клубе?
- Да, в одном из коттеджей. - Он махнул рукой в сторону
деревьев позади площадки.
- Вы спрашивали ее что-либо о Мартеле?
- Нет.
- Но вы знакомы с миссис Бегшоу?
- Не настолько близко. Я знаю всех в Монтевисте, - добавил он
нехотя. - И они знают меня, я полагаю.
Я прошел через эвкалиптовые заросли и через ворота в заборе,
ограждающем примыкающую к территории бассейна лужайку. Дюжина серых
кирпичных коттеджей, отделенных от своих соседей живой изгородью из
цветущего кустарника, раскинулись на лужайке. Маленький мексиканец
в форме цвета хаки занимался в зарослях поливом.
- Буэнос диас!
- Хороший день, - ответил он, сверкая зубами, и направил струю
из своего шланга прямо в небо, как фонтан. - Вам кто-то нужен?
- Миссис Бегшоу.
- Вот ее коттедж. - Его крыша была едва видна из-за яркой шапки
бугенвилей. - Она вернулась всего лишь две минуты назад.
Миссис Бегшоу была одной из участниц карточной игры у бассейна,
той самой, что заказала кофе. На вид ей было лет семьдесят.
- Это вас я видела только что разговаривающим со Стэнли? -
спросила она меня у двери.
- Да, меня.
- А затем с Мартелем?
- Да.
- А теперь вы пришли ко мне. Любопытная последовательность. -
Она тряхнула своими белыми завитками. - Я не знаю, чувствовать себя
польщенной или озабоченной.
- Ни то, ни другое, миссис Бегшоу. Меня зовут Арчер, и я
детектив, как вы, возможно, уже догадались.
Она впустила меня в гостиную, заставленную мебелью. Восточный
ковер на полу был пушист и хорош, что страшно было наступать на
него.
Она заметила мое замешательство.
- Ковер не совсем здесь на месте, но мне не хотелось оставлять
его. - Не меняя тона она сказала: - Садитесь. Я полагаю, вы
занимаетесь тем, чем в виде спорта занимаются все местные жители, -
лезете в дела Фрэнсиса Мартеля.
- Это моя профессия, а не спорт.
- Кто послал вас сюда? - резким тоном спросила она.
- Местное семейство.
- Мариэтта Фэблон?
- Да, она интересуется результатами моих изысканий.
- "Изыскания" - слишком мягкое слово для того, чем вы
занимаетесь, мистер Арчер. Вы стараетесь выжить Мартеля из города.
Это ваша цель?
- Нет.
- Удивительно. Он уезжает, вы знаете. Он сказал мне об этом
пятнадцать минут назад.
- А Джинни Фэблон едет с ним?
Она опустила глаза.
- О мисс Фэблон мы не говорили. Во всяком случае, она молодая
женщина двадцати четырех лет - в ее возрасте я была уже пять лет
замужем, - и она вполне способна сама отвечать за свои поступки и
сделать свой выбор. - Ее голос, на како-то момент дрогнувший, вновь
обрел твердость. - Более способна, чем большинство молодых женщин.
- Так что, вы думаете, она отправится с ним? - спросил я.
- Не знаю. Но это свободная страна, я полагаю.
- Это для людей, которые знают, что к чему и с кем они имеют
дело. Вы не можете сделать правильный выбор, не зная фактов.
Она тряхнула кудряшками. Ее лицо оставалось непроницаемым, как
маска.
- Я не хочу, чтобы мне читали лекцию об этом. Я привела
Фрэнсиса Мартеля в Монтевисту - вернее, в этот круг, и я полностью
убеждена, что сделала правильно. Мне он нравится. Это верно, я не
могу предоставить вам копию его генеалогического древа. Но я
уверена, что у него добротные корни. Это один из выдающихся молодых
французов среди моих знакомых.
- Значит, он француз?
- А у вас есть сомнения?
- До тех пор пока не установлены факты, сомнения всегда
остаются.
- А вы являетесь тем арбитром, который устанавливает факты?
- В ходе моих собственных расследований, естественно, я должен
этого придерживаться.
Произошла достаточно острая перепалка, и она начала
волноваться. Она пыталась скрыть свой гнев громким смехом в мой
адрес.
- Вы хотите склонить меня на свою сторону, не так ли?
- Может быть, и так. Но я сам никуда не склоняюсь.
- Это потому, что некуда склоняться. Просто мистер Мартель не
такой, как другие люди, и они считают, что есть что-то темное в его
прошлом. Беда моих соседей в одном: им нечем заняться и они живут
как змеи в гадюшнике, копаясь в грязном белье друг друга. Если
этого грязного белья не хватает, они сами его делают.
Похоже, она твердо не была уверена в том, что говорит, иначе не
говорила бы так много и так складно. Мартель был в некоторой
степени ее протеже. Когда мы оба помолчали, она спросила:
- Вы что-нибудь нашли против него?
- По сути дела, нет. Пока еще нет.
- Вы полагаете, что найдете?
- Не знаю. Вы познакомились с ним через квартирного брокера?
- О нет. У нас есть общие друзья.
- Здесь, в Монтевиста?
- В Вашингтоне, точнее, в Джорджтауне. Генерал Бегшоу и я жили
однажды в Джорджтауне.
- И вы там встретились с Мартелем?
- Я этого не говорила. Он знал одного нашего старого соседа. -
Она заколебалась, глядя на меня. - Я не думаю, что следует говорить
вам его имя.
- Если бы вы это сделали, это могло бы нам помочь.
- Нет, это очень благородные и честные люди, и я не хочу
беспокоить их такими вещами.
- Мартель использовал их для своей рекомендации? Они могли бы и
не одобрить этого. Они, может быть, и не знают его.
- Я уверена, что знают.
- Они дали ему рекомендательное письмо?
- Нет.
- Тогда все, чем вы располагаете, - это только его слова.
- Мне кажется, вернее, мне казалось, что этого достаточно. Он
говорил о них очень много, свободно и со знанием.
Но настороженность, с которой она продумывала каждое свое слово
и следила за моими словами, усиливалась, и ее уверенность в своем
суждении явно пошатнулась.
- Вы действительно думаете, что он в некотором роде мошенник?
- Я не пришел к заключению. Хочу, чтобы и вы этого не делали.
- И хотите вытянуть из меня имя? - произнесла она мрачно.
- Мне не нужно имя, если вы окажете мне помощь.
- А как я могу помочь?
- Свяжитесь с вашими джорджтаунскими друзьями и спросите, что
они знают о Мартеле.
Она подняла голову.
- Я могу это сделать.
- Сделайте, пожалуйста. Это единственная зацепка у меня.
- Сегодня же вечером я позвоню своим друзьям.
- Могу ли я позвонить вам позднее?
- Думаю, что да.
- Сожалею, если причинил вам неприятности.
- Вы не причинили. Это вопрос морали. Правильно сделала я или
нет? Конечно, если бы мы не думали о последствиях всего, что мы
делаем, мы бы кончили тем, что ничего бы не делали.
- Когда он уезжает?
- Немедленно, я думаю. Сегодня или завтра.
- Он не сказал почему?
- Нет, он очень скрытный человек. но я знаю почему. Для всех он
подозрителен. У него нет здесь друзей.
- Кроме Джинни.
- Он ее не упоминал.
- И он не сказал куда, направляется?
- Нет.
Глава 7
Питер встретил меня у ворот. Профессор Таппинджер был уже дома
и согласился принять нас.
Он жил в соседнем, примыкающем к порту районе, куда вела
доволько разбитая дорога, и единственным преимуществом этого места
было то, что отсюда открывался вид на океан. Солнце, тяжелое и
красное, висело сейчас над самым горизонтом. Его отражение было
похоже на разлившийся на воде огонь.
Дом Таппинджеров, зеленого цвета оштукатуренный коттедж, похож
был на каждый третий в ряду, если не считать его окраски. Цементная
дорожка, ведущая к крыльцу, была сооружена таким образом, чтобы
препятствовать любителям роликов и велосипедов всех видов. Девочка
шести или семи лет открыла дверь. У нее были огромные внимательные
глаза и пучок на головке.
- Папа сказал, чтобы вы прошли к нему в кабинет.
Она провела нас через затоптанную гостиную на кухню.
Склонившаяся над раковиной женщина с подчеркнуто безразличным видом
чистила картошку. Трехлетний малыш крутился у нее в ногах и фыркал
от смеха. Она не обращала на него никакого внимания, и на нас,
кстати, также. Она была мила на вид, не больше тридцати, с
моложавым "конским хвостиком" на голове и голубыми глазами, которые
с безразличием скользнули по мне.
- Он в кабинете, - произнесла она и локтем показала на дверь.
Мы вошли в помещение бывшего гаража, заставленного книжными
полками. Флюоресцирующая лампа свисала на цепи над столом,
заваленным раскрытыми книгами и газетами. Профессор сидел за столом
спиной к нам. Он не повернулся, когда Питер заговорил с ним.
Впечатление было такое, будто мы прервали важную работу его мыслей.
- Профессор Таппинджер? - произнес Питер.
- Я вас слышу. - В голосе чувствовалось раздражение. - Прошу
подождать ещу минутку, пожалуйста. Я пытаюсь закончить фразу.
Он почесал затылок тупым концом карандаша и что-то написал. Его
медно-красные волосы на висках сверкали сединой. Когда он встал, я
увидел, что это невысокий человек и по крайней мере на десять лет
старше своей симпатичной жены. Он, вероятно, тоже был когда-то
приятным парнем, с этим чувственным ртом и хорошими чертами лица.
Но он выглядел так, будто перенес недавно какую-то болезнь, и в его
глазах, за стеклами очков, застыла память о ней. Его рукопожатие
было довольно прохладным.
- Как поживаете, мистер Арчер? Как вы Питер? Простите, что
задержал вас. Я урываю бесценные минуты сосредоточенности у этой
постоянной беготни. С нагрузкой в двенадцать часов
преподавательской работы и необходимой для этого подготовки не так
легко выкроить время для писанины. Я завидую Флоберу, имевшему
возможность тратить целые дни на поиски нужного слова.
Таппинджер обладал профессиональной привычкой говорить не
останавливаясь.
Я прервал его:
- Над чем вы работаете?
- Над книгой, если у меня когда-нибудь хватит времени закончить
ее. Ее тема - влияние французской литературы на современную
американскую. В настоящий момент я изучаю запутанный вопрос о
Стефене Крейне. Но это для вас неинтересно. Питер говорит, что вы
детектив.
- Да. Я пытаюсь получить некоторую информацию о человеке,
носящем имя Фрэнсис Мартель. Вам не доводилось встречать его?
- Сомневаюсь, но имя его вызывает некоторый интерес. Это одна
из древнейших фамилий Франции.
- Полагают, что Мартель - француз. Он утверждает, что он
политический изгнанник.
- А сколько ему лет?
- Около тридцати. Это человек довольно среднего роста, стройный
и с быстрой походкой. Черные волосы, черные глаза и смуглая кожа. У
него французский акцент, который меняется от сильного до
малозаметного.
- И вы думаете, что он намеренно это делает?
- Не знаю. Если он и прибегает к этому, ему удалось одурачить
немало людей. Я пытаюсь выяснить, кто он и что из себя представляем.
- Истина - вещь всегда ускользающая, - произнес Таппинджер
нравоучительным тоном. - Что вы хотите от меня? Послушать, как он
говорит, и оценить аутентичность его речи?
Профессор казался наполовину шутливым, но я ответил ему со всей
серьезностью:
- Это не плохая идея, если ее хорошо проработать. Но Мартель
уже готовится покинуть город. Я подумал, если бы вы могли снабдить
меня несколькими вопросами, на которые мог бы ответить лишь
образованный француз...
- Вы хотите, чтобы я учинил ему экзамен? Не так ли?
- И чтобы вы дали ответы на эти вопросы.
- Полагаю, что могу сделать это. Когда вам это нужно? Завтра?
- Прямо сейчас.
- Это просто невозможно.
- Но он может уехать в любую минуту.
- Ничем не могу помочь. - Голос Таппинджера стал визгливым, как
у женщины. - Мне предстоит проверить сегодня сорок работ - эти
бюрократы из колледжа даже не выделяют мне студента, который бы мог
их читать. У меня нет времени для своих собственных детей...
- О'кей, оставим это. Не такая уж это блестящая затея, прежде
всего.
- Но мы должны что-то сделать, - вмешался Питер. - Я готов
заплатить за потраченное вами время, профессор.
- Мне не нужны ваши деньги. Все, чего я хочу, - это свободно
пользоваться своим временем. - Таппинджер чуть не плакал.
Его жена открыла дверь и заглянула в кабинет. Лицо ее выражало
беспокойство, но создавалось впечатление, что это все для нее не
впервой.
- В чем дело, папаша?
- Ни в чем. Не называй меня "папашей". Я не настолько уж старше
тебя.
Она пожала плечами, выказав таким образом свое презрение, и
посмотрела на меня.
- Что здесь происходит?
- Кажется, мы действуем вашему супругу на нервы. Мы пришли в
неудачное время.
Более спокойным голосом Таппинджер обратился к жене:
- Ничего, что касалось бы тебя, Бесс. Вопрос идет о подготовке
текста, чтобы проверить одного человека в отношении его
французского языка.
- И это все?
Она прикрыла дверь на кухню.
Таппинджер обратился к нам:
- Простите за то, что я повысил голос, у меня головная боль. -
Он прижал руку к своему круглому лбу. - Я думаю, что смогу
выполнить вашу просьбу. Я потратил вдвое больше энергии только на
разговор об этом. Но мне непонятна спешка.
- Мартель собирается забрать с собой Джинни, и мы хотим
помешать этому, - сказал Питер.
- Джинни? - Таппинджер выглядел сбитым с толку.
- Я думал, вы сказали ему о ней, - сказал я Питеру.
- Я говорил по телефону, но он не слушал. - Питер обернулся к
Таппинджеру: - Вы помните Вирджинию Фэблон, профессор?
- Конечно, помню. Она впутана в это дело?
- Весьма солидно. Она говорит, что собирается выйти замуж за
Мартеля.
- А вы в нее сами влюблены, не так ли?
Питер покраснел.
- Да, но я делаю это не просто из-за своего эгоизма. Джинни не
понимает, в какую яму она попадает.
- Вы говорили с ней об этом?
- Я пытался. Но она без ума от Мартеля. Он причина того, что
она бросила учебу в прошлом месяце.
- В самом деле? Я думал, она больна. Так говорили в колледже.
- С ней нет ничего такого, - сказал Питер. - Виноват этот тип.
- А что она думает о его французском происхождении?
- Он ее абсолютно подчинил своей воле, - сказал Питер.
- Тогда он, возможно, действительно француз. Мисс Фэблон имеет
приличное знание французского.
- Он может быть и французом, и шарлатаном, - сказал я. - Мы же
только хотим выяснить, аристократ ли он на самом деле?
Впервые Таппинджер проявил интерес.
- Это вполне возможно. Давайте попробуем.
- Он сел за свой заваленный стол и взял в руки карандаш.
- Оставьте меня на десять минут, джентльмены.
- Мы вернулись в гостиную. Миссис Таппинджер тоже проследовала
из кухни за нами, трехлетний малыш увязался за ней.
- Папаша успокоился? - спросила она меня голосом маленькой
девочки, приятным, но каким-то искусственным.
- Думаю, да.
- Он пребывает в плохом настроении с прошлого года. Они
отказались дать ему звание полного профессора. Для него это стало
большим разочарованием. Он винит всех подряд. Особенно меня.
Она опять пожала плечами. На этот раз недовольство было в свой
собственный адрес.
- Но, пожалуйста, - произнес в замешательстве Питер - Профессор
Таппинджер уже извинился.
- Это хороший признак. Обычно он не извиняется. Особенно, когда
дело касается его собственной семьи.
Она имела в виду в первую очередь себя. На самом деле она
хотела поговорить о самой себе и хотела поговорить со мной.
Она прислонилась к дверному проему, боковой взгляд ее голубых
глаз, ленивые движения ее губ говорили о том, что она была спящей
красавицей, заключенной в придорожном доме неуравновешенным
профессором, не преуспевшим в своей карьере.
Малыш продолжал крутиться возле нее, закручивая ее бумажную
юбку между полных, круглых ног.
- А вы - хорошенькая девушка, - сказал я, подумав, что Питер
выступает здесь в роли дуэньи.
- Раньше я была лучше. Двенадцать лет назад, когда вышла замуж.
- Она качнула бедрами, а затем, подхватив малыша, понесла его на
кухню с таким видом, будто это было сущее Божье наказание.
Замужняя женщина с маленьким ребенком - такое угощение было не
совсем для меня, но она меня заинтересовала. Я пригляделся к
обстановке в гостиной. Она выглядела довольно неуютной и
неряшливой, с изношенным ковром и поцарапанной кленовой мебелью,
стенами, покрытыми вылинявшими обоями с постимпрессионистскими
рисунками, отражавшими мечты о сверкающем идеальном мире.
Солнечный закат в окне соперничал по колориту с рисунками Ван
Гога и Гогена. Солнце горело как огненный корабль на воде, медленно
погружаясь в лазурную гладь океана, и скоро лишь красная дымка
осталась в память о нем на ясном небе. Рыбацкий катер направлялся в
гавань, черный и маленький на фоне безбрежного западного свода. За
его блестящим, пенистым следом крутилось несколько чаек, похожих на
затухающие искры.
- Меня беспокоит Джинни, - произнес Питер, стоящий около моего
плеча.
Меня тоже беспокоила она, хотя я об этом промолчал. Внезапно та
сцена, когда Мартель вытащил пистолет и направил его на Гарри
Гендрикса, снова возникла у меня перед глазами, хотя в то время я
не придал этому значения. Кроме того, сама идея проверить Мартеля
на знание французского языка мне казалась теперь нелепой.
Рыжеволосый мальчишка лет одиннадцати вошел в переднюю дверь.
Он не спеша прошел на кухню и сообщил матери, что идет к соседям
смотреть телевизор.
- Нет, ты не пойдешь. - Визгливый материнский голос оказался
совершенно другим, не таким, которым она разговаривала с мужем или
со мной. - Ты останешься дома. Уже пора обедать.
- Я тоже голодный, - сказал Питер.
Мальчишка стал приставать к матери с вопросом: почему у них нет
телевизора.
- Только две причины. Одна - твой отец не хочет его иметь.
Вторая - мы не можем этого себе позволить.
- Но вы же все время покупаете книги и музыку, - возразил
мальчишка. - Телевизор лучше, чем книги и пластинки.
- Неужели?
- Намного лучше. Когда у меня будет свой собственный дом,
цветные телевизоры будут в каждой комнате. И ты сможешь приходить и
смотреть, - завершил он заносчиво.
- Может быть, так и будет.
Дверь в гараж-кабинет открылась, прервав таким образом
разговор. Профессор Таппинджер вошел в гостиную, держа по листу
бумаги в каждой руке.
- Вопросы и ответы, - сказал он. - Я составил пять вопросов, на
которые хорошо образованный француз должен быть в состоянии
ответить. Не думаю, что кто-нибудь может это сделать, за
исключением студента последнего курса. Ответы достаточно просты,
так что вы можете их сверить, даже не зная как следует французского.
- Отлично, профессор. Давайте послушаем.
Профессор читал вслух:
- "Первое. Кто написал оригинальный текст "Опасного союза" и
кто снял по нему современный фильм? Ответ: Шодерло де Лакло - автор
оригинала, а Роже Вадим сделал фильм.
Второе. Завершите фразу: "Лицемерный читатель..." Ответ:
"Лицемерный читатель, мой двойник, мой брат". Фраза из первых строк
поэмы Бодлера "Цветы ненависти".
Третье. Назовите великого французского художника, который
считал, что в "деле Дрейфуса" Дрейфус был виновен. Ответ: Дега.
Четвертое. Какую железу Декарт считал обиталищем души? Ответ:
шишковидную железу.
Пятое. Кто несет ответственность за высвобождение из тюрьмы
Жана Гене? Ответ: Жан Поль Сартр".
- Вы это имели в виду?
- Да, но акцент здесь сделан немного односторонний. Не
следовало бы упомянуть здесь что-нибудь о политике или же истории?
- Я не согласен. Если этот человек является фальшивкой,
выдающей себя за политического беженца, первое, что он сделал бы, -
поднаторел бы в сфере истории и политики. Мои вопросы хитрее. Они
очерчивают такой круг сведений, что потребовалось бы определенных
знаний, чтобы суметь на них ответить. - Его глаза засверкали. - Я
хотел бы сам задать ему эти вопросы.
- Я также хотел бы. Но это может быть опасно.
- Действительно?
- Мартель наставил сегодня пистолет на постороннего человека,
рассердившись на пустяковое замечание. Я думаю, лучше предоставить
это дело мне.
- И мне, - сказал Питер. - Я настаиваю на участии в этом.
Таппинджер проводил нас до машины, стараясь загладить вину за
свою первоначальную неучтивость. Я подумал о том, не предложить ли
ему денег за его работу, пять или десять долларов. Но решил не
рисковать. Это могло напомнить ему, что он нуждается в деньгах, и
обидело или рассердило бы его.
Глава 8
Я последовал за "корветом" Питера к подножию холмов. Их контуры
были полускрыты голубым мраком, нависшим над горами. Несколько
огней, ярких, как вечерние звезды, светились по склонам. Один из
них исходил от дома Мартеля.
Питер остановился у почтового ящика. Надпись, сделанная по
трафарету, четко выделялась в свете передних фар: "Генерал-майор
Хирам Бегшоу, США (в отставке)".
Питер включил свет и стал выбираться из машины. Тишина вечера
звенела как хрусталь. Пронзительный, взволнованный крик донесся
сверху - оттуда, где был дом. Это мог быть павлин, а может быть,
крик девушки.
Питер подбежал ко мне:
- Это Джинни. Вы слышали ее?
Я попытался уговорить его подождать в машине. Но он настоял на
том, чтобы вместе со мной подняться к дому.
Это было массивное, из стекла и цемента здание, выстроенное на
участке, скрытом в склоне каньона. Яркий свет над дверью освещал
замощенный каменными плитами двор, где стоял припаркованный
"бентли". Дверь в дом была открыта.
Питер хотел войти. Я удержал его.
- Не спеши, парень, здесь могут и подстрелить.
- Она моя девушка, - сказал он вопреки всему тому, что было на
самом деле.
Девушка показалась в двери. На ней был серый костюм, какие
женщины одевают в дорогу. Движения ее были неуверенные, и глаза
какие-то затуманенные, будто она только что приехала издалека.
Возможно из-за яркого света, падающего сверху на ее лицо, ее
кожа казалась землисто-сероватой. Она была красива - форма головы,
овал лица, форма подбородка, губ были идеальны - все остальное
казалось несущественным.
Она вышла на бетонное крыльцо с какой-то обреченной грацией.
Питер подошел к ней и попытался удержать ее за талию. Она резко
отбросила его руку.
- Я же сказала, чтобы ты больше не приходил!
- Это ты кричала? Он обидел тебя?
- Не будь глупым. Я увидела крысу. - Она обратила свой тусклый
взгляд в мою сторону. - А вы кто?
- Меня зовут Арчер. Мистер Мартель дома?
- Боюсь, что у него сейчас нет времени для вас.
- Во всяком случае, передайте ему, что я здесь и что я хочу
поговорить с ним.
Она обратилась к Питеру:
- Пожалуйста, уходи. Возьми с собой и своего друга. Вы не
имеете права вмешиваться в наши дела. - Она попыталась изобразить
даже негодование, сказав: - Немедленно убирайся, или я никогда не
буду разговаривать с тобой.
Лицо Питера исказила гримаса отчаяния.
- Я уйду, Джинни, лишь бы ты была в безопасности.
- Я в полной безопасности вместе со своим мужем, - произнесла
она и намеренно сделала паузу, чтобы увидеть, какое впечатление
произведут ее слова.
- Ты вышла замуж за него?
- Мы поженились в субботу, и я никогда не была так счастлива,
как сейчас. - Она произнесла это без всякого видимого отражения
этого счастья на лице и в голосе.
- Ты можешь аннулировать все.
- Ты, кажется, не понимаешь. Я люблю своего мужа. - Она
говорила теплым голосом, но чувствовалась какая-то горечь в ее
словах, и голос ее дрожал. - Фрэнсис - в нем есть все, что я
мечтала увидеть в мужчине. Вы ничего не сможете изменить, не
пытайтесь.
- Спасибо, моя прелесть, - прозвучал голос.
Это был Мартель со своим акцентом. Нет сомнения, он все слушал
стоя у входа. Он появился из прихожей позади Джинни и взял ее за
руку. Его рука на фоне ее светло-серого рукава выглядела темной,
похожей на траурную повязку.
Питер прикусил нижнюю губу. Я придвинулся к нему. Был ли он
французским аристократом, или дешевым жуликом, или грязной помесью
того и другого, но я уже не сомневался - муж Джинни был опасным
человеком, чтобы с ним запросто связываться.
- Поздравляю вас со свадьбой, - произнес я серьезно без всякой
иронии.
Он поклонился, коснувшись рукой груди:
- Мерси боку.
- Где же был совершен обряд?
- В здании магистрата, и сам судья зарегистрировал нас.
Полагаю, что все было законно.
- А конкретно, в каком здании?
- А это не имеет значения. Жизнь содержит свои частности, а я
привержен праву на приватность. Что разделяет и моя дорогая жена.
Он улыбнулся, глядя сверху ей в лицо. Его улыбка изменилась,
когда он перевел взгляд на меня. Она стала широкой и полной издевки.
- Не с вами ли мы встретились у плавательного бассейна сегодня?
- Да, со мной.
- Этот человек был здесь и раньше, - сказала Джинни. - Когда
тот парень хотел сфотографировать тебя, он сидел в машине.
Мартель обошел свою жену и приблизился ко мне. Я подумал, не
войдет ли в игру вновь тот маленький пистолет. Мне так же было
непонятно, какая темная жидкость оставила отпечаток каблука на
бетонном крыльце. Такая же засохшая жидкость блестела и на каблуке
правого ботинка Мартеля.
- Скажите, кто вы такой, месье? И что дает вам право задавать
вопросы?
- Я сказал вам свое имя. Я детектив, и меня наняли, и это моя
работа - задавать вопросы.
- Наняты одним из присутствующих здесь. - Он посмотрел с
ненавистью на Питера.
- Это верно, - сказал Питер. - И мы продолжим наблюдать за вами
до тех пор, пока не узнаем, чего вы хотите.
- Сегодня у меня есть все, чего я хочу. - Он обернулся к Джинни
с протянутой к ней рукой. Это было немного похоже на сцену из
оперы, скорее даже, оперетты. Казалось, что в следующий момент
веселые деревенские жители вступят на сцену для веселого танца.
Я произнес, чтобы прогнать это впечатление:
- В данный момент меня интересует один вопрос: это кровь на
вашем каблуке?
Он посмотрел на каблук и затем быстро снова на меня.
- Полагаю, что это кровь.
Согнутые пальцы Джинни прижались к ее рту, будто еще один крик
застрял в ее горле.
Мартель произнес спокойно:
- Мою жену напугала крыса, она же вам сказала. - Он слышал это.
- Я убил ее.
- С помощью каблука?
- Да, - он топнул по асфальту. - Я фехтовальщик, у меня быстрая
реакция и тренированные ноги.
- Действительно, для этого нужны быстрые ноги. Можно увидеть
эту крысу?
- Ее, вероятно, уже не найти. Я вышвырнул ее сразу же вниз для
кошек. Здесь, на склонах гор, живут дикие звери, не так ли, моя
радость?
Джинни отняла руки и сказала "да". Она смотрела на Мартеля со
смешанным чувством восхищения и страха. "Возможно, это проявление
любви, - подумал я, - но не в очень привычной форме".
Мартель продолжал:
- Моя жена и я, мы любим диких животных.
- Но не крыс?
- Нет, не крыс. - Он выдал мне широкую издевательскую улыбку.
Его глаза и выдающийся нос, казалось, испытывали мое терпение.
- Могу я просить вас оставить нас, мистер Арчер? Я проявил
максимум терпения и к вам, и к вашим вопросам. И пожалуйста,
заберите с собой вот этот экземпляр, - он мотнул головой в сторону
Питера с таким видом, будто этот толстый молодой человек не
принадлежал к человеческой расе.
Питер спросил:
- Почему вы не зададите ему те пять вопросов?
Мартель поднял брови.
- Пять вопросов? Обо мне самом?
- Непосредственно касающихся вас.
Теперь, когда о них зашла речь, вопросы показались слишком
детскими, просто наивными. Световое оформление всей сцены создавало
впечатление оперной буффонады. Весь двор под светом ламп казался
амфитеатром и походил на сцену, где разыгрывался какой-то спектакль.
Я пробормотал недовольным голосом:
- Вопросы касаются французской культуры и мне сказали, что
образованный француз должен быть в состоянии ответить на них.
- И у вас есть сомнения, что я являюсь достаточно образованным
французом?
- У вас есть шанс доказать это раз и навсегда. Вы примете вызов?
Он покачал головой:
- Почему бы и нет?
Я достал два листка бумаги.
- Первое. Кто написал сценарий "Опасного союза" и кто поставил
современный фильм по нему?
- "Опасный союз"? - повторил он медленно, поправив мое
произношение. - Шодерло де Лакло написал роман. Роже Вадим сделал
фильм по нему. Я полагаю, Роже Вадим с Роже Велландом - это по
поводу сценария. Этого вам достаточно? Или же вы хотите, чтобы я
пересказал вам содержание? Оно довольно сложно и имеет отношение к
дьявольской сексуальной интрижке и развращению наивных людей. - Его
голос звучал издевательски.
- Сейчас мы не будем этим заниматься. Вопрос второй. Завершите
фразу: "Лицемерный читатель..."
- "Лицемерный читатель, мой двойник, мой брат". Перевести на
английский? - обратился он к Джинни.
- Нет смысла, это из "Цветов ненависти".
- Я могу напомнить много строк из этой поэмы, если пожелаете, -
с издевкой произнес Мартель.
- В этом нет необходимости. Третье. Назовите великого
французского художника, который считал Дрейфуса виновным.
- Дега.
- Четвертое. Какую железу Декарт считал обителью души?
- Шишковидную железу. - Мартель улыбался. - Это темное дело, но
случилось так, что я читал Декарта чуть ли не каждый день.
- Пятое. Кто был главным виновником того, что Жан Гене был
освобожден из тюрьмы?
- Жан Поль Сартр, думаю, его вы имеете в виду. Хотя Коктю и
другие приложили к этому руку. Все?
- Это все. Ваша отметка - сто баллов.
- Вы вознаградите меня за это своим исчезновением?
- Ответьте еще на один вопрос, поскольку вы дали столь
блестящие ответы. Кто вы такой и что вы здесь делаете?
- Я почувствовал, как он напрягся.
- Я не обязан давать вам объяснения такого рода.
- Я полагал, что вы хотели бы прекратить всякие слухи.
- Слухи меня не беспокоят.
- Но в это вовлечены не вы один. Теперь вы женаты на местной
