Что можно увидеть со старых качелей | |
или не захотела объяснить матери причины задержки, или сама их
толком не знала. Гермашевский в разговор не вмешивался, очевидно
желая, чтобы жена все объяснила сама. Хотя, может быть, его
попросту не было рядом.
"Интересно, что же их могло там так задержать?" подумалось мне.
Вполне возможно, что речь идет о несостоявшемся наследстве,
полученном Юрием по завещанию. Правда, у него и без этого неплохой
капитал. Что-то нажито честным трудом, что-то вытянуто у Марошко.
Но может быть Надежда Лайме уже встречалась с братом и он извещен
о ее тяжелом финансовом состоянии. А нынешняя его беготня
действительно связана с делами фирмы. Ведь я для себя так и не
решила, виновен Гермашевский, косвенно или прямо, в смерти своей
сестры. Без этого довольно трудно будет оценить все остальные его
действия.
Я еще раз прикинула в уме все возможные варианты, связанные со
смертью Лайме и участием Гермашевского в этом деле. Картина
выходила довольно запутанной и один брат совершенно не решал всех
ее загадок. Попутно у меня возникли кое-какие идеи. В частности, я
решила с утречка позвонить Полянскому. Кое-что у меня вертелось в
голове, не давая покоя. А журналисту ответить на этот вопрос будет
проще. Тем более, небольшая встряска ему не помешает.
Денис оказался на месте. Довольно странно, особенно если учесть
тот факт, что до этого момента мне ни разу не удавалось застать
его.
Я взяла с места в карьер.
- Не удивляйся тому, что сейчас услышишь. И не перебивай, если
сможешь.
- Ладно, постараюсь, - ответил несколько ошеломленный моим натиском
Денис.
- Так слушай внимательно. Меня интересует дело Кипарисова по
отношению к делу Аристова.
- А что конкретно?
- Объясняю подробнее. Вернее спрашиваю. В этих делах фигурируют
одни и те же лица?
- Так у Стекловой... - попытался все-таки перебить меня он.
- Знаю, что ты хочешь меня послать к ней. А мне нужен взгляд со
стороны. К тому же у тебя прекрасная журналистская хватка и именно
она мне сейчас и нужна.
- Ты считаешь, что Кипарисов каким-то образом связан с
Гермашевским?
- Скорее всего. Особенно, если учесть, что они пользовались так
или иначе услугами одного и того же лица - Надежды Лайме.
- Да, но...
- В этой связи к тебе будет просьба - потормоши своих людей в
суде. Может они что-то выкопают в деле. Потом подбрось идейку об
этом Стекловой, она - помощник прокурора. Только сделай
ненавязчиво и так, словно эта мысль пришла внезапно тебе в голову.
- Подожди, а каким же образом может быть связан Аристов с
Гермашевским?
- Я откуда знаю. Ты сам это придумал. А мне еще нужны будут
Гореславские. Вытряси из них все об их знакомствах. Голову даю на
отсечение, что с их девочкой не все в порядке.
- Что ж, вполне может быть.
- И я о том же.
- Так, я надеюсь, это все.
- Да, с этим я тебя отпускаю.
- Большое спасибо.
Денис еще повозмущался немного, потом сказал свою коронную фразу:
"Ну ты даешь, Жанна" и отключился. Я же перезвонила Стекловой.
- Чертовски рада тебя слышать, - заявила Лена, едва узнав мой
голос. - У меня тут кое-что наклевывается.
- Так чего же ты молчишь?!
- Правда, не по твоей части.
- Не поняла.
- Жена Кипарисова, вместе с его адвокатом надоумили дать мне
отвод. Якобы на том основании, что я буду некомпетентно проводить
обвинение, что у меня есть причины заваливать Кипарисова, ее
любимого муженька, и так далее. К тому же они попытались свалить
Рощина, главного прокурора, но им это сделать не дали. Ранг у него
не тот.
- Понятно.
- Зато хоть заплатили неплохо.
- Ну, это другое дело. Так что сейчас плюешь в потолок на
меткость?
- А ты как думала?
- Именно так. Кстати, я сейчас занимаюсь вопросами подрастающего
поколения.
- Ты имеешь в виду дочку Гореславских?
- Да, точнее этим занят с моей подсказки Полянский.
- Это ему полезно будет.
- И я так думаю. Кстати, у меня к тебе будет маленькая просьба.
- Ты что, хочешь, чтобы у нас была стопроцентная раскрываемость?
- Упаси Боже, я же без работы останусь.
- То-то, - Стеклова усмехнулась и продолжила, видимо, все же
заинтересовавшись. - А что тебе так необходимо?
- Ты не могла бы перечислить имена всех участников твоего
несостоявшегося процесса и дела Аристова.
- Сейчас.
Лена положила трубку и пошла искать записную книжку, куда она по
обыкновению заносила всю необходимую ей по ходу дела информацию.
- Записывай. Я буду говорить в беспорядке... Во-первых, сам Сергей
Аристов. Подробности нужны?
- Потом потребую. А то сейчас у меня голова от них распухнет.
- Не хочешь, как хочешь. Тогда свидетелей.
- Давай.
- Михаил Евгеньевич Гореславский, пенсионер. Петр Михайлович
Гореславский, ведущий инженер АМО ЗИЛ. Работает там с восемьдесят
третьего года. Раньше...
- Это неважно, давай далее.
- Давид Евгеньевич Амбарцумян, приятель Гореславского-младшего.
Технолог на ЗИЛЕ. Знакомы почти пять лет. Ровные отношения.
Свидетель как обвинения, так и защиты. В обеих делах, то бишь.
Знаком с Аристовым с шестого класса. Отношения сейчас нарушены,
правда уже давно. Так, еще один мой свидетель. Василий Степанович
Ухтомсткий. старый знакомый Аристова, почитай друг детства. В тот
день видел его последним, за два часа до предполагаемого убийства.
Работает в ремонтной мастерской "Орбита-Сервис".
Свидетели обвинения. Игорь Вячеславович Львов. Пенсионер, нигде не
работающий. Первым поднял шум.
- А где сам Аристов работает?
- Теперь уже нигде. Раньше работал на ЗИЛЕ, вытурили за частые
прогулы. Сейчас его кооперативчик по пошиву модных ярлыков погорел
и он в очередной раз остался без работы.
- Женат?
- Никого у него нет. По крайней мере, в Москве.
- Сирота, значит.
- Да, не отвлекай меня. Следующий. Марк Химмельберг, сосед
Аристова. Работает в "Красном октябре". Давно не в ладах с ним, не
помню из-за чего. И последняя. Жена Марка, Зинаида. Домохозяйка,
имеющая зуб на Аристова из-за того, что он отравил ее собаку. Это
так она думает. Кстати, главный свидетель обвинения.
- Это все?
- По Аристову да. Теперь по Кипарисову. Да, знала, что с тобой
пришлось бы работать, пошла бы в продавцы. На кой мне сдалась
адвокатура. Молоко за вредность не дают.
- Замечательно. И это все, что ты можешь сказать о нашей дружбе?
- Нет еще. Тебе связь между этими двумя делами нужна?
- Да.
- Так давай я тебе и так этих двоих перечислю.
- Нет уж, мне все нужны.
- Да, - вздохнула Стеклова, - не знаешь ты правило "двадцать на
восемьдесят". Ничего не поделаешь. Ладно, слушай.
- Внимаю.
- Сперва двое: Давид Амбарцумян и сам Петр Гореславский. оба
свидетели и оба мои, теперь, как понимаешь, обвинения. Прямо как в
дешевом романе.
- Или повести.
- Теперь о прочих. Кипарисов.
- О нем поподробнее.
- Так, Кипарисов Сергей Львович. Устроился на ЗИЛ по
распределению, на должность эмэнэса в местном КБ. Постоянно шел в
гору. С 80 года по 87 стал начальником этого КБ. В 91 его сделали
главным менеджером, почему - непонятно. Никакого опыта подобной
работы он не имел. Как следствие этого - уход с занимаемой
должности спустя довольно короткий срок в несколько месяцев. Но о
нем не забыли. Через год Кипарисов становится вторым замом
директора, спустя два года - первым. Будучи вторым, он знакомится
с Надеждой Лайме. А став первым, уже делает ее своей секретаршей.
Кстати, любовная связь, если тебе это будет интересно,
обнаружилась у них с девяносто четвертого года. Вот в этот самый
волнующий момент на сцене и появляется Гермашевский. Появление
последнего было связано с поведением его сестры. Ему не нравилась
их связь, или он попросту хотел отомстить, не знаю, а врать не
буду. Главное, что в лицо они были знакомы.
Теперь о других.
Горьков Евгений Георгиевич. Кадровик со стажем. О нем тебе что
рассказать?
- Да что есть, то и говори.
- А ничего особенного и нет. Вот разве что рабочий стаж у него
сорок три года и из них на ЗИЛЕ - тридцать шесть. Ветеран, одним
словом. Не думаю, чтобы он тебя каким-то образом привлекал.
- Ладно, давай других.
- Мясницкий Александр Сергеевич. Ветеран, знатный вахтер
предприятия. Кстати, самый бестолковый свидетель из всех, с кем
мне доводилось встречаться.
- Он твой?
- В том-то и дело. Был бы чужой, я с ним и не связывалась бы
никогда.
- Мы отвлеклись, - напомнила я.
- Да, ты права. Переверзев Андрей Андреевич. Старший мастер
сборочного цеха. Там, как я поняла, кузова собирают. Вместе с ним
попал на завод по распределению. Свидетель защиты. Кстати,
единственный человек, который присутствовал при одном из
разговоров между Кипарисовым и Соболевым.
- Это тот человек, которого Кипарисов надул? - решила уточнить я.
- Именно он.
- А в чем там было дело?
- Соболев - начальник ведомственной охраны, к сведению. Кипарисов
рекомендовал ему выгодное дельце, что-то связанное с
мошенничеством по службе. Выгодный контракт на стороне, так что
все "левые" денежки задержались бы у Кипарисова. Проблема вся была
в том, что Соболев хочет разобраться с Кипарисовым, но боится сам
загреметь в места не столь отдаленные. Потому и врет постоянно и
что-то невразумительное лепечет иногда. Тяжело, в общем.
- Да уж, нелегко тебе с такими, - посочувствовала я, - Хорошо, что
отозвали.
- Теперь я и сама начинаю радоваться помаленьку. Не то, что
раньше.
- Что там с остальными?
- Да, интересная деталь. В качестве свидетеля обвинения могла бы
быть по всем статьям вызвана Надежда Лайме. Не думаю, правда, что
она что-нибудь бы сказала, но чисто психологический эффект был бы
недурен.
- Это точно. По какому поводу ты ее собиралась приводить на
заседание?
- Ей кое-что было известно о готовящейся махинации. А когда
Кипарисов провернул дело и не соизволил вознаградить Соболева, она
присутствовала за дверью при памятном скандале между этими двумя
людьми.
- Значит Соболев пришел выяснять отношения прямо в его кабинет?
- Именно так. Ор стоял ужасный, как уверяют затесавшиеся в этот
момент в приемную свидетели, в частности сам Горьков, у которого
было какое-то малозначительное дельце к обвиняемому. Понятное
дело, что он тотчас же забыл о нем.
- Это точно. Значит есть версия...
- Увы, нет, - Стеклова угадала мои мысли. - К несчастью для тебя.
Кипарисов заимел где-то железное алиби не то, что на случай
возможной проверки его месторасположения, так еще и против своей
возможной причастности к заказному убийству Лайме. К нему не
подкопаешься.
- Очень жаль. Что, никаких шансов.
- Абсолютно никаких.
- Досадно, право слово. Не знаю, что и сказать.
- У тебя есть кто-нибудь на примете? - внезапно поинтересовалась
Стеклова.
- В том то и дело, что нет. Вот может быть Полянский позвонит,
что-то прояснит.
- Понятно. Тогда желаю удачи.
Лена отключилась. Я же сделала еще несколько заметок в порядком
поистрепавшейся записной книжке.
Через пару часов позвонил Полянский. Увы, его данные были точным
повторением стекловских и ровным счетом ничего нового мне не дали.
- Ну ты не огорчайся, Жанна, - в завершении сказал он. - Уж
что-нибудь мы обязательно обнаружим. Честное пионерское.
- Хотелось бы верить.
- Мне тоже. Ладно, шучу. Не буду доводить своими остротами тебя до
нервного срыва.
- Да уж не надо, пожалуйста.
- Еще позвоню, если что.
Он отключился.
Полистав свою записную книжку, я бросила это занятие. Дело
странным образом становилось то проще, то сложнее. Сейчас следовал
новый виток. И конца этому видно не было.
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Вечером, как раз перед тем, как лечь спать, я еще и еще раз
прикидывала возможные варианты происшедшего почти месяц назад
события. С тех пор дело сдвигалось немало раз, но верен ли был
этот путь - я не знала. Пока не знала. Да и подвижки происходили в
самых разных направлениях, а какой из них был верным? Ответа на
свой вопрос пока я не получила.
Надежда, по крайней мере, еще оставалась. Я чувствовала, что дело
это не заглохло. Оно, как подсказывала мне интуиция, постепенно
продолжало свое тайное развитие. И как только оно выйдет тем или
иным образом на поверхность, это даст толчок и моим изысканиям. А
пока я не могла ничего изобрести, сколько не старалась.
Поэтому приходилось только ждать. А тогда я уж смогу уцепиться за
увиденное, услышанное, прочитанное и распутать новую ниточку. На
сей раз до конца. И мне даже не пришло в голову, что я могу и не
заметить этого события, или неправильно его истолковать. Да,
надежда действительно умирает последней.
С этими душеспасительными мыслями я и заснула.
Ночью мне снились какие-то жуткие сны, липкие и непонятные. Помню,
что ворочалась с боку на бок, поминутно просыпаясь. А утром, часа
в четыре, меня выбросил из кровати настойчивый телефонный звонок.
Я с трудом разлепила заспанные глаза, медленно приходя в себя и
недоумевая, кому в голову пришла мысль звонить в такую рань. И в
тоже время чувствовала, что вести будут недобрые. Евгения Петровна
наконец-то подняла трубку, остановив поток звона.
Я поспешно набросила халат и высунула голову в дверь. Полминуты
мне было достаточно, чтобы понять, что же произошло нечто из ряда
вон выходящее.
Звонила, очевидно, Светлана. Она никак не могла придти в себя,
постоянно срывалась, ничего толком не объясняя. Одно только стало
ясным: что-то случилось с ее мужем.
Наконец Евгения Петровна положила трубку. Медленно села на стул,
приходя в себя от полученной информации. Я быстро подбежала к ней.
- Юрия... кто-то... убил, - с трудом выговаривая слова, произнесла
она. Как гром среди ясного неба.
- Когда? Кто? - спрашивала я, но ответа так и не получала. Евгения
Петровна медленно, как во сне, начала собираться, отвечая на все
мои вопросы только одно: "Надо ехать, там во всем и разберемся".
Наверное, она так и не могла еще понять до конца глубину
постигшего их семью горя. Я, как могла, помогла ей собрать вещи,
упаковала часть своих, и через сорок минут мы вышли из дому. Путь
до железнодорожной станции показался мне бесконечным.
Поезд подошел быстро, через несколько минут.
На перроне вокзала нас встречала Света. Увидев, что мы выходим из
электрички, она бросилась навстречу матери и зарыдала. Я поймала
такси и отвезла их на квартиру, теперь уже бывшую квартиру
Гермашевского. посидев там с полчаса, и успокоив их как смогла я
решила отправиться в отделение.
Информация, которую я получила, повергла меня сперва в шок, потом
в растерянность и, наконец, в какую-то безумную радость. Едва
дочитав заключение медэкспертизы, я убедилась в своих самых
невероятных умозаключениях и на огромной скорости отправилась
обратно.
Возвратившись на квартиру, я застала Светлану и ее мать сидящих в
тех же позах, что и при расставании. Казалось, время остановило
для них свой бег и с момента моего ухода не прошло и минуты. Я
попыталась их хоть как-то вывести из ступора, но не смогла. Сумела
лишь выжать телефон знакомых Евгении Петровны, живущих в Москве.
Когда достаточно рассветет, решила позвонить. Тогда они меня
сменят.
Евгения Петровна только махнула рукой на вопрос, могу ли я
осмотреть квартиру. Я оставила на время семью в гостиной и перешла
в спальню.
Юрия Гермашевского убили около шести-семи часов вечера прошлого
дня. Точное место убийства не выяснено, скорее всего, оно
произошло в машине, на которой его затем и увезли к кольцевой
автодороге, подальше от людских глаз. Нашли его тело неподалеку от
Варшавского шоссе, поздно ночью. Какая-то малость подвыпившая
парочка решила уединиться в ближайшей рощице и там, в куче мусора,
натолкнулась на труп. Среагировали они удивительно быстро. Скорая
и дорожный патруль прибыли на место происшествия почти
одновременно, через десяток минут после вызова. Несмотря на
отсутствие документов в карманах у убитого, его опознание
произошло моментально. Один из милиционеров узнал в жертве своего
старого еще школьного знакомого. Тотчас позвонили ему домой,
надеясь, что там кто-то есть. К телефону подошла ничего не
подозревающая Светлана, ожидавшая мужа завтра утром. Потом за ней
заехал патруль и попросил еще раз опознать труп.
Смерть Гермашевского наступила в результате перелома шейного
позвоночника и последовавшего за этим разрыва спинного нерва.
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
То, что я перевернула квартиру вверх дном, все-таки еще легко
сказано. С моей стороны было довольно безжалостно пользоваться
тяжелым состоянием Евгении Петровны и Светланы, но у меня попросту
не было иного выхода. Ведь вся помощь, которую я могла им оказать
заключалась именно в этом.
За полчаса упорных поисков я нашла довольно много интересных
документов, но без их всестороннего анализа что-либо конкретнее
сказать было трудновато. Несколько безымянных телефонов, какие-то
странные записки, оплаченные счета - вот и все, что оказалось у
меня на руках. Я с молчаливого позволения семьи забрала еще пару
записных книжек и десяток бумажек самого различного содержания и
рассовала по карманам и отделениям сумочки. После этого позвонила
знакомой Евгении Петровны и, дождавшись, когда она придет,
поспешно откланялась. Впрочем, на мой уход не обратили внимания.
Придя домой я первым делом позвонила адвокату Гермашевского. (Его
телефон найден был мною в одной из взятых с собой записных
книжек.)
Он поздоровался, поинтересовался, кто же его беспокоит и узнав,
принялся ждать вопросов. Я не стала его разочаровывать в этом.
- Скажите, Алексей Сергеевич, вам Юрий звонил на этой неделе?
- Вы знаете, - он немного помялся, видимо не зная, как лучше ко мне
обратиться, - да, верно, он звонил дня четыре назад, или что-то в
этом духе. Сейчас я точно не помню; завален работой, знаете. Он
интересовался завещанием своей сестры, Надеждой Лайме. Мне
пришлось его сильно разочаровать. Единственным его капиталом
оказались еще не прогоревшие акции одной трастовой компании. А
остальные сертификаты годились разве что на растопку печи.
Впрочем, их немало было, надолго хватило бы... Извините, я
отвлекся.
Общая сумма его состояния составила минус расходы на оформление и
прочее - около двухсот двадцати тысяч рублей. Сейчас это не
деньги, сами знаете.
- Вы правы. И он, вне сомнения, был в шоке.
- Это еще мягко сказано. Попросту говоря он рвал и метал. Все
шишки свалились, главным образом на меня. Хотя, сами посудите,
я-то здесь при чем? Мне пришлось собрать некоторые бумаги и
встретиться с ним лично.
- И он поверил?
- Трудно сказать. Не сразу, наверное, но поверил. И больше меня не
беспокоил.
- А интересовался он этим завещанием когда-нибудь раньше, скажем,
месяц назад.
- Было дело. Где-то за месяц до смерти своей сестры. Как раз после
того, как они разошлись с мужем. Она тогда в Самару собиралась
выехать.
- И выехала.
- Да. Что-то поменяла в завещании. Как раз после того, как Лайме
изменила завещание, Гермашевский и объявился.
- А что изменилось?
- Ранее Лайме завещала брату недвижимость и чистые капиталы, а
после изменения - одни только акции.
- Это связано с ее финансовым положением, как вы думаете?
- Скорее всего. Она ведь считала, что компании, в которые она
вложила столько денег, не прогорят.
- Однако, как объяснить, что...
- Я понимаю ваше недоумение. В самом деле, Юрий был всегда с
сестрой на ножах. Трудно поверить в то, что она добровольно
рассказала ему о перемене завещания. Впрочем, даже и не
добровольно она ничего бы не сказала, характер у нее будь здоров
какой. Хотя, с другой стороны... Возможно, Лайме хотела связать
ему руки таким завещанием или что-нибудь в таком духе. Сейчас
трудно сказать что-либо конкретнее по этому поводу.
- Она, наверное, и сама не предполагала, что такой капитал
обратиться в пыль.
- А Юрий что хотел узнать о завещании сестры?
- Чистые формальности. Когда вступает в силу, что изменено,
почему. На последний вопрос я отослал его к Надежде Лайме,
поскольку и сам не знал характера изменений.
- А когда узнали?
- Когда Юрий мне сам его дал прочитать и ни минутой раньше.
Я необычайно вежливо попрощалась с адвокатом и положила трубку.
Более половины настоящего дела наконец-то выяснилось. И, прежде
всего, это касается самого Гермашевского. Но сама картина убийства
Лайме все еще оставалась неизвестной. Однако первые намеки на ее
решение уже появились.
Порядком обрадованная, я позвонила Полянскому. Тот, как, впрочем,
и всегда, не отвечал. Или был в разъездах по поручению своего шефа
или попросту отдыхал и не хотел поднимать трубку. Такое с ним
частенько случалось. Позвонив еще раз пять я убедилась в своем
первом предположении. Все же Денис не был таким бессовестным,
чтобы не подходить к настырно звонящему телефону. Автоответчика у
него, правда, не было, но определитель номера имелся. Так что,
увидев кучу моих звонков сделанных за очень короткое время, я
думаю, он догадается перезвонить, чтобы узнать, что же меня так
взволновало. Если еще не забыл номер моего телефона.
Сама же я, поскольку находилась в столице нашей родины (кстати, за
декаду до окончания отпуска), решила зайти в любимую прокуратуру.
И удачно.
Через несколько минут после обстукивания кабинетов, я натолкнулась
на выходящего из зала суда, главного прокурора столицы Родиона
Рощина. По времени, утреннее слушание уже закончилось, так что он,
скорее всего, отправлялся в буфет как следует перекусить. Тем
более, что он был в приподнятом настроении от предстоящей трапезы.
- Здравствуй, - ласково произнесла я, загораживая прокурору дорогу
к вожделенному месту, - Ты сейчас с дела о Кипарисове, не так ли?
- От него самого, - произнес он, понимая, что так просто перекусить
уже не удастся. - Ты никуда не спешишь, я надеюсь.
- Да нет. Просто хотела с тобой встретиться и переговорить.
- А, - протянул он, не зная что еще можно сказать и посмотрел на
меня. - Что случилось?
- Ничего особенного. Просто хотела задать тебе пару вопросов о
Кипарисове.
- Своеобразно, - пробормотал он, чувствуя, что от меня ему уже не
отделаться. - Слушай, Жанна, ты что-то плохо выглядишь. Составишь
мне компанию?
Я согласилась, и он со всех ног припустил вниз по лестнице. Мне
пришлось изрядно попотеть, чтобы не отстать от прокурора.
Запыхавшись, мы ворвались (ну, или я ворвалась) в буфет. Рощин
отправился делать заказ, а на мою долю осталось найти подходящий
столик, благо народу почти не было и выбор оказался огромным.
- Так что же у тебя, Жанна, случилось? - поинтересовался Рощин,
рухнув на стул напротив. Я взяла принесенные им пирожные и
повертела их перед глазами.
- В общем, ничего особенного. Меня попросту заинтересовало
несколько деталей, которые так или иначе фигурируют в деле. Вот,
например, был ли связан Кипарисов каким-либо образом с Юрием
Гермашевским?
- Деятелем из СП "Хронос"?
- Так ты знаешь?
- Конечно.
- Но как?
- Понимаешь, Жанна, как брат основной (если можно так выразиться)
любовницы Кипарисова и, скорее всего, возможной свидетельницы
обвинения, он довольно часто фигурировал на страницах следствия.
Правда, по большей части представлял из себя только назойливую
муху.
- То есть, общих дел не было?
- Увы.
- А.., - я хотела задать следующий вопрос, но Рощин меня перебил,
очевидно, что-то вспомнив.
- Если тебе интересно, скажу, что у руководств обеих предприятий
были какие-то виды друг на друга. Что-то вроде двусторонне
выгодного сотрудничества намечалось. Не знаю, только что именно,
может обувь на машины меняли по курсу, - он усмехнулся. - Короче,
нечто замысловатое.
- Так сейчас...
- Да, проект заморожен, поскольку "Хронос" не хочет рисковать
своим положением в обществе из-за Кипарисова. Ведь сделка бы
проходила через него. А какие сложности бы возникли сама
понимаешь.
- Так, с этим я более-менее разобралась. Теперь еще одна сторона
дела.
- Сколько же их у тебя?
- Не так много, как тебе кажется. Да ты не волнуйся так, ешь
спокойно, а то подавишься.
Рощин пробормотал что-то невнятное, но послушать согласился.
- Как обстоят дела у Кипарисова и Гореславского?
- Как же ты хитро к делу о смерти Гореславской-младшей подошла. Не
ожидал от тебя. Думаешь и по этому делу Кипарисова отправить куда
подальше.
- Отправляешь ты, а я только предлагаю.
- Ладно, оставим эти словопрения. Ты угадала, эта парочка
грызется, сколько себя помнит.
- Из-за чего?
- По-моему, они и сами этого не помнят. Но свои интересы
отстаивают - дай Боже.
- Давно?
- Кажется, с момента появления на заводе.
Рощин доел пирожное и, вытерев губы салфеткой, поинтересовался:
- Тебе еще принести?
- Спасибо, не надо. А то потом придется на диету садиться.
- Понятно. А вот мне это уже не поможет, - усмехнулся он,
поднимаясь из-за стола. - По мне сразу видно - вот сидит такой
видный, крупный прокурор.
- Уж это точно, - согласилась я. Поблагодарив Рощина за
гостеприимство, я отправилась на поиски телефона. На этот раз
Полянский был на месте и в скверном настроении.
- Черт бы тебя побрал, Жанна, - кипятился он. - Тебе что-то надо и
тебя же не найдешь. Часа не можешь дома посидеть. В следующий раз
сперва дождись, а потом и убегай. А то ищешь, ищешь.
- Извини, ради Бога, сам знаешь у меня сейчас столько дел, просто
голова кругом идет.
- Ладно, - печально произнес он, понимая, что моя
непоследовательность будет его преследовать еще долгие годы. - Но в
следующий раз я ничего делать не буду.
- А как же материал? - поинтересовалась я.
Полянский немного помолчал. Потом тяжело вздохнул и произнес:
- Видимо придется с тобой долго вандалаться.
- Придется, - со вздохом согласилась я. - Так что там ты раскопал о
Гореславском. В прошлый раз обещал какой-то материал подкинуть.
- Обещал.
- Тогда давай.
- Кое-что действительно интересное. Оказывается Гореславский и
Кипарисов уже давно, мягко говоря, не дружат. Ссора, как это
обычно водится у мужчин - из-за женщины. История довольно
банальная, расскажу только в общих словах. Эта женщина (назовем ее
условно Ольга) первоначально отдавала предпочтение Кипарисову,
даже имела с ним некоторое время довольно интимные отношения. Но
Гореславский вовремя перетянул ее на свою сторону, а в отместку
стал собирать компромат на давнего недруга. Благодаря чему ему
стала известна история с мошенничеством Кипарисова. А уж он-то
постарался вывести ее на свет Божий. В чем и преуспел.
- Да, Кипарисов явно тянет на статью. Чувствую, что раз им занялся
Рощин, то он вкатает ему по полной программе, лет на пять.
- Вполне возможно, - согласился Денис. - Впрочем, не от нас это
зависит.
- К сожалению. Хотя, кто знает.
- Да, уж ты по возможности руку приложишь, - невозмутимо сказал
Полянский. - То-то я смотрю за компроматом так охотишься. Не иначе,
еще что раскопаешь в этой связи.
- Может быть, может быть. Но не хочу тебя раньше времени радовать.
Тем более, что я веду свое дело, а Кипарисова посадят за
совершенно другое.
- Ты долго его мусолить будешь? Ведь отпуск скоро закончится.
- А кто знает, - настроение у меня упало. - Зато я сильно
продвинулась вперед.
Полянский даже не стал интересоваться подробностями, только
вздохнул и повесил трубку.
И в этот момент меня осенило. Я перезвонила Денису, но он, скорее
всего, уже скрылся за пределы досягаемости телефонного звонка, а
раскошеливаться на пейджер было не в его правилах. Так что
пришлось искать возможных похвал в другом месте. Я звякнула
Стекловой. Пустота. Пришлось немного угомониться и еще раз
обдумать неожиданно возникшую идею.
После этого, я решила посмотреть давно заброшенный телевизор.
Признаться, интересуюсь я им только в том случае, если показывают
нечто душещипательное, но короткое. Предпочитаю смотреть
кабельное, хоть там нет бесконечных сериалов. Впрочем, несколько
образчиков этой продукции я все же смотрела с большим
удовольствием, но это было давно, а с тех пор они мне бесконечно
надоели.
Стерев пыль с кинескопа и включив телевизор, я довольно долго
бегала по программам. Но ничего стоящего не нашла.
Неожиданно телефон зазвонил сам. Как ни странно, но звонил мне сам
Рощин. Я даже не могла припомнить, когда последний раз он
проделывал эту нехитрую операцию набора номера. Обычно он заходит.
- Жанна, с чего бы ты заинтересовалась этим делом? - с места в
карьер спросил он.
- Подробно рассказывать?
Рощин мгновение помолчал, прикидывая свое терпение, но затем
решился.
- Валяй. Время терпит.
- Дело началось случайно в одной Богом забытой деревушке
неподалеку от Москвы. Сейчас уже не помню ее названия. Туда
завезла меня моя знакомая Лена Стеклова, знаешь такую, наверное.
- Надо думать. Некоторое время вместе работали.
- Вот и отлично. Прогуливаясь вместе с ней по деревне, я случайно
стала свидетельницей убийства: увидела, раскачиваясь на старых
качелях, как некий мужчина сломал шею своей подружке, стоявшей
рядом с ним, на балконе дома.
- Что? - прошептал Рощин.
- ... а после этого упаковал ее труп и скрылся в неизвестном
направлении. Я не успела его как следует разглядеть, так что
опознать в любом случае не смогу. Убитую, как выяснилось позднее,
звали Надежда Лайме. Думаю это имя тебе что-нибудь говорит. Ее
труп убийца вывез на машине одного знакомого мне человека. Я
умудрилась его найти и сообщить в милицию. Тамошние эксперты
посчитали происшедшее несчастным случаем и решили не связываться.
Таким образом, дело "повисло" и "висело" до тех пор, пока
человека, чью машину одолжил на время проведения операции
преступник не убили. Совершенно тем же способом, что и месяцем
ранее Надежду Лайме.
- Убитого звали Юрий Гермашевский, - тут же проявил
сообразительность прокурор.
- Совершенно верно. Газеты, я смотрю, читаешь. Тогда все стало на
свои места. Как выяснилось, Лайме завещала своему брату немалую
долю, справедливо полагая, что он добросовестно дождется ее смерти
и получит немалый куш. Сама же тем временем проматывала состояние.
Однако он решил сделать все по-иному. Очевиднее всего, у него
неплохие связи, я думаю, выяснить это довольно просто, особенно
после того, как я достала часть вещдоков. В частности телефоны.
Так вот, ознакомившись с завещанием, он решает урвать кусок
побыстрее. К сожалению, он не знает, что сестра изменила завещание
и вместо денег и четырехкомнатной квартиры он получит только
