невому лимузину шарахнуть. Защитник окружающей среды может в знак про-
теста ударить по цистерне с ядовитым газом или по атомному реактору. За-
щитник мира может подкараулить конвой с американскими атомными боеголов-
ками да нажать на спуск. Шуму на весь мир будет. Ядерного взрыва, конеч-
но, не получится, но уж газеты так взвоют, что придется Западу разору-
житься.
Я кручусь по перекресткам, я часто меняю скорость, я выскакиваю на
автострады и вновь ухожу на совсем неприметные полевые дороги. Кто за
мной следит? Кажется, никто. Кому нужен я? Никому. Я один. Я в густом
лесу на узкой дороге. Над моей головой шумит лес. Свою машину я бросил
на обочине узкой дороги. Тут иногда оставляют свои машины туристы.
Я сижу на пригорке в ельнике и со стороны наблюдаю за своей машиной.
Слежки за мной не было. Гарантирую. Но, возможно, в мою машину полиция
вмонтировала радиомаячок, который сейчас сигналит им о моем местоположе-
нии. Они, может быть, не следили за мной, как обычно, а держались на
значительном удалении. Если это так, то скоро кто-то должен появиться у
моей машины. Кругом лес да горы. Появиться они могут, только используя
одну дорогу. Но она под моим контролем. Они будут немного суетиться у
моей машины, соображая, в каком направлении я ушел. Тогда я заберу свой
драгоценный сверток и, сделав большой крюк по лесу, вернусь к своей ма-
шине, когда возле нее никого не останется. Двери я закрою изнутри и буду
кружить по лесам и горам. А потом я вернусь в посольство и завтра повто-
рю все с самого начала.
Я вновь смотрю на часы: прошло тридцать минут. Никто не появился у
моей машины. Только сосны шумят. Упаковку с гранатометом можно было бы
оставить в машине и сейчас, убедившись, что не следят, вернуться к маши-
не, захватить груз и идти в горы. Но это не наша тактика.
Я еще несколько минут сижу в кустах, прислушиваюсь к шорохам леса.
Нет никого. На ноги я надеваю резиновые сапоги, на голову - кепку с доб-
родушным британским львом, рюкзак на спину: пусть меня за туриста прини-
мают. В руках у меня сигара. Я, конечно, не курю. Много лет назад мне
запретили это делать. Но ароматная сигара всегда со мной. Кончик ее от-
ломить, табак потереть в ладонях и разбросать вокруг себя. Это вашим со-
бачкам от меня привет. Я долго бреду через кусты, выхожу к ручью и бреду
по воде против течения. Слежки нет. Но, может быть, они через несколько
часов нагрянут сюда с собаками, с вертолетами.
Жаль, что упаковка с гранатометом имеет очень необычную форму. Если
кто-то увидит, что из моего рюкзака торчит такая непонятная, укутанная
резиной деталь, всенепремедно поймет, что я чернорабочий ГРУ, что я ра-
ботаю в неблагодарном обеспечении в наказание за неспособность самостоя-
тельно находить выходы к секретам.
Далек мой путь. Ножками, ножками. Как в Спецназе. По ручью вверх и
вверх. Революционным отрядам борцов за свободу нужно оружие для сверже-
ния капиталистического рабства. Возможно, гранатомет заберут итальянские
или германские ребята и воспользуются им, нанося еще один удар по гнию-
щему капитализму.
Далек путь. Достаточно времени для умственной гимнастики. Что же мне
придумать, чтобы меня на самостоятельную работу поставили? Может, напи-
сать рапорт начальнику 5-го направления 1-го Управления и предложить
нечто оригинальное? Пусть, например, германские или итальянские ребята
украдут президента или министра обороны. Это для них хорошо, для их ре-
волюционных целей, для поднятия революционной сознательности масс. Зах-
ваченного пусть они судят своим революцией ным трибуналом. Пусть казнят
его. Но перед казнью мы бы могли с ним поговорить: напильником по зубам
- выдавай, падла, секреты!
Я бреду по воде, улыбаясь своим фантазиям. Конечно этого я никогда не
предложу. Неблагодарное дело - давать советы. Тех, кто подал идею, ни-
когда не вспоминают. Награждают не инициаторов, а исполнителей. Идея
проста. И без меня до нее додумаются. Мне нужно придумать нечто такое,
где бы я был не только инициатором, но и исполнителем. Идея должна быть
не общей, а конкретной. Перед тем, как ее поведать командиру, я должен
подготовить тысячи деталей. Перед тем, как ее рассказать, я должен быть
всецело связан с этой идеей так, чтобы меня не могли оттеснить в сторо-
ну, доверяя проведение операции более опытным волкам.
Чистый горный поток журчит под моими ногами. Иногда я выхожу на бе-
рег, чтобы обойти водопад. Тогда я вновь отламываю кусочек сигары, тру
табак в руках и разбрасываю его. Я ступаю только на камни, не оставляя
следов.
Вот оно, это место, выбранное мной, одобренное Младшим лидером рези-
дентуры и утвержденное начальником 1-го Управления ГРУ.
Тайник - это не пещера и не тайный погреб. Совсем нет. Тайник - это
место, которое легко может найти тот, кому положено, и которое очень
трудно найти тем, кому не положено. Тайник - это место, где наш груз не
могут обнаружить случайно, где он не может пострадать от стихийных
бедствий.
Подобранный мной тайник отвечает этим требованиям. Он выбран в горах,
вдали от человеческого жилья. Это место - в расщелине между скал. Это
место закрыто непролазной чащей колючих кустов. Сюда не стремятся турис-
ты. Тут не играют любопытные дети. Тут никогда не будет строительства.
Этому месту не угрожают оползни и наводнения. А найти его легко. Если
знаешь, как искать. Вот высоковольтная линия электропередачи на ги-
гантских металлических опорах. От опоры э 042 нужно идти в направлении
опоры э 041. Нужно дойти до места, где провода более всего провисают и
тут повернуть влево. Далее пройти тридцать метров в направлении, точно
перпендикулярном линии электропередачи. Колючки лицо царапают? Это ниче-
го. Вот в кустах груда камней и черные угли костра, горевшего тут много
лет назад. Отсюда десять шагов вправо. Протиснемся в расщелину. Вот гру-
да камней. Это и есть тайник. Место не очень приятное. Сыро, мрачно. Ко-
лючки. Прошлый раз, когда я это место нашел, я набросал тут всякого му-
сора, который обнаружил поблизости: ржавую консервную банку, бутылку,
моток проволоки. Это - чтобы никому в голову не пришло тут пикник устро-
ить.
Я еще раз оглядываю все, что окружает меня. С момента моего первого
появления тут не изменилось ничего. Даже консервная банка на прежнем
месте. Я долго вслушиваюсь в шум ветра в вершинах гор. Никого. Сбрасываю
с плеч осточертевший за долгую дорогу рюкзак. Я предлагал командиру за-
копать гранатомет в землю, но он приказал только завалить его камнями,
выбирая какие потяжелее. А еще я предлагал поймать бездомного кота, дос-
тавить сюда и тут принести в жертву интересам мирового пролетариата. Его
останки отгонят от этого места и охотников, и туристов, и любовные пары,
ищущие укромные уголки. Это предложение тоже не утвердили. Первый замес-
титель командира приказал воспользоваться жидкостью "ЗРГ, вариант 4".
Флакончик у меня небольшой, но запах останется надолго. "ЗРГ, вариант 4"
- это запах горелой резины, он сохранится тут на несколько недель, отго-
няя непрошеных и гарантируя одиночество получателям моей посылки. Что ж,
успеха вам, бесстрашные борцы за свободу и социальную справедливость.
Я вслушиваюсь в шум ветра и, как осторожный зверь, скольжу между
скал.
7.
Западную Европу я уже знаю неплохо. Как хороший охотничий пес знает
соседнюю рощу. Я мог бы экскурсоводом работать в Амстердаме или в Гам-
бурге: посмотрите направо, посмотрите налево. Вену я тоже знаю хорошо,
но не так, как, например, Цюрих. Это и понятно: не занимайся любовью
там, где живешь. Понятно, что мои коллеги из Рима, Бонна, Парижа, Женевы
знают Вену лучше меня. Они работают тут, "выезжая на гастроли". А я
гастролирую там. Система для всех одна. У всех у нас одна тактика: не
надо ссориться с местными властями, если можно операцию провести где-то
очень далеко.
Сегодня я работаю в Базеле. Я не сам работаю. Обеспечиваю. Базель -
это стык Германии, Франции и Швейцарии. Базель - это очень удобное мес-
то. Уникальное место. Базель - перекресток. Был в Базеле и исчез. Тут
легко исчезнуть. Очень легко.
Я сижу в небольшом ресторанчике, прямо напротив вокзала. Вообще-то,
трудно сказать, ресторан это или пивная. Зал надвое разделен. В одной
стороне - ресторан. Совсем небольшой. Там на столах красные скатерки. В
другой стороне - пивная. Дубовые столы без всяких скатертей. Тут я и си-
жу. Один. На темном дереве стола вырезан орнамент и дата "1932". Значит,
стол этот тут еще и до Гитлера стоял. Хорошо быть швейцарцем. Граница
Германии вон там проходит. Прямо по улице. А войны никогда не было.
Симпатичная невысокая тетенька кружку пива передо мной ставит на ак-
куратный картонный кружочек. Откуда ей, грудастой, знать, что я уже на
боевой тропе. Что секунды стучат в моей голове, что сижу я тут неспроста
и так, чтобы большие часы на здании вокзала видеть. Откуда ей знать, что
по этим часам еще кто-то ориентируется, кого я не знаю и никогда не уз-
наю. Откуда ей знать, что кончики пальцев моих уже намазаны кремом ММП и
потому не оставляют отпечатков. Откуда ей знать, что в моем кармане ле-
жит обыкновенная фарфоровая ручка, которые в туалетах на цепочке висят.
Дернул - и вода зашумела. Эта ручка сделана в Институте маскировки ГРУ.
Внутри - контейнер. Может быть, с описанием тайника или с деньгами, с
золотом, черт знает с чем. Я не знаю, что внутри контейнера. Но ровно
через семь минут я выйду в туалет и в предпоследней кабине сниму с це-
почки ручку, положу ее в карман, а на ее место повешу ту, что у меня в
кармане. Кто-то тот, кто тоже сейчас смотрит на часы вокзала, войдет в
эту кабину после меня, снимет ручку с контейнером, а на ее место прице-
пит обыкновенную. Она сейчас в его кармане хранится. Наверное, он тоже
сейчас сжимает ее пальцами, намазанными кремом ММП. Все три ручки - как
близнецы. Не различишь. Не зря Институт маскировки работает.
Стрелка больших часов чуть дрогнула. Еще шесть минут. Рядом с вокза-
лом большое строительство. То ли вокзал расширяют, то ли гостиницу стро-
ят. Сооружение вырисовывается из-под лесов изящное - вроде башни. Стены
коричневого металла, и окна тоже темные, почти коричневые. Высоко в небе
рабочие в оранжевых касках - мартышки стальных джунглей. А на карнизах
голуби. Вот один голубь медленно и сосредоточенно убивает своего товари-
ща. Клювом в затылок бац, бац. Подождет немного. И снова клювом в заты-
лок, Отвратительная птица голубь. Ни ястребы, ни волки, ни крокодилы не
убивают ради забавы. Голуби убивают только ради этого. Убивают своих
собратьев просто потехи ради. Убивают очень медленно, растягивая удо-
вольствие.
Эх, был бы у меня в руках автомат Калашникова. Бросил бы я сектор
предохранителя вниз на автоматический огонь. Затвор рывком назад и жут-
ким грохотом залил бы привокзальную площадь полусонного Базеля. Шарахнул
бы длинной переливистой автоматной очередью по голубю - убийце. Свинцом
бы его раздавил, разметал. Превратил бы в ком перьев да крови. Но нет
автомата со мной. Я не в Спецназе, а в агентурном добывании, Жаль. А
ведь и вправду убил бы и не вспомнил бы, что, спасая слабого голубя от
верной смерти, я спасаю также убийцу. Натура у них у всех одна. Голуби-
ная. Придет в себя. Отдышится. Найдет кого послабее, да и будет его клю-
вом своим в затылок тюкать. Знает же, гад, в какое место бить. Професси-
онален, как палач из НКВД.
Отвратительная птица - голубь. А ведь находятся люди, которые этого
хладнокровного убийцу символом мира считают. Нет бы крокодила таким сим-
волом считали или анаконду. Мирная зверюшка анаконда. Убивает только на
пропитание. А как покушает, так и спит. В мучительстве наслаждения не
находит. И своих собратьев не убивает.
Слабый голубь на карнизе раскинул крылья. Голова его совсем повисла.
Сильный голубь весь собрался в комок. Добивает. Удар. Еще удар. Мощные у
него удары. Кончик клюва в крови. Ну, ты свое дело кончай, а мне пора. В
туалет. На совершенно секретную операцию по агентурному обеспечению.
8.
Я не теряю времени. Когда я обеспечиваю кого-то в Германии, я думаю о
том, как самому проникнуть в германские секреты. Когда я в Италии, я ду-
маю о выходах к итальянским секретам. Но в Италии можно завербовать и
американца, и китайца, и австрийца. Мне нужны те, кто владеет госу-
дарственными секретами. Сейчас я вернулся из Базеля и докладываю Навига-
тору результаты операции. Обычно рапорт слушает Младший лидер, но сегод-
ня слушает Навигатор лично. Видимо, обеспечение было очень важным.
Воспользовавшись случаем, я докладываю мои предложения о том, как до-
быть секретные документы о системе "Флорида". "Флорида" - это система
ПВО Швейцарии. Швейцарская "Флорида" - это кирпичик. Но точно из таких
кирпичиков сложена система ПВО США. Если познакомиться со швейцарским
сержантом, то станет многое ясно с американской системой...
Навигатор смотрит на меня тяжелым взглядом. Свинец в глазах и ничего
больше. Взгляд его - взгляд быка, который долго смотрит на молоденького
тореадора перед тем, как поднять его на могучие рога. Мысли от этого
бычьего взгляда путаются. У меня есть имена и адреса персонала на ко-
мандном пункте системы ПВО Швейцарии. Я знаю, как можно познакомиться с
сержантом. Но он давит взглядом меня. Я сбиваюсь и забываю весь четкий
порядок моих построений.
- Я постараюсь это сделать...
Он молчит.
- Я доложу все детали...
Он молчит.
Он втягивает ноздрями кубометр воздуха и тут же с шумом, как кит, вы-
пускает его:
- В обеспечение!
Агентурное обеспечение - это вроде сладкий сироп для мухи. Вроде и не
рискованно и сладенько, но не выберешься из него. Крылышки тяжелеют. Так
в этом сиропе и сдохнешь. Только тот настоящим разведчиком становится,
кто из него вырваться сумеет. Генка - консул, к примеру. Приехал он в
Вену вместе со мной. На изучение города нам по три месяца дали. Чтоб го-
род мы лучше венской полиции знали. Через три месяца нам обоим экзамен:
десять секунд на размышление, что находится на Люгерплац? Названия всех
магазинов, отелей, ресторанов, номера автобусов, которые там останавли-
ваются, - все называй. Скорее! А может, там ни одного отеля нет? Скорее,
скорее! Знать город лучше местной полиции! Назови все улицы, пересекаю-
щие Таборштрассе! Скорее! Сколько остановок? Сколько почтовых ящиков?
Если ехать в направлении... что слева? Что? Что? Как? Как? Как?
Экзамены мы со второго раза оба сдали. Не сдашь с трех раз - вернут в
Союз. После экзаменов меня сразу в обеспечение бросили. А его нет. Он,
пока город изучал, успел познакомиться с каким-то проходимцем, который
паспортами торгует. Паспорта полуфальшивые, или чистые бланки, или прос-
то украденные у туристов, 17-е направление ГРУ паспорта и другие личные
документы: дипломы, водительские удостоверения, солдатские книжки - ску-
пает в титанических количествах. Не для использования. Для изучения в
качестве образцов при производстве новых документов. Все эти бумаги осо-
бо, конечно, не ценятся, и их добывание - совсем не высший класс аген-
турной работы. Да только меня в обеспечение, а Генку - нет: добывай свои
чертовы паспорта. Пока Генка с паспортами работал, времени у него доста-
точно было. И он времени не терял. Он еще с кем-то познакомился. Тут уж
меня поставили Генкины операции обеспечивать, хвост ему прикрывать. Я
после его встреч какие-то папки получал да в посольство возил. Арестуют
у входа в посольство, так меня, а не Геннадия Михайловича. А он чис-
теньким ходит. А потом у него и более серьезные задания появились. Он на
операцию идет, а его пять - семь борзых прикрывают. На следующий год ему
досрочно подполковника присвоили. Майором он только два года ходил.
Я не завистливый и не ревнивый. Пусть, Генка, тебе везет. Чистого те-
бе неба! Я, Генка, тоже из обеспечения скоро вырвусь.
Восемь часов вечера. Я спешу домой. Четыре часа спать, а ночью - в
обеспечение.
...Навигатор улыбается мне. Впервые за много месяцев:
- Наконец! Я всегда знал, что ты выйдешь на самостоятельную дорогу.
Как ты с ним познакомился?
- Случайно. Я в обеспечении работал в Инсбруке. Возвращаюсь. Решил
место для тайника про запас присмотреть. Встал у дороги. Место присмот-
рел. Хорошее. Решил возвращаться. Задние колеса на грунте. Грунт мокрый.
Буксуют. Сзади откос. Сам тронуться не могу. Стою у дороги, прошу по-
мочь. Все мимо несутся. Остановился "Фиат-132". Водитель один в машине.
Помог. Чуть подтолкнул мою машину. Я вышел из грязи. Но его всего грязью
обрызгал - газанул слишком сильно. Хотел в знак извинения ему бутылку
виски дать, передумал. Извините, говорю, простите, давайте в ресторан
зайдем. Почиститесь. А вечер мой. Приглашаю.
- Согласился?
- Да...
- Он спросил, кто ты такой?
- Нет, он только спросил, где я живу. Я ответил, что в Вене. Я же и
вправду в Вене сейчас живу.
- Номер у тебя дипломатический был?
- Нет. Я в обеспечении работал. На чужой машине.
Навигатор визитную карточку в руках вертит. Налюбоваться не может.
Инженер. "Ото Велара". Каждый день генерал ГРУ такую визитную карточку в
руках держит? "Ото Велара"! Золотое дно. Может быть, кто-то и недооцени-
вает Италию как родину гениальных мыслителей, да только не ГРУ. ГРУ зна-
ет, что у итальянцев головы мыслителей. Головы гениальных изобретателей.
Мало кто знает о том, что Италия в предвоенные годы имела небывалый тех-
нологический уровень. Воевала Италия без особого блеска, именно это и
затмевает итальянские достижения в области военной техники. Но эти дос-
тижения, особенно в области авиации, подводных лодок, скоростных кате-
ров, были просто удивительны. Полковник ГРУ Лев Маневич перед войной пе-
реправил в Союз тонны технической документации, потрясающей важности.
Италия! Италия - непризнанный гений военно-морской технологии. Может,
кто этому и не верит, а ГРУ верит. "Ото Велара!" Инженер!
- А не подставлен ли он? - Навигатору в такую возможность совсем не
хочется верить, но этот вопрос он обязан задать.
- Нет! - с жаром уверяю я. - Проверялся. И радиоконтроль ничего по-
дозрительного не обнаружил.
- Не горячись. В таком деле нельзя горячиться. Если он не подставлен,
то тебе крупно повезло.
Это я и сам понимаю.
- Вот что, - говорит Навигатор, - мы ничего не теряем. Срочно составь
"лист проверки". До завтра успеешь?
- Я ночью в обеспечении работаю.
Он скривился. Потом поднимает трубку телефона и говорит, не набирая
никаких номеров:
- Зайди.
Входит Младший лидер.
- Виктора Андреевича замени завтра кем-нибудь.
- Некем, товарищ генерал.
- Подумай.
- Если только Геннадия Михайловича?
- Консула?
- Да.
- Ставь его в обеспечение. Пусть в обеспечении поработает, а то он
себя переоценивать начал. Виктора Андреевича от всякого обеспечения ос-
вободить. У него очень интересный вариант наклевывается.
9.
Ответная шифровка пришла через два дня. Навигатору совсем не хочется
расставаться с "Ото Велара", с фирмой, которая строит удивительно быст-
рые и мощные военные корабли. Навигатору не хочется читать шифровку мне.
Он просто повторяет ответ командного пункта ГРУ: "Нет". Шифровка не
разъясняет, почему "нет". "Нет" в любом случае означает, что он-личность
известная большому компьютеру ГРУ. Если бы о нем ничего не было извест-
но, то ответ был бы положительным: пробуйте. Жаль. Жаль такого, интерес-
ного человека терять. А командиру, наверное, жаль меня. Может быть, пер-
вый раз жаль. Он видит, что я рвусь в варяги. И ему совсем не хочется
вновь толкать меня в борзые.
Он молчит. Но я-то знаю, что в обеспечении дикая нехватка рабочих
рук:
- Я, товарищ генерал, завтра в обеспечении работаю. Разрешите идти?
- Иди. - И вдруг улыбается. - Ты знаешь, нет худа без добра.
- У меня, товарищ генерал, всегда худо без добра.
- А вот и нет. Тебе запретили его встречать, это плохо. Но к сокрови-
щам нашего опыта мы добавили еще одну крупицу.
- ?
- Ты попал в беду и через это познакомился с интересным человеком. В
нашей работе очень тяжелым является первый момент знакомства. Как подой-
ти к человеку? Как завязать разговор? Как закрепить знакомство? Впредь,
как только найдешь интересного человека, бей его машину своей. Вот тебе
и контакт. Пусть он тебе адрес дает. А ты извиняйся. Приглашай выпить.
Чем интересуетесь? Монеты? Марочки? Есть у меня одна...
- Вы, товарищ генерал, согласны платить за побитые машины? - смеюсь
я.
- Согласен, - серьезно отвечает он.
* ГЛАВА XI *
1.
Были времена! Но прошли. А ведь были же. Была Красная Армия, а против
нее Белая армия. А еще была Зеленая армия. Командовал ею батько Фома
Мокроус. Хорошо зеленые воевали. Да вот беда - поверили красным, соеди-
нились с ними в Красно-зеленую армию. Тут им и конец пришел. А армия
снова Красной называться стала.
Хорошие были времена. Захотел к красным - пожалуйста. Не захотел -
можешь к белым убежать или еще каким. Много всяких было: григорьевцы,
антоновцы, - петлюровцы. А лучше: Революционно-повстанческая армия Укра-
ины - РПАУ, РПАУ - это Армия и государство. философия простая: роль го-
сударства - защищать население от внешних врагов. Это и все. Внутри го-
сударства - каждый сам себе государь. Делай что хочешь, - только других
не обижай. Если враги нападут, государство армию выставляет - только
добровольцы. Не хочешь за свою свободу воевать - будь рабом. Вот такие
были порядки в РПАУ.
У нас на хуторе все старики те славные времена помнят. И руководителя
той армии помнят - Нестора Ивановича Махно. Говорят старики, что Нестор
Иванович совсем не таким был, как его в кино красные показывают. Гово-
рят, он был парнем молодым. Я потом в энциклопедии проверял. Не врут
старики: в восемнадцатом году Нестору Ивановичу тридцати лет не было.
Волосы у него длинные были, правда. По плечам распущены. Мужики его свя-
тым почитали. Крестились, увидев.
Едет Нестор Иванович по Екатеринославу на четверке вороных. Хмур. Ду-
ма великая в глазах его. Четверкой вороных Великий Немой правит. Хромает
Нестор Иванович, верхами не ездит: на тачанке, рядом с пулеметом. А Ве-
ликий Немой завсегда рядом. Он батьке Махно и кучер, и ординарец, и те-
лохранитель, и придворный палач: приговоры Нестора Ивановича совсем ко-
роткие.
Едет Нестор Иванович - мужики в пояс кланяются, свой он: крестьянский
царь. На тачанке его пулеметной сзади серебряными гвоздиками девиз вы-
бит: "Эх, не догонишь!" Спереди - "Эх, не возьмешь!" А рядом с батькиной
тачанкой верхами: батько Макета, Николай Мельник, Гришка Антихрист, Ни-
кодим Пустовойт да Лев Андреевич Задов - начальник разведки. Разведка в
РПАУ на уровне высших мировых стандартов стояла. В невыгодных условиях
Махно никогда боя не принимал. Уходил. Исчезал. Армия его рассыпалась.
Пушки, пулеметы по оврагам да буеракам, кони на лугах пасутся, тачанки
пулеметные девок на ярмарку возят. Мужики по дворам сидят. На солнышке.
Улыбаются.
Махновская армия от всех других юмором острым отличалась да улыбками.
Сам Нестор Иванович - большой шутник был. Дума великая на челе его, а в
глазах бесенята озорные. За хорошую шутку жаловал он, как за победу в
бою. Лихо Нестор Иванович воевал! В одну ночь собирал он всю свою армию
в кулак и бил тем кулаком внезапно по самому уязвимому месту. В армии
его семнадцать кавалерийских дивизий было. Трепетали города от грохота
копыт его конницы. А если удача против него, свистнет батько - и вновь
его армия рассыпалась, затаилась, до первой темной ночки исчезла.
Неуязвим был батько Махно. Но красным поверил. Зря, батько, поверил.
Нашел, кому верить. Махновская кавалерия вместе с красными в Крым ворва-
лась белых резать. А как белых порезали, развернулась внезапно Первая
Конная армия против своего союзника. Конная армия! Голая степь. Конец
ноября двадцатого года. Конная армия! Лавина. Грохот копыт на десятки
верст. Степь уже морозом прихватило. Степь вроде бескрайнего бетонного
поля. От горизонта до горизонта. Красные не стреляли и даже "ура" не
кричали. Десятки тысяч клинков со свистом вылетели из ножен, засверкали
на солнце. И пошла Конная армия! И пошла. Вой и свист. Человек в толпе
звереет. И лошадь звереет. Пена клочьями. Кони - звери! Люди - звери!
Свист клинков. Блеск нестерпимый. Грохот копыт. Кавалерийские дивизии
красных большим крюком махновскую армию обходят, отрезая пути, а вся
Конная армия в лоб. Галопом. Внезапно. Против союзника! Руби! Даешь! От-
дельная кавалерийская бригада особого назначения пленных тут же клинками
рубит и своих тоже. Тех, кто в бою не звереет. Р у б и!!!
Развернул Нестор Иванович триста восемьдесят пулеметных тачанок. Че-
тыреста шестнадцать его пулеметов стегнули Первую Конную армию свинцовым
ураганом. Но поздно. Поздно. Кому ты, Нестор Иванович, поверил? Поздно.
Никогда ты боя в неравных условиях не принимал. Уходил, А тут куда же
уйдешь от союзника? Руби! Захлебнулась 6-я кавалерийская дивизия красных
собственной кровью. Трупов - горы. Раненых нет. Раненых кони топчут:
Первая Конная армия лавиной идет! Ей не время своих раненых обходить.
Руби! Зря ты, Нестор Иванович, им поверил. Зря. Я бы им не поверил. Я им
и сейчас не верю.
Знаешь, Нестор Иванович, я бы к красным служить не пошел. Я бы под
твои черные знамена. Да нет тебя, и нет других армий, кроме Красной. И
никуда не убежишь. Прошли те славные времена. В принципе, мало что изме-
нилось. Каждый сам себе банду вербует. Только называется это - не банда,
а группа. Правда, что группы друг друга шашками не секут, но от этого
разве легче? Раньше хоть ясно было, кто белый, кто зеленый. А сейчас
каждый себя для удобства к красным причисляет. Но каждый красный ос-
тальным красным не верит. Другие красные для него союзники, как Первая
Конная армия для батьки Махно союзником была.
Плохие времена. Все товарищи. Все братья. А когда человек человеку
друг, товарищ и брат, как тут угадаешь откуда по тебе удар нанесут? От-
куда лавина внезапно развернется и затопчет тебя копытами?
2.
Трясина агентурного обеспечения все глубже засасывает меня. Не выр-
вешься.
Если каменщик стенку кладет, то даже ему по закону три подручных по-
ложены: раствор мешать, кирпичи подавать, кирпичи на половинки рубить,
если понадобится.
В агентурном добывании подручных гораздо больше нужно на каждого ра-
ботающего. И каждый хочет каменщиком быть. Никому подручным быть не хо-
чется. А мастером можно стать, только доказав, что ты умеешь работать
сам на уровне других мастеров или еще лучше. А как это сделать, если
агентурное обеспечение забирает все время? Все ночи. Все праздники. Все
выходные.
Николай Викторович Подгорный, советский президент, исчез. Испарился.
Пропал. Был. Теперь нет его. Конечно, президент - только пешка. Прези-
дент - ничто. Президент - ширма. Вроде как советский посол. Ходит по по-
сольству гордый. С высокими особами разговаривает. Руки жмет. Улыбается.
Но решений не принимает. И к большим секретам не допущен. Улыбайся и жми
руки. Такая тебе работа. А у нас прямой канал подчинения. Навигатор от-
читывается перед начальником ГРУ. А он перед начальником Генерального
штаба. А тот перед Центральным Комитетом. А послы и президенты - маски-
ровка. Ширма.
Но, черт побери, если президент, пусть даже липовый, исчезает, если о
нем вспоминают только полдня, вспомнит ли кто обо мне, если я вдруг ис-
чезну?
Советский военный атташе в Вене исчез. Пропал. Испарился. Его увезли
домой. В Союз. Эвакуировали, как у нас выражаются.
Эвакуация офицеров ГРУ и КГБ производится в случаях крупных ошибок,
полной бездеятельности, в случае, если кто-то заподозрен в недозволенных
контактах или в подготовке к побегу.
За что эвакуировали военного атташе, я не знаю. Этого никогда не
объявляют. Исчез и точка. Пропал. Уехал в отпуск и не вернулся. Советс-
кий Союз большой. Затерялся где-то.
Его зеленый "мерседес" перешел по наследству к новому военному атташе
полковнику Цветаеву. Новый военный атташе горд. Начальником себя счита-
ет. Наши соседи из КГБ думают, что он Младший лидер. Но у нас, как в лю-
бой тайной организации, официально занимаемое положение ничего не зна-
чит. У нас своя иерархия. Тайная. Подпольная. Невидимая миру.
Походи, полковник, покрасуйся. Но смотри, скоро тебя Навигатор в свой
кабинет позовет. На львиную шкуру. Он тебе, полковник, очень ласково со-
общит, что подчинен ты не Навигатору лично, не Младшему лидеру и даже не
обычному заместителю Навигатора, а просто одному из очень успешных вол-
ков ГРУ, одному из наших варягов. А им может оказаться любой, например,
твой помощник. Официально, на людях, ты будешь улыбаться и жать руки, а
помощник военного атташе в звании майора или подполковника сзади твой
портфель носить будет. Ты на "мерседесе", он - на "форде". Но это только
официально. А то, что делается официально, на виду у всех, - никакой ро-
ли не играет. Главарь мафии днем может официантом прикидываться. Но это
совсем не значит, что директор ресторана имеет больше влияния. У нас в
ГРУ - та же система. Внешние ранги и отличия роли никакой не играют, Бу-
тафория, Наоборот, своих лидеров и наиболее талантливых офицеров мы со
сцены в тень убираем, выставляя на сцену чванливых вельмож. А за кулиса-
ми у нас свои ранги, свои отличия, своя особая шкала ценностей. И тут,
за кулисами, варяг правит борзыми.
Варяг глотки рвет. Варяг секреты добывает. Его обеспечивать надо.
Твой помощник уже выбился в варяги. А ты, полковник, еще только борзой.
Шакал. Шестерка. Бобик. Тузик. Ты на своем "мерседесе" своего помощника
обеспечивать и прикрывать будешь. За малые ошибки майор тебя публично
осмеет в присутствии всей нашей добывающей братии. За большие ошибки - в
тюрьму посадит.
Он добывает секреты для ГРУ. А ты только обеспечиваешь его. Он на те-
бя характеристику писать будет. Твоя судьба в его руках. Ошибешься -
пропадешь, исчезнешь. Тебя эвакуируют, как твоего предшественника. А по-
ка улыбайся, борзяга, подметка, каштанка. И помни, через три месяца эк-
замен на знание города. Должно быть сто правильных ответов. Ошибка в от-
вете приведет к ошибке в агентурном обеспечении. А это - провал, скан-
дал, комиссия Центрального Комитета, конвейер, тюрьма. А если сдашь,
полковник, экзамен, то ждет тебя обеспечение. Будешь хвосты прикрывать.
Без выходных. Без праздников. Без просвета. А пока улыбайся.
