Артур Сергеевич?
- Нет, - резко ответил.
- Тогда, пожалуйста, зайдите к Михальченко, закруглите с ним все
формальности... Я вам очень сочувствую, поверьте, - Левин провожал его до
двери. - Для вас, конечно, это слабое утешение, но в нашем зарождающемся
бизнесе подобных уродств будет немало, - от этой выспреной фразы Левину
самому стало смешно, но он сохранил серьезное выражение лица. В конце
концов, как-то надо было завершить разговор, и потому патетика была не
худшим способом...
Ирина Костюкович не вошла, влетела в кабинет Погосова.
- Погос, это правда?
Он в этот момент что-то писал. Подняв тяжелую широколобую голову,
удивленно посмотрел на нее, затем медленно спросил:
- Ты о чем, дорогая?
- Ана-бо-ли-ки! [анаболики, анаболические стероиды - группа
стероидных соединений, стимулирующих синтез белка в организме] Ты обманул
меня! Сказал, что это хоздоговорная тема. Выходит, и я, и кто-то еще
готовили препарат, а ты испытывал его на людях! И не в клинических
условиях! Значит, я соучастница?!
- Никакая ты не соучастница, - отложив ручку, спокойно произнес он.
- Но ведь я по твоей просьбе проверяла взвесь на трех группах
животных и, получив хороший результат, тем самым благословила твои
подпольные фокусы!
- Сядь, Ира, успокойся и выслушай. К этому анаболику я шел
четырнадцать лет. Пять лет назад он был готов. То, что он на порядок выше
отечественных аналогов и кое-каких зарубежных, я доказал. Я ведь не
студент химфармфакультета. Все эти годы я стучался в двери фармкомитета
бывшего минздрава, бывшего СССР. И постоянно получал от ворот поворот,
отписки. Как же! Какой-то провинциальный завлаб фантазирует! А главное не
в этом. Главное вот: у них в Москве, под боком, в лаборатории членкорра
Звягинцева работали над аналогом. Я сделал это на два года раньше, и то,
что сделал я, лучше, потому что я не пренебрег качеством наполнителя. Но
одобрили препарат Звягинцева, своя рука - владыка. И в управлении по
внедрению новых лекарственных препаратов утвердили звягинцевский. Я же
остался с носом. Но я упрям, я продолжал работу, совершенствовал...
- А знаешь ли ты, что некто Зимин, пловец, из команды, которую
тренируют твои приятели Гущин и Туровский, умер. А ведь он глотал твои
анаболики!
- Он что, отравился ими? Да, и мой анаболик токсичен, как всякое
лекарство, если его принимать в лошадиных дозах.
- Нет, он не отравился. Но он, видимо, принимал его длительно и
действительно в лошадиных дозах. В результате - поражение стенок
кровеносных сосудов, васкулит, тяжелый гипертонический криз, инсульт, - и
смерть. Все, как видишь, в логической последовательности!
- Не может быть! Откуда ты знаешь?
- От брата. Зимин - его больной. Ты что, не знал, что Гущин,
Туровский и этот дерьмец Алтунин скармливали Зимину твой анаболик?
- Знал, разумеется. Но они клялись, что дают его разумно.
- В результате их "разумного" погиб человек. Кто следующий после
Зимина? Он глотал этот стероид, видимо, не один год.
- Они пользовались не только моим, везли и другие стероиды из-за
границы. Но мой препарат давал лучший эффект. Я долго работал над
наполнителем. Традиционно считается, что наполнитель - это для объема,
чтоб человеку легче было проглотить 3-5 миллиграммов препарата. А мне
важно было создать такой наполнитель, чтоб он не только придавал форму
порошку - в виде таблетки или капсулы, - но и быстрее растворял стероид в
организме, снижал кислотность, а главное - быстро выводился из организма.
Та взвесь, которую ты испытывала на трех группах животных, - это будет
совершенно новый наполнитель. Они предпочитали мой анаболик еще и потому,
что зарубежные новинки стоят безумно дорого, за все надо валюту. А я им
обходился дешевле... Вот тебе вся правда.
- Не знаю, чем все это кончится для тебя, если узнает руководство
института. Да и вообще... Это же додуматься надо: устроить частную
лабораторию под институтской крышей! Они много платили тебе?
- Много, но я платил и тем, кто помогал мне здесь. Вот только тебе не
уплатил, - усмехнулся он.
- Хватит паясничать!.. Кто еще с тобой работал?
- Фамилии тебе не нужны. Семь человек.
- И ты - восьмой?
- Нет, я первый. А работали со мной биолог, токсиколог, морфолог и
другие профессионалы.
- И все из института? Из нашего?
- Нет, разумеется, из других институтов тоже.
- Целая лаборатория! Остановись, Погос, остановись!
- Скоро остановлюсь: я уже не Погос, а погост. Здесь, - он потер
ладонью свой огромный лоб, - уже началось торможение, Ира. Жизнь вошла в
плотные слои атмосферы, не за горами склероз.
- Пей больше! - она махнула рукой и быстро вышла...
- Ты был прав, - сказала сестра. - Погос снабжал их своим анаболиком.
- Ты говорила с ним? - спросил Костюкович.
- Да.
- Как он объясняет свое участие? Как выглядел?
- В общем жалко... Это что, уголовно наказуемо?
- Не знаю.
Зазвонил телефон. Костюкович снял трубку:
- Слушаю... Да, Володя... Ко мне? Сейчас? По какому случаю? Что ж,
зайдите... Гайдамацкая двенадцать, квартира шесть... - Положив трубку,
Костюкович сказал сестре: - Ко мне сейчас придет один пловец, Володя
Покатило, приятель Зимина. Хочет о чем-то срочно поговорить.
- Я буду мешать?
- Ну что ты!..
Покатило явился минут через пятнадцать.
- Быстро вы, - сказал Костюкович, открыв дверь.
- Меня знакомый подвез.
- Проходите.
- Вы один дома? - спросил Покатило, когда вошли в комнату.
- И сестра. Она у себя. Но у меня от нее секретов нет, - ответил
Костюкович, гадая, что привело парня.
- Ну хорошо, - Покатило сел. - Доктор, вы точно знаете, от чего умер
Юра Зимин?
- Я-то знаю. Точно знаю.
- От чего?
- У него был тяжелый васкулит, приведший к инсульту.
- Что такое васкулит?
- Поражение стенок кровеносных сосудов.
- А отчего оно бывает?
- Причин может быть много. Но тебя интересует, наверное, почему это
случилось у Зимина?
- Да.
- Он принимал анаболические стероиды.
- Это что, опасно? Они ядовитые?
- Это очень хорошее лекарство, Володя. Но если его принимать
длительно и в неумеренных дозах, стероиды из лечебных препаратов
превращаются в убийц, - старался попроще объяснить Костюкович. - Почему
тебя это заинтересовало вдруг?
- Больно они суетились в этой истории.
- Кто?
- Гущин, Туровский, Алтунин... У нас кто хорошо плавает? Тот, у кого
в кармане аптека.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Мы ведь, доктор, сидим на допингах. Вы что, не знали этого?
- Я понял, что анаболические стероиды Зимин принимал, как допинг.
- С чего вы поняли?
- Один умный человек объяснил.
- Спортсмен?
- Нет, профессор... У Зимина был бурсит.
- Я знаю. На локте. Не заживал почему-то.
- А потому же: у того, кто долго принимает стероиды, травмы очень
плохо заживают. Случается, годами. У Зимина даже свищ образовался... Ты
тоже сидишь на допинг-препаратах? - Костюкович в упор посмотрел на
Покатило.
- Туровский мне балду гнал, мол, пей, это витамины. Название не
говорил. Но я спер одну коробочку, показал знакомому аптекарю, там
по-немецки написано на вкладыше, что это анаболик. Я и сказал себе: "Все,
Володя, теперь ты допинговый мастер".
- Все спортсмены сидят на стероидных допингах?
- Зачем все? Тех, кого готовят для престижных соревнований, в общем -
лидеры. Многие олимпийцы, сборники.
- Значит, Гущин и Туровский...
- Они мужики крутые и деловые. К ним ездят тренеры из многих дальних
городов. Гущин и Туровский снабжают их анаболиками. За валюту. Потому что
и сами покупают на валюту за границей. У них там уже есть свои люди.
- Смотри, как поставлено! - удивился Костюкович.
- А вы думали!
- Володя, а на вас у Туровского медкарта заведена?
- А как же! На каждого. Он их не прячет. Но там вы ничего не найдете.
Главное у него в блокнотике, все графики на нас, он таскает с собой этот
блокнотик.
- И много они платят продавцам за допинговые анаболики?
- Наверное. Они в цене наркотиков. Но расходы окупаются: ведь выигрыш
на престижных соревнованиях - это шмотки фирмовые, видики, музыкальные
центры, магнитолы. Им много денег требуется: ведь надо золотить мохнатые
лапы на самом верху.
- Но ведь есть допинг-контроль. Разве не ловят?
- Горит на этом в основном середняк. Наш Туровский такие графики
лепит, что ко дню, когда могут взять пробы, организм уже чист. Во всяком
случае у него и Гущина не было ни одного прокола. Тут даже на денек
ошибиться нельзя - влетишь! Почему они не пускали меня в Будапешт на Кубок
Дуная? Потому что готовили на Европу, собирались кормить "химией", но по
графику, так, чтобы к началу Европы я уже был "чистый". А в Будапеште
соревнования раньше, получалось, что был бы самый разгар моего сидения на
"химии", значит, мог сгореть, случись в Будапеште допингконтроль. Теперь,
когда они решили, что на Европу я не тяну, "химию" мне не дают, могу,
значит, валить в Будапешт, я уже не опасен. А они знают мои возможности,
знают, что в Будапеште я и без "химии" справлюсь. Там сильных соперников
не будет. До сборной я ведь был вообще "чистый". Одно из условий, чтоб
стать сборником - быть "чистым".
Костюкович слушал, как завороженный. Перед ним открывался незнакомый
мир жестоких страстей, обо всем этом он слышал, читал прежде лишь то, что
только зыбило поверхность, и не подозревал об омутах и глубине.
- А что у вас делает Алтунин? - спросил Костюкович.
- Это - "шестерка"! Но пару раз он им здорово услужил: смог подменить
пробирки с анализом мочи Юры Зимина во время допингконтроля. А еще он
мастер с помощью катетера "выкачивать" мочу спортсмена, а "закачивать"
чистую, донорскую. Все - за пять минут в раздевалке, и - пожалуйста,
берите на допингконтроль! Еще он помогает сбывать анаболики, которые они
привозят из-за кордона. Гоняет по всему СНГ. У него крепкие связи.
- А если Гущин, Туровский, Алтунин попадутся? Рискуют же!
- Им есть ради чего рисковать: бесплатный могучий харч с черной
икрой, спортодежда лучших мировых фирм, опять же поездки за кордон. Все,
что везется оттуда - фирмовое, потом толкается здесь за "зеленые". А если
уж крепко влетят, их пожурят для вида, на какое-то время могут турнуть,
могут Гущина звания "заслуженного" лишить. Но потом все равно поднимут со
дна, потому что они нужны тем, кто на самой главной верхотуре в
спорткомитетах, в министерстве, кто прежде в ЦК дул в эти паруса: ведь те
киты тоже хотят жрать икру, ездить с командами на самые престижные
соревнования, строить дачи, одеваться в фирмовое. Им бо-о-ольшие бабки
нужны! И берут они "на лапу" густо.
- Откуда вы подробности эти знаете, Володя? - спросил терпеливо
слушавший Костюкович, хотя кое-что из того, что сейчас рассказывал пловец,
не было ни для кого уже секретом, но он не прерывал парня, давал ему
выговориться.
- Давно верчусь в этом казане... Насмотрелся, наслушался от
олимпийцев, от сборников, в раздевалках, в душевых... В них только и
разговору - про все это да про "химию"... Вот она наша "аптечная" сила, -
он извлек из кармана знакомую Костюковичу зеленую колбочку из легкого
металлического сплава, свинтил пробку и высыпал на ладонь маленькие
таблетки.
- Это дал вам Туровский?
- Да. Если вам нужно, возьмите. Не хочу рядом с Юркой Зиминым лежать!
Туровский, правда, потребует, чтоб я вернул, скажу, что потерял. Пошел
он... Это новинка.
- Я знаю, - сказал Костюкович.
- Откуда?
- В справочнике лекарственных средств еще не значится. А где они
взяли этот анаболик, Володя?
- У них есть на таможне свой человек, какой-то Ягныш. С его помощью
как-то достали... То, что я рассказал вам, доктор, держите в секрете, пока
не вернусь из Будапешта.
- А потом?
- Потом делайте, что хотите.
- Они же вас выгонят, Володя.
- Плевать. Уйду. Я уже решил!
- Куда? Чем станете заниматься?
- Пойду на курсы автослесарей, устроюсь куда-нибудь на сервисную. Дам
бабки - возьмут. Там тоже можно хорошо жить, правда, вкалывать придется.
Ну, вот, все, доктор, - он встал. - Заговорил я вас.
- Ничего, Володя, спасибо...
После ухода Покатило Костюкович минут десять что-то обдумывал, затем
крикнул сестре:
- Ира, я поднимусь ненадолго к Левиным.
- Хорошо. Захлопни дверь и возьми ключ, - отозвалась сестра из другой
комнаты...
На звонок открыл сын Левина Виталик.
- Отец дома? - спросил Костюкович.
- Дома. Заходи.
Левин сидел в старой полосатой пижаме, в тапочках на босу ногу и
вырезал что-то из бумаги, на столе перед ним лежало еще несколько листков
и стоял пузырек с клеем.
- Садись, Марк, - поверх очков глянул Левин на Костюковича.
- Чем это вы заняты? - спросил Костюкович.
- Виталик купил Сашке модельки самолетов, а клеить поручено мне. Но
моего интеллекта что-то на это не хватает. Либо я дурак, либо инструкция
дурацкая, а внук требует, - он отложил ножницы, снял очки. - Чем кончилась
история с жалобой на тебя? Был в прокуратуре?
- Да. Обошлось, все в порядке.
- Ну и слава Богу.
- Ефим Захарович, если можно доказать, что тренер и врач команды
пичкали спортсмена допинговым препаратом, в результате - поражение стенок
кровеносных сосудов, а в итоге - смерть от инсульта, скажите, это
подсудное дело?
- В общем-то, конечно. Разумеется, сперва следствие, нужны очень
веские доказательства... Что они давали спортсмену, какой допинг?
- Анаболический стероид. Это хорошее лекарство, если в умеренных
дозах и определенный срок, оговоренный врачами, - Костюкович рассказал
все, что приключилось с Зиминым и о своем касательстве к этому. - Я хочу
обратиться в прокуратуру. Как вы считаете?
- Это, разумеется, твое право и, если говорить красиво, твой
врачебный долг. Негодяев, конечно, полезно бы проучить, чтоб другим
неповадно было. Но... Понимаешь, Марк, не любят следователи такие дела, -
Левин поскреб щеку.
- Почему? Тут все ясно!
- Кому? Тебе? Тут много косвенного, нужны солидные экспертные
заключения, возня большая. Да и прецедентов таких я что-то не слышал.
Боюсь, что и результата не даст. Милиция и прокуратура будут нос воротить.
Тянуть резину. Да и ты выглядишь тут, вроде как лицо заинтересованное и в
ином смысле: жалобы на тебя были, что смортсмен этот умер по твоей вине. И
хотя жалобы закрыты, как полная чушь, адвокат противной стороны не
преминет представить тебя, как мстителя обидчика. Вот какая картина может
получиться. Ты ведь даже не знаешь, какой анаболик они давали.
- Знаю. Вот это. Узнаете? - Костюкович вынул из кармана зеленый
маленький туб.
- Где ты его взял? - удивился Левин.
- Один спортсмен принес. Тренеру и врачу команды это досталось с
помощью таможни. У них там есть свой человек. Некий Ягныш.
- Ягныш?! - подхватился Левин. - Это ты мне приятную новость принес!
Ну-ка посиди, - он встал и, шаркая шлепанцами, подошел к телефону,
завертел диск.
- Иван? Это я, - сказал Левин. - Чем занят?
- Пылесосю ковер, - отозвался Михальченко.
- Оторвись на минутку. Картонную коробку с "Фармации" помнишь? А
Ягныша с таможни не забыл? Так вот это его рук дело на "Фармации".
- Чего это вы вдруг решили?
- А я, Иван, даже в клозете думаю. Вот и придумал. А если серьезно,
есть у меня хороший сосед, он и надоумил. Сделай вот что, пожалуйста: ты
начальника таможни Борового знаешь?
- Кима Петровича? Конечно, знаю!
- Позвони ему, может, он еще на работе, а нет - домой. Попроси, чтоб
он выяснил по своим талмудам, у кого была изъята эта коробка. Скажи, что
это в его интересах. Передай от меня привет. И перезвони потом мне.
- Добро...
Левин вернулся к Костюковичу.
- Слышал? - спросил он.
- Да, но ничего не понял, - ответил Костюкович.
- Некоторое время назад на таможне была конфискована картонная
коробка с упаковками этих анаболиков, - указал он на зеленый туб. -
Поскольку именно это лекарство не значится в разрешительном перечне и
реализации через аптечную сеть не подлежало, но должно было быть
актировано, т.е. уничтожено в присутствии представителей объединения
"Фармации", налоговых органов и таможни. Но за день или за два, не помню,
коробка была похищена с одного из складов "Фармации"... Может, поужинаешь
с нами? Выпьем по сто граммов. У меня есть спирт, настоянный на облепихе,
еще с прошлого года.
- С удовольствием.
- Виталик, - позвал Левин сына. - Скажи маме, пусть поставит
картошечку в мундирах, сварит сосиски, ты открой банку сайры и банку
баклажан по-армянски. Хлеб в доме есть? Может, Иру позовем? - спросил он у
Костюковича. Она давно у нас не была.
- У нее настроение плохое, не пойдет...
Минут через двадцать позвонил Михальченко:
- Ефим Захарович? Борового я поймал еще на работе. Он как раз
собирался уходить. Немножко кочевряжился, мол, поздно уже, устал, жрать
хочет. Но когда я ему сказал, что дело важное для них, а не для нас, да
еще связано с Ягнышем, согласился. В общем коробка с лекарствами была
задержана до выяснения у врача команды пловцов Туровского Олега
Константиновича.
- Ясно, - сказал Левин. - Завтра утром я поеду к Боровому с
подробностями насчет Ягныша. Пусть добивают его. Он и в этом деле был
наводчиком. А шоферюга с "Фармации", который развозил в тот день лекарства
с этого склада по аптекам, наверное, за хорошую взятку согласился упереть
ящик для господ спортсменов... Теперь все в порядке. Будь здоров, прости,
у меня гость...
- Коробку из-за границы вез Туровский, - сказал Левин Костюковичу. -
Остальное, надеюсь, ты понял...
Через полчаса они сели ужинать, все еще обсуждая происшедшее.
- Бардак, - сказал Костюкович, очищая кожуру от картофелины и дуя на
пальцы.
- Бардак, - согласился Левин. - Причем плохой бардак. Но, к
сожалению, это тот случай, когда бандершу не уволишь... Что ж, поехали! -
он поднес свою рюмку с разбавленным спиртом к рюмке Костюковича, чокнулся,
выпил, крякнул. - Хорошо!..
1993 г.
