Смягчающие обстоятельства | |
Корецкий Данил
Смягчающие обстоятельства
Изд. Москва, "Эксмо-пресс", 1998
OCR Палек & Alligator, 1998
Глава первая
МОЗАИКА
Слухи буквально душили город. Всегда сопутствующие пожарам, авариям,
несчастным случаям, оживленные прямо пропорционально необычности собы-
тия, сейчас они бурлили как никогда - настолько чрезвычайным, из ряда
вон выходящим было происшествие.
- У них еще за углом машина стояла, а в ней три здоровенных битюга...
- шептались на троллейбусной остановке.
- Двести тысяч, жена в банке работает, в курсе дела... - слышалось в
толпе у кинотеатра.
- Так и написали: мол, и судью, и прокурора, и начальника милиции...
Вот уже несколько месяцев изощрялась взбудораженная фантазия обывате-
ля, компенсируя недостаток информации вымыслом или преувеличениями.
Кто-то напрягается, измышляя, чтобы продемонстрировать причастность к
сведениям, недоступным "простому" человеку, кто-то добросовестно перес-
казывает услышанное в очереди - приятно хоть на несколько минут ока-
заться в центре внимания, - кто-то просто болтает от скуки.
- А я слыхала: грозятся сорок детей украсть, - вещает старушка на ла-
вочке у подъезда. - Я своего Игорька ни на шаг не отпускаю...
Молва стоуста и безлика. Но в основе слухов - болтливость и некомпе-
тентность, качества, которые порознь не живут. Игнат Филиппович Сизов,
известный множеству хороших и еще большему числу совсем скверных людей
под прозвищем Старик, знал это лучше, чем кто бы то ни было. Поэтому,
услышав досужие россказни, он брезгливо морщился. В душе. На лице его
редко отражались эмоции.
- Она в тот день снимала с книжки деньги и все видела. Так они ее
выследили и через окно застрелили. Вчера вечером, истинная правда, я жи-
ву напротив...
Протискивающийся в трамвайной толчее к выходу, Сизов раздраженно
взглянул на массивную челюсть и толстые накрашенные губы, вплетающие еще
одну чушь в букет небылиц о "Призраках".
Спрыгнув на серую булыжную мостовую, он через несколько кварталов
отыскал нужный адрес, открыл ветхую калитку и прошел в угол захламленно-
го двора к запущенному, покосившемуся флигелю.
Последний раз он был здесь давно, лет пятнадцать назад, да, точно,
декабрьской ночью шестьдесят четвертого. Желторотый Мишуев, подчиняясь
короткому жесту, стал под окно, а он взлетел на крыльцо и с маху вышиб
дверь. Может быть, именно эту - растрескавшуюся и многократно латанную.
Не стараясь скрыть шаги" он поднялся по скрипучим ступенькам и вежли-
во постучал.
В это время на другом конце города в своем кабинете Мишуев, поучая,
как обычно, Кранкина и Гортуеза, тоже вспоминал Старика:
- Не учитесь работать у Сизова! Его слава сильно преувеличена, хотя
когда-то что-то, возможно, и было. Но теперь он выработался и списан в
тираж. Одно слово - пенсионер. Чтобы не скучать, ходит, копается в мело-
чах, занимается всякой ерундой.
А Сизов сидел в убогой, пахнущей сыростью комнатенке и толковал с
субъектом весьма предосудительного вида о каких-то котах и кошках, выяс-
нял, сколько у них усов и когтей на лапах, как расположены хвосты, есть
ли кисточки на ушах.
Если бы молодые сотрудники увидели эту картину, они согласились бы со
словами Мишуева, тем более что говорить он умел очень убедительно.
Но Александр Крылов знал цену его убедительности, знал Сизова и пото-
му ни при каких обстоятельствах не признал бы, что Старик может зани-
маться ерундой. Он вообще позволял себе не соглашаться с начальством, а
Мишуева откровенно недолюбливал, потому и сидел в районе, хотя несколько
раз подворачивалась возможность уйти с повышением в областной Аппарат.
Иногда он об этом жалел, сейчас наступила как раз такая минута: ру-
тинные обыденные бумаги, осточертевшая повседневная мелочевка, а там, в
управлении, другой уровень работы, другой масштаб, именно там осу-
ществляется настоящий, главный розыск, к которому районные отделы подк-
лючены постольку-поскольку...
Крылов меланхолично глядел в окно, туда, где, сталкиваясь, перекручи-
вались и втягивались воронкой подземного перехода плотные потоки прохо-
жих. Усредненные модой прически, одежда и обувь делали их похожими. То,
что отличает каждого, запрятано глубоко внутри и проявляется в привыч-
ках, поступках, линии поведения. Беглым да порой и пристальным взглядом
этого не ухватишь. Лишь в конкретной жизненной ситуации личностные
свойства обнаруживают себя, и человек может раскрыться с совершенно нео-
жиданной стороны.
Крылову и его товарищам подобные превращения были хорошо известны, но
и они к ним не привыкли. Одно дело, когда в основе содеянного лежит не-
контролируемый взрыв эмоций, вспышка страстей, аффект, и совсем другое -
подленький расчет, похоть, корысть.
Сизов особенно ненавидел трусость, двоедушие и коварство, считал, что
эти свойства натуры ни при каких обстоятельствах понять и объяснить не-
возможно. Превыше всего Старик ставил уверенность в человеке; ненадеж-
ность, по его мнению, тоже не могла быть ничем оправдана.
Крылов, делающий жизнь со Старика, был солидарен с его мнением и ста-
рался, чтобы на него самого можно было полностью положиться. До сих пор
ему это удавалось - он никогда никого не подводил, даже по воле объек-
тивных обстоятельств, на которые частенько списывают необязательность и
разгильдяйство.
Ветер вогнал в кабинет облако пыли, и Крылов захлопнул раму.
Через несколько минут звонок внутреннего телефона отправит его на
очередное происшествие районного масштаба, и оно неожиданно окажется уз-
ловым моментом жизни, первым звеном в длинной цепи причинно-следственных
связей, ведущих к той самой обусловленной объективными обстоятельствами
ненадежности, которую он допустит первый и последний, один-единственный
раз, за которую будет плачено дорогой ценой и которую он никогда не смо-
жет себе простить.
Но сейчас Александр Крылов ничего этого не знал, он вернулся к рабо-
те, настроение понемногу улучшалось.
А Сергея Элефантова угнетала тоска и тревога, окружающие замечали его
состояние, но не удивлялись: очередной отказ Комитета по делам изобрете-
ний и открытий поступил в институт и канцелярия еще до обеда разнесла
весть по всем этажам.
Орехов проснулся с тяжелой головой, но "поправился" и, весело насвис-
тывая, загрузил в багажник "ЗИМа" ящик чешского пива и связку воблы -
сегодня он организовывал баню для уважаемых людей. Один из них - Алексей
Андреевич Бадаев - был не в духе, нервничал, даже париться не хотел. Но
Кизиров с Платошкиным уговорили - дескать, все обойдется, не впервой.
Кизиров накануне крупно выиграл в преф и был доволен собой, а Полковник
и того больше: он купил Элизабет давно обещанные бриллиантовые серьги,
та пришла в восторг и сделала все, чтобы Семен Федотович ощутил себя
настоящим мужчиной.
Надежда Толстошеева и вовсе находилась на седьмом небе: все складыва-
лось отлично, одно к одному. Хорошо съездила в столицу, удачно скупилась
и выгодно расторговалась, Владимир позвонил в магазин и сообщил, что у
них с братом все в порядке, скоро ожидается партия импортной обуви, а
Марианна пообещала принести чеки... Да Галка из посредбюро пригласила к
себе на вторник, познакомит с солидными людьми, может, и решится вопрос
с кооперативом.
Вот только Нежинская не забрала набор на шубу, хотя и обещала зайти
сегодня утром, а держать товар Надежда не любила: Бортануть бы ее - та
же Марианна просила шкурки, - да не стоит: баба деловая, со связями, мо-
жет пригодиться...
Вадик Колосов был, пожалуй, счастливей всех: на детской площадке он
нашел интересную тяжеленькую штучку - сплющенный кусочек металла с чет-
кими наклонными вмятинками сбоку. Дима сразу предложил в обмен никелиро-
ванный шуруп, да и другие дети просили подержать или хотя бы посмотреть.
Меняться Вадик не стал, держать и смотреть давал, а потом сунул находку
в карман, куда складывал все нужные и полезные вещи. Вечером, когда он
спал, мама вытряхивала из штанов в мусорное ведро граммов триста всякой
всячины.
Если рассматривать вблизи кусочки мозаичного панно, нипочем не пой-
мешь, что же оно изображает. Но чтобы охватить взглядом всю картину, на-
до по крайней мере догадываться, что цветные осколки связаны между собой
определенной логикой единого замысла.
В кабинете Крылова звякнул внутренний телефон.
Глава вторая
ПРОИСШЕСТВИЕ
Хуже всего было то, что не удавалось установить направление выстрела.
Я все-таки пригнулся к пробоине - будто ребенок продышал в мутном стекле
чистый кружочек, позволяющий без пыльной пелены видеть серый бетонный
скелет двенадцатиэтажной "свечки", колкие огоньки электросварки, оранже-
вые жилеты и коричневые каски монтажников, зависшую неподалеку кабину
башенного крана, сияющие свежей краской рамы и балконы недавно заселен-
ного дома.
Работы предстояло много, потому что и каркас двенадцатиэтажки, и
кран, и добрый десяток квартир новостройки могли иметь отношение к этому
окруженному паутинкой радиальных и круговых трещин отверстию с выщерб-
ленными краями, сквозь чешуйчатую воронку которого тянуло пыльным ветром
и просачивался грохот близкой стройки.
Если соединить ниткой точку попадания с пробоиной и продолжить вооб-
ражаемую линию, она упрется в место, где находился стрелок. Но сейчас
обычный способ не годился: экспериментальная планировка - окна в проти-
воположных стенах. Всегда светло, сухо, хороший обзор. И возможность
сквозного пролета пули.
Я повернулся, сделал несколько шагов по пушистому ковру, по которому
нужно ходить босиком, чтобы он упруго щекотал подошвы, переступил через
ползающего на четвереньках Зайцева и подошел к окну, выходящему на южную
сторону.
Перекресток внизу казался игрушечным, напоминающие божьих коровок
легковушки, дожидаясь разрешающего сигнала, накапливались перед светофо-
ром, затем срывались с места и, набирая скорость, растягивались на
подъеме к Южному микрорайону. До седьмого этажа доносился тугой гул про-
текторов и едва ощутимый запах выхлопных газов.
Я потрогал раму с неровными осколками оставшихся стекол. Второй опор-
ной точки, необходимой для визирования, увы, не существовало. Может, не-
обычная планировка способствует сквознякам... А в остальном эксперимент
удался: квадратная комната, много солнца, воздуха. Распахнутость стен
создавала ощущение простора, сохраняющегося даже сейчас, когда здесь
толклись шесть человек.
Средних лет супруги - жильцы с четвертого этажа, - вполглаза наблю-
дая, как Ивакин штангенциркулем замеряет пробоину, то и дело непроиз-
вольно осматривались по сторонам. Я много раз замечал: люди охотно идут
в понятые, наверное, потому, что получают возможность на законном осно-
вании приобщаться к тайнам чужой жизни. Сейчас я попробовал взглянуть
вокруг их глазами.
Солидный импортный гарнитур, низкие, располагающие к отдыху кожаные
кресла, матово отблескивающий журнальный столик, пружинящие блестящим
ворсом ковры на стене и на полу - все тщательно подобрано и гармонирует
между собой. У хозяйки хороший вкус.
"Интересно, сколько стоит выстроить и обставить это кооперативное
гнездышко?" - подумал я, направляясь в прихожую и вновь переступая через
Зайцева.
- Не мельтеши, Саша, - сквозь зубы процедил тот. - Пойди лучше побе-
седуй с соседями.
Следователь старательно растягивал рулетку, конец которой держал Гу-
сар, и диктовал сам себе:
- В трех метрах двадцати двух сантиметрах от северной стены, возле
застеленной простыней тахты, на ковре темно-бурое пятно неправильной
формы размером семнадцать на двенадцать сантиметров, по внешнему виду
напоминающее кровь...
Я щелкнул затейливым замком и едва успел схватиться за ручку: невесть
откуда взявшийся ветер резко рванул дверь. Подъезд играл роль вытяжной
трубы.
В трех соседних квартирах никого не оказалось, я спустился на шестой
этаж, потом поднялся на восьмой, для очистки совести заглянул на девя-
тый. Безрезультатно. Никто ничего не знал, не слышал и не видел.
Когда я вернулся, Зайцев, неловко согнувшись у простреленного окна и
закрыв левый глаз ладонью, смотрел через бумажную трубочку, вставленную
в пробоину. Трубочка свободно двигалась вправо-влево и вверх-вниз, но
следователь упрямо пытался сориентировать ее по единственной опорной
точке. Ясно: хочет хотя бы приблизительно представить, откуда могли
стрелять.
- Диаметр отверстия - от девяти до девяти с половиной миллиметров, -
значительным тоном сообщил Гусар. - Можно было бы предположить "ПМ", но
расстояние... Сотня метров - для пистолета далековато... Скорей всего
какой-то из девятимиллиметровых охотничьих карабинов - "лось", "мед-
ведь"...
- В стекле пуля оставляет отверстие больше своего калибра, - вмешался
Ивакин. - Так что здесь не "девятка"...
- Вы уже начали оперативное совещание? - недовольно спросил Зайцев,
отрываясь от своего занятия и выразительно посмотрев на превратившихся в
слух понятых. - Пусть лучше Гусаров ознакомит товарищей с протоколом.
Сделать это вызвался Ивакин. Пока он выразительно читал казенный
текст, мы вполголоса переговаривались в противоположном углу просторной
комнаты.
- Или с двух верхних площадок этой башни, - Зайцев кивнул в сторону
стройки, - или из кабины крана. Может, крайние окна нового дома, но ма-
ловероятно.
- Однако! - Лицо Гусара выражало полнейшее недоумение. - Прямо
итальянский детектив! И ради чего? Уж точно не из ревности!
- Почему же, мой юный друг? - поинтересовался Зайцев.
- Слишком сложно. Обычно кухонный нож, кирпич, топор, кастрюля с ки-
пятком... Да и потом... Видели ее фотографию? Вот, на серванте лежала.
Он протянул маленький прямоугольник. Вытянутое лицо, длинный нос, за-
павшие щеки, мешки под глазами. Вид нездоровый и изможденный. Я испытал
некое разочарование, наверное, оттого, что по ассоциации с обстановкой и
убранством квартиры представлял хозяйку иной.
- Внешний вид ни о чем не говорит, - сказал Зайцев. - Слышал поговор-
ку: на каждый товар есть свой покупатель, только цена разная? А в любов-
ном ослеплении люди склонны переплачивать...
Верно. Кровавые драмы разыгрываются, как правило, вовсе не из-за кра-
савиц.
- И вообще, юноша, избегайте категоричных суждений, - нравоучительно
произнес Зайцев. - Особенно если они поспешны и не продуманы.
Следователь зевнул.
- Устал и есть хочу. По "Призракам" ничего нового?
Я качнул головой.
Понятые подписали протокол, но уходить не спешили. Тайны хороши, ког-
да разгаданы.
- Сколько стоит такая квартира? - неожиданно брякнул Гусар. Женщина
обиделась:
- Это вы не у нас спрашивайте. Мы пять лет за границей работали, в
тропиках, в обморок от жары падали! И на заводе уже пятнадцать лет!
Тон ее стал язвительным.
- Потому вы у других спросите, на какие деньги да как попали в коопе-
ратив... У нас своим поотказывали!
- А что вы можете сказать о Нежинской? - продолжал наступать Гусар.
- Да ничего. Встречаемся иногда в подъезде. Здороваемся.
- Культурная дамочка, - подал голос мужчина, но под взглядом жены
осекся.
- Знаем мы культурных! Я горбом, а они...
Женщина замолчала. Я дернул Гусара за рукав, предупреждая следующий
вопрос.
- Большое спасибо, товарищи. - Зайцев с открытой улыбкой пожал поня-
тым руки. - Вы нам очень помогли. Сейчас опечатаем квартиру, и все - мо-
жете быть свободны.
Через полчаса я обследовал строящееся здание. Кроме неогороженных
лестничных маршей и междуэтажных перекрытий, еще ничего смонтировано не
было, поэтому путешествие на двенадцатый этаж, производило сильное впе-
чатление. Трудно представить, чтобы кто-нибудь отважился подняться туда
в сумерки. Бригада рабочих сваривала арматуру железобетонных плит с кар-
касом и заделывала раствором монтажные проемы. Пахло горящими электрода-
ми и мокрым цементом, трещала вольтова дуга, громко перекрикивались мон-
тажники. Под ногами змеились черные провода с неизолированными медными
скрутками соединений.
- А если наступят? - Я пальцем показал сопровождавшему прорабу опас-
ные места.
- Не наступят! - преувеличенно весело ответил тот. - Ребята опытные,
со стажем!
- Опытные, говоришь? А в прошлом месяце на Котловане неопытного уби-
ло? Сидеть-то кому - знаешь?
Прораб поскучнел.
- Сейчас сделаем! - и с натугой рассмеялся. - Если днем черт ногу
сломит, то ночью и подавно! Никого здесь не было!
Действительно, рабочие не заметили следов пребывания постороннего че-
ловека. Я походил по площадке. Причудливая башня экспериментального коо-
ператива "Уют" хорошо просматривалась почти отовсюду, но прилепившаяся,
как ласточкино гнездо, квартира Нежинской то пряталась за колонну, то
перекрывалась сварочным агрегатом или бетономешалкой, то оказывалась в
створе с тросами лебедки. Одно место было подходящим, но оружие пришлось
бы держать на весу, что снижает вероятность верного выстрела.
А вот кабина крана расположена подходяще...
Направляясь к лестнице, я заметил, что провод надежно изолирован.
- Сказано - сделано! - похвастал прораб.
- Пока гром не грянет... - пробурчал я. - Кто охраняет стройку по но-
чам?
- Есть люди, специальный штат держим. И днем, и ночью сторожат...
- Не спали этой ночью?
Небритый, неопределенного возраста сторож, часто моргая красными ве-
ками, отрицательно покачал головой.
- Кто-нибудь посторонний на стройку заходил?
Он снова мотнул головой.
- Вы что, немой?
- Гы-гы-гы... Почему немой? Очень даже разговорчивый! Только не с ми-
лицией, гы-гы-гы...
Он старался дышать в сторону, но хитрость не помогла - запах перегара
чувствовался даже на расстоянии. Понятно, как он сторожил территорию в
минувшую ночь и что мог видеть.
Я подошел к прорабу, ожидавшему в стороне с безразличным лицом.
- Кабина крана заперта?
- Должна. Но точно не скажу, а спросить некого - крановщик болеет.
- А ты слазь, посмотри, гы-гы-гы, - прогнусавил сторож. - Могу подса-
дить, гы-гы-гы...
Лезть на верхотуру не хотелось. Зачем? Вызвать крановщика, поручить
ему осмотреть свое хозяйство, допросить - и дело с концом! Но я разоз-
лился. Не столько на пьяного полудурка, неспособного хорошо выполнять
любую работу и начисто отрицающего в других возможность риска ради дела,
сколько на себя, готового подтвердить эту тупую, примитивную уверен-
ность. Сплюнув, шагнул к лестнице.
Самое главное - не смотреть вниз, но и тогда ощущаешь под ногами мно-
гократно увеличенную воображением бездну. И приходит мыслишка, что рука
или нога могут соскользнуть, проржавевшая скоба - отвалиться, либо порыв
ветра опрокинет кран...
Когда видишь вблизи много аварий, несчастных случаев и катастроф,
очень легко представить, как все это может произойти с тобой. И хочется
замереть, а потом медленно, осторожно сползти туда, где твердо, привычно
и безопасно. Кто что скажет? А на гыгыканье какого-то пьянчуги - пле-
вать...
Но я не спускался, а карабкался вверх, пока не уткнулся в исцарапан-
ную, мятую, с облупившейся краской дверь. Мне нужна была передышка, к, к
счастью, кабина оказалась незаперта - Забравшись внутрь, перевел дух и
плюхнулся на крохотное жесткое сиденье. Руки и ноги дрожали. Ладони сад-
нили, в них глубоко въелась ржавчина, кое-где содрана кожа.
Балкон Нежинской находился почти прямо напротив, и, если поднять по-
ловину рамы, получится прекрасный упор для винтовки. Стрелять отсюда
очень удобно. Удобно? Я с сомнением посмотрел на дрожащие пальцы. Внача-
ле надо успокоиться. Я расслабился, закрыл глаза и вдруг ощутил... Или
показалось? Вроде бы нет. Даже не запах, а слабый его оттенок. Знакомый,
но очень неподходящий для этого места. Кислый, острый, несмотря на нич-
тожную концентрацию. Так пахнет в тире, круглосуточно, им пропитаны воз-
дух, стены, пол стрелковой галереи. Запах сгоревшего пороха.
Встрепенувшись, я тщательно осмотрел кабину: шарил по полу, заглянул
за кресло, проверил пазы рычагов, приподнял резиновый коврик. Что наде-
ялся найти? Гильзу? Окурок со следами слюны и характерным прикусом? Ви-
зитную карточку или паспорт преступника? Не знаю. Просто делал то, к че-
му был приучен многими годами розыскной работы с ее основным принципом -
не упускать ни малейшей возможности добыть новое доказательство. Доста-
точно четкое, материальное, не допускающее двояких толкований. При этом
не особенно рассчитывал на успех. Чудеса случаются крайне редко.
Несколько минут я спокойно посидел в металлическом, обтянутом потрес-
кавшимся дерматином креслице, смотрел на ведущую к Южному микрорайону
дорогу и размышлял о делах, не имеющих ни малейшего отношения к службе.
Потом начал спускаться, и получалось это гораздо лучше.
Ступив на землю, с облегчением вздохнул и с удовольствием сказал сто-
рожу:
- Может, тебя подсадить? Слазишь, проветришься!
- Не надо, гы-гы-гы... Мы не милиция, нам это ни к чему.
Издевательские нотки в голосе исчезли, я усмехнулся...
Когда я вернулся в отдел, кабинеты коллег пустовали, все напряженно
работали по "Призракам". Дело Нежинской возникло совсем не ко времени,
отняв почти полдня. Впрочем, новые происшествия никогда не приходятся
кстати. Я тоже окунулся в водоворот событий: проверил несколько сообще-
ний о подозрительных лицах, обошел ранее работавших врачами пенсионеров.
В конце дня я сидел в кабинете и, глядя в пространство перед собой,
оттягивал момент, когда надо будет заняться оформлением собранных мате-
риалов.
- Это вы следователь Крылов?
Дверь открыл высокий полный мужчина лет шестидесяти. Красное лицо,
седые, стриженные "под ежик" волосы.
- Если вам угодно называть следователем инспектора уголовного розыс-
ка, то да.
Он помолчал, переваривая нарочито запутанную фразу, потом махнул ру-
кой.
- Какая разница! Я живу по Каменногорскому проспекту, двадцать два, и
дежурный сказал, что мне надо разговаривать с Крыловым! - В голосе слы-
шались нотки раздражения.
- Все правильно, это моя зона. - Я вспомнил четырехэтажный дом старой
постройки, стоящий на пересечении двух оживленных магистралей. - И что
случилось?
- Бабков Егор Петрович, председатель домкома, - отрекомендовался по-
сетитель. - К тому же председатель товарищеского суда и командир народ-
ной дружины. И чтоб вы были в курсе, в прошлом - ответственный работник.
Я едва заметно поморщился.
- Я звонил вам месяц назад и сообщал о подозрительном факте. Теперь
хочу узнать, какие меры приняты.
- Что за факт?
- Вечером, около десяти, слышу - Кто-то прошелся мимо моей двери. Я
живу на четвертом этаже, квартира - в конце коридора, дальше - только
лестница на чердак. Кого туда может понести? Тем более что он заперт!
Председатель домкома многозначительно поднял палец.
- Жду, что дальше будет. Полчаса, час - тишина. Не спит же он под
дверью! Оделся, вышел, глядь - чердак открыт! Значит, воры? Но что там
красть? Подхожу, а навстречу - человек! Меня что удивило: тепло, сухо, а
он в плаще-болонье и в таком же берете!
Я удостоверение дружинника предъявляю, говорю: "Кто вы такой и что
здесь делаете?" А он в ответ: "Из райжилуправления, состояние крыши про-
верял". - "Почему ночью?" - "Днем, - говорит, - времени нет". - "Тогда
покажите документы!" И что вы думаете?
Бывший ответработник раздулся от негодования.
- Он меня отталкивает с улыбочкой: "Ложись спать, папаша, а то бес-
сонницу наживешь!" И пошел себе. Я за рукав - хвать! Только он вырвался
и вниз. Тут я какое-то звяканье услышал... Мне с самого начала показа-
лось: что-то у него спрятано под плащом! Ну, бежать за ним я не стал,
пошел позвонил, ваши приехали, осмотрели чердак и ушли. "Не волнуйтесь,
- говорят, - все в порядке!" А где же порядок? Вот вы мне разъясните:
кто это был, чего хотел?
- Может, бродяга? Ночлег искал или собирался белье украсть?
Заявитель с сомнением покачал головой:
- Не похоже. Лицо, манеры, поведение... Какой там бродяга! Я подумал,
что и вправду из РЖУ, сходил, поинтересовался - никого не посылали.
Наступила пауза.
- Знаете, что я думаю?
Под требовательным взглядом мне стало неловко за свою недогадливость.
- Может, он из тех бандитов? - со зловещей интонацией выпалил седово-
лосый. - Кстати, сколько человек они убили? Болтают разное, а мне для
информированности...
- Почему, у вас появилось такое подозрение? Милицию буквально засыпа-
ли сообщениями о предполагаемых "Призраках", не имеющими под собой абсо-
лютно никаких оснований.
- Честному человеку ночью на чердаке делать нечего... А денег много
забрали? Неужели правда сто тысяч? А визитную карточку оставили?
Посетитель утратил сановитость: любопытство пересиливало привычный
стереотип поведения.
- Сколько их - трое? Я все-таки представитель общественности!
- Спасибо за сигнал, мы проверим, если понадобится - примем меры.
То, что я оставлял вопросы без ответа, вызвало у посетителя раздраже-
ние.
- И дайте письменный ответ, чтобы все было официально!
Дверь за Бабковым закрылась.
Управившись почти со всеми бумагами, я сделал то, в чем отказывал се-
бе три дня: набрал знакомый номер и попросил Риту Владимировну.
- А кто спрашивает? - после паузы поинтересовался женский голос.
Я назвался.
- Рита Владимировна в командировке, звоните послезавтра.
- Вы это не всем говорите? Иначе для чего представляться?
На другом конце провода чувствовалось замешательство.
- Она в командировке, - заученно повторили ответ и отключились.
Я очень тихо положил трубку.
С Ритой мы познакомились год назад во время операции "Прыгающие те-
ни". В городе совершались разбойные нападения на гуляющие пары, приман-
кой для преступников пустили поисковые группы. Яшку Волошина сопровожда-
ла высокая худая дружинница, на них и вышел расстрелянный ныне Толстых.
Волошин сумел обезвредить бандита, но получил серьезные ранения, мы с
товарищами ожидали в "неотложке" до часу ночи, пока хирурги не сказали,
что опасность миновала. Врачи попросили доставить домой выведенную из
нервного шока Риту, я отвез ее - нашпигованную транквилизаторами, без-
вольно-молчаливую, с огромными синими кругами вокруг запавших глаз. А
через неделю мы встретились у Волошина в больнице, Лешка шел на поправ-
ку, и Рита улыбалась, но синие тени остались, и, когда улыбка исчезала,
девушка выглядела усталой и грустной.
Впечатление оказалось неверным, просто такова особенность ее лица, но
это я узнал позднее, а тогда мы вместе вышли из больницы, пошли пешком,
поужинали в кафе, погуляли по набережной, рассматривая огромные белос-
нежные теплоходы.
Прогулка удалась на славу, мы обменялись телефонами, стали встре-
чаться регулярно.
Одно время мне казалось, что я влюблен, но отношения наши складыва-
лись не просто, светлая полоса сменялась черной, и вот странная и неожи-
данная командировка...
Выяснить в отделе кадров, что к чему?
Я привычно поднял телефонную трубку. Отдел кадров, вокзал и аэропорт,
гостиницы города пребывания - технология поиска заинтересовавшего уго-
ловный розыск человека отработана достаточно хорошо.
Я чертыхнулся и бросил трубку.
Глава третья
РАССЛЕДОВАНИЕ
- Если ты не ошибаешься, надо искать здесь...
Зайцев вычертил схему, как всегда, аккуратно, и тонкая линия, прове-
денная от кабины крана через квартиру Нежинской, уперлась в фасад девя-
тиэтажного дома.
- ...но обнаружим мы в лучшем случае след рикошета. А пуля могла уйти
куда угодно...
Несколько секунд он посидел молча.
- К тому же, если стреляли не из мощного оружия - боевой винтовки,
карабина, автомата, пуля, потеряв энергию, вообще не долетела до стены,
а упала где-то тут...
Он указал карандашом на площадку между домами.
- В любом случае шансов найти ее практически нет. Но мы все же попы-
таемся...
- А что дал визит в больницу?
- Посмотри сам. - Зайцев протянул тонкую папку. - А потерпевшую мо-
жешь даже послушать, кассета внутри.
Я пробежал глазами протокол допроса дежурного хирурга, отыскивая ин-
тересующие меня вопросы. Ага, вот...
"Что можно сказать относительно размера пули, причинившей ранение?"
"Ничего определенного. Как вы понимаете, цель передо мной стояла сов-
сем другая. А сейчас, после операции и ушивания раны, установить это и
вовсе невозможно".
Надо же, и здесь ничего! Так, теперь еще одно...
"Почему вы сразу не сообщили в милицию о поступлении пациентки с ог-
нестрельным ранением?"
"Раненая заявила, что она сама позвонила нольдва, поэтому дублировать
звонок необходимости не было, тем более началась подготовка к операции.
Утром заведующий отделением, обнаружив в регистрационном журнале от-
сутствие отметки о передаче телефонограммы в милицию, дал указание офор-
мить все как полагается. Тогда я на всякий случай позвонил еще раз".
С этим все ясно. Послушаем запись...
Я вставил кассету в видавший виды магнитофон и нажал клавишу.
"Следователь прокуратуры Центрального района, юрист первого класса
Зайцев сего числа в помещении хирургического отделения горбольницы N 2
допросил в качестве свидетеля Нежинскую Марию Викторовну, русскую, бес-
партийную, незамужнюю, имеющую на иждивении сына семи лет, с высшим тех-
ническим образованием, работающую инженером в научно-исследовательском
институте проблем передачи информации..."
Зайцев говорил без выражения, монотонно, привычно перечисляя все то,
что требуется отражать в вводной части протокола. Качество записи неваж-
ное: плывет звук, слегка фонит, время от времени раздается шорох или
громкий треск.
"... Нежинской объявлено, что допрос производится с применением зву-
козаписи. Используется магнитофон "Весна", пленка шестого типа, скорость
- четыре и семь десятых сантиметра в секунду".
Зайцев перевел дух и продолжал обычным тоном:
"Мария Викторовна, расскажите о вчерашнем происшествии".
"Даже не знаю, что рассказывать..."
Пауза. Чувствовалось, как она сосредоточивается.
"Я приняла душ и собиралась ложиться спать... Только подошла к крова-
ти, застелила, вдруг удар, как будто кнутом или, точнее, раскаленным
прутом... Не поняла, в чем дело, схватилась за бок - кровь..."
Долгая пауза.
"Продолжайте, пожалуйста".
Пауза.
"Ну, вот и все... Что еще рассказывать?"
"Во сколько это было?"
"Где-то в начале одиннадцатого".
"Слышали выстрел?"
