для розысков его блудного сына; как только найдется, вернем.
Посеяв таким образом зерно надежды в стариковской душе, я распрощался
с Максимом Сидоровичем далеко не так оптимистично настроенный, как он.
Следующий визит - в районную автоинспекцию. Здесь начинаются
операции, связанные с продажей автомобилей, здесь машины должны пройти
технический осмотр, после чего их владельцы получают соответствующий
документ для городской ГАИ. Итак, две недели назад, а точнее
четырнадцатого июня, здесь видели Евгена Максимовича Бабаевского или
человека, снимавшего с учета его "Волгу". Я даже знаю, кто именно видел
этого человека: на справке, которая хранится в городской ГАИ, стоит
подпись автоинспектора - младшего лейтенанта Павла Харченко.
Младший лейтенант предупрежден о моем посещении и, хотя сегодня ему
тут нечего делать, скучает в темноватой комнате, заставленной обшарпанными
столами и шкафами с картотекой и номерными знаками.
Мы здороваемся, и младший лейтенант предлагает мне самое удобное
место в комнате: кресло за столом, очевидно, начальника районной
автоинспекции. Я отказываюсь и примащиваюсь на стуле напротив него, не
потому, что такой скромный, просто отсюда мне ближе к Харченко.
Я хочу, чтобы младший лейтенант припомнил все, что может припомнить,
а для этого надо заглядывать ему в глаза, кроме того, вероятно, существует
какая-то незримая связь между людьми, и я почему-то уверен: чем ближе люди
друг к другу, тем легче осуществляется эта связь.
Просительно заглядываю в глаза Харченко и спрашиваю:
- Две недели назад у вас снимали с учета белую "Волгу" номерной знак
"КИФ 22-35". Помните этот случай?
Младший лейтенант хмурится и смотрит на меня настороженно:
- У нас, знаете, каждый день... Снять с учета, поставить...
Круговорот...
Я понимаю Харченко: черт его знает, зачем это появился настырный
капитан из угрозыска. Может, они что-нибудь прозевали, и самая лучшая
позиция: знать не знаю и ведать не ведаю.
- Конечно, круговорот, - соглашаюсь я, - и черта с два что-нибудь
запомнишь. Но ведь по глазам вижу: память у вас - дай бог каждому, да и
"Волга" заметная - белая и новая. И у меня большое подозрение: снимал ее с
учета не настоящий хозяин, а, вероятно, убийца.
Глаза младшего лейтенанта округляются. Убийца - это серьезно, и он
тотчас же сам становится серьезным, нагибается ко мне через стол и
говорит:
- Кажется, припоминаю... Хорошая машина, три тысячи на спидометре, я
еще подумал: спекулянт проклятый, сдерет за нее ого сколько!
Я раскладываю на столе перед младшим лейтенантом три фотографии, в
том числе снимок Евгена Максимовича Бабаевского.
- Один из них - владелец этой "Волги", - говорю.
Харченко отрицательно качает головой.
- Нет, с учета снимал совсем другой.
- И вы хорошо запомнили его? - с надеждой спрашиваю я.
- Конечно, - отвечает он и без напускной скромности добавляет: - У
меня вообще хорошая память. Увижу, как сфотографирую.
- И что же подсказывает вам эта фотопамять? - Не удерживаюсь от
иронии, но тут же понимаю, что полностью завишу от этого веснушчатого
младшего лейтенанта, и сразу поправляюсь: - Устный портрет, товарищ
Харченко, я очень прошу: устный портрет!
Младший лейтенант задумывается. Я не тороплю его, понимая, с каким
напряжением работает сейчас его мозг.
- Так... - начинает он наконец. - Мужчина лет сорока или чуть меньше.
Мешки под глазами, и морщины от носа до кончиков губ. Лысый, осталось
совсем мало волос, зачесывает остатки слева направо. Лоб высокий,
морщинистый, нос с горбинкой, большой, а глаза ввалившиеся, темные и
пронизывающие. Губы бледные, узкие, уши хрящеватые. Рост около ста
восьмидесяти. Кадык все время шевелится.
Я благодарно киваю: устный портрет выразителен и сделан
профессионально.
- Как держался? - уточняю.
Харченко едва заметно улыбается.
- У нас - машины... - говорит он неопределенно. - А в каждой машине
можно найти недостатки. И эти недостатки, если они серьезные, мы находим.
Ну, знаете, как люди держатся... Одни благодарны, другие угодливы,
улыбаются тебе, как лучшему другу. Этот тоже - слащавый, угодливый, в
звании меня повысил, лейтенантом называл. Я еще подумал: у тебя "Волга"
только обкатку прошла, зачем же льстить? По закону все сделаем. Еще
спросил: "Продаете?" Немного смутился, руками развел: мол, что поделаешь,
обстоятельства. "Дачу, - отвечает, - хочу купить, и деньги нужны..." Врет,
конечно, сукин сын, глаза неискренние, бегают... Однако все документы в
порядке - подписал, и катись ко всем чертям.
- А у вас и правда хорошая память, - говорю я, потому что помнить
через столько дней такие детали сможет не каждый. - Припомните,
пожалуйста, один он был или с кем-нибудь?
- Один, - ни на мгновение не заколебался младший лейтенант. - Кстати,
- обрадовался, - еще одна деталь: если будете искать этого пройдоху,
пригодится. На подбородке у него ямочка, знаете, такой раздвоенный
подбородок...
- Брюнет или блондин?
- Лысый... - разводит руками. - Хотя брюнета запомнил бы, точно,
блондин, я же говорил, совсем мало волос осталось, но блондин.
- Паспорт его смотрели?
- Это вы на предмет фотографии? - догадывается. - Паспорт был в
ажуре. Все документы хорошие, не придерешься. Кстати, а что с настоящим
владельцем?
- Если бы знал...
- Ищете?
- Начали.
- Но ведь его нет уже две недели! - До младшего лейтенанта наконец
дошла суть того, что случилось. - Значит...
- Все может быть, - ответил я уклончиво. - Прощай, младший лейтенант.
Ты мне очень помог.
Вышел на улицу, взглянул на часы. Половина третьего, и сегодня уже
нечего делать.
Теперь первое - магазин: установить, кому продана белоснежная
красавица. Покупатель общался с лысым, снимавшим машину с учета, по
крайней мере два дня: на автомобильном базаре, где договаривались, и в
магазине, где оформляли продажу. Да и сам автомобиль надо осмотреть. Почти
две недели, как он у нового владельца, да чего на свете не бывает, может,
что-нибудь и сохранилось.
Магазин сегодня выходной, раньше, чем завтра в десять, в него не
попадешь. Я огляделся и направился к ближайшему телефону-автомату
позвонить Марине.
2
"Волгу" могли продать в Узбекистан, в Грузию, куда угодно, но
оказалось, что новый ее владелец живет в Быковне, на окраине Киева, и
добраться к нему можно автобусом за полчаса.
Я немного постоял перед домом Микиты Власовича Горобца. Это было
впечатляющее зрелище: двухэтажный кирпичный красавец с широкими окнами и
большой стеклянной верандой, он словно гордился собой, выставлял себя
напоказ - усадьба была обнесена не сплошным, глухим деревянным забором, а
оградой из высоких металлических прутьев, заостренных вверху. За прутьями,
правда, густо, плотно друг к другу росли подстриженные елочки, они
образовывали еще одну, в человеческий рост, вечнозеленую ограду - это было
действительно красиво и удобно, и я удивился вкусу хозяина дома. Наверное,
профессор или отставной полковник, почему-то подумал я: деньжата водятся,
захотелось шикануть, поездить на "Волге", - официально приобрести ее
трудно, вот и отправился на базар.
Честно говоря, мне стало немного жаль Микиту Власовича: должно быть,
"Волгу" придется пока что, до выяснения всех обстоятельств, отобрать, да и
потом дело решит суд - приятного мало.
На мой стук в калитку откликнулся пес. Лаял злобно и звенел цепью,
однако никто не шел отворять.
Я постучал еще раз и только тогда увидел, как открылась дверь
стеклянной веранды, и на высоком крыльце появился пожилой седой мужчина в
синих спортивных брюках и белой майке. Не спеша спустился с крыльца,
загнал пса в конуру и отпер калитку. Но не пропустил во двор. Стоял на
бетонированной дорожке, загораживая вход, и вопросительно смотрел на меня.
Я молча вынул удостоверение, он внимательно рассмотрел его и сделал
шаг в сторону.
- Прошу... - наконец улыбнулся, но улыбка получилась неискренней,
вымученной. - Входите, пожалуйста, но не знаю: уголовный розыск - и ко
мне...
Рядом с бетонированной дорожкой к веранде пролегала еще одна,
значительно шире, к большому кирпичному гаражу, построенному не один год
назад: масляная краска на железных воротах кое-где облупилась и выгорела
на солнце.
- По поводу покупки вами машины у гражданина Бабаевского, - объяснил
я.
- Прошу, - указал он на веранду, - прошу, но не понимаю, почему это
вас заинтересовало. Покупка оформлена через комиссионный магазин, все
законно, какие могут быть ко мне претензии?
Не отвечая, я направился к дому. Хотел остановиться на веранде, но
хозяин открыл дверь в комнату.
- В зале прохладнее, - пояснил он, - и больше тянет на беседу.
Моя версия с профессором сразу отпала: какой же профессор назовет
гостиную залом и скажет "тянет на беседу"? И все же "зал" был обставлен
действительно с профессорским шиком. Толстый китайский ковер чуть не на
весь пол, модная импортная "стенка" с хрустальными вазами и фужерами,
удобные кресла и диван. У окна фикус. Этот фикус совсем не гармонировал с
хрусталем и ковром, однако свидетельствовал об устоявшихся вкусах Микиты
Власовича Горобца или его супруги. В конце концов, какое мне дело до их
вкусов - в комнате и правда было прохладно; я опустился в кресло и с
удовольствием вытер платком пот со лба.
Хозяин не сел рядом, он отодвинул стул от стола и примостился на
самый его краешек, как бы подчеркивая, что у него нет времени
рассиживаться и он не рекомендует этого незваному гостю.
- Покажите, пожалуйста, документы на машину, - попросил я.
Горобец встал, вышел в соседнюю комнату и сразу же вернулся с
техническим паспортом, аккуратно обернутым целлофаном.
Я развернул документ. На первой странице все, как полагается: фамилия
Бабаевского, номера двигателя и шасси, номерной знак, на другой тоже все в
ажуре: печать автоинспекции, соответствующие подписи.
- Целлофаном обернули вы? - спросил я.
- Да.
Что ж, подумал я, это хорошо: возможно, на техпаспорте сохранились
отпечатки пальцев человека, выдававшего себя за Бабаевского. Шансов,
правда, не много, хотя все может быть.
Горобец протянул руку за паспортом, но я сделал вид, что не заметил
этого. Спросил:
- Где вы работаете, Микита Власович?
- Вахтером автопредприятия, - ответил он с вызовом, - но какое это
имеет значение и какие у вас претензии ко мне?
Я ждал всего, только не этого. У вахтера зарплата не больше ста
рублей, на какие же шиши построен двухэтажный дом и приобретена "Волга"?
Не торопясь я вынул из кармана кусок бумаги, аккуратно завернул в
него технический паспорт, спрятал. Краешком глаза не без удовольствия
следил за выражением лица Микиты Власовича. Деланно вздохнул и только
после этого счел возможным объяснить:
- Дело в том, что вы приобрели краденую машину, и мы сейчас
производим расследование.
Микита Власович побледнел. Побледнел, потому что, наверное, был
стреляный воробей и сразу сообразил, чем это может обернуться для него.
Однако все же еще не до конца поверил мне.
- У меня подлинные документы! - воскликнул он. - Заверенные
государственными учреждениями. Я заплатил за машину, и у вас нет никакого
права!..
- Но "Волга" краденая, - ответил я твердо, - и вы, уважаемый, на сей
раз лопухнулись.
Мне было приятно употребить именно это слово, потому что оно полнее
всего выражало суть сложившейся ситуации. Старый жук, пройдоха, способный,
очевидно, любого обвести вокруг пальца, сам угодил в западню.
- Не может быть... - уже не так уверенно произнес Микита Власович. -
Такой солидный и порядочный человек!
- Бабаевский?
- Да... Еще приглашал в гости...
- Он такой же Бабаевский, как вы - римский папа. Где познакомились?
- Где же знакомятся - на базаре.
- Какого числа?
- В воскресенье... Постойте, значит, тринадцатого июня. И черт меня
попутал - чертова дюжина...
- А во вторник оформили соглашение?
- Да, в понедельник он снял автомобиль с учета, и мы встретились во
вторник, в десять, у магазина.
- Сколько заплатили за "Волгу"?
- Есть же документ, - неопределенно ответил он. - Я заплатил деньги в
кассу.
- А сверх того?
Этих нескольких секунд Горобцу хватило, чтобы определить линию своего
поведения.
- Ничего, - ответил он твердо. - Я не имею дел со спекулянтами.
- Так я вам и поверил. За такую машину берут, кажется, двойную цену.
Я допустил ошибку, и Микита Власович тотчас же воспользовался ею.
- А это уже дело милиции, - сказал он не без ехидства, - бороться со
спекулянтами... распустили!..
Он махнул рукой и даже чуть приподнялся на стуле, словно хотел
произнести целую речь против мерзавцев, нарушающих законы, но, очевидно,
вовремя вспомнил, что у самого рыльце в пушку, и запнулся.
Теперь была моя очередь переходить в наступление.
- У вас большая семья? - спросил я.
- Жена и сын.
- Жена работает?
- Дай бог по хозяйству управиться.
- Сколько же платят вахтеру автохозяйства?
- А-а, вот вы о чем! - сообразил он. - Немного, девяносто пять рублей
в месяц.
- А за "Волгу" вы заплатили девять тысяч с гаком. Или вдвое больше!..
Но, если даже сойдемся на государственной цене...
- Мы подрабатываем на цветах.
- Эх, много ли на них заработаешь!
Микита Власович искоса бросил на меня взгляд какой-то странный, как
на дурачка. И тут этот старый воробей, как я понял чуть погодя, имел
несомненное превосходство над капитаном уголовного розыска.
- На жизнь хватает и на машину тоже, - ответил он. - И все по закону.
- Разберемся... - туманно пообещал я. - А теперь прошу вас описать
внешность человека, у которого вы купили машину.
Оказалось, что у Микиты Власовича зоркий глаз: его устный портрет как
две капли воды совпал с нарисованным лейтенантом Харченко.
- Давайте посмотрим машину, - предложил я, - В гараже?
- Где же ей еще быть? - мрачно пробормотал он. - Но "Волгу" я вам не
отдам!
- Это уже не от меня зависит, - весело сказал я, - как решит
начальство... Хотя мне кажется, что на нее будет наложен временный арест.
Как на вещественное доказательство.
Он не ответил и, ссутулясь, направился к выходу.
За гаражом тянулась большая стеклянная оранжерея. Она занимала чуть
ли не всю территорию усадьбы Горобца, - между нею и домом остался только
узкий проход. Я заглянул внутрь и увидел только несколько горшков с
довольно чахлыми растениями.
- И на этом зарабатываете? - я пренебрежительно ткнул пальцем в
горшки.
- Оранжереи существуют для того, чтобы выращивать цветы зимой, -
поучительно ответил Горобец.
- И что же вы разводите?
- Тюльпаны.
- Зимой?
- Когда же еще!
Вдруг я вспомнил большие красные тюльпаны, которые покупал Марине
Восьмого марта. Сколько же я тогда заплатил на Бессарабском рынке?
Кажется, по трешнице за штуку! И раскупили их у какой-то тетки за
несколько минут.
- Подгадываете к Восьмому марта? - спросил я.
- Приходится.
- И сколько же тюльпанов выращиваете?
Микита Власович смутился.
- Ну, тысяч девять - десять.. Как когда...
Вот тебе и вахтер автохозяйства! Если даже оптом по два рубля за
штуку, сколько выходит? Конечно, и дом можно построить, и каждый год
"Волгу" покупать.
Видно, Горобец что-то прочитал на моем лице, потому что начал
оправдываться:
- Отапливаем и освещаем электричеством, по счетчику платим. Рабочей
силы не используем. Все по закону.
Да, судить его нельзя. И все же - проклятый хапуга, нахал, сукин
сын... Пользуется любовью людей к прекрасному, наживается на лучших
чувствах.
И куда смотрят местные органы?
Дав себе слово сегодня же позвонить в эти органы, я пошел осматривать
машину.
Белая "Волга" стояла в просторном окрашенном помещении, как королева.
Микита Власович был-таки настоящим хозяином - отполировал машину до
блеска, и я с неудовольствием подумал, что вряд ли найду в ней что-нибудь
достойное внимания.
Открыв дверцу, заглянул внутрь. В автомобиле еще пахло свежей
синтетикой - специфический запах новой вещи. Я где-то читал, что в Италии
похитители автомобилей пользуются специальной жидкостью, опрыскивают ею
сиденья и обивку машины, чтобы создать иллюзию новизны. В этом же случае
не надо было создавать никаких иллюзий: "Волга" и так новая. Кроме того,
Микита Власович, кажется, вылизал ее собственным языком и вытер носовым
платком.
Я зачем-то пощупал сиденья, заглянул в багажник. Пусто: новый хозяин
еще не успел набросать туда всякой всячины, которую всегда надо иметь под
руками.
- Машину купили с чехлами? - спросил я.
- Заказал сам, - ответил он и не удержался, чтобы не похвалиться: -
Мне обещали достать овечьи шкурки. Говорят, красиво и удобно.
Конечно, удобно, однако где же можно достать сейчас выделанные овечьи
шкурки? Хотя этот пройдоха из-под земли выкопает.
Я протянул руку.
- Ключи!
Горобец неохотно достал их из шкафчика, подал,
- И дубликат.
- Но я же... - нерешительно начал он.
- Машину запрем, а ключи я передам экспертам. Так нужно.
Он вытащил еще один комплект ключей. Я посмотрел на спидометр.
- Много наездили?
- Вот только пригнал из магазина... - вздохнул он. - Куда ж ездить?
На спидометре было около пяти тысяч километров. Старик Бабаевский
сообщил, что сын перед путешествием в Крым наездил три тысячи. Сказал:
приблизительно три тысячи. Следовательно, можно прибавить еще сотни две
или три. Пять тысяч минус три двести - тысячу восемьсот километров
проехала "Волга" после двенадцатого июня. Или две тысячи.
- Когда осматривали машину на базаре, сколько было на спидометре?
- Четыре девятьсот.
Это уже о чем-то говорило: Бабаевский мог отъехать от Киева
приблизительно девятьсот километров или меньше. Куда-нибудь за Мелитополь.
- Когда приехали на базар? - уточнил я.
- С утра, в девять.
- "Волга" уже стояла?
- Нет, подъехала что-то около двух.
- И в ней был один человек?
- Да.
- Сразу договорились?
- Почему сразу? Поторговались...
- Новые "Волги" продают не каждый день... Покупатели были?
- Ну, были, так что?
- А то, что вы не очень-то и торговались. Боялись конкуренции.
Горобец ничего не ответил, но мне и не нужен был его ответ. Быстро
подсчитал: приблизительно за тридцать два часа - от шести утра
двенадцатого июня до двух дня тринадцатого, когда она появилась на базаре
в Киеве, - "Волга" пробежала минимум тысячу шестьсот километров. Возможно?
Вполне.
- Машина была грязной? - спросил я.
- Блестела как новая.
- Так она же и есть новая.
- Вот теперь, после полировки... - Горобец нежно поласкал ладонью
капот "Волги", и я понял, что он влюблен в нее.
Должно быть, не очень и торговался, денег у него хватает, выложил
чуть не все, что запросили, - только для чего? Очевидно, один из тех
владельцев, которые очень редко и неохотно выводят машину из гаража, моют,
полируют ее, оснащают разными приборами, зеркалами, колпаками ручной
работы, - люди, на мой взгляд, чудаковатые. Но Миките Власовичу нельзя
было отказать в здравом смысле, - единственно, что человек немножко
помешался на вещах: вон какой ковер лежит в "зале", да и гарнитур
импортный, тянет тысячи на три...
Я решительно хлопнул дверцей "Волги", положил оба комплекта ключей в
карман.
- Заприте гараж, - приказал я, - и никого не подпускайте к "Волге".
Конечно, кроме наших сотрудников. Скоро приедут.
- Век бы их не видеть! - невежливо пробурчал Горобец себе под нос.
Но какое мне дело до его манер?..
Открывая калитку, оглядываюсь. Стоит у распахнутых ворот гаража,
похожий совсем не на воробья, а на ворона, опытную старую птицу, которая
все видела в жизни и которую на мякине не проведешь.
И вот тебе на - так опростоволоситься!
Однако я тут же забываю не очень-то уважаемого Микиту Власовича
Горобца и спешу на автобус. Мне еще надо в сберкассу, центральную
сберкассу Дарницкого района, куда были переведены из комиссионного
магазина деньги гражданина Бабаевского и которые вместо него получил
преступник, вероятно, убийца, лысый нахал, которого уже видело столько
людей и который пока не оставил ни одного следа.
В магазине мне сказали, что гражданин Бабаевский требовал немедленно
уплатить ему деньги, - его хорошо запомнила бухгалтер, потому что ссылался
на командировку, чуть ли не скандалил, однако бухгалтер не нарушила
инструкцию, отбила все атаки и перевела деньги на только что открытый счет
в сберкассе.
Я поинтересовался: откуда она знает, что счет был только что открыт.
Оказывается, Бабаевский, поскандалив с бухгалтером, поехал в
сберкассу, открыл счет и вернулся через час уже с книжкой, на которую на
следующий день ему перевели деньги.
В сберкассе за несколько минут я выяснил, что действительно
двадцатого июня на счет Бабаевского поступили из комиссионного магазина
деньги, которые он снял с книжки в тот же день наличными.
Произошло это еще неделю назад, следовательно, преступник имеет фору
в неделю и мог за это время...
Куда мог отправиться за эту неделю преступник или преступники, мне не
хочется даже думать...
Выясняю, кто из контролеров и кассиров работал двадцатого июня. Обе
тут. Вызывают в кабинет заведующей молодую красивую девушку - у нее на
лице тревога, значит, успели предупредить, кто я, и она не ждет ничего
приятного от нашего разговора.
Контролерша садится на стул, положив руки на колени, как прилежная
ученица, и смотрит в пол, стараясь не встретиться со мной глазами. Она
очень хорошо помнит человека, получившего деньги, переведенные
комиссионным магазином. Это закономерно, большие суммы выплачивают не
каждый день, и я соглашаюсь с Людмилой Федоровной - так зовут контролера,
- что такого человека забыть трудно. Кроме того, именно она работала и в
тот день, когда этот человек открывал счет - он был разговорчив,
любопытен, и я понимаю почему. На всякий случай хотел, чтобы работники
сберкассы запомнили его: ведь для получения такой большой суммы нужен
паспорт, и стоило контролеру или кассирше что-то заподозрить... Поэтому и
сказал Людмиле Федоровне, что открывает счет ради денег из комиссионного
магазина, интересовался, когда они должны прийти, и сразу предупредил, что
получит наличными.
Потом этот посетитель заходил накануне, спрашивал, не пришли ли
деньги, - естественно, что когда, наконец, двадцатого июня выписал чек на
полную сумму, это ни у кого не вызвало подозрений.
- А что, - интересуется Людмила Федоровна, - мы сделали что-нибудь не
так?
Что я могу ей ответить?
В конце концов, однозначного ответа и не может быть. Обвел ее вокруг
пальца опытный преступник, кстати, обвел вокруг пальца не только ее, а и
работников автоинспекции - ведь переклеил фото квалифицированно и подделал
подпись Бабаевского почти точно, - это мы уже знаем, только эксперты
установили разницу, чего же требовать от контролера сберкассы. Тем паче,
что подписи на выплатном ордере и карточке клиента абсолютно тождественны.
Я пожимаю плечами и начинаю расспрашивать Людмилу Федоровну о разных
мелочах, на самом же деле хочу услышать ответ на очень важный для меня
вопрос.
- Когда Бабаевский получал деньги, много было в кассе народу?
- Нет, пусто.
- В котором часу он появился?
- Через полчаса после открытия, когда разошлись первые посетители.
Знаете, всегда перед открытием собираются люди, и пока их отпустишь...
- Да, - соглашаюсь я, - а как он вел себя? Беспокоился, нервничал?
- Кажется, нет. Поздоровался, вежливо так, и сразу: "Конечно, уже
пришли мои деньги?.."
- Значит, в кассе было пусто?
- Ну, несколько человек...
- Он был один?
- Один.
- Точно помните?
- Я подумала: такие деньги, неужели не боится? Еще вошел за ним
какой-то мужчина, смотрит, будто ограбить хочет.
- Почему вы так решили?
Людмила Федоровна задумалась. Наконец ответила, посмотрев мне в
глаза:
- А я, знаете, всегда на посетителей обращаю внимание. Работа у нас
такая, с деньгами...
- Нервная работа, - согласился я. - И что же делал тот мужчина?
- Разглядывал лотерейные таблицы.
- К Бабаевскому не подходил?
- Нет.
- И вышел вместе с ним?
- Чуть раньше. Бабаевский клал деньги в карман, когда тот вышел.
- И он видел, что Бабаевский получил большие деньги?
- Вот оно что? - В глазах Людмилы Федоровны вспыхнул тревожный
огонек. - И тот тип ограбил нашего клиента? А я думаю: зачем милиция...
Мне не хотелось ее разочаровывать. Но и подтверждать ее догадку я не
мог. Попросил:
- Опишите внешность этого человека.
Людмила Федоровна потерла щеку тыльной стороной ладони.
- Ну, высокий... и коренастый. Лицо у него еще такое ... - вздохнула.
- Не помню...
- А почему вы подумали, что он может ограбить?
- Ну, знаете, есть такие типы... Смотрел исподлобья, и вообще черты
лица неприятные. А у него еще челка зачесана вперед. Ага, темная челка, и
вид какой-то неопрятный. Небритый и рубашка мятая.
- Черты лица... - попросил я. - Попытайтесь описать.
- Лоб низкий, и челка над глазами... - повторила и задумалась. - Нет,
не могу...
Я понял: больше мне из Людмилы Федоровны ничего не вытянуть. В конце
концов, тот тип мог быть случайным посетителем. Только я успел так
подумать, как контролерша, оживившись, сказала:
- Совсем забыла... Извините, но совсем позабыла... Он же просто так
смотрел на таблицу, ну, понимаете, когда проверяют выигрыши, лотерейные
билеты держат в руках, а у него не было...
- Вот это уже кое-что... - Я сказал Людмиле Федоровне, что она
умница, наблюдательна, и поспешил в управление.
Каштанов слушал меня молча, с живым любопытством в глазах, иногда
поглаживал бородку, что было признаком хорошего настроения.
И все же несколько охладил меня:
- Говоришь, двое? И контролерша наблюдательна... Женщины знаешь
какие? Выдумать могла...
Я не согласился с полковником, но промолчал: Каштанов догадался об
этом, потому что сказал:
- А впрочем, тебе, Хаблак, виднее. Могут быть и двое, и трое. -
Достал из шкафа карту, разложил на столе. - Восемьсот километров,
говоришь?
- Приблизительно.
- Ясно, что приблизительно. Выходит, где-то на юге Запорожской
области или в Херсонской.
- Оформлять командировку?
- А ты догадливый.
- Вы же недогадливых не держите.
- Вылетай сегодня же.
3
В кабинете начальника Запорожской ГАИ сидели автоинспекторы,
дежурившие двенадцатого июня на Симферопольской трассе. Рассказав, что
именно привело меня в Запорожье, я попросил вспомнить, не случилось ли во
время дежурства что-нибудь такое, что могло бы навести на след лысого
преступника, завладевшего машиной Бабаевского.
Мне уже было известно, что в этот день на трассе произошли две
аварии: "Жигули", объезжая грузовик, врезались в "Москвича", выскочившего
навстречу из-за холма, и "ГАЗ-51" помял "Запорожца". Случаев краж
автомобилей зарегистрировано не было.
Инспекторы сидели молча, будто воды в рот набрали. Наконец один
начал:
- Белых "Волг" знаете сколько!..
Другой прибавил:
- Представьте, какая у нас трасса! Тысячи машин, и летом больше
частных.
Остальные молчали, и я уже готов был признать бесцельность нашего
совещания, когда встал высокий парень с погонами старшего лейтенанта и
нерешительно сказал:
- Я, конечно, ничего не утверждаю, но вот какое дело. Там один
"волгарь" превысил скорость. Ну, остановил я его, компостер в талоне
заработал, и надо наказывать. Просит он, ну, все просят, но ведь гнал
километров сто двадцать. Хочу уже пробивать дырку, а он говорит: "Только
что вашего товарища подвозил, хоть это примите во внимание". Я и думаю:
вот как хочет выкрутиться, врет... На линии с той стороны никого нет,
точно знаю, ни одного автоинспектора. Так и говорю, а он свое твердит:
"Только что подвозил вашего брата". Я ему дырку в талоне, конечно, пробил,
чтоб правил не нарушал, а теперь думаю: а если не врал? Кто же там мог
быть?
Начальник областной автоинспекции сурово спросил:
- Почему не доложили?
- Не придал значения.
- Номер машины нарушителя записан? - спросил я. - Откуда "Волга"?
- Наша, запорожская. В списке нарушений все есть: и номер, и фамилия
этого лихача. Все оформил как следует.
- Товарищи, - обратился к подчиненным начальник ГАИ, - никто из вас в
тот день не просился в "Волгу"? - обвел автоинспекторов взглядом. - Хотя
напрасно спрашиваю. - И пояснил мне: - Все наши товарищи на автомобилях и
мотоциклах. Правда, что-нибудь могло и случиться... Значит, никто не
просил владельца "Волги" подвезти его? Никто.
Я задумался: в этой истории что-то есть.
Попросил разыскать этого нарушителя. Если, конечно, он в Запорожье.
Мог отправиться в Симферополь, Ялту, на Азовское море, куда угодно, и сиди
жди его...
Теперь все зависело от четкости работы автоинспекции. Оказалось, что
делопроизводство тут на высоте: уже через полчаса передо мной лежала
справка. Владелец "Волги" "ЗПЖ 35-80" Савелий Иванович Куделя, инженер
титано-магниевого комбината, и его адрес.
А еще через десять минут сообщили, что Савелий Иванович Куделя сейчас
