В ее глазах засветилось что-то непонятное. В этот момент мы услышали
мужской голос: "Лорна!" - я отпрыгнул назад, как будто меня ударило током.
- Чем ты занимаешься?
Мы оглянулись и увидели в дверях мужчину. Я узнал его по фотографиям
- слабо различимая фигура всегда на заднем плане.
- Привет, Питер, - откликнулась Лорна.
Никогда раньше я не слышал таких резких нот в ее голосе.
- Это - Мишель Тимон. - представила меня. - Он показывал мне сад.
- Тимон? - Далриадиан подался вперед, неприязненно разглядывая меня.
- Про которого ты все время болтаешь? Я думал, Тимон - тот хлыщ, что
работает в питомнике.
- Как тебе такое могло прийти в голову?
- С твоих слов, - раздраженно перебил он. - Если бы я знал, что Тимон
- нормальный мужчина, то не позволил торчать здесь неделями. Тебе это
прекрасно известно. Ты обманула меня. Почему?
- Мистер Далриадиан, - снова вмешался я.
- Вас не спрашивают. Я разговариваю со своей женой.
Она спокойно ответила ему:
- Я не сделала ничего дурного, Питер. Все могут подтвердить, я
говорила правду.
- Подтвердить? - он запнулся на слове. - Ты приготовила свидетелей?
- Мистер Далриадиан, - снова вмешался я.
На этот раз меня остановила Лорна. Взяв за руку, она сказала:
- Ты лучше уйди, мы разберемся сами.
- Пока я не позволю, он не двинется с места, - прорычал Далриадиан.
Она повысила голос:
- Питер, ты делаешь из себя идиота.
- До сих пор этим занималась ты.
Она отошла в сторону. Чтобы видеть ее, ему пришлось повернуться ко
мне спиной. Лорна махнула несколько раз рукой по направлению к выходу. Я
стоял неподвижно. Ее движения стали энергичнее. Наверное, она уже привыкла
к подобным сценам, подумал я и нехотя пошел из сада.
Звуки их голосов преследовали меня до грузовика, на котором я
приехал. Забравшись в него, я услышал, что число подпевающих им Сирен,
увеличилось. Значит, Лорна с мужем прошли вглубь сада. До меня донесся
низкий жалобный вой, подтвердивший догадку. Кристаллы реагировали на
возбужденные голоса спорящих.
С чувством облегчения я завел грузовик: визги Сирен заставят их
успокоиться и замолчать.
Дорога Лиры змеей извивалась по склону горы. В одном месте она
убегала обратно по собственному следу, открывая вид на террасу прямо
напротив Далриа. Оттуда можно было видеть большую часть сада. Я
остановился и стал наблюдать за Далриадианами.
Они еще ругались. Лорна стояла посреди дорожки, высоко подняв
подбородок. На таком расстоянии я не мог увидеть ее лицо, но вся ее поза
выражала откровенное непослушание. Муж угрожающе возвышался над ней. Он
схватил ее за плечи. Она, протестуя, покачала головой. Далриадиан начал
трясти ее. Неожиданно Лорна вырвалась и бросилась бежать вверх по ступеням
к дому. Одним прыжком он догнал ее, но поймать не смог; остановился,
прислонившись к пьедесталу статуи, и погрозил ей вслед кулаком.
Лорна исчезла в доме, некоторое время он смотрел в ее сторону, потом
оглянулся на спрятанные в куполах кристаллы, закрыл уши руками. Я
представил как подействовало на его возбужденную психику пение Сирен.
Сжимая кулаки, Далриадиан сделал несколько шагов к ближайшему лежбищу.
Вдруг он остановился, вернулся назад к статуе и обхватил ее обеими руками.
- Нет! - я знал, что он не мог меня услышать, но все же кричал. - Не
надо!
Он раскачивал статую в разные стороны, купол, установленный на ее
вершине, упал и разбился вдребезги. Не отпуская ее, Далриадиан повернулся
к следующему лежбищу.
Проклиная свое бессилие, я сжал рулевое колесо.
Это случилось прежде, чем он нанес первый удар. Он застыл на месте.
Отпустил свое орудие, схватился за голову. Со своего места я не слышал
скрежета, предсмертного воя сгорающих Сирен. Держась за голову, Далриадиан
побежал по кругу, споткнулся, упал, судорожно подергиваясь. Через
несколько секунд затих. Издаваемые разрушенным лежбищем звуки заставляли
вздрагивать упавшую на песок статую.
Я завел грузовик и, с трудом развернувшись, отправился назад в
Далриа.
Он, конечно, был мертв. Я был уверен в этом прежде, чем дотронулся до
него. Одно силиковиталовое лежбище погибло. Остальные тихо напевали
вокруг, забыв о своем раздражении, как только причина исчезла. Я
наклонился к Питеру Далриадиану, пощупал его запястье, и медленно начал
подниматься к дому.
Когда вышел на верхнюю террасу, мое внимание привлекло движение штор
в верхнем окне. Присмотревшись, я разглядел лицо Лорны в глубине. Мне
хотелось удержать ее, но из окна нельзя было не увидеть тело. Не замечая
меня, она посмотрела вниз в сад. Я сочувствующе закусил губу, ожидая, как
болезненно исказится ее лицо.
Но ни боль, ни горе не отразились на нем. Напротив она улыбалась.
Что-то липкое и холодное вползло в меня, поднялось от ног к животу, и
его лапа с острыми когтями сжала мне сердце.
Шторы задернулись. Я продолжал смотреть на окно, не в силах поверить
собственным глазам; теперь все стало на свои места - ее интерес к Сиренам
после случая с подругой, изучение порогов их чувствительности, желание
иметь непременно сад, статуи, не закрепленные на пьедесталах. Выбрано было
и место на террасе, чтобы ее вспыльчивый муж мог нас хорошо видеть. Все
очень тщательно продуманно. Кто из судебных обвинителей осмелится заявить,
что Лорна Далриадиан виновна в смерти своего мужа Питера?
Сколько же было в ней лжи? Чувствовала она что-нибудь, кроме желания
быстрее осуществить свой план?
Я должен пойти к ней: она все объяснит, успокоит взглядом своих
бездонных, золотых глаз.
Противоречия разрывали меня.
В саду пели Сирены. Слушая их, Я вспомнил, что ее глаза могут быть
темными и пустыми. Собрав последние остатки воли, зажимая пальцами уши, я
бросился вон из сада.
Ли КИЛЛОУ
РАЗДЕЛЕННЫЙ ДОМ
Аманда Гейл и Селена Рэнделл приехали в Эвентин во время осеннего
затишья, когда последние летние постояльцы вернулись к своей работе в
город или же последовали за солнцем на юг, а время любителей зимнего
отдыха с лыжами и коньками еще не наступило. В Эвентине едва заметили их
приезд и, если бы моя девушка не уехала на этюды с художниками, я бы
обратил на них внимания не больше, чем на обычных клиентов. Теперь я часто
не сплю по ночам, жалея, что она не выбрала другого агента по недвижимости
или другое время посещения Эвентина. Но, к несчастью, в эту унылую осень,
когда Аманда появилась в моей конторе, я был совсем один.
- Мэттью Гордон, - спросила она мягким, нерешительным голосом. Я
запомнил этот голос по последним выборам, воспевающим сенаторские
добродетели ее отца.
- Я - Аманда Гейл. Вы получили мою телеграмму?
- Да, - кивнул я. Я узнал ее по фотографиям, но ни одна из них не
могла изобразить ту, что стояла передо мной. Во-первых, она была выше, чем
я думал - почти моего роста. Но не это главное - ее лицо светилось, что
придавало ей сходство с мадонной эпохи возрождения. Это впечатление
усиливали медные волосы, уложенные в высокую прическу, и платье с
завышенной талией, какие носили во времена Регентства.
- У Вас большая свита?
- Я приехала одна.
Сквозь ресницы я разглядел теплый блеск ее золотых глаз.
Я снова кивнул, но мне было непонятно, каким образом Аманда Гейл
может считать себя одиноко. Скандальный развод ее родителей - бывшей
олимпийской бегуньи Маргот Рэнделл и сенатора Чарльза Гейла не только
искалечил детство Аманды, но и повредил ее психику. Пять лет назад, когда
Маргот погибла в авиакатастрофе, и Аманда вынуждена была все время
проводить в Вашингтоне, выяснилось, что в Аманде Гейл жили два человека -
Аманда Гейл и другой, называющий себя Селеной Рэнделл. Это открытие и
решение оставить все как есть сделали их любимым объектом сплетен и
пересудов.
- Сенатор Моран сказал, что я могу жить здесь инкогнито. Это правда?
- спросила Аманда.
- Совершенно верно. У нас слишком много богатых и известных
посетителей. Отелей и общественного транспорта у нас нет. Кабельный поезд
из Гэйтсайда - единственная связь с внешним миром. Есть, правда, самолеты.
Но они все стоят на частных аэродромах своих владельцев. Так что ни
репортерам, ни просто любителям скандальных историй сюда не добраться.
Она улыбнулась:
- Замечательно.
Улыбка тоже была замечательной. Исходящее от нее сияние стало
ослепительным.
- Мой автомобиль на улице. Я покажу Вам, что мы можем предложить
клиенту.
Я достал длинный список владельцев, желающих сдать свои домики на
зиму. Они были разбросаны по всему городу - в центре у торговой площади, в
лесу, по берегам обоих озер - Лунного и Солнечного. Объясняя Аманде
удобства разных районов, я помог ей сесть в машину и отсоединил автомобиль
от заправщика. Лунное озеро полностью замерзало зимой, образуя
великолепный шестнадцатикилометровый каток, в то время, как теплые
течения, питающие Солнечное, поддерживали температуру его воды не ниже 35
градусов, позволяя купаться в нем круглый год.
- Я не плаваю, но все же предпочитаю горячую воду льду, - ответила
Аманда. Мы подъехали к маленькому домику "Аполлон - 43" на пологом берегу
Солнечного озера. По своим размерам он вполне устраивал одного жильца.
Вокруг по периметру шла веранда, от задней стены к берегу вели ступени.
Белая прибрежная полоса, уходящая в бесконечность, привела Аманду в такой
восторг, что будь на моем месте члены городского муниципалитета, они сочли
бы огромные затраты по перевозке этого белого песка из дальней системы и
уничтожению природного накренившегося берега полностью оправданным.
Следующую из этих замечательных улыбок вызвало внутреннее убранство
домика. Когда она проходила от кухни до камина и повернулась, чтобы
осмотреть верхнюю спальню, на ковровом покрытии, отпечатался бледно-желтый
след ее ноги, отличный по цвету от самого покрытия. Она удивленно
посмотрела и засмеялась. Потом провела рукой по спинке стула, спинка
покрылась пастельными зелеными и желтыми пятнами.
- Полисенситивы, я не видела их с детства. - Аманда присела на стул.
По мере того как новый цвет заполнял все пространство, изменялись и
очертания предметов - контуры стали расплывчатыми, округлились.
- Как это мило.
Земные и звездные полисенситивы были созданы искусственно, для
наилучшего соответствия внешней среды настроению человека, его характеру.
Но при сильном нервном напряжении, бурных эмоциях резкая смена цветов
может вызвать тошноту и головокружения. Поэтому во многих домах от них
отказались.
Аманде они были очень кстати: полисенситивы могли сгладить различия
во вкусах и привычках между нею и ее вторым я.
- Думаю, все будет прекрасно. Где я могу оформить арендный договор? -
спросила она.
- А Селена тоже будет его подписывать?
Свет, озарявший ее изнутри, погас, передо мной стояла самая
обыкновенная длинная девушка в платье устаревшего фасона. Она накрутила на
палец локон, выбившийся из прически у виска.
- В этом нет необходимости. Юридически мы - одно лицо. Обязательства,
подписанные одной из нас, справедливы и для другой.
Ее реакция на вопрос испугала меня. Я с трудом заставил свой голос
звучать искренне:
- Хорошо, вернемся в контору и все оформим. Вы можете въехать сюда
сегодня.
Спускаясь вниз по горе, я показал ей виллы наиболее известных наших
граждан: актрисы Лилит Мэннорс, романиста Джейсона Уорда и неземного
Гепболла Гепбанны. Мои старания были вознаграждены: погасший свет зажегся
в ее глазах снова. В конторе я объяснил, что владелец номера 43 сдает его
только до мая. Устраивал ли ее этот срок?
- Я думаю, что уйду раньше. У меня "каникулы"... пока я не решу, что
делать со своей жизнью дальше.
Мои брови удивленно поползли вверх:
- Вам надоело быть хозяйкой в доме Вашего отца?
Она опустила голову:
- В прошлом месяце он женился. И больше во мне не нуждается. К тому
же двадцатишестилетняя женщина должна уйти из родительского дома... рано
или поздно.
- Странно, мне кажется Вам это не трудно сделать. Ваш танец получил
самые восторженные отклики у критиков.
Свет опять погас.
- Я ничего не знаю.
- Но, если она знает, - посмотрев на Аманду, я поспешно одернул себя,
- Извините, я не хотел Вас обидеть, мне интересно...
- Как и всем.
В ее голосе не было горечи, но звучал он безразлично и скучно.
Я торопливо переменил переменил тему беседы на деловую:
- Если вы останетесь до мая и потом не захотите уезжать, я подыщу
другой домик.
Она потянула локон у вис-ка:
- К этому времени решать будет Селена.
Мое любопытство росло с каждой минутой ее пребывания в Эвентине.
Раздвоение личности, параллельное существование Аманды и Селены вызывало
много разговоров, но, поскольку ни одна из них ни разу не давала интервью,
окружающим приходилось довольствоваться собственными догадками. Было
известно, что с января по июнь девочка жила у Маргот Рэнделл, а с июля по
декабрь - у сенатора. Можно предположить, что изменения в психике
происходили по этому же графику. Я хотел проверить свою догадку, но,
вспомнив, как действует на Аманду любое напоминание о Селене, удержался от
расспросов.
Пока Каро заполняла бланки договора, я задумался о том, насколько
настоящие отношения между Амандой и Селеной отличаются от того, что
описывают газетчики, представляя их существование как экстравагантную
шутку. За последние несколько лет число надеющихся обнаружить в себе одну,
а то и две посторонние личности резко возросло. Я знал абсолютно
нормальных людей, занятых поисками следов своего раздвоения.
Аманда выглядела совершенно спокойной, когда я передал ей договор.
Потом мы отправились на станцию кабельного поезда за ее багажом - она не
отказалась от моей помощи. Пока мы получали вещи, запихивали в машину
чемодан, заполнивший ее всю, я старался быть обходительным и веселым. В
конце концов мне удалось вернуть ее сияние. Я оставил ей ключ, свой
телефон, наставление запирать дверь, обещание зайти на следующий день и
узнать, что ей еще понадобится.
- Только не очень рано, пожалуйста. Я встаю поздно, - попросила она.
- Может быть в полдень? Мы где-нибудь позавтракаем, и я покажу Вам
наши достопримечательности.
Она ненадолго задумалась и улыбнулась:
- Звучит заманчиво.
Я жил на берегу Солнечного озера в километре от домика Аманды. Обычно
я просыпаюсь рано и делаю утреннюю пробежку. У меня не было причин обегать
ее жилище стороной. К тому же можно проверить, все ли в порядке, и со
спокойной душой ждать часа, когда мы условились встретиться. Я с
удовольствием ощущал покалывание в горле и носу от морозного воздуха,
наслаждался сюрреалистическим видом розового предрассветного озера, как
вдруг увидел Аманду, бегущую навстречу мне по песку. Ее волосы свободно
развевались за спиной.
Меня охватила паника. В следующее мгновение я разглядел, что на ней
были надеты спортивная куртка и шорты, к тому же она не только
подпрыгивала на одном месте. Она заметила меня и повернулась, чтобы
убежать, но передумала и, пожав плечами, остановилась.
- Я думал, Вы не любите рано вставать.
Она медленно подошла ко мне.
- Мэнди не любит.
Я споткнулся и с удивлением уставился на нее.
- Вы - Селена?
Она выглядела по другому, с высоко поднятым подбородком казалось выше
Аманды, взгляд ее глаз цвета топаза обжигал. Движения были медленными, но
тело излучало энергию, от которой волосы на моей руке встали дыбом. Даже
голос изменился - стал выше, в нем звучали резкие ноты.
- Сегодня ваш день? - спросил я.
- Нет.
Она отбросила волосы назад.
- Я не должна появляться до января. Просто по утрам, пока Аманда
спит, я тренируюсь.
Мои брови поползли вверх:
- Вы так одержимы?
- Нет, но мне это совершенно необходимо. Без ежедневной практики
потеряю гибкость и не смогу летать.
- Летать?
Мы шли бок о бок и вдруг, не сбиваясь с шага, она оторвалась от земли
в высоком и длинном прыжки. Она парила в воздухе. Опустившись на песок,
улыбнулась:
- Летать.
Повернулась ко мне лицом:
- Сделайте мне одолжение: Мэнди не знает о моих занятиях. Она не
балерина и не поймет, как нужны мне тренировки. Ей неприятно будет узнать,
что я заняла не свое время. Прошу Вас, когда поведете ее на ленч, не
рассказывайте о нашей встрече.
Ее просьба озадачила меня.
- Но, если Вы знаете о нашем ленче, как может она не знать о Ваших
делах?
- Мое сознание работает постоянно, ее же включается вместе с ее
приходом.
Мне такое разделение не понравилось. Как будто прочитав мои мысли,
Селена сказала:
- Я не виновата: это так, потому что это так.
Она направилась к дому, наклоняясь вперед, словно преодолевая
сопротивление невидимой цепи. Я даже слышал треск выходящей из нее наружу
энергии.
- Вы ведь не расскажите, правда? - обернулась она с беспокойством.
Подумав, я решила, что особого вреда в утреннем явлении Селены нет.
- Нет, я не скажу ей.
Она облегченно вздохнула.
- Горди, Вы - настоящий друг. Мы обязательно еще встретимся.
Цепь порвалась, она подпрыгнула, прошла колесом и исчезла.
В полдень Аманда ждала меня на веранде. Она спустилась по ступеням с
королевским спокойствием, так не похожим на еле сдерживаемую горячность
Селены. Казалось невероятным, что обе девушки живут в одном теле.
- Доброе утро, мистер Гордон, - Она ослепительно улыбнулась. - Куда
мы поедем?
- В кафе "Галерея".
Главное достоинство этого кафе, не учитывая того, что оно было одним
из двух действующих, - возможность в ожидании заказа ознакомиться с
выставкой наших художников и скульпторов.
- Художники основали здесь, наверное, целую колонию, - произнесла
Аманда, разглядывая картины. Она провела рукой по гладкому изгибу
сонатропической скульптуры Друммонда Каспера. Троп откликнулся на звук ее
голоса наклоном.
- Они основали Эвентин. Между местной элитой и ними существует лишь
тоненькая прослойка из владельцев магазинов и деловых людей вроде меня. В
сущности Эвентин - просто деревня с большим населением.
- Но о каких достопримечательностях Вы говорили?
- О собрании уникальнейших архитектурных сооружений.
Ее золотые глаза недоверчиво округлились:
- Архитектура?
Я улыбнулся.
- Я хорошо в этом разбираюсь. Обещаю, мисс Гейл, таких вольных
упражнений в идиосинкразии дизайна жилых зданий вы нигде не найдете.
Позвонив в контору Каро и сказав, где меня искать, я проводил Аманду
в машину и повез показывать обещанное. Дома, стилизованные под Дворцы
султанов, греческие храмы, готические замки, я проезжал с призрением,
которого они заслуживают. Зато про Дом-дерево мог рассказывать бесконечно.
Комнаты-цветы распускались вдоль лестниц-ветвей, расходящихся от единого
ствола-входа. Остановились мы и у гротов и галерей Пещерного дома,
встроенного в отвесную скалу над Лунным озером, и перед ажурными комнатами
Шуточного домика.
- Изумительно, - проговорила Аманда. - Там действительно живут?
Конечно, без Аманды, опирающейся о мою руку, встречающей каждую новую
диковинку восторженными вздохами, прогулка бы потеряла свою
привлекательность. В довершению ко всему она стала называть меня просто
Мэттью. Мне больше нравилось Мэт, но на мое предложение она ответила:
- Если ты не против, я оставлю некоторую официальность. Папа говорит,
что преждевременное сближение способствует сексу, но мешает
взаимопониманию.
Я был не готов к спору с великим сенатором Гейлом.
Я могу звать тебя просто Мэнди?
- Нет!
Ее горячность напугала меня, но она быстро исправилась:
- Мои друзья зовут меня Амандой.
Как мог, я пытался растянуть нашу поездку. Но от приглашения на обед
она с улыбкой отказалась:
- Мне надо еще разобрать багаж.
- Я с удовольствием помогу.
Она отрицательно покачала головой.
- Спасибо, в другой раз.
Я взял с нее обещание продолжить экскурсию и удалился. Ее образ не
отпускал меня всю дорогу до дома. О своей уехавшей подруге я уже не
вспоминал. Интересно, когда снова увижу Селену?
На следующее утро на своей двери я нашел от нее записку.
"Горди,
Вчера вечером Вам следовало настоять на своем приглашении. Игра в
"хозяйку сенаторского дома" не включила обязанности по кухне. Мэнди
понятия не имеет какие продукты нужно включить в меню. Найдите ей
справочник и научите."
Подпись отсутствовала и почерк был аккуратнее, чем я ожидал от
Селены, но кроме нее написать записку никто не мог.
Я позвонил Аманде в полдень. Не упоминая о записке, спросил как она
готовит пищу.
После недолгой паузы я услышал:
- Бросаю все компоненты в кастрюлю.
Я содрогнулся.
- Этого недостаточно. Я принесу тебе справочник. А пока не научишься,
будешь есть вместе со мной.
Ожидая ее протест, аргументы "за" я приготовил заранее. Но они не
понадобились. Она тихо сказала:
- Очень мило с твоей стороны. Спасибо.
Так я получил возможность видеть ее два раза в день.
Через несколько дней, встретив Селену на берегу озера, я поблагодарил
ее за великолепную идею.
Подпрыгивая на месте, она пожала плечами:
- Кто-то должен подсказать тебе, что делать.
Она побежала вдоль берега.
- Мне можно с тобой? - окликнул ее я.
Она оглянулась, не останавливаясь.
- Как хочешь. Мне нравится, когда есть с кем поболтать. Но должна
предупредить: со мной сложнее, чем с Мэнди.
Она вскоре это доказала: если я бежал медленно, просто оставляла меня
одного, прямо говорила, что думала, и не упускала случая поспорить. Обмен
колкостями, ее остроумие привлекали меня меньше, чем ровная, нежная беседа
с Амандой. Пропасть между бушующей энергией одной и добродетельным
спокойствием другой была огромной.
Селена не переставала наставлять меня. Каждое утро она передавала мне
записки с планом действий. Я был рад угождать Аманде, чаще встречаться с
ней, но такая форма получения указаний меня озадачивала.
- Зачем ты пишешь? Скажи все сама, я не перепутаю и не забуду.
Она отрабатывала новый комплекс упражнений на растяжку, наблюдение за
которыми вызывало бурный протест моих мышц. Не прерывая занятий, с шумом
выдыхая воздух между наклонами и прогибаниями, она произнесла:
- Привычка. Я всегда оставляю записки для Аманды.
- Такие же?
- Почти. В первое время - рассказывала о себе, потом - кого я
встретила и что - прошла в школе - за мою половину года. Люди не
догадывались - что мы разные.
- Когда же вы сами это поняли?
Она покружилась на одной ноге. Потом, опираясь о перила веранды,
начала делать высокие махи ногами. Весело улыбнулась:
- А, вопрос номер два? Номер один, это - "как вы себя чувствуете?".
Прежде, чем я успел извиниться, она продолжала:
- Сейчас расскажу. Раздвоение произошло в нежном шестилетнем
возрасте. Я сообщила об этом Мэнди, когда научилась читать и писать - в
семь лет. Вопросы есть?
Я кивнул:
- Что отвечать Аманде на вопрос, как мне удается угадать, что ей
необходимо. Я не хочу ей лгать.
Селена не прерывала упражнений.
- Она не спросит. Все время находился некто, заботящийся о ней. Мэнди
считает, что окружающие просто обязаны знать о ее нуждах.
От напряженных занятий на лице Селены выступили мелкие капельки пота.
Она выпрямилась, напрягая каждую клеточку своего тела, и направилась к
входу в дом.
- Ах, да. Чуть не забыла: на следующей неделе у сенатора день
рождения, и Мэнди попросит помочь ей выбрать подарок.
Послав мне на прощанье воздушный поцелуй, исчезла внутри.
Незадолго до полудня позвонила Аманда с просьбой помочь ей найти
подарок отцу, если у меня, конечно, есть время. Каро взглядом выразила
свое неодобрение, но вынуждена была признать, что срочных дел на сегодня
действительно нет. В это время года в деловой жизни наступает затишье.
- Если появится клиент, скажи я займусь им завтра с самого утра.
- Где Вас искать в случае острой необходимости?
Я неопределенно мотнул головой:
- Не ближе Гэйтсайда.
Ее глаза округлились:
- Не слишком ли длинный путь за рядовым презентом? Всего хорошего.
Аманде тоже показалось далеко, но я смог убедить ее: Выбор товаров
там значительно больше, есть интересные вещи с других планет; к тому же до
ночного поезда останется время - мы сможем вкусно пообедать и сходить в
театр.
К концу этого дня мои ноги ныли от ходьбы по огромному количеству
магазинов, в глазах рябило от чудовищного количества просмотренных вещей.
Но в обществе Аманды поиски подарка, достойного сенатора, доставляли
неземное наслаждение. Мы добрели до кафе "БЕТА ЛЕБЕДЯ" и я заказал столик
у окна. Отдыхая за чашечкой горячего кофе, мы рассеянно наблюдали за
происходящим на улице.
Откинувшись на спинку стула Аманда лениво потягивала кофе.
- Надеюсь, твои дела из-за меня не пострадают?
- Страдаю только я, когда не вижу тебя.
Она улыбнулась:
- Ты очень мил. Посмотри!
Мимо окна проходила живописная группа молодых людей с фантастически
раскрашенными волосами, одетых в облегающие яркие трико.
- Наверное, это артисты из театра "Голубой Орион". Хочешь посмотреть
их шоу?
Шум у дверей заглушил ее ответ. В кафе ввалилась привлекшая наше
внимание группа, заполнив его оживленной болтовней и смехом. От их
компании отделился высокий гибкий парень. Ногти на его длинных пальцах
были выкрашены в лиловый цвет, как и волосы - в тон наложенным вокруг глаз
теням.
- Селена, любовь моя, - пропел он. - Какой сюрприз!
Аманда сжалась на своем стуле. Я резко встал, стул громко заскрипел:
- Кто Вы? Что Вам надо?
Он удивленно уставился на меня, заметив растерянность девушки,
недовольно нахмурился.
- Тедди - а, то есть, Джералд Теодор. Мы познакомились с Селеной в
Лондоне три года назад, когда работали над "Высокими людьми". И жили
вместе. Помнишь, Селена?
- Я - не Селена, - чуть слышно прошептала Аманда.
Брови танцовщика поползли вверх.
- Д-да, простите, я вижу. Вы - та, другая.
Он повернулся ко мне.
- Знаете, эти месяцы рядом с Селеной... Если бы она мне не сказала,
ни за чтобы не догадался.
- Мэттью, я хочу уйти, - Аманда нащупала рукой свою накидку.
Мы встали, я помог ей одеться и, поддерживая под локоть, вывел из
"Беты Лебедя" мимо остолбеневшего Теодора.
Я поймал кэб, чтобы вернуться на станцию. Аманда, молча,
рассматривала руки, сжатые на коленях. За всю поездку она не произнесла ни
слова. Я обнял ее, чувствуя под руками не живое мягкое тело, а застывшую
деревянную статую. Немного расслабившись, она уткнулась лицом в мое плечо.
На станции не могла отпустить свой локон - все время накручивала его на
пальцы.
- Мне очень жаль. Я понимаю, глупо переживать из-за такого пустяка.
Но, когда я встречаю очередного ее приятеля, ничего не могу с собой
поделать. Физически ощущаю, как по мне пауками ползают их пальцы. Они все
такие... нелепые, - ее лицо исказилось. - Не представляю, зачем ей эти...
твари. Я не позволяю мужчинам прикоснуться к себе, а она готова идти с
любым по своему минутному капризу. Совсем как мать.
Я не мог скрыть своего удивления. Подобный непримиримый тон был так
ей не свойственен.
- Папа мог стать президентом, если бы не Маргот Рэнделл, жадная,
вульгарная эгоистка, лишенная какой-либо морали. Он пытался спасти ее, но
она чуть не свела его с ума.
Мне было неприятно слышать нападки на Селену и ее мать.
- Ты ведь не можешь знать точно, какая она - Селена, - проговорил я
мягко. - Ты никогда не встречалась с ней.
- Достаточно увидеть ее друзей.
Мы оба замолчали. Через несколько минут она тихонько сжала мою руку и
не оставляла ее на всем обратном пути. Я был удовлетворен.
Прощаясь возле дома, Аманда еще раз извинилась:
- Прости, я испортила всю поездку.
- Все было отлично. Ты успокоилась?
- Да, немного. Ты очень хороший, Мэттью. Мне хочется поцеловать тебя,
но Селена... Она все время здесь... В следующий раз я так и сделаю.
Позвони завтра, пожалуйста.
Я поехал домой, испытывая непреодолимое желание остаться с ней.
Интересно, что скажет обо всем этом Селена?
Селена рассмеялась. Она кружилась на песке под слышную ей одной
музыку и ехидно улыбалась:
- Бедная весталка, непорочная дева. Какое святотатство! Осквернить
храм ее тела! Так бессовестно!
Я рассчитывал на большее участие.
- Тебя не огорчает это происшествие?
Ее нога застыла в воздухе. Несколько мгновений она стояла в этой
позе, потом медленно опустила ногу. Отбросила назад локон, выбившийся из
тугого узла на затылке. Холодно взглянула на меня топазовыми глазами.
- Почему это должно меня огорчать? Ничего особенного не произошло.
Тедди - милый мальчик, а повышенная щепетильность - личная проблема Мэнди,
а не моя.
Я ошеломленно уставился на нее.
- Ты не любишь Аманду?
- Я не выбирал ее в подруги. Мне она кажется пресной, безвольной,
потом, можно было не устраивать скандал, а просто поставить Тедди на
место. Мне даже жалко Мэнди. Я забочусь о ней, ты мог в этом убедиться.
Отец внушил ей, что девушке приличествует покорность и слабость. Как раз
это-то я не выношу. - Она фыркнула. - Представь современного мужчину,
желающего воспитать в своей дочери героиню из романов XIX века. Нет ничего
удивительного в том, что мама его оставила.
Я еще злился на нее и не остановил себя вовремя:
- Она оставила его? Я думал, он вынужден был дать ей развод по
причине ее частых измен.
Селена не обратила внимания на мой укол. Спокойно, не прерывая танца,
ответила:
- Думаю, у него были свои причины.
Она взлетела в высоком длинном прыжке, опустилась в поклоне-реверансе
и, резко выпрямившись, начала стягивать с себя костюм.
