Детектив

Карлом домой. Вернувшись, Карл заметил, что  она  оставила  в  его  машине
сумочку. Он пошел в комнату Дианы, чтобы отнести ее и обнаружил в  сумочке
бриллиантовую подвеску, которую я искала весь день. Он пришел  с  этим  ко
мне и я сама решила расследовать дело. С  того  времени,  как  эта  Рэджис
стала работать в нашем доме, у меня стали пропадать различные мелочи, но я
не придавала этому большого значения, полагая,  что  сама  куда-нибудь  их
засунула. У Дианы Рэджис была нечистая совесть, поэтому она  убежала,  как
только мы вошли в ее комнату.  Я  немного  беспокоилась,  но  так  как  не
намеревалась вызывать полицию, то считала,  что  нам  не  остается  ничего
другого, как ждать ее возвращения. Без  сомнения,  у  нее  много  знакомых
обоих полов, у которых она с успехом могла провести ночь.
     Бартслер посмотрел на Мейсона.
     - Это объясняет ваши сомнения?
     Мейсон рискнул без особого убеждения:
     - У мисс Рэджис был подбит глаз, когда она появилась сегодня утром  в
моем офисе. Кто-нибудь из вас знает что-нибудь об этом?
     Миссис Бартслер посмотрела на Карла. Тот сказал:
     - Она вернулась домой уже с синяком под глазом. Я предполагаю, что об
этом мог бы что-нибудь сказать тот  тип,  с  которым  она  пила,  когда  я
выходил из бара.
     - Наверное, у нее не впервые подбит глаз, - прокомментировала  миссис
Бартслер и с презрением добавила: - Особа легкого поведения!
     На минуту  наступило  молчание,  после  чего  миссис  Бартслер  снова
обратилась к сыну:
     - Ты должен был все-таки настоять на том, чтобы она вернулась с тобой
домой.
     Карл Фрэтч сделал рукой  жест,  как  будто  отгонял  от  себя  что-то
неприятное.  Он  сделал  это  с  таким   чувством   и   грацией,   которые
удовлетворили бы любого режиссера.
     - Она вела себя  очень  вульгарно,  -  сказал  Карл,  как  будто  это
полностью и окончательно решало дело.
     Бартслер обернулся к Мейсону.
     - Это вас удовлетворяет?
     - Нет.
     - Вы хотите спрашивать сами или это сделать мне?
     - Спрашивайте вы. Впрочем,  я  задам  несколько  вопросов.  -  Мейсон
повернулся к Карлу Фрэтчу: - Следовательно, вы пригласили ее на ужин?
     - Да.
     - Куда?
     - В "Коралловую Лагуну".
     - Вы пили?
     - Да.
     - Оба или только она?
     Карл Фрэтч секунду колебался.
     - Главным образом она. Я выпил только две рюмки.
     - Кто заказывал алкоголь?
     - Она.
     - За столиком или у бара?
     - У бара.
     - Но вы поужинали?
     - Да.
     - И что потом?
     - Она снова пила.
     - Где?
     - У бара.
     - Кто заказывал?
     - Она.
     - И что вы делали, когда она пила?
     - Ну, я сидел за своей рюмкой. Потом присел тот  тип,  ободренный  ее
поведением и начал заигрывать с ней.
     - Игнорируя вас?
     - Если разобраться, то игнорируя.
     - Во сколько вы вышли из дома?
     - В восемь.
     - А во сколько вы вернулись?
     - Не помню точно. Около десяти.
     - Вы танцевали?
     - Да.
     - Несколько раз?
     - Да.
     - Потом, после того, как этот мужчина стал приударять за ней, или  до
этого?
     - Ну, знаете, я не вижу повода подвергаться такому допросу. Я сказал,
что знал, мама мне верит, отчим мне верит. Не  понимаю,  почему  я  должен
оправдываться перед вами.
     - Следовательно, за два часа вы успели доехать отсюда до  "Коралловой
Лагуны", поужинать, потанцевать пару раз, посидели у стойки бара и девушка
напилась, а вы вернулись домой?
     - Вам это не нравится?
     - Слишком много событий для двух часов, - заметил Мейсон. - Я  просто
хотел уложить все происшедшее во времени.
     - Тут нечего укладывать, - буркнул Карл с нарастающим гневом.
     - Мисс Рэджис вернулась сразу же после вас?
     - Этого я не сказал бы. Ни в коем случае.
     - Но она застала вас в своей комнате.
     - Ничего подобного. Я увидел ее только  тогда,  когда  пошел  туда  с
мамой.
     - Но вы были в ее комнате, чтобы отнести туда сумочку?
     - Да.
     - А зачем вы ее открывали?
     - Чтобы посмотреть, сколько в ней денег.  Я  не  хотел,  чтобы  Диана
потом говорила будто у нее что-то пропало и я ее обокрал.
     - Вы нашли сумочку когда ставили  машину  после  того,  как  приехали
домой?
     - Да.
     - И сразу же отнесли сумочку в комнату мисс Рэджис?
     - Да.
     - И вы нашли эту бриллиантовую подвеску?
     - Да.
     - И вы сразу же пошли с ней к матери?
     - Да.
     Мейсон повернулся к миссис Бартслер.
     - Сколько времени спустя после того, как сын принес вам подвеску,  вы
отправились в комнату мисс Рэджис?
     - Почти тотчас же.
     - Уложим все это во времени, - сказал Мейсон. - Вы могли бы  сказать,
что были в комнате мисс Рэджис через пять минут  после  появления  сына  с
этой подвеской?
     - Это наверняка заняло времени не больше, - холодно  ответила  миссис
Бартслер.
     Карл Фрэтч слегка нахмурился.
     - А вы, кажется, утверждаете, - обратился к нему Мейсон, - что  пошли
к матери тотчас же после того, как нашли подвеску в сумочке мисс Рэджис?
     -  Не  могу  сказать  этого  совершенно  точно,   -   ответил   Фрэтч
нетерпеливо.  -  Я  не  предполагал  тогда,  что  меня  подвергнут   столь
унизительному допросу.
     - Однако, вы утверждаете, - продолжал Мейсон, -  что  нашли  сумочку,
поставив машину, после того, как приехали домой, что вы сразу  же  отнесли
ее в комнату мисс Рэджис и что, обнаружив подвеску, пошли с ней сразу же в
комнату своей матери. Миссис Бартслер сразу же вернулась с вами в  комнату
мисс Рэджис и вы застали ее там уже в одном халате. Из этого следовало бы,
что она должна была оставить "Коралловую Лагуну" _п_е_р_е_д_  вами,  чтобы
успеть вернуться домой и сделать все это...
     - Я могла немного ошибиться во времени, - перебила миссис Бартслер  с
ледяным  достоинством.  -  Когда  я  теперь  над  этим   задумываюсь,   то
припоминаю, что в первую минуту мне было трудно поверить в то, что  кто-то
из домашних мог унизиться до того, что обкрадывает меня.  Я  расспрашивала
Карла некоторое время о том, что представляет из себя эта  мисс  Рэджис  и
что он узнал о ней в этот вечер. То, что  я  услышала,  не  было  для  нее
слишком похвально.
     - Следовательно, это продолжалось некоторое время?
     - Да. Теперь я припоминаю, что мы пошли не сразу.
     - Это продолжалось пятнадцать минут?
     - Мне трудно установить пределы времени.
     - Могло продолжаться целых полчаса?
     - Может быть.
     Мейсон повернулся к Язону Бартслеру и спросил:
     - Вам достаточно?
     - Сколько вы требуете, Мейсон?
     - Во-первых, я хочу получить вещи мисс Рэджис.  Кроме  того,  я  хочу
получить ее плату до сегодняшнего дня, а  также  за  две  недели  выходное
пособие. Что касается остального, то я должен буду переговорить  со  своей
клиенткой, а вам советую переговорить со своим адвокатом.
     - Если ты заплатишь ей хотя бы один цент, я не прощу  тебе  этого  до
смерти! - накинулась на мужа миссис Бартслер. - Этот человек приходит сюда
и имеет наглость сомневаться в словах Карла!
     Бартслер хотел что-то сказать, но прикусил язык.
     - Конечно, - вставил Мейсон, - если вы хотите конфронтацию в  суде  и
допрос свидетелей, то я не имею ничего против этого.
     - А впрочем, делай как знаешь, Язон, - заявила миссис Бартслер.  -  В
конце концов, возможно,  будет  лучше  откупиться  и  отделаться  от  этой
уличной девки раз  и  навсегда.  Несомненно,  она  только  и  ждала  этого
момента, с того дня, как переступила порог нашего дома.
     И величественным шагом она  направилась  к  двери.  Карл  хотел  было
исчезнуть вслед за ней.
     - Подожди, Карл, - остановил его Язон Бартслер. -  Задержись  еще  на
минуту, хорошо?
     Колебание молодого человека было заметным.  Однако,  поразмышляв,  он
пожал плечами, повернулся и снова подошел к креслу отчима.
     - Ты, гаденыш, - сказал Бартслер не повышая голоса, совсем так  будто
разговор шел об обыденных вещах. - Номером с этой бриллиантовой  подвеской
ты уже воспользовался каких-то три года назад, когда  у  нас  работала  та
девушка - горничная твоей матери.  Только,  кажется,  в  тот  раз  у  тебя
получилось лучше, потому что тогда моя жена весь день рассказывала, что  у
нее пропала эта подвеска. Вечером ты  вышел  с  молоденькой  горничной,  а
утром подвеска оказалась  на  своем  обычном  месте.  Я  основательно  это
обдумал.  Теперь  я  вынужден  буду  за  тебя  платить.  Твоей  матери  не
обязательно об этом знать, но ты помни на будущее, что  я  раскусил  тебя,
ты, маленький лицемерный негодяй! А теперь - прочь отсюда!
     Карл Фрэтч сделал ироничный поклон, который должен был показать,  что
он подчиняется авторитету старшего человека  из-за  врожденного  нежелания
возражать  и  готовности  настоящего  джентльмена  скорее  согласиться   с
неприятным  и  унизительным  положением,  чем  забыть  хоть  на  минуту  о
вежливости.
     Когда дверь за ним закрылась, Язон Бартслер повернулся к Мейсону.
     - Итак, сколько?
     - Мне действительно трудно определить сумму. Я пришел  получить  вещи
своей клиентки, установить обстоятельства происшествия и...
     Бартслер поднялся, подошел к сейфу, повернул циферблат.
     - Я открывал  ей,  когда  она  вернулась,  Язон,  -  отозвался  Фрэнк
Гленмор. - Она  просила,  чтобы  я  вернул  деньги  той  женщине,  которая
приехала одновременно и заплатила за такси вместо нее.
     - Диана была пьяной? - спросил Бартслер через плечо.
     - Нет.
     - У нее был подбит глаз?
     - Нет.
     Бартслер открыл дверцу сейфа,  затем  маленькие  внутренние  створки,
выдвинул ящик, закрытый на ключ,  отпер  его  и  достал  пачку  шелестящих
новеньких  стодолларовых  банкнот.   Отсчитав   десять   он   заколебался,
прошептал: "Диана, это хорошая девушка", - и отсчитал еще пять.  Задумался
на минуту, сказал  Мейсону:  "Вам  тоже  положен  гонорар",  -  и  отложил
следующие пять в отдельную пачку.
     - Две тысячи долларов, - сказал он. - Полторы для нее и  пятьсот  для
вас. Взамен я получу заявление, что вы отказываетесь от всяких претензий и
обвинений в клевете, нападении, насилии, повреждении и всего,  что  только
можно придумать.
     -  К  сожалению,  -  ответил  Мейсон,  -  сейчас  я   не   располагаю
полномочиями для заключения договора.
     - Вот телефон, - заявил Бартслер. - Поговорите со своей клиенткой.  Я
хочу решить это дело положительно и окончательно.
     Мейсон подумал немного о чем-то прежде, чем поднять трубку и  набрать
домашний  номер  Деллы  Стрит.  Через  минуту  он  услышал   голос   своей
секретарши.
     - Привет, Делла. Как там пациентка?
     - Значительно лучше, шеф.
     - Как одежда? Подошла?
     - Почти полностью. Я немного выше ее, но кроме этого все в порядке.
     - Делла, я в доме Язона Бартслера. Он предлагает возмещение  в  сумме
двух тысяч долларов. Сюда включен и мой гонорар. Спроси мисс  Рэджис,  что
она об этом думает?
     - Подожди чуть-чуть, - сказала Делла и Мейсон услышал ее приглушенный
голос, быстро пересказывающий суть дела Диане Рэджис. Вскоре она вернулась
к телефону. - Нас никто не слышит, шеф?
     - Нет.
     - Она говорит, что это просто чудесно.
     - Хорошо, я выставлю счет и подпишу квитанцию, - ответил Мейсон. -  Я
попрошу мистера Бартслера, чтобы он приказал прислуге собрать  вещи  нашей
клиентки и привезу их с собой. Пока все.
     Он положил трубку. Бартслер обратился к Гленмору:
     - Фрэнк, приготовь письмо, которое мистер Мейсон  подпишет  от  имени
Дианы Рэджис. Ты знаешь Карла,  у  него  гладкие  манеры,  но  примитивные
шутки. Поэтому сформулируй письмо  так,  чтобы  оно  охватывало  все,  что
только можно придумать.
     Гленмор усмехнулся и без слов вышел в соседнюю комнату.
     - Ну, на этом с делом, по-видимому, покончено, - констатировал хозяин
дома.
     Мейсон только усмехнулся.
     - Еще нет? - поднял брови Бартслер.
     - Не знаю.
     - Чего вы не знаете, мистер Мейсон?
     - Пары занимательных вещей. Почему вы вообще пригласили мисс  Рэджис,
почему  вы  хотите,  чтобы  она  вернулась?  И  предупреждаю  вас,  мистер
Бартслер, что когда  я  в  своей  практике  наталкиваюсь  на  какую-нибудь
загадку, то имею привычку добираться до ее сути. Поэтому, если вы желаете,
чтобы я получил информацию из первых рук, то я  жду  вас  завтра  в  своем
офисе в десять утра.
     Бартслер задумчиво погладил подбородок и вдруг объявил:
     - Хорошо, я буду в четверть одиннадцатого.  Я  готов  рассказать  вам
в_с_ю_ историю, если вы захотите меня выслушать.



                                    3

     Тяжелые тучи сонно тащились по небу, подгоняемые теплым южным ветром.
Земля, высушенная шестимесячным периодом  засухи,  за  время  которого  не
упало ни единой капли дождя, лежала  под  нависшими  тучами  в  молчаливом
ожидании.
     Перри Мейсон остановился при входе в здание, чтобы купить газету.  Он
бросил взгляд на часы в холле и заметил, что на них ровно десять. Потом он
посмотрел на тяжелые тучи и сказал мужчине за прилавком киоска:
     - Дело к дождю.
     - Самое время.
     Мейсон, взяв газету, кивнул головой.
     - Никак не могу привыкнуть к этому  климату,  -  сказал  продавец.  -
Сначала шесть месяцев засуха, потом шесть месяцев дождь. Я с востока,  там
трава зеленая все лето. А здесь солнце печет  так,  что  трава  похожа  на
поджаристую гренку.
     - А что происходит зимой на этом  вашем  востоке?  -  поинтересовался
Мейсон.
     Мужчина рассмеялся:
     - Именно поэтому я сижу здесь, господин адвокат.
     Мейсон сел в лифт и через две минуты повернул ключ  в  дверях  своего
личного кабинета.
     - Привет, Делла. Что нового?
     - Язон Бартслер.
     - Припекло его.
     - Похоже, его что-то беспокоит.
     Мейсон бросил газету на стол, повесил шляпу и сказал:
     - Проси.
     Через минуту Делла ввела в кабинет Язона Бартслера.
     - Здравствуйте, мистер Мейсон. Я  пришел  немного  раньше,  -  сказал
Бартслер.
     - Я это заметил.
     - Мистер Мейсон, я всю ночь не сомкнул глаз. Откуда вы, черт  возьми,
узнали, что у меня были причины нанять именно Диану Рэджис?
     Мейсон усмехнулся.
     - Бизнесмен с  вашим  положением  названивает  в  студию  неизвестной
актрисе, которой якобы никогда в глаза не видел, чтобы пригласить ее домой
в качестве чтицы... Ой, Бартслер, и вы выдаете себя за скептика?
     Посетитель сделал глупую мину.
     - Ну, если вы так ставите дело...
     - Говорите, я адвокат и умею хранить чужие секреты, - поощрил Мейсон,
когда он замолчал.
     Бартслер сел в кресле поудобнее.
     - Я женат во второй раз. Моя первая жена  умерла.  Она  оставила  мне
единственного  сына,  Роберта,  который  погиб  седьмого  декабря   тысяча
девятьсот сорок первого года, в возрасте двадцати шести лет, в Пирл-Харбор
[7 декабря 1941 года японская  авиация  нанесла  удар  по  Пирл-Харбору  и
вывела из строя основные силы  американского  Тихоокеанского  флота].  Его
останков так и не удалось опознать.
     Мейсон взглядом выразил сочувствие. Через минуту продолжил:
     - Жизнь значительно сложнее, чем кажется. Только теперь,  оглядываясь
назад, понимаешь, как все было на самом деле. Но,  как  обычно,  понимаешь
поздно.
     Он умолк на некоторое время и вновь продолжил:
     - Роберт женился за год до смерти. Он женился на девушке, которая мне
не понравилась. Мне не нравилось ее происхождение, мне не нравились  люди,
которые ее окружали.
     - И вы не любили лично ее? - спросил Мейсон.
     - Оглядываясь назад, боюсь, что у меня не было случая  узнать  ее  на
самом деле. Я был так предубежден против нее, что никогда даже не  пытался
взглянуть на нее объективно. Я до последних дней сохранил мнение,  которое
вынес о ней еще до того, как вообще с ней познакомился.
     - Что вы имели против нее?
     - Собственно, ничего. Она была  цирковой  актрисой.  Воспитывалась  в
цирке. Специальность: акробатка на трапеции.
     - Сколько ей было лет?
     - Двадцать четыре. То  есть,  ей  теперь  двадцать  четыре.  Ей  было
двадцать, когда она вышла за моего сына.
     - Или же, когда он  женился  на  ней,  -  поправил  Мейсон  с  легкой
усмешкой.
     - Можно и так, - признал Бартслер.
     - Рассказывайте дальше. Я хотел бы услышать остальное.
     - Когда Роберт с ней познакомился, она  уже  не  выступала  в  цирке.
Упала с трапеции, повредила себе бедро. Это был у  нее  первый  несчастный
случай, но он сделал невозможным для нее продолжение выступлений. У нее не
было другого источника доходов,  кроме  акробатики,  и  она  осталась  без
средств к существованию. Естественно, брак с Робертом казался  ей  выходом
из положения. Я был недоволен его женитьбой и это охладило наши отношения.
После гибели Роберта Элен, его жена, не пыталась скрывать своей горечи,  а
я, со своей стороны, дал ей недвусмысленно понять, что если и существовали
между нами какие-то семейные отношения, то я считаю их оконченными.
     - Это все имеет связь с Дианой Рэджис? - спросил Мейсон.
     - Конечно.
     - Может, будет лучше, если вы сразу скажете какую?
     - Терпение, господин адвокат, я хочу, чтобы вы имели полную  картину.
Нужно сказать, что я не виделся с Элен... Ну, мы встретились  снова  месяц
тому назад.
     - Она пришла к вам?
     - Нет. Я пошел к ней.
     Мейсон слегка поднял брови:
     - Зачем?
     Бартслер нервно заерзал в кресле.
     - У меня были основания полагать, что  после  смерти  моего  сына,  в
марте сорок второго года, она родила мне внука. И умышленно,  -  продолжал
он полным горечи голосом, - утаила от меня этот факт. Утаила факт рождения
сына Роберта, моего внука!
     Голос у него ослаб и прошло  некоторое  время,  прежде  чем  он  смог
продолжить.
     Мейсон заметил:
     - Вы должны признать, мистер Бартслер, что так не ведут себя охотницы
за наследством.
     - Теперь я это вижу.
     - Как вы об этом узнали?
     - Я получил месяц назад анонимку, советующую мне  заглянуть  в  книги
регистрации рождений города Сан-Франциско  за  март  сорок  второго  года,
заверяющую, что я найду там что-то, что меня несомненно заинтересует.
     - И что вы сделали?
     - Выбросил письмо в  мусорную  корзину.  Вначале  я  думал,  что  это
вступление к какому-либо шантажу. А потом поразмышлял и  решил  посмотреть
эти книги. Мистер Мейсон, я нашел  это  черным  по  белому!  У  меня  есть
официальное свидетельство рождения.
     Он подал Мейсону официальный бланк, который тот внимательно изучил.
     -  Кажется,  дело  не  вызывает  сомнений.  Ребенок  мужского   пола,
рожденный пятнадцатого марта тысяча девятьсот  сорок  второго  года,  отец
Роберт Бартслер и мать Элен Бартслер. Полагаю,  вы  нашли  врача,  который
принимал роды?
     - Да.
     - Что он вам сказал?
     - Подтвердил.
     - И тогда вы отправились к невестке?
     - Да. Она владеет небольшой фермой по разведению птиц  в  долине  Сан
Фернандо.
     - Вы что-нибудь смогли сделать?
     - Совершенно ничего.
     - Что она вам сказала?
     - Она меня высмеяла. Она не  пожелала  ни  подтвердить,  ни  отрицать
факта рождения ребенка. Заявила, что я никогда не был настоящим отцом  для
Роберта, а к ней относился, как к отбросам общества. Она сказала, что  уже
давно ждала, когда сможет отплатить мне, а, впрочем, ведь  я  наверное  не
захочу признать внука, в котором есть ее кровь.
     - Кажется, что это был для нее великий день, - заметил Мейсон.
     - Да.
     - И что вы сделали?
     - Нанял детективов.
     - Они узнали что-нибудь?
     - Нет. По крайней мере, не непосредственно.
     - А все-таки?
     - К Элен приходила молодая блондинка, которая, казалось, что-то знает
о  ребенке.  Одному  из  детективов   удалось   спровоцировать   небольшое
столкновение и узнать ее имя по водительскому удостоверению.
     - И эту девушку звали?
     - Диана Рэджис.
     - Ну, и?
     - Это вовсе не была Диана. Но я понял это  только  тогда,  когда  она
начала у меня работать. Это была ее подруга, с которой они вместе  снимают
квартиру, также молодая блондинка, некая Милдред Дэнвил.
     Мейсон откинулся в кресле и наморщил лоб.
     - Действительно, довольно необычная правовая ситуация,  -  сказал  он
наконец. - Обычно мать пытается получить средства на содержание ребенка. А
здесь мы видим мать, которая совершенно спокойно утверждает, что  никакого
ребенка нет. По крайней мере, она не хочет подтвердить его рождения.
     - Но ведь имеется официальное свидетельство рождения.
     - А вы проверяли в бюро  регистрации,  нет  ли  там  свидетельства  о
смерти?
     - Конечно. А больше всего меня беспокоит и доводит до полного безумия
то, что Элен может отдать малыша в чужие руки, дать усыновить его. Она  не
хочет, чтобы он связывал ей руки и не желает отдать ребенка мне. Подумайте
только, мистер  Мейсон,  моя  собственная  кровь!  Сын  Роберта!  Мальчик,
который наверняка унаследовал все его  очарование,  его  индивидуальность!
Боже мой, мистер Мейсон, это свыше мох сил! А в  то  же  время,  -  горько
продолжил он, - адвокаты утверждают, что у меня нет никаких оснований  для
того, чтобы предъявить свои права. Они говорят, что если отца нет в живых,
то мать имеет право отдать ребенка на усыновление и точка. При  этом,  все
документы, касающиеся такого ребенка,  считаются  секретными.  Мало  того,
некоторые агентства сжигают  все  бумаги  за  исключением  акта  отречения
матери от всех прав, чтобы иметь абсолютную уверенность в  том,  что  след
окончательно оборван и нет никакой возможности найти ребенка.
     Мейсон забарабанил длинными, сильными пальцами по краю стола.
     - У вас действительно интересная и  редкая  юридическая  проблема,  -
сказал он.
     -  Мои  адвокаты  считают,  что  с  юридической  точки  зрения   дело
безнадежное. Если ребенок отдан для усыновления, то конец  и  точка.  Элен
имеет полное право отказаться от каких-либо объяснений и нет  ни  малейших
возможностей обнаружить местопребывание ребенка.
     Мейсон задумчиво надул губы и сказал:
     - Когда я обнаруживаю, что одна из теорий не сулит никаких надежд,  я
меняю фронт и ищу новую  теорию.  Очень  существенно  то,  как  подойти  к
проблеме.  На  юридическом  языке  это  называется  найти  соответствующую
процессуальную причину.
     - Какое это имеет отношение к моему делу?
     - Может  быть,  очень  большое.  У  адвоката  должна  быть  фантазия.
Обнаружив, что дорога, которую он  избрал,  никуда  не  ведет,  он  должен
отступить и поискать новую.
     - В этом случае другой дороги нет. Мои адвокаты убеждены в этом.
     Мейсон закурил сигарету и погрузился в раздумья.
     - А если есть?
     - Что есть?
     - Другая дорога?
     - Боюсь, что ее нет, мистер Мейсон.  Наверное  и  вы  со  всей  своей
изобретательностью не сможете найти выход из глухого тупика.
     Мейсон терпеливо произнес:
     - Я попытаюсь разъяснить вам, что может быть процессуальной  причиной
в вашем случае. Официально ваш сын фигурирует как без вести пропавший,  не
так ли?
     - Насколько мне известно, такова официальная квалификация, потому что
не было найдено его тело с  личным  медальоном.  Но,  что  касается  факта
смерти, то в этом нет никакого сомнения.
     - Так вот, - сказал Мейсон. -  Если  принять  за  причину  факты,  то
ничего не поделаешь.
     - Так или иначе ничего не поделаешь.
     - Но если,  -  продолжал  Мейсон,  -  предположить,  что  он  мог  не
погибнуть, а остаться в живых...
     - Нет ни малейшего шанса.
     - Официально он фигурирует как пропавший.
     - Какая разница?
     - Огромная. Требуется семь  лет,  чтобы  можно  было  признать  лицо,
считающее пропавшим, погибшим.
     - Но если он действительно погиб, то что  нам  даст,  если  мы  будем
ждать семь лет?
     - Разве вы не видите, что согласно этой теории ваш сын только пропал?
Должно пройти семь лет, прежде чем его можно будет признать мертвым.  А  в
течение  этих  семи  лет  необходимо  согласие  _о_б_о_и_х_  родителей  на
усыновление ребенка.
     В глазах Бартслера появился блеск понимания.
     - Боже мой, мистер  Мейсон!  Вы  это  решили!  Вы  действительно  это
решили! - Он сорвался с кресла. - Мы начнем процесс! Мы подадим дело в суд
и получим решение суда о том, что ребенка нельзя отдавать на  усыновление!
Боже мой, почему ни один из крючкотворов не додумался до этого?
     - Я не знаю всех фактов, мистер Бартслер, - предупредил Мейсон.  -  Я
лишь представил вам определенную юридическую  теорию.  Но,  наверняка,  не
повредит посоветоваться по этому поводу с вашими адвокатами.
     - К черту моих адвокатов! - вскричал Бартслер. - У меня  нет  времени
оглядываться на эту пару глупцов. Боже мой, Мейсон, вы волшебник! Пришлите
мне счет. Нет, к черту счет! Я сам принесу вам чек!
     С  этими  словами  он  повернулся  и  выскочил  из  кабинета.  Мейсон
посмотрел на Диану и широко улыбнулся.
     - Куда это он так помчался? - спросила Делла.
     - Думаю, что на  одну  из  ферм  по  разведению  птиц  в  долине  Сан
Фернандо, - ответил Мейсон.



                                    4

     В половине четвертого в офис Мейсона доставили срочный пакет.  Внутри
находился  чек  на  тысячу  долларов,  подписанный  Язоном  Бартслером   и
торопливо написанная записка: "Вы были правы".
     Без четверти пять позвонила Диана Рэджис. Нервным голосом она умоляла
Деллу соединить ее с Мейсоном по делу, не терпящему отлагательства. Мейсон
взял трубку и услышал возбужденный голос Дианы:
     - Господин адвокат, произошла ужасная вещь! Кто-то украл мою  сумочку
со всем содержимым, понимаете, _с_о _в_с_е_м_!
     - Что представляет собой это _в_с_е_? - спросил Мейсон.
     - Ну, деньги.
     - Возмещение, которое вы получили от Язона Бартслера?
     - Да.
     - Полностью?
     - Да.
     - Расскажите мне подробно, как это произошло, - потребовал Мейсон.  -
Где это было?
     - У меня в квартире. Я  была  совершенно  измучена,  никак  не  могла
отоспаться. Утром встала и, после завтрака вышла, чтобы сделать  некоторые
покупки. Вернувшись, послушала немного  радио,  но  мне  снова  захотелось
спать, поэтому я сняла платье, легла на постель  и  заснула,  как  убитая.
Проснулась каких-то полчаса назад и обнаружила, что нет сумочки.
     - Где вы ее оставили?
     В ее голосе было раскаяние:
     - Насколько я помню, на столике в первой комнате.
     -  Довольно  легкомысленно  оставлять  сумочку  с  полутора  тысячами
долларов.
     - Знаю. Но как-то так получилось. Я купила немного продуктов и хотела
сразу же спрятать их в холодильник, поэтому по пути  положила  сумочку  на
столик. А когда убрала продукты, занялась еще чем-то  на  кухне  и  в  это
время  у  меня  начали  слипаться  глаза.  Меня  охватила  внезапно  такая
сонливость, что я забыла обо всем на свете, в том числе и об этих деньгах.
     - На входной двери нет следов взлома?
     - Нет, господин адвокат. Я была склонна предположить, что это Милдред
Дэнвил, вы знаете, моя соседка, о которой я вам уже говорила,  если  бы...
если бы не то, что в пепельнице на столике, на котором я оставила сумочку,
не было окурка сигары.
     - А где ваша соседка?
     - Не знаю. Все это довольно таинственно.  Она  не  оставила  записки,
вообще ничего. Она тоже работает на радио и, хотя у нее сейчас нет никаких
передач, я пыталась ее там искать. Оказалось,  что  она  не  появлялась  в
студии уже два или три дня.
     - А что с вашей машиной?
     - С моей машиной?
     - Где вы ее держите?
     - Снимаю гараж.
     - У кого-нибудь кроме вас есть ключ от гаража?
     - Да. У Милдред.
     - Спуститесь вниз, - велел Мейсон, - и загляните в гараж.  Проверьте,
на месте ли ваша машина. И прошу ничего не  трогать  на  столике.  На  тот
случай, если вы решите вызвать полицию.
     - Полицию? Нет, господин адвокат, я абсолютно не хочу  иметь  дело  с
полицией.
     - Тогда почему вы позвонили мне?
     - Не знаю. Потому что вы такой находчивый, господин адвокат...
     - Тогда сходите в гараж, проверьте, на месте ли ваша машина, - сказал
Мейсон. - Потом приходите  сюда.  Я  ухожу,  но  будет  Делла  Стрит,  она
проводит вас в детективное агентство, которое находится на том же этаже. Я
попрошу владельца, Пола Дрейка, чтобы он дал вам  хорошего  детектива.  Он
поедет с вами и займется вашей проблемой.
     - Это великолепно, господин адвокат. Сейчас... Ох!
     - Что случилось?
     - Все мои ключи были в сумочке. У меня нет  ключа  от  гаража  и  мне
придется оставить открытой квартиру, чтобы вернуться обратно. У  меня  нет
запасного ключа... Сейчас! А, может быть,  есть.  Да,  есть  третий  ключ,
лежит в ящике комода.
     - А вы не можете проверить, находится ли машина в гараже, не открывая
дверей? - спросил Мейсон. - Нет ли там какого-нибудь окошка, через которое
вы бы смогли заглянуть, или...
     - Да, есть окошко сзади. Мне это никогда не пришло бы в голову. Что я
за идиотка! Хорошо, господин адвокат, я только наброшу на себя что-нибудь,
и лечу.
     - Делла Стрит останется здесь до половины шестого, - закончил Мейсон.
- Она будет вас ждать.
     Он положил трубку, после чего сказал Делле:
     - Ты посиди здесь. Пройди к Полу и скажи, что у моей клиентки пропала
сумочка и я очень прошу его  дать  ей  какого-нибудь  хорошего  детектива.
Пусть посмотрит, нет ли  следов.  Если  подвернется  случай,  то  было  бы
неплохо заинтересоваться Милдред Дэнвил. Да, если  Диана  осталась  совсем
без денег, то дай ей что-нибудь на мелкие расходы.
     - Сколько?
     - Сколько ей будет нужно. Пятьдесят,  сто  долларов.  Пока  это  все,
Делла. Я убегаю.
     Он спустился на лифте вниз. Очутившись на улице обнаружил,  что  тучи
на небе стали словно оловянные. Мейсон  заскочил  в  коктейль-клуб,  после
чего поехал домой, принял ванну, переоделся и как раз собирался  выйти  на
обед, когда позвонил телефон. Мейсон поднял трубку и услышал  голос  Деллы
Стрит.
     - Привет, шеф. Извини, что я тебя беспокою. Я не думаю, что ты  хотел
бы в это вмешиваться. Я сказала это Диане,  но  поразмыслив,  решила,  что
может быть лучше все-таки позвонить тебе.
     - В чем дело? - спросил Мейсон. - Это о сумочке?
     - Нет, сумочка нашлась.
     - Кто ее взял?
     - Милдред Дэнвил. Кажется, это вообще была буря в стакане воды.
     - А что это еще за новое дело?
     - Милдред хочет, чтобы Диана встретилась с ней  в  доме  миссис  Элен
Бартслер, в долине Сан  Фернандо.  Бульвар  Сан  Фелипе,  шестьдесят  семь
пятьдесят. И хочет, чтобы Диана пригласила тебя на эту  встречу.  Кажется,
готовится какая-то юридическая схватка.
     - По какому вопросу?
     - По тому, о котором говорил Язон Бартслер.
     - А что общего имеет с этим Милдред Дэнвил?
     - Не знаю.
     - Я не хочу в это вмешиваться, - ответил Мейсон.
     - Я так и предполагала.
     - Расскажи мне о сумочке.
     - Ох, Диана пришла в офис, я провела ее к Дрейку и Пол дал детектива,
который поехал с ней домой. Кажется, едва они успели войти,  как  зазвонил
телефон. Звонила Милдред и детектив, кажется, неплохо  развлекся.  Девушки