вы вдруг вспомнили, что он все-таки прихватил с собой тот листок и даже
заглядывал в него во время езды в машине. Вы подумали, что Вульф мог
оставить бумажку в машине, решили проверить и находились возле машины,
когда услышали крик мисс Корби. Я правильно говорю?
Поскольку, обидевшись на Бакстера, я решил, что не стану им помогать,
то ответил просто:
- Проверьте сами.
Делани вновь обратился к Вульфу:
- Если вы считаете мои вопросы оскорбительными, Вульф, я скажу вам
следующее - мне трудно поверить в искренность ваших слов. Чтобы такой
болтун нуждался в бумажке для подобного выступления - ни за какие коврижки
не поверю! Да и все остальное в ваших показаниях шито белыми нитками: вы
подумали, что забыли бумажку в машине, Гудвин решил, что вы оставили ее
дома, а потом вдруг вспомнил, что вы вытаскивали ее по дороге. Есть и еще
факты. Вы с Гудвином последними заходили в палатку перед тем, как мисс
Корби обнаружила труп. Вы это сами признаете. Все другие уверяют, что не
обратили внимания, завязана тесемка или нет; вы же с Гудвином утверждаете,
что она была развязана - но иначе и быть не могло, поскольку вы выходили и
входили с задней стороны.
Делани наклонил голову.
- Вы признаете, что в течение прошлого года не раз общались с Филипом
Холтом. Вы также признались, что по отношению к вам Холт вел себя несносно
- это ваше слово "несносно", - настаивая на том, чтобы ваш повар вступил в
профсоюз. То, что я прочитал в вашем досье, позволяет мне утверждать, что
человек, который ведет себя по отношению к вам "несносно", должен
поостеречься. Если бы не оставалась возможность, что в палатку прокрался
какой-то незнакомец - а я допускаю такую возможность, - я бы задержал вас
здесь до тех пор, пока судья не выдаст ордер на ваш арест как важных
свидетелей по делу об убийстве. Пока же я ограничусь более мягкими
санкциями. - Он бросил взгляд на наручные часы. - Сейчас без пяти восемь.
Недалеко отсюда на улице есть ресторан. Я пошлю с вами своего человека. Вы
должны быть здесь к половине десятого. Я хочу еще раз проверить ваши
показания - самым тщательным образом. Остальные, - его взгляд скользнул по
присутствующим, - могут быть свободны, но не забывайте: вы не должны
покидать пределы штата Нью-Йорк.
Вульф встал.
- Мы с мистером Гудвином отправляемся домой, - провозгласил он. - И
сегодня вечером мы не вернемся.
Глаза Делали хищно сузились:
- Раз так, то вы вообще отсюда не выйдете. Можете заказать себе
сандвичи.
- Мы арестованы?
Прокурор открыл было рот, закрыл его, потом раскрыл снова:
- Нет.
- Значит, мы уезжаем, - отрезал Вульф. - Я понимаю ваше недовольство,
сэр, как-никак вам испортили праздник, и я прекрасно знаю, что вы меня
недолюбливаете - меня или то, что, как вам кажется, вы знаете обо мне. Но
я не собираюсь жертвовать своими привычками ради вас. Задержать меня вы
можете только в том случае, если предъявите обвинение - но в чем? Мы с
мистером Гудвином рассказали вам все, что нам известно. Ваши намеки, что я
способен убить человека или подвигнуть на убийство мистера Гудвина лишь
потому, что человек этот вел себя несносно - смехотворны. Вы сами
допускаете, что убийцей может оказаться любой из десятитысячной толпы. У
вас нет никаких оснований подозревать, что я или мистер Гудвин утаиваем от
вас какие-то сведения, которые могли бы помочь следствию. Если вдруг
раздобудете хоть один факт, подтверждающий ваши подозрения, то вы знаете,
где нас найти. Пойдем, Арчи.
Вульф повернулся и решительно двинулся к выходу. Я последовал за ним.
Мне трудно судить о том, как повел себя Делани после выходки Вульфа,
потому что он оставался у меня за спиной, а оглядываться мне по
тактическим соображениям не хотелось.
Поскольку вы сами представляете, что творится в праздник на
нью-йоркских улицах, вас не должно удивить, что, добравшись домой - и
приняв душ, мы сели ужинать только в половине десятого. Автомобиль - не
лучшее место в мире, где можно делиться с Вульфом дурными впечатлениями
(как впрочем и хорошими), и отравлять ему пищеварение за ужином мне тоже
не хотелось, поэтому я дождался, пока Вульф закончит поглощать цыплят с
трюфелями и брокколи, фаршированный картофель с травками и салат с сыром.
Лишь когда Фриц принес нам в кабинет кофе, я раскололся. Вульф уже
потянулся к пульту дистанционного управления (он включал телевизор лишь
для того, чтобы доставить себе маленькую радость, выключив его), когда я
произнес:
- Попридержите лошадей. Я должен кое-что доложить. Я понимаю, что вы
сейчас довольны собой - нос вы им утерли здорово, - но у нас могут быть
неприятности. Правда, у нас появилась зацепка. Убийца не проникал в
палатку сзади. Убийца - один из четверки.
- Вот как, - безмятежно отозвался Вульф. Он сытно поужинал, сидел в
любимом кресле и был поэтому настроен очень миролюбиво. - Ты опять за свои
штучки, Арчи? Что за вздор ты несешь?
- Это не вздор, сэр. И я даже не пытаюсь доказать, что раз в жизни
оказался хитрее вас. Когда вы спускались от палатки к машине, ваши мысли
были настолько поглощены тем, как поскорее уехать оттуда, что вы, должно
быть, не обратили внимания на женщину, которая сидела слева в "плимуте". А
я чуть позже вышел к ней и поговорил. Это настолько важно, что я перескажу
разговор дословно.
Так я и сделал. Такие разговоры для меня - детские игрушки, ведь мне
приходится порой дословно пересказывать диалоги, в которых принимают
участие трое, а то и четверо собеседников. Когда я закончил, Вульф ожег
меня злобным взглядом.
- Проклятье! - прорычал он.
- Да, сэр. Я собирался вам это рассказать, когда мы придумывали
причину для вылазки к машине, но нам помешали, а потом не было подходящего
случая, к тому же миссис Банау уехала, да и этот тип по имени Бакстер
оскорбил меня в лучших чувствах. Но главная причина заключалась в вас - уж
больно вы рвались домой. Если бы они пронюхали, что убийцу следует искать
среди нас шестерых-семерых, включая Флору, всех бы задержали как важных
свидетелей, а Четвертого июля вас бы никто под залог не выпустил. Мне-то
что - мне к камерам не привыкать, но вы с вашими габаритами в катере не
поместились бы. К тому же, подумалось мне, дома вы бы с большей охотой
согласились обсудить вопрос о том, чтобы повысить мне жалованье. Я угадал?
- Замолчи.
Вульф зажмурился, но ненадолго.
- Мы влипли, - произнес он. - В любую минуту они могут отыскать эту
женщину, либо она сама заявит в полицию. Что она собой представляет? Ты
пересказал мне ее слова, но я хочу знать, чего от нее ожидать.
- С ней все в порядке. Ей поверят. Меня, во всяком случае, она
убедила. И вас убедит. С того места, где она сидела, вход в палатку был
виден как на ладони, ближе, чем в десяти ярдах отнес.
- Если она не дремала.
- По ее словам - нет, а фараоны ей поверят. Она утверждает, что,
кроме нас с вами, в палатку никто не заходил, и будет стоять на своем, что
бы ни случилось.
- А вдруг она сама или кто-то другой, кого она выгораживает... Нет,
это ерунда - она оставалась там и после того, как обнаружили труп. Да, мы
влипли.
- Да, сэр. - Не увидев в глазах Вульфа благодарности, на которую
рассчитывал, я продолжил: - Чтобы облегчить ваши мучения, хочу сказать,
чтобы вы обо мне не беспокоились. В утаивании важных сведений меня не
обвинят, поскольку о разговоре с ней я не упоминал. Я всегда могу сказать,
что не поверил ей и не хотел осложнять дело, впутывая в него
дополнительные обстоятельства. Конечно, мне придется придумать оправдание
тому, что я пристал к ней с расспросами, но это проще пареной репы. Я могу
показать, что нашел труп после того, как вы начали свою речь и, прежде чем
сообщить в полицию, решил расспросить свидетельницу, но меня прервал вопль
Флоры. Так что за меня не волнуйтесь. Я сделаю все, что вы скажете. Могу
утром позвонить Делани - или позвоните ему сами - и во всем признаться.
Или можем сидеть и ждать у моря погоды. Как скажете.
- Фу! - фыркнул Вульф.
- Аминь, - сказал я.
Вульф шумно втянул в себя добрый бушель воздуха и со свистом выпустил
его наружу.
- Возможно, в данную минуту эта женщина уже дает показания полиции, -
проворчал он. - Нет, я тебя не корю, напротив - ты молодец. Если бы ты
рассказал им о ней, мы бы провели ночь в тюрьме. - Он скорчил гримасу. -
Ба! Так, по крайней мере, у нас руки развязаны. Который час?
Я посмотрел на наручные часы. Вульфу, чтобы взглянуть на настенные
часы, пришлось бы повернуть голову почти на девяносто градусов, а на такой
подвиг он не способен.
- Восемь минут двенадцатого.
- Ты можешь вызвать их сюда сейчас?
- Сомневаюсь. Всех пятерых?
- Да.
- Разве что на заре. Привести их к вам в спальню?
Вульф потер кончик носа.
- Ладно. Только обзвони их сейчас, кого найдешь. Договорись на
одиннадцать утра. Скажи, что я готов разоблачить убийцу, но должен с ними
посоветоваться.
- Что ж, на такую приманку они клюнут, - признал я и потянулся к
телефону.
4
До двух минут двенадцатого, когда Вульф спустился на лифте из
оранжереи и поздоровался с гостями, представители закона с Лонг-Айленда
никак не проявились. Что вовсе не означало, что Они не проявятся в три
минуты двенадцатого. По сообщениям утренних газет, окружной прокурор
Делани и начальник уголовной полиции Бакстер пришли к выводу, что в
палатку сзади мог проникнуть кто угодно, и расследование пока не
сдвинулось с мертвой точки. Если Анна Банау читало газеты (а у меня не
было оснований подозревать, что она их не читает), она могла уже тянуться
к телефонной трубке, чтобы звонить в полицию.
Сам я уже успел назвониться - вчера вечером и сегодня с утра, -
приглашая к нам гостей, и не только. В телефонном справочнике Манхэттена я
легко нашел адрес и телефон Александра Банау, но звонить ему домой не
стал. Я также решил не звонить в ресторан "Цоллер" на Пятьдесят второй
улице. Сам-то я обедал в "Цоллере" всего два раза, но зато знал одного
приятеля, который наведывался туда чуть ли не ежедневно. Да, сказал он
мне, есть в "Цоллере" такой старший официант Алекс Банау. Алекс был ему по
душе, и приятель всерьез обеспокоился, не означает ли мой звонок, что
официанту грозят какие-то неприятности. Я заверил, что никаких
неприятностей не предвидится, а я просто хочу кое-что уточнить, и
распрощался. Потом я сидел и пялился на клочок бумаги, на котором записал
домашний телефон Банау - у меня рука так и чесалась позвонить. Но что
сказать? Нет.
Замечу также, что примерно я половине одиннадцатого я вынул из ящика
своего стола "марли", проверил, заряжен ли он, и сунул в карман. Я сообщаю
вам это не для того, чтобы подготовить к предстоящей бойне, а чтобы
показать, насколько я поверил в показания миссис Банау. Как-никак, когда
ждешь в гости убийцу, нервы которого натянуты до предела, нужно быть
готовым ко всему.
Х.Л.Гриффин, поставщик, и Поль Раго, приправных дел мастер, прибыли
по отдельности, а Корби и Флора привели с собой Дика Веттера. Я
намеревался усадить Флору в красное кожаное кресло, но Раго, шестифутовый
усач с потешным произношением, опередил меня, так что Флоре пришлось
довольствоваться одним из желтых кресел, рядком выстроенных мною перед
столом Вульфа; Веттер занял кресло слева от девушки, а ее отец сел справа.
Коротышка Гриффин, велеречивый Цицерон, уселся в крайнее кресло возле
моего стола. Когда Вульф спустился из оранжереи, вошел в кабинет,
поздоровался и двинулся к своему столу, Веттер открыл рот и заговорил, не
дав Вульфу угнездиться в своем кресле, рассчитанном на слона.
- Надеюсь, вы нас не слишком задержите, мистер Вульф, - проворковал
любимец телезрительниц. - Я спросил мистера Гудвина, нельзя ли собраться
пораньше, но он ответил, что нет. Нам с мисс Корби нужно сегодня пообедать
пораньше, потому что в половине второго у меня обсуждение сценария.
Я приподнял бровь. Надо же, какая честь - я вел машину, держа руку в
каком-то дюйме от плеча девушки, которая удостоилась приглашения на обед
самого Дика Веттера.
Вульф, перестав ерзать в кресле, произнес:
- Я не стану вас задерживать дольше, чем потребуется, сэр. Так вы с
мисс Корби друзья?
- А это имеет отношение к делу?
- Возможно, что нет. Но в данную минуту меня интересует все,
связанное с каждым из вас. Я отдаю себе отчет в том, что вам неприятно
слышать подобное высказывание из моих уст сразу после празднования
годовщины столь славного события в жизни этой свободной страны, но долг
есть долг. Один из вас - злодей. Один из вас убил Филипа Холта.
Замысел Вульфа заключался, вероятно, в том, чтобы узреть, кто из них
упадет в обморок или вскочит и ударится в бега. Но никто даже глазом не
моргнул. Все сидели как истуканы и пялились на Вульфа.
- Один из нас? - спросил наконец Гриффин.
Вульф кивнул.
- Я решил, что лучше сразу взять быка за рога, чем толочь воду в
ступе. Я подумал...
- Вот потеха, - прервал его Корби. - Вы, конечно, шутите. Только от
шутки вашей после того, что вы вчера говорили окружному прокурору, дурно
пахнет.
- Это вовсе не шутка, мистер Корби. Мне, право, жаль. Вчера мне
казалось, что все обстоит именно так, как я думал, но я заблуждался.
Нашелся свидетель, надежный и солидный, который готов присягнуть, что во
время митинга и до тех пор, пока не обнаружили тело, никто в палатку сзади
не заходил. Я также знаю, что ни я, ни мистер Гудвин Филипа Холта не
убивали; следовательно, убийца один из вас. Так что нам придется
поговорить.
- Вы сказали - свидетель? - Из уст Раго это прозвучало как
"швидетель".
- Кто он? - потребовал Корби. - Откуда он взялся?
- Это женщина, и живет она в Нью-Йорке. Мистер Гудвин, который
беседовал с ней, полностью убежден в ее искренности и благонадежности, а
мистеру Гудвину трудно угодить. Вероятность того, что ее показания можно
опровергнуть, ничтожна. Вот все, что я...
- Не понимаю, - развел руками Веттер. - Если у них есть такой
свидетель, почему нас до сих пор не арестовали?
- Потому что она еще не обращалась в полицию. Там о ней ничего не
знают. Пока. В любую минуту ее могут найти, или она сама обратится в
полицию. Если так случится, то уже совсем скоро и вы, и я будем отвечать
на вопросы полицейских. Если вы откажетесь от беседы со мной, или меня не
удовлетворят ваши ответы, я буду вынужден сам сообщить мистеру Делани о
существовании свидетельницы. Скажу откровенно: я предпочел бы до этого не
доводить. Услышав ее показания, мистер Делани уже не будет с нами таким
любезными внимательным, как вчера. Я хочу задать вам несколько вопросов.
- Кто она? - снова потребовал Корби. - Где ее найти?
Вульф покачал головой.
- Ничего не выйдет. Я не собираюсь раскрывать вам ни ее имени, ни
адреса. Я вижу, что вы мне не верите, мистер Корби, и вы, мистер Гриффин.
Но подумайте сами, с какой стати мне вздумалось бы вызывать вас сюда и
ставить перед столь неприятным фактом? Только для того, чтобы найти
истину? Как и вы, я предпочел бы оставить все, как есть, примирившись с
версией полиции о неизвестном злоумышленнике, который проник в палатку
сзади, но, увы, теперь это невозможно. Да, вы вправе подозревать и меня с
мистером Гудвином, и мы готовы ответить на ваши вопросы. Главное, что один
из нас - убийца, так что в наших общих интересах следует постараться,
чтобы беседа получилась продуктивной.
Гости переглянулись. Правда, совсем не так, как пять минут назад.
Теперь в их взглядах читались сомнение, подозрительность и
настороженность.
- Не понимаю, на что вы рассчитываете, - опомнился первым Гриффин. -
Все мы держались вместе, и все знаем, что случилось. И мы уже слышали, что
каждый из нас говорил.
Вульф кивнул.
- Дело в том, что все мы исходили из той версии, которая исключала
нашу причастность к преступлению. Теперь все переменилось. У одного из нас
есть пятно в биографии, в котором и кроется разгадка совершенного вчера
злодеяния. Я предлагаю начать с того, что каждый из нас расскажет о себе
сам. Начнем с меня. Родился я в Черногории, где и прошло мое детство.
Когда мне исполнилось шестнадцать, я решил, что пора посмотреть мир, и за
четырнадцать лет объехал почти всю Европу, Азию, пожил немного в Африке и
испробовал себя на самых разных поприщах. В Америку я приехал в тысяча
девятьсот тридцатом году и, будучи отнюдь не без гроша в кармане, приобрел
этот дом и стал частным сыщиком. Я получил американское гражданство. О
Филипе Холте я впервые услышал два года назад, когда на него пожаловался
Фриц Бреннер, мой мажордом и повар. Единственная моя причина питать к нему
неприязнь - далеко не достаточная, чтобы испытывать желание убить его -
была устранена, когда он согласился не приставать более к мистеру
Бреннеру, если я дам согласие выступить с речью на вашем чертовом пикнике.
Мистер Гудвин?
Я повернулся лицом к публике.
- Родился в Огайо. Закончил среднюю школу, наилучших успехов добился
в геометрии и регби, отучился с почетом, но без отличия. Выдержал две
недели в колледже, решил, что зря трачу время, приехал в Нью-Йорк,
устроился охранником, вступил в перестрелку, ухлопал двоих, уволился, был
представлен Ниро Вульфу, который поручил мне разовое задание, справился с
ним и принял приглашение мистера Вульфа поступить к нему на постоянную
работу, в коей роли и пребываю до сих пор. Лично меня домогательства Холта
по отношению к Фрицу Бреннеру больше забавляли, чем обижали. Больше с
мистером Холтом меня ничего не связывало.
- Вы можете позже расспросить нас, - предложил Вульф. - Теперь ваш
черед, мисс Корби.
- Что ж... - Флора запнулась. Она посмотрела на отца, который
согласно кивнул, перевела взгляд на Вульфа и продолжила: - У меня довольно
короткая биография. Родилась в Нью-Йорке и никогда из него не уезжала. Мне
двадцать лет. Филипа Холта я не убивала - у меня и причин-то никаких не
было. - Она пожала плечами. - Что еще?
- Прошу прощения, - вмешался Гриффин. - Если то, что сказал Вульф, -
правда, и очевидец вправду существует, то полиция раскопает все. Например,
о вас с Филом.
- Что вы имеете в виду? - нахмурилась Флора.
- Точно не знаю. Просто я слышал кое-какие сплетни, но и полиция
наверняка до них докопается.
- К чертям все сплетни! - взорвался Дик Веттер. Елея в голосе как не
бывало.
Флора посмотрела на Вульфа.
- Сплетни от меня не зависят, - сказала она. - Ни для кого не секрет,
что Фил Холт был... словом, он любил женщин. А я - женщина, но мне Фил
никогда не нравился. Если можно воспользоваться вашим словом, то ко мне он
тоже приставал. Он был очень назойлив.
- Он домогался вас? - уточнил Вульф.
- Наверное. Но между нами никогда ничего не было. Хотя порой он бывал
очень настойчив.
- Но причин убивать его у вас, по вашим словам, не было?
- Господи, нет, конечно! Девушка не убивает мужчину лишь за то, что
он не верит ей, когда она говорит "нет".
- "Нет" в ответ на что? Предложение выйти замуж?
Отец Флоры вмешался:
- Послушайте, - обратился он к Вульфу. - Вы взяли ложный след. Все
знают, как Фил Холт относился к женщинам. Он никогда не предлагал ни одной
из них выйти за него замуж - и не предложил бы! Моя дочь достаточно умна,
чтобы постоять за себя, но она никогда не всадила бы спящему нож в спину.
- Он повернулся к Гриффину. - Премного благодарен, Харри.
Коротышка и ухом не повел.
- Все равно это бы выплыло наружу, Джим, - сказал он. - Я решил, что
лучше мы покончим с этим сразу.
Вульф в упор смотрел на Корби:
- Разумеется, у меня возникает вопрос: как далеко способен зайти
отец, чтобы избавить дочь от слишком назойливого ухажера?
- Ерунда, - фыркнул Корби. - Моя дочь способна сама постоять за себя.
Белилам нужна причина, из-за которой я бы мог убить Фила Холта, вы должны
быть поизобретательнее.
- Я постараюсь, мистер Корби. Вы - президент вашего профсоюза, мистер
Холт также занимал в нем ответственный пост, а сейчас первые полосы газет
пестрят заголовками о финансовых аферах, которыми занимались многие
профсоюзы. Нет ли у вас или не было ли у мистера Холта причин опасаться
расследования?
- Нет. Пусть расследуют все, что хотят.
- Вас не вызывали к прокурору?
- Нет.
- А мистера Холта?
- Нет.
- А других руководителей вашего профсоюза?
- Нет. - Одутловатая физиономия и лысина Корби порозовели. - Вы опять
идете по ложному следу.
- Но, по крайней мере, по другому. Вы должны понимать, сэр, что в том
случае, если мистер Делани возьмется за нас всерьез, дела профсоюза
работников американских ресторанов заинтересуют его в первую очередь.
Убить Филипа Холта мог каждый из нас, орудие убийства было под рукой;
остается только найти мотив. Если ваш профсоюз замешан хоть в малейших
махинациях, которые могут выплыть наружу, я бы советовал вам рассказать об
этом сейчас, чтобы мы обсудили, могут ли они иметь отношение к тому, что
нас волнует.
- Нет, нет и нет. - Корби уже побагровел. - Если кто и пытается
бросить тень на ПРАР, то все это только досужие сплетни. Газеты подняли
такую шумиху, что под подозрение попали все профсоюзы. У нас все чисто,
комар носа не подточит.
- А что за сплетни вы имели в виду?
- Любые. Например, я - мошенник. Среди руководства одно жулье. Мы
разворовали кассу взаимопомощи. Продались крупным заправилам. Крадем
карандаши и скрепки. И так далее.
- А вы не могли бы уточнить? Какие сплетни ставили вас в самое
неловкое положение?
Корби вдруг словно отключился. Он вытащил из кармана сложенный
вчетверо носовой платок, развернул его, промокнул лицо и лысину, затем
аккуратно сложил платок и упрятал в карман. И лишь тогда снова посмотрел
на Вульфа.
- Если хотите знать точнее, то это даже не сплетня, - промолвил он. -
Это наше внутреннее дело, но о нем наверняка станет известно, и я не вижу
причины не поделиться с вами. Кое-кому из нашего профсоюза предъявлено
официальное обвинение в получении взяток от посредников. Фила Холта тоже
вовлекли в эту историю, хотя он тут ни при чем - во взятках замешаны не
его люди. Но он был зол как черт.
- Не предъявляли ли обвинений вам?
- Нет. Мне полностью доверяют.
- Вы сказали "посредники". Относятся ли к ним и поставщики?
- Конечно. Многие поставщики - посредники.
- Не упоминалось ли в этой связи имя Х.Л.Гриффина?
- Я не уполномочен раскрывать никаких имен. Пока все эти сведения
рассматриваются как строго конфиденциальные.
- Премного благодарен, Джим. - Тон Х.Л.Гриффина столь же походил на
благодарный, как укус змеи на поцелуй. - Теперь мы квиты?
- Прошу прощения. - Дик Веттер вскочил с кресла. - Уже почти
двенадцать, а нам с мисс Корби пора идти. Мы должны успеть пообедать,
чтобы я не опоздал на обсуждение сценария. Да и вообще мне кажется, что вы
тут занимаетесь ерундой. Пойдем, Флора.
Девушка чуть поколебалась, но потом встала. Веттер двинулся было к
двери, но, услышав из уст Вульфа свое имя, остановился и обернулся.
- Да?
- Прошу меня извинить, - сказал Вульф. - Мне следовало помнить, что
вы спешите. Не могли бы вы чуть задержаться - минут, скажем, на пять?
Любимец женщин снисходительно усмехнулся:
- Чего ради? С моей биографией вы можете ознакомиться сами. Скажем, в
"Телегиде", в журнале "Часы" и так далее. Повторяю: все это сущая ерунда.
Если один из нас и в самом деле убийца, то могу лишь пожелать вам успеха,
но эта болтовня никуда не приведет. Ничего, что я так вам говорю?
- Бога ради, мистер Веттер. Но если в ходе расследования выяснится,
что вы солгали или умолчали о каком-либо важном факте, это уже будет
любопытно. Кстати, в публикациях, которые вы столь любезно упомянули,
говорится о ваших взаимоотношениях с мисс Корби?
- Чушь собачья! - взорвался он. Я пожалел, что никто из двадцати
миллионов поклонников и воздыхательниц не слышит своего кумира.
Вульф покачал головой.
- Меня вы, конечно, можете презирать, мистер Веттер, но с полицией
ваш номер не пройдет. Я уже спрашивал вас, друзья ли вы с мисс Корби? Вы
поинтересовались, имеет ли это отношение к делу, и я ответил, что,
возможно, нет. Теперь, когда вскрылось, что Филип Холт приставал к ней, я
повторяю свой вопрос. Дружите ли вы с мисс Корби?
- Конечно, дружим. Я веду ее обедать.
- Вы увлечены ею?
Улыбка Веттера чуть потускнела, но он по-прежнему улыбался.
- Вопрос довольно щекотливый, - сказал он. - Что ж, отвечу. Я видный
человек и должен следить за тем, что говорю. Если я отвечу "да", то завтра
эту новость подхватят все газеты и я получу десять тысяч гневных телеграмм
и миллион писем. Если я скажу "нет, я не увлечен мисс Корби", когда она
стоит здесь рядом, это будет невежливо по отношению к ней. Поэтому я
просто не отвечу. Пойдем, Флора.
- Еще один вопрос. Насколько я понял, ваш отец работает в одном из
нью-йоркских ресторанов. Возможно, вы знаете, замешан ли он в деле о
взятках, о котором поведал нам мистер Корби?
- Дьявольщина! У вас уже совсем крыша поехала! - Веттер резко
повернулся и зашагал к двери, увлекая за собой Флору. Я встал, проследовал
за ними в прихожую, выпустил наружу и закрыл за ними входную дверь. Когда
я вернулся в кабинет, Вульф говорил:
- ...и я уверяю вас, мистер Раго, что мы все союзники. Кроме,
разумеется, убийцы. Ни вы, ни я не заинтересованы, чтобы в это дело
вмешалась полиция.
Мастер соусов выпрямился в кресле - мне показалось, что концы его
тараканьих усов тоже вздернулись кверху.
- Фтучки! - фыркнул он.
- Нет, сэр, - сказал Вульф. - Я порой и впрямь не прочь прибегнуть к
"штучкам", если от них есть толк, но в данном случае речь идет просто об
обсуждении прискорбного положения, в котором мы очутились. Так вы не
хотите рассказать нам о своих отношениях с Филипом Холтом?
- Вы меня пораваете, - провозгласил Раго. - Я, конечно, знаю, что на
визнь вы зарабатываете тем, что разгадываете преступления, все это знают,
но для меня вы превде всего - крупный кулинар. Соус "прентан", устричный
пирог, маринованные артифоки - это подлинные федевры кулинарного
искусства. Сам Пьер Мондор рекомендовал вас. Поэтому меня и поравает, что
в обфестве такого маэстро нувно говорить о каком-то убийстве.
- Я тоже не испытываю от этого радости, мистер Раго. И я признателен
Пьеру Мондору за высокую оценку. И все-таки, насчет Филипа Холта...
- Ну раз вы настаиваете. Но что я могу сказать? Повалуй, ничего.
- Разве вы не были с ним знакомы?
Раю развел руками и поднял брови.
- Нет, мы встречались. Как и со многими другими. Насколько я его
знал? Трудно сказать. Насколько, например, я знаю вас?
- Меня вы впервые увидели две недели назад. Мистера Холта вы
наверняка встречали и прежде. Он занимал ответственный пост в вашем
профсоюзе, в котором вы тоже играете не последнюю роль.
- Я никогда не занимался делами профсоюза.
- Но вчера вы неплохо выступали.
Раго кивнул и улыбнулся.
- Да, верно. Но это потому, что я играю не последнюю роль на кухне, а
не в профсоюзе. В приготовление соусов мне и впрямь равных нет - скаву без
ловной скромности. Поэтому меня и пригласили выступить. - Он повернул
голову. - Не правда ли, мистер Корби?
Президент ПРАР кивнул.
- Это так, - сказал он Вульфу. - Мы решили, что следует предоставить
слово знаменитым кулинарам, и остановили выбор на Поле Раго. Насколько мне
известно, на профсоюзных собраниях он никогда не присутствовал. Хотя нам
бы этого очень хотелось.
- Мое место на кухне, - провозгласил Раго. - Я свободный худовник.
Делами пусть занимаются другие.
Вульф посмотрел на Корби.
- А имя мистера Раго не упоминалось в связи с этим делом о взятках? -
спросил он.
- Нет. Я уже говорил, что не уполномочен отвечать на такой вопрос, но
в данном случае отвечу: нет.
- Но вы не сказали "нет", когда я спросил вас про мистера Гриффина. -
Вульф повернулся к поставщику. - Вы не хотите что-нибудь добавить, сэр?
Я по-прежнему так и не понял, что у Гриффина с левым глазом. Следов
повреждения вроде не было видно, но двигался глаз как-то странно. Впрочем,
с того места, где я сидел, глаз вообще казался нормальным.
Гриффин выдвинул вперед костлявый подбородок.
- А как вы сами думаете? - сварливо спросил он.
- Это не имеет значения. Я просто поинтересовался, не желаете ли вы
что-нибудь добавить в связи со сказанным.
- Нет, не желаю. Мне никто никаких обвинений не предъявлял. И вообще
я хотел бы только одного - потолковать с этой дамочкой.
Вульф покачал головой:
- Нет. Пока мы обойдемся без свидетеля. Иди вы до сих пор
сомневаетесь?
- Я всегда сомневаюсь. - Голос Гриффина скорее подошел бы человеку, в
котором поместились бы два Гриффина. - Я хочу своими глазами посмотреть на
эту свидетельницу и расспросить ее. Я согласен - сочинять о ней вам вроде
бы ни к чему, но на слово вам я тоже не поверю, пока не поговорю с ней
сам. А уж тогда посмотрим, может, я вам и отвечу.
- Хорошо. И все-таки, какие у вас были отношения с Филипом Холтом?
Насколько долго и как близко вы его знали?
- Идите вы к черту со своей болтовней! - Гриффин вскочил. - Если у
меня и была причина убивать его, неужели я бы вам сказал? - Он оперся
ладонями о стол Вульфа. - Предъявите ли вы нам эту свидетельницу? Нет? -
Он круто развернулся. - С меня хватит! А вам не надоело, Джим? Раго?
Похоже, угощение Вульфа пришлось гостям не по вкусу. Вульф мог бы
попросить Корби и Раго задержаться, чтобы попотчевать их еще порцией
болтовни, но, судя по всему, он и сам решил, что это ни к чему. Они,
правда, задавали ему вопросы - что Вульф собирается делать дальше, что
предпримет свидетельница, почему они не могут с ней увидеться, почему
