Дело очаровательного призрака | |
сэр. Я хорошо помню тот день.
— Я спрашивал вас о Сюзанне Гренджер, не так ли?
— Да, сэр.
И вы мне ответили, что ее нет и найти ее невозможно?
— Совершенно верно.
— Я тогда представился и попросил вас передать ей
записку, не так ли?
— Да, сэр.
— Прошу извинения, ваша честь,— вмешался Хэмилтон
Бергер.— Я полагаю, что эту беседу вряд ли можно назвать
перекрестным допросом. Я вызвал этого свидетеля только лишь для
того, чтобы уточнить план квартир. План этот абсолютно верен.
Защита не высказала никаких возражений, Поэтому считаю допрос
неправомерным, не отвечающим правилам его ведения и не
предусматривающим определенных целей. На мой взгляд, это
затяжка времени.
— У меня тоже создалось подобное впечатление,—заметил
судья Моран.— Я склонен принять точку зрения обвинении, мистер
Мейсон, хотя у меня нет возражений проплыв техники ведения
допроса. Возражение принято.
— Разрешите мне задать еще только один вопрос,—обратился
Мейсон к судье и, получив согласие, спросил: — Как только я
спросил о Сюзанне Гренджер, вы немедленно вошли в застекленную
комнату, подняли трубку и позвонили в квартиру Этель Билан, не
так ли? Мейсону никогда не доводилось видеть столь откровенно
выраженной злобы, которая вспыхнула в глазах Ричи.
— Я... я именно право звонить в любую квартиру этого
дома.
Мгновенно оценив ситуацию, Мейсон решил дожать противника.
— Я просил вас ответить, звонили вы или не звонили мисс
Этель Билан?
— Я... в конце концов, мистер Мейсон, не могу же я
упомнить все квартиры, куда мне приходилось звонить. Я...
— Я вас спрашиваю,— загремел голос Мейсона — звонили вы
в тот самый момент в квартиру Этель Билан?! Отвечайте: да или
нету
— Послушайте, человек может и не помнить, что он делал в
какой-то определенный момент,— выкрикнул с места Бергер, придя
на помощь своему свидетелю.
— Я по помню,— тут же подхватил Ричи, метнув благодарный
взгляд па прокурора.
Мейсон улыбнулся.
— Уверен, что вы бы вспомнили, если бы вам не подсказал
ответ господин районный прокурор.
— Ваша честь,— запротестовал Хэмилтон Бергер,—я
возражаю против подобной реплики.
— Я считаю, что свидетель может ответить на этот
вопрос,— сказал судья Моран; — Отвечайте на вопрос, мистер
Ричи.
— Я... мне кажется, что нет. Я... просто я не могу
припомнить.
— Благодарю вас; — сказал Мейсон. — У меня все. Я прошу
приобщить план квартир к числу вещественных доказательств. А
сейчас, насколько я понял, место в свндетельской ложе снова
занимает мисс Этель Билан. Ричи покинул зал, а его место снова
заняла Этель Билан. Она поудобнее устроилась в кресле и
взглянула на Мейсона, как бы говоря: вот и прекрасно, теперь
задавайте свои вопросы, посмотрим, что из этого выйдет.— Вы
абсолютно убеждены в том, что у подзащитной был револьвер в то
время, когда она жила у вас?
Абсолютно.
— Калибра ноль тридцать восемь?
Да.
— Скажите, каких калибров еще бывают револьверы? —
спросил Мейсон.
— Каких... я... откуда мне знать, я не эксперт. Я не
знаю.
— Что значит "калибра ноль тридцать восемь"? — снова
задал вопрос Мейсон.— Что означает эта цифра?
— Это одна из характеристик оружия.
— Вы совершенно правы,— согласился Мейсон,— но что она
характеризует? Что такое "калибр"?
— По-моему, это связано с весом пули, не так ли?
— Иными словами, более длинная и топкая пуля имеет
отношение к большему калибру, чем короткая и толстая, если
весит больше, так?
— 0, ваша честь,— взмолился Бергер,— я протестую против
попыток защиты ввести свидетеля в заблуждение. Это противоречит
правилам ведения перекрестного допроса. Ведь свидетель не
является специалистом в этой области и...
— Протест не принят,— резко возразил судья Моран.—
Свидетельница охарактеризовала оружие, принадлежащее
подзащитной, как револьвер калибра ноль тридцать восемь. Значит
защита имеет право выяснить, что она подраземевает под этим
понятием.
— Продолжим,— сказал Мейсон, обращаясь к
свидетельнице.— Отвечайте на вопрос.
— Ну, конечно если пуля... если длинная толнкая гуля
весит больше... конечно, она большего калибра...
— Значит, когда вы сказали, что револьвер был калибра
ноль тридцать восемь, вы имели в виду, что он стрелял пулями
большего веса? Я правильно вас попял?— Боже мой, ваша честь,
ведь ото же всего лишь факты, а не улики,— воскликнул
прокурор.— Это же не допрос. Это введение свидетельницы в
заблуждение!
— Протест отклоняется,— раздраженно бросил судья
Моран.— Свидетельница, отвечайте на поставленный вопрос.
Было видно, что Этель Билан не знала, как поступить. Она
просительно посмотрела на прокурора, затем нерешительно
ответила:
— Да, сэр. Я это имела в виду.
— Вы имели в ввиду, что вес пули был равен тридцати
восьми гранам?
— Да, думаю, что так. Да, сэр.
— Значит, вы точно не знаете, какого калибра был
револьвер?
— Ведь здесь уже говорилось. что револьвер был калибра
ноль тридцать восемь,— ответила свидетельница, окончательно
смешавшись.
— Это не важно, кто что говорил,— заметил Мейсон.—
Важно то, что вы не даете отчета своим словам! Понимаете ли вы,
о чем говорите?
— Ну, как вам сказать... честно говоря, у меня смутное
представление о том, что такое калибр.
— Таким образом, вы точно не знаете, какого калибра
оружие было у подзащитной?
— Если вы ставите вопрос именно так, то да, я не знала
этого,— выпалила свидетельница.
Мейсон сказал:
— Да, я именно так ставлю вопрос. А теперь посмотрим,
намного ли лучше ваша память по сравнению с мистером Уэбли
Ричи. Помните ли вы день, когда мистер Ричи позвонил вам по
телефону и сказал, что, адвокат Перри Мейсон находится в
вестибюле, что он задает вопросы и наводит справки о Сюзанне
Гренджер, очень возможно, что-то подозревает и что он, Ричи
отделался от Мейсона? Очевидно, он выразил свою мысль не такими
точно словами, но я пересказываю общую мысль, чтобы
восстановить в вашей памяти тот день. Вы помните
обстоятельства, при которых происходил этот разговор?
Этель Билан гордо вскинула голову. Ее подбородок слегка
подался вперед. На какой-то миг в глазах сверкнул вызов. Но,
встретившись с пристальным взглядом Мейсона и увидев
гранитно-непроницаемые черты его лица, она отвела взгляд и
ответила:
— Да, я помню.
— Вы помните день и час зтого разговора?
— Да, это было семнадцатого августа около полудня. Точный
час я но помню.
— Во всяком случае, вы можете сопоставить его со временем
моего звонка к вам,— сказал Мейсон.— Я позвонил вам сразу же
после того разговора, по так ли?
— Пусть так. Ричи позвонил мне и сказал примерно то, о
чем вы говорили...
— В каких отношениях вы находитесь с мистером Ричи? —
задал новый вопрос Мейсон.
— Ваша честь, я протестую! Вопрос несущественный, не
относящийся к делу и неправомерный!
Судья Моран какой-то момент колебался, по затем сказал:
— Протест принят.
Мейсон, не скрывая своего удивления и возмущения этим
решением, сел в кресло и, обернувшись к Делле, сказал тихо:
— Все в порядке. Мне хотелось дать им почувствовать, что
именно в этом кроется нечто важное и здесь кое-что скрывают. Я
думаю, что сейчас именно тот самый момент. А шепнул тебе все
это для того, чтобы им показалось, будто мы готовимся к атаке.
Делла понимающе кивала в знак согласия.
— Я сейчас попрошу тебя сделать мрачное лицо и как можно
значительнее кивнуть головой.
Делла в точности выполнила указание Мейсона.
Адвокат вздохнул с показным видом и сделал рукой легкий,
разочарованный жест, произнеся при этом:
— Ваша честь, я полагал, что этот момент играет решающую
роль для моей подзащитной.— Он снова взглянул сверху вниз на
Деллу Стрит, пожал плечами и добавил: — Ну что ж, если таково
решение суда, то я подчиняюсь, у меня нет больше вопросов.
— Суд не собирается запретить вам продолжать перекрестный
допрос,— возразил вдруг судья Моран, которому показалось, что
Мейсон готовит ему ловушку, которая может привести к судебной
ошибке.— Вам предоставляется право задать вопрос в иной форме.
— Благодарю, ваша честь. Тогда мой вопрос будет
следующим: "мисс Билан, рассказывали ли вы мистеру Ричи о вашем
договоре с подзащитной? Отвечайте на вопрос, свидетельница.
— Пожалуй, да, в какой-то степени.
— Это он порекомендовал вам принять предложение?
— Да.
— У меня все, ваша честь,— сказал Мейсон.
— У меня тоже все,— бросил Бергер.
Этель Билан покинула ложу и уже направлялась к выходу из
зала, как вдруг Бергер поспешно вскочил с места и, сделав вид,
что ему в самый последний момент пришла на память ускользнувшая
мысль, воскликнул:
— Простите, ваша честь! У меня еще есть вопрос. Прошу суд
и защиту извинить меня. Я совсем упустил из виду одну вещь.
Скажите,— обратился Бергер к свидетельнице,— вы не заметили у
подзащитной каких либо других предметов, представляющих особую
ценностью
— Да.
— Что именно?
— У нее было много драгоценных камней.
— Как вы сказали7 Драгоценных камней? — В голосе
прокурора послышалась радость.
— Совершенно верно.
Присяжные, все как один, подались вперед и теперь
внимательно вслушиваясь в каждый ответ свидетельницы.
— Где вы находились, когда увидели их?
— Я собралась войти в ванную, дверь же в комнату Элеонор
была слегка приоткрыта. Я тихо подошла и увидена расстеленный
на кровати кусок ткани, на котором лежала целая горсть камней.
Элеонор стояла на коленях спиной ко мне и считала эти камни,
Затем я тихо прикрыла дверь и ушла.
— Вам известно, где они сейчас?
— Нет, сэр.
— Однако вы видели их у подзащитной?
— Да, сэр.
— Значит, вы полагаете, что эти камни находились среди
вещей, переданных Перри Мейсону?
— Возражаю, ваша часть! В вопросе содержится не очевидный
факт, а предположение, а потому считаю его неправомерным,—
заявил Мейсон.
— Возражение принято.
— Тогда прошу задавать вопросы,— недовольным голосом
произнес Бергер.
Мейсон некоторое время размышлял, затеи сказал тихо
сидящей рядом Делле:
— Здесь явная ловушка, Делла. Но мне все же хотелось бы
узнать, в чем она заключается.
Он медленно поднялся со своего места, подошел к углу стола
и пристально посмотрел на свидетельницу.
— Итак, вы стояли и дверях комнаты? — спросил он Этель
Билан.
— Да.
— И видели драгоценные камни на кровати?
— Да.
— Какое расстояние было между вами и кроватью?
— Примерно футов десять.
— И вы заметили, что это были драгоценные камни?
— Да.
— Какие это были камни?
— Бриллианты, изумруды и несколько рубинов.
— Сколько у вас было по-настоящему ценных бриллиантов?
Свидетельница потупила взор.
— Так сколько же? — настаивал Мейсон.
— Ни одного,— призналась она.
— Сколько у вас было настоящих рубинов?
— Один. Я хочу сказать, что мне его подарили. Я... мне
кажется, он быт настоящим.
— Как долго он находился у вас?
— Он и сейчас у меня.
— А теперь насчет тех рубинов, на кровати,— сказал
Мейсон.— Это были необработанные камни, дамские украшения или
имитация?
— Это были рубины.
— Настоящие?
— Да, сэр. У меня, по крайней мере, сложилось такое
впечатление. Я пытаюсь светить вам как можно точнее.— Это
похвально,— сказал Мейсон.— Скажите, сколько раз вы обсуждали
этот вопрос с районным прокурором?
— Мы не обсуждали этот вопрос. Я только рассказала ему о
том, что произошло.
— Вы также сказали, что рубины были настоящие?
— Да.
— И что вы находились на расстоянии десяти футов?
— Да.
— Не ближе?
— Нет. Думаю, что нет.
— Как долго вы стояли у двери?
— Наверное, секунд десять.
— Теперь о вашем рубине. Как он оформлен? Он оправлен в
кольцо?
— Да.
— Вы его часто носите?
— Да.
— И все же,— сказал Мейсон,— вы до сих пор не знаете,
настоящий он или нет. И после этого вы хотите уверить
присяжных, что с расстояния в десять футов и всего десять
секунд глядя на целую россыпь камней вам удалось заметить, что
все они натуральные, не так ли?
— Видите ли, я... конечно, если вы так ставите вопрос, то
ответ мой звучит абсурдно.
— Он звучит абсурдно потому, что он вообще абсурден,—
заявил Мейсон.— У меня все!
После адвоката вперед выступил Хэмилтон Бергер, и на его
лице заиграла самодовольная усмешка.
— А теперь давайте мы с вами допустим, что Дуглас Хепнер
был убит шестнадцатого августа примерно в пять часов дня.
Скажите, свидетельница, когда вы видели эти камни, до его
смерти или после?
— Протестую! Вопрос наводящий, а потому неправомочен, —
раздраженно воскликнул Мейсон. — Я считаю, что постановка
такого вопроса недостойна работника юстиции, а потому прошу суд
не принимать его во внимание.
Лицо судьи Морана приняло суровое выражение.
— Протест принят,— сказал он.— Суд не принимает вопрос
во внимание.
— Ну ладно,— согласился Бергер,— тогда скажите мне,
КОГДА вы видели эти камни?
— Шестнадцатого августа.
— В котором часу?
— Около шести вечера.
— У меня все.
— Вопросов больше нет,— обратился к суду Бергер,— я
прошу вызвать свидетельницу мисс Сюзанну
Сюзанна Гренджер заняла место Этель Билан и произнесла
клятву.
— Ваше имя Сюзанна Гренджер? — спросил Бергер.
— Да, сэр.
— Вы, кажется, совсем недавно вернулись из Европы?
— Да
— Возвращаясь из Европы, вы встретили на судне Дугласа
Хепнера?
— Совершенно верно.
— Как развивались ваши отношения после возвращения из
Европы?
— Ну, мы несколько раз встречались, он навещал меня.
— Мне хотелось бы узнать, упоминал ли Дуглас Хепнер в
разговоре с вами имя Элеонор Корбин? —спросил Бергер.
— Конечно, упоминал.
— Скажите, он случайно не называл Элеонор Корбин свой
женой?
— Нет, не называл. Напротив, он...
— Неважно, неважно,— быстро среагировал Бергер, поднимая
руку ладонью вперед, словно полицейский регулировщик,
останавливающий поток транспорта.—Я хочу изучить этот вопрос
исключительно с правовой точки зрения. Так как здесь было
заявлено, что подзащитная является его женой, я спросил вас, не
слышали ли вы, чтобы он именовал ее женой. Вы ответили, что
нет. Этот ответ точно соответствует поставленному мной вопросу.
А сейчас я хочу задать вам более узкий вопрос. Приходилось ли
вам разговаривать с подзащитной о Дугласе Хепнере?
— Приходилось.
— Когда это было?
— Примерно пятнадцатого августа.
— И о чем шла речь?
— Я... в общем, Дуглас был у меня, а когда он ушел, я
обратила внимание на то, что дверь в триста шестидесятую
квартиру приоткрыта. Щель небольшая, но вполне достаточная для
того, чтобы Элеонор Корбин могла видеть, как он проходил через
холл и...
— А откуда вы знаете, что подзащитная вела за ним
наблюдение?
— Потому ... ну, потому, что я знала, что она поселилась
у Этель Билан, чтобы, шпионить за...
— Я не спрашиваю вас, зачем она там поселилась,— прервал
ее прокурор.— Это может сказать лишь очевидец. Ваша честь, я
прошу вас объяснить свидетельнице, чтобы она точно отвечала на
поставленные мною вопросы и не давала дополнительной
информации.
— Хорошо,— холодно заявила Сюзанна Гренджер.—Я знала,
что подзащитная поселилась у Этель Билан. Я заметила также, что
всякий раз, когда Дуглас уходил от меня, дверь в соседнюю
квартиру была приоткрыта и за ней стояла Элеонор Корбин.
— Что же произошло потом?
— Однажды я сказала подзащитной, что она ведет себя
глупо. Я сказала: "Вам таким способом мужчину не удержать. Вы
ревнивая, безответственная дура, ~и я прошу вас в дальнейшем
прекратить подслушивать разговоры, которые происходят в моей
квартире. Я не намерена мириться с этим. По-моему, есть закон
на этот счет и при случае я воспользуюсь им".
— И что вам на это ответила подзащитная?
— Она пришла в ярость. Сказала, что я потаскуха и что я
пытаюсь украсть у нее Дугласа, что он изменник, как и все
мужчины, и что я пользуюсь только удобным случаем.
— Она не сказала вам, что она замужем за Дугласом
Хепнером?
— Нет, но она сказала, что собирается выйти за него
замуж. Она заявила также, что если он ей не достанется, то не
достанется никому.
— Выходит, она угрожала вам?
— О, я не помню всего ею сказанного. Да, она грозилась
убить и его и меня. Она сказала, что убьет Дугласа, если я его
отниму у нее.
— Подзащитная не говорила вам, как она собирается
осуществить свою угрозу?
— Да, говорила. Она открыла свою сумочку. Потом вынула из
нее револьвер и сказала, что она человек отчаянный и что стоять
на ее пути небезопасно. В общем, что-то в этом духе.
— Теперь я прошу .вас ответить мне, видели ли вы этот
револьвер раньше?
— Я не знаю. Я видена очень похожий на него.
— Где?
— В сумочке подзащитной.
— Вопросов не имею,— сказал Бергер.— Телерь ваша
очередь, мистер Мейсон.
:С этими словами Хэмилтон Бергер повернулся и направился к
своему столу. Удобно устроившись в кресле, он улыбнулся, и лицо
его опять излучало полное довольство собой.
Мейсон спросил:
— Так, значит, разговор затеяли вы, мисс Гренджер?
— Разумеется. Мне просто надоело шпионство, и я решила
положить этому конец.
— Кто-нибудь еще слышал ваш разговор с подзащитной? Мисс
Билан, например, не присутствовала при этом?
— Мисс Билан не было дома. Подзащитная была в квартире
одна.
— Иными словами,— заключил Мейсон с веселой улыбкой,—
против подзащитной свидетельствуют лишь ваши слова.
— Вы ошибаетесь,— саркастически ответила Сюзанна
Гренджер.— Наш разговор подслушал мистер Ричи и, кстати,
сделал мне внушение по этому поводу. Он заявил мне, что людям,
живущим в таких фешенебельных домах, не позволительно учинять
столь шумные скандалы...
— Меня не волнует, кто что кому сказал,— парировал
Мейсон.— Это из области слухов. Я спрашиваю, присутствовал ли
кто-нибудь еще при вашем разговоре?
— В этот момент в соседней квартире находился мистер
Ричи. Дверь была открыта, и он слышал весь разговор.
— У меня нет вопросов,— объявил Мейсон.
— Одну минуту,— вступил Бергер.— Почему вы но сказали
мне о том, что мистер Ричи слышал ваш разговор?
— Вы меня не спрашивали об этом.
— Мне кажется,— вмешался Мейсон,— что свидетельница уже
все сказала. Она НЕ ЗНАЛА, что Ричи слышал их разговор.
— Ведь я объяснила, что он сделал мне замечание гораздо
позже...
— Успокоитесь, успокойтесь, я не собираюсь больше вас ни
о чем спрашивать,— заверил Бергер.— Ваша честь, я хочу
обратить внимание на то, что этот факт знаменует собой начало
новой и очень интересной фазы в нашем деле, о которой я даже не
догадывался. Почему вы не рассказали мне об этом, мисс
Гренджер?
— О чем не рассказала?
— О том, что кто-то присутствовал при вашем разговоре?
— А никто и не присутствовал. Просто мистер Ричи случайно
подслушал. Кроме того, я не привыкла, когда мне не верят.
— Простите, но это суд,— заметил прокурор. Затем он
посмотрел на часы и обратился я судье: — Ваша честь, я знаю,
что еще не время, но обвинение просило бы вас объявить перерыв
на несколько минут. За это время я хотел бы посоветоваться со
своими помощниками, дабы убедиться в том, что обвинение
представило суду всех своих свидетелей.
— Не возражаю,— согласился судья Моран.
Когда женщина в полицейской форме подошла к столу. чтобы
сопроводить Элеонор Корбин в отведенное, для нее помещение,
Мейсон обратится к ней со словами:
— Вы не возражаете, если я поговорю с моей подзащитной?
Может быть, мы пройдем в комнату для свидетелей?
— Пожалуйста, мистер Мейсон,— сказала она.— Минут
двадцать вам достаточно?
— Благодарю вас. Думаю, что этого хватит,— ответил
Мейсон.
Он кивнул Делле Стрит и обратился к Элеонор:
— Прошу вас, миссис Хепнер, следуйте за мной.
Элеонор поднялась и вместе с Деллой Стрит и Мейсоном
направилась в комнату для свидетелей. Войдя в помещение, Мейсон
резко захлопнул за собой дверь.
— Вот так-то,— сказал он.
— Что случилось?
— Хватит притворяться,— раздраженно бросил он.— Из-под
ваших ног почва выбита. Творить же чудеса я не умею. Сейчас
самое время рассказать мне всю правду. У прокурора есть все
основания обвинить вас в совершении убийства первой степени.
Если вас заставят давать свидетельские показания, вы погибли.
Если вас не вызовут в свидетельскую ложу и вы будете отстаивать
свою версию с амнезией, вас разденут догола. Если вы
подтвердите свой телефонный разговор с Этель Билан; вас изжарят
как рождественского гуся, а ваша уловка с амнезией окажешься
банальной "липой". Если же вы станете утверждать, что такого
разговора не было, то у прокурора, вероятно, найдется
.свидетель на телефонном коммутаторе, который подтвердит, что
вы звонили по номеру Этель Билан. И звонили вы именно в тот
момент, когда медсестра выходила из палаты. Кроме того, в
резерве у прокурора целая рота психиатров, которые обследовали
вас. Они поклянутся, что потеря памяти — всего лишь мимикрия.
Вот так. Теперь расскажите мне правду.
— Почему прокурор попросил перерыва? — спросила Элеонор,
отводя взгляд от Мейсона.
— Потому что он хочет выяснить, действительно ли Ричи
подслушал разговор. Если это так и если его показания совпадут
с показаниями Сюзанны Гренджер, он вызовет его в суд.
— Значит, вы все же допускаете, что я утаиваю правду, и
не верите в то, что я действительно ничего не помню? Не так ли,
мистер Мейсон?
Мейсон пожал плечами.
— Это ваши похороны,— сказал он,— причем в самом прямом
смысле злого слова. Вам вынесут приговор, потом вас посадят в
небольшое стальное креслице в крошечной комнатке со стеклянными
стенами. Все выйдут, лязгнет дверной замок, щелкнет клапан,
послышится шипение газа и...
— Не надо! — закричала Элеонор.— Я не хочу этого! О,
боже, неужели вы не знаете, что каждую ночь я испытываю эти
кошмары?!
Делла протянула ей сигарету и дала прикурить.
Элеонор сделала глубокую затяжку, выпустила густое облако
дыма и произнесла:
— Все чертовски плохо, мистер Мейсон. Если я расскажу
вам, вы откажетесь от меня.
— А вы попробуйте все-таки рассказать.
— Все это правда, — сказала Элеонор.
— Что, это?
— То, что здесь говорилось.
— Вы имеете в виду историю, которую рассказала
свидетельница?
Она .,кивнула.
— Значит, убили его вы? — спросил Мейсон.
— Я его не убивала, Ну а если я все расскажу, какая мне
от этого польза?
— Давайте начнем по порядку, с самого начала,—сказал
Мейсон, вложив в интонацию всю силу своего убеждения.—
Расскажите правду, только очень коротко, потому что у нас нет
времени. Затем я задам вам несколько вопросов, на которые мне
хотелось бы получить ответы.
И Элеонор начала свою исповедь:
— Я всегда была довольно взбалмошной и нередко попадала в
разные истории. Отец мой, напротив, довольно консервативен, Он
всячески оберегает свое доброе имя, свое положение в обществе и
всякое такое. Возвращаясь из Европы, я повстречала Дугласа
Хепнера, Отцу он не поправился. Но так уж случается — одно
влечет за собой другое. Отец заявил, что, если я выйду за Дуга
замуж, он порвет со мной семейные связи и лишит материальной
поддержки.
— Что же произошло потом? — спросил Мейсон.
— Дуг и я полюбили друг друга, правда, случилось это
позже. На судне же было обычное дорожное увлечение. Дуг
увлекался танцами, и... вначале мне показалось, что он просто
судовой фат и ловелас. Но на деле оказалось не так. Он был
цельной натурой, настоящим человеком.
— Хепнер рассказывал вам, чем он занимается, на какие
средства собирается содержать вас?
— Да.
— Когда он об этом сказал?
— Несколько недель назад, когда мы строили наши свадебные
планы. Он тогда много о себе рассказывал. Сначала был, что
называется, перекати поле, любил приключения, даже в некотором
роде авантюры. Потом нашел работу, Он именовал себя
детектнвом-любителем. Его задачей было выявлять тех, кто
незаконно ввозит из-за границы драгоценности, редкие камни. За
добытые сведения он получал вознаграждение.
— Так-так, я слушаю,— сказал Мейсон.
— Однажды у Дуга зародилось подозрение, что Сюзанна
Гренджер является главой организации, занимающейся
контрабандным ввозом камней. Не спрашивайте, как ему это пришло
в голову, потому что я все равно этого не знаю.
— Он что, работал на таможню? — задал уточняющий вопрос
Мейсон.— Они оплачивали ему информацию?
— Точно не могу вам сказать. Во всяком случае, у таможни
насчет Сюзанны Гренджер не было ни малейшего подозрения. Она
проходила досмотры с такой легкостью, и при этом ей оказывали
столько уважения, будто она была главой какого-нибудь
государства, прибывшего с официальным визитом.
— Я прошу вас забыть свою ненависть к ней и изложить лишь
факты. И притом поскорее,— поторопил Элеонор Корбин Мейсон.
— Дуг сказал мне, что, если ему удастся внедриться в это
контрабандное кольцо, к которому принадлежат Сюзанна, нч
получит столько денег, что их. Хватит на то, чтобы купить
небольшую фирму.
— И что же предпринял Хепнер?
— Дуг сказал, что назначит свидание Сюзанне и попробует
войти к ней в доверие, Он просил меня не волноваться, ибо не
собирается за ней ухаживать. Ему просто надо было
прозондировать почву. Он не отрицал возможности провести обыск
в ее квартире. Но чтобы решиться на это, нужна была полная
уверенность. Ему нужно было найти такое место, откуда можно
было бы подслушивать, что происходит у нее на квартире. У него
был микрофон с каким-то усилителем, который стоило приложить к
свече, хотя бы в комнате Этель Билан, и можно было слышать все,
что происходит у Сюзанны. Тогда мы с Дугом разработали
совместный план. Я долина была представиться ревнивицей,
коварной женщиной и поселиться у Этель Билан. Вот так я и
оказалась ее квартиранткой. Потом как-то так случилось, что
Сюзанна пронюхала о том, что я живу по соседству. Я об эом не
знала, но Дуг узнал. Может быть, ему сказала сама Сюзанна...
— Продолжайте, пожалуйста.
— Вот тогда-то Дуг и посоветовал мне исчезнуть на
длительное время. Сюзанна Гренджер подумает, что все спокойно,
и раскроет себя. Кстати, лифтер, который работает на грузовом
подъемнике, терпеть не может Сюзанну и всех этих снобов,
входящих через парадные двери, и Дуг его подкупил. Таким
образом, Дуг мог беспрепятственно подниматься на грузовом
лифте, и никто об этом не знал. А дальше должно было произойти
следующее. Этель уходит на работу, после этого я одеваюсь и
выхожу в холл, производя при этом как можно больше шума. Затем
спускаюсь на парадном лифте вниз и прохожу мимо конторки
привратника, при этом мне нужно было предупредить дежурную
телефонистку на коммутаторе о том, что я уезжаю на целый день.
Затем я выхожу на улицу и больше не возвращаюсь.
— А в это время Дуглас должен был проникнуть в квартиру
Этель?
— Да.
— Он мог проникнуть в квартиру Сюзанны Гренджер?
— Если бы потребовалось, то мог.
— У него был ключ? — спросил Мейсон.
— Да, я отдала ему свой, чтобы он заказал себе дубликат.
Кстати, если вы внимательно изучите ключи которые были при нем
в момент смерти, вы легко обнаружите, что один из них подходит
к дверям квартиры Этель Билан.
— Полиция знает об этом?
— По-моему, еще нет.
— Конечно, Этель Билан давно подозревала, что Дуглас
пользуется ее квартирой для слежки за Сюзанной Гренджер?
— Разумеется. Она думала, что Дуглас вовсю ухаживает за
Сюзанной, а я тем временем сгораю от ревности, подглядываю за
ними и строю коварные планы поимки их с поличным Нам
