Новый, поэтому не зарегистрирован, решил Андрей.
Он огляделся по сторонам, прислушался — не раздадутся ли
поблизости голоса. Но уже было ясно, кому принадлежит мотоцикл,
и от этой случайной находки ему сразу сделалось не по себе. Вся
его сегодняшняя работа при такой улике гроша ломаного не стоит,
и, как знать, не осталось ли незамеченным что-нибудь еще? Такая
же вот "мелочь"?
Андрей замерил уровень бензина в баке и включил
зажигание...
11
В семь утра следователь прокуратуры Валяев созвонился с
гаражом горторга. Узнал: продуктовая машина ГАЗ 53Ф номерной
знак 48-60 КВН сейчас находится на мясокомбинате, стоит под
погрузкой. Затем отправится по магазинам развозить товар.
— Рабочий день у них когда заканчивается?
— По-разному. Иногда до девяти-десяти вечера раскатывают.
— А под погрузкой?
— Тоже по-разному. В зависимости от очереди. Могут час и
два простоять.
Алексей отправился на мясокомбинат по адресу: улица
Шоссейная, 2.
Вся здешняя округа представляла собой средоточение какихто
баз, складских помещений, безымянных контор, свалок в
перекрестии железнодорожных ниток и подъездных путей. Все
пыльное, деревянное, перекосившееся, и только мясокомбинат,
детище трех соседних районов, выглядел более капитально —
серый, каменный куб. Забор вокруг него, опутанный поверху
колючей проволокой, большей частью был повален, и видно, что не
вчера.
Алексей подошел ближе. Возле правого крыла здания друг
другу в хвост выстроились несколько грузовых машин. Здесь,
посреди просторной, крытой платформы, стояли одинокие весы, и с
них шел отпуск и загрузка товара. Из открытых дверей
мясокомбината, со склада готовой продукции по подвесному
монорельсу весовщица палкой толкала перед собой к весам партию
колбас, взвешивала, помечая в блокноты, и шла за следующей.
Иногда помечать забывала, и тогда из стоящей полукругам кучки
ожидающих, едва весовщица отворачивалась за довеском, хищной
птицей выскакивала краснорожая баба в брезентухе, хватала с
весов несколько палок колбасы или связку и прятала за полой.
Эту операцию у всех на глазах баба повторила раза
три-четыре и сделалась похожа на беременную. Впрочем, не
надолго. Она тут же сбегала к машине, той самой ГАЗ 53Ф,
номерной знак 48-60 КВН, и разгрузилась с помощью водителя у
него в кабине. Затем все повторилось снова, еще и еще раз.
Алексею показалось странным, что весовщица не видит
происходящего. Но, кажется, и все прочие тоже происходящего не
замечали.
На какое-то время он отвлекся от бабы. В дверях, откуда по
монорельсам подавались колбасы, появилась замечательной красоты
девушка. Белый короткий халатик и белая шапочка, изящно
пришпиленная к черным волосам, делали ее похожей на модель из
рекламного буклета. Она никак не вписывалась в здешний
уныло-производственный антураж, и Алексей решил, что скорее
всего на мясокомбинате эта девушка — лицо эпизодическое.
Возможно, представитель санитарно-эпидемиологической службы.
Или какая-нибудь инспектор какого-нибудь отдела по качеству.
Она бросила несколько небрежных слов весовщице и
удалилась, никого не поразив своим появлением. И Алексей
усомнился тотчас в истинности своих предположений.
Между тем, баба с красным лицом вновь растолстела, и
Алексей решил, что пора сунуть в мясокомбинатовский муравейник
палку и посмотреть, что из этого выйдет: он выждал момент,
когда баба выдернула из кучи на весах три полена колбасы разом,
и крепко схватил ее за воротник.
— Прокуратура! — зычно объявил он и приставил бабе к
носу удостоверение.
Жидкая толпа тотчас отхлынула от весов.
— Всем стоять! — приказал Алексей.— Номера машин
переписаны. Личности будут установлены. Ближе, ближе сюда! Не
стесняйтесь. А вы, милая,— он обернулся к растерянной
весовщице,— быстро к телефону, 2-31-93. Вызывайте ОБХСС. Живо!
Он распахнул на бабе брезентовую робу. Под робой на
пришитых с внутренней стороны крючках висело несколько палок
колбасы. Весовщица исчезла.
Однако дальнейшие события приняли неожиданный оборот.
Краснорожая баба вдруг забилась, затрепыхалась у Алексея в
руке, словно пойманная курица, и повалилась на цементный пол.
Истошный визг ножом полоснул по ушам. От неожиданности он
выпустил воротник, и баба с воем задергалась в конвульсиях,
биясь головой об пол. Платок на ней съехал, юбка задралась,
обнажив застиранные, неопрятные панталоны.
— Встать! — рявкнул Алексей, догадываясь, что вся эта
истерика разыграна на холяву. Известный воровской прием. Но
баба продолжала колотиться головой о цементный пол. Обильная
пена выступила у ней на губах, глаза выворотились, лицо уже
было разбито в кровь.
Алексей махнул двоим из толпы.
— Держите ее. За руки и за ноги. А ты,— он ткнул пальцем
в третьего,— быстро за водой, с ведром.
Ни один не пошевелился. Алексей подошел к толстомордому
верзиле вплотную.
— Ты плохо слышишь?
— Да иду, иду,— лениво отозвался тот.— Только людей
зачем бить?
— Не понял?
Верзила смотрел на него с нагловатой ухмылкой.
— А че не понял-то? Еще женщину... Вон свидетелей
сколько.
Свою последующую реакцию Алексей не успел даже осознать.
Правая рука сработала автоматически. Мощным крюком снизу он
насадил небритую челюсть на кулак. И когда удар приподнял
верзилу на цыпочки и выгнул дугой, коленом сильно ударил в пах.
Верзила взвыл неожиданно тонко, по-бабьи и, согнувшись пополам,
рухнул на колени.
"Месяц, ублюдок, будешь носить свою драгоценную мошонку в
руках. Есть время подумать". С нехорошей улыбкой Алексей
повернулся к публике.
— Ну? Кто еще видел, как я избивал бедную женщину? Ты?
— Че я-то?
— Не видел, значит?
— Не-ет.
— Может, ты?.. А ну, иди сюда!
Мужичонка в надвинутой на глаза кепке, к которому он
обратился, вдруг вильнул задом и бросился наутек. Алексей вновь
вернулся к верзиле, приподнял за волосы.
— Как фамилия?
Тот что-то замычал, не разжимая зубов.
— Как его фамилия?
— Карташов,— испуганно ответил кто-то из публики.—
Грузчик.
— А фамилия этой женщины? — он кивнул на дергающуюся
бабу.
— Терехина, экспедитор.
— Который убежал?
— шофер ихний, горторговский.
— Фамилия?
— Пыжьянов.
— Понятно, наставники подрастающего поколения...
Алексей выписал три повестки. Одну, плюнув, пришлепнул
верзиле на лоб.
— Сегодня, в пятнадцать ноль-ноль, в прокуратуру. Явка
обязательна.
Вторую сунул бабе в нагрудный карман.
— Я думаю, ты меня хорошо слышишь. В пятнадцать ноль-ноль
прошу в прокуратуру. А эту повестку,— он обернулся к
зрителям.— Вот ты, лично... передашь водителю. Я за ним бегать
не стану.
"Как Хлыбов," — раздраженно подумал Алексей, чувствуя и в
поведении, и в собственном голосе совершенно хлыбовские нотки.
Даже словечко "ублюдок" где-то промелькнуло. Тоже хлыбовское.
— Здравствуйте,— услышал он за спиной приятный женский
голос.— Что здесь происходит?
Обернулся. Перед ним в двух шагах стояла очаровательная
девушка, та самая в белом халатике, и разглядывала его с явным
любопытством. За ее спиной из глубины дверного проема маячило
испуганное лицо весовщицы.
"Разумеется, в ОБХСС не дозвонились. Было занято,—
догадался он.— И красотка отлично знает, что здесь
происходит".
Он улыбнулся, недоуменно развел руками.
— Видите ли, сам решил спросить. А эта дама услышала и —
сразу упала в обморок. С товарищем тоже дурно сделалось, прямо
беда.
Он замолчал с выжидающей улыбкой, девушка тоже улыбнулась
и протянула руку.
— Тэн, Светлана Васильевна. Мастер колбасного цеха.
— О! Так это вашу колбасу здесь расхищают?
— Нашу,— просто согласилась она.
Алексей представился.
— Ну и... что будем делать?
— Наверное, стоит обсудить? — неуверенно предложила она.
— Согласен.
Алексей отправился следом за мастером колбасного цеха. По
пути она отдала распоряжение весовщице, чтобы погрузку
продолжали.
— Вы в ОБХСС позвонили? — остановил Алексей.
Весовщица заполошно всплеснула руками.
— Ой, звонила., звонила... никто трубку не берет.
— А может, занято?
— Ага, занято,— поспешно закивала женщина и осеклась.
Прикрыла ладошкой рот.
Алексей усмехнулся, но промолчал. Вслед за Тэн он вошел
прямо со склада готовой продукции в небольшую, опрятную
комнатушку. Отметил про себя, как элегантно, без крика и шума
Светлана Васильевна удалила его с места происшествия. Сейчас
там спешно заметают следы, чтобы к прибытию сотрудников ОБХСС
выглядеть святее самого папы. Звонить, правда, он не собирался.
Но хотя день пусть проживут честно, без воровства.
Светлана Васильевна предложила ему стул. Сама же, открыв
сейф, достала пару объемистых папок и положила перед Алексеем.
— Что это?
— Накладные, Алексей Иванович, на отгрузку мясопродуктов
по госдоговорам. За май-апрель месяц. Пожалуйста, обратите
внимание на пункты назначения.
Алексей без интереса полистал папку. Пожалуй, его мысли
больше занимала сама Светлана Васильевна Тэн, а не эти
накладные.
— Свердловск. Пермь. Ижевск... А это морские порты.
Клайпеда, Мурманск, Ленинград,— она встала у него за спиной,
чуть сбоку и изящными, удлиненными пальцами с безупречно
налаженным маникюрам отмечала, на что именно ему следует
обратить внимание.
— Что означают морские порты? — из вежливости спросил
он, возвращая просмотренные папки.
— Что груз предназначен для отправки заграницу.
Она убрала папки на место, закрыла сейф и села за стол
напротив. Ее темные, большие глаза мерцали из-под длинных
ресниц, волосы отливали свежим, юным блеском, на загорелых
щеках тлел нежный румянец, и Алексей подумал, что перед женской
красотой все остальное пустая тщета и бессмыслица.
Поразительно, как подобная жемчужина могла оказаться в этой
навозной куче? '
— И какие я должен сделать выводы, уважаемая Светлана
Васильевна?
Тэн улыбнулась.
— Весь объем нашей продукции, Алексей Иванович, уходит на
сторону. Куда — вы это сейчас видели. Зато в районы, в наш и в
соседние, мы не отгружаем совсем. Только в райцентры. Девятьсот
килограммов на шестьдесят тысяч населения. У нас. — она быстро
простучала на калькуляторе.— Пятнадцать граммов на человека в
сутки.
— На днях я прочел, что ваш мясокомбинат из месяца в
месяц срывает госпоставки. В апреле, если не ошибаюсь,
недоотгружено до сорока процентов продукции. Хотя, Светлана
Васильевна, с планами переработки мясокомбинат как будто
справляется, не так ли?
— Даже перевыполняем.
— Тогда в чем дело?
— В пятнадцати граммах в сутки на человека.
— То есть, расхищают? До сорока процентов?
— Да.
Алексей подумал, пожал плечами.
— Мне, впрочем, все равно. Я сюда по другому делу.
— Я знаю.
— Вот как! Это каким образам?
— С помошью телефона. Позвонила в прокуратуру Хлыбову. Он
сказал, что вас с проверкой на мясокомбинат никто не
уполномочивал. Вы проявляете самодеятельность, скорее всего
попутно. Но предупредил, что вы способны на неожиданные
поступки, поэтому с вами лучше не лгать, а побеседовать
предельно откровенно.
— Что вы и делаете? — Алексей был уязвлен до глубины
души, и вопрос прозвучал достаточно грубо.
— В любам случае это лучше, чем ложь.
— Разумеется. Но у меня в связи с этим появилась одна
нескромная мысль. В вашем городе, похоже, я единственный
честный человек.
Тэн пожала плечами.
— Я тоже.
Алексей промолчал и сразу почувствовал — его молчание
истолковано как сомнение. Румянец на щеках обозначился ярче,
глаза сверкнули почти сердито, и он убедился окончательно, что
задел за больное. Однако продолжал молчать с некоторой даже
иронией.
— Вы можете мне не верить, если угодно,— она явно
оправдывалась! — С точки зрения закона, наверно, так и есть.
Соучастие, недоносительство... Сокрытие? Я не знаю всех
юридических формулировок в этом плане. Но моя совесть чиста,
своим служебным положением я никогда не пользуюсь.
— Вам хватает пятнадцати граммов в сутки?
— Мне и этого много.
— Вы что же не употребляете мясного?
— Не употребляю. Зато у экспедитора Терехиной шестеро
внуков. Она бабушка. И сотни три родственников, все с
неотоваренными талонами на руках. И все к ней обращаются.
— Выходит, там на весах я вел себя как последний негодяй?
Тэн улыбнулась. С сомнением пожала плечами.
— Не знаю.
— Весы, надо думать, не единственный канал хищений?
— Не единственный. Хлыбов, например, пользуется другими
каналами.
Алексей хмыкнул.
— Не слишком ли вы откровенны со мной?
— В следующий раз, если захотите кого-то ударить, вы
можете сделать это у себя в прокуратуре. А не добираться в
такую даль на мясокомбинат.
Алексей расхохотался.
— Все, сдаюсь! Вы выиграли бой чистым нокаутам, ха-ха-ха!
Она неожиданно взяла его за руку.
— Хотите, я вам обработаю?
Алексей только сейчас увидел, что костяшки пальцев на
тыльной стороне руки сбиты в кровь, и рука перемазана.
Ухмыльнулся.
— Если это не взятка.
Глядя, как мягкими, точными движениями она обрабатывает
ссадины, Алексей подумал, что уходить ему отсюда совсем не
хочется. Проворчал:
— Мне кажется, муж не слишком вас любит.
— Почему? — она взглянула на него с любопытством.
— Красивые женщины устраиваются как-то иначе. Здесь не
очень подходящее для вас место.
— Вы просто не знаете настоящую цену моего места.
— Я знаю, что своим служебным положением вы не
пользуетесь. Стало быть, вашему месту грош цена.
Тэн отрицательно качнула головой.
— Я буду пользоваться, как только выйду замуж.
Алексей даже растерялся.
— Так вы... незамужем, хотите сказать?
— Нет.
— Бог ты мой! Какая удача. В таком случае, я делаю вам
предложение.
Она изумленно посмотрела на него и рассмеялась.
— Хлыбов предупреждал, что вы способны на неожиданные
поступки. Кажется, он был прав.
— Нет, кроме шуток. В городе всего два честных человека.
почему мы с вами должны друг друга избегать?
— Не знаю,— подумав, ответила Тэн.
Алексей записал номер своего телефона на перекидном
календаре. Шутя пригрозил:
— Если вы, Светлана Васильевна, в течение двух дней не
позвоните по этому номеру... хотя бы для того, чтобы сказать
"нет", я снова нагряну сюда с проверкой.
Направляясь в прокуратуру, он еще и еще раз мысленно
прокрутил отдельные эпизоды, связанные с хищением
мясопродуктов, и меру возможного участия в них Суходеева.
"Мелкий несун, не более того,— решил он.— Вся цепочка налицо:
экспедитор, водитель, грузчик. Что успели стянуть с весов, цдет
на стол и, видимо, родственникам. Мокрухой тут, пожалуй, не
пахнет".
Он вспомнил улепетывающего водителя в надвинутой на глаза
кепке и усмехнулся. Терехина, экспедитор, тоже не в счет.
Карташов в то время еще не работал. Словом, очередная пустышка.
Для очистки совести он допросит всех троих, и можно ставить на
мясокомбинате точку...
рядом с ним, взвизгнув тормозами, остановился прокурорский
"уазик". В окно высунулась улыбающаяся физиономия Махнева.
— Валяев, душа! Полезай в карету.
Алексей подошел. В салоне на заднем сидении расположился с
чемоданом эксперт-криминалист Дьяконов, полнощекий, с толстыми
красными губами и сочным, густым голосом. Поздоровались.
— Нам по пути? — засомневался Алексей.
— По пути, по пути. Садись. На тот свет всем по пути.
"Уазик" рванул с места и, рывками набирая скорость,
запрыгал по ямам.
— Водила хренов,— проворчал эксперт-криминалист
вздрагивающим от езды голосом. Его полные щеки тряслись на
ухабах, и даже губы заметно пришлепывали.
— Помнишь, я тебе рассказывал про младенца? В мусорном
баке нашли, угол Парижской Коммуны? в коробке с розовым эдаким
бантикам, ха-ха! — Махнев был радостно возбужден, хотя предмет
как будто к веселью не располагал.
— Помню, еще бы.
— Так вот. Убийца нашелся. И даже понес наказание. Высшая
мера. Через повешение, ха-ха! Есть справедливость на земле.
Есть! И, между прочим, уже третий случай подряд. Сегодня,
скажем, мы обнаруживаем труп убиенного младенца, а через
день... максимум, два-три — труп убийцы. Как правило,
родителя. Даже дрожь берет, словно это возмездие. Свыше! Ха-ха!
— Как это случилось?
— Вот сейчас приедем, и сам все увидишь,— подмигнул
махнев. — Не пожалеешь, обещаю.
Но Махнев не выдержал и полминуты. Начал выкладывать
историю.
— Представляешь, баба потеряла своего мужика! Вышел ночью
в сортир, с постели поднялся и — нет его. Поворочалась она с
боку на бок, и опять спит. Дескать, покурит, придет сам. А не
придет, так и леший с ним. Утром бабе на работу надо бежать, а
в постели рядом пусто. Нет мужика, не пришел. Во двор сунулась,
покричала, по улице туда-сюда... Нету. Вышла на огороды, а он,
глянь — возле плетня стоит, на коленках. Да как-то странно
стоит... голову на бок повесил. А на голове ворона, глаз ему
долбит. Подошла баба ближе, а мужик у ней мертвый, на колу
висит. Воротником рубахи за кол зацепился, когда через плетень
пьяный перелезал, и сорвался, видать. Как петлей шею
перехватило. Высшая мера, ха-ха!
— Почему ты решил, что это убийца?
— Баба опять же! Живого боялась досмерти, а как увидела,
что сдох, палку из плетня выломала и давай лупить его куда
попало. С воем. Соседи понабежали, оттаскивают, а она, как
чумная. Он, кричт, гадина, ребеночка моего зашиб. В коробку
затолкал. А ей отнести велел и в мусорку бросить. Куда отнесла
ребеночка, говори, баба? На парижскую коммуну? Эта коробка?
Эта, эта! — кричит.— Туда отнесла.
"УАЗ", не разбирая дороги, вихрем промчался по
одноэтажным, окраинным улочкам и, вильнув, юзом, тормознул
возле открытых настежь ворот и кучки зевак.
На огороде возле плетня тоже было людно. Двое милиционеров
сдерживали граждан на приличном расстоянии. Граждане в свою
очередь удерживали простоволосую, худую женщину с испитым
лицом. Она грязно бранилась и все норовила доплюнуть до
мертвеца. Но иногда поворачивалась и, вставая на цыпочки, из-за
голов грозила длинной, мослатой рукой в соседские окна рядом.
— Не угомонилась еще, Мариша? — мимоходом спросил
Махнев.
— ...Я ее, суку, выведу на чистую воду! Дрянь мокродырая.
Вижу тебя, вижу, не спрячешься. Выглядывает гадима с за
занавески-то... Ох ты, бесстыжая! — вопила Мариша, не обращая
внимания на следователя.— А то не знаю, куда он, паразит,
ходил с бутылкой-то ночью. К тебе, мокрощелка долбана! То-то
носа не кажешь, стыдно на люди показаться... Чужих мужиков
сманывать, паразитка косорылая!
Махнев брезгливо махнул рукой.
— Уведите ее в дом. В ушах звенит.
Алексей остановился перед трупом. Все было так, как
рассказывал Махнев. Дородный мужик лет около пятидесяти стоял
на коленях возле плетня. Вернее, висел на воротнике с
подогнутыми ногами. Трудно было представить, как это могло
произойти в действительности, но воротник прочно зацепился за
кол. У мертвого было типичное лицо удавленника, налитое кровью,
распухшее, с вывалившимся желтым языком. На нем были надеты
одни кальсоны, и те съехали, обнажив волосатый пах. Видимо,
потерпевший некоторое время еше дергался, но уже в конвульсиях.
Подошел Махнев.
— Помнишь, у младенчика в области шеи были обнаружены
царапины и ушибы непонятного происхождения? Это он... этот
подонок. Как только младенчик начинал плакать, он хватал его из
кроватки, спеленутого, и — за дверь, на гвоздь, подвесит, а
сам спать. Теперь вот — висит голубчик. Точь-в-точь. Разве что
не плачет. Слушай, сержант? — Махнев обернулся к
милиционеру.— А где бутылка? Я же не велел ее трогать.
Сержант смущенно развел руками.
— Виноват, не доглядел.
— Что значит, не доглядел?! Это же вещдок. Следы!
— Стащили эти,— сержант кивнул в сторону зевак.— Только
отвернулся, уже нет.
Махнев вытаращил на него глаза.
— Как? У мертвого из рук? Бутылку? О, господи, терпение
твое бесконечно! — он с самым свирепым видом двинулся к
зевакам. — А ну, прочь отсюда... Мрразь-!
Обратно он шел держась от смеха за живот.
— Великолепно, а?! Этот подонок сдох в петле, но бутылку
из руки не выпустил. А соседи так называемые, стоило сержанту
отвернуться, тут же ее увели.. И распили, наверняка. Грамм
двести было, не больше, ха-ха-ха! Замечательный у нас народ,
душевный! С таким народом реки вспять поворачивать. Ха-ха-ха!
Ой, не могу больше. Уморили сволочи.
Он похлопал удавленника по гладкой, полированной лысине.
— Ну. хватит, голубчик, повисел, и ладно, снимайте его.
Из двора, шагая прямо по грядам, подходили санитары с
носилками, из числа указников.
12
В прокуратуре перед дверью Алексея дожидался один из
"олигофренов", кадыкастый парень с крашеными, пегими волосами.
Молча протянул повестку.
— Заходи, приятель, я сейчас,— Алексей усадил свидетеля
у себя в кабинете, сам заглянул в приемную.— День добрый.
Людмила Васильевна, для меня что-нибудь есть?
— Да. Пожалуйста.
Алексей пробежал глазами по исписанному листу бумаги.
@EP=В следственный отдел прокуратуры
@CE=РАПОРТ
По вашему поручению произвел проверку двух уцелевших
строений в бывшем поселке Волковка, а также визуальный осмотр
прилегающей местности. Местонахождение пропавшего без вести
Суходеева В.Г. установить не удалось.
В домовладении, принадлежащем Ходыреву А.Д., в ограде,
мной обнаружен тайник и разобранные ня запчасти три мотоцикла,
два "Восхода" и "Ява". Сохранились номерные знаки. По данным
учета все три находятся в розыске, начиная с сентября 198...
года.
По существу заявлений, сделанных Ходыревым А.Д. в райотдел
милиции от 22 августа 1989 года и от 23 мая 1990, дополнительно
сообщаю: факты, указанные в заявлениях, при осмотре в основном
подтвердились. Имели место неоднократные кражи со взломом, о
чем свидетельствуют сбитые замки и поврежденные, изрубленные
двери, бессмысленная порча имущества, а также следы взрыва,
произведенного в печи и др.
@SIG=Участковый инспектор, старший лейтенант Суслов.
Кратко, но содержательно. Алексей удовлетворенно хмыкнул.
Предстоящий разговор с "олигойреном" сразу обретал жесткую
направленность. .
Едва ли хозяин домовладения в Волковке, Ходырев, имеет
отношение к тайнику. По крайней мере, один из мотоциклов, если
верить рапорту, находится в розыске с сентября 198... то есть,
был угнан почти за год до того времени, когда Ходырев приобрел
усадьбу в частное пользование. И кроме того, от Ходырева
поступило два заявления, что тоже свидетельствует в его пользу.
Вряд ли кому придет в голову обращаться в милицию, имея у себя
во дворе три украденных мотоцикла. Пусть даже в разобранном
виде. Скорее всего, не знал.
Алексей вошел в кабинет.
Для начала он предупредил свидетеля об ответственности за
дачу ложных показаний. Произошла, по всей вероятности,
трагедия, и сейчас в его силах помочь следствию разобраться. Но
"олигофрен" набычился и после нескольких односложных ответов
перестал реагировать на вопросы совсем. Однако молчание,
Алексей это чувствовал, стоило ему усилий — мешала все та же
стая, которая незримо стояла у парня за спиной даже здесь, в
кабинете следователя.
Тогда Алексей решил помочь. Небрежным тоном, как бы не
придавая своему вопросу особого значения, сказал:
— А чего ты скрытничаешь? Ваш тайничок, в Волковке, мы
раскопали. Три мотоцикла, и все краденые. Ну?
— Че наш-то? — разом вскинулся "олигофрен".— Никакой он
не наш. Гнилой там хозяйничал.
— А угонял?
— Тоже он.
— И ты будто бы не при чем? Почему тогда молчал?
— Че я дурак, что ли?
— Дурак, можешь в этом не сомневаться. Я тебя предупредил
об ответственности, и еще раз предупреждаю: или ты говоришь мне
правду, или я сделаю из тебя соучастника в угоне мотоциклов.
Два из них, так и быть, повесим на гнилого. Третий будет висеть
на тебе.
— Не докажете,— подумав, буркнул "олигофрен".
Алексей улыбнулся.
— Еще как. Тебя я возьму сейчас под стражу, назначим
техническую экспертизу, и, я уверен, на твоем мотоцикле
обнаружатся снятые запчасти. Он же у тебя разноцветный.
"Олигофрен" смотрел в угол и затравленно шмыгал носом.
Алексей тоже молчал, давая ему время вполне прочувствовать
положение. Потом, как о решенном уже вопросе, сказал:
— Значит, Суходеев подбрасывал вам запчасти. За так?..
Парень мотнул головой.
— За бабки, по черной цене.
— Понятно. Но в Волковке теперь хозяин появился, сосед.
Что же вы сразу не перепрятали?
— Пусть у Гнилого голова болит. Это его хаза была.
парень помолчал, потом нехотя признал:
— Вообще-то, говорили ему ребята.
— А он?
— Выкурю, говорит, как таракана. Больше не сунется.
— Это соседа, что ли? Ходырева?
— Ну.
— Понятно.
Алексей еще некоторое время поработал с "олигофреном" в
разных режимах, но тот явно иссяк. Разговор пошел вхолостую, по
кругу. Он предложил свидетелю подписать протокол допроса и
отпустил.
Полученная информация представлялась достаточно ценной.
Кажется, впервые дело начало принимать конкретные очертания.
Так называемая "хаза" в бывшем поселке Волковка и обнаруженный
тайник свидетельствовали, что в этом месте Суходеев имел или
имеет определенный устойчивый интерес. Вовторых, угроза
выкурить хозяина, которая вполне подтвердилась двумя
заявлениями Ходырева. В-третьих, насколько он уяснил из
разговора с женой Ходырева, последний акт "терроризма" — взрыв
в печи, порча имущества, произошел совсем недавно. Уже в мае,
накануне исчезновения. Пожалуй, дату следует уточнить, но сам
факт налицо: в конце апреля, в мае Суходеев там был. Готовил
акт.
Что против?.. Участковый инспектор в Волковке Суходеева не
обнаружил. Не исключены два варианта. Если это несчастный
случай дорожно-транспортного характера, то скорее он произошел
по дороге в Волковку. Или обратно. Красного цвета "восход" —
приметная деталь в пейзаже. Значит, следует проверить дороги,
тропы, которыми возможно добраться в поселок из города.
В случае насильственной смерти убийца наверняка
позаботился труп спрятать. Достаточно надежно. Поэтому
инспектор его не обнаружил, хотя... если судить по найденному
тайнику, усердие проявил. Очевидно, потребуется более детальный
осмотр местности и обыск в "хазе", в домовладении,
принадлежащем Ходыреву, где обнаружен тайник.
Алексей взялся за телефон, набрал номер.
— Участковый инспектор, слушаю?
— здравствуйте, Анатолий Степанович, это Валяев из
прокуратуры. Получил рапорт. Очень толково, оперативно и,
главное, ко времени. Но кое-что желательно обсудить.
— Через двадцать минут я к вам... Черанева, сядь на
место! — голос участкового внезапно отдалился, потом вновь
зазвучал в трубке.— Алле?.. Через двадцать минут я к вам
подойду. Надо тут с гражданкой закончить.
Алексей насторожился.
— Минуту, Анатолий Степанович. Как вы назвали фамилию
гражданки?
— Черанева. Татьяна Дмитриевна.— четко, без ненужных
расспросов ответил тот.
— Понятно. Меня эта дама тоже интересует, так что не
спешите. Я выхожу.
— Комната восемь.
Через несколько минут Алексей входил в комнату участкового
инспектора на первом этаже. В Чераневой он сразу узнал
вчерашнюю истеричку из ресторана. Кажется, она до сих пор
окончательно не протрезвела. Марафет на лице был смазан. Взгляд
плавал по сторонам, ни на чем не фиксируясь, и она, похоже, не
заметила появления в комнате нового человека, хотя Алексей сел
напротив нее спиной к окну.
— Что произошло?
— Вчера в одиннадцатом часу ночи была задержана на
дискотеке. В невменяемом состоянии. При задержании оказала
сопротивление работникам милиции, употребляла в их адрес
нецензурные выражения. Доставлена в вытрезвитель.
Слог, каким изъяснялся старший лейтенант Суслов, напоминал
его рапорт. Прямолинейный и исполнительный малый, решил
Алексей. Любопытно, как они находят с гражданкой Чераневой
общий язык?
— И часто она так?
— Регулярно. Особенно в последнее время. Хотя по сути
школьница. Недавно исполнилось семнадцать.
Черанева никак не реагировала, как будто разговор шел не о
