привило - не брать ни одного пациента без рекомендации другого врача, и
час, отведенный на обед, посвятить Анне. За прошедшие две недели она
приходила четыре раза, но Джад не слишком далеко продвинулся, по крупинке
выуживая сведения о ее жизни. Несравненно больше узнал о самом себе:
похоже, влюбился, впервые после Элизабет.
Во время первой беседы Джад спросил, любит ли она мужа, и, презирая
себя, надеялся услышать отрицательный ответ. Но она сказала:
- Да. Он добрый человек и очень сильный.
- Скажите, он относится к вам по-отечески?
Анна глянула на него своими неправдоподобно фиолетовыми глазами:
- Нет, мне не нужен отец в образе мужа. У меня было счастливое
детство.
- Где вы родились?
- В Ривере, небольшом городке под Бостоном.
- Ваши родители живы?
- Отец жив. Мать умерла от удара, когда мне было двенадцать лет.
- Ваши родители хорошо относились друг к другу?
- Да. Очень.
Оно и видно по тебе, радостно подумал Джад. Он часто сталкивался с
болью, со страданиями, с отклонениями от нормы и присутствие Анны
воспринимал подобно свежему весеннему дуновению.
- У вас есть братья и сестры?
- Нет. Я единственный ребенок. Избалованное чадо. - И улыбнулась ему
дружелюбной, искренней улыбкой, лишенной жеманства.
Она жила за границей с отцом, который работал в госдепартаменте, а
когда отец снова женился и переехал в Калифорнию, пошла работать в ООН
переводчиком, ибо хорошо владела французским, итальянским и испанским. С
будущим мужем познакомилась на Багамах, где проводила отпуск. Сначала он -
владелец строительной фирмы - Анне не понравился, но был настойчивым и
верным поклонником. Через два месяца они вступили в брак и поселились в
поместье по Нью-Джерси. С тех пор прошло полгода.
Все это Джад выведал за шесть визитов, но до сих пор так и не понял,
что ее тревожит. она скупо и неохотно отвечала на его расспросы.
- Вы беспокоитесь по поводу вашего мужа, миссис Блейк? - спросил он
при первой встрече.
Последовало молчание.
- Вы с мужем физически совместимы? - не оставлял своих попыток Джад.
С недоумением:
- Да...
- Вы подозреваете его в связи с другой женщиной?
Как бы развеселившись:
- Нет!
- У вас есть любовник?
Сердито:
- Нет.
Он задумался, стараясь подобрать возможные подходы и опрокинуть
невидимый барьер. Решился на массированную атаку: идти напролом, пока не
почувствует, где зарыта собака.
- Вы ссоритесь по поводу денег?
- Нет. Он очень щедрый.
- Есть проблемы с родственниками?
- Он - сирота. Мой отец живет в Калифорнии.
- Вы или ваш муж увлекаетесь наркотиками?
- Нет.
- Вы подозреваете мужа в гомосексуализме?
Тихий, беззлобный смех, словно ручеек журчит по камушкам:
- Нет.
Он ринулся дальше, другого выхода не было.
- Вступали в половую связь с женщинами?
С упреком:
- Нет.
Джад затрагивал алкоголизм, фригидность, страшащую ее беременность и
прочие вопросы, пришедшие на ум. И каждый раз она смотрела на него
задумчивыми, умными глазами и просто качала головой. А когда настаивал,
пытаясь загнать в угол, она сопротивлялась:
- Пожалуйста, потерпите. Не надо так круто.
Окажись на ее месте кто-то другой, он скорее всего отказал бы ему. Но
в данном случае считал себя обязанным помочь. И их встречи продолжались.
Вскоре Джад уступил, предоставив ей возможность говорить на любую
тему. Она объехала с мужем десятки стран, встречалась с необыкновенными
людьми. У нее был острый ум и великолепное чувство юмора. Как
обнаружилось, им нравились одни и те же книги, одна и та же музыка, одни и
те же спектакли. Она по-дружески, относилась к Джаду, но ни разу не
показала, что он для нее несколько больше, чем просто врач. Горькая ирония
судьбы: многие годы он подсознательно искал такую женщину, и теперь, когда
она вдруг появилась, вынужден лишь облегчать ее проблемы и отправлять
обратно к мужу.
Итак, Анна Блейк вошла в кабинет. Джад пододвинул стул к дивану и
ждал, когда она ляжет.
- Нет, - сказала она спокойно. - Я заглянула только узнать, не могу
ли помочь.
Он не сводил с нее глаз, не произнося ни слова. От неожиданного
участия потеплело на душе, страшное напряжение, в котором он пребывал
второй день, вдруг стало отпускать. И возникло желание все ей рассказать.
О давящем кошмаре, о Макгриви и его идиотских подозрениях. Но, увы, это
невозможно. Он врач, она пациентка. Хуже того: он ее полюбил, полюбил
недосягаемую женщину, мужа которой в глаза не видел.
Она смотрела на него, а он лишь кивал головой, опасаясь вымолвить
хоть слово и ненароком выдать себя.
- Мне так нравилась Кэрол, - сказала Анна. - Кому нужно было убивать
ее?
- А у полиции есть версии?
"И еще какие! - подумал Джад с горечью. - Если бы только Анна
знала..."
- Да, кое-какие прикидки есть, - ответил он.
- Понимаю ваше состояние сейчас, поэтому хотела выразить свое
глубокое сочувствие. Хотя не была уверена, что застану. Я не собиралась
приходить. Тем не менее пришла. И поскольку мы оба здесь, почему бы
немного не поговорить о вас?
Анна помолчала. Сердце Джада бешено забилось: "Боже! Молю тебя, не
дай ей меня покинуть!"
- На следующей неделе мы с мужем уезжаем в Европу.
- Замечательно, - еле выдавил из себя он.
- Боюсь, зря отняла у вас время, доктор Стивенс. Простите.
- Ну что вы! - воскликнул Джад вдруг севшим голосом. Она бросает его
в беде. Конечно, не подозревая этого. Внутри все переворачивалось от
физической боли - вот оно, расставание. Навсегда...
Анна открыла кошелек и вынула деньги. После каждого визита она
платила наличными, в то время как другие пациенты присылали чеки.
- Нет, - вырвалось у Джада. - Вы заглянули сюда как друг. Я... очень
вам признателен.
И тут сделал то, чего не позволял себе ни с одним пациентом:
- Пожалуйста, приходите еще!
Она спокойно воззрилась на него:
- Зачем?
"Потому что я не в состоянии отпустить тебя так быстро, - думал он. -
Потому что уже никогда не встречу такую, как ты. Потому что нестерпимо
жаль, что не встретил тебя раньше, первым. Потому что я люблю тебя". Вслух
же сказал:
- Мне кажется, нужно подытожить нашу работу. Побеседовать еще, дабы
удостовериться, что у вас все в порядке.
Она озорно улыбнулась:
- То есть мне нужно сдать выпускной экзамен?
- Что-то в этом роде. Договорились?
- Ну, если вы хотите, конечно. - Она встала. - Я чувствую себя
виноватой, у вас со мной ничего не получилось. Но уверена - вы
замечательный врач. Если вам когда-либо понадобится моя помощь, я приду.
Анна протянула руку, и он ее взял. Рука была теплая, крепкая. Он
ощутил, как между ними пробежал электрический ток, некогда ему знакомый, и
взмолился, чтобы она ничего не заметила.
- До пятницы, - произнесла Анна.
- До пятницы!
5
Остаток дня прошел как в тумане. Некоторые пациенты упоминали об
убийстве Кэрол, хотя заняты были только собой и своими бедами. Джад
старался сконцентрироваться, но мысли разбегались. Надо прослушать все
записи, вдруг на что-то не обратил внимания.
В семь часов, отпустив последнего пациента, Джад подошел к потайному
шкафчику и налил крепкого скотча. Виски взбодрило, и он вспомнил, что не
завтракал и не обедал. При мысли о еде тошнота подступила к горлу. Он сел
на стул и стал думать об убийствах. В историях болезни не было ничего, что
могло бы заставить кого-либо из пациентов пойти на преступление. Если это
шантажист, он вполне мог попытаться выкрасть их. Но шантажисты - трусы,
спекулирующие на слабостях людей, и если Кэрол застала взломщика на месте
преступления, скорее всего он убил бы ее быстро, одним ударом, а не стал
бы мучить. Здесь что-то другое.
Джад долго сидел, перебирая в уме события последний двух дней.
Наконец тяжело вздохнул - ничего заслуживающего внимания. Взглянул на часы
и удивился, как уже поздно.
Лексингтон-авеню была пустынна, только вдалеке маячил одинокий
пешеход. Джад поймал себя на мысли об Анне: что она сейчас делает?
Наверное, дома обсуждает с мужем, как прошел его рабочий день. Или уже в
постели и... "Прекрати!" - сказал он себе.
На улице машин не было, поэтому, не дойдя до перехода, Джад решил
взять наискосок, чтобы поскорее попасть в гараж. На середине проезжей
части он услышал шум и обернулся. В десяти футах прямо на него мчался
огромный черный лимузин с выключенными фарами. Громко шуршали шины,
пытаясь справиться с гололедом.
"Пьяный идиот, - подумал Джад. - Разобьется ведь!" В поисках спасения
он бросился к тротуару. Слишком поздно - водитель вильнул следом, набирая
скорость, в явном намерении сбить его.
Последнее, что осталось в памяти, - сильный удар в грудь, отдавшийся,
как раскат грома. В меркнущем сознании темная улица взорвалась вдруг ярким
пламенем. И в это мгновение Джад понял, почему убили Джона Хэнсона и Кэрол
Робертс. Бурная радость охватила его: "Нужно сказать Макгриви". Потом свет
померк. Наступила тишина и полная тьма.
Сообщение из больницы о наезде на пешехода поступило на коммутатор в
начале одиннадцатого и было тут же переключено на бюро сыска. В эту ночь
работы в участке было невпроворот. Погода способствовала разбойным
нападениям и изнасилованиям. На опустевших улицах хозяйничали преступники.
Большинство детективов разъехались на вызовы, в отделе оставались только
Фрэнк Анжели и сержант, допрашивающий подозреваемого в поджоге.
К телефону подошел Анжели. Звонила сестра из городской больницы, куда
доставили пострадавшего. Он требовал лейтенанта Макгриви, но тот отлучился
в Центральную картотеку. Когда сестра назвала имя пострадавшего, Анжели
сказал, что немедленно выезжает.
Анжели клал на рычаг трубку, когда вошел Макгриви. Анжели сразу же
рассказал о звонке и добавил:
- Нужно немедленно ехать в больницу.
- Подождет. Сначала поговорю с начальником того участка, где
произошел несчастный случай.
Пока Макгриви набирал номер, Анжели вспомнил о своем недавнем
разговоре с начальником девятнадцатого участка Бертелли и подумал, знает
ли о его содержании Макгриви.
- Лейтенант Макгриви - хороший полицейский, - сказал тогда Анжели, -
но, боюсь, он во власти того, что случилось пять лет назад.
Капитан Бертелли посмотрел на него долгим холодным взглядом.
- Вы обвиняете лейтенанта в фабрикации дела на доктора Стивенса?
- Я ни в чем его не обвиняю. Просто считаю, что вы должны быть в
курсе.
- О'кей, - сказал начальник, и они расстались.
Макгриви говорил по телефону три минуты, ворчал и что-то записывал, а
Анжели нетерпеливо ходил взад-вперед. Вскоре оба детектива мчались на
служебной машине в направлении больницы.
Палата Джада находилась на шестом этаже, в конце длинного, мрачного
коридора, пропитанного тошнотворно сладким специфическим запахом.
- В каком он состоянии, сестра? - спросил Макгриви.
- Об этом вам скажет врач, - сухо заявила она. Затем медленно, с
неохотой добавила: - Он чудом остался жив. Повреждение ребер и левой руки,
подозрение на сотрясение мозга.
- Он в сознании? - спросил Анжели.
- Нам стоит огромных усилий удерживать его в постели, - ответила
сестра и повернулась к Макгриви: - Он все время твердит, что ему
необходимо вас видеть.
Они вошли в палату. Все шесть коек были заняты. Сестра показала на
дальний угол.
Джад полулежал на высоко взбитых подушках. Лицо бледное, лоб заклеен
большим пластырем, левая рука на перевязи.
Первым заговорил Макгриви:
- Слышал, с вами произошел несчастный случай.
- Это не несчастный случай. Кто-то пытался убить меня. - Джад говорил
слабым дрожащим голосом.
- Кто? - спросил Анжели.
- Не знаю, но все сходится, - он повернулся к Макгриви. - Убийцам не
были нужны и Джон Хэнсон и Кэрол. Им нужен был я.
Макгриви с удивлением посмотрел на него:
- Откуда такая уверенность?
- Хэнсона убили, потому, что на нем был мой желтый макинтош. Они,
должно быть, видели, как я в нем входил в здание. И Хэнсона приняли за
меня.
- Правдоподобно, - промолвил Анжели.
- Ну конечно, - сказал Макгриви, обращаясь к Джаду. - А когда до них
дошло, что убрали не того, они явились в ваш кабинет, сорвали с вас
одежду, обнаружили, что вы - маленькая цветная девушка и, обезумев от
злости, забили до смерти.
- Кэрол убили, застав ее там, где рассчитывали застать меня, - сказал
Джад.
Макгриви вытащил из кармана свои записи.
- Я только что разговаривал с начальником участка, на территории
которого произошел несчастный случай.
- Это не несчастный случай.
- В протоколе полиции зарегистрировано, что вы неосторожно переходили
улицу.
Джад уставился на него.
- Неосторожно переходил? - повторил он еле слышно.
- Вы переходили в неуказанном месте, доктор.
- Машин не было, и я...
- Была машина, - поправил Макгриви. - Только вы ее не заметили. Шел
снег, и ни черта не было видно. Вы появились неожиданно. Водитель резко
нажал на тормоз, машину занесло, и вас задело. Он запаниковал и смылся.
- Все было совсем не так - водитель ехал с потушенными фарами.
- И вы считаете это доказательством, что человек за рулем убил
Хэнсона и Кэрол Робертс?
- Кто-то пытался убить меня, - настойчиво повторил Джад.
Макгриви покачал головой:
- Не пройдет, доктор.
- Что не пройдет?
- Неужели вы полагаете, что я, как последний дурак, буду гоняться за
мифическим убийцей, а вы выйдете сухим из воды? - В его голосе появились
металлические нотки: - Вы знали, что Кэрол Робертс беременна?
Джад закрыл глаза и уронил голову на подушку. Так вот о чем хотела
поговорить с ним Кэрол. Он ведь почти догадывался об этом. А теперь
Макгриви думает...
- Нет. - сказал он через силу, - не знал.
В голове опять застучало, словно молотом било. Джад сделал несколько
глотательных движений, чтобы справиться с подступающей тошнотой. Хотел
было нажать на кнопку и вызвать сестру, но сдержался: такого удовольствия
Макгриви он не доставит.
- Я заглянул в картотеку, - сказал тот. - Что скажете, если сообщу,
что ваша сообразительная секретарша прежде была проституткой.
Молот в голове бил все сильнее.
- Вы знали это, доктор Стивенс? Можете не отвечать. Я за вас отвечу.
Вы подобрали ее в суде четыре года назад. Она привлекалась за приставание
к мужчинам на улице. Не безрассудно ли столь уважаемому врачу нанимать
дешевую шлюху?
- Никто не рождается проституткой, - сказал Джад. - Я пытался помочь
шестнадцатилетней девочке использовать свой шанс в жизни.
- И заиметь чернозадую любовницу.
- Ах ты, грязный подонок!
Макгриви ухмыльнулся:
- Куда вы отвезли Кэрол после той ночи в суде?
- К себе домой.
- И она там ночевала?
- Да.
Макгриви осклабился:
- Вот умник! Подобрал в суде хорошенькую молоденькую шлюху и отвез на
ночь к себе. Зачем? Играть в шахматы? Если вы действительно не спали с
ней, тогда, едрена корень, все говорит за то, что вы - гомосексуалист. Вот
и соображай, с кем вы трахались. Уверен, что с Джоном Хэнсоном. А если
все-таки переспали с Кэрол, вероятнее всего, связь продолжалась до тех
пор, пока она от вас не забеременела. И у вас хватает нахальства лежать
здесь и рассказывать небылицы о маньяке в машине, который намеренно сбил
вас и бегает по городу, убивая людей.
Макгриви круто повернулся и, широко шагая, вышел из палаты.
Пульсация в голове Джада стала невыносимой. Анжели смотрел на него с
тревогой.
- Вам нехорошо?
- Вы должны мне помочь, - сказал Джад устало. - Кто-то пытается убить
меня. - Эти слова отдались в его ушах погребальным звоном.
- Зачем, доктор?
- Не знаю.
- У вас есть враги?
- Нет.
- А любовница? Может быть, замужняя женщина?
Джад покачал головой, и это движение усугубило боль.
- Наследство, и кому-то из родственников надо убрать вас с дороги?
- Нет.
Анжели вздохнул:
- Итак, никто не заинтересован в вашей смерти. Ну, а пациенты? Вы бы
дали список.
- Не могу.
- Да нам нужны только фамилии.
- Извините. - Говорить было очень трудно. - Если бы я был зубным
врачом или мозолистом, тогда другое дело. Но у больных людей беда. У
некоторых - серьезная. Если начнете допрашивать, разрушите надежды,
уничтожите их доверие ко мне. Я уже не смогу помочь.
В полном изнеможении он откинулся на подушки. Анжели спокойно
наблюдал за ним, потом спросил:
- Как называется человек, думающий, что все хотят его убить?
- Параноик, - ответил Джад. И, увидев выражение лица Анжели,
промолвил: - Уж не считаете ли вы, что я...
- Поставьте себя на мое место, - сказал Анжели. - Если бы здесь лежал
я и говорил то, что говорите вы, а вы были бы моим врачом, что пришло бы
вам в голову?
Боль стала нестерпимой, и Джад прикрыл глаза. Голос Анжели произнес:
- Меня ждет Макгриви.
Джад пошевелился:
- Подождите. Дайте мне возможность доказать, что я говорю правду.
- Как?
- Если кто-то задался целью убить меня, он попытается еще раз. Нужно,
чтобы около меня кто-то был. При следующей попытке убийцу можно будет
схватить.
- Доктор Стивенс, если кто-то действительно хочет убить вас, то вся
полиция не помешает этому. Не достали сегодня - достанут завтра. Не здесь.
так в другом месте. Будь вы король, президент или простой смертный.
Человеческая жизнь - тоненькая ниточка, не займет и секунды, чтобы
оборвать ее.
- Так что же, ничего нельзя сделать?
- Могу дать совет. Врежьте новые замки в квартире, проверьте рамы,
они должны быть надежно укреплены. Не впускайте незнакомых. Никаких
посыльных, если только сами не делали заказ.
Джад кивнул, горло пересохло и болело.
- В доме есть швейцар и лифтер. Вы им доверяете?
- Швейцар у нас уже десять лет. Лифтер - восемь. Ручаюсь, это
порядочные люди.
Анжели кивнул:
- Хорошо. Пусть смотрят в оба, попросите их. Если они будут
настороже, никто незаметно не проникнет в квартиру. А как насчет кабинета?
Будете нанимать регистраторшу?
Джад представил новую девушку, сидящую за столом Кэрол. От
бессильного гнева по телу пробежала дрожь.
- Не сейчас.
- Можно нанять мужчину.
- Я подумаю.
Анжели повернулся, чтобы идти, но остановился.
- Мне пришла в голову мысль, - сказал он неуверенно, - но не знаю...
- Да? - В вопросе прозвучала подобострастная нотка, и Джаду стало
противно.
- Тот человек, который убил напарника Макгриви...
- Зифрин.
- Он действительно сумасшедший?
- Да. Его отправили в Мэттиванскую городскую клинику для психически
больных преступников.
- Он ведь может винить вас в том, что его упрятали в дурдом. Проверю,
не сбежал ли он. Позвоните мне утром.
- Спасибо, - поблагодарил Джад.
- Это моя работа. Если вы в чем-то замешаны, я помогу Макгриви
разоблачить вас.
Анжели направился к двери, но опять задержался:
- Не проболтайтесь, что я навожу справки о Зифрине.
- Хорошо.
На прощание они улыбнулись друг другу.
Ранним утром навестить больного пришли Питер и Нора Хэдли. Они узнали
о несчастном случае из последних новостей по радио.
Питер был одного возраста с Джадом, правда, несколько ниже ростом и
тщедушнее. Оба родились в одном городе в штате Небраска, и оба стали
врачами.
Нора приехала из Англии. Круглолицая блондинка с колыхающейся грудью,
явно великоватой для ее пяти футов и трех дюймов роста. Живая и приятная в
общении, быстро сходящаяся с людьми.
- Ну и видок у тебя, - протянул Питер, критически рассматривая Джада.
- Весьма профессиональный взгляд, доктор. Что называется,
внимательное отношение к больному.
Голова у Джада почти прошла, а острая боль в теле чуточку унялась.
Нора принесла букет гвоздик.
- Мы купили тебе цветочки, дорогой, - сказала она. - Бедный, милый
старикашечка. - Она нагнулась и поцеловала его в щеку.
- Как это случилось? - поинтересовался Питер.
Джад ответил не сразу:
- Дорожно-транспортное происшествие. Водитель скрылся.
- Все навалилось одновременно. Я читал о бедной Кэрол.
- Кошмар, - вставила Нора. - Она мне так нравилась.
У Джада перехватило горло:
- Мне тоже.
- Хоть бы поймали мерзавца.
- Этим занимаются.
- В сегодняшней газете написано, будто некий лейтенант готов кого-то
арестовать. Ты что-нибудь об этом слышал?
- Вполне достаточно, - сухо проронил Джад. - Макгриви с удовольствием
сообщает мне новости.
- Никогда не знаешь, как работает полиция, пока не испытаешь на
собственной шкуре, - заявила Нора.
- Доктор Хэррис позволил мне взглянуть на рентгеновские снимки.
Неприятные ушибы, хотя сотрясения нет. Через несколько дней тебя выпишут.
Они поболтали еще полчаса, умышленно избегая говорить о Кэрол. Хорошо
хоть, супруги не знают, что Джон Хэнсон был пациентом Джада. Макгриви по
причинам, ведомым только ему, не дал эти сведения газетчикам.
Когда они собрались уходить, Джад попросил Питера задержаться и
рассказал о Хэррисоне Берке.
- Извини, - сказал Питер. - Я знал его состояние, когда направлял к
тебе, но надеялся, что еще не все упущено. Естественно, ты должен от него
отказаться.
- Сделаю это, как только выберусь отсюда, - ответил Джад, покривив
душой. Он не хотел отправлять Берка в клинику. Пока не хотел. Сначала надо
выяснить, мог ли тот совершить два убийства.
- Если что-либо понадобится, старина, звони.
И Питер ушел.
Джад лежал и обдумывал свои дальнейшие шаги. Ни у кого не было
достаточного повода убить его, и оставалось предположить, что покушение
совершил психически неуравновешенный человек, почему-либо им недовольный.
Под эту категорию походили лишь Хэррисон Берк и Амос Зифрин. Если в то
утро, когда убили Хэнсона, Берк не имел алиби, следует попросить детектива
Анжели заняться им. А если имел, то убийца - Зифрин.
Мучительное состояние депрессии пошло на убыль. Только необходимо
побыстрее выбраться отсюда. Джад вызвал сестру и сказал, что хочет видеть
доктора Хэрриса. Через десять минут в палату вошел Сеймур Хэррис,
человек-гном с ярко-голубыми глазами и черными пушистыми баками. Джад
давно его знал и очень уважал.
- Проснулась наша спящая красавица. Выглядите ужасно.
Джаду надоело это выслушивать.
- Я прекрасно себя чувствую, - солгал он. - И хочу уйти.
- Когда?
- Сейчас.
Доктор Хэррис осуждающе посмотрел на него:
- Да вы только появились здесь. Побудьте несколько дней. Я пришлю вам
несколько хорошеньких сестричек, чтобы не было скучно.
- Спасибо, Сеймур. Но мне действительно нужно идти.
Доктор Хэррис вздохнул:
- Хорошо. Вы сами врач. Лично я и кошку бы не выпустил на улицу в
таком состоянии. - Он проницательно посмотрел на Джада. - Еще чем-нибудь
могу помочь? - Джад покачал головой. - Я попрошу мисс Бедпен принести вашу
одежду.
Через полчаса девушка из регистратуры вызвала такси. И в 10.15 он был
у себя в кабинете.
6
Его первая пациентка, Тери Уошберн, уже ждала в коридоре. Двадцать
лет назад она была звездой первой величины на голливудском небосклоне.
Однако карьера оборвалась: звезда вышла замуж за лесопромышленника из
Орегона и исчезла из поля зрения. С тех пор Тери поменяла пять или шесть
мужей и теперь жила в Нью-Йорке с последним мужем, занимающимся импортом.
Джад шел по коридору, а она сверлила его злым взглядом.
- Ну... - выпалила Тери. Но отрепетированная речь, полная упреков,
замерла на губах, когда она увидела его лицо. - Что случилось? У вас такой
вид, будто вы разнимали двух похотливых самцов.
- Да ерунда. Простите, что опоздал.
Двадцать лет назад Тери Уошберн была необычайно хороша собой, и следы
былой красоты еще не исчезли. Взгляд добрый и невинный, глаза огромные.
Таких глаз он ни у кого не видел. Ножки стройные, комплекция потрясающая.
Страстный рот, правда, окруженный морщинками, но еще чувственный, округлая
и упругая грудь в подчеркивающем форму бюстгальтере. Джад подозревал, что
она делает инъекции силикона, но не спрашивал - пускай сама выкладывает.
Большинству пациенток казалось, будто они влюблены в него:
естественная трансформация отношений от "пациентка - врач" к "пациентка -
покровитель - любовник". Но с Тери дело обстояло иначе. Она пыталась
соблазнить его с той самой минуты, как вошла в кабинет, старалась
возбудить интерес к себе всеми доступными способами, а уж в этом Тери
особая искусница. В конце концов пришлось предупредить: если не будет
вести себя достойно, он отправит ее к другому врачу. Тогда Тери изменила
тактику: стала изучать его, нащупывая слабое место.
Тери попала к Джаду по рекомендации известного английского медика
после громкого международного скандала в Антибе. Репортер светской хроники
на страницах французской газеты подробно расписал, как во время морской
прогулки она переспала с тремя братьями владельца яхты, с которым была
обручена. Сам жених ненадолго отлучился по делам в Рим. Репортер публично
покаялся, а потом его без шума уволили и историю замяли.
На первой же встрече Тери хвастала, что все это правда.
- Безумие какое-то, - говорили она. - Мне постоянно нужен мужчина,
никак насытиться не могу.
Она провела руками по бедрам, задрав юбку, и невинно глянула на
Джада:
- Ты усваиваешь, о чем я толкую, милый?
С тех пор Джад узнал немало разных разностей. Она была родом из
маленького шахтерского городка в Пенсильвании.
- Мой отец - поляк, бывало, слова из него не вытянешь. Он работал
литейщиком, каждую субботу, получив зарплату, напивался и колошматил свою
старуху. Не упускал единственного удовольствия в жизни.
В тринадцать лет она сообразила, что с вполне оформившейся фигурой и
ангельским личиком можно подзаработать деньжат, проводя время с шахтерами
на свалке промышленных отходов. Когда папаша узнал об этом, то ворвался в
их хибарку, что-то неразборчиво вопя по-польски, и выставил за дверь мать.
Заперся на ключ, снял с себя ремень и сперва избил Тери, а потом
изнасиловал.
- В тот день я последний раз видела отца и мать.
- Вы убежали? - спросил Джад.
Тери от удивления аж приподнялась на диване:
- Что-о?!
- Ну, после того, как вас изнасиловал отец...
- Убежала? - выдохнула Тери. Она откинула голову и закатилась смехом.
- Мне понравилось. Это мамаша, сучка поганая, вытурила меня.
Сегодня Джад сразу же включил магнитофон.
- О чем бы вам хотелось поговорить?
- О соитии, - не задумываясь, выпалила она. - Не худо бы провести
психоанализ и выяснить, отчего вы такой правильный!
Он пропустил ее слова мимо ушей.
- Почему вы думаете, что смерть Кэрол связано с сексом?
- Потому что все напоминает мне о сексе, милый.
Она поерзала на диване, и юбка задралась.
- Одерните юбку, Тери.
Невинный взгляд:
- Извините... Зря вы не пришли в субботу вечером. Был грандиозный
день рождения.
- Расскажите.
Помолчав, она произнесла тоном, в котором прозвучали незнакомые нотки
озабоченности:
- А вы не станете меня презирать?
- Я уже говорил: не ждите от меня оценки ваших поступков. Единственно
значимое мнение - ваше собственное. Мы сами вырабатываем для себя правила
поведения. Без них нет общения с людьми. Но никогда не забывайте - эти
правила искусственные.
После небольшой паузы она принялась рассказывать:
- Играл джаз. Мой муж пригласил шесть музыкантов. - Она повернула
голову и взглянула на него: - А вы не потеряете ко мне уважения?
- Я хочу помочь вам. Мы совершаем поступки, за некоторые нам порой
стыдно, но это не значит, что мы вправе повторять их.
Какое-то мгновение она внимательно смотрела на него, затем
продолжила:
- Я когда-нибудь говорила о своих подозрениях, что мой муж Гарри
импотент?
- Да.
Это был ее конек.
- Мы никогда не спали вместе с тех пор, как поженились. Он всегда,
чтоб ему пусто было, находил предлог... Ну... - Она с горечью скривила
губы. - Ну... В субботу вечером я перетрахалась со всем оркестром, а Гарри
при сем присутствовал.
И тут она заплакала.
Джад подал бумажный носовой платок и снова сел, не спуская с нее
глаз.
Ни разу в жизни Тери Уошберн не досталось чего-либо даром - за все
приходилось расплачиваться. Поначалу в Голливуде она устроилась в
забегаловку, вернее, в заезжаловку, куда клиенты подкатывали на своих
машинах и, сидя в них, получали заказ. Львиная доля зарплаты перетекала в
руки третьеразрядного театрального репетитора. Через неделю уговоров Тери
перебралась к нему, где пришлось ишачить по хозяйству, а актерское
мастерство демонстрировать в спальне. Вскоре стало ясно, что эти занятия
ни к чему путному не приведут. Она послала его куда подальше и нанялась
кассиршей в аптеку при гостинице в фешенебельном пригороде Беверли-Хиллз.
Однажды, в канун Рождества, туда заскочил важный кинодеятель, искавший
подарок для жены. Бросив взгляд на Тери, оставил визитную карточку и велел
позвонить. На первой пробе она держалась натянуто, ничего не умела, тем не
менее зацепилась благодаря внешним данным: необыкновенной красоте лица и
фигуры да еще потрясающей фотогеничности.
За первый же год Тери снялась раз десять в маленьких эпизодических
ролях. Появились поклонники, стали приходить письма. Ей предложили более
значительные роли. Но в конце года от сердечного приступа умер ее
покровитель, и Тери испугалась - неужели выгонят? Напротив, новый босс
сказал, что возлагает на нее большие надежды. Подписав очередной контракт,
получила порядочную сумму, сняла квартиру с ванной и зеркалами.
Добилась-таки главных ролей, правда во второсортных картинах. Между тем
все больше людей выкладывали свои денежки, посещая фильмы с ее участием. И
Тери Уошберн стала кинозвездой первой величины.
Все это было давным-давно, а сейчас Джад испытывал к ней, лежащей на
