Жерар ДЕ ВИЛЬЕ
ОПЕРАЦИЯ "АПОКАЛИПСИС"
1
Стенли Лоуэл, штатный радист контрольного поста "Тампа-Флорида"
дремал, посасывая через соломинку стаканчик коктейля "Сэвен-ап", который
ему выдал автомат. Было три часа дня, и солнце нещадно билось в стекла.
Только что оторвался от земли какой-то "DC-9" авиакомпании "Дельта", и на
площадке больше не осталось ни одной машины. Тампа, на полпути между
Вашингтоном и Майами, была не бог весть каким аэропортом. Единственным
развлечением для контрольного поста было здороваться по радио с
пролетающими самолетами.
Устремив тусклый взор в голубое небо, радист подумал, что через
десять минут уже сможет вернуться домой, в бунгало с кондиционером, по
выездной трассе из города на восток. Его подружка Мэгги нигде не работала.
Она, должно быть, уже ждала его, растянувшись на постели в одной
комбинашке, как он любил.
Он довольно крякнул: обалдеть, как здорово - вернуться домой и
обнаружить такую куколку после шести часов идиотской работенки! Он чуть не
свернул себе шею, выглядывая, не идет ли его сменщик. При такой погодке -
совсем не подходящий момент зарабатывать сверхурочные часы. Он было открыл
рот, чтобы зевнуть, как вдруг установленный напротив него репродуктор
затрещал:
- Говорит N-CATR, рейс 765 "Северо-Запад" из Вашингтона. Держим курс
на Кингстон, Ямайка. Ближайший заход - Майами. Два вооруженных человека
приказывают нам сменить...
Стенли Лоуэл посмотрел на свой репродуктор. Уму непостижимо!.. Голос
зазвучал снова:
- Говорит N-CATR, нахожусь над Тампой, Флорида. Меняю курс под
угрозой...
Голос внезапно прервался. Лоуэл какое-то мгновение созерцал умолкший
репродуктор, а потом набросился на свой сборник радиошифров, чтобы
отыскать канал "северо-запад". Он схватил микрофон:
- Говорит контрольный пост Тампы. N-CATR, что происходит? Дайте ваш
курс и высоту.
Ответа не последовало... Лоуэл положил микрофон и поднял голову в
небо. "DC-9" он обнаружил тут же. Это была маленькая точка, на высоте
примерно 15000 футов, удалявшаяся на юго-восток. Лоуэл на секунду
задумался, о том, что за драма разыгрывается там, на высоте, под блестящим
фюзеляжем из тонкого легкого металла. И он, скорее всего, был
единственным, кто об этом знал. Эта мысль возвратила его к
действительности. Для подобных случаев у него имелось точное предписание:
поднять по тревоге Национальную Гвардию Штатов, где всегда было наготове
несколько самолетов, готовых подняться в воздух.
Толку, конечно, было от них мало. Из-за пассажиров.
Дрожа от нервного возбуждения, Лоуэл поднял трубку телефона. В ответ
тут же послышался сухой голос:
- Говорит лейтенант Филиппс, Национальная Воздушная Гвардия Флориды.
С кем вы желаете связаться?
- С кем-нибудь порасторопнее, бог мой! - сказал Лоуэл. - Кто-то
только что на моих глазах спер самолет.
Он быстро обрисовал ситуацию и дал координаты попавшего в беду
самолета. Затем услышал, как лейтенант лихорадочно отдает распоряжения по
другому телефону. Затем положил трубку.
Пять минут спустя три "F84" с цветами Флориды на борту вихрем
пронеслись над площадкой. Национальная Гвардия была уже в пути. Что ж, тем
хуже для Мэгги! Лоуэл решил остаться, чтобы узнать, чем все кончится.
Должно быть, опять какой-нибудь паршивый кубинец украл самолет для Кастро.
Лоуэл был из правых и сожалел, что Голдуоттер не пришел к власти в 1964
году: он бы вымел поганой метлой этих сволочей-кастристов. Он настроился
на государственный контрольный канал Майами. И как раз кстати:
- Мы просим все самолеты, находящиеся в треугольнике Майами-Кингстон
- Тампа немедленно оповестить о присутствии самолета N-CATR, "DC-9"
"северо-запад" курсом на Кингстон. Этот самолет отклонился в сторону,
предположительно под угрозой неизвестных лиц. На радиозапросы экипаж
больше не отвечает. Последний выход на связь был принят контролем в Тампе.
Ну и дела! Лоуэл чувствовал, что раздувается от собственной
значительности. Он повернул рукоятку своего передатчика, чтобы настроиться
на другой пост. И сразу же напал на переговоры:
- Ведущий, возьмите курс 118. Радар Ки Ларго засек наше такси.
- Хорошо, Маяк-1. Я иду курсом 118, высота 25000 футов. Мы выйдем на
связь, как только будет контакт.
Это были переговоры между пилотами-истребителями и авианосцем,
который болтался в Карибском море. Охота была в разгаре. Но "DC-9" дали
фору, и он летел с большой скоростью. Лоуэл повернул рукоятку дальше и
услышал обрывки переговоров между военными. Все в окрестностях, что только
могло летать, было брошено на преследование "DC-9", поскольку Куба была не
дальше, чем в 150 милях, и, конечно, там пираты попытаются заставить его
приземлиться. База военно-воздушных сил Форта Лаудердале наверняка
выпустила всех своих перехватчиков, которые летают со скоростью 2400 миль
в час.
За спиной Лоуэла открылась дверь. Пришел его сменщик.
- Ну что, выспался? - пошутил он.
Лоуэл напустил на себя серьезный вид.
- Нет. Я пытался поймать проклятых кубинских пиратов, которые увели
самолет.
И рассказал ему всю историю, невольно поглядывая на небо и думая о
том, что сейчас творится там, на высоте, в самолете, попавшем в руки
пиратов...
Рейс 765 "северо-запад" состоялся из Вашингтона в назначенный час.
Салон был заполнен на три четверти. Туристы, летевшие на Ямайку,
американские бизнесмены и довольно много загорелых людей, направлявшихся
на какой-нибудь из сотен островков Карибского моря. Угрюмая стюардесса
раздала конфеты и объявила, что полет продлится два часа и что на борту
можно будет поужинать. Погода была просто великолепной, и все пассажиры
при взлете приклеились к иллюминаторам, чтобы рассмотреть Капитолий и
серебристые заливы Потомака.
Затем рокот трех моторов заглушил разговоры. Между рядами кресел
прохаживался стюард и предлагал коктейли и аперитивы.
В первом классе сидело только четверо пассажиров: молодая пара,
которая даже не разглядывала Потомак, слишком занятая поцелуями, пожилой
священник и какой-то мужчина лет тридцати с коротко остриженными волосами,
одетый в мягкий костюм коричневого цвета. Рядом с ним на свободном сиденье
стоял тяжелый портфель. Он читал "Ридерз дайджест" и потягивал виски.
Единственный раз в жизни ему дали легкую работу. Почти каникулы. Слетать в
Кингстон, на Ямайку, встретиться с группой английских коллег - а эти люди
пить умеют - и вернуться в Вашингтон с крепко подсоленным отчетом.
Словом, есть отчего пожелать остаться на сверхсрочной службе в армии.
С облегчением вздохнув, молодой майор Ланс нажал на кнопку, чтобы
откинуть спинку кресла. Он даже не обратил внимания на двух мужчин,
которые прошли перед ним и открыли дверь, ведущую в рубку.
Первый выстрел удивил его настолько, что он даже не признал звук. Но
при втором его подсознание среагировало. Он вскочил, опрокинув стакан
виски, и сунул руку под пиджак, чтобы достать свой табельный револьвер.
- Никому не двигаться!
Голос звучал хрипло, с жутким испанским акцентом. Но интонация была
понятной. Ланс повернулся. Дуло автомата "Томсон" смотрело на него в
каком-то метре. Оружие держал какой-то плохо выбритый детина, одетый в
рубашку неопределенного цвета и голубые брюки. Трое других пассажиров,
умирая от страха, вжались в кресла. Человек с автоматом повторил:
- Не двигаться! И без паники. Никому из пассажиров ничего плохого не
будет. Через несколько минут приземляемся на Кубе. Потом вас отпустят.
Оставайтесь на местах.
Чтобы хорошенько подкрепить свои слова, он сделал автоматом круговое
движение, затем слегка отступил и приоткрыл дверь, ведущую во второй
класс. Ланс заметил в коридоре еще одну фигуру. Второй кубинец не спускал
глаз с пассажиров второго класса. Те старались не шелохнуться. В
организованных экскурсиях обычно мало героев.
Дверь в рубку резко открылась. Второй пилот был вытолкнут вперед. На
рубашке расползалось широкое пятно крови. Ноги его заплетались, лицо было
покрыто мертвенной бледностью. Один из пиратов вел его под руку. Он был
низкого роста, широкозадый с лицом в оспинах и громадным револьвером в
руке. Пират злобно бросил в сторону:
- Вот что бывает, когда нам сопротивляются.
Этот по-английски говорил хорошо.
Второй пилот упал в кресло рядом с Лансом. Он прерывисто шептал:
- Они сошли с ума... Это убийство... Пиратство... Командир,
командир... Мне плохо... Внимание.
Ланс положил его голову на подлокотник и сунул ему под рубашку свой
носовой платок, чтобы немного приостановить кровь. Где-то на борту должна
быть аптечка. Он посмотрел низенькому кубинцу прямо в глаза и сказал:
- Этот человек ранен. Надо оказать ему помощь, иначе он истечет
кровью и умрет.
- Не двигаться, - сказал тот. - Надо было не хитрить. Пусть подохнет!
Он злобно посмотрел на Ланса и добавил:
- Кстати, для вас будет лучше о нем забыть. Кажется, вы - майор Ланс?
Ланс не ответил. Откуда этому типу известно его имя? Внезапно он
подумал о содержимом своего портфеля. Пираты не случайно выбрали этот
самолет; это был не просто воздушный налет. Они охотились за ним!
Для действий оставалось мало времени. При мысли о том, что
произойдет, если содержимое портфеля попадет в руки кастристов, его
рубашка взмокла от холодного пота. Какие идиоты эти генералы, что
отправили его гражданским самолетом вместо того, чтобы использовать
транспорт Военно-Воздушных Сил! За эту ошибку он рисковал заплатить своей
жизнью.
Человек с автоматом исчез в салоне второго класса. Низенький, стоя за
спиной Ланса, наблюдал за пассажирами первого класса, прислонившись к
входной двери. Должно быть, в кабине пилотов находился еще один, чтобы
наблюдать за ними. Самолет продолжал лететь как ни в чем не бывало. Майор
Ланс прильнул к иллюминатору, в надежде увидеть какие-нибудь американские
самолеты - три или четыре классных перехватчика, которые бы заставили
самолет приземлиться.
Но небо было чистым. Очень далеко внизу виднелось Карибское море,
ровное и спокойное...
Тогда Ланс понял, что может рассчитывать только на себя. То, что он
вез, не должно попасть в руки кубинцев. Его сторож не мог увидеть со
своего места движения его рук. Он медленно вытащил из кобуры под мышкой
пистолет и положил его на колени. Затем с бесконечными предосторожностями
взвел курок.
Его план был прост: застать сторожа врасплох и ринуться в рубку.
Пользуясь внезапностью, он мог бы разоружить того, кто охранял экипаж,
закрыться в рубке и тогда те, за дверью, не смогли бы помешать пилоту
повернуть назад.
Он сел боком и поднял руку. Сторож с пустыми глазами не подозревал ни
о чем. Майор Ланс спустил курок своего револьвера 45-го калибра и прыгнул.
Пуля ударила пирату прямо в грудь, и его отбросило к переборке. С
судорожной улыбкой на губах от удивления он выпустил на пол пистолет,
затем тоже съехал на пол.
Майор Ланс взялся уже за ручку двери. Затем повернул ее, но дверь не
открывалась: она была заперта изнутри! Он заколебался - стоит ли стрелять.
Он боялся ранить пилота. Пока он так стоял, "DC-9" сделал резкий вираж
влево. Небо в иллюминаторах перевернулось, и Ланс, потеряв равновесие,
упал, выронив оружие. Пилот, должно быть, услышал выстрел и попытался
прийти ему на помощь по-своему.
Самолет еще исполнял свой странный танец: он резко выровнялся и
наклонился вправо; из салона второго класса послышались крики: пассажиры
были в совершенной панике. Пока Ланс на четвереньках искал свой пистолет,
в салон вошел человек с автоматом. Он мгновенно увидел тело своего
сообщника и понял ситуацию. Когда Ланс уже взялся за рукоятку своего
кольта, человек выпустил очередь, которая прошила грудь Ланса навылет.
Майор почувствовал страшное жжение, все вокруг потемнело, он
завалился вперед, заблокировав дверь своим телом. Пилот в ярости сжимал
рычаги, слушая выстрелы.
- Сволочи! - изрыгал он проклятия. - Хотите в рай его отправить?! За
этот фокус вы все пойдете в газовую камеру. А я приду посмотреть, как вы
дохнете.
Высокий загорелый детина, стоявший за его спиной, был одет в почти
вылинявший костюм с пятнами пота. Он ударил пилота по затылку дулом своего
револьвера.
- Заткнись. Скорее всего туда отправишься ты и прямо сейчас. Со
всеми, кто там в салоне.
- И с вами тоже, - вставил пилот.
- Нам наплевать. Немного раньше, немного позже, по крайней мере, хоть
не один...
Пилот чувствовал, что тот готов на все. Заслышав выстрелы, пилот
резко повернул самолет в надежде, что его противник потеряет равновесие, и
его можно будет атаковать. Но тот был начеку. Вцепившись в спинку кресла,
он не выпускал свой пистолет:
- Не будь дерьмом или я тебя кончу. И сразу все полетим вниз.
Пилот медленно выпрямил машину. В наушниках стоял неумолчный шум. Все
радиостанции на 150 миль вокруг пытались войти с ним в контакт. По крайней
мере он хоть успел подать сигнал тревоги. Может быть это будет стоить
жизни его приятелю - второму пилоту.
- Что я должен делать? - разъяренно спросил он пирата.
- Заткнуть свою пасть и валять на Кубу. Если попытаешься сесть, то ты
труп и остальные тоже.
Командир, отчаявшись, не отвечал. Теперь только чудо могло помешать
успеху предприятия. Через десять минут он будет уже над Гаваной.
Стенли Лоуэл не шел ужинать; склонившись над приемником, он старался
поймать все переговоры касательно захваченного "DC-9". Лоуэл был помешан
на радио. Он так оборудовал свой пост, что мог ловить ряд армейских
частот, которые по идее ловить был не должен. Иногда было довольно забавно
их слушать. Эфир кишел сообщениями. Ему как раз удалось перехватить одно
из них. Это был очень чистый диалог, которого он сначала не понял.
- Генерал, - говорил какой-то голос, - мы в контакте с "Путаником-1".
Вы можете говорить на канале семь.
- Говорит "Путаник-1", - раздался молодой звучный голос среди помех.
- Я вас принимаю "пять-пять".
- "Путаник-1", говорит генерал Сидней из Главного Управления в
Вашингтоне. Чтобы перехватить "DC-9", использованы все средства. Самолет
захвачен неизвестными и летит в данный момент на Кубу. Огонь на поражение,
догоните его и атакуйте.
Наступила минутная тишина. Затем молодой голос, все такой же чистый,
повторил:
- Роджер. Огонь на поражение. Догоните и атакуйте "DC-9".
Дальше были только хрипы. Стенли Лоуэл смотрел на свой репродуктор,
как зачарованный. Он тряхнул головой, не в состоянии что-либо выговорить.
- Боже мой, боже мой! - наконец сказал он.
К горлу подступила тошнота. Это было невозможно: он только что
услышал, как американский офицер приказывает американским истребителям
сбить американский лайнер, битком набитый пассажирами!
Кубинцы не впервые пытались захватить самолет. На худой конец, его
получат обратно с Кубы вместе с перепуганными пассажирами, которых ожидало
волнующее возвращение.
Офицер, отдавший этот приказ, должно быть, сошел с ума. Нужно было
что-то делать. Лоуэл поднял телефонную трубку и твердым голосом сказал:
- Соедините меня с главным управлением Воздушных Сил в Вашингтоне. В
срочном порядке.
Ведущий самолет в шестерке "А-II" выполнял долгий вираж. Они летели
на высоте около девяносто тысяч футов над Карибским морем. В мире очень
мало кто из людей знал, что подобные истребители, способные летать со
скоростью 2700 миль в час, есть на вооружении. В этот день, выполняя
задания по наблюдению, они получили послание генерала Сиднея. Они только
что поймали "DC-9" на экранах радаров, но не вмешивались.
Голос капитана, командовавшего эскадрильей, раздался в приемниках
остальных "А-II" на специальной частоте, которую могли слышать только
шесть машин эскадрильи.
- Не знаю, что там задумали эти балбесы в Вашингтоне, но приказ вы
все слышали, - сказал капитан. - Мы должны догнать и сбить этот "DC-9".
- Но почему? - сказал пилот одного из истребителей. - Это же
гражданский самолет, там полно гражданских, наших. Мы совершим
преступление. Даже если "DC-9" под контролем кубинцев.
- Вы знаете, кто такой генерал Сидней, - сладко прозвучал голос
капитана, - начальник Разведки Воздушных Сил. Он согласовывает свои
приказы непосредственно с президентом, даже если это кажется нам жестоким,
мы не должны ничего обсуждать. Здесь, конечно, кроется какая-то тайная
настоятельная необходимость.
- А если президент сошел с ума? - настаивал кто-то.
- Все, поехали. Хватит болтовни! - сказал начальник эскадрильи. - Все
по местам, орудия к бою.
Капитан просчитал в обратном порядке от пяти до одного, а потом
спокойно произнес: "Верх!". Шесть пальцев нажали на шесть рычагов. По
сотне патрубков горючее потекло к моторам, аппараты задрожали от
ускорения. Охота началась.
Из подземного бункера в предместьях Вашингтона генерал Сидней следил
за охотой на большом экране радара, где машины выглядели движущимися
зелеными пятнышками. "DC-9" был далеко впереди, совсем рядом с красной
чертой, отделявшей кубинское воздушное пространство. Шесть маленьких точек
летели гораздо быстрее, но они были еще слишком далеко.
Он вздохнул. Он сам не знал, почему надо было любой ценой сбить этот
ни в чем не повинный "DC-9", полный гражданских. Ему не раз приходилось по
службе выполнять разные странные поручения, такие, как, например, посадка
неопознанных самолетов, но подобного случая не было никогда.
Маленькие зеленые пятнышки приближались к "DC-9". Внезапно от
истребителей отделились точки: они выпустили свои ракеты "воздух-воздух"
по "DC-9", поскольку горючее у них уже было на исходе.
Сидней тревожно следил за траекториями. Экипаж "DC-9" даже не знал,
что смерть уже в пути.
Но судьба решила по-другому: одна за другой траектории ракет
грациозно отклонились к морю и исчезли с экрана радара. "DC-9" был вне
пределов досягаемости. "А-II" уже летели обратно. А "DC-9" пересек красную
линию кубинского воздушного пространства. Не желая себе в том признаться,
генерал Сидней вздохнул с облегчением. Жизнь ни в чем не повинных людей с
преследуемого самолета была спасена. Может быть, и плохо, что не удалось
сбить этот самолет, но он был счастлив. Он поднял телефонную трубку:
- Соедините меня с Белым Домом, - сказал он.
На том конце провода ему ответил сам секретарь президента:
- Вы сбили этот "DC-9"?
- Нет, сэр. Истребители вмешались слишком поздно, хотя выпустили все
свои ракеты.
- Это печально, очень печально, - ответил секретарь. - Президент
отдал приказ сбить этот самолет. Мы попадем в драматическую ситуацию, если
он сядет на Кубе. Неужели ничего нельзя больше сделать?
- Нет, сэр.
- Ну, хорошо. Я пойду доложу президенту. Держите это дело в полном
секрете. Я со своей стороны предупрежу ФБР, чтобы предотвратить возможную
утечку. Какая-то радиостанция перехватила SOS, поданный самолетом. Надо бы
узнать, что они сказали.
Он на мгновение замолк и сделал вывод:
- Мы вляпались в скверную историю.
На следующий день, через десять минут после того, как Стенли Лоуэл
приступил к исполнению служебных обязанностей, в контрольный пост вошел
какой-то человек. У него был представительный вид, толстая папка для
документов, серый костюм и со вкусом подобранная фетровая шляпа. Но взгляд
у него был не как у коммивояжера.
- Я - Джим Конэн из ФБР, - сказал он Лоуэлу, приоткрывая
удостоверение. - Я хотел бы поговорить с вами.
- Я в вашем распоряжении, сэр.
Крайне смущенный Лоуэл старался ничем этого не обнаруживать. С ФБР он
имел дело первый раз в жизни.
- Расскажите мне все, что вы знаете насчет того самолета, который
свернул с курса, - вежливо приказал полицейский.
Пока Лоуэл говорил, он сделал только несколько пометок, довольствуясь
тем, что внимательно слушает. Он не поморщился, когда радист рассказал ему
о переговорах и приказах сбить самолет. Накануне лицо, которое говорило с
ним по телефону из Белого Дома, пообещало его кое-кому представить. Когда
радист закончил, он спросил:
- Что вы думаете по поводу причины, согласно которой была совершена
попытка сбить этот самолет?
Лоуэл широко открыл глаза.
- Конечно, ничего. А вы можете мне ее сказать?
- Я не уполномочен вам отвечать.
Тон был безапелляционным. Полицейский продолжал:
- Мистер Лоуэл, я должен вам напомнить, что вы должны сохранять в
глубочайшей тайне все, что касается этого дела. Вы не должны об этом
рассказывать никому, даже вашей жене или подружке. Всякая нескромность с
вашей стороны повлечет за собой самые тяжкие последствия. Вы предстанете
перед Верховным Судом... за шпионаж.
- Но...
- Я ничего не могу вам сказать. Информация, которой вы обладаете,
касается непосредственно службы безопасности США. В других странах вас
отправили бы прямо в концлагерь для большей безопасности. Вам повезло, что
вы живете здесь...
Полицейский встал и взял свой портфель. Затем пожал руку Лоуэла и
сказал:
- Если у вас будет какая-нибудь новая информация касательно этого
дела, свяжитесь немедленно с ближайшим отделением ФБР и никому об этом не
рассказывайте. До свидания.
Полицейский давно уже ушел, а Лоуэл все сидел молча. Он бы дорого дал
за то, чтобы узнать, почему такие важные особы заинтересовались такой
банальной с виду историей.
2
Из стены почти под ноги Сержу Ленцу выскочила крыса. Тот отпрыгнул и
ударом палки размозжил грызуна, когда заметил, что из его пасти идет пена.
Зверек протащился еще несколько метров в пыли и свалился набок. Лапы
слабо задвигались, а живот раздулся так, что чуть не лопнул. Затем крыса
конвульсивно дернулась и больше не двигалась. Превозмогая отвращение, Серж
Ленц подошел ближе и склонился над трупиком. Тот уже вонял.
Точно такой же запах плавал над всей деревней. Это не был тот обычный
запах подгоревших черепах и жареного маиса вперемешку со шлаком, который
можно встретить повсюду в мексиканских деревнях. Это был запах едкий и в
то же время сладковатый. Запах смерти.
Серж Ленц прошел вперед по деревушке. Он еще не видел ни одного
живого существа. Ничего, кроме раздутого и потерявшего форму тела
какого-то старика у входа в деревушку. Оно лежало поперек канавы в
окружении мух и было покрыто чем-то наподобие красноватой плесени, которую
Ленц заметил и на гигантских кактусах, растущих между домами.
Он крикнул:
- Hola [привет! (исп.)].
Никто не отозвался. В конце концов, даже если мужчины были в поле,
должны быть еще женщины, дети.
Он вытер струившийся по лбу пот. После сухого зноя Мехико душная
влага тропического климата давила на плечи, словно свинцовая мантия. Он
находился в более чем тысяче километров от столицы и мог считать себя на
другой планете. Чтобы добраться до деревушки Лас-Пьедрас, он крутил
баранку день и ночь - двадцать четыре часа подряд. Сначала по скоростной
трассе Мехико - Гвадалахара, затем по не очень глубокой колее в земле,
прямо до ответвления, ведущего в деревушку. Это была тропинка, непригодная
к использованию шесть месяцев в году в течение сезона дождей. На въезде
размытый плакат предупреждал: "Осторожно! Эта дорога патрулируется
нерегулярно!"
Другими словами, если у вас поломка, следует рассчитывать только на
себя самого.
Лас-Пьедрас находилась в конце тропинки длиной около 120 километров.
Ленцу потребовалось пять часов, чтобы их преодолеть. Вне всякого сомнения,
его автомобиль был первым, покорившим этот путь. Раз в году на ней пытал
счастья налоговый инспектор верхом на муле. Вряд ли ему удавалось вытянуть
много песо из этой деревушки с сотней душ, затерянной в гуще джунглей в
нескольких километрах от Тихого океана.
Обитатели проживали в строгой экономии на своем маисе, маниоке и
домашней птице. Каждые два или три месяца кто-нибудь из них отправлялся в
Лос-Мочис в двухстах километрах обменять яйца и свиней на соль, лекарства,
одежду и спички. Путешествие занимало пятнадцать дней. Они не привозили с
собой газет, в Лас-Пьедрас никто не умел читать. Телефон, конечно, тоже
был неизвестен, как и почта. Да и кто бы писал? Из молодежи двое уехали в
Гвадалахару несколько лет тому назад, но от них ничего так и не было
слышно.
Единственным контактом с внешним миром был транзистор у старосты
деревни, купленный однажды по глупости. Аппарат включали редко.
Ленц выругался. Подумать только, что он попал сюда из-за россказней
какого-то пьяницы! Его приятель по кличке Чамало рассказывал о Лас-Пьедрас
столько странных вещей, после того, как выпил три бутылки текилы [текила -
крепкий спиртной напиток, изготовляется из сока агвы или других
суккулентных растений], что Ленц подумал, что он не врет. При его
профессии не пристало верить в совпадения.
Эта затерянная в джунглях деревушка не должна была содержать никакой
тайны. Дома из сухого камня, оштукатуренные известью, были точно такие же,
как в тысячах других мексиканских деревушек. Джунгли были такие же зеленые
и буйные, как всегда. Кроме, разве что, узкой полоски растительности как
раз перед входом в деревню. Там листья были покрыты любопытной плесенью
ярко-алого цвета.
Однако эти пустынные улочки и эти смолкнувшие дома... Серж Ленц
толкнул калитку одного из двориков и вошел. Стоял отвратительнейший запах.
Вокруг пересохшей лужи валялись трупы кур, уток и даже свиньи.
На крыльце распростерлась темная масса, облепленная мухами. Кошка
пришла умереть здесь. Все трупы были покрыты одинаковым алым налетом.
На этот раз Ленц не здоровался. Он отфутболил ногой кошачью падаль,
толкнул дверь и вошел.
Ослепленный солнечным светом, он сначала не увидел ничего. Но жуткий
запах уже сдавил ему горло. Он подошел к окну и распахнул деревянные
ставни, впуская поток света. Увиденное заставило его отступить. На полу
было три трупа. Две женщины и мужчина, одетые во все белое, как все
мексиканские крестьяне. Их лица и руки покрывала пленка красного цвета.
Пошатываясь, Серж Ленц вышел. Ему понадобилось добрых десять минут,
чтобы, прислонившись к стене из сухого камня, прийти в себя. Он вернулся к
своему автомобилю, взял в саквояже фляжку виски и проглотил половину одним
махом. Алкоголь обжег гортань, на глазах выступили слезы, однако он
почувствовал себя лучше. Если бы речь шла только о нем, он бы уже прыгнул
за руль. Но он должен был выполнить свое задание.
Ленц вернулся назад и вошел в другой дом. Затем обошел еще дюжину. По
всей деревне зрелище было почти одинаковым: везде раздувшиеся трупы. Все
животные также были мертвы. Деревушка превратилась в гигантскую груду
трупов.
Все это казалось нереальным. Стояла мертвая тишина, и солнце палило
по-прежнему сильно.
Учитывая изолированность Лас-Пьедрас, власти обнаружат это кладбище
только несколько месяцев спустя. Мексика ведь такая большая! Даже в
середине двадцатого века цивилизация проникла не повсюду. В Лос-Мочис,
ближайшем из городков, большинство жителей не ведали о существовании
Лас-Пьедрас.
Что же здесь произошло? Серж Ленц не был ни медиком, ни биологом, но
эта внезапная эпидемия показалась ему странной. Конечно, при такой жаре в
этом краю все происходит быстро. Но однако!.. И что это за неизвестная
болезнь, которая, похоже, одинаково успешно поражает и растения, и людей?
Во всяком случае, беда должна была произойти молниеносно, потому что
никто не успел поднять тревогу... Правда, ближайший врач находится в
десяти часах езды на муле. Но можно было хотя бы поехать за ним.
Серж Ленц вернулся к своей запыленной машине. Никакая природная
эпидемия не поражает так сразу и не держится в узких пределах одной
деревушки. Внезапно ему пришло в голову объяснение. Деревушка, скорее
всего, использовала воду из пруда, который был отравлен.
Вот откуда могло прийти несчастье. ЭТО должно было находиться
поблизости от воды, необходимой для всего живого.
Он вновь вернулся в центр деревушки. С площади он заметил небольшую
отлогость. Здесь должна была быть вода.
В самом деле, он тут же ее нашел. Прозрачный ручеек тек между травами
и камнями метрах в ста. На берегу была ровная площадка, служившая местом
для стирки.
Все выглядело пустынным.
Внезапно что-то прыгнуло на Сержа Ленца, и тот отскочил назад,
охваченный невыразимым отвращением.
Это была только птица. Но какая! По гигантскому изогнутому клюву он
опознал тукана, разновидность попугаев, по обыкновению раскрашенных во все
цвета радуги. А этот был весь красный, с культями крыльев. Будучи не в
состоянии лететь, он тащился на длинных ногах, уставившись на человека
тусклым взором. У него был такой вид, словно его только что окунули в
ванну с кислотой. Он прошел два или три шага и свалился набок, открывая и
закрывая рот. Затем он сдох прямо на глазах Сержа Ленца, выплюнув
розоватую пену.
Ленц не осмелился дотронуться до тушки. Он провел языком по
пересохшим губам. Он умирал от жажды, но теперь вода из этого ручейка
приводила его в ужас.
Эта чистая и прозрачная струйка в силу неизвестных причин несла
смерть. Впадая через километров двадцать в Тихий океан, она не могла
заразить какую-нибудь другую деревушку. Выше по течению она пересекла с
дюжину деревушек, где ничего не произошло.
Но почему смерть настигла именно это, оторванное от всего света
селение на западе Мексики, где сотня бедных крестьян жили так же, как и
