Рекс СТАУТ
СЛИШКОМ МНОГО КЛИЕНТОВ
1
Усадив его в кресло, обитое красной кожей, я подошел к своему
письменному столу, развернул кресло лицом к посетителю, сел и обратил на
него вежливый, хотя отнюдь не восторженный взгляд. Конечно, костюм за 39
долларов 95 центов плохо сидел на нем и был весь помят, а рубашку за 3
доллара он не менял уже второй, если не третий день, но дело было скорее в
нем самом, нежели в одежде. Длинное костлявое лицо и широкий лоб - тут все
было в порядке; просто он не походил на клиента, способного существенно
увеличить банковский счет Ниро Вульфа.
Счет на сегодняшний день, понедельник, начало мая за вычетом только
что заполненных мною чеков, которые я положил на подпись на стол Вульфа,
уменьшился до 14194 долларов 62 центов. Не спорю, сумма довольно солидная,
но с учетом недельного жалованья Теодору Хортсману, который ухаживал за
орхидеями, и Фрицу Бреннеру, повару и эконому, и мне, состоящему при
хозяине для поручений; с учетом счетов для бакалейщика, а в них
фигурировали такие статьи, как свежая икра, которую Вульф порой подмешивал
за завтраком в печеные яйца; с учетом содержания коллекции орхидей в
оранжерее на крыше старого каменного особняка, не говоря уже о пополнении
самой коллекции; с учетом того и сего, пятого и десятого минимальные
расходы на все хозяйство превышали пять тысяч в месяц. К тому же через
пять недель наступало 15 июня, день уплаты подоходного налога. Короче, все
говорило о том, что до четвертого июля придется позаимствовать денежки из
наших запасов в сейфе банковского депозитария, если не подвернется
возможность сорвать жирный куш.
Вот почему, когда раздался звонок в дверь, и я, выйдя в прихожую,
увидел за поляроидным стеклом парадного незнакомого мужчину без
чемоданчика с образцами товара, мне показалось уместным широко открыть
дверь и наградить его приветливым взглядом.
- Это дом Ниро Вульфа, не так ли? - спросил он, и я ответил, что да,
но мистер Вульф до шести никого не принимает, а он сказал: - Знаю, от
четырех до шести он в оранжерее, но мне нужен Арчи Гудвин. Вы мистер
Гудвин?
Я не стал отпираться и поинтересовался, что у него за дело; он
заявил, что хочет получить у меня профессиональную консультацию.
Откинувшись на спинку красного кожаного кресла, он наклонил голову и
произнес, уставившись на меня умными серыми глазами:
- Разумеется, мне нужно сообщить вам свое имя.
Я покачал головой:
- Только если это имеет отношение к делу.
- Имеет. - Он забросил ногу на ногу; носки, серые в мелкий красный
горошек, сползли у него чуть ли не на ботинки. - В противном случае не
было смысла приходить. Я хочу поговорить с вами сугубо конфиденциально.
Я кивнул:
- Само собой. Но это контора Ниро Вульфа, и я на него работаю. Если
вы получите счет, так это будет от него.
- Знаю. Я могу рассчитывать, что сказанное останется между нами?
- Безусловно. Разве что на душе у вас груз, который мне не поднять,
убийство там или государственная измена.
- Всяк грех глаголет, но убийство вопиет. Измена Родине себя не
окупает. У меня на совести ни того, ни другого. Ни одно из моих
преступлений не наказуемо по закону. Так что, мистер Гудвин, по секрету -
меня зовут Йигер, Томас Дж.Йигер. Возможно, вы слышали обо мне или читали,
хотя я отнюдь не знаменитость. Я живу в доме 340 по Восточной Шестьдесят
восьмой улице. Состою руководящим вице-президентом фирмы "Континентальные
пластмассы" с правлением в здании Эмпайр стейт билдинг.
Я и глазом не моргнул. "Континентальные пластмассы" могли оказаться
гигантской корпорацией, занимающей три-четыре этажа, а могли ютиться в
паре комнатенок с единственным телефоном на столе у руководящего
вице-президента. Но в любом случае тот квартал по Восточной Шестьдесят
восьмой был мне знаком, и представлял он собой отнюдь не трущобы, совсем
напротив. Этот тип носил костюм за 39 долларов 95 центов, потому что мог
позволить себе плевать на всех и вся. Знаю я президента правления одной
многомиллиардной корпорации, из богатейших в стране, так он ходит в
нечищенных ботинках и бреется три раза в неделю.
Я извлек блокнот и начал записывать.
- Номер моего домашнего телефона в справочниках не значится, -
продолжал тем временем Йигер, - Чисхолм 53-232. Я специально пришел, когда
Вульф, насколько мне известно, бывает занят. Я хочу поговорить с вами: нет
смысла объяснять ему мое дело, раз он все равно поручит его вам. Мне
кажется, что за мной следят; я хочу узнать, так ли это, и если так, то кто
именно следит.
- Дело для сосунков, - сказал я, бросив блокнот на стол. - Любое
приличное агентство вам это устроит за десять долларов в час. У мистера
Вульфа другой подход к проблеме гонорара.
- Понимаю, что другой, но это неважно, - отмахнулся он. - Жизненно
важно, однако, выяснить, следят ли за мной, поскорее, и особенно - кто
именно. В каком агентстве по десять долларов в час найдется профессионал,
равный вам?
- Дело не в этом. Будь я и вполовину так хорош, как мне кажется, все
равно жалко тратить мое время на охоту за "хвостом". А если никакого
"хвоста" нет и засекать нечего? Сколько дней уйдет на то, чтобы вас в этом
убедить? Допустим, десять, по двенадцать часов в сутки из расчета по сто
долларов за час. Это будет двенадцать тысяч плюс расходы. Пусть вы даже...
- Десяти дней не понадобится, - ответил он, поднимая голову, - я в
этом уверен. Не будет и двенадцати часов в сутки. Позвольте объяснить,
мистер Гудвин. По-моему, за мной следят - или будут следить - в
определенное время. Я, в частности, подозреваю, что преследователь
двинется за мной нынче вечером, когда в семь часов я выйду из дома и поеду
через парк на Восемьдесят вторую улицу. В дом сто пятьдесят шесть по
Западной Восемьдесят второй. Возможно, лучше всего вам ждать у моего дома,
когда я выйду, но, разумеется, вы сами решите, как действовать. Я не хочу,
чтобы меня выследили и вышли на этот адрес. Не хочу, чтобы связь между
мною и этим домом стала известна. Если слежки не будет, то на сегодня все,
и я снова позвоню вам только тогда, когда решу еще раз туда отправиться.
- Когда это будет?
- Точно не скажу. Возможно, в конце недели, а может быть, и на
следующей. Я предупрежу вас за день.
- Вы поедете на своей машине или в такси?
- В такси.
- Что для вас важнее - чтобы вас не проследили до этого дома,
выяснить, есть ли слежка, или установить личность "хвоста", если слежка
есть?
- Все важно.
- Что ж, - поджал я губы, - должен признаться, задание несколько
специфическое. Я упомянул тут о ста долларах в час, так это для проформы.
Как говорится, подгоняй ботинок по ноге. Мистер Вульф займется подгонкой,
а вот нога - это уже по вашей части.
Он улыбнулся:
- За это не волнуйтесь. Значит, я буду ждать вас к семи. Или чуть
раньше?
- Вероятно. - Я взял в руки блокнот. - Не окажется ли "хвост" вашим
знакомым?
- Не знаю. Не исключено.
- Мужчина, женщина?
- Не могу сказать. Не знаю.
- Профессионал или любитель?
- Не знаю. Может быть и то, и другое.
- Засечь его будет просто, а что дальше? Если это сыщик, я его,
возможно, опознаю, но пользы мало. Узнаю я его или нет, я в любом случае
смогу ему помешать, но выжать из него имя клиента мне не удастся.
- Но помешать-то вы ему сумеете?
- Еще бы. Сколько вы готовы выложить за имя клиента? Запросить могут
немало.
- Не думаю... - он запнулся. - Я считаю, что мне это не нужно.
Он сам себе противоречил, но я не стал заострять на этом внимание.
- Если это любитель, я, конечно, ему помешаю, а что дальше? Вы
хотите, чтобы он знал, что его засекли?
Он обдумал вопрос.
- Пожалуй, нет. Да, пусть лучше не знает.
- Тогда я не сумею его заснять, смогу только дать описание внешности.
- Это меня удовлетворит.
- Прекрасно. - Я швырнул блокнот на стол. - Ваш адрес на Шестьдесят
восьмой - не многоквартирный дом?
- Нет, особняк. Мой собственный.
- В таком случае мне не следует в него входить и даже появляться
поблизости. Если работает сыщик, он, скорее всего, меня узнает. Вот что мы
сделаем. Ровно в семь вечера вы выйдете из дома, дойдете до Второй авеню
и, не переходя ее, свернете налево. Примерно в тридцати шагах от угла
будет закусочная, а перед ней...
- Откуда вам это известно?
- Немного в Манхэттене кварталов, которых бы я не знал. Перед
закусочной прямо у тротуара либо во втором ряду будет стоять сине-желтое
такси с опущенным флажком, а в нем - водитель с широкой квадратной
физиономией и большими ушами. Вы ему скажите: "Вам надо побриться". Он
ответит: "У меня слишком нежная кожа". Для верности, когда сядете,
посмотрите на табличке его имя. Его зовут Альберт Голлер. - Я произнес по
буквам. - Записать не хотите?
- Нет.
- Смотрите не забудьте. Скажите ему адрес на Западной Восемьдесят
второй улице, откиньтесь на подушки и ни о чем не волнуйтесь. От вас
больше ничего не потребуется. Что бы водитель ни делал, так надо. Не
оглядывайтесь через заднее стекло, это может осложнить нам работу.
Он улыбнулся:
- Быстро же вы разработали план операции.
- Время торопит. - Я глянул на стенные часы: - Почти пять. - Я
поднялся: - До скорой встречи, только вы меня не увидите.
- Великолепно, - произнес он, вставая с кресла. - Чем выше ум, тем
тень длиннее ляжет, отброшенная им на дольний мир. Я знал, что вы именно
тот, кто мне нужен. - Он подошел и протянул руку: - Не нужно меня
провожать, я не заблужусь.
Но я проводил его, как делаю это вот уже несколько лет с того самого
дня, когда один посетитель, оставив дверь незапертой, проскользнул назад в
дом, спрятался в гостиной за диваном, а ночью перерыл в кабинете все
бумаги. В дверях я спросил его, как зовут таксиста, и он ответил без
запинки. Я вернулся, миновал дверь кабинета и направился прямо в кухню,
где взял с полки стакан и из холодильника - пакет молока. Фриц - он
нарезал на главном столе лук-шалот - наградил меня взглядом и произнес:
- Это оскорбление чистейшей воды, и я тебя проучу. Моя икра белой
сельди aux fines herbes [с приправой из душистых трав (франц.)] -
королевское блюдо.
- Согласен, но я не король. - Я налил себе молока. - А кроме того, я
скоро пойду по делам и не знаю, когда вернусь.
- Вот как? По личным делам?
- Нет. - Я отхлебнул. - Я не только не отвечу на твой вопрос, я сам
его задам себе. Поскольку вот уже полтора месяца у нас не было ни одного
мало-мальски стоящего клиента, ты хочешь знать, не обзавелись ли мы им
сейчас, и твое любопытство оправданно. Отвечаю: возможно, но маловероятно.
Похоже, очередная мелочь, арахис вместо кокоса. - Я снова отхлебнул. -
Кстати, тебе, может, придется выдумывать новое королевское блюдо из
арахисового масла.
- Ничего невозможного. Арчи. Тут главное - чем его сдобрить. Не
уксусом: это было бы слишком. Может быть, лаймовым соком с каплей-другой
лукового. Или без лукового. Завтра попробую.
Я попросил сообщить, что получится, и пошел в кабинет, прихватив
молоко. Там я уселся за свой письменный стол и позвонил в "Газетт" Лону
Коэну. Он заявил, что дел у него невпроворот, и он может отвлечься только
ради сенсации на первую полосу или приглашения на партию в покер. Я
ответил, что сейчас не располагаю ни тем, ни другим, но вношу их в число
принятых заказов, а тем временем готов подождать у трубки, пока он сходит
в "морг" и посмотрит, нет ли там чего-нибудь на Томаса Дж.Йигера,
руководящего вице-президента "Континентальных пластмасс", проживающего на
Восточной Шестьдесят восьмой улице в доме 340. Он сказал, что имя ему
знакомо, и в газете, скорее всего, имеется на него досье, он его запросит
и сам мне перезвонит. Что он и сделал через десять минут. "Континентальные
пластмассы" оказались большой корпорацией с главным предприятием в
Кливленде, а правлением и отделом реализации - в Эмпайр стейт билдинг.
Томас Дж.Йигер занимал пост руководящего вице-президента вот уже пять лет
и всем в ней заправлял. Женат, имеет незамужнюю дочь Анну и женатого сына
Томаса Дж.-младшего. Состоит в...
Я сказал Лону, что этого хватит, поблагодарил, повесил трубку и по
внутреннему телефону позвонил в оранжерею. Через какое-то время Вульф
поднял трубку и сердито, как и следовало ожидать, бросил:
- Слушаю.
- Простите, что потревожил. Приходил некто Йигер. Он хочет знать,
следят ли за ним и кто именно. Он понимает, что придется раскошелиться, но
готов на это, потому что, кроме меня, ему, видите ли, никто не годится. Я
навел справки: он вполне платежеспособен, да и мне, глядишь, перепадет,
сколько я зарабатываю за две недели. Когда вы спуститесь, меня уже не
будет. Его имя и адрес у меня в блокноте. Вернусь к ночи.
- А завтра? Сколько времени это займет?
- Немного. Если понадобится, подключим Сола и Фреда. Я потом все
объясню. Работа самая что ни на есть заурядная.
- Понял.
Он повесил трубку, и я по городскому телефону набрал номер Эла
Голлера.
2
Через два часа, в двадцать минут восьмого, я сидел в такси,
припаркованном на Шестьдесят седьмой улице между Второй и Третьей авеню,
вывернувшись так, чтобы можно было наблюдать через заднее стекло. Если б
Йигер вышел из дома ровно в семь, то к 7:04 он должен был сидеть в машине
Эла Голлера, а машина - выехать из-за угла на Шестьдесят седьмую в 7:06.
Но было уже 7:20, а он все не показывался.
Гадать, что ему помешало, было делом совершенно бессмысленным, вот я
им и занялся. К половине восьмого у меня имелось с дюжину объяснений, как
правдоподобных, так и совсем фантастических. В 7:35 я встревожился, и мне
стало не до гаданий. В 7:40 я сказал таксисту, старому знакомому Майку
Коллинзу:
- Ерунда какая-то. Схожу посмотрю, - вылез и пошел на угол. Эл все
еще сидел в своей машине перед закусочной. Я пересек авеню на зеленый
свет, подошел к такси и спросил Эла: - Где он?
Тот зевнул:
- Я одно знаю - здесь его нет.
- Пойду позвоню. Если появится, я буду внутри, поваландайся с
зажиганием, пока я не выйду. Дай мне время вернуться к Майку.
Он кивнул и снова зевнул, а я вошел в закусочную, отыскал в глубине
автомат и набрал Чисхолм 53-232. После четырех зуммеров в трубке раздался
мужской голос:
- Квартира мистера Йигера.
- Можно позвать мистера Йигера?
- В данную минуту нельзя. Кто его спрашивает?
Я повесил трубку. Мало того, что я узнал голос сержанта Пэрли
Стеббинза из отдела по расследованию убийств полицейского управления
Западного Манхэттена - не кто иной, как я несколько лет тому назад учил
его: если поднимаешь трубку в доме Икс-Игрека, никогда не говори "Квартира
мистера Икс-Игрека", но - "Квартира миссис Икс-Игрек". Так что я повесил
трубку, вышел, дал знак Элу Голлеру оставаться на месте, дошел до угла
Шестьдесят восьмой улицы, свернул направо и прошел ровно столько, чтобы
убедиться, что фараон за рулем полицейской машины, стоящей во втором ряду
перед домом 340, - тот самый, кто обычно возит Стеббинза. Я развернулся,
проделал обратный путь до телефона в глубине закусочной, позвонил в
"Газетт", попросил соединить меня с Лоном Коэном, и тот поднял трубку. Я
собирался осведомиться, не слыхал ли он чего любопытного по части убийств
за последнюю пару часов, но он меня опередил.
- Арчи? - спросил он.
- Он самый. Ты не...
- Откуда ты знал, что Томаса Дж.Йигера должны прикончить, когда
позвонил три часа назад?
- Я не знал. И сейчас не знаю. Я только...
- Не смеши. Но я твой должник. Спасибо за разворот на первую полосу.
НИРО ВУЛЬФ СНОВА ОБСТАВЛЯЕТ ПОЛИЦИЮ. Вот сижу и пишу: "Ниро Вульф,
непревзойденный частный сыщик, ринулся расследовать убийство Йигера за два
часа до того, как в раскопе на Западной Восемьдесят второй улице
обнаружили тело. В пять часов пять минут его верный слуга Арчи Гудвин
позвонил в "Газетт" и попросил..."
- Сядешь в калошу. Всему свету известно, что я не слуга, я порученец,
а чтоб Ниро Вульф куда-то ринулся - надо ж до такого додуматься! Кроме
того, я сейчас звоню тебе в первый раз за последний месяц. Если кто-то
звонил и подделался под меня, то, верно, он и есть убийца, и когда б у
тебя хватило мозгов продержать его на проводе, чтоб успеть засечь телефон,
ты бы...
- Ладно, начнем сначала. Когда сможешь мне что-нибудь подбросить?
- Когда будет что подбрасывать. Я ведь тебя никогда не обижал,
скажешь - нет? Сделай вид, что я не знал об убийстве Йигера, пока ты мне
не сообщил. Где там копают на Западной Восемьдесят второй?
- Между Колумба и Амстердамской.
- Когда нашли тело?
- В семь десять. Пятьдесят минут назад. Под брезентом на дне ямы,
которую выкопали рабочие энергослужбы. Мальчишки спустились за мячиком, он
у них туда залетел.
Я быстро прикинул:
- Тело, должно быть, скатилось туда после пяти - в это время парни из
"энерго" обычно кончают, если положение не аварийное. Может, кто увидел,
как оно скатилось, и накрыл его брезентом?
- Откуда мне знать? Нам только полчаса как сообщили.
- Это точно он?
- Верняк. Один из нашей команды, которая туда выехала, был с ним
знаком. Он звонил пять минут тому назад.
- С чего ты взял, что его убили?
- Официального заключения еще не было, но сбоку в черепе у него
дырка, и он ее не пальчиком провертел. Послушай, Арчи. Когда поступила
"молния", его досье "из морга" лежало передо мной на столе. Через час вся
редакция узнает, что я затребовал его на два часа раньше времени. Немножко
тайны не помешает, но если ее раздувать, могут выйти неприятности. Итак, я
сообщаю, что затребовал папку, потому что ты меня попросил, а услужливый
коллега сообщает об этом в полицию, и что дальше?
- Дальше я, как обычно, взаимодействую с полицией. Буду у тебя через
двадцать минут.
- Отлично. Всегда рад тебя видеть.
Я вышел, сел в машину к Элу и велел ему подъехать за угол к Майку.
Выруливая на проезжую часть, Эл заметил, что ведено было брать только
таких пассажиров, которые скажут, что ему надо побриться, и я ответил -
черт с ним, ему надо побриться. У тротуара на Шестьдесят седьмой улице,
где ждал Майк, негде было приткнуться, мы остановились рядом, я вылез и
встал между двумя машинами с опущенными боковыми стеклами.
- Прогулка отменяется, - сообщил я. - По причинам, от меня не
зависящим. Я не назвал определенной суммы, потому что многое было неясно,
например, сколько времени все это займет. Но от вас всего и
потребовалось-то немного подождать, так, может, по двадцатке на брата
будет достаточно? Что скажете?
- Ага, - сказал Майк, а Эл ответил:
- Конечно. Что случилось?
Я извлек бумажник и вытащил шесть двадцаток.
- Умножим это на три, - произнес я, - потому что у вас имеются языки.
Я не сказал, как звать клиента, но описал его, и вы знаете, что он должен
был выйти из-за угла Шестьдесят восьмой улицы и поехать на Западную
Восемьдесят вторую. Поэтому, когда прочтете завтра в газете о человеке по
имени Томас Дж.Йигер, который проживал в доме 340 по Восточной Шестьдесят
восьмой улице и тело которого нашли нынче вечером в десять минут восьмого
в яме на Западной Восемьдесят второй улице с дырой в черепе, вам станет
интересно. А когда человеку интересно, он любит об этом поговорить. Вот
вам по шестьдесят монет на брата. Я, со своей стороны, хочу иметь
возможность потешить собственное любопытство, но чтобы фараоны не
допытывались у меня, с чего я закрутил эту карусель. Какого черта он
отправился сам, когда у нас все было расписано? Он, добавлю, ни словечком,
ни намеком не дал понять, что ждет или боится нападения; он только хотел
выяснить, ходит ли за ним "хвост" или нет, а если ходит, то чтобы я ему
помешал и, если получится, опознал. Все это я вам говорю, и так оно было
на самом деле. Не имею ни малейшего представления, кто его убил и зачем.
Теперь вы знаете столько же, сколько я сам, и очень бы хотелось, чтобы об
этом не знал больше никто, пока я не разберусь, что к чему. Мы, ребята,
знакомы - как давно мы знакомы?
- Пять лет, - сказал Майк.
- Восемь, - ответил Эл. - Как ты узнал, что его пришили? Если тело
нашли только с час назад...
- Я позвонил ему домой, мне ответил сержант Пэрли Стеббинз из отдела
по расследованию убийств - я узнал его по голосу. Я пошел поглядеть и
узнал водителя полицейской машины, стоящей перед домом 340. Затем позвонил
знакомому газетчику, спросил, что новенького, и он мне выложил. Я ничего
не утаиваю, рассказал вам все как есть. Получите свои шестьдесят долларов.
Эл протянул руку и большим и указательным пальцами выдернул за уголок
из пачки двадцатку.
- В самый раз, - сказал он. - За простой хватит, а рот держать на
замке у меня есть свои причины. Я с этого удовольствие поимею. Как увижу
фараона, так подумаю: "Сукин ты сын, а я ведь знаю, чего ты не знаешь!"
Майк, ухмыльнувшись, взял свои три двадцатки.
- Я не таковский, - заявил он, - все готов выболтать первому
встречному, хотя бы и фараону, но теперь не получится, а то придется
возвращать сорок долларов. Я, может, и не такой благородный, да честный. -
Он сунул деньги в карман и протянул ручищу: - Но на всякий случай хлопнем
по рукам.
Мы потрясли друг другу руки, я уселся в машину к Элу и велел отвезти
меня к дому "Газетт".
Если Лон Коэн и состоял в большой должности, то в какой - я не знал и
сомневаюсь, чтоб вообще состоял.
Он был темный - темная кожа плотно обтягивала скулы небольшого лица с
правильными чертами, темно-карие глаза в глубоких глазницах, почти черные
волосы гладко зачесаны и взбиты коком на вытянутой голове. В компании, где
я изредка проводил ночь за покером, он был вторым по классу игроком; с
первым - Саулом Пензером - вам еще предстоит познакомиться. Когда вечером
в тот понедельник я вошел в комнатушку Лона, он разговаривал по телефону.
Я уселся на стул в торце его рабочего стола и стал слушать. Разговор
продолжался несколько минут, но он девять раз произнес всего одно слово -
"нет". Когда он кончил, я заметил:
- Покладистая у тебя натура.
- Мне нужно еще позвонить, - сказал он. - Вот, займись пока. - Он
всучил мне картонную папку и повернулся к телефону.
Это было досье на Томаса Дж.Йигера. Не густо - с дюжину газетных
вырезок, четыре машинописные заметки, оттиск статьи из промышленного
журнала "Пластмассы сегодня" и три фотографии. Две были сделаны в студии,
его имя было напечатано у нижней кромки, а третья изображала какую-то
встречу в банкетном зале у "Черчилля"; к ней был подклеен напечатанный на
машинке текст: "Томас Дж.Йигер выступает на банкете Национальной
ассоциации производителей пластмасс, отель "Черчилль", Нью-Йорк, 19
октября 1958 года". Он был снят на сцене у микрофона с поднятой рукой. Я
прочитал справки, проглядел вырезки и начал листать статью, когда Лон
разделался с телефоном и повернулся ко мне.
- Ну, выкладывай, - потребовал он.
Я закрыл папку и положил на стол.
- Пришел заключить с тобой сделку, - сказал я, - но сперва тебе нужно
кое-что усвоить. Ни я, ни мистер Вульф никогда не видели Томаса Дж.Йигера,
не говорили и вообще не имели с ним какой бы то ни было связи. Я о нем
ровным счетом ничего не знаю, кроме того, что ты сообщил мне по телефону,
а сам я только что прочитал в этой папке.
Губы Лона растянулись в улыбке:
- Для печати сойдет. А теперь - строго между нами.
- То же самое, хочешь верь, хочешь нет. Но перед тем, как позвонить
тебе в пять часов, я кое-что узнал, это и заставило меня им
заинтересоваться. Пока что я предпочел бы тебе об этом не рассказывать, по
крайней мере в ближайшие сутки, а может, и подольше. У меня впереди
кое-какие дела, не хотелось бы торчать завтра весь день в окружной
прокуратуре. Поэтому никому не нужно знать, что сегодня я тебе звонил и
расспрашивал про Йигера.
- По мне, пусть уж лучше знают. Досье-то затребовал я. Если я заявлю,
будто мне привиделось, что с ним что-то случится, могут пойти
разговорчики.
Я ухмыльнулся:
- Кончай блефовать. У тебя на руках нет и одной пары. Можешь заявить
все что угодно. Можешь сказать: кто-то что-то сообщил тебе частным
порядком, и ты не имеешь права разглашать. Кроме того, у меня предложение.
Если забудешь о моем интересе к Йигеру, пока я не сниму запрета, я внесу
тебя в список на подарки к Рождеству. В этом году буду дарить абстрактную
картину в двадцати красках, а на карточке напишу: "Мы дарим вам эту
картину, на которой купаем нашего пса. Поздравляем с праздником - Арчи,
Мехитабель и детишки".
- Нет у тебя никакой Мехитабели и детишек.
- Конечно, поэтому и картина абстрактная.
Он внимательно на меня посмотрел:
- Мог бы мне что-нибудь сообщить, я бы не стал на тебя ссылаться. А
не то попридержал бы до твоего разрешения.
- Нет. Не сейчас. Если - и когда - будет можно, а твой телефон я
помню.
- Старая песня. - Он поднял руки ладонями вверх. - У меня дела.
Заглядывай на этих днях.
Зазвонил телефон, он поднял трубку, и я вышел.
Направляясь к лифту и спускаясь на первый этаж, я прикинул расклад.
Вульфу я обещал вернуться к ночи, сейчас было только девять вечера. Мне
хотелось есть. Я сел в такси и дал адрес старого особняка на Западной
Тридцать пятой улице.
Добравшись, я поднялся по семи ступенькам нашего парадного и
позвонил. Одним ключом двери не открыть, если она на цепочке, а когда меня
не бывает, она, как правило, на цепочке. Меня впустил Фриц; он постарался
согнать с лица вопросительное выражение, однако вопрос стоял у него в
глазах - тот самый, что он не задал мне днем: обзавелись клиентом? Я
сказал, что надежда еще не потеряна, что в животе у меня пусто и не
найдется ли у него ломтя хлеба и стакана молока. Ну еще бы, ответил он,
сейчас принесет, и я направился в кабинет.
Вульф с книгой в руках восседал за своим письменным столом,
откинувшись на спинку единственного в мире кресла, в которое мог усесться
без болезненной гримасы.
Когда я вошел и включил верхний свет, чтобы вернуть ему нормальные
пропорции, он произнес:
- Хм.
Когда я прошел к своему столу, он спросил:
- Ты ел?
- Нет, - ответил я, - Фриц сейчас принесет.
- Принесет?
Удивление с ноткой тревоги. Обычно, если я не успею поесть на задании
и прихожу домой голодным, то иду есть на кухню. Исключения случаются,
когда нужно сообщить что-нибудь срочное, но, устроившись скоротать вечер
за книгой, он не желает выслушивать никаких сообщений.
Я утвердительно кивнул:
- Хочу облепить душу.
Он поджал губы. Открытую книгу, большую и пухлую, он держал в обеих
руках. Он закрыл ее, использовав палец вместо закладки, тяжело вздохнул и
спросил:
- Что такое?
Я решил, что нет смысла ходить вокруг да около. Имея с ним дело,
нужно приноравливаться к обстоятельствам.
- Листок, что я положил к вам на стол, - ответил я. - С нашим
банковским счетом после вычета чеков. До уплаты налога в июне остается
тридцать семь дней. Мы, понятно, можем представить исправленную
декларацию, если не подвернется клиент с солидным делом и таким же
солидным предварительным гонораром.
Он мрачно на меня посмотрел:
- Нужно ли талдычить об очевидном?
- Я не талдычу, три дня молчал в тряпочку, а если заговорил сейчас,
так, значит, хочу, чтобы вы позволили мне попробовать раскопать клиента,
вместо того чтобы сидеть здесь и протирать штаны, ожидая, пока он сам
пожалует. У меня на заднице уже мозоли пошли от сидения.
- План действий? На улицу - с рекламными щитами?
- Нет, сэр. План у меня есть, ненадежный, но все-таки. Я об этом
мужчине, который приходил меня нанимать засечь "хвост". Томасе Дж.Йигере.
Я нанял пару такси, чтобы ждали в семь вечера, одно для него, другое для
меня - ехать следом. Он не пришел. Мне надоело ждать, звоню ему домой -
трубку поднимает Пэрли Стеббинз. Иду за угол поглядеть - перед домом
Йигера стоит машина, в ней сидит водитель Пэрли. Звоню Лону Коэну - он
интересуется, с чего это я выспрашивал его по телефону о Томасе Дж.Йигере
за два часа до того, как тело Йигера нашли в яме на Западной Восемьдесят
второй улице. С дыркой в черепе. Стало быть, наш клиент приказал долго
жить, но мне подумалось - вдруг его смерть поможет заполучить другого
клиента? В своем деле он был важная шишка, занимал большой пост, имел
хороший особняк в хорошем квартале; вполне вероятно, что никто, кроме
меня, не знал про его подозрения, будто за ним следят или собирались
следить. Опять же дом, до которого, как он думал, за ним потянется
"хвост", - номер 156 на Западной Восемьдесят второй улице, а в этом самом
квартале и нашли тело. Мне пришлось потратить ваши деньги. Я оплатил двум
таксистам простой, а сверх того дал еще сорок долларов, чтобы забыли, где
они были и что делали, - то есть дал Майку Коллинзу. Эл Голлер захотел
забыть бесплатно.
Вульф проворчал:
- Т_в_о_е_ дело. Убийцу, возможно, уже взяли.
- В таком случае вы потеряли сорок долларов в придачу к шестидесяти
трем долларам шестидесяти центам текущих расходов по делу, которые, раз
клиент мертв, нам никто не возместит. Но тут все не так просто. На
самом-то деле клиент не мертв, или, говоря по-другому, клиента у нас и не
было. Возвращаясь домой, я заехал в "Газетт" попросить у Лона Коэна забыть
о моем звонке по поводу Томаса Дж.Йигера. На столе у Лона лежала папка с
досье на Йигера, там были три его фотографа. Я их посмотрел. Человек,
