Рекс СТАУТ
ТРЕБУЕТСЯ МУЖЧИНА
1
Он пришел к нам в тот самый день, когда пуля оборвала его жизнь.
Бен Джонсон, политик и публицист, был в моем представлении круглым
дураком. Чего стоила нашумевшая история с какими-то военными тайнами,
которые ему чуть было не продал капитан Питер Рут... У меня было тихое
подозрение, что Джонсон пошел бы на то, чтобы купить их у него, имей он
хоть какое-то понятие о том, как пустить эти секреты в дело и не
вляпаться. Джонсон вовремя спохватился и быстренько переметнулся,
согласившись, как пай-мальчик, сотрудничать с Ниро Вульфом.
Все это случилось пару месяцев назад.
И вот теперь, в один прекрасный вторник, Джонсон позвонил рано утром
и заявил, что желает видеть Вульфа. Я ответил, что Вульф, как обычно, до
одиннадцати занят своими орхидеями, и Джонсон, чуть помявшись, условился о
встрече ровно в одиннадцать. Когда он прибыл на пять минут раньше
назначенного времени, я проводил его в кабинет и предложил сесть в красное
кожаное кресло. Джонсон, усевшись, обратился ко мне:
- Кажется, я вас помню. Вы ведь майор Гудвин?
- Он самый.
- А что же вы не в форме?
- А я вот только что заметил, что вам крайне не мешало бы
подстричься, - ответил я. - В ваши годы, да с такой сединой, вы смотрелись
бы куда как солиднее с короткой стрижкой. Более внушительно, что ли. Ну
как, продолжим в том же духе?
Тут в прихожей клацнул личный лифт Вульфа, а через мгновение и сам
Вульф вошел в кабинет. Поздоровавшись с посетителем, он прошествовал к
рабочему столу и уселся всей своей многопудовой тушей - двести шестьдесят
с чем-то фунтов чистого веса! - в собственное кресло, единственное в своем
роде, рассчитанное на подобные перегрузки.
Бен Джонсон заговорил первый:
- Я хотел показать вам кое-что. Я получил это сегодня утром по почте.
Он извлек из кармана пиджака конверт и, чуть приподнявшись, протянул
его Вульфу. Бросив беглый взгляд на конверт, Вульф вытащил из него
маленький листок бумаги, пробежал его глазами и передал мне и то и другое.
Конверт был адресован Бену Джонсону, адрес выведен чернилами аккуратными
печатными буквами. Листок бумаги был откуда-то вырезан ножницами или
острым ножом, и надпись на нем, оттиснутая крупным черным шрифтом,
гласила:
"ВАША СМЕРТЬ УЖЕ БЛИЗКА, И Я ЕЕ УВИЖУ!"
Вульф буркнул:
- Ну и что, сэр?
- Могу дать бесплатную консультацию, - вставил я, - откуда это
взялось.
Джонсон огрызнулся:
- Вы хотите сказать, что знаете, кто это послал?
- О нет. За это я бы содрал гонорар. Листок вырезан из рекламы фильма
под названием "Встреча на рассвете". Говорят, это фильм века. На прошлой
неделе я сам наткнулся на эту рекламу в "Америкэн мэгэзин" - хотя, надо
полагать, она есть во всех журналах. Вот если бы вы нашли...
Вульф цыкнул на меня и снова пробурчал, обращаясь к Джонсону:
- Так что вы хотите, сэр?
- Что мне теперь делать? - резко спросил Джонсон.
- Понятия не имею. У вас есть хоть какое-то предположение, кто это
прислал?
- Ни малейшего, - убито произнес Джонсон. - Черт возьми, мне все это
не нравится. Разве бывают настолько идиотские анонимные шуточки? Вы только
посмотрите! Никаких недомолвок, все четко и ясно, как божий день. Похоже,
кто-то хочет попытаться меня убить. Только я ума не приложу, кто, зачем,
когда и как собирается это сделать. Я думаю, что попытаться выяснить, кто
это послал - дело гиблое. Но я хочу заручиться хоть какой-нибудь защитой и
готов хорошо вам заплатить.
Я скрыл ладонью зевок. Бесполезно - ни расследования, ни гонорара -
сплошная скука. За все годы, что я прожил в доме Ниро Вульфа на Западной
Тридцать пятой улице, работая кусакой-оводом, погонялой и мальчиком на
побегушках, а короче говоря - помощником шефа по сыску, я раз пятьдесят,
не меньше, слышал, как Вульф говорил в подобных случаях напуганным людям
любого возраста и общественного положения, что, мол, если кто-то всерьез
решил покуситься на их жизнь и запасется при этом терпением, то помешать
ему вряд ли удастся. Только изредка, когда наш текущий счет в банке
стремительно катился к нулю, он соглашался предоставить в качестве
телохранителя Кэтера, или Дэркина, или Пензера, или Кимза - по двойной
ставке. Но сейчас все они были на фронте, да и будь они здесь, все равно -
мы только что получили от одного клиента чек на сумму с четырьмя нулями.
Джонсон, естественно, расстроился, но Вульф только продолжал бубнить,
что, может, ему повезет, если он обратится в полицию, и что мы с
удовольствием представим ему список самых надежных сыскных агентств,
которые обеспечат ему телохранителя на все случаи жизни, и все за
шестьдесят зеленых в сутки. Джонсон отвечал, что ему это и даром не надо,
ему нужно лишь одно - мозги Вульфа. Шеф скорчил кислую мину и решительно
покачал головой. Тогда Джонсон поинтересовался, а как насчет Гудвина?
Вульф изрек, что майор Гудвин в данное время состоит на службе в армии
Соединенных Штатов.
- Да он даже не в военной форме, - проворчал Джонсон.
Вульф терпеливо разъяснил:
- Видите ли, офицерам военной разведки особого назначения
предоставляются некоторые привилегии. У майора Гудвина специальное задание
- помогать мне в тех поручениях, которые возлагает на меня армия. За что,
кстати, мне не платят ни гроша. Так что, как видите, у меня сейчас крайне
мало времени для моего частного бизнеса. А вам, мистер Джонсон, просто
следует какое-то время быть поосмотрительнее в своих действиях и
передвижениях. Ну вот, например, когда вы заклеиваете конверт, не стоит
его облизывать. Нет ничего проще, чем удалить с конверта слой клея и
нанести вместо него какой-нибудь состав со смертельным ядом. Или, скажем,
когда вы где-нибудь открываете дверь, не забудьте ее прежде широко и резко
распахнуть, а уж потом идите. Ну и тому подобное.
- Боже мой! - простонал Джонсон.
- Да, именно так, - кивнул Вульф. - Кстати, учтите, этот малый сам
себе здорово связал руки, если только он не отъявленный врун. Помните - он
предупреждает, что увидит вашу смерть. Это уже сильно ограничивает его
возможные действия и способы убийства. Он - или она - обязательно должен
находиться там, где все и произойдет. Так что мой вам совет - постоянная
осторожность и бдительность. Шевелите получше собственными мозгами, а не
надейтесь заполучить мои. И не паникуйте. Арчи, сколько раз за последние
десять лет со мной грозились покончить?
Я поджал губы:
- Ну, раза двадцать два, пожалуй.
- Фу! - Вульф бросил на меня хмурый взгляд. - Да не меньше ста раз. А
я, как видите, мистер Джонсон, и по сей день жив-здоров.
Джонсон убрал свою вырезку вместе с конвертом и отбыл восвояси, так
ничего и не добившись, кроме совета не облизывать конверты и резко
распахивать двери. Провожая его к выходу, я даже ему посочувствовал и,
прощаясь, не счел за труд сообщить ему, что если он надумает-таки
обратиться в сыскное агентство, то лучшее - "Корнуэлл и Майер".
Вернувшись затем в кабинет, я остановился перед стадом Вульфа и
изобразил из себя бравого солдата, то есть молодцевато расправил плечи,
выпятил грудь и щелкнул каблуками, собираясь выложить ему одну новость,
которая должна была бы его отменно порадовать. При этом для наибольшего
эффекта, как я рассудил, мне бы не помешала выправка, как у настоящего
вояки.
- В четверг, в девять утра, у меня встреча с генералом Карпентером в
Вашингтоне, - выпалил я на одном дыхании.
В ответ брови вульфа поднялись на миллиметр.
- В самом деле?
- Да, сэр. Я сам об этом просил. Я просто рвусь за океан, чтобы
увидеть хоть одного немца. Если особого риска не будет, я постараюсь
кого-нибудь из них отловить и потолковать по душам. Я замыслил одну
убийственную реплику, и мне не терпится испытать ее на немцах.
- Что за чушь? - безмятежно уронил Вульф. - Тебе уже три раза
отказали в отправке за океан.
- Как же, помню. - Я изо всех сил старался стоять во фрунт. - Да
только я же имел дело с одними полковниками, а чего от них еще ожидать -
все они старые пни. А вот Карпентер - он меня поймет, вот увидите. Вы,
конечно, великий сыщик, а также величайший и лучший в Нью-Йорке орхидееман
и орхидеевод, чемпион по потреблению пищи и пива и вообще - гений. А я уже
сто лет на вас работаю - во всяком случае порядочно, - так я всю войну
просижу здесь, в вашем доме. Поэтому я из кожи вон вылезу, лишь бы
повидать генерала Карпентера. Сами понимаете, он будет вам звонить, а
потому я взываю к вашему патриотизму, или честолюбию, или к каким-то
другим лучшим чувствам - если они у вас есть - ну и, разумеется, к вашей
антипатии к немцам. А если вы наябедничаете Карпентеру, что не можете без
меня обойтись, я подмешаю в ваше любимое крабовое филе кусочки хряща, а в
пиво насыплю сахар.
Вульф открыл глаза и уставился на меня, лишившись дара речи от жуткой
перспективы отведать пиво с сахаром. Я же сел и любезным светским тоном
добавил:
- Джонсону я сказал, что лучшее агентство - "Корнуэлл и Майер".
Вульф проворчал:
- Он только зря потратит деньги. Я сомневаюсь, что опасность
настолько велика. Если кто-то замышляет убийство, он не будет тратить силы
на то, чтобы кромсать на куски рекламу какого-то фильма.
Это было во вторник. На следующее утро, в среду, газеты вышли с
жирными заголовками на первых полосах об убийстве Бена Джонсона. Утром,
как обычно завтракая на кухне вместе с Фрицем, я как раз штудировал
заметку в "Таймс" об этом происшествии и успел дочитать только до
середины, когда в дверь позвонили. Я пошел открывать и увидел на крыльце
нашего старого приятеля инспектора Кремера из уголовной полиции
Манхэттена.
2
- Я же вам сказал - нет. Не заинтересован, не замешан и не желаю
ничего знать, - заявил Ниро Вульф.
На него стоило посмотреть - Вульф огромной глыбой восседал в кровати,
со всех сторон обложенный подушками, а на одеяле покоился поднос с
завтраком. Как всегда, ровно в восемь утра, Фриц приносил завтрак в его
спальню на третьем этаже. Стрелки на часах сейчас показывали восемь
пятнадцать, а потому в ненасытной утробе великого сыщика уже исчезли
персики, сливки, изрядная часть здоровенного ломтя бекона и две трети
яичницы, не говоря уж о кофе и пюре из зеленых томатов. Хотя черное
шелковое одеяло было откинуто, приходилось приглядываться, чтобы уловить
границу между ядовито-желтой перкалевой простыней и пижамой такого же
замечательного цвета. Всего нескольким людям, не считая нас с Фрицем,
доводилось когда-либо лицезреть Вульфа в подобном виде. На этот раз такой
чести добился инспектор Кремер, который слишком хорошо знал, что с девяти
до одиннадцати часов Вульф пребывает в оранжерее с орхидеями, от которых
оторвать его уже никому не удается.
- За последние двенадцать лет, - прорычал Кремер, который почти
всегда начинал разговор в подобном тоне, - вы... кажется... соврали мне
десять миллионов раз.
Кремер вовсе не заикался, а просто жевал незажженную сигару. Как и
всегда, когда ему случалось работать всю ночь напролет, он казался
брюзгливым и обиженным, но выглядел безукоризненно, если не считать
пробора, который явно сбился с пути.
Вульфа трудно было вывести из себя во время завтрака, а потому он
пропустил мимо ушей этот выпад и принялся за тост с пюре, запивая его
кофе.
- Он же приходил к вам вчера утром, всего за двенадцать часов до
того, как его убили, - продолжал Кремер. - Вы не можете это отрицать.
- Конечно. Я, кстати, уже говорил вам, что ему было нужно, - вежливо
ответил Вульф. - Получив по почте конверт с угрожающим посланием, мистер
Джонсон пришел сюда и заявил, что ему нужны мои мозги. Я отказался, и он
ушел восвояси. Вот и все.
- А почему же вы отказались? Что он вам такого сделал?
- Да ничего. - Вульф подлил себе кофе. - Просто я не занимаюсь такими
делами. Когда кого-то хотят убить и посылают при этом анонимки с угрозами,
то дело либо выеденного яйца не стоит, либо опасность настолько реальна и
неотвратима, что предпринимать что-либо совершенно безнадежно. Из прошлого
мистера Джонсона мне приходит на память только случай с капитаном Питером
Рутом, который пытался в политических целях продать Джонсону какой-то
военный секрет. Джонсон обратился ко мне, мы раздобыли необходимые улики,
и капитан предстал перед трибуналом. Мистер Джонсон тогда весьма лестно
отозвался о моих методах и способностях, поэтому-то, я полагаю, он и
обратился ко мне, когда помощь потребовалась ему самому.
- Не думал ли он, что угроза исходит от кого-то, кто связан с
капитаном Рутом?
- Нет. Он и не упоминал о Руте. Он сказал, что не представляет, кто
вознамерился его убить.
Кремер хмыкнул.
- То же самое он заявил и Тиму Корнуэллу. Тот, кстати, считает, что
вы потому и не ввязались в это дело, что знали или подозревали - здесь
пахнет жареным. Сами понимаете, как огорчен Корнуэлл, ведь он потерял
своего лучшего сотрудника.
- Конечно, понимаю, - кротко отозвался Вульф. - Если он и в самом
деле был лучший...
- Так сказал Корнуэлл, - отрезал Кремер, - и сотрудник этот мертв.
Его имя Дойл, он двадцать лет занимался частным сыском. Отличный послужной
список. Судя по тому, как все вышло, вины Дойла в случившемся нет. Джонсон
пришел в фирму "Корнуэлл и Майер" вчера около полудня, и Корнуэлл
приставил к нему Дойла в качестве телохранителя. Мы проследили все их
передвижения и ничего не обнаружили. Вечером Дойл сопровождал его на
встречу в клуб, в центре города. Оттуда они ушли в одиннадцать двадцать и,
похоже, сразу отправились к Джонсону домой - или на автобусе, или на
метро. Жил он в многоквартирном доме на Семьдесят третьей улице неподалеку
от Мэдисон-авеню. А в одиннадцать сорок пять обоих нашли мертвыми на
тротуаре около подъезда дома Джонсона. И тот, и другой убиты выстрелами в
сердце из пистолета тридцать восьмого калибра, причем в Дойла стреляли
сзади, а в Джонсона - спереди. Пули извлекли. Никаких следов порохового
ожога. Вообще ничего.
Вульф поставил чашку из-под кофе на поднос. В мою сторону он даже не
посмотрел, но всем своим видом показывал, что раз уж я здесь, не мешало бы
мне и отнести поднос на кухню. Выслушав мистера Кремера, он едко
пробурчал:
- Да, лучший агент мистера Корнуэлла!
- Бросьте язвить, - ощетинился Кремер, - его же убили выстрелом в
спину. Там в десяти шагах есть подворотня, где мог прятаться стрелявший.
Или стрелять могли из проезжающего автомобиля, или с другой стороны улицы.
Хотя тогда убийца должен был быть суперснайпером - обе пули положил
точнехонько в самый моторчик. Мы не нашли ни единого человека, кто слышал
бы выстрелы. Консьерж торчал внизу, в цоколе, возился с отопителем; он
заявил в свое оправдание, что у них, как и везде, людей не хватает. Лифтер
как раз поднимался в лифте на десятый этаж, сопровождая жильца. Обнаружили
трупы две женщины, которые возвращались из кино. Стрелять должны били
никак не позже чем за минуту до их появления, но они как раз тогда и вышли
из автобуса, что останавливается на углу Мэдисон-авеню.
Вульф выбрался из постели - на это зрелище. Скажу я вам, стоило
посмотреть - и глянул на часы, которые стояли на столике возле кровати.
Было восемь тридцать пять.
- Знаю, знаю, - прорычал Кремер, - вы непременно должны одеться и
спешить наверх, к своим дурацким орхидеям. Тот жилец, что поднимался на
лифте, оказался известным врачом, и он знал Джонсона лишь понаслышке. Две
женщины, которые обнаружили убитых - манекенщицы с Седьмой авеню, - вообще
о Джонсоне никогда не слыхали. Лифтер работает в доме уже больше двадцати
лет. Нареканий на него никаких. Джонсон славился щедрыми чаевыми, и
обслуживающие его любили. Консьерж, толстый болван, работает там всего две
недели, и то из-за постоянной нехватки мужчин. Жильцов он не знает даже по
именам. В числе оставшихся подозреваемых - все население Нью-Йорка плюс
ежедневные приезжающие и уезжающие. Вот почему я к вам пришел. Ради Бога,
расскажите, что вам известно. Вы же сами видите, насколько это необходимо.
Гора в желтой пижаме чуть колыхнулась.
- Мистер Кремер, я снова повторяю: я не заинтересован, не замешан и
не желаю ничего знать. - С этими словами Вульф решительно затопал в
ванную.
Пару минут спустя я распахнул перед мистером Кремером входную дверь
внизу. Прежде чем уйти, он повернулся ко мне - из угла рта у него чуть не
на три четверти свешивалась сигара - и прогромыхал:
- Кстати, Гудвин, насчет этого черного шелкового одеяла... Как бы оно
здорово сошло Вульфу за саван! Не забудь известить меня, когда наступит
сей благословенный час, я уж, конечно, не премину прийти, чтобы
собственноручно зашить его на Вульфе.
Я холодно воззрился на него.
- Говорим ли мы ложь или правду - вы только знай себе бранитесь. Куда
идут деньги наших бедных налогоплательщиков - ума не приложу!
Вернувшись в кабинет, я занялся утренней почтой, которая скопилась на
моем столе из-за прихода раннего посетителя. Я принялся вскрывать все
подряд. Как всегда, проспекты, каталоги, приглашения, просьбы о совете
(без вложенного чека) и тому подобная дребедень, вполне вписывающиеся в
обычный довоенный набор. Я добрался уже почти до дна кипы, так и не
наткнувшись ни на что более или менее занятное, после чего разрезал
очередной конверт. Тут-то оно и было.
Я вытаращился как громом пораженный. Потом поднял конверт и уставился
на него. Вообще-то я не склонен разговаривать сам с собой, но тут
неожиданно для себя выпалил: "О Господи!" Бросив оставшуюся почту, я пулей
вылетел из кабинета, взлетел по лестнице в оранжерею, прошел через три
первые помещения, мимо всего великолепия - от рядов горшочков с рассадой
до роскошных гибридов каттлеи, усыпанных цветами, и, наконец, обнаружат
Вульфа в термальной комнате, где он вместе с заботливой нянькой орхидей
Теодором Хорстманом исследовал только что принесенную корзину с торфяным
мхом.
- Что еще? - рявкнул Вульф, напоминая мне, что, когда он возится
наверху со своими ненаглядными орхидеями, прерывать его можно только на
свой страх и риск.
- Наверное, - небрежно начал я, - не стоило мне вас беспокоить. Но я
тут кое-что нашел в кипе почты, и, кажется, это должно вас позабавить.
С этими словами я выложил на скамейку перед носом Вульфа конверт и
листок бумаги. На конверте печатными буквами были выведены чернилами его
имя и адрес, а клочок бумаги был вырезан откуда-то то ли ножницами, то ли
острым ножом, и на нем было крупным шрифтом напечатано:
"ВАША СМЕРТЬ УЖЕ БЛИЗКА, И Я ЕЕ УВИЖУ!"
- Разумеется, это просто какое-то совпадение, - заметил я, ухмыляясь.
3
Я думал, что он пробурчит что-нибудь вроде "Именно так", но Вульф
промолчал. Мгновение он, не притрагиваясь, разглядывал принесенные мной
экспонаты, потом бросил на меня острый взгляд, в котором явно читалось
подозрение, что я сам все это подстроил. Помолчав, он бестрепетно изрек:
- Я просмотрю почту в одиннадцать, как всегда.
Чего-чего, а величия ему не занимать. Спасовав перед таким
неподражаемым хладнокровием, я молча забрал конверт и вырезку, безропотно
вернулся в кабинет и погрузился в обычные домашние дела - писал письма,
заносил на карточки характеристики орхидей и занимался другими достойными
мужчины поручениями. Вульф не обманул. Ровно в одиннадцать он спустился в
кабинет и, усевшись в необъятное кресло за письменным столом, занялся
привычным делом - просматривал отложенную мной почту, подписывал счета,
проверял расходы и, поглядывая на настольный календарь, диктовал письма и
распоряжения. Наконец он позвонил Фрицу, чтобы тот принес пива, и только
тогда откинулся на спинку кресла и, полуприкрыв глаза, соизволил заметить:
- Арчи, что может быть для тебя проще, чем вырезать эту штуку из
журнала, купить конверт, наклеить на него марку, написать печатными
буквами мой адрес и отправить? Разве не так?
Я хмыкнул и покачал головой.
- Подобные шуточки не в моем стиле. Да и зачем мне это, посудите
сами? Вы же знаете, я не стану лишний раз напрягаться без серьезной
причины. Кроме того, стал бы я приводить вас в ярость и озлоблять именно
теперь, когда генерал Карпентер вот-вот позвонит и поинтересуется, что вы
обо мне думаете?
- Тебе теперь придется отложить поездку в Вашингтон.
Я постарался, чтобы на моей честной и простодушной физиономии
отразилось нескрываемое удивление.
- Нет, я никак не могу. У меня же встреча не с кем-нибудь, а с
генерал-лейтенантом. Да и вообще, с какой стати? - Я ткнул перстом в
направлении лежащей перед ним на столе вырезки из журнала. - Не из-за этой
же пустяковины? Вы сами сказали, что паниковать тут не из-за чего. Я уже и
сам сомневаюсь, есть ли основания для тревоги. Ведь если кто-то замышляет
убийство, то вряд ли будет тратить силы на то, чтобы кромсать на куски
рекламу какого-то...
- Так ты все же собираешься в Вашингтон?
- Да, сэр. Я же сказал - у меня там свидание. Разве что позвонить
Карпентеру и сказать ему, что у вас расшатались нервы из-за анони...
- Когда ты уезжаешь?
- Я взял билет на шестичасовой поезд, но могу поехать позже.
- Отлично. Значит, у нас в запасе еще целый день. Возьми блокнот.
Вульф наклонился, плеснул себе пива, отхлебнул и снова откинулся на
спинку кресла.
- У меня есть маленькая реплика по поводу твоего зубоскальства. Когда
вчера у нас был мистер Джонсон и показал нам все эти штуки, мы не имели ни
малейшего понятия о том, что собой представляет человек, пославший ему
анонимное письмо. Кто знает, может, это была просто трусливая попытка
испортить мистеру Джонсону аппетит? Однако мы уже больше не пребываем в
праздном неведении. Этот человек не только хладнокровно убил мистера
Джонсона, причем проделал это столь же хитроумно, сколь и решительно, но и
застрелил мистера Дойла, никакого отношения к мистеру Джонсону не имевшего
и появления которого никак нельзя было предвидеть. Так что теперь мы можем
констатировать, что этот человек безжалостен, быстро принимает решения,
сталь же стремительно действует и, возможно, одержим навязчивой идеей.
- Согласен, сэр. Было бы хорошо, если бы вы залегли в постель и не
вылезали бы оттуда, разрешив входить к вам только Фрицу, пока я не вернусь
из Вашингтона. Клянусь, я все понимаю и буду держать язык за зубами, хотя
с вами у меня это и не всегда получается. Так или иначе вам не мешает
отдохнуть. И не вздумайте облизывать конверты.
- Фу! - Вульф погрозил мне пальцем. - Тебе легко говорить, не тебе
прислали эту угрозу. С тобой, видно, расправиться пока не собираются.
- Да, сэр.
- Этот человек крайне опасен, и шутки с ним плохи.
- Не спорю.
- Отлично. - Вульф закрыл глаза. - Записывай, что сочтешь нужным.
Вполне возможно, если убийца имеет по отношению ко мне столь же серьезные
намерения, как и к мистеру Джонсону, то это дело связано с капитаном
Питером Рутом. С Джонсоном меня больше ничего не связывало. Так что в
первую очередь разузнай, где находится сейчас капитан Рут.
- Он был приговорен военным трибуналом к трем годам тюрьмы.
- Я знаю. Вот и выясни, там ли он. И еще узнай, что слышно о его
невесте, той самой молодой женщине, которая подняла вокруг дела капитана
Рута страшный шум и обозвала меня дворнягой-ищейкой. Кстати говоря, эти
термины противоречат друг другу - неудачный эпитет. Эту женщину зовут
Джейн Гир. - Вульф на мгновение приоткрыл глаза. - У тебя богатый опыт
общения с симпатичными молодыми женщинами, так что постарайся без
промедления связаться с ней. Ты не встречался с ней в последнее время?
- Нет, - ответил я, - но просто горю желанием исправить сейчас эту
ошибку. Только вот сомневаюсь...
- Значит, так и поступи. Я хочу ее видеть. Прости, что я тебя
перебиваю, но тебе ведь надо еще успеть на поезд. Сообщи также мистеру
Кремеру, какой оборот приняло дело, и попроси его поднять досье капитана
Рута - его связи, близких. За исключением мисс Гир, которая, кстати,
вполне может жаждать мести за его позор; ею я займусь сам. Если капитан
Рут в тюрьме, договорись с генералом Файфом, чтобы его привезли сюда. Я
хочу с ним побеседовать. Где та вырезка, которую вчера получил мистер
Джонсон? Спроси об этом у мистера Кремера и мистера Корнуэлла. Вполне
может оказаться, что мы получили не такую же, а именно ту самую.
Я покачал головой:
- Нет, сэр. Эта отрезана вверху справа, ближе к тексту.
- Я и сам заметил, только убедиться все равно не мешает. Проверь
надежность дверных замков и засовов, а также - исправен ли звонок в твоей
комнате. Пусть Фриц сегодня спит у тебя. С ним и с Теодором я еще
поговорю. Чтобы все выполнить, тебе достаточно будет несколько раз
позвонить по телефону. Кроме мисс Гир, конечно, но тут уж решай сам.
Мистеру Кремеру пока ничего о ней не говори, я хочу сначала встретиться с
ней сам. Когда ты возвращаешься из Вашингтона?
- Я хочу успеть на обратный поезд в полдень - встреча назначена на
девять утра. Значит, около пяти буду здесь. - И я пылко добавил: - Если
Карпентер положительно решит вопрос о моей отправке за океан, я, конечно
же, оговорю, чтобы не уезжать, пока не отыщется этот рекламорезатель. Я бы
не хотел...
- Я думаю, тебе незачем особенно торопиться назад. Или менять свои
планы. В конце концов, именно правительство тебе платит жалованье. - Вульф
говорил ледяным тоном, сухо и резко, буравя меня взглядом, словно
вознамерился просверлить им сразу все мои жизненно важные органы.
- Пожалуйста, соедини меня с генералом Файфом, - добавил он, не меняя
интонации. - Возьмемся за капитана Рута.
Намеченная программа покатилась как по маслу - за исключением Джейн
Гир. Если бы не она, я бы преспокойно уехал, как собирался, шестичасовым
поездом и не потерял бы несколько часов. Файф перезвонил через полчаса,
поведав, что в настоящее время Рут отбывает срок за государственный счет в
тюрьме на юге штата Мэриленд, и добавил, что его без промедления доставят
в Нью-Йорк для беседы с Вульфом - это, похоже, опровергало известное
высказывание, что демократия всегда неблагодарна. Корнуэлл сообщил, что и
вырезку, и конверт, которые получил Джонсон, он передал инспектору
Кремеру, что тот и подтвердил, добавив, что они и сейчас у него. Кремер,
как мне показалось по телефону, был страшно занят, чтобы сколько-нибудь
затягивать наш разговор. Почему - я понял несколько позже, когда сразу
после обеда он заявился к нам. Усевшись в красное кожаное кресло, он
прищурился и вперился в Вульфа, после чего хрипло и грубо гоготнул и
ядовито процедил:
- Заинтересован, замешан и желаю знать - так?
Само собой, Вульф ответил встречной колкостью, но минуты через три
жаркой словесной перепалки они поостыли и перешли к делу. Кремер привез
вырезку, которую получил Джонсон, и они с Вульфом, сравнив ее с той, что
прислали нам, пришли к выводу, что оба кусочка бумаги вырезаны из двух
экземпляров одного и того же номера журнала - на редкость важная
информация, за которую я не дал бы и пяти центов. Мы выложили без утайки
все, что знали про дело капитана Рута, умолчав лишь про Джейн Гир. Кремер
сказал, что он поднимет все, что касается прошлого Рута и его связей. Что
же до официального расследования убийства Джонсона, то в числе
подозреваемых по-прежнему оставалось все население огромного Нью-Йорка,
так что полицейские могли резвиться вволю. Когда после пространных
разглагольствований Кремера стало ясно, что следственная группа не
сдвинулась с места ни на шаг, Вульф не преминул съязвить по этому поводу,
Кремер ответил тем же, и в результате обсуждение закончилось такой же
перебранкой, с какой и началось.
С Джейн Гир мне не очень повезло. В рекламном агентстве, где она
работала и куда я позвонил около полудня, мне сообщили, что сейчас она
находится где-то на Лонг-Айленде, проникается достоинствами какой-то
продукции их клиента, чтобы составить рекламу. Когда наконец часа в четыре
я до нее добрался, Джейн Гир, сочтя пять моих звонков в течение дня
неоспоримым подтверждением пробуждения моих низменных инстинктов, повела
себя весьма вызывающе. Она и не подумает отправиться к Ниро Вульфу, пока я
сам не заеду за ней и заодно не угощу коктейлем. Так что в начале шестого
мы встретились за коктейлем в баре "Кейлико" в отеле "Черчилль".
Хотя позади у нее был полный рабочий день, она выглядела такой
бодренькой и свеженькой, словно весь день только и делала, что отсыпалась
да нежилась в ванной.
На той стадии развития событий я не предполагал, что подобное
творение руки божьей может быть виновно в тщательно обдуманном и
хладнокровном убийстве. Я интересуюсь человеческой природой, и мне не
составило труда за короткое время нашего знакомства обнаружить, что Джейн
Гир способна на сильные чувства, в чем бы они ни проявлялись, и не склонна
ограничивать выражение этих чувств мелкими шалостями вроде стреляния
глазками. Мне не доводилось, правда, наблюдать, чтобы она пыталась
выцарапать кому-нибудь глаза или вцеплялась в волосы, но я знал ее всего
два месяца, а способностей ей было не занимать. Тем не менее я чувствовал,
что убийство Джонсона - Дойла, один из которых вообще был ни при чем, не
вязалось с ее натурой; и я знал, что она уже пересмотрела свое отношение к
заварухе с капитаном Рутом, с тех пор как обозвала Вульфа
дворнягой-ищейкой.
Она стрельнула в меня карими глазками. Заметьте, я не говорил, что
Джейн Гир этого не делает, я сказал лишь, что на этом она не
останавливается. Вдруг она попросила:
- Ну-ка, дайте взглянуть на ваш правый указательный палец.
