Уилбур СМИТ
СВИРЕПАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ
В аэропорту "Виктория" острова Моэ, входящего в состав Сейшельской
республики, на самолет Британских авиалиний село только пятнадцать
человек.
Две парочки стояли тесной группой, ожидая своей очереди к таможенному
досмотру. Молодые, загорелые, они казались совершенно спокойными и
довольными своим пребыванием в этом островном раю. Но одна из девушек
совершенно подавляла остальных своей физической привлекательностью.
Высокая, длинноногая, с головой на гордой красивой шее. Густые
золотистые светлые волосы заплетены и уложены на голове короной, солнце
освещает девушку, и кожа ее блестит здоровьем и молодостью.
Двигалась девушка мягкими волнистыми движениями, с грацией большой
хищной кошки, голые ноги ее в открытых сандалиях; большие острые груди
выступали под тонкой тканью майки, а плотные круглые ягодицы натягивали
поблекшие подрубленные джинсы.
На майке, на груди, надпись крупными буквами "Я ПОМЕШАНА НА ЛЮБВИ", а
под надписью изображен крупный кокосовый орех [Игра слов: слово nut
по-английски "свихнувшийся, помешанный" и "орех"].
Девушка ослепительно улыбнулась темнокожему сейшельскому таможеннику,
протягивая ему американский паспорт с золотым орлом, но когда повернулась
к своему спутнику, бегло заговорила по-немецки. Получила свой паспрт и
вместе с остальными прошла в помещение контроля.
Здесь она опять улыбнулась двум сейшельским полицейским, проверявшим
наличие оружия, сняла с плеча сумку.
- Хотите проверить? - спросила она, и все рассмеялись. В сумке были
два больших кокосовых ореха; крупные, вдвое больше человеческой головы,
это самые популярные сувениры островов. У трех спутников девушки в сумках
были такие же сувениры, и полицейские не обратили внимания на эти знакомые
предметы. Они небрежно провели металлоискателем вдоль сумки, которая
составляла большую часть багажа молодых людей. Прибор загудел, и один из
парней со смущенным видом достал небольшой фотоаппарат. Снова смех, и
полицейский пропустил группу в помещение, откуда уходили к самолету.
Там уже было полно транзитных пассажиров, летевших с Маврикия, а за
окном виден был огромный "Боинг 747 Джамбо" [Слон (англ.)], освещенный
прожекторами; вокруг него сновали заправщики.
Свободных мест в помещении не было, и четверо встали кружком под
одним из больших вращающахся вентиляторов: ночь жаркая, и в душном
помещении пахло табаком и горячими потными телами.
Блондинка весело болтала со своими спутниками, смеялась; она на два
дюйма выше обоих мужчин и на целую голову - девушки. Эта четверка стала
центром внимания сотни пассажиров. Когда молодые люди оказались в этом
помещении, манеры их слегка изменились, в них ощущалось какое-то
облегчение, словно они одолели серьезное препятствие; в их смехе слышалось
почти лихорадочное возбуждение. Они не могли стоять неподвижно,
беспрестанно переступали с ноги на ногу, поправляли волосы или одежду.
Хотя они явно представляли тесную группу, связанную отношениями
дружбы и обособленную от других, один из пассажиров оставил жену и
направился через зал к ним.
- Послушайте, вы говорите по-английски? - спросил он, приближаясь к
группе.
Это был полный мужчина лет под пятьдесят, с густыми волосами
серо-стальноно цвета, в очках в темной роговой оправе, с уверенными
манерами человека, привыкшего к успеху и богатству.
Группа неохотно расступилась, и ответила, будто по праву, высокая
блондинка.
- Конечно. Я американка.
- Не шутите? - Мужчина усмехнулся. - Знаете что? - Он смотрел на нее
с открытым восхищением. - Просто хотел узнать, что это за штуки. - Он
указал на ее сумку с орехами.
- Кокосы, - ответила блондинка.
- О, да. Я о них слышал.
- Их называют "орехи любви", - продолжала девушка, наклоняясь и
открывая тяжелую сумку у ног. - Посмотрите почему. - Она показала ему один
из плодов.
Двойные полушария, соединившись, очень походили на человеческие
ягодицы.
- Задний конец. - Она улыбнулась, и зубы ее были так белы, что
казались сделанными из прозрачного фарфора.
- Передний конец, - она повернула орех и показала мужчине точное
подобие mons veneris [женский лобок (лат.)], вплоть до курчавых волос.
Было ясно, что девушка чуть флиртует и насмехается. Она изменила позу,
слегка продвинув вперед бедра, и мужчина невольно взглянул на ее
собственный mons, отчетливо видный под хлопчатобумажной тканью брюк -
треугольник, разделенный складкой ткани.
Мужчина чуть покраснел, губы его раскрылись в невольном легком
выдохе.
- У мужского дерева тычинка размером с вашу руку. - Глаза девушки
распахнулись и по величине и цвету стали похожи на анютины глазки, и в
другом конце зала жена этого мужчины встала и направилась к нему, ее
предупредил извечный женский инстинкт. Она была гораздо моложе мужа,
двигалась тяжело и неуклюже из-за беременности.
- Сейшельцы говорят, что в полнолуние мужское дерево вытягивает из
земли корни и идет совокупляться к женскому...
- Длиной и толщиной с руку... - улыбнулась красивая черноволосая
миниатюрная девушка рядом с блондикой, - вот это да! - Она тоже теперь
дразнила, обе девушки намеренно опустили взгляд к нижней части тела
мужчины. Тот поежился, и оба парня, спутники девушек, заулыбались его
неловкости.
Жена подошла к мужчине и потянула его за руку. Горло у нее
покраснело, на верхней губе выступили капельки пота, как прозрачные
волдырьки.
- Гарри, я плохо себя чувствую, - негромко простонала она.
- Мне нужно идти, - с облегчением пробормотал он. Вся его
самоуверенность исчезла. Он взял жену за руку и увел ее.
- Узнали его? - спросила брюнетка по-немецки, по-прежнему улыбаясь;
говорила она еле слышно.
- Гарольд Мак-Кевитт, - на том же языке и так же негромко ответила
блондинка. - Нейрохирург из Форт-Уэрта. Он читал заключительный долкад на
последнем заседании съезда в субботу, - продолжала она. - Крупная рыба,
очень крупная, - и, как кошка, провела кончиком языка по верхней губе.
Из четырехсот одного пассажира в зале отправления в это утро
понедельника триста шестьдесят были хирургами и их женами. Хирурги,
включая самых известных в мире медицины, из Европы и Англии, из
Соединенныз Штатов и Японии, из Южной Америки и Азии, все они участвовали
в работе съезда, который кончился двадцать четыре часа назад на острове
Мартиника, в пятиста милях к югу от острова Моэ. На первый рейс после
съезда большинство билетов было закуплено заранее.
- Объявляется посадка на самолет Британских авиалиний рейс БА 070 в
Найроби и Лондон; транзитных пассажиров просят пройти через главный выход.
- В объявлении звучал резкий креольский акцент, все двинулись к выходу.
- Контроль "Виктории", говорит "Спидберд ноль семь ноль [Speedburd,
англ. - быстрая птица]", прошу разрешения на рулежку и старт.
- Ноль семь ноль, вам разрешается старт с взлетной полосы один.
- Прошу записать изменения в полетном плане к Найроби. Наш код для
автоматического контроля будет 401. Все пассажирские места заняты.
- Принято, "Спидберд", изменение записано.
Огромный самолет продолжал подъем, в салоне первого класса горели
надписи "Пристегнуть ремни" и "Не курить". Блондинка и ее спутник сидели
рядом в просторных креслах 1а и 1б, сразу перед переборкой, отделяющей
салон первого класса от рубки и кухни. Места, которые занимала молодая
пара, были заказаны за несколько месяцев.
Блондинка кивнула спутнику, и тот наклонился вперед, заслоняя ее от
пассажиров через проход, а она открыла сумку, достала один кокос и
положила его себе на колени.
Кокос был аккуратно распилен по естественной перемычке, молоко и
белая ткань фрукта убраны, и две части ореха снова так же тщательно
склеили. Место соединения можно было разглядеть только при внимательном
осмотре.
Девушка вставила в соединение маленький металлический инструмент и
резко повернула, с негромким щелчком половинки разошлись, как пасхальное
яйцо.
В половинках, выложенных полосками пластиковой пены, оказались два
гладких серых яйцеобразных предмета, каждый размером с бейзбольный мяч.
Это были гранаты восточногерманского производства с маркировкой МК 1У
(С), принятой в армиях Варшавского блока. Верхний слой каждой гранаты -
пластмассовая броня того типа, что используется в противопехотных минах,
чтобы их нельзя было обнаружить электронными металлоискателями. Желтая
полоска вокруг каждой гранаты указывала, что граната не осколочная, а
предназначена для создания сильной взрывной волны.
Блондинка взяла гранату в левую руку, отстегнула ремень и встала.
Остальные пассажиры не проявили никакого интереса к тому, что она прошла
за занавес входа в рубку. Но техник и две стюардессы, тоже пристегнувшиеся
ремнями, пристально взглянули на нее.
- Простите, мадам, но я попрошу вас вернуться на место и не вставать,
пока капитан не погасит надпись.
Блондинка подняла левую руку и показали им блестящее серое яйцо.
- Это специальная граната, предназначенная для уничтожения экипажа
танка, - негромко сказала она. - Она разнесет фюзеляж этого самолета, как
бумажный мешок, или убьет взрывной волной всех в радиусе пятидесяти ярдов.
Блондинка следила за их лицами и увидела, как на них злым цветком
расцвел страх.
- Она настроена на взрыв через три секунды после того, как я отниму
руку. - Девушка снова смолкла, ее глаза возбужденно блестели, дышала она
быстро и неглубоко.
- Вы, - она выбрала техника, - отведете меня в рубку, остальные
оставайтесь на местах. Ничего не делайте, ничего не говорите.
Когда она вошла в небольшую рубку, с трудом вмещавшую экипаж и
огромное количество приборов и электронного оборудования, трое мужчин с
легким удивлением оглянулись - и она подняла руку и показала ее
содержимое.
Они поняли мгновенно.
- Я принимаю на себя командование самолетом, - сказала она, потом
добавила, обращаясь к бортинженеру: - Выключите все оборудование связи.
Бортинженер быстро оглянулся на капитана и, когда тот коротко кивнул,
начал послушно отключать радио: установку сверхвысоких частот, высоких
частот, ультравысоких частот...
- Связь со спутником тоже, - приказала девушка. Он взглянул на нее,
удивленный ее познаниями.
- И не трогайте кнопку. - Он замигал. Никто, вообще никто за
пределами компании не должен знать об этом специальном реле: если нажать
на кнопку у его колена, немедленно сообщение будет получено в "Хитроу",
объявлено чрезвычайное положение, и оттуда смогут прослушивать все, что
делается в рубке. Инженер убрал руку.
- Уберите предохранитель контура реле. - Она правильно указала на
ящик над головой инженера, тот снова взглянул на капитана, но голос ее
ударил, как жало скорпиона:
- Делайте, что я говорю.
Он осторожно извлек предохранитель, и девушка заметно расслабилась.
- Прочтите разрешение на полет, - приказала она.
- Нам разрешен курс на Найроби по радару и безостановочный подъем на
крейсерскую высоту в тридцать девять тысяч футов.
- Когда следующий сигнал "Все в норме"?
Сигнал "Все в норме" - обычная связь с аэропортом Найроби,
показывающая, что полет проходит по плану.
- Через одиннадцать минут тридцать пять секунд. - Бортинженер -
молодой темноволосый человек, приятной внешности, с крутым лбом, бледной
кожей и быстрыми четкими движениями, выработанными специальными
тренировками.
Девушка повернулась к командиру "Боинга", их взгляды встретились, эти
двое изучали друг друга. У капитана волосы почти седые, коротко
остриженные и плотно прилегают к большому круглому черепу. У него толстая
шея, мясистое румяное лицо фермера или мясника, но глаза холодные, а
манеры спокойные и неизменные. С этим человеком нужно считаться, и девушка
сразу это поняла.
- Я хочу, чтобы вы поняли: я решительно настроена на эту операцию, -
сказала она, - и с радостью принесу свою жизнь в жертву. - Она бесстрашно
смотрела в глаза капитану и видела, как в них появляется уважение. Хорошо,
все, как она рассчитала.
- Верю, - сказал капитан и кивнул.
- У вас долг по отношению к четыремста семнадцати людям на борту
самолета, - продолжала она. Он ничего не ответил. - Они в безопасности,
пока вы будете точно выполнять мои приказы. Обещаю вам.
- Хорошо.
- Вот наше новое назначение. - Она протянула ему маленькую белую
карточку с машинописью. - Мне нужен новый курс, с учером метеопрогноза, и
расчетное время прибытия. Вы ляжете на новый курс сразу вслед за очередным
сигналом "Все в норме" через... - она взглянула на бортинженера.
- Девять минут тридцать восемь секунд, - быстро ответил тот.
- ...и я хочу, чтобы поворот на новый курс был очень мягким,
уравновешенным. Мы ведь не хотим, чтобы пассажиры пролили свое шампанское,
верно?
За те несколько секунд, что девушка пробыла в рубке, у нее
установился странный контакт с капитаном: взаимное неохотное уважение
вместе с открытой враждебностью и сексуальной привлекательностью. Девушка
сознательно оделась так, чтобы не скрывать тела, и от возбуждения соски ее
затвердели и потемнели, они красноречиво торчали под тонкой тканью платья,
рубку заполнил мускусный женский запах, усиленный ее возбуждением.
Несколько минут все молчали, затем бортинженер нарушил молчание.
- Тридцать секунд до сигнала "Все в норме".
- Хорошо, включи высокую частоту и передай сигнал.
- Аэропорт Найроби, говорит "Спидберд ноль семь ноль".
- Слушаем вас, "Спидберд ноль семь ноль".
- Все в норме, - сказал инженер в микрофон.
- Принято, ноль семь ноль. Следующий контакт через сорок минут.
- Ноль семь ноль.
Девушка облегченно вздохнула.
- Ну, хорошо, выключите радио. - Потом капитану: - Отключите
автопилот и проведите поворот на новый курс вручную. Посмотрим, умеете ли
вы быть нежным.
Поворот был совершен за две минуты с великолепным мастерством, при
смене курса на 76 градусов стрелка указателя направления не отклонилась и
на волосок, и, когда все было кончено, девушка впервые улыбнулась.
Великолепной солнечной улыбкой с белоснежными зубами.
- Хорошо, - сказала она, улыбаясь капитану прямо в лицо. - Как вас
зовут?
- Сирил, - после мгновенного колебания ответил он.
- Можете называть меня Ингрид, - сказала она.
Никакого точного расписания, кроме часов огневой тренировки с
пистолетом и автоматическим оружием, у Питера Страйда не было. Но от
стрельб не освобождался ни один человек в отряде "Тор", даже техники.
Остальное время дня Питера было занято непрерывной деятельностью,
начиная со знакомства с новейшим электронным оборудованием связи,
установленным в его командирском самолете. Это заняло половину утра, и он
едва успел присоединиться к своей ударной силе в салоне транспортного
самолета "Геркулес", где должна была проходить дневная тренировка.
Питер выпрыгнул в составе первой десятки. Прыгали они с высоты в
пятьсот футов, и парашюты раскрылись, казалось, всего за мгновение до
того, как люди коснулись земли. Однако боковой ветер оказался достаточно
силен, чтобы разбросать их даже с такой высоты. Для Питера первый выброс
прошел недостаточно кучно. Группе потребовалось две минуты сорок восемь
секунд после прыжка, чтобы проникнуть в покинутое административное здание,
одиноко стоящее в военной зоне на равнине Салсбюри.
- Если бы здесь содержались заложники, мы бы как раз успели, чтобы
подтереть их кровь, - мрачно сказал Питер своим людям. - Еще раз!
На этот раз время сократили до одной минуты пятидесяти секунд,
окружив здание и на десять секунд побив время второй боевой группы Колина
Нобла.
Чтобы отметить это событие, Питер презрительно отказался от военного
транспорта, и пять миль до взлетной полосы отряд пробежал, причем каждый
нес с собой все боевое снаряжение и огромную связку парашютного шелка.
"Геркулес" ждал, чтобы отвезти их назад на базу, но уже стемнело,
когда он приземлился и вырулил на закрытую площадку отряда "Тор" в конце
главной полосы.
Питера охватило сильнейшее искушение предоставить подведение итогов
Колину Ноблу. Его шофер уже должен был подобрать Мелиссу-Джейн на станции
Ист-Кройдон, и она ждет его одна в новом коттедже, всего в полумиле от
ворот базы.
Он не видел ее уже шесть недель, с тех пор как принял "Тор", потому
что за все это время не позволил себе ни дня передышки. Однако он все же
испытывал чувство вины за снисходительность к себе и потому задержался еще
на несколько минут для краткого разговора с Колином Ноблом.
- Как ты проведешь уикэнд? - спросил Колин.
- Она отведет меня сегодня на концерт поп-музыки... Кажется, группа
"Живые мертвецы", - Питер усмехнулся. - Считает, что я не смогу жить, если
не услышу "Мертвецов".
- Передай Эм Джи мой привет и поцелуй, - сказал Колин.
Питер высоко ценил возможность побыть в одиночестве. Большую часть
взрослой жизни он провел в офицерских казармах и столовых, постоянно
окруженный людьми. Но нынешняя должность давала ему возможность избегать
этого.
Коттедж находился всего в четырех с половиной минутах езды от базы,
но словно располагался на острове. Дом сдавался с обстановкий, а арендная
плата приятно удивила Питера. За высокой живой изгородью из шиповника, на
тихой аллее среди заброшенного сада, коттедж за несколько дней стал его
домом. Питер даже смог наконец распаковать свои книги. Книги, собранные
почти за двадцать лет и хранившиеся как раз на такой случай. Приятно было
загромождать ими стол в небольшом кабинете в передней части дома или
накладывать на столик у кровати, хотя читать у него по-прежнему почти не
было возможности. Слишком много времени и сил отнимала новая работа.
Мелисса-Джейн, должно быть, услышала скрежет гравия под шинами
"ровера", она этого, конечно, ждала. Выбежала из передней двери на дорогу,
прямо в лучи фар. Питер забыл, какая она милая. Он почувствовал, как у
него сжимается сердце.
Когда он вышел из машины, она бросилась к нему и вцепилась руками в
грудь. Он долго держал ее, они оба не могли говорить. Она такая нежная и
теплая, все ее тело пульсирует жизнью.
Наконец он приподнял ее подбородок и посмотрел в лицо. Огромные
фиолетовые глаза заполнились слезами счастья, она громко засопела. В ней
уже видна была старомодная английская фарфоровая красота; Мелисса-Джейн
никогда не будет страдать от угрей и боли обретения половой зрелости.
Питер серьезно поцеловал ее в лоб. "Простудишься", - сварливо сказал
он.
- О, папа, какой ты ворчун. - Она улыбнулась сквозь слезы, встала на
цыпочки и поцеловала его в губы.
Они ели лазанью и кассату [Блюда итальянской кухни] в итальянском
ресторане в Кройдоне, и говорила почти одна Мелисса-Джейн. Питер смотрел
на нее и слушал, наслаждаясь ее свежестью и молодостью. Трудно поверить,
что ей еще нет четырнадцати, потому что физически она очень развита, груди
под белым свитером с высоким воротником больше не кажутся
нераспустившимися почками; а вела она себя как женщина на десять лет
старше, и лишь отдельные хихиканья и молодежный сленг иногда выдавали ее.
Вернувшись в коттедж, она приготовила "Оувалтин" [Шоколадно-молочный
напиток из порошка], и они пили его у огня, планируя заранее каждую минуту
уикэнда и избегая пропастей и неписаных табу в их взаимоотношениях,
которые концентрировались вокруг "матери".
Когда нужно было ложиться спать, она села к нему на колени и пальцами
провела по морщинам на лице.
- Знаешь, кого ты мне напоминаешь? - спросил она.
- Расскажи, - подбодрил он.
- Гэри Купера [Американский киноактер], только моложе, конечно, -
торопливо добавила она.
- Конечно, - усмехнулся Питер. - Но откуда ты знаешь о Гэри Купере?
- По телику в воскресенье показывали "Полдень".
Она снова поцеловала его, и у губ ее был вкус сахара и "Оувалтина", а
волосы ее пахли чистотой и свежестью.
- Сколько тебе лет, папочка?
- Тридцать девять.
- Ну, это ведь не так уж много, - неуверенно утешила она его.
- Иногда я кажусь себе старым, как динозавры... - и в этот момент
загудело возле пустой чашки - резко, раздражающим электронным тоном, и
Питер почувствовал, как в животе у него сжалось.
- Не сейчас, - про себя взмолился он. - Не сегодня. Я ведь так давно
с ней не был.
Приборчик размером с пачку сигарет, на нем один-единственный глаз, он
гневно краснеет. Питер неохотно подобрал прибор и, по-прежнему держа дочь
на коленях, включил миниатюрный приемопередатчик, потом нажал кнопку
приема.
- Тор один, - сказал он.
Ответ пришел плохо слышимый и искаженный, прибор действовал почти на
пределе дальности.
- Генерал Страйд, "Атлас" распорядился о состоянии "Альфа".
Еще одна ложная тревога, с горечью подумал Питер. За последний месяц
"Альфу" объявляли с десяток раз, но почему именно сегодня? "Альфа" - это
первая ступень тревоги, когда команда собирается и ждет команды "Браво" -
это приказ на вылет.
- Передайте "Атласу", через семь минут мы будем в сотоянии "Браво".
Из них четыре с половиной минуты ему необходимы, чтобы достичь базы,
и неожиданно решение снять коттедж показалось опасным излишеством. За
четыре с половиной минуты могут погибнуть невинные люди.
- Дорогая, - он нежно прижал к себе Мелиссу-Джейн, - прости.
- Все в порядке, - решительно и напряженно ответила она.
- Скоро мы снова встретимся, я обещаю.
- Ты всегда обещаешь, - прошептала она, но видела, что он ее уже не
слушает. Он выпустил ее и встал, сжав зубы, густые темные брови почти
сошлись над узким прямым аристократическим носом.
- Закройся за мной, дорогая. Если это "Браво", я пришлю за тобой
шофера. Он отвезет тебя в Кембридж, и я позвоню маме, чтобы она тебя
ждала.
Натягивая теплую армейскую шинель, он вышел в ночь; Мелисса-Джейн
услышала, как включился стартер, как заскрипели шины по гравию. Звуки
двигатели начали удаляться.
Диспетчер Найроби выждал пятнадцать секунд после назначенного для
сейшельского рейса времени. Потом вызвал сам - раз, другой, третий, но не
получил ответа. Он начал переключаться на другие каналы, включая
чрезвычайный, на которых связь с 070 должна быть непрерывной. По-прежнему
никакого ответа.
Прошло сорок пять секунд после того, как "Спидберд 070" должен был
выйти на связь. Диспетчер взял желтую картоку рейса из гнезда "все в
норме" и переложил в другое - "связь утрачена", и немедленно включились
системы поиска и оповещения.
Через две минуты тринадцать секунд, после того как "Спидберд 070"
пропустил свой срок сигнала "все внорме", на стол контроля в "Хитроу"
легло срочное сообщение, а еще шестнадцать секунд спустя был информирован
"Атлас", и команда "Тор" приняла положение "Альфа".
До полнолуния три дня, лишь верхний край лунного диска чуть заслонен
земной тенью. Но с высоты полета он кажется таким же большим, как солнце,
а его золотой свет определенно прекрасней.
В тропической летней ночи небо покрывали большие серебряные облака,
они собирались в величественные грозовые тучи, и лунный свет окутывал их
великолепием.
Самолет быстро летел меж облаками, как огромная летучая мышь на
убранных назад крыльях.
Слева под крылом открылась неожиданно темная пропасть в облаках, и в
ее глубине видены были мигающие огоньки, как свет умирающей звезды.
- Мадагаскар, - сказал капитан; голос его неожиданно громко прозвучал
в тихой рубке. - Мы на курсе. - За ним девушка пошевелилась и осторожно
переложила гранату в другую руку, прежде чем заговорила впервые за
последние полчаса.
- Пассажиры могли проснуться и заметить это. - Она взглянула на свои
часы. - Пора разбудить всех и сообщить им добрую новость. - Она
повернулась к бортинженеру. - Пожалуйста, включите свет в салоне и дайте
мне микрофон.
Сирил Уоткинс, капитан, снова подумал, что вся операция заранее
тщательно спланирована. Девушка рассчитала время своего объявления так,
чтобы пассажиры были меньше всего способны к сопротивлению. Их разбудят в
два часа ночи после беспокойного сна в трансконтинентальном лайнере, и
реакцией их скорее всего будет мрачная покорность.
- Свет включен, - сказал бортинженер и передал микрофон.
- Доброе утро, леди и джентльменя. - Голос девушки звучал тепло, ясно
и четко. - Мне жаль будить вас в такое непривычное время. Однако мне
необходимо сделать очень важное объявление, и я хочу, чтобы все его
внимательно выслушали. - Она помолчала. В огромном салоне все
зашевелились, начали поднимать головы, пассажиры приглаживали волосы,
моргали еще не совсем проснувшимися глазами. - Вы видите, что огни
включены. Пожалуйста, убедитесь, что сидящие рядом с вами проснулись и у
них застегнуты ремни. Стюардессы, проверьте, все ли выполнено.
Она снова помолчала. Ремни помешают неожиданным действиям под
влиянием шока. Ингрид отсчитала по своим часам шестьдесят секунд, прежде
чем продолжить.
- Прежде всего позвольте мне представиться. Меня зовут Ингрид. Я
командир группы Армии борьбы за права человека... - Капитан Уоткинс
цинично скривил губы, услышав помпезное напыщенное название, но молчал,
глядя в темное звездное небо... - и этот самолет находится под моей
командой. Отныне ни при каких обстоятельствах вы не покидаете своих мест;
это можно делать только с разрешения моих подчиненных, иначе самолет будет
взорван, и все находящиеся на борту погибнут.
Она тут же повторила свое объявление на беглом немецком, потом на
менее беглом, но вполне приличном французском, прежде чем вернуться к
английскому.
- Бойцы "Армии борьбы" одеты в красные рубашки, чтобы их можно было
узнать, и вооружены.
В это время три ее спутника открывали двойное дно своих сумок. Там
обнаружилось небольшое пространство - в два дюйма глубиной и четырнадцать
на восемь дюймов площадью, но это вполне достаточно для
двенадцатизарядного пистолета со складным стволом и десяти обойм патронов.
Стволы пистолетов, четырнадцати дюймов длиной, гладкие и сделаны из
пластмассовой брони. Этот материал не выдержал бы давления газов новейших
взрывчатых веществ; он рассчитан на меньшую скорость и давление бездымного
пороха. Казенник и двойная рукоять тоже из пластика, они собирались
мгновенно. Металлическим во всем этом оружии был только стальной ударник и
небольшая пружина, не больше заклепки в сумке, и потому их не обнаружил
металлоискатель в аэропорту Моэ. У патронов корпус и основание тоже
пластмассовые, металлический только взрыватель из алюминиевой фольги, он
вообще не вызывает возмущений в электрическом поле. Патроны упакованы в
специальные пояса, которые надевались на талию.
Оружие черное и уродливое, заряжается как обычный дробовик, гильзы не
выбрасываются, а отдача такая сильная, что может сломать стреляющему руку,
если он неплотно ухватит рукоять. Но на расстоянии в тридцать футов у этих
патронов огромная убойная сила, за двенадцать футов они способны выпустить
человеку внутренности, а за шесть - снести голову. В то же время их удара
недостаточно, чтобы пробить корпус межконтинентального воздушного лайнера.
Превосходное оружие именно для такого дела, и через несколько секунд
были собраны три таких пистолета, заряжены, двое мужчин натянули поверх
маек ярко-алые рубашки и заняли позиции - один в конце салона первого
класса, второй в конце туристского салона; они стояли, нарочито
демонстрируя свое гротескное оружие.
Стройная хорошенькая темноволосая немка оставалась на своем месте
чуть дольше; работая быстро и аккуратно, она раскрыла остальные кокосы и
переместила их содержимое в две сумки. Гранаты отличались от той, что
держала в руках Ингрид, двойной красной полосой посредине. Это означало,
что они снабжены электронным зарядом.
Снова послышался ясный молодой голос Ингрид, и длинные ряды
пассажиров - все они теперь полностью проснулись - слушали напряженно и
неподвижно, на всех лицах отразилось выражение шока и тревоги.
- Боец, идущий сейчас по салону, размещает гранаты большой ударной
силы... - Брюнетка пошла по проходу, через каждые пятнадцать шагов она
открывала один из ящиков для вещей над головой, вкладывала туда гранату и
закрывала ящик. Все пассажиры, как один, поворачивали головы, с ужасом
глядя на ее действия. - Достаточно одной из этих гранат, чтобы уничтожить
самолет; они сконструированы так, что способны взрывной волной уничтожить
экипаж боевого танка за броней в шесть дюймоы, - боец разместит
четырнадцать таких гранат вдоль всего самолета. Они могут быть взорваны
одновременно электронным взрывателем, который находится у меня под
рукой... - В голосе звучало теперь озорство, легкий смешок. - И тогда
взрыв услышат даже на Северном полюсе!
Пассажиры шевельнулись, как листья дерева на бродячем ветерке, где-то
заплакала женщина. Никто даже не оглянулся на этот приглушенный
бесстрастный звук.
- Но не волнуйтесь. Этого не произойдет. Потому что все будут точно
выполнять указания, а когда все закончится, вы будете гордиться своим
участием в операции. Мы все участники благородного великого дела, мы все
борцы за свободу и достоинство человека. Сегодня мы делаем большой шаг в
новый мир - мир, очищенный от несправедливости и тирании и посвященный
благосостоянию всех.
Женщина продолжала плакать, к ней присоединился детский, более резкий
