особых обстоятельствах, как в вашем случае, мы можем сделать исключе-
ние.
- Я знаю и ценю это, - ответил Верд, переводя разговор на другую тему.
- Прошу к делу, доктор.
Дверь закрылась. Было слышно, как кто-то сел в кресло.
- Это дама, о которой идет речь?
Она еще сильнее вцепилась в ручки кресла.
- Да, доктор. Это моя жена.
- Добрый день, - приветствовала она его и взглянула в ту сторону, от-
куда доносился его голос.
- Могу ли я где-нибудь помыть руки? - спросил врач.
Верд показал ему ванную, затем подошел к Мартине. Он положил руку ей
на плечо и прижал к себе, словно хотел придать ей мужества.
- Все хорошо, - прошептала она. - Я не боюсь. Действительно не боюсь.
Врач вернулся из ванной. Верд отошел от нее.
- Я хочу, чтобы вы сделали сначала прививку мне, доктор.
Он обнажил свою руку.
- Как вам угодно, - ответил врач. - Я лично считаю, что мы не должны
заставлять ждать даму.
Она не знала, сделал ли Верд какой-нибудь жест или кивнул, соглашаясь,
но только обнаружила, что оба мужчины оказались возле нее.
- Дай мне руку, милая, - тихо проговорил Верд.
Рукав ее платья был засучен, она почувствовала прикосновение к коже
холодной и влажной ваты. Затем ощутила непродолжительную колющую боль,
потом еще раз. Снова прикоснулась холодная влажная вата.
- Прижмите ее плотно на минуту, - попросил врач.
Теперь наступила очередь Верда. Она услышала, как он приглушенно
вскрикнул.
- Ваша жена держалась более мужественно, - хихикнул врач.
Она вымученно улыбнулась.
- Вот и ваша прививка. Можете отправляться на борт.
Дверь захлопнулась - врач ушел.
Когда прошло минуты две, почему-то страх охватил ее.
Он присел на ручку ее кресла.
- Как ты себя чувствуешь? Ты ощущаешь что-нибудь?
Она не ответила, словно не поняла этих вопросов.
Он схватил ее за руку.
- Мартина! - встревоженно воскликнул он. - Что с тобой? Твоя рука хо-
лодная, как лед!
Он вскочил и встал, как вкопанный, продолжая сжимать руку. Холодный
пот выступил у нее на лбу. Ужасная мысль промелькнула у него.
- Твоя рука такая же холодная, - возразила она. - Я чувствую это.
- Ты подумала о том же, Мартина?
- Я боюсь, - тихо сказала она, всеми силами стараясь не потерять само-
обладания. - Что это... что это...
- Я тоже этого опасаюсь, - признался он, - что это поможет появиться
потом.
Они были на пароходе в открытом море, в океане, который разделял два
континента. Воздух имел соленый запах. Время от времени вода плеска-
лась об иллюминаторы. Равномерное покачивание корабля успокаивало.
Аллен был все время около нее, редко оставляя ее одну. Каждая миля,
которую проходил корабль, приближала безопасность, и Мартина стала
чувствовать себя увереннее. В один прекрасный день она перестала опа-
саться.
Они не шли ни на какой риск. Хотя злой рок перестал висеть над ними,
хотя этот маленький плавучий мирок был отрезан от других миров и ни
один человек не мог ее настичь, они не стали ничем рисковать.
Они весь путь проделывали наедине и всеми силами старались не умень-
шать ее шансов на спасение из-за какого-нибудь легкомысленного поступ-
ка.
Дверь каюты была постоянно закрыта. Она спала в дальней комнате, а он
в ближней к двери. Около девяти утра раздавался стук в дверь - стюард
ставил поднос перед их дверью. В каюту он не входил.
Около одиннадцати снова стучали. На этот раз стучала стюардесса, кото-
рая приходила убираться в каюте. Она была единственной персоной, кото-
рой разрешалось посещать каюту. Но и она не видела Мартину. Лишь по
некоторым предметам, находящимся в каюте, она могла догадаться, что он
путешествует вместе с женщиной. Но она не могла описать наружность
этой женщины и, конечно, не знала, что она слепая. Никто на всем ко-
рабле не знал этого. Он привел ее сюда в темноте и после этого никто
не видел ее в лицо.
Ей так и не удалось убедить его оставить ее хоть раз ненадолго одну, в
каюте и выйти на палубу немного подышать свежим воздухом.
- Нет, - наотрез отказывался он. - Нет, пока не минует определенная
дата.
Она знала, что он не назовет ей эту дату.
В Сан-Франциско он купил портативный приемник. Это помогало им коро-
тать время.
Погода стала теплее, они прибыли в Гонолулу. Когда она проснулась, на
корабле стояла тишина. Она заметила отсутствие равномерного покачива-
ния. На сходнях корабля шла интенсивная жизнь. Было слышно, как пасса-
жиры ходят по борту и носят багаж. Затем опять все стихло. Наступила
полная тишина, казалось, снаружи все вымерло.
Оба они были возбуждены, нервничали больше, чем когда находились в
открытом море. Здесь, в порту, корабль был окружен опасностью. Она
могла прийти к ним с пирса, соединяющего с берегом, и войти к ним по
сходням.
Наконец, он не выдержал.
- Я беспокоюсь, - признался он. - Я быстренько схожу посмотреть. Не
бойся, я скоро вернусь.
Он запер за собой дверь и вынул ключ.
Очень скоро она услышала, что он возвратился и поняла, что произошла
какая-то неприятность.
- Что случилось? - испуганно спросила она.
- Гавайская полиция, - прошептал он. - Она явилась на борт и ищет тебя
в каждой каюте. Камерон поднял тревогу.
- Что же нам делать? Мы попали в ловушку. Куда мне спрятаться?
- На это уже нет времени. Мы оба записаны в списки пассажиров, они
найдут нас в любом случае.
Нервничая, он провел рукой по волосам.
- Они уже в конце коридора. Стюард мне все рассказал. Я случайно
встретил его в коридоре.
- Как только они увидят меня, они могут...
- Нет, - возразил он. - Они не имеют твоего описания, даже не знают в
каком платье ты была. Очевидно, Камерон не придавал этому значения. Им
известно только самое главное: они ищут мужчину, который путешествует
в сопровождении слепой женщины. В этом наше единственное преимущество.
Он нервно скрестил руки.
- Они должны тебя увидеть, однако могут не заметить, что ты слепая,
Мартина.
Она вдруг встала, приняв решение.
- Хорошо, тогда они не должны этого заметить.
- Как тебе удастся это сделать? - с сомнением спросил он.
- Для тебя, - ответила она, - для тебя я готова на все. Быстро. Ты
должен мне помочь. Ты видел их в лицо? Ты должен сообщить мне некото-
рые детали.
- Стюард показал мне их, когда они входили в чью-то каюту.
- Хорошо. Сколько их?
- Двое в штатском в сопровождении двух полицейских в форме. Полицейс-
кие ожидают у дверей кают.
- Как выглядят эти штатские?
- Один гаваец, брюнет, коренастый, маленького роста. Другой америка-
нец, стройный высокий блондин. Мне бросилась в глаза его воспаленная
кожа. Он, видимо, получил солнечный ожог.
Она торопливо продолжала спрашивать:
- Их голоса, быстро! Я должна их различать.
- У американца низкий голос, бас. У другого более высокий, вроде фаль-
цета.
- Ну и об их одежде!
- Гаваец одет во все белое. Безупречно чистый. Другой одет в коричне-
вый изрядно помятый костюм. Он, кажется, сильно вспотел.
- Он вытирает пот с лица носовым платком?
- Да, но прежде шею.
Откашляйся, когда он будет делать это. Только один раз, не больше. Как
выглядят их галстуки?
- На гавайце кричаще зеленый. Какой на американце я не заметил.
- Они курят? И что?
- Маленький не курил. Янки выбивал свою трубку, когда входил в каюту.
Он сунул ее в нагрудный карман.
- Ее черенок торчит из кармана?
- Да.
За дверью послышались голоса.
- Поможет ли тебе все это?
- Испытаю свои возможности, - ответила она. - Иди, помоги мне. Положи
всю мою косметику на туалетный столик. Также ту, которую я не употреб-
ляю.
- Что ты собираешься делать?
- Я хочу подкраситься. Это заставит меня сидеть и сконцентрировать
свой взгляд на одной точке. На зеркале.
В дверь постучали.
- А ты на самом деле сумеешь обращаться с косметикой? Ты ничего не пе-
репутаешь?
- Я знаю на память все банки и карандаши. Кроме того, все равно мужчи-
ны не обращают особого внимания на такие дела.
Постучали вторично, на этот раз настойчиво.
- Не бойся, милый.
Затем она вдруг крикнула измененным голосом:
- Милый! Кто-то стучится в дверь! Открой, пожалуйста!
Дверь открылась. Она глубоко вздохнула, обратила свой взор в непрог-
лядную тьму, которую представляло для нее зеркало, и начала тщательно
подкрашивать губы.
- Мистер Бейер? - спросил высокий мужской голос.
- Да?
- Очень жаль, что мы вам помешали. Мы из полиции Гонолулу. Проверяем
всех пассажиров.
- Входите, - сказал Аллен.
Дверь закрылась, послышались шаги.
- Пожалуйста, садитесь.
Два стула были придвинуты. Низкий голос донесся со второго стула:
- Вы мистер и миссис Брейер?
- Да.
- Вы сели в Сан-Франциско?
- Да.
- Куда направляетесь?
- Сначала в Иокогаму, оттуда хотим...
Вдруг наступила тишина. Они с типичным мужским восхищением уставились
на нее. Она начала подкрашивать ресницы.
- Сигареты? - предложил Аллен.
Она не дала им ответить:
- Но, милый, зачем ты предлагаешь сигареты курящему трубку?
Аллен удивленно поднял брови.
- Откуда ты знаешь...
- Я вижу мундштук его трубки в нагрудном кармане.
И продолжала беспечно, будто действительно видела американца в зерка-
ле:
- Вы, вероятно, сюда прибыли недавно, не так ли? Ваша кожа, кажется,
еще не привыкла к солнцу. Жара здесь почти невыносимая.
Аллен тихо откашлялся.
- Видите, вашему коллеге не приходится вытирать шею. Вы должны, так же
как он, носить белое. И такой же яркий галстук, какой он носит! Я го-
ворю так всегда: яркое солнце - яркий галстук.
Она слушала, как оба мужчины вдруг встали.
- Пойдем, - пробормотал гаваец. - Мы только потеряем здесь время.
Аллен проводил их до двери.
- Вы ищите кого-нибудь конкретно? - спросил он их.
- Да. Одну слепую женщину. Нам поручено задержать ее. Для ее же собс-
твенной безопасности.
Она услышала, как оба мужчины ушли.
Аллен захлопал в ладоши.
- Ты здорово сыграла, милая, - восторженно похвалил он.
Немного позже, для полной уверенности, он вышел на разведку.
- Они отбыли, - сообщил он, вернувшись. - 60 минут назад они сошли на
берег.
Затем добавил:
- Они оставили одного полицейского на борту. Я встретился с ним, когда
возвращался. Он стоит в конце коридора... Поразительно.
В пять часов вечера пароход двинулся в путь. Мартина снова услышала
приглушенный шум машин. Началось равномерное покачивание, подул свежий
бриз.
Когда Аллен снова позже вышел на палубу, полицейский исчез.
Была полночь. Море было гладкое, как зеркало.
Они сидели в полутьме рядом и держались за руки. Они ждали напряженно,
неподвижно, затаив дыхание.
Они погасили в каюте все огни. Только свет луны, проникающий через ил-
люминатор, скудно освещал помещение.
- Сколько времени? - поинтересовалась Мартина со страхом.
- 23 часа 58 минут. Имей еще немного терпения.
- А теперь?
- 23.59. Осталась всего одна минута. Не волнуйся.
Их сердца бились в такт с часами.
Он отпустил ее руку и поднес светящийся циферблат к глазам.
- А теперь? - спросила она.
- Да, все.
Сначала он говорил совсем тихо, потом громче, а потом громко восклик-
нул:
- Теперь, теперь. ТЕПЕРЬ!
Они оба вскочили.
- Двенадцать часов! Полночь! Первое июня! Срок истек! Он пропустил
время... Марти, Марти, ты слышишь? Мы в безопасности! Мы выиграли, вы-
играли!
Он обошел обе комнатки каюты и везде включил свет. Каюта осветилась
ярким светом.
Они обнялись и поцеловались. Он достал кубик льда, который тайком при-
нес для этого момента, на тот случай, если она доживет.
Они снова поцеловались. Он открыл бутылку шампанского и наполнил два
бокала. Он улыбнулся и поднял бокал за ее здоровье. Она улыбнулась и
еще раз поцеловала его.
- За нашу жизнь!
- За нашу прекрасную жизнь!
Он снова наполнил бокалы. Она тихо заплакала. От радости, от счастья.
- Мы живем! Мы празднуем вдвоем в полной тишине! Мы празднуем нашу
жизнь!
Она протянула к нему руки.
- Потанцуй со мной, милый! Потанцуй со мной в нашей совместной жизни!
Со следующего дня началась эта жизнь. Казалось, весь мир принадлежит
им обоим. Больше не надо было запирать дверей, не надо паролей, шепота
и всяких предосторожностей. Они были целый день на палубе с восхода до
позднего вечера. Только обедали в столовой. Она, как все женщины, на-
девала темные солнечные очки. Никто не мог догадаться, что она слепая.
Лишь с наступлением сумерек вернулись они к себе в каюту переодеться к
ужину. Капитан предложил ей сесть за свой стол. По этому случаю Аллен
купил ей вечернее платье в корабельном магазине.
Она радовалась, как ребенок. Положила коробку с платьем к себе на кро-
вать и крепко прижала к себе. Она не хотела открывать ее при Аллене, а
хотела предстать перед ним уже одетой.
- Я выпью в баре один мартини, пока ты переодеваешься. Хорошо?
- Примерно через полчаса я буду готова. Тогда можешь прийти.
Он нежно поцеловал ее. Она ждала, когда он уйдет. Она услышала, как он
повернул ключ в замке. Вероятно, по-привычке, подумала она. Правда, в
этом уже нет необходимости, но лишняя предосторожность не помешает.
Она начала свои приготовления. Вынула новое платье из коробки и осто-
рожно разложила его на кровати. Наверное, он преподнесет ей цветы. Она
знала, что на корабле продают цветы. Вероятно, гортензии или орхидеи,
которые она сможет приколоть.
Она сменила белье, привела в порядок волосы. Затем надела платье, без
труда застегнув молнию. Платье было глубоко декольтировано. Она должна
чем-то прикрыть плечи. Возможно, к ночи на палубе будет холодно.
Жаль, что у нее с собой нет палантина. Тогда ей в голову пришла мысль.
Она нащупала дверцу шкафа, коснулась пальцами холодной, гладкой по-
верхности зеркала. Затем ее пальцы коснулись дверцы в поисках ручки.
Открыв шкаф, она полезла туда. Она перебирала одежду, пока не нашла
того, что искала. Маленький шелковый жакет.
Она сняла вешалку, сняла с нее жакет и свободную вешалку снова убрала
в шкаф.
Потом закрыла зеркальную дверцу. Замок не защелкнулся, дверца была
только прикрыта, но она не обратила на это внимания.
Она надела жакет, подергала полы, как это делают другие женщины перед
зеркалом. Видимо, она была довольна.
Потом села за туалетный столик, нашла маленький флакон с духами и чуть
подушилась. Теперь она будет жить, как все другие люди. Без опасений,
не прячась. Она будет есть за капитанским столом, пить вино, смеяться
и шутить. Позже она будет танцевать и, может быть, немного постоит у
поручней и подышит прохладным нежным воздухом. И все это без страха,
без ужаса.
Вешалка, которую она недавно повесила в шкаф, сорвалась с перекладины
и упала, ударившись о дверцу шкафа. Вероятно, она неправильно ее пове-
сила. Или она сильно раскачалась и потому упала. Она не придала этому
значения и даже не обернулась.
Она раздумывала, стоит ли ей подкрасить губы, и решила, наконец: сде-
лать это ради праздничного дня. Умелой рукой она обвела контуры своих
губ.
Затем она встала. Она была готова и стала ждать прихода Аллена.
Пока она ждала, снова упала вешалка. Она подошла к шкафу, чтобы под-
нять ее и повесить на место.
Дверца шкафа была открыта настежь.
Странно...
Она отчетливо помнила, что закрыла ее. Она, кроме того, помнила, что
замок не защелкнулся, видимо, она закрыла дверцу недостаточно плотно.
Но дверца была закрыта.
Сердце ее сжалось, безумный страх охватил ее. Она ощупью добралась до
туалетного столика и бессильно упала на стул.
Лишь одна мысль овладела ею: ОН... Был ЗДЕСЬ.. В одной комнате с ней!
Он не сейчас вошел сюда, он был здесь с самого начала, все время был
здесь... Сперва забрался в шкаф... а теперь где-то в комнате...
Но где? В углу? В ванной? Где он?
Губы ее начали дрожать. "Аллен, - беззвучно шептала она. - Ох, Аллен!"
Если бы ей удалось достичь входной двери, которая выходила в кори-
дор... Возможно, Аллен, вдруг придет... откроет... она спасена.
Она напряженно прислушивалась. Никакого шума, никакого разговора, ни-
чего.
Она не сможет долго переносить неизвестности, этого испытания нервов
ужасом. Она должна знать, где он находится.
ОНА ДОЛЖНА ЕГО НАЙТИ!
Расставив широко руки, она начала двигаться вдоль стены, касаясь ее
одной рукой. Осторожно и очень медленно.
Слезы покатились по ее щекам. Снова и снова шептала она одни и те же
слова: "Аллен... Аллен... Ох, Аллен..."
Ни одного крика не вырвалось у нее. Горло было словно стянуто. Она не
могла бы даже крикнуть, если бы он ее...
Она странным образом чувствовала, что была при смерти. Уже сейчас,
прежде чем он ее схватит. Ужасное предчувствие парализовало ее, она
заранее ощущала, как это бывает, когда умирают.
Она шла дальше: здесь комод с бельем Аллена, а теперь... Ее рука ощу-
пала пустоту... Она чувствовала себя, как утопающая, которая не может
достигнуть берега.
Опять стена. Поблизости должна быть ванная. Ее осенила мысль: если она
достигнет ванной, то, пожалуй, будет там в безопасности.
Легкое движение воздуха коснулось ее лица. Дверь ванной закрылась.
Поздно! Ее надежды не сбылись. В замке ключ звякнул и был вытащен. Ее
рука наткнулась на ручку двери. Она была влажная и теплая. Он до нее
держался за ручку. "Ох, Аллен... Аллен", - беззвучно шептала она.
Она протянула вперед руки. Теперь он должен быть сейчас совсем близко
от нее. В одном-двух шагах от нее.
Она делала шаг за шагом от стены по направлению к кровати.
Чужие руки коснулись ее. Сначала слегка, почти нежно. Притянули ее
ближе, схватили сильнее, притянули еще ближе. Увлекли на кровать...
Удивительно, но она больше не чувствовала страха и боли. Она не защи-
щалась, безвольно дала делать с собой все, что угодно. Жизнь уже поки-
нула ее.
Помутнели ее слепые глаза. Она знала, что Аллен придет слишком поздно.
Это была ее последняя мысль, прежде чем она погрузилась в иную без-
возвратную тьму.
Его отчаянные крики затихли только после того, как корабельный врач
сделал ему укол сильнодействующего успокаивающего. Он взял врача за
руку и привлек к себе.
Растерянный, он прошептал:
- Но ведь мне говорили... Камерон и его помощники... они уверяли меня,
что критическая дата - 31 мая, а этот день истек вчера в полночь...
Поэтому сегодня я уже не присматривал за ней... Почему же меня обману-
ли?
- Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, - ответил дружеским тоном
бородатый врач. - Я знаю, что вчера было 31 мая весь день от полуночи
до полуночи. Но сегодня тоже 31 мая опять же до полуночи. Видите ли, в
то время, пока мы шли на запад, мы пересекли международную границу
времени и выиграли целые сутки. Это произошло как раз вчера, 31 мая,
вследствие чего эти сутки длились 48 часов. Вам никто об этом не ска-
зал? Вы не знали.
Камерон чувствовал себя прескверно. Он отлично помнил, как в последний
раз разбушевался шеф.
Потребовалось некоторое время, чтобы он набрался храбрости. Наконец он
постучал.
Никакого ответа.
Знал ли шеф, что Камерон хочет сделать доклад, слышал ли он стук в
дверь, догадался ли, кто стоит за дверью? Так или иначе никакого отве-
та не было.
Камерон постучал вторично и подождал. Снова никакого ответа.
Наконец он открыл дверь. Шеф не взглянул на него и продолжал изучать
лежащие перед ним бумаги.
Камерон вошел и откашлялся.
Шеф продолжал листать свои бумаги.
Камерон подошел к письменному столу. Никакой реакции.
- Шеф, - заговорил Камерон, - я хочу сделать вам сообщение.
Никакого ответа.
- Шеф, вы должны меня выслушать.
Тот с рассеянным видом отогнал муху, которая села на бумаги.
- Ошибку сделал не только я, шеф. Полицейские Гонолулу тоже виноваты.
Я был в Сан-Франциско, когда это случилось. Я здесь не при чем. Только
лишь позднее я получил телеграмму из Гонолулу. Двое криминальных ра-
ботников и один полицейский в форме утром вошли на корабль, чтобы най-
ти ее. Пятнадцатью или двадцатью минутами позже появился второй поли-
цейский, который присоединился к ним.
Они не задержали его и не задали ему никаких вопросов. Полагали, что
это произошло по ошибке. Когда они покинули борт, с ними ушел только
один полицейский. Второй остался на борту и у всех на виду встал на
пост. Никто не нашел в этом ничего необычного. Он делал это совершенно
открыто. Никто не видел, как он сошел с корабля, но когда корабль отп-
лыл, то он внезапно исчез. Все думали, что он сошел на берег.
Шеф, казалось, ничего не слушал. Он подписывал какие-то бумаги. Затем
позвонил по телефону и снова вернулся к своей работе.
- Кроме того, в Гонолулу был нанят новый помощник кока. Потом я сам
это проверил. Его совершенно можно было принять за подставное лицо. Но
тут вышла такая история - один член команды сообщил мне, что вдруг
вместо него стал работать кто-то другой. не тот, который был вновь
принят. Но никто не сообщил об этом, никто не заинтересовался. В спис-
ке стояло имя помощника кока и был человек, отзывающийся на это имя.
Им этого было достаточно. В Иокогаме он сошел с корабля и было уже
поздно производить расследование. Шеф, на этом корабле произошло вто-
рое убийство, где-то между Гонолулу и международной границей времени
была выброшена за борт полицейская форма. Я знаю, что этот случай тоже
пойдет на мой счет, но все, что я могу сказать в свое оправдание...
Камерон обеими руками оперся о письменный стол.
- Шеф, скажите же что-нибудь! Выгоните меня, если хотите, но не зас-
тавляйте меня стоять здесь как пень...
- Харкнес! - крикнул шеф пронзительным голосом. - С каких это пор вы
разрешаете проходить сюда посторонним лицам? Ведь вы находитесь в по-
лицейском участке, а не на ярмарке! Позаботьтесь, пожалуйста, о том,
чтобы меня оставили в покое. У меня куча незаконченных дел и я хочу
видеть здесь только своих сотрудников.
Камерон смущенно опустил глаза.
- Вы слышали, что сказал сейчас шеф? - с сожалением отозвался Харкнес.
- Хорошо, но я еще вернусь, - упрямо пробормотал Камерон, повернулся
на каблуках и вышел.
Письмо Гаррисона Камерону с почтовым штемпелем Тулси, первоначально
адресованное на службу, было переслано в Сан-Франциско, оттуда на Го-
нолулу, обратно в Сан-Франциско, потом на службу Камерону, и, наконец,
переадресовано на его домашний адрес с собственноручной пометкой шефа:
"Неправильный адрес".
"... к сожалению, ничем больше не мог вам помочь, хотя вы расспрашива-
ли меня целый вечер. Перехожу к делу.
Когда мы с женой вечером возвращались домой, то один пьяница бросил
перед нашей машиной бутылку из-под виски. Я не смог достаточно быстро
затормозить и в результате пропорол шину.
Мы изрядно испугались, как вы можете себе представить, и моя жена выш-
ла из себя: "Такие люди общественно опасны. Взять и бросить просто так
бутылку! Только представить себе, что она может попасть кому-нибудь в
голову! Это может стоить жизни человеку!"
Услышав эти слова, я сразу вспомнил и сказал жене следующее: "Один мой
знакомый имел привычку бросать бутылки с самолета". И я рассказал ей о
Стрикленде, который часто делал это во время наших совместных полетов.
И пока я это рассказывал, мне внезапно пришла в голову мысль, что, мо-
жет быть, эта информация пригодится вам. Возможно, именно это вы так
долго и тщетно пытались узнать у меня.
Боюсь только, что мое сообщение слишком запоздало и вас больше не ин-
тересует. Во всяком случае, это для меня не составило труда и я, не
откладывая, написал вам. В уверенности, что вы получите это письмо".
"Информация все еще имеет большую важность. Прошу срочно ответить на
следующие вопросы:
1. Дата, когда происходил указанный полет. Было ли это 31 мая?
2. Маршрут полета.
3. В какое время стартовала машина с аэродрома?
4. В какое время была выброшена бутылка?
5. Можете ли вы дать сведения о скорости самолета?"
Телеграмма Гаррисона Камерону:
"1. Дату удалось установить вполне надежно. Это был день памяти павших
в войнах. Он напивался чаще в праздники.
2. Место назначения: озеро "Звезда лесов" неподалеку от канадской гра-
ницы.
3. Время вылета 18 часов, как всегда.
4. Точных сведений дать не могу. Вскоре после наступления сумерек.
5. Машина была старой конструкции. Скорость около 160 миль в час. Могу
и ошибиться".
Все дальнейшее было вопросом десяти минут. На карте США он провел ка-
рандашом линию полета. Расчет времени не представлял трудностей. Вско-
ре он нашел на карте пункт, где мог иметь место несчастный случай. Вы-
численное место точно совпадало с положением города на карте.
Наконец, он узнал ГДЕ. Наконец он знал, где нужно производить дальней-
шие розыски.
Старая дама сидела в кресле-качалке у окна и смотрела вдаль неподвиж-
ным взглядом. Одной рукой она отодвинула в сторону кружевную занавес-
ку, ту самую, которую можно было увидеть на пожелтевшей фотографии,
которая годами где-то хранилась.
- Она умерла, - сказала она. - Было ли это вечером? Было ли это много
лет назад? Я потеряла всякое представление о времени с тех пор как ос-
талась одна. С тех пор, как ее больше нет со мной.
- Да, был тогда один юноша, который любил ее. Она знала только его од-
ного. Это был ее возлюбленный. Да, она хотела выйти за него замуж.
Она обернулась.
- Но потом она умерла.
Она слегка качнулась на своем кресле и снова уставилась вдаль.
- Они встречались каждый вечер около восьми внизу на площади, возле
аптеки. А когда я один раз не отпустила ее, он пришел сюда. Он стоял
под окном и свистел ей. Тогда она открыла окно и беседовала с ним. Так
они увиделись, несмотря ни на что.
- Примерно год назад произошло нечто удивительное. Вечером я снова ус-
лышала свист внизу под окном, как раньше. Я встала и увидела его, сто-
ящего в лунном свете, как тогда, много лет назад. Я очень хотела
спать, уже засыпала, поэтому закрыла окно. Долго ли он стоял там, я не
знаю.
Она снова обернулась.
- Я также не знаю, какая это была любовь. Такая большая, такая непос-
тижимая, непонятная. Не знаю, каким образом она одолела ее. Такую
простую девушку, как Дороти, такого заурядного юношу, как этот Джонни.
Камерон стоял и молчал, не зная, что сказать. "Как могло все это так
хорошо начаться и так плохо кончиться?", - думал он про себя.
Она снова уставилась вдаль, эта старая дама, в своем кресле-качалке у
окна.
ГЛАВА 7. ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Убогая комнатка в типичном отеле маленького городка.
Молодая девушка сидит за туалетным столиком, голова ее покрыта. Возле
нее лежит разнообразная косметика. Пожилой мужчина, шатен с сильными
стеклами в очках, в белом халате, обрабатывает ее лицо кремом и пуд-
рой. Рядом на небольшой подставке висит парик.
К зеркалу перед ней прислонена выцветшая фотография, хранившаяся
где-то годами. На ней снята молодая девушка, стоящая на террасе заго-
родного дома и улыбающаяся, освещенная солнцем.
Возле туалетного столика - такая же фотография, но сильно увеличенная.
На этот раз на ней только лицо девушки.
С краю фото заметки карандашом:
Пробор волос слева. Длина волос 14 см.
Глаза карие, тремя нюансами, темнее волос каштанового цвета.
Три-четыре маленьких веснушки на щеках возле глаз.
Ресницы не подкрашены.
Щеки не нарумянены.
Губы не накрашены.
Песочного цвета пальто с металлическими пуговицами.
Голубой галстук.
Голова не покрыта.
Каблуки низкие.
Мужчина работает с цветным пластилином, что-то приклеивает к щекам,
снимает чуть с ее подбородка.
- Повернитесь немного налево, теперь в другую сторону... Посмотрите
вниз... А теперь наверх... - Он удовлетворительно кивнул. Осталось за-
няться волосами.
Сняв осторожно тюрбан, он надел на нее парик. Затем еще раз сравнил
свою работу с фотографией.
Модель встала. Гример взял головную косынку и повязал шею девушки.
Снова сравнил ее с фото, на этот раз с маленьким оригиналом. Снял с
вешалки пальто песочного цвета и надел на нее.
На фото одна пуговица не была застегнута.
- Расстегните эту пуговицу, - попросил он ее. Она никогда не застеги-
вала ее. Об этом можно судить по фото.
Затем он подошел к двери и что-то сказал. В комнату вошла старая дрях-
лая дама в сопровождении мужчины.
- Готово? - спросил он.
- Да, - ответил гример. - Я сделал свою работу.
Старая дама вскрикнула, закрыв рот рукой.
- Дороти!
Она повернулась к мужчине, который сопровождал ее.
- Это моя Дороти...
Она стала всхлипывать.
- Что вы с ней сделали? Почему вы ее сюда привели?
Мужчина, стоящий возле нее, успокаивающе похлопал ее по плечу.
- Спасибо, этого достаточно. Это все, что мы могли желать. Я знаю, что
это немного бессердечно, но у нас не было иного выхода. Если она даже
вас смогла обмануть, то с ним это наверняка должно удастся, тем более
при его...
Мужчина, который говорил это, был Камерон.
Старая дама направилась к выходу. Она плакала, всхлипывала и ежеминут-
но оглядывалась.
- Вы проделали замечательную работу, - поблагодарил Камерон гримера.
- В первый раз в жизни я работал на полицию. Надеюсь, что помогу вам и
в будущем.
На это и надеялся Камерон. Либо она в совершенстве сыграет свою роль,
либо ее постигнет участь Дороти и других женщин.
Гример ушел. Камерон остался наедине с моделью. Он протянул ей писто-
лет 32 калибра. Она вложила его в свою сумочку и укрепила его там спе-
циально изготовленным зажимом. Он находился там в боевой готовности и
она могла стрелять, не вынимая его из сумочки.
- Вы готовы?
- Да, инспектор.
Они выключили свет и немного постояли в темноте. Он поднял жалюзи на
окне. На противоположной стороне площади светилась неоновая вывеска:
"АПТЕКА ГРИТИСА"
С этих пор каждый вечер возле аптеки стояла девушка и ожидала свида-
ния. Малозаметная девушка, ожидающая молодого человека, который не
приходил. Она стояла у маленькой ниши, освещенная витриной. Прямо воз-
ле выставки парфюмерии и мыла. Стоит и ожидает.
Люди проходили мимо нее, как и тогда, задолго до этого.
Некоторые поглядывали на нее. Особенно молодые люди, идущие без деву-
шек, обращали на нее внимание. Некоторые останавливались и заговарива-
ли с ней.
Тогда она опускала взор и открывала сумочку. Там, где обычно было зер-
кальце, находился рисунок карандашом. Мастерски выполненный рисунок
художника на основании описания внешности.
"У него добродушные глаза, помнится мне, орехового цвета, с открытым
взглядом", - сообщила Рыжуха. Однажды она провела с ним вечер.
"У него маленький рот и плотно сжатые губы. Из-за этого огорченное вы-
ражение лица", - показал Билл Моррисей, который с ним однажды подрал-
ся.
"Нос у него маленький, немного вздернутый", - сообщила служанка о Дже-
ке Мунсоне.
Девушка опускала глаза и снова поднимала, потом опускала. Было видно,
что она владела искусством флирта.
Легким движением руки она поправила галстук. Некто, находящийся среди
толпы, зорко наблюдал за ней. Этот жест означал: нет, не он. Если бы
она подтянула галстук это бы означало: да, это он. Тогда отовсюду мог-
ли появиться мужчины с пистолетами наготове.
Было уже поздно. Постепенно на площади зажглись огни. Люди расходи-
