что было в его силах, чтобы помочь ей обрести душевный покой. Он любил
ее потому, что она любила его. Обожала. Смотрела в рот, ловя каждое сло-
во. Считала самым талантливым. Самым лучшим. Но страх ее так и не прошел
окончательно. И Смулов начал отчаиваться.
Однажды Алина с горечью призналась:
- Ты так много делаешь для меня, и мне так больно оттого, что все
напрасно. Ничего у нас не получится.
- Ну что ты, милая, - уговаривал ее Смулов. - Я же все время с тобой,
а пока я рядом, он к тебе не подойдет.
- Ты не сможешь быть рядом со мной всегда. А пока он есть на свете,
мне покоя не будет.
Смулов долго вспоминал этот разговор. И в конце концов понял, что,
пока есть на свете Мишка Татосов, не будет покоя ему, Андрею Смулову.
Ненависть и зависть гложут его, сжигают изнутри, не дают дышать, засти-
лают глаза. Все говорят, что он выработался, что Смулов - "режиссер од-
ного фильма". Это потому, что ненависть к Михаилу заставляет его снова и
снова выплескивать в своих картинах то, что он носит в душе. Вопрос: по-
чему? И бесплодные поиски ответа. Он вздохнет свободно только тогда,
когда Татосова не будет. Когда некому будет завидовать и некого ненави-
деть.
Несколько раз Алина показывала Смулову того человека, который ее пре-
следовал:
- Вон он, смотри. Опять меня караулит.
- Давай заявим на него в милицию, - предлагал Андрей. - Сейчас я его
поймаю и отведу в отделение. Напишешь заявление, и его посадят.
- За что? Нет такой статьи в кодексе.
- Ерунда, хулиганство всегда припаять можно. А ему урок будет.
- А что я должна буду написать в заявлении?
- Ну как что? Все как было.
- Нет, - пугалась Алина. - Я не смогу им все это рассказывать. Мне
стыдно.
Лицо человека Смулов запомнил хорошо. Зная, что он живет где-то по
соседству с родителями Алины, он без труда выследил его.
- Слушай, подонок, - тихо и яростно говорил он. - Я дам тебе денег,
только уезжай отсюда навсегда. Ты понял? Я могу тебя в два счета поса-
дить, но мне Алину жалко. Ты ей все нервы истрепал, всю душу исковеркал.
Сколько ты хочешь за то, чтобы ни она, ни я тебя никогда больше не виде-
ли?
Они разговаривали не очень долго.
Волошин назвал сумму, которая Смулову была вполне по карману.
- Вот тебе деньги на билет, - сказал Андрей, доставая бумажник. -
Сейчас же поезжай, возьми билет куда-нибудь подальше. Завтра встретимся
здесь же, покажешь мне его.
Волошин взял билет до Красноярска на 8 ноября. И Смулов начал обдумы-
вать свой план. Было 31 октября.
8 ноября Смулов приехал в аэропорт, убедился, что Волошин улетел, и
на следующий день отправился в район Замоскворечья, где прошло его
детство и где до сих пор жил Михаил Татосов. Он готовился к тому, что
придется сделать несколько попыток, пока обстоятельства не сложатся осо-
бенно удачно. Но ему повезло... Обстоятельства сложились удачно в первый
же день. Смулов стоял в подъезде, вжавшись спиной в глубину неосвещенной
ниши между внешней и внутренней входными дверьми, и ждал, когда Татосов
будет возвращаться с работы. Михаил шел один, в подъезде в тот момент
никого не было, и Смулов одним ударом булыжника раскроил ему череп. Ми-
хаил был намного ниже ростом, и бить было легко.
Он сразу же приехал к Алине.
- Я убил его, - сказал он, повалившись на диван и закрывая лицо рука-
ми. - Больше эта сволочь не будет тебя пугать. Теперь ты можешь жить
спокойно. Только я прошу тебя, милая, если придет милиция и будет спра-
шивать, где я был сегодня, говори, что я прямо со съемок приехал, сюда и
пробыл у тебя до завтрашнего утра. Хорошо?
- Конечно, - дрожащими губами прошептала Алина. - Господи, Андрюша,
какой грех ты взял на себя! Ты же человека убил.
- Не человека, а скотину, которая отравила тебе жизнь. Бог меня прос-
тит, я же сделал это для тебя, для женщины, которую я люблю.
Преданность Алины не знала границ. Андрей пошел на это ради нее. И
теперь она его должница до конца своих дней.
Недели через две действительно пришел человек из милиции, смешной, с
длинной худой шеей.
- Припомните, пожалуйста, не говорил ли вам Андрей Львович, что у не-
го сложились конфликтные отношения с человеком по имени Михаил Татосов?
- Нет, - твердо отвечала Алина. - Я никогда не слышала этого имени.
- А где был Смулов 9 ноября?
- Мы весь день провели вместе. Сначала на съемках, потом приехали сю-
да. Он оставался у меня до утра, а утром мы снова поехали на съемку.
Она сделала все так, как просил Андрей. И думала, что это - лишь ма-
лая толика того, что она должна сделать для него в благодарность за из-
бавление от извечного страха.
И все переменилось. Их любовь расцвела, скрепленная тайной чужой жиз-
ни и смерти. Алина, освободившись от сковывавших ее пут, стала наконец
играть в полную силу. Смулов сделал фильм, который их прославил, и тут
же принялся за следующий, который обещал стать еще лучше...
И все рухнуло в один момент. 14 сентября 1995 года поздно вечером ему
позвонила Алина.
- Я хочу знать, кого же ты убил на самом деле, - сказала она сквозь
зубы, словно с трудом сдерживая рвущийся из горла истерический крик.
- Ты о чем? - оторопел Смулов, чувствуя, как по спине пробежал непри-
ятный холодок.
- Он жив. Ты его не убивал. Но ведь милиция приходила и спрашивала,
где ты был. Тебе нужно было алиби. Значит, кого-то ты все-таки убил. Я
хочу знать кого.
- Подожди, подожди...
Почва уходила из-под ног быстрее, чем он успевал осознавать происхо-
дящее.
- Алина, ты ошибаешься. Он не может быть жив. Я убил его. Мы во всем
разберемся, я тебе обещаю, только не по телефону. Не дай Бог кто-нибудь
услышит. Ложись спать и ни о чем не думай, это нервы, вот увидишь. Утром
ты успокоишься.
Утром она приехала в павильон бледная, с измученным лицом и больными
глазами. Играла из рук вон плохо. На площадке постоянно было много наро-
ду, и это избавляло от объяснений. В перерывах он убегал от нее, звонил
по телефону, разговаривал с членами съемочной группы. Решение было при-
нято ночью. От Алины нужно избавиться. Убийство Татосова так и не раск-
рыли, и теперь Алина - единственная, кроме самого Смулова, кто знает
правду. Ему достаточно было услышать ее голос вчера по телефону, чтобы
понять: она не смирится, она не будет его покрывать. Он был для нее бо-
жеством только потому, что взял на себя страшный грех ради ее спасения.
А коль это не так, любви и восхищению придет конец. Она его сдаст не за-
думываясь.
Когда съемка закончилась, он в сопровождении нескольких человек
(умышленно, чтобы не нарваться на объяснение) подошел к Алине.
- Ты сегодня что-то не в форме. У нас осталось только два дня в этом
павильоне, и мы не можем позволить себе бесконечные дубли. Поезжай-ка
домой, милая, выпей чего-нибудь успокоительного и ложись спать. Тебе
нужно как следует выспаться.
Он наклонился к ее щеке, поцеловал и тихонько шепнул:
- Я вечером заеду, и мы обо всем поговорим. Ни о чем не волнуйся, все
в порядке, я тебя уверяю. Тебе просто показалось.
Вечером, около одиннадцати часов, он приехал к Алине. Все оказалось
даже хуже, чем он предполагал.
- Не смей уверять меня, что я сумасшедшая! - кричала Алина. - Не смей
говорить, что мне показалось. Я сегодня ездила туда, я видела его, гово-
рила с ним. Он мне рассказал, как ты уговаривал его уехать, как посылал
ему деньги. А на самом деле ты убил кого-то другого, какого-то Татосова.
Я ведь даже фамилии этого психа не знала. Милиционеры спрашивали про Та-
тосова, а я-то, дура, думала, это про него спрашивают. Я тебя покрывала!
Ты сделал из меня соучастницу! Дрянь, холодная бессердечная дрянь! Ты
просто пользовался мной, моей благодарностью и преданностью!
Он сразу, едва войдя в квартиру, понял, что Алина принимала ле-
карства. Движения ее были вялыми, какими-то заторможенными, речь то и
дело делалась бессвязной. Чем дальше, тем больше Смулов понимал, что
отступать ему некуда. Ее надо убивать.
- Я ненавижу тебя, - бормотала она, устав от такой длинной речи. -
Господи, как же я тебя ненавижу. Ты мне противен. Ты был прекрасен в мо-
их глазах, пока я думала о том, ЧТО ты сделал ради меня. А ты... Я тебя
терпела все эти годы, потому что отдавала тебе долг. А оказалось, что я
ничего тебе не должна. А ты втянул меня в убийство...
Этого он уже не мог вынести. Он не отнимал подушку от ее лица до тех
пор, пока она не замерла, дернувшись в последний раз.
Потом перевел дыхание, стараясь взять себя в руки. Огляделся. Первым
делом нашел дневники, он хорошо знал, где они лежат. Надел на руки при-
несенные с собой лайковые перчатки, осторожно перелистал две тетради,
быстро просматривая текст, написанный крупным округлым почерком, искал
упоминание о смерти Психа. Одна тетрадь была старая, записи заканчива-
лись в марте, в ней Смулов не нашел ничего опасного для себя. Вторая
тетрадь была начата в середине апреля, Алина делала записи вчера и се-
годня. Вот это уже не годится. Там было все. Что ж, последнюю тетрадь он
уничтожит, а предыдущую возьмет с собой, она ему пригодится.
Смулов аккуратно обследовал все места, где Алина хранила лекарства,
изъял оттуда все транквилизаторы, положил в карман. Без труда нашел кон-
верт с деньгами, которые принес Харитонов. Драгоценности Алина никогда
не прятала, она не боялась воров. Она вообще ничего не боялась, кроме
того, что было так или иначе связано с Волошиным. Протер некоторые по-
верхности, в том числе дверные ручки и кнопку звонка. Тщательно вымыл
две чашки, взятые наугад с посудной полки. Кажется, все. Полная иллюзия,
что в квартире был посторонний, уничтожавший следы своего пребывания
здесь. Посторонний, а не Смулов, который бывал у Алины регулярно, все
равно что жил у нее. И его следы - по всей квартире, а как же иначе. Про
то, что Ксения Мазуркевич балуется огромными дозами препаратов, знают
все. Пусть и на нее подозрение упадет. И на Харитонова. И еще Бог знает
на кого... Только не на него, Андрея Смулова.
Вернувшись домой, сжег новый дневник Алины, пепел спустил в унитаз.
Старую тетрадь он в понедельник подбросит Паше Шалиско. Если до Пашки
сыщики не докопаются сами, всегда можно "подкинуть" им его кандидатуру.
Что делать с деньгами и бриллиантами, он решит позже, пока что пусть по-
лежат в одном "хитром" месте. Посмотрит, как будет идти расследование,
может быть, придется их кому-нибудь подсунуть. Драгоценностей было нем-
ного, значительную часть их Алина продала, когда покупала квартиру, да и
потом тоже, когда делала ремонт. Но зачем сыщикам об этом знать? Он даст
полное их описание, если спросят, пусть думают, что убийца позарился на
огромные ценности.
В субботу и воскресенье он у всех на глазах изображал убитого горем
любовника. Он и в самом деле переживал, ведь он любил Алину, и ее слова
о том, что она всего лишь терпела его, отдавая долги, отзывались в нем
острой болью. Все оказалось напрасным, все зря. Мишки Татосова нет в жи-
вых, а он, Смулов, так и не понял, в чем был секрет его способности вы-
зывать к себе любовь. Так и не понял, почему его, Смулова, никто не лю-
бит. Даже Алина... А он так верил ей.
Оставался Волошин. Кто знает, что эта сумасшедшая ему наговорила. С
ним тоже надо разобраться.
К Волошину он поехал в понедельник, предварительно заехав в редакцию
журнала "Кино" и оставив в столе Шалиско дневник Алины.
- Зачем ты вернулся? Кто тебе разрешил здесь появляться? Какого черта
тебе здесь надо?
- Я не могу, - шептал в ответ Волошин. - Я думал, что выдержу. Это
преследует меня всю жизнь. Я терпел, сколько сил хватало, даже жениться
хотел, женщину нашел там, в Сибири.
А потом увидел в журнале портрет Алины и понял, что должен снова...
Это наваждение. Я искал ее, ходил возле ее дома, а ее нигде не было. Я
думал, что сойду с ума...
- Да ты давно сошел с ума! Ты половой психопат, ты же начал с развра-
щения малолетних! Ей было шесть лет, когда ты стал к ней приставать. Те-
бе лечиться надо! Я тебя в Кащенко запихну, сволочь!
- Я не могу, - жалобно повторял Волошин.
- Что она тебе сказала? Зачем она встречалась с тобой в пятницу?
- Она думала, что я умер. Она думала, что ты меня убил. Спросила, как
моя фамилия... Сказала, что ты убил какогото Татосова... Я ничего не по-
нял. Я только смотрел на нее...
Что ж, подумал Смулов с каким-то странным безразличием, она и тебе
приговор подписала. Сама виновата.
Он вышел из квартиры Волошина, оставив за собой его мертвое тело,
поднялся на чердак, спрятал там драгоценности Алины и конверт с деньгами
Харитонова. Пусть лежат на всякий случай. Ему они все равно не нужны, а
если их здесь найдут, то запутаются окончательно. Может, Бог даст,
убийство Алины спишут на этого психа. И, только выйдя из подъезда, снял
перчатки.
"Вот и все, - тоскливо думал он, - медленно шагая по залитым осенним
солнцем улицам. - Кончилась любовь, которая четыре года делала меня
счастливым. Кончилось творчество, потому что теперь я уже ничего не смо-
гу создать. Нет больше Алины. Нет Мишки Татосова, которого я мог бы не-
навидеть и хотя бы благодаря этой иссушающей ненависти чувствовать себя
живым. Ничего нет. Одна пустота вокруг. Все было напрасно".
