Дэниел ХЭММЕТ
ПРОКЛЯТЬЕ ДЭЙНОВ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ДЭЙНЫ
1. ВОСЕМЬ БРИЛЛИАНТОВ
Да, это был бриллиант - он блестел в траве метрах в двух от кирпичной
дорожки. Маленький, не больше четверти карата, без оправы. Я положил его
в карман и начал обыскивать лужайку, очень внимательно, только что на
четвереньки не становился.
Я осмотрел примерно два квадратных метра, и тут парадная дверь у Лег-
гетов открылась.
На крыльцо из тесаного камня вышла женщина и посмотрела на меня с
благодушным любопытством.
Женщина моих лет-около сорока, русая, с приятным пухлым лицом и ямоч-
ками на румяных щеках. На ней было домашнее платье, белое в лиловых цве-
точках.
Я прервал поиски и подошел к ней.
- Мистер Леггет дома?
- Да. - Голос у нее был такой же безмятежный, как лицо. - Он вам ну-
жен?
Я сказал, что нужен.
Она улыбнулась мне и лужайке:
- Вы тоже сыщик?
Я не стал отпираться.
Она отвела меня в зелено-оранжево-шоколадную комнату на втором этаже,
усадила в парчовое кресло и пошла за мужем в лабораторию. Дожидаясь его,
я оглядел комнату и решил, что тускло-оранжевый ковер у меня под ногами,
похоже, в самом деле восточный и в самом деле старинный, что ореховая
мебель-не фабричной работы, а японские литографии на стенах отображены
не ханжой.
Эдгар Леггет вошел со словами:
- Извините, что заставил ждать, - не мог прервать опыт. Что-нибудь
выяснили
Голос у Леггета оказался грубым и скрипучим, хотя говорил он вполне
дружелюбно. Это был смуглый человек лет сорока пяти, среднего роста,
стройный и мускулистый. Если бы не глубокие резкие морщины, избороздив-
шие лоб и протянувшиеся от носа к уголкам рта, его темное лицо было бы
красивым. Широкий морщинистый лоб обрамляли темные вьющиеся волосы, до-
вольно длинные. Светло-карие глаза за очками в роговой оправе блестели
неестественно ярко. Нос у него был длинный, тонкий, с высокой переноси-
цей. Губы узкие, резко очерченные, нервные, а подбородок маленький, но
твердый. Одет он был опрятно, в белую рубашку и черный костюм-и костюм
сидел на нем хорошо.
- Пока нет, - ответил я на его вопрос. - Я не полицейский-агентство
"Континентал"... Наняты страховой компанией, и я только приступил.
- Страховой компанией-Он удивленно поднял темные брови над темной оп-
равой очков.
- Да, а разве...
- Ну конечно, - сказал он с улыбкой, прервав мои объяснения легким
взмахом руки. Рука была длинная, узкая, с утолщавшимися на концах
пальцами, некрасивая, как все натренированные руки. - Конечно. Камни
должны быть застрахованы. Я об этом не подумал. Понимаете, алмазы не
мои, а Холстеда.
- Ювелиры Холстед и Бичем Страховая компания мне подробностей не со-
общила. Вы их не купили, а взяли на время
- Для опытов. Холстед узнал о моих работах по окраске готового стекла
и заинтересовался, нельзя ли применить мои методы к алмазам нечистой во-
ды-для устранения желтоватого и коричневого оттенка и усиления голубого.
Он просил меня попробовать и пять недель назад дал для опытов эти камни.
Восемь штук, не особенно ценные. Самый большой весил чуть больше полови-
ны карата, были там и по четверти карата, и, за исключением двух,
все-плохого оттенка. Их и украли.
- Значит, опыты были неудачны-спросил я.
- По правде говоря, я ничего не добился. Задача оказалась посложнее,
алмазы-не стекло.
- Где вы их держали
- Обычно на виду-в лаборатории, разумеется. Но эти несколько дней-с
последнего неудачного опыта-они были заперты в шкафчике.
- Кто знал об опытах
- Кто угодно, все-тайны тут никакой нет. - Их украли из шкафчика
- Да. Сегодня утром мы встали-парадная дверь открыта, ящик взломан, а
бриллиантов нет. Полицейские обнаружили вмятины и на кухонной двери. Они
сказали, что вор проник через нее, а ушел через парадную. Ночью мы ниче-
го не слышали. И ничего больше не пропало.
- Утром, когда я спустилась, парадная дверь была приоткрыта. - Жена
Леггета говорила с порога лаборатории. - Я пошла наверх, разбудила Эдга-
ра, мы осмотрели дом, и оказалось, что бриллианты исчезли. Полицейские
считают, что украл их, наверно, тот человек, которого я вчера видела.
Я спросил, какого человека она видела.
- Вчера ночью, около двенадцати, перед тем как лечь, я открыла окно в
спальне. На углу стоял человек. Не могу сказать, даже теперь, что он
выглядел как-то подозрительно. Стоял и как будто кого-то ждал. Смотрел в
нашу сторону, но мне не показалось, что он наблюдает за домом. По виду
лет сорока с лишним, плотный, коренастый-приблизительно вашего сложения,
- бледный... и у него каштановые встопорщенные усы. В мягкой шляпе и
пальто... Полицейские считают, что Габриэла видела того же самого чело-
века.
- Кто
- Габриэла, моя дочь. Как-то раз она возвращалась домой поздно
ночью-по-моему, в субботу ночью, - увидела здесь человека и подумала,
что он спустился с нашего крыльца; но она не была в этом уверена и забы-
ла о нем-вспомнила только после кражи.
- Я бы хотел с ней побеседовать. Она дома
Миссис Леггет пошла за дочерью. Я спросил Леггета:
- В чем хранились бриллианты
- Они были, конечно, без оправы и хранились в конвертиках-от Холстеда
и Бичема, каждый в своем, а на конвертах карандашом написаны номер и вес
камня. Конверты тоже исчезли.
Жена Леггета вернулась с дочерью, девушкой лет под двадцать, в белом
шелковом платье без рукавов. Среднего роста и на вид субтильнее, чем на
самом деле. Волосы у нее были вьющиеся, как у отца, и не длиннее, чем у
него, но более светлые, каштановые. Острый подбородок, белая, необычайно
нежная кожа и большие зеленовато-карие глаза-все остальное в лице было
удивительно мелкое-и лоб, и рот, и зубы. Я поднялся, когда нас представ-
ляли друг другу, и спросил, какого человека она видела.
- Я не уверена, что он шел от дома, - сказала она, - и даже с нашего
участка. - Отвечала она угрюмо, как будто мои расспросы ей не нравились.
- Я решила, что, может быть, и от нас, но видела только, как он шел по
улице.
- Как он выглядел
- Не знаю. Было темно. Я сидела в машине, он шел по улице. Я его не
разглядывала. Ростом с вас. Не знаю, может, это вы и были.
- Не я. В субботу ночью
- Да... то есть уже в воскресенье.
- В котором часу
- Ну... в три, в начале четвертого, - с раздражением ответила она.
- Вы были одна
- Не сказала бы.
Я спросил, с кем она была, и в конце концов все же услышал имя: домой
ее привез Эрик Коллинсон. Я спросил, где мне найти Эрика Коллинсона. Она
нахмурилась, помялась и ответила, что он служит в биржевой конторе
"Спир, Кемп и Даффи". Затем сказала, что подыхает от головной боли и на-
деется, что я ее извиню, поскольку вопросов у меня к ней, видимо, больше
нет. После чего, не дожидаясь моего ответа, повернулась и вышла из ком-
наты. Когда она повернулась, я обратил внимание, что уши у нее без мочек
и странно заостряются кверху.
- А что ваши слуги-спросил я у миссис Леггет.
- У нас только одна-Минни Херши, негритянка. Ночует она не здесь, и
думаю, что никакого отношения к краже не имеет. Она у нас почти два го-
да, за ее честность я ручаюсь.
Я сказал, что хочу поговорить с Минни, и миссис Леггет позвала ее.
Пришла маленькая жилистая мулатка с прямыми черными волосами и индейски-
ми чертами лица. Она была очень вежлива и твердила, что к бриллиантам
никакого отношения не имеет, да и о краже узнала только утром, когда
пришла на работу. Она дала мне свой адрес-в негритянском районе
Сан-Франциско.
Леггет и его жена отвели меня в лабораторию, большую комнату, зани-
мавшую почти целиком третий этаж. На беленых стенах между окнами висели
таблицы. Голый дощатый пол. Рентгеновский аппарат-или что-то похожее, -
еще четыре или пять аппаратов, кузнечный горн, широкая раковина, большой
цинковый стол, несколько эмалированных поменьше, штативы, полки с хими-
ческой посудой, металлические бачки-лаборатория загромождена изрядно.
Шкафчик, откуда вор украл алмазы, был стальной, зеленый, с шестью
ящиками, запиравшимися одним замком. Второй ящик сверху-в нем и лежали
камни-был выдвинут. На ребре передней стенки остались вмятины от ломика
или зубила. Остальные ящики были заперты. Леггет сказал, что когда взло-
мали этот ящик, запор заклинило, и теперь придется звать слесаря, чтобы
открыть остальные.
Мы спустились по лестнице и через комнату, где мулатка работала пыле-
сосом, прошли в кухню. Черная дверь и косяк хранили такие же отметины,
как ящик, - видимо, от того же орудия. Осмотрев дверь, я вынул из карма-
на алмаз и показал Леггету:
- Он из тех
Леггет взял его у меня с ладони двумя пальцами, поднес к свету, по-
вертел и сказал:
- Да. Вот мутное пятнышко на нижней грани. Где вы его нашли
- Перед фасадом, в траве.
- Ага, наш взломщик впопыхах обронил добычу.
Я сказал, что сомневаюсь в этом.
Леггет нахмурил за очками брови, посмотрел на меня прищурясь и резко
спросил:
- Вы что думаете-.
- Думаю, что его подбросили. Уж больно много знал ваш взломщик. Знал,
в какой ящик лезть. На остальные времени не тратил. У нас говорят: "Ра-
ботал свой"-это облегчает дело, когда мы можем найти преступника не схо-
дя с места; но ничего больше я здесь пока не вижу.
На пороге появилась Минни, по-прежнему с пылесосом, и стала кричать,
что она честная девушка и никто не имеет права ее обвинять, и пускай ее
обыщут, если хотят, и квартиру обыщут, а если она цветная, то это еще не
причина-и так далее, и так далее; расслышать удалось не все, потому что
пылесос гудел, а сама Минни рыдала.
Миссис Леггет подошла к ней, потрепала по плечу и сказала:
- Ну хватит, хватит. Не плачь. Я знаю, что ты ни при чем, и все зна-
ют. Ну хватит, хватит.
В конце концов девушка унялась, и миссис Леггет услала ее наверх.
Леггет сел на угол кухонного стола и спросил:
- Вы подозреваете кого-то в доме
- Кого-то, кто был в доме, - безусловно.
- Кого
- Пока никого.
- Иными словами, - он улыбнулся, показав белые и почти такие же мел-
кие, как у дочери, зубы, - всех... каждого из нас
- Давайте посмотрим на лужайке, - предложил я. - Если найдем еще ал-
мазы, я, пожалуй, откажусь от версии, что работал свой.
На полпути к выходу мы повстречали Минни Херши в бежевом пальто и ли-
ловой шляпке-она шла прощаться с хозяйкой. Она сказала со слезами, что
не будет работать в таком месте, где ее подозревают в воровстве. Чест-
ности у нее не меньше, чем у других, а то и побольше, чем у некоторых, и
ее тоже нужно уважать, а если не уважают, она поищет работу в другом
месте, она знает такие места, где ее не будут держать за воровку, после
того как она проработала два года и ломтика хлеба с собой не унесла.
Миссис Леггет и упрашивала ее, и убеждала, и журила, и пыталась прик-
рикнуть, но все без толку. Служанка была не преклонна. Миссис Леггет
посмотрела на меня со всей строгостью, какую могла придать своему добро-
душному лицу, и укоризненно сказала:
- Вот видите, что вы наделали.
Я сказал, что сожалею, и вместе с хозяином ушел осматривать лужайку.
Других алмазов мы не нашли.
2. ДЛИННОНОСЫЙ
Часа два я истратил на соседей, пытаясь что-нибудь разузнать о чело-
веке, которого видели жена и дочь Леггета. Об этом не прояснилось, зато
я услышал о другом. Первой мне рассказала о нем некая миссис Прист-
ли-бледная инвалидка, жившая за три дома от Леггетов.
По ночам из-за бессонницы миссис Пристли нередко сидела возле окна на
улицу. И дважды видела этого человека. Она сказала, что он высокий и,
кажется, молодой, а на ходу выставляет вперед голову. Улица плохо осве-
щена, и разглядеть цвет волос и одежду она не могла.
Впервые она увидела его неделю назад. Пять или шесть раз, с интерва-
лами минут в пятнадцать-двадцать, он прошел взад и вперед по другой сто-
роне улицы, повернув лицо так, как будто искал чего-то на той стороне,
где жила миссис Пристли и Леггеты. Первый раз в ту ночь она увидела его
между одиннадцатью и двенадцатью, а последний раз-наверно, около часу.
Через несколько дней-в субботу ночью. она увидела его опять, на этот раз
он не ходил, а стоял на углу и наблюдал за улицей. Через полчаса он
ушел, и больше она его не видела.
Миссис Пристли знала Леггетов в лицо, но никакими сведениями о них не
располагала-слышала только, что дочь у них немного взбалмошная. Люди
они, кажется, симпатичные, но держатся особняком. Он поселился в доме в
1-1 году, один, с экономкой, некоей миссис Бегг-теперь она, насколько
известно миссис Пристли, живет в Беркли у людей по фамилии Фримандеры.
Миссис Леггет и Габриэла переехали сюда только в 1-3 году.
Миссис Пристли сказала, что вчера ночью не сидела у окна и поэтому не
видела того человека, которого заметила на углу миссис Леггет.
Другой сосед, Уоррен Дейли, живший по другую сторону улицы, на углу,
где миссис Пристли видела постороннего, застал у себя в вестибюле чело-
века, запирая на ночь дверь, по-видимому, того же самого, в воскресенье.
Когда я к ним зашел, самого Дейли не было дома, но жена его рассказала
об этом происшествии, а потом соединила с ним по телефону.
Дейли сказал, что человек стоял в вестибюле, то ли наблюдая за кем-то
на улице, то ли от кого-то прячась. Как только Дейли открыл дверь, чело-
век бросился бежать, не обращая внимания на крик Дейли: "Вы что тут де-
лаете" Дейли сказал, что незнакомцу тридцать два-тридцать три года, одет
прилично, в темное, и у него длинный, тонкий, острый нос.
Вот и все, что мне удалось вытрясти из соседей. Я отправился на Монт-
гомери-стрит в контору "Спира, Кемпа и Даффи" и спросил Эрика Коллинсо-
на.
Это был молодой блондин, высокий, плечистый, загорелый, нарядный, с
красивым неумным лицом человека, досконально изучившего поло, стрельбу,
летное дело или что-нибудь в этом роде-а может быть, и два подобных
предмета, - и почти ничего кроме. Мы сели на пухлый кожаный диванчик в
комнате для посетителей; рабочий день на бирже кончился, и комната была
пуста, если не считать худосочного парня, менявшего цифры на доске. Я
рассказал Коллинсону о краже и спросил, что за человека они с мисс Лег-
гет видели в субботу ночью.
- С виду обыкновенный, насколько мне удалось разглядеть. Было темно.
Приземистый, плотный. Думаете, это он украл
- Он шел от дома Леггетов-спросил я.
- Во всяком случае, с участка. Вел себя нервно-мне показалось, он
что-то там вынюхивал. Я хотел догнать его и спросить, что он здесь дела-
ет, но Габи не позволила. Это мог быть знакомый ее отца. Его вы не спра-
шивали Он водится со странными типами.
- А не поздновато ли для гостя
Он стал смотреть в другую сторону и поэтому я спросил:
- Который был час
- Да, пожалуй, полночь.
- Полночь
- А что Самое время. Час, когда разверзаются могилы и блуждают приз-
раки.
- Мисс Леггет сказала, что это было в четвертом часу ночи.
- Вот видите! - ответил он, вежливо торжествуя, словно доказал мне
что-то в споре. - Она полуслепая, а очки не носит, считает, что ей не
идут. И вечно попадает впросак. В бридж с ней играть-наказание: путает
двойки с тузами. Наверное, было четверть первого, она посмотрела на часы
и перепутала стрелки.
- Да, жаль, - сказал я. - Спасибо. - И пошел в магазин Холстеда и Би-
чема на Гири-стрит.
Уотт Холстед оказался любезным лысым толстяком с усталыми глазами и
слишком тугим воротничком. Я объяснил ему, чем занимаюсь, и спросил, хо-
рошо ли он знает Леггета.
- Знаю его как порядочного клиента и наслышан как об ученом. Почему
вы спрашиваете
- История с кражей сомнительна... местами.
- Нет, вы ошибаетесь. Ошибаетесь, если думаете, что человек его ка-
либра может заниматься такими вещами. Слуга-пожалуйста, это возможно:
такое часто бывает. Но Леггет-нет. У него репутация серьезного ученого,
его работы по окраске удивительны... и, если сведения нашего кредитного
отдела верны, человек он вполне обеспеченный. Я не хочу сказать, что он
богач в современном смысле слова, но достаточно богат, чтобы не пач-
каться из-за мелочей. Между нами говоря, мне известно, что сейчас на его
счету в Национальном банке Симена более десяти тысяч долларов. Ну, а во-
семь бриллиантов стоили от силы тысячу двести. тысячу триста.
- В розницу Значит, вам они обошлись в пятьсот или шестьсот
- Точнее сказать, - он улыбнулся, - в семьсот пятьдесят.
- Как случилось, что вы дали ему алмазы
- Он наш клиент-я вам уже говорил, - и когда я узнал, что он делает
со стеклом, я подумал, что было бы замечательно применить тот же метод к
алмазам. Фицстивен-это в основном от него я узнал об опытах Леггета со
стеклом-отнесся к идее скептически, но я думал, что попробовать стоит...
и сейчас так думаю... и убедил Леггета этим заняться.
Фамилия Фицстивен показалась мне знакомой. Я спросил:
- Это какой Фицстивен
- Оуин, писатель. Вы его знаете
- Да, но я не знал, что он здесь. Когда-то мы пили из одной бутылки.
Вы его адрес знаете
Холстед нашел его мне в телефонной книжке-писатель жил на Ноб-Хилле.
От ювелира я отправился к Минни Херши. Район был негритянский, а это
означало, что вероятность получить здесь точные сведения еще меньше, чем
обычно.
Выяснить мне удалось следующее. Девушка приехала в Сан-Франциско из
Винчестера в Виргинии четыре или пять лет назад и последние полгода жила
с негром Тингли по кличке Носорог. Один сказал мне, что имя его Эд, дру-
гой-что Билл, но оба сошлись на том, что он молодой, большой, черный и
что его легко узнать по шраму на подбородке. Мне сообщили, что кормят
его Минни и бильярд, что малый он ничего, пока не взбесится, и тогда с
ним сладу нет, что увидеть его я могу почти каждый вечер, только по-
раньше, либо в парикмахерской Кролика Мака, либо в табачном магазине
Гербера.
Узнав, где находятся эти заведения, я вернулся в центр, в бюро уго-
ловного розыска, размещавшееся во Дворце юстиции. Из ломбардной группы
не было никого. Я перешел коридор и спросил у лейтенанта Дафа, отряжен
ли кто на дело Леггета. Он сказал:
- Найдите О'Гара.
Я пошел посмотреть, нет ли О'Гара в общей комнате, хотя не мог по-
нять, какое отношение он, сержант из отдела тяжких преступлений, может
иметь к моей истории. Ни О'Гара, ни его напарника Пата Редди не было. Я
закурил, попробовал угадать, кого убили, а потом решил позвонить Легге-
ту.
- После меня полицейские агенты у вас не появлялись-спросил я, услы-
шав в трубке его грубый голос.
- Нет, но недавно позвонили из полиции и попросили жену и дочь прийти
на Голден-Гейт-авеню для опознания. Они вышли несколько минут назад. Я с
ними не пошел, потому что не видел предполагаемого вора.
- Куда именно на Голден-Гейт-авеню
Номер дома он сказать не мог, но квартал запомнил-на углу
Ван-Несс-авеню. Я поблагодарил его и отправился туда.
В указанном квартале, перед подъездом небольшого дома, я увидел поли-
цейского. Спросил у него, здесь ли О'Гар.
- В триста десятой, - сказал он.
Я поднялся на ветхом лифте. На третьем этаже, выходя из кабины, я
столкнулся лицом к лицу с миссис Леггет и ее дочерью-они уходили.
- Надеюсь, теперь вы убедились, что Минни ни при чем, - с укором ска-
зала миссис Леггет.
- Полиция нашла вашего человека
- Да.
Я сказал Габриэле:
- Эрик Коллинсон говорит, что в субботу ночью вы вернулись в двенад-
цать или в начале первого, не позже.
- Эрик, - раздраженно бросила она, проходя мимо меня к лифту, - иди-
от.
Мать, шагнув в кабину, ласково упрекнула ее:
- Ну что ты, милая.
Я пошел по коридору к двери, где Пат Редди беседовал с двумя репорте-
рами, сказал: "Здравствуйте", - протиснулся мимо них в короткий коридор-
чик, а оттуда в убого обставленную комнату, где лежал на кровати мерт-
вец.
Эксперт Фелс поднял голову от лупы, кивнул мне и продолжал изучать
край тяжелого простого стола.
О'Гар, высунувшийся в открытое окно, повернулся к нам и проворчал:
- Опять, значит, будете путаться у нас под ногами
О'Гар был грузный флегматичный мужчина лет пятидесяти и носил широко-
полую черную шляпу, как у шерифов из фильмов. Его круглая упрямая голова
соображала очень неплохо, и работать с ним было удобно.
Я посмотрел на труп-человек лет сорока, с тяжелым белым лицом, корот-
кими волосами, тронутыми сединой, щеткой темных усов и короткими, мас-
сивными руками и ногами. Прямо над пупком у него было пулевое отверстие,
и выше, в левой стороне груди, - другое.
- Это человек, - сказал О'Гар, когда я снова накрыл его одеялом. - Он
мертвый.
- Что еще вам о нем рассказали-спросил я.
- Похоже, этот и другой украли камни, а потом другой раздумал де-
литься. Конверты здесь, - О'Гар вынул их из кармана и взъерошил пачку
большим пальцем, - а бриллиантов нет. Совсем недавно они отбыли по по-
жарной лестнице вместе с его компаньоном. Люди видели, как он улизнул,
но потеряли его из виду, когда он нырнул в проулок. Высокий, с длинным
носом. Вот этот, - он показал конвертами на кровать, - жил здесь неделю.
Луис Аптон, с нью-йоркскими ярлыками. Нам он неизвестен. В этой берлоге
никто не видел, чтобы к нему кто-то приходил. Длинноносого никто не зна-
ет.
Вошел Пат Редди, крупный веселый парень-и настолько смекалистый, что
это почти компенсировало недостаток опыта. Я рассказал ему и О'Гару, что
мне удалось выяснить.
- Длинноносый и покойник по очереди следили за домом Леггетов-предпо-
ложил Редди.
- Возможно, - ответил я, - но там свои замешаны. Сколько у вас тут
конвертов
- Семь.
- Значит, одного, где лежал подброшенный алмаз, нет.
- А что мулатка-спросил Редди.
- Вечером собираюсь взглянуть на ее кавалера, - сказал я. - А ваши
разузнают в Нью-Йорке про этого Аптона
- Угу, - сказал О'Гар.
3. ЧТО-ТО ЧЕРНОЕ
На Ноб-Хилле, в доме, который мне назвал Холстед, я сказал вахтеру
свою фамилию и попросил позвонить Фицстивену. Фицстивена я хорошо пом-
нил: этот высокий, тощий, рыжеватый человек тридцати двух лет, с сонными
серыми глазами и широким насмешливым ртом одевался небрежно, прикидывал-
ся большим лентяем, чем был на самом деле, и любому занятию предпочитал
разговор. О каком бы предмете ни зашла речь, у Фицстивена всегда было
вдоволь точных сведений и оригинальных идей-лишь бы только предмет был
не совсем обычным.
Познакомился я с ним пять лет назад в Нью-Йорке, когда занимался шай-
кой мошенников-медиумов, нагревшей вдову торговца льдом и углем примерно
на сто тысяч долларов. Фицстивен охотился в тех же угодьях за литератур-
ным материалом. Мы познакомились и объединили силы. Мне этот союз принес
выгод больше, чем ему, потому что спиритическую лавочку Фицстивен знал
вдоль и поперек, и с его помощью я закончил дело за две недели. Наши
приятельские отношения продолжались еще месяц-другой, а потом я уехал из
Нью-Йорка.
- Мистер Фицстивен просит подняться, - сказал вахтер.
Квартира его была на шестом этаже. Когда я вышел из лифта, он стоял у
себя в дверях.
- Глазам не верю, - сказал он, протянув руку. - Вы
- Собственной персоной.
Он нисколько не изменился. Мы вошли в комнату, где пяток книжных шка-
фов и четыре стола почти не оставили места для людей. Повсюду валялись
журналы и книги на разных языках, бумаги, газетные вырезки, гранки-все
как в его нью-йоркской квартире.
Мы сели, кое-как разместили ноги между ножками столов и в общих чер-
тах описали свою жизнь за то время, что не виделись. Он обитал в
Сан-Франциско чуть больше года, выезжая только по выходным, да месяца
два прожил отшельником за городом, когда заканчивал роман. Я перебрался
сюда почти пять лет назад. Он сказал, что Сан-Франциско ему нравится, но
если возникнет идея вернуть Запад индейцам, он всей душой за это.
- А как литературные барыши-спросил я.
Он посмотрел на меня пронзительно:
- Вы меня не читали
- Нет. Что за странная идея
- В вашем тоне проскользнуло что-то собственническое-так говорит че-
ловек, закупивший писателя доллара за два. Подобное мне редко приходится
слышать-я еще не привык. Боже мой! Помните, один раз я предложил вам со-
брание моих книжек в подарок-Он любил разговоры в таком духе.
- Ага. Но я на вас не в обиде. Вы тогда напились.
- Хересу... Хересу, у Эльзы Донн. Помните Эльзу Она поставила перед
нами только что законченную картину, и вы сказали: "Очень мило". Госпо-
ди, как же она разъярилась! Вы изрекли это так искренне и вяло, словно
были уверены, что она должна обрадоваться. Помните Она нас выставила, но
мы уже успели набраться. Вы, впрочем, не настолько, чтобы взять книги.
- Боялся, что прочту их и пойму, - объяснил я, - и вы почувствуете
себя оскорбленным.
Китайчонок принес нам холодного белого вина. Фицстивен сказал:
- А вы, значит, по-прежнему ловите незадачливых злодеев
- Да. Из-за этого и на ваш след напал. Холстед говорит, что вы знаете
Эдгара Леггета.
Сонные серые глаза ожили, и он слегка выпрямился в кресле:
- Леггет что-то натворил
- Почему вы так сказали
- Я не сказал. Я спрашиваю. - Он снова обмяк в кресле, но блеск в его
глазах не потух. - Ну хватит, рассказывайте. Оставим хитроумие: это не
ваш стиль, дорогой мой. А будете упорствовать-запутаетесь. Ну-ка, что
натворил Леггет
- У нас так не принято, - сказал я. - Вы сочинитель. Вам расскажи,
сразу нафантазируете Бог знает что. Я помолчу, а вы говорите, чтобы не
подгонять свою историю под мою. Давно с ним познакомились
- Вскоре после того как переехал сюда. Он меня очень занимает. В нем
есть что-то непонятное, темное, интригующее. Например, в физическом от-
ношении он аскет-не курит, не пьет, ест мало, спит, по рассказам,
три-четыре часа в сутки, но в душевном, духовном плане он сенсуалист-это
слово вам что-нибудь говорит-сенсуалист на грани извращенности. Вы счи-
тали, что у меня ненормальный интерес к фантастическому. Вам бы с ним
пообщаться. В друзьях у него... нет, у него нет друзей... в его ближай-
шем окружении люди с самыми диковинными идеями: Маркар со своими безум-
ными цифрами, которые вовсе не цифры, а границы областей в пространстве,
тоже цифр; Денбар Керт со своей алгебраистикой, Холдорны и их секта свя-
того Грааля, безумная Лора Джойнс, Фарнем...
- И вы, - вставил я, - с объяснениями и описаниями, которые ничего не
объясняют и не описывают. Надеюсь, вам понятно, что все ваши слова для
меня-пустой звук
- Вот теперь я вас узнаю: очень похоже на вас. - Он ухмыльнулся и
провел пятерней по рыжеватым волосам-. Расскажите, в чем дело, а я пока
придумаю для вас эпитеты покрепче.
Я спросил, знает ли он Эрика Коллинсона. Он ответил, что да; но знать
там нечего, кроме того, что он обручен с Габриэлой Леггет, что его
отец-тот самый лесопромышленный Коллинсон, а сам Эрик-это Принстон, ак-
ции, облигации и ручной мяч, славный малый.
- Возможно, - сказал я, - но он мне врал.
- Вот что значит сыщик! - Фицстивен помотал головой и улыбнулся. -
Вам попался кто-то другой-кто-то выдавал себя за Эрика. Рыцарь без стра-
ха и упрека не врет, а кроме того, для вранья требуется воображение. Вы
просто... Постойте! Ваш вопрос касался женщины
Я кивнул.
- Тогда понятно, - успокоил меня Фицстивен. - Извините. Рыцарь без
страха и упрека всегда врет, если дело касается женщины-врет даже без
нужды и причиняет ей множество неудобств. Это-одно из рыцарских правил:
охранять ее честь и тому подобное. А женщина кто
- Габриэла Леггет, - ответил я и рассказал ему все, что знал о Легет-
тах, бриллиантах и мертвеце на Голден-Гейт-авеню. По ходу моего рассказа
разочарование все сильнее проступало на его лице.
- Это ничтожно, скучно, - с обидой сказал он, когда я кончил. - Я
примерял Леггета к романам Дюма, а вы предлагаете мне безделушку из
О'Генри. Вы разочаровали меня своими бриллиантами. Но, - глаза у него
блеснули, - это может иметь продолжение. Преступник Леггет или нет, мел-
кое мошенничество со страховкой-не его масштаб.
- Вы хотите сказать, что он-из этих пресловутых стратегов уголовного
мира Никак вы газеты читаете Кто же он по-вашему Король бутлегеров Зап-
равила международного преступного синдиката Скупщик живого товара Гла-
варь торговцев наркотиками Или переодетая королева фальшивомонетчиков
- Не будьте кретином, - сказал он. - Нет, у него хорошие мозги, и в
нем есть что-то черное. Есть что-то такое, о чем он не хочет думать, но
чего не должен забывать. Я сказал вам, он жаден до всего невероятного,
ошеломляющего, и вместе с тем он холодный как лед... нет: обжигающе хо-
лодный. Это невротик, который держит свое тело в форме, в готовности. к
чему-. а свое сознание дурманит безумными идеями. И вместе с тем он хо-
лоден и трезв. Если человек хочет забыть свое прошлое, ему проще всего
заглушить память через тело-чувственностью, если не наркотиками. Но по-
ложим, прошлое не умерло, и человек должен быть в форме, чтобы совладать
с ним, если оно ворвется в настоящее. В таком случае самое пра-
вильное-анестезировать разум непосредственно, а тело беречь и укреплять.
- И прошлое-.
Фицстивен покачал головой:
- Если я не знаю-а я не знаю, - это не моя вина. Прежде чем вы распу-
таете свое дело, вы поймете, как трудно получить информацию в их се-
мействе.
- Вы пробовали
- Конечно. Я писатель. Мой предмет-души и то, что в них происходит.
Его душа меня интересует, и меня всегда задевало, что он не хочет вывер-
нуть ее передо мной наизнанку. Например, я сомневаюсь, что его фамилия
Леггет. Он француз. Как-то он сказал, что родом из Атланты, но он фран-
цуз и внешне, и по складу ума, и по всему, кроме места жительства.
- А его семейство-спросил я. - Габриэла со сдвигом, как по-вашему
- Интересно. - Фицстивен посмотрел на меня с любопытством. - Вы это
так брякнули или правда думаете, что она не в себе
- Не знаю. Она странный, трудный человек. Кроме того, у нее звериные
уши, почти нет лба, а глаза то зеленые, то карие, непрерывно меняют
цвет. Удалось вам что-нибудь разнюхать о ее жизни
- И это вы, зарабатывающий разнюхиванием, смеете издеваться над моим
интересом к людям и над моими попытками его удовлетворить.
- Есть разница, - сказал я. - Я разнюхиваю для того, чтобы поместить
людей в тюрьму, и мне за это платят, хотя меньше, чем следовало бы.
- Нет разницы, - ответил он. - Я разнюхиваю, чтобы поместить людей в
книгу, и мне за это платят, хотя меньше, чем следовало бы.
- Ну и что проку от этого
- Бог его знает. А что проку сажать их в тюрьму
- Уменьшает перенаселенность, - сказал я. - Посадите побольше народу,
и в городах не будет транспортных проблем. Что вы знаете о Габриэле
- Она ненавидит отца. Он ее обожает.
