Детектив

нимум человек пять, но едва ли не половину скамьи занимало нечто бесфор-
менное, килограммов под сто пятьдесят, не меньше. Это "нечто" мало похо-
дило на человека.
   Видавшие виды джинсы лопнули на огромном брюхе,  нависавшем  над  ка-
кой-то тонкой грязной бечевкой, заменявшей ремень. Грязный стеганый  жи-
лет нараспашку открывал жирную свисающую грудь - ее можно было  бы  при-
нять за женскую, если бы не покрывавшие ее густые жесткие волосы и  бро-
савшаяся в глаза татуировка, начинавшаяся на шее и переходившая на руки.
Длинные волосы, немытые и спутанные, свисали до плеч грязными  сосулька-
ми. От этого человекоподобного  существа  исходил  такой  резкий  запах,
словно он несколько дней провел в свинарнике. "Оно"  сидело  неподвижно.
Если бы не открытые глаза, бессмысленно уставившиеся прямо перед  собой,
можно было бы принять его за спящего.
   В углу на полу сидел седоватый мужчина лет сорока пяти в дешевом,  но
вполне приличном синем костюме. Когда он поднял голову,  Савелий  увидел
затравленно-испуганный взгляд и свежий синяк под глазом. Быстро взглянув
на сидящего на скамейке, мужчина поежился, скользнул взглядом по  вошед-
шему и снова потупился.
   Савелий не знал американских тюремных правил, но подумал, что они ед-
ва ли так уж сильно отличаются от российских.  Однако  желания  хотя  бы
сказать "здравствуйте" он в себе не обнаружил, молча  пересек  камеру  и
сел на скамейку подальше от этого "нечто".
   И вдруг "Оно" издало хрюкающий звук. Савелий скосил  взгляд,  но  тот
продолжал сидеть неподвижно, и Савелий подумал, что ему  просто  показа-
лось. Нет, не показалось...
   - Брызни! - На этот раз "Оно" выдавило из себя целое слово.
   - Что? - не понял Савелий.
   - Брызни отсюда! - Голос был раздраженным: в третий  раз  приходилось
напрягаться!
   От этого окрика сидящий на полу совсем съежился. Стало ясно, что  фо-
нарь появился у него, поскольку он вовремя не понял эту груду сала.
   - Ты это мне? - спокойно спросил Савелий.  Выяснение  отношений  было
неизбежно, но Говорков решил, что теперь встряска ему не повредит.
   Куча сала медленно, с большим трудом повернула голову. Савелий взгля-
нул "Оно" в глаза. Он ожидал увидеть ярость, изумление... Нет, глаза бы-
ли пустыми и холодными, как у мертвеца. "Оно" подняло свою волосато-бре-
венчатую руку и замахнулось. Савелий без труда вывернул его жирную кисть
с такой силой, что хрустнуло запястье.
   - Ой! - "Оно" вдруг коротко всхлипнуло. - Ты очень нехороший!  Очень!
Даже плохой!
   В этот момент Савелий неожиданно нанес "Оно" удар ногой в почки. Глу-
хо крякнув, туша вырубилась, медленно повалилась на бок и так же медлен-
но, словно квашня, сползла на пол.
   Сидящий в углу мужчина изумленно наблюдал за происходящим,  отказыва-
ясь верить своим глазам.
   - Тебя как зовут? - спросил его Савелий.
   - Кэлвин! - прошептал тот, с опаской взглянув в сторону лежащей туши;
видно, боялся, что тот очнется и тогда беды не избежать.
   - А меня Кларк! - почему-то сказал Савелий. -  Иди,  садись  сюда!  -
предложил он.
   - Нет-нет, я здесь! - Тот испуганно замотал головой.
   - Не бойся, он еще долго не придет в себя! И больше тебя  никогда  не
тронет!
   - Вы уверены?
   - Ты ж сам все видел! - улыбнулся Савелий. - Иди садись!
   - Хорошо! - вздохнул тот. Он встал, медленно подошел и  опустился  на
самый краешек, чтобы при первой же опасности снова соскользнуть на пол.
   - За что тебя?
   - За убийство! - ответил он так, словно это было ничего  не  значащим
случаем.
   - За убийство? - невольно воскликнул Савелий, уверенный, что либо  он
ослышался, либо тот решил пошутить. Это так  не  вязалось  с  внешностью
Кэлвина...
   - Ну да! - Кэлвин пожал плечами: мол, что тут особенного.
   - И кого же ты... - начал Савелий, но тот перебил:
   - Жену! Я пристрелил жену!
   - Очень интересно! - Савелий покачал головой. - И за  что  же  ты  ее
кончил?
   - А чтобы не пилила целый день! Ду-ду-дуду! Ду-ду-ду-ду!  Заколебала!
Понимаешь, зако-ле-ба-ла! - повторил он по складам.
   - Понял! - кивнул Савелий. - Заколебала! А дети есть?
   - Конечно, у меня их четверо! - с гордостью произнес он.
   - И как же они теперь?
   - Так они уже взрослые! Двое сами детей имеют, а последняя неделю на-
зад тоже замуж вышла! - Он так лукаво усмехнулся, что у Савелия мелькну-
ла дикая мысль - план убить свою жену этот тип  вынашивал  долгие  годы,
терпеливо дожидаясь, когда все дети вырастут.
   В этот момент туша на полу шевельнулась, Кэлвин, мгновенно побледнев,
уже был готов соскользнуть на пол, но Савелий его  удержал,  ухватив  за
острый локоть.
   С трудом оторвав голову от кафельного пола, "Оно" мутно взглянуло  на
сокамерников и удивленно спросило:
   - Что это со мной?
   - Со скамейки упал! - хмыкнул Савелий.
   - Сам?
   Видно, он не совсем еще пришел в себя, а память пока ничего не  подс-
казывала.
   - Конечно же, сам! - Савелий даже не пытался скрыть иронии.
   - Нет, я не мог сам упасть! - уверенно заявил здоровяк, морща лоб. На
тупом лице отражался напряженный мыслительный процесс. Постепенно память
возвратилась, "Оно" потрясло своей больной кистью и вдруг жалобно протя-
нуло. - Это ты меня стукнул! Зачем? Мне же больно!
   - Но и другим тоже больно! Думаешь, ему больно  не  было?  -  Савелий
кивнул в сторону испуганного Кэлвина с его синяком.
   - Больно... - как-то бессмысленно повторила туша, потом в глазах про-
мелькнуло нечто человеческое, и "Оно" дебильно, совсем по-детски, произ-
несло: - Да, и правда, ему тоже...
   - Теперь будешь знать! - Глядя на его страдальческий вид, Савелий да-
же почувствовал жалость. Надо же - такой амбал, а мозгов  меньше  чем  у
ребенка! - Тебя как зовут?
   - Томми! - промямлил тот.
   - Чего сидишь на полу: иди к нам! - сказал  Савелий  и  повернулся  к
Кэлвину: - Теперь нет возражений?
   - Нет-нет, пожалуйста! - сразу сказал тот и сдвинулся вплотную к  Са-
велию, все еще не в силах поверить, что все закончилось столь мирно.
   - За что тебя взяли копы? - спросил Савелий, когда тот, с трудом под-
няв свою тушу, плюхнулся на самый край скамейки.
   - Не знаю... - Томми неожиданно вздохнул и добавил: - Меня часто сюда
привозят: два дня подержат, потом отпускают.
   - А сколько тебе лет, Томми?
   - Девятнадцать... кажется, - не очень уверенно ответил он, потом  до-
бавил: - Мама точно знает... - Он снова вздохнул: - Но ее нет... Ее  ле-
том полицейские забрали... Я все время их спрашиваю, где моя мама, а они
говорят, что я скоро ее снова увижу! А потом так смеются и так плохо го-
ворят, что я обижаюсь...
   Слушая этого взрослого несчастного ребенка,  Савелий  вдруг  пожалел,
что так грубо с ним обошелся. Интересно, за что его забирают?
   - А что ты делаешь, когда обижаешься?
   - Делаю так, как всегда делала мама: за ухо таскаю и говорю, что  не-
хорошо так смеяться над горем и так плохо выражаться! - Он говорил таким
назидательным тоном, что Савелий едва не рассмеялся, представив на  миг,
как эта груда сала и мяса хватает за ухо полицейского,  треплет  его  да
еще выговаривает, как нашкодившему ребенку.
   - Ничего, Томми, мама скоро выйдет, и у тебя снова все будет  хорошо,
только ты больше не разговаривай так с полицейскими, хорошо?
   - Хорошо! - кивнул тот, затем сцепил руки на животе, и его лицо  при-
няло свое излюбленное выражение: бессмысленно-тупо упер в  пустоту  свои
гляделки.
   Савелий с улыбкой подмигнул Кэлвину - мол, ну что, говорил я  тебе  -
все будет в порядке? Тут из коридора донеслись шаги. К их "клетке" водо-
шел дежурный офицер и ткнул пальцем в сторону Савелия:
   - Следуй за мной, господин Никто, по имени Кларк! - Видимо, он  услы-
шал, как Савелий представлялся Кэлвину.
   Савелия ввели в маленькую комнатку со столом и двумя  стульями.  Едва
ли не половину стены напротив стола занимало зеркало. Посадив  Говоркова
на стул, офицер защелкнул на его правой руке наручник,  прикрепленный  в
крышке стола, и тут же вышел. Савелий спокойно осмотрелся и на мгновение
задержал свой взгляд на зеркале: ему вдруг показалось, что  за  зеркалом
кто-то есть, но он сделал вид, что рассматривает свои ногти.
   Савелию не показалось: за зеркалом действительно находились люди. Там
был Комиссар и те самые полицейские, которые вывели Савелия из бара.
   - Что ж, остается только засадить этого мерзавца! - не отрывая  нена-
видящих глаз от Савелия, процедил Комиссар. "С  каким  удовольствием,  -
подумал он, - я сам разорвал бы тебя на кусочки..." - Неужели у  него  с
собой не было никаких документов? - спросил он.
   - Ни клочка, Комиссар! - виновато пожал плечами  Рауль.  -  А  данные
свои называть отказывается!
   - Да какая разница, как его зовут? - хмыкнул второй.  -  Напишем  что
угодно, судьи разберутся...
   - Нет, я хочу, чтобы ни один из щелкоперов-защитников не  смог  ухва-
титься за какое-нибудь наше упущение! - возразил Комиссар. - Пускай  все
идет официально, обычным путем... Кстати, - права ему зачитали?
   - А как же! - ухмыльнулся Рауль. - Все честь по  чести!  Отправьте  к
нему меня, а?
   - Иди! - кивнул Комиссар. - А  потом  пойдешь  ты.  Попробуйте  метод
"кнута и пряника"!
   Савелий, развалившись на стуле, мурлыкал себе под нос какую-то  попу-
лярную мелодию битлов.
   - Ты что, у себя дома? - рявкнул подошедший к нему  сержант.  -  Сядь
как положено!
   - Как скажете! - Савелий выпрямился.
   - Сэр! - вновь рявкнул тот.
   - Сэр! - повторил Савелий.
   - Как скажете, сэр!
   - Как скажете, сэр! - снова повторил Савелий.
   - Вот и хорошо! - удовлетворенно хмыкнул тот. - Итак,  начнем.  -  Он
сел, вытащил из кармана диктофон. - Не возражаешь против записи?
   - Не возражаю, - вздохнув, Савелий пожал плечами.
   - Сэр! Не возражаю, сэр! - взвизгнул тот, ударив кулаком по столу.
   - Не возражаю, сэр! - Послушно и очень спокойно Савелий повторял все,
что от него требовал коп.
   Тот включил диктофон:
   - Допрос начат в восемь часов двадцать девять  минут  вечера.  Допрос
ведет сержант Рауль Стрингфельд. Ваша фамилия, задержанный?
   - Не помню!
   - Хватит дурочку ломать! Как фамилия?
   - Не помню?
   - Это не ответ! - крикнул тот и, привстав, ударил Савелия по лицу.
   Было не так больно, как обидно. Говорков только спросил:
   - За что... сэр?
   - За ложь!
   - Я не лгу, сэр!
   - Повторяю вопрос! Как твоя фамилия?
   - Правду говорю: не знаю, сэр! - Савелий состроил страдальческую  фи-
зиономию.
   - Я ж могу еще сильнее вмазать! Говори, мать твою! - завопил  сержант
в ярости.
   - Да хоть убейте меня, сэр! - Савелий даже всхлипнул для верности.
   - Ладно, даю тебе последний шанс: я выйду на минуту, а ты  тут  поду-
май! Когда вернусь, постарайся вспомнить свою фамилию. Или  я  тебе  так
вмажу, что три дня откачивать будут! - Сержант действительно встал, вык-
лючил диктофон, сунул его к себе в карман и вышел.
   Сразу же к Савелию вошел второй сержант - тот, который держал его под
прицелом во время задержания.
   - Привет, приятель! - радостно приветствовал он.
   - Привет, давно не виделись! - с мрачной обидой отозвался Савелий.
   - Проблемы? - участливо поинтересовался тот.
   - Твой сумасшедший напарник требует от меня то, что я не в силах сде-
лать! - Савелий сразу понял, что эти двое разыгрывают двух разных  поли-
цейских: один злой, другой добрый. Ничего не оставалось, как принять иг-
ру...
   - И что же он от тебя требует? - вытаращив глаза, спросил тот.
   - Требует назвать свою фамилию!
   - А разве это трудно? Может быть, ты секретный  сотрудник?  Или  твоя
фамилия является государственной тайной? - В интонации сержанта сквозила
ирония.
   - Господи! - воскликнул Савелий. - Да Я просто не помню ее! Как вы не
можете меня понять?!
   - Как это не помнишь? - удивился тот.
   - Если бы я знал... - вздохнул Савелий. - Помню только,  что  сегодня
утром очнулся в каком-то подвале. Кругом кромешная тьма, мне даже  пока-
залось, что я проснулся в аду... Часа два ходил  по  каким-то  комнатам,
лестницам, пока не наткнулся на выход! Как я там очутился?  Кто  я?  Где
живу? Ничего не помню.
   - Даже имени не помнишь? А как же Кларк? Ты же так назвался в камере,
не правда ли?
   - Я и сам не знаю, почему назвал это имя... - Савелий скривился и по-
жал плечами.
   - Видишь, имя вспомнил, теперь вспомни и фамилию, - ласково  прогово-
рил сержант. - А то сам же говорил, что мой напарник сумасшедший: придет
и станет руки распускать. Он у нас такой, имей в виду.  Зачем  тебе  это
все?
   - Не надо! - искренне кивнул Савелий.
   - Ну и?
   - Рембрандт? - решил Савелий хотя бы поиздеваться над своими  мучите-
лями.
   - Вот видишь: можно же все решить по-хорошему!  -  ласково  улыбнулся
тот, но потом наморщил лоб: видно, в его мозгах что-то  промелькнуло.  -
Странно: мне кажется, я уже где-то эту  фамилию  слышал...  Рембрандт...
Рембрандт... - задумчиво проговорил он и вдруг воскликнул: -  Слушай,  а
не тебя ли я арестовал за драку в прошлом году?
   - Я ведь тебе уже сказал, сержант: ничего не помню! - решительно зая-
вил Савелий.
   - Ну, хорошо-хорошо! - тут же замахал руками сержант, боясь испортить
то, чего, по его мнению, ему удалось достичь, и вытащил из стола  бланк.
- Итак, запишем: Фамилия, имя: КЛАРК РЕМБРАНДТ... ГДЕ ЖИВЕТ, НЕ ЗНАЕТ...
Где работаешь?
   - Не помню!
   - НИГДЕ НЕ РАБОТАЕТ... Вы поняли, в чем вас обвиняют?
   - Да!
   - Так и запишем: ВИНУ СВОЮ ПРИЗНАЕТ... Вам нужен адвокат?
   - А что это даст?
   - Скорее всего, ничего, - усмехнулся сержант.
   - Тогда не нужен...
   - ОТ АДВОКАТА ЗАДЕРЖАННЫЙ ОТКАЗАЛСЯ... Отлично!.. Откуда у вас  геро-
ин?
   - Не знаю!
   - НА ВОПРОС: "ОТКУДА У НЕГО ГЕРОИН?" - ОТВЕЧАТЬ ОТКАЗАЛСЯ, - спокойно
проговорил сержант и внес в протокол эти слова. - Очень хорошо! Распиши-
тесь здесь...
   - А что это?
   - Протокол допроса!
   - А как я могу расписаться, если я не помню своей фамилии!
   - Как хочешь! НА ПРОСЬБУ РАСПИСАТЬСЯ ЗАДЕРЖАННЫЙ ОТВЕТИЛ  ОТКАЗОМ,  -
невозмутимо заметил сержант, расписался сам и вновь посмотрел на Савелия
уже с нескрываемым недоверием. - Сейчас вас отведут к судье,  который  и
решит, что с вами делать.
   - А что, может и суд назначить?
   - А ты как думал? Может быть, ты хотел, чтобы за наркотики  тебе  де-
нежный приз дали? - ехидно спросил сержант.
   - А могут меня под залог выпустить? - не обращая внимания на колкости
сержанта, спросил Савелий.
   - О, извините, ваша светлость! Мы и не знали, что смели  себе  позво-
лить задержать богатого человека! - Коп ощерился и с серьезной миной до-
бавил: - Сомнительно, что твоих трех долларов  хватит  для  освобождения
под залог!
   - А какова может быть сумма залога?
   - Это судья будет решать, но уверен, что отсчет нужно начинать с  де-
сяти тысяч баксов, не менее. Тем более что ты не поставил  свою  подпись
под протоколом: этого судьи нашего участка очень не любят! Ладно, бывай!
- Он встал и быстро направился к выходу.
   "Да, Савелий, если этот сержант не врет, то ты здорово влип!" -  про-
мелькнуло в голове у Савелия.
   Он никак не мог взять в толк, кому понадобилось подставлять  его,  да
еще с подброшенными наркотиками. Конечно, ни о какой  проверке  здесь  и
речи быть не могло. Может быть, его просто с кем-то перепутали? Если это
так - он сам себе навредил, не рассказав правды.  Но  если  это все-таки
проверка? Нет, рисковать он не имеет права ни в коем  случае!  Будь  что
будет! Савелий криво улыбнулся: теперь у него будет возможность сравнить
российскую тюрьму с американской. Слабоватое, однако, утешение...
   - Что ж, благодарю за службу: классно ты его раскрутил, Лео! - Комис-
сар покровительственно похлопал сержанта по плечу.  -  Теперь,  если  он
судье заявит, что не помнит своего имени, а дежурит сегодня судья  Хард-
ворд, который любое неосторожное слово считает неуважением к суду, - ус-
мехнулся и хитро прищурился Уайт, - эта путаница ему дорого обойдется! И
я буду очень удивлен, если судья не отправит его за решетку  уже  только
за одно это! Отличная работа, парни? Далее я уж сам продумаю, как с  ним
поступить. Ну что так долго за ним не идут?
   - Так за ним уже приходили: я и должен его отвести! - виновато бросил
Рауль.
   - Так веди! Не хватало, чтобы Хардворд и тебя зацепил в придачу.  По-
любезнее с ним!
   - Слушаюсь, Комиссар!
   Когда Савелия ввели в комнату дежурного судьи, тот допрашивал челове-
ка, задержанного за неправильную парковку. Быстро пробежав глазами  про-
токол, судья Хардворд убедился, что в остальном его клиент перед законом
чист, и вынес постановление: штраф - двести пятьдесят долларов.
   - Следующий!
   - Сержант Стрингфельд, ваша честь!  -  пробасил  сержант,  протягивая
судье протокол допроса и две объяснительные.
   - Почему только сейчас подаете документы? - строго спросил Хардворд.
   - Извините, ваша честь: не хотел отрывать вас от работы, - льстиво  и
чуть виновато ответил коп.
   У судьи Хардворда было хорошее настроение.  Он  было  хотел  наказать
этого нерасторопного верзилу, но тот смотрел так преданно... И судья ми-
лостиво процедил:
   - В следующий раз не принесете документы до  начала  заседания  -  не
приму. Будете дожидаться следующего дня!
   - Да, ваша честь!
   - В чем обвиняется... этот, как его?
   - Кларк Рембрандт, ваша честь!
   - А почему не Кларк Пикассо? - с усмешкой съязвил Хардворд, но тут же
стер улыбку с лица. - Здесь нет документов о личности задержанного.
   - Простите, ваша честь, но в протоколе указано: он отказывается гово-
рить, где...
   - Это мне и без вас ясно: читать я умею! - оборвал судья. -  Как  это
он ни разу не задерживался?
   - Ни разу, ваша честь! - пожал плечами сержант.
   - Очень интересно! - Судья Хардворд повернулся к Савелию: - Задержан-
ный, почему вы отказались подписать протокол допроса?
   - Так я не знаю, кто я. Как я могу подписываться? - пояснил Савелий.
   - Вы хотите сказать, что ваша фамилия не Рембрандт?
   - Не знаю, сэр! - с глуповатой улыбкой ответил Савелий.
   - Не сэр, а господин судья или ваша честь.  Так  обращаются  ко  мне,
судье Хардворду!
   - Хорошо, господин судья! - Савелий безропотно кивнул и повторил  еще
раз: - Я не знаю, господин судья!
   - Почему вы отказались от адвоката? - Настроение у судьи падало. Этот
парень явно водил его за нос.
   - А зачем он мне, если я ни в чем не виноват, господин судья? - Саве-
лий снова чуть улыбнулся в знак искренности, но именно эта улыбка и  вы-
вела Хардворда из себя.
   - Вы еще скажете, что вы святой! - Он повысил голос. - Он не виноват!
У него обнаруживают несколько граммов кокаина, а он не виноват!
   - Я не знаю, откуда он у меня: мне он не принадлежит, госполин судья!
- спокойно возразил Савелий.
   - Отлично! - хмыкнул тот. - Ну хоть бы один  задержанный  с  поличным
признался, что найденный у него наркотик принадлежит ему! Хоть бы один!
   Вдруг Савелия осенило. Он задрал рукав:
   - Да вы взгляните, господин судья! Если бы я был наркоманом, то  имел
бы проколотые вены, не так ли?!
   - Так вы, значит, не наркоман? А я-то думал, что вы наркоман и поэто-
му не помните своей фамилии! Даже пожалеть вас  захотелось!  -  Хардворд
явно издевался. - Выходит, вы не наркоман, а продавец! Значит, вы не хо-
тите назвать свою фамилию... - Он не спрашивал, а утверждал, причем  уже
громовым голосом.
   - Не не хочу, а... - начал Савелий, но Хардворд перебил:
   - Слова я вам не давал! Вы проявили самое настоящее неуважение к  су-
ду, а поэтому я приговариваю вас к содержанию в тюрьме Райкерс-Айленд до
того времени, пока вы не вспомните свою фамилию! После  чего  вы  будете
привлечены к суду по статье четыреста девяносто седьмой  Уголовного  ко-
декса Соединенных Штатов Америки. Во время ваших воспоминаний вы  будете
числиться, коль скоро вам так захотелось, под фамилией Рембрандт!  Засе-
дание окончено! - Хардворд встал и направился в свой кабинет.
   - Пошли, Рембрандт! - усмехнулся довольный сержант.
   Савелия ввели в другую камеру, ничем не отличающуюся от первой, но  в
ней, правда, никого не было. Он сел на скамейку и устало прикрыл  глаза.
Как ни странно, он был доволен решением судьи: по крайней мере,  его  не
осудили и пока есть время продумать дальнейшие действия. Он вдруг вспом-
нил глаза сержанта, когда судья зачитывал  свое  решение.  Этот  сержант
словно бы имел какую-то личную заинтересованность в том,  чтобы  Савелия
отправили в тюрьму. Бред какой-то! Да он впервые его видит. Неужели  это
все подстроено? И его никто и не собирается судить, а  просто  на  время
изолировали? Но зачем? Кому он мешает? Что должно произойти за то время,
пока он будет изолирован? Он ничего не понимал. Не могли копы знать, что
у него не окажется документов, что он захочет  назваться  чужим  именем.
Нет, тут явно что-то не так... Савелий задумался...

   Эту ночь Розочка спала беспокойно. Ее преследовали кошмары.  Из  уни-
верситета она вернулась около пяти вечера. Еще вспоминая интересную лек-
цию профессора, она, переодевшись в купальник и накинув на плечи  махро-
вый халат, спустилась в бассейн. На улице было довольно прохладно:  тем-
пература опустилась до минус четырех. А в крытом бассейне было тепло,  и
вода напоминала парное молоко. Сбросив халат на плетеный лежак,  Розочка
собрала волосы в пучок и нырнула.
   Ей очень нравилось плавать одной: во-первых, именно  здесь,  у  этого
самого бассейна, ее впервые (хотя и во сне - ну и что?) поцеловал  Саве-
лий. Во-вторых, в одиночестве и комфорте приятно было о нем думать.  Она
продолжала жить воспоминаниями о той единственной встрече в день экзаме-
на. Стоило ей вспомнить о прикосновениях Савелия, как сразу же по  всему
телу пробегала дрожь, и ее всю охватывало прекрасное и незнакомое волне-
ние.
   Какой же он милый! Звонит и молча слушает ее трепотню. Как это трога-
тельно! Значит, тоже волнуется за нее,  переживает.  Интересно,  как  он
оказался в Нью-Йорке? Если бы Савелий приехал сюда только из-за нее,  он
бы просто пришел. Значит, есть что-то такое, ради чего ему пришлось сме-
нить не только свои данные, но и внешность. Господи,  а  что,  если  ему
грозит опасность? Что, если с ним что-нибудь случится? Господи,  не  до-
пусти! Как ей тогда жить?
   Эти мысли так взволновали ее, что плавать расхотелось. Она вылезла из
воды и вдруг почувствовала, что вся дрожит, как от холода. Часы  показы-
вали половину восьмого - в это время она обычно ужинала, но сейчас голо-
да не ощущалось. С ума сойти - ее Савелию может грозить  опасность!  Ро-
зочка даже перекрестилась - чур меня! - не хватало еще беду накликать!
   - Розочка! - услышала она голос тетки, спускавшейся к  ней.  -  Кричу
тебя, кричу, а ты не отзываешься! Даже напугалась! Что с тобой, моя  де-
вочка: ты вся побледнела! - Зинаида Александровна подошла ближе и  взяла
ее за руку. - Господи, да ты вся дрожишь! - Она обняла Розочку за плечи.
- Замерзла, что ли?
   - Нет, Зинуля, мне не холодно! - машинально ответила Розочка, думая о
своем.
   - Что-то случилось? В университете? Может, с подружкой поссорилась? -
не унималась Зинаида Александровна.
   - Ни с кем я не ссорилась, и в университете все в полном  порядке!  -
ответила Розочка. Но в глазах ее светилось беспокойство, тетка  покачала
головой.
   - Кажется, мы с тобой договорились всегда и всем делиться друг с дру-
гом, - заметила она и обиженно поджала губы.
   - А я, Зинуля, ничего от тебя и  не  скрываю!  -  Розочка  попыталась
улыбнуться и тоже обняла ее. - Я и сама не знаю, что со мной.  Пришла  в
таком отличном настроении...
   - Да и я почувствовала это...
   - Потом поплавала, и вдруг мне показалось, что  ему  грозит  какое-то
несчастье!
   - Господи, снова ты о нем! - облегченно вздохнула  Зинаида  Александ-
ровна, потом, словно про себя, пробормотала: - И чего он так мучает  мою
девочку, не навестил ни разу с тех пор, как поздравил с  поступлением  в
университет... - Она тряхнула головой, как бы прогоняя ненужные мысли, и
вдруг широко улыбнулась. - Ты ж вроде говорила, что он звонит  тебе!  Ну
зачем забивать голову всякими глупостями? Поверь мне, все у него хорошо!
Вот позвонит, и ты сама еще посмеешься над своими страхами.
   - Правда? - Розочка чуть улыбнулась: может быть, и впрямь все  хорошо
и она зря себя изводит?
   - Сама увидишь! - Тетка подмигнула. - Вот что, утро вечера  мудренее!
А сейчас поужинаем: на голодный  желудок  чего  только  не  померещится!
Идем?
   - Идем! - вздохнула Розочка, накинула халат, обняла тетку за талию, и
они вместе, улыбаясь, пошли вверх по лестнице.
   Зинаида Александровна изо всех сил старалась развлечь Розочку и  весь
вечер болтала безумолку, рассказывая анекдоты из своей жизни. Но ее ста-
рания были безуспешными: даже те истории, над которыми Розочка  когда-то
хохотала до упаду, на этот раз не вызвали даже улыбки...
   Приготовив домашние задания, Розочка улеглась и попыталась уснуть. Ей
самой хотелось немного отвлечься - но что поделаешь, если  в  ее  мыслях
царил один Савелий! Розочка ворочалась, иногда приоткрывала глаза в  за-
бытьи. Она напоминала больного, которого мучают температура  и  жар.  Ей
снился он - то его засасывает болотная трясина, то он лежит, раненый, на
пустынном поле, то томится от жажды среди песчаных барханов. "Помоги!" -
шептали его потрескавшиеся, раскаленные губы...
   Поднявшись утром, она была уже твердо уверена, что Савелий в опаснос-
ти. Какая же она идиотка - не настояла на том, чтобы он назвал свой  те-
лефон! И вот остается только одно: ждать, когда он сам позвонит. Он дол-
жен позвонить! Он же знает, что у нее нет его  телефона!  А  разыскивать
его она не может. Вдруг это ему повредит?
   "Подожду несколько дней, а потом решу, что делать," - подумала Розоч-
ка, позавтракала и поехала в университет на занятия.
   Обычно она с большим удовольствием сама водила машину, но  сейчас  ее
ничего не радовало. Она поехала с водителем. Словно почувствовав настро-
ение хозяйки. Билли вел машину молча. На следующий день после сдачи  эк-
замена ГМАТа, его хозяйка как бы невзначай поинтересовалась, как он раз-
вез по домам ее знакомых. Билли, не вдаваясь в подробности, коротко  от-
ветил: мол, сначала отвез Ларису, потом Сергея. Почему-то Билли  показа-
лось, что госпожа Роза не очень-то поверила ему и так посмотрела, что он
отвел глаза в сторону. Однако Розочка больше ничего не спросила, но нес-
колько дней разговаривала с Билли очень скупо и сухо.
   По расписанию первым был семинар по теории игр. Розочка поднялась  на
второй этаж. Аудиторы для семинаров была небольшой,  но  весьма  уютной.
Она была рассчитана на одну группу, списочный состав которой  обычно  не
превышал пятнадцати человек. Здесь не было амфитеатра рядов, расположен-
ных веером вокруг профессорской кафедры, как в лекционных залах, зато  у
каждого студента было деревянное кресло с  откидывающимся  столиком  для
записей и конспектирования. Был и экран для видеоматериалов.
   Розочка вошла в аудиторию и тут же столкнулась с Ларисой.
   - Привет, подруга! Это надо же! - радостно воскликнула та и  устреми-
лась навстречу. - Ты что, тоже перепутала?
   - О чем ты? - удивилась Розочка.
   - Нам же изменили расписание на среду: первая пара перенесена на  три
часа! Нам этот, как его, лысый такой, ну из деканата...
   - Который на Ленина похож?
   - Точно! Думаю, кого он мне напоминает! Точно, вождя мирового  проле-
тариата! - Она хихикнула. - Так именно он и объявлял об изменении! Забы-
ла?
   - Я не в ту тетрадку заглянула... -  У  Розочки  был  совершенно  от-
сутствующий взгляд. Лариса внимательно оглядела ее.
   - Что с тобой, подруга? - нахмурилась она. - Что-то случилось?
   - Да что вы все заладили? Ничего у меня не случилось!
   - Кто это все? - пожала плечами Лариса.
   - Сначала тетка, потом ты...
   - Значит, я права! - сделала вывод она  и  упрямо  бросила:  -  Давай
рассказывай, что произошло!
   - На улице зима, а снега нет. Идешь на занятия, а их тоже  перенесли.
Кофе утром был невкусный... - шутливо перечислила Розочка. - Вот и наст-
роение плохое...
   - Ага! И люди вокруг какие-то странные; им предлагают дружеское учас-
тие, а они отказываются, - в тон ей закончила Лариса. -  Не  хочешь,  не
говори! Я и сама догадываюсь, что с тобой происходит! - Она хитро усмех-
нулась.
   - Вот как? Очень интересно! - Розочка слегка насторожилась.
   - С милым давно не виделась, не так ли? - неожиданно выпалила та.
   - Отку... - машинально начала Розочка, но  тут  же  махнула  рукой  и
ехидно заметила: - У тебя вечно одно на уме!
   - Откуда я знаю? Ты это хотела спросить? - не обращая внимания на  ее
тон, не унималась Лариса. - Скажешь, что я не права? Посмотри на себя  в
зеркало! За все время, что я тебя знаю, у тебя только один раз по-насто-
ящему сияли глаза! В тот день, когда ты сдала ГМАТ. Но не потому, что ты
его сдала, а потому, что приходил ОН! Неужели ты его так любишь? - спро-
сила она полушепотом, сделав огромные глаза.
   - Тебе-то что? - Розочка опустила взгляд.
   - Как, ты же моя подруга! Может быть, я смогу чем-то помочь?
   Ей казалось, что она искренна. Но на деле ее участие объяснялось тем,
что ей самой хотелось хотя бы еще раз встретиться с этим  симпатичным  и
немного странным парнем. С того самого дня, как она затащила его в  пос-
тель, Лариса его больше не видела. А встреча осталась в  памяти,  и  она
ругала себя за то, что оказалась настолько вульгарной  и  самоуверенной,
что не взяла у него телефон, надеясь, что он никуда  не  денется  -  сам
позвонит. Однако время шло, а он не звонил. Она продолжала "работать" на
два фронта, встречаясь то с Лассардо, то с Минквудом, втайне посмеиваясь
и над тем и над другим, но в то же время побаиваясь их обоих.
   К тому же и ее такой любящий и заботливый отец в последнее время  пе-
ременился к ней. Он, похоже, уже не мог носиться с нею как с  малым  ре-
бенком, но и с трудом воспринимал дочь как взрослого человека. Отец стал
очень молчаливым, даже замкнутым. Однако Лариса не пыталась  поинтересо-
ваться, что с ним. Она продолжала "держать стойку".
   И, конечно, Ларисе в голову не могло прийти, что в неприятностях отца
виновата только она, и никто другой.

   После того разговора с шантажистом Алекс Уайт долго не мог  прийти  в
себя, каждый раз вздрагивая от любого звонка даже на службе, хотя шанта-
жист и обещал позвонить по домашнему  телефону.  Его  сотрудники  начали
многозначительно переглядываться, но, зная крутой нрав своего шефа, даже
за его спиной не говорили на эту тему, делая вид, что их это не  касает-
ся. Комиссар уже начал терять терпение: неужели этот тип решил  нарушить
договоренность, неужели вот-вот в газетах  появятся  гнусные  фотографии
дочери?! Каждое утро он останавливал машину у газетного киоска и  скупал
все центральные газеты. Быстро просматривал их, бросал в урну и,  слегка
успокоившись, ехал в комиссариат.
   Прошло уже более трех недель, и наконец раздался звонок.