Приключения майора Звягина | |
пирожное, отправил в рот.- Аристократа не можт уронить ничто. Всегда
поступай как удобнее - и все будет отлично.
- Простите, вы каким видом спорта занимались? - спросила
проинструктированная жена. Епишко покраснел.
- У вас, знаете, такая упругая походка человека, много занимавшегося
спортом.
Правда, прощаясь, Епишко опрокинул-таки вешалку, на что умница-дочь
мгновенно закричала, что эта проклятая вешалка падает на нее каждый день,
и давно пора ее выкинуть!
Проснувшись среди ночи, жена обнаружила Звягина на кухне: поигрывая
желваками и жестко щурясь, он писал крупным почерком:
"Я ЖЕЛЕЗНЫЙ. Я ВСЕ МОГУ.
Я ВСЕГДА ДО БИВАЮСЬ СВОЕГО. ТРУДНОСТЕЙ ДЛЯ МЕНЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Я
СМЕЮСЬ НАД НЕВЕЗЕНИЕМ. ЖИЗНЬ ПРИНАДЛЕЖИТ ПОБЕДИТЕЛЯМ. СДЕЛАТЬ ИЛИ
СДОХНУТЬ! Я ДОБИВАЮСЬ СВОЕГО ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Я ИДУ ПО ЖИЗНИ, КАК ТАНК. Я
ОБАЯТЕЛЕН, СИЛЕН, НАХОДЧИВ, ВЕСЕЛ. Я ГНУ СУДЬБУ В БАРАНИЙ РОГ. УДАЧА
ВСЕГДА СО МНОЙ.
ЖИЗНЬ - ЭТО БОРЬБА, И Я НЕПОБЕДИМЫЙ БОЕЦ. Я НИЧЕГО НЕ БОЮСЬ.
Я ПОБЕДИТЕЛЬ, И ЖИЗНЬ ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ! Я УВЕРЕН В СЕБЕ. Я НЕПОБЕДИМ".
Жена вытаращила глаза: - Ты начал писать белые стихи или заболел
манией величия?
Звягин нацедил в стакан молоко из холодильника и кинул туда голубую
соломинку.
- У него сильнеиший, застарелый комплекс неполноценности,- сказал
он.- Это надо было переломить. Сейчас дело сдвинулось, он на взлете. Это
надо развить, поддержать, закрепить. Вот - как бы аутотренинг. Пусть по
утрам и на ночь повторяет себе сии заповеди. Человек ведь может убедить
себя в чем угодно,- так надо убеждаться в хорошем, а не плохом, нет?
- Думаешь, он уже переменился?
- Нет, конечно. Еще не раз начудит, падет духом, станет опускаться
опять. Тут и надо будет ставить подпорки, как под провисающие провода. А
там и выздоровеет. Его невезение - как вирусы, которые здоровый организм
давит автоматически. Его духу я и прописал цикл антибиотиков. А что, разве
плПИПю "молитву" сочинил? - спросил он с авторской гордостью.
...Предоставленный сам себе Епишко продержался без опеки две недели.
По истечении этого контрольного срока Звягин обнаружил признаки упадка:
- Чего рожа кислая? Веник! Швабру! Совок!! С мусором из-под дивана
вылетел пожухший лотерейный билет.
- Проверял... это старый. Звягин брезгливо поднял двумя пальцами
билет:
- Тираж двадцатого августа - какой же старый, пять дней прошло.
Пусто? Епишко неопределенно пожал плечами.
- Газеты нет? Нет. Спроси у соседки, это совсем недавно. Епишко
покорно, подчиняясь бессмысленному приказу, пошаркал ногами к соседке и
принес "Труд". С неохотой повел пальцем по таблице - и открыл рот:
- Электрофон "Аккорд-стерео", девяносто рублей!..
- Врешь,- не поверил Звягин.- А серия? Покажи.
- Впервые в жизни,- ошарашенно прошептал Епишко.-
- Можно подумать, "Жигули",- сказал Звягин - Нормально. Завтра
получим в сберкассе и отоварим. Порядок давай!
Девяносто рублей употребили с толком: выбрали светло-серый пиджак
вроде звягинского, брюки и голубую сорочку. Старый пиджак Звягин тут же
сунул в урну: "Чтоб и духу его неудачливого не оставалось!". На оставшиеся
два рубля Епишко вознамерился постричься "у мастера", и стад похож на
помощника режиссера.
Позднее жена как-то поинтересовалась у Звягина, где его часы. Он
досадливо дернул углом рта: потерял,- видимо. расстег-нулся браслет, когда
на выезде тащил носилки
- Леня!
- Ну что?..
- Ты никогда ничего не теряешь.
- Ну вот - начал терять... Может, невезение заразно?..
- Заразно! Скажи правду. Почемуты должен еще свои деньги тратить на
этого охламона! Ведь продал, продал?..
- А если б подарил? - укорил Звягин.- Ну, продал. Я не курю, не пью,
не собираю марки,- могут же у меня быть хоть какие-то самочинные мужские
расходы? Ну, купил я ему в сберкассе у одного выигравший билет... всего-то
девяносто ре - а может они ему всю жизнь изменят.
Жизнь посредством девяноста рублей изменяться не спешила. На спинке
стула висел вспученный пиджак в мерзостных разводах, а на самом стуле
сидел Епишко и горевал.
- Я его постирал,- пожаловался он.
- Браво первая валторна! - поздравил Звягин.- Стирал - уже хорошо. А
зачем? Профилактически? Или цвет плохой?
- Да я на улице об машину запачкался...
- Хорошо: ведь не попал под нее. У меня вчера на выезде человек
поскользнулся и влетел головой в витрину - вот это да. А таких запачканных
- полная химчистка. Почему туда не сдал?
- Там долго...
- А срочная? Встань-ка; мышцы окрепли, спина распрямилась, все в
порядке,- да ты посмотри на себя в зеркало: у тебя же глаза другие стали!
Мужчине жалеть тряпку, тьфу!
В "Мужской одежде" Звягин высмотрел серый костюм-тройку. Епишко
сглотнул слюну.
- Бери. Рекомендую. Самое то. Епишко удивился:
- Откуда деньги-то?
- А? - удивился Звягин.- А почему не заработаешь?
- Как?..
- Так же, как все?.. Ну - нет, так нет. Пошли. Он оставил Епишко в
глубокой задумчивости: почему одни зарабатывают деньги, а другие нет. И
можно ли перейти из одной категории в другую.
В этих размышлениях его застала телеграмма от когдатошнего приятеля
из Москвы: собирался приехать, по телефону не застал, можно ли у него
остановиться? Телеграмму принесла милая девица, картавая и торопливая,
которая с ходу подвернула на ступеньке ногу: только охнула. Епишко оказал
первую помощь: довел до своей комнаты, туго перебинтовал лодыжку (аптечка
давно была!) и на всякий случай налил валерьянки - успокоиться. Говорливая
почтальонша развеселилась, затарахтела: учится заочно, работает в отделе
кадров, телеграммы утром разносит для приработка, на почте люди нужны, у
них многие прирабатывают, даже мужчины, студенты, вот он (Епишко) утром
дома - так что тоже может, приходите к нам, ха-ха, спасибо, ох, вы не
поможете мне дойти?
Зерно упало на удобренную почву: доведя девицу до почтового
отделения, Епишко набрался духу для разговора с заведующей - и написал
заявление. Справку на совместительство он взял без труда. Несложные
арифметические высадки: скоро серый костюм-тройка перейдет в его
собственность.
"И шил костюмы, элегантней чем у лорда",- украдкой насвистывал он по
утрам, скача по лестницам и лифтам и звоня в звонки.
- Прирабатываю,- небрежно ответил он на вопрос Звягина, почему утром
его никогда нет, коли работает он вечерами.
- Дело. Правильно,- отреагировал Звягин, тщательно организовавший всю
эту тайную акцию с телеграммой, девицей и заведующей. Трудно было
лишь-одно - незаметно выспросить у Епишко о знакомом в другом городе:
адресное бюро и междугородный телефон функционировали исправно, знакомый и
заведующая оказались понятливы, а девица попалась просто прелесть и
коробку шоколада отработала на пять баллов.
...Нет, Епишко не выглядел еще суперменом, но уже не выглядел
пугалом. Не выделяется из толпы: человек себе как человек, самый средний.
И даже если он ступал из автобуса в лужу, или ронял деньги у кассы, или
попадал без зонтика под неожиданный дождь,- это не выглядело уже комедией
из немого кино, равно как и трагедией измученного издевкой судьбы
человека: ну, чего не бывает, какая ерунда.
Епишко стал-таки костюмовладельцем, но Звягин опасался, что после
исполнения мечты он может остыть, захандрить: чего добиваться дальше-то?..
"Поддернуть его, поддернуть, да у-ухнуть!"
- Ничего костюмчик,- кивнул он, обойдя вокруг Епишко.- Носи
небрежнее, не жмись. А вот скажи: ночью снимут его с тебя, ограбят,- что
будешь делать?
- Нечего ночью невесть где шляться,- предусмотрительно возразил
Епишко, запахивая пиджак поплотнее.
- Ну, а - прямо в парадной? В общем - снимут? Епишко вздохнул,
подумал:
- Куплю другой...
- На какие деньги?
- Заработаю.- Епишко понял условия игры и улыбнулся.
- А с почты уволят? Ну, не понадобишься ты им больше?..
- Что, работ мало, что ли,- сказал Епишко.- Да ладно вам меня
экзаменовать, Леонид Борисович, что я, мальчик...
В последнее воскресенье сентября они поехали за грибами - подальше.
Поездка планировалась как важная воспитательная акция. Звягин облачился
поверх всего в старый маекомбинезон: комбинезону этому отводилась не
последняя роль.
- Нож? Спички? Компас? Пошли... Они углубились в черно-желтый лес,
шурша полой листвой. В лесу Епишко заблудился.
- 3-ге-геээ! - заорал он.
Дальнее эхо ахнуло в чаще и смолкло. Откуда-то - с неожиданной
стороны - донесся еле слышный отзыв. Епишко с кликами и треском ломился в
том направлении - но отзыв оказался сбоку, потом едва различимо долетел
сзади,- и исчез вовсе.
Ему стало страшно. Панически заметался туда-сюда, нервно вскрикивая.
Достал компас и непонимающе смотрел на пляшущую стрелку: где что?
Устав, перевел дух, утер пот. Спокойно. Звягин его уже наверняка
ищет. Конечно ищет! И главное - не блукать без толку, бредя невесть куда,
а оставаться на месте и ждать помощи, регулярно подавая сигнал.
"И вот этот паршивец,- рассказывал Звягин,- преспокойно садится под
дерево и жует бутерброд, время от времени трубя, как слон: мне, значит,
ориентир дает. Дождь пошел - так он под старую ель перебрался. А еще
час-другой - и темнеть начнет!"
В бесконечном лесу, глушащем голоса, Епишко мог долго оставаться
ненайденным; трепеща перед таким вариантом, он принял решение выходить
самостоятельно. Но в какую сторону? Попытался представить себе карту - не
представлялась... Но главное шоссе идет примерно с севера на юг, они пошли
с него налево... значит, надо держать на запад! Он достал компас и пошел
на запад, спотыкаясь и беря иногда чуть вправо, как учил Звягин: у
человека шаг правой ногой на пару сантиметров шире, чем шаг левой, и
двигаясь без ориентира он описывает круг.
Иду по азимуту, гордо сказал себе Епишко. Пржевальский, подумал он.
Колумб. Вот так путешествуют. Ему стало хорошо и как-то мужественно.
Вскоре он сообразил, что при компасе "поправка вправо" излишняя - и так
направление держится.
Через полчаса дорога неожиданно открылась сбоку: за деревьями
прошумел тяжелый грузовик.
- Молодец,- умиленно сказал себе Епишко, выходя на шоссе.- Умница,
мальчик. Вышел, не запаниковал, сумел! Сам, ни на кого не надеясь.
(Сейчас ему, счастливо спасшемуся, искренне так казалось.)
Шоссе прорезало лес и было в этот предвечерний час вполне пустынно.
Он дошел до автобусной остановки, где они сошли. Солнце брызнуло алым в
щель туч над горизонтом.
Но где же Звягин? Епишко снова занервничал. Не мог же он заблудиться!
Уже вышел и уехал в город? - нет, разве Звягин мог его бросить!..
- Я зде-еесь! - закричал он в чащу.- Ээ-ээй!!. Да: там бродит в
темных буреломах Звягин и ищет его, а он, благополучно вышедший, стоит
здесь в бездействии!
Он потоптался - и ринулся обратно в лес. "Надо делать ножом засечки,
чтоб не заблудиться!"
Засечки белели на деревьях. Впопыхах Епишко порезал руку, слизнул
кровь, сплюнул; стал внимательнее. Каждую минуту - по часам - издавал
вопль, все более хриплый (голос сорвал); искал заблудившегося Звягина.
Звягин, находившийся все эти часы метрах в сорока от него, оценивающе
наблюдал действия по своему спасению. Натыкав веточек в петли
маскомбинезона, сливаясь с зарослями, он бесшумно сопровождал подопечного,
поглядывая на часы.
("До дороги - метров пятьсот. Суетится он, как таракан на горящем
корабле! Пишет по лесу зигзаги, пыхтит и на компас смотрит, засечки режет.
Но ведь - вышел! И вновь полез - меня искать, не бросил!")
Помучив Епишко до сумерек (дабы увеличились размеры подвига), он
тихонько аукнул, направляя звук ладонью в другую сторону. Выкинул веточки
с халата, расстегнулся и взъермшился, изображая утомление.
- Ффу-ух,- шумно выдохнул он, выламываясь из кустов навстречу
ликующему Епишко.- Ты где был-то? Я уж тут и сам почти заблудился... В
какой стороне дорога-то у нас, представляешь?
Он хотел еще подвихнуть ногу: пусть бы спаситель попотел, но это бы
могло уже показаться подозрительным. Поднимая подопечного до своего
уровня, нельзя впадать в ошибку и спускаться самому до его уровня; а если
и можно, то незаметно, так, чтоб авторитет в его глазах не мог упасть,
подумал Звятан.
- А чего кровь на щеке?
- Где? А... Сучком поцарапал. Хорошо, что не в глаз,- весело ответил
Епишко. Его триумф не могло омрачить ничто.
На подходивший автобус он смотрел так, словно сам этот автобус сделал
и доставил сюда. Кругом была жизнь, та самая, которая борьба, и он в этой
жизни был хозяин.
Теперь раз в неделю они со Звягиным играли в шахматашки, болтали;
Звягин давал ему новые гантельные комплексы и списки литературы
(доверенные жене). В Епишко почуялась какая-то новая задумчивость - не
меланхоличная, как встарь, а с неким прикидывающим, конкретным выражением.
Звягин расшифровал это выражение как мысли о будущем.
- Блокнот,- он протянул руку.
Епишко достал свой "организационный" блокнот, исписанный почти до
конца, покраснел, поколебался (его уже давно не контролировали).
Демонстративно не замечая его смущения, Звягин перелистал последние
записи.
- Смеяться не надо,- тихо попросил Епишко.
- А над чем,- спокойно сказал Звягин.- Извини, что посмотрел. Мы же
друзья. Епишко отважился взглянуть ему в глаза:
- У вас легкая рука.
- Я знаю. На самом деле - у тебя тоже. Просто тебе долго не везло.
Это ведь и вправду бывает. Я только помог тебе переломить невезение. А
дальше ты и сам можешь.
"Обширная программа... Расчет верен: он настолько отстал от
сверстников - и работа, и семья, и жилье, и образование - ничего нет, но
еще не поздно; ему есть чего добиваться - есть стимул. А там он будет уже
в колее - и никуда не денется..."
И сеялся снег за синим окном, когда по ноябрьскому, первому,
праздничному морозцу ввалился Епишко без предупреждения в гости.
- Я не девица,- мрачно сказал Звягин букету роз.
- Жене... хозяйке-то можно?
- Откуда узнал, что она именно розы любит? - смягчился Звягин. Епишко
радостно откашлялся.
- Хочу лично посоветоваться, Леонид Борисович...
Ему подвалила грандиозная удача - предложили работу по специальности.
Перед театром столкнулся со старым приятелем, заговорили о жизни,- и
всплыла должность техника в их проектном институте. Образование
неоконченное высшее у него есть, перед начальством и в отделе кадров
приятель обещал все уладить. Видимо, потребуется заочно кончать институт.
Зарплата для начала не шибко большая, но - главное зацепиться.
- Нет чтоб самому работу искать,- ждешь, пока она сама тебя найдет!
Везенье везеньем - но вези себя и сам!
- Да я уж начал подыскивать,- оправдывался Епишко.- Я ж понимаю - не
всю жизнь в пожарных...
- Оденешься как следует,- советовал ЗвягинСпросят о причинах
театральной твоей одиссеи - туманно намекай на трагическую любовь, люди
склонны такому сочувствовать. Соври, что в студенческом научном обществе
занимался некогда именно той темой, на которую сейчас тебя посадят.
Цветочкиконфеточки сунь в портфель для дам из отдела кадров...
За спиной Епишко вырастали крылья, и он пробовал их на прочность.
- Шахматишки? Епишко выиграл и удалился победно, благословленный.
- Зачем ты ему проиграл? - уязвление спросила дочь.
- Пусть будет уверенней в себе,- отмахнулся Звягин.
- Что ж ты тогда его для большей уверенности в себе в кооператоры не
пристроил? Хоть деньги бы получал, а что там в этом институте...
- Ставлю тебе диагноз: ранний американизм. К волчьей борьбе на
свободном рынке парень еще не готов: сожрут, обманут, подставят. Пусть
пока походит в загородочке на полтораста рублей.
- Находил его однокашников, звонил по квартирам, уламывал в
институте, а он и знать ничего не будет...
- А зачем?
- Хоть бы спасибо сказал... Обидно.
- Кто я? - требовательно спросил Звягин.
- Кто ты... Мой папа.
- Кто я? - повторил он.
- Врач,- продолжила она перечисление его ролей в жизни.
- О! - Звягин сунул руки в карманы и с фатовским видом плюхнулся на
диван, откинувшись и закинув ногу на ногу.- Стоит ли вкалывать,- он
сощурился,- спасая человеков, падающих, разбивающихся, и тому подобное,
чтобы они были несчастными неудачниками? А потом,- он засвистел начальные
такты "Турецкого марша",- много ли ты знаешь людей, умеющих делать
невозможное? Заметь: без всяких чудес - и не зная осечек. А?
- Ты у меня ужасный хвастун,- влюбленно сказала дочь.
- А теперь подай отцу стакан холодного молока.- И Звягин раскрыл
"Историю античных войн", заложенную на битве при Гавгамелах. Увлечения его
бывали непредсказуемы.
Глава III. НЕКРАСИВАЯ
- Не люблю я сказки,- насмешливо отрезал Звягин, оглядываясь на
витрину охотничьего магазина.
В это воскресенье он не дежурил, и жена вытащила его гулять на
Невский: ноябрь проблеснул солнцем.
- Сказки?! - обиделась жена.- Суть "Пигмалиона" не в сюжете, а в
социальных отношениях людей...
Перед светофором с визгом тормознула "скорая", из нее высунулась
пиратская рожа Джахадзе и прогорланила:
- Папе Доку привет!
Звягин махнул перчаткой из толпы. "Скорая" выкатила на осевую и
рванулась мимо стоящих автобусов.
- ...искусство - это всегда условный мир, отражающий...
- А я живу в безусловном мире! Я человек конкретный. Я врач, я
восемнадцать лет носил погоны, я привык видеть жизнь такой, какая она на
самом деле, без стыдливых умолчаний и прикрас. А от твоих сказок - один
вред!
- От "Пигмалиона" вред?! - задохнулась жена. Двадцать лет семейной
жизни не отучили ее от безуспешных попыток приохотить Звягина к шедеврам
мировой литературы.
- Вред и бред,- упорствовал в ереси Звягин.-Еще и за правду себя
выдает! Вот и начнут грезить замухрышки о добром дяде: подберет,
обеспечит, научит красиво говорить... помоет-приоденет - и готова
герцогиня. Ха-ха.
Они перешли к Казанскому собору: очередь у входа, голуби в сквере...
- ...а закроет несчастная мечтательница книжку, посмотрит вокруг:
"Где же обещанное чудо?.." - и вешает унылый нос... Делать-то все
приходится без чудес и добрых волшебников.
- Ты путаешь литературу с жизнью, а сам вещаешь прописные истины!
- То-то и беда, что из-за твоих сказок люди отделяют литературу от
жизни и забывают прописные истины!
И он завертел головой по сторонам, словно искал подтверждение своим
мыслям.
Здравые мысли имеют обыкновение раньше или позже подтверждаться. В
данном случае это произошло незамедлительно.
- Любуйся,- с холодным удовлетворением указал Звягин.- А?
Существо стояло на автобусной остановке, сунув руки в карманы
широченной блекло-черной (по моде) куртки. Зато джинсы были в облипку, и
даже самый скверный геометр не назвал бы линии ног прямыми.
- Это он или она? - усомнилась жена в нелепом силуэте.
- Оно! - полыхнул сарказмом Звягин.- Одета-обута,
грамотна-обеспечена, страшила-страшилой.
Из-под вязаной шапочки по ним презрительно скользнули глазки,
крохотность которых искупалась размерами носа, наводившего на мысль об
орлах и таранах галер.
- Поможет несчастной страхолюдине твой профессор Хиггинс со своей
ванной и фонографом? Говорить нынче умеют все: телевидение! - дурак
дураком, а шпарит как диктор. И манер в кино насмотрелись. И одеваются по
журналам: нищих нет...
- Да, да,- поспешно согласилась жена, таща его вперед. Но немного не
успела.
"О, какая ужасная селедка",- тихо поразился юный басок.- "Гибрид
швабры и колючей проволоки",- согласился тенор. И пара приятелей
остановилась было рядом.
Нелестная характеристика услышалась и той, кого касалась. Вздернув
губу, девица отрубила фразу - не из словаря диктора телевидения. Приятелей
шатнуло.
- Развлекаемся? - спросил их Звягин, улыбаясь мертвой улыбкой; шрамик
на скуле побелел.
- Леня,- тревожно сказала жена, меняясь в лице: - Мы идем в Эрмитаж!
Приятелей сдуло.
Публика изображала непричастность к происходящему. Скандализованная
старушка обличала "нынешних". Запахло склокой. Девушка тщетно принимала
независимые позы. Напряжение гонимого существа исходило от нее.
- Мои ученики ходят в Эрмитаж чаще, чем мы... Звягин задумчиво
сощурился. Глаза его затлели зеленым кошачьим светом. "Пигмалион"! -
процедил он.- Хиггинс' Шоу!"
Он переступил на месте. Подошел автобус.
- Ира,- Звягин поцеловал жену.- Сходи сегодня сама! Ну пожалуйста.
Ответ не успел: он как-то сразу отдалился от нее и переместился к
остановке, будто влекомый посторонней силой. Вслед за девицей втиснулся в
автобус, и двери захлопнулись.
В автобусной толчее он бесцеремонно в упор разглядывал злополучное
создание. Через минуту оно задрало прыщеватый подбородок и, ответив ему
высокомерным взглядом, отвернулось с оскорбленным лицом. За четверть часа
на лице сменились все оттенки независимости и неприязни. Резкие черты
Звягина не выражали ничего, кроме интереса естествоиспытателя.
На Суворовском она выскочила и понеслась размашистой походкой
матроса, опаздывающего из увольнения.
- Девушка, одну минутку!..
Она резко свернула и на красный свет перебежала проспект - прямо в
объятия милиционера. Милиционер оживился и отдал честь. Девица стиснула
зубы, испепеляя его взором.
- Мы опаздываем к больному,- уверенно представился Звягин за ее
спиной, извлекая удостоверение - в подтверждение своих слов - и деньги в
подтверждение своей вины.
Милиционер поколебался. Признанный хозяином положения, он ощутил
более достоинства не в строгости, а в благородстве.
- Больше не нарушайте.- Он снова отдал честь и отодвинулся, давая
понять, что инцидент прощен. На ходу глядя в сторону, девица пролаяла:
- Что вам надо? Все разглядели?
- Давайте выпьем кофе,- мягко предложил Звягин.
- А-а: вы одиноки. Вы, наверное, кинорежиссер. Или художник. Нет? Ну,
тогда засекреченный ученый. А - вы шпион и хотите меня обольстить и
завербовать!
- Ну, еж колючий,- рассмеялся Звягин.
- А вы... отцепитесь, старый козел! - отчаянно выпалила она.
Встречная красавица, грациозная стрекоза, улыбнулась Звягину уголком
детских губ. Он не был похож на старого козла.
- Крута,- оценил Звягин,- крута. Не хотите знакомиться.. Тогда
позвоните мне, пожалуйста,- протянул ей визитную карточку.- Всему можно
помочь,- добавил он.
- О чем это вы? - не поняла она.- Еще чего не хватало! - И сунула
карточку в карман.
Остаток воскресенья Звягин посвятил доведению квартиры до адского
блеска - во искупление вины. Дочка металась на подхвате, сочувствовала; и
хихикала. К ужину жена оттаяла.
- Полчаса стояла перед Ботичелли,- делилась она.- Никто, наверное, не
умел так видеть красоту...
- А что такое красота? - живо спросил Звягин, хлюпая молоком через
соломинку. Жена готовно приняла учительскую позу.
- Платон,- сказала она.- Сократ. Чернышевский. Эстетика.
- Сократ,- сказал Звягин, поднимая руки вверх.- Я понимаю. Ты мне
скажи, чем красивая женщина отличается от некрасивой? Конкретней.- Он
приготовился загибать пальцы.
- Черты лица... фигура...- она растерялась.- Ну, глаза, нос, рот...
волосы...
- Волосы,- сказал Звягин.- Да-да. Ноги и шея с ушами.
- Шарм,- сказала дочка.- Прикид.
- Хорошо - мода. Условность, привычка: у каждой эпохи, расы и так
далее - свои понятия о красоте. Так. Биологическая основа,
целесообразность: продолжение рода,- он изобразил руками формы
секс-бомбы.- Но почему красивы и черные волосы - и золотые, и карие глаза
- и синие, и курносый носик - и прямой? Зачем нужны длинная шея и ровные
зубы - что ими, проволоку грызть?..
- Почему ты этим заинтересовался? - проницательно спросила жена.
- Папа хочет знать, что такое красота, прежде чем браться ее делать,-
объяснила дочка, догадливое юное поколение.- Он сегодня весь день
"Турецкий марш" пел: что-то задумывает!
- Опять твои безумные прожекты,- вздохнула жена.- Теперь - та
страшненькая, да?
- Ура,- успокоила дочка.- Она уродина? значит, ты можешь не
ревновать... Дотошный допрос не кончался.
- Если красота - это совершенство, то почему заурядная лань красивее
самого совершенного крокодила?
- Линия, цвет... ассоциативный образ: теплое, гладкое, чистое, легко
движется. Вызывает приятные ощущения...
Дочка, проходя перед сном из ванной, резюмировала эстетический диспут
кратко:
- От разговоров еще никто красивее не делался. Девица не позвонила, к
некоторой досаде Звягина. Но общежитие, куда она вошла, он заметил.
Ночью на кухне он отшвырнул Платона и учебник по эстетике и нацедил
ледяного молока из холодильника. Обстоятельно перечислил на бумаге:
1. Глаза.
2. Нос.
3. Зубы.
4. Волосы.
23. Ногти. 24. Голос".
Он пожалел, что не знаком с условиями конкурсов красоты. Против
каждого пункта, добросовестно вдумываясь, проставил оценки по пятибалльной
системе. Средний балл у девицы получился два и три десятых. Подбив
неутешительный итог, Звягин зло засопел и достал еще бутылку молока. В
верху списка надписал: "Имеем", на чистом листе: "Требуется", на другом:
"Что делать"...
Утром, вернувшись на подстанцию с первого вызова, он изучающе
вперился сквозь окошечко в диспетчершу.
- Леонид Борисович?! - изумилась она, краснея.
- Валечка, дай-ка мне телефончик своей косметички... Летя в "скорой"
по Обводному, обернулся в салон к фельдшеру:
- Гриша, ты где мышцы качаешь? На стадионе Ленина? Познакомишь меня
завтра с тренером.
Перечень действий оснащался конкретными адресами и фамилиями.
Лохматый Гриша перемигивался с медсестрой. Девица позвонила на третий
день. Они встретились в полупустом по-утреннему кафе.
- Клара,- назвалась она, взбивая волосики.
- И имя-то у тебя какое-то... царапучее,- он вздохнул.
- Горбатого могила исправит,- беспощадно сказала она. Он пожевал
апельсиновую дольку, сплюнул косточку, откинулся на спинку стула: обозрел
Клару критически и деловито - так папа Карло, наверно, смотрел на чурку,
из которой собирался вырезать Буратино.
- Можно и раньше,- лениво пожал плечами.- Это все исправимо.
- Предлагаете мне себя и песца на воротник в придачу?
- Ни меня, ни песца ты не получишь,- открестился Звягин.- Но у меня
вот какие соображения... Соображения были прерваны скрипучим смешком:
- Ага! Прическа, модная одежда, гимнастика, самовнушение: "Я самая
привлекательная, я самая обаятельная!.." Хватит, нахлебалась уже в кино
подобной чуши... розовых сказочек для дурачков.
- Сказочек не будет,- уверил Звягин.- Только реальность. Знаю я в
Риге хирурга, который удлиняет калекам ноги на двадцать пять сантиметров:
приживляет консервированную кость. Знаю женщину, которой академик Углов
сделал серию операций на голосовых связках - мелодичный голос вместо
хриплого баса. Перечень был длинен.
- Сказочки не для нас. Для нас - работа. Усталость. Боль. Терпение.
Только так все в жизни и делается.
Теплая волна доброты, уверенности, надежности исходила от него. Это
ощущение покоя и добра было настолько сильным, что Клара неожиданно для
себя улыбнулась. Баюкала песня сирены, что все достижимо и все будет
хорошо, но у сирены был жесткий металлический баритон и несокрушимая
логика..
- А с виду вы злой и самовлюбленный,- сказала Клара.
- Завтра я дежурю, а послезавтра в четыре жди у метро "Маяковская". И
возьми с собой купальник.
- Это еще зачем?! - ощетинилась Клара.
- В физкультурном диспансере тебя посмотрит одна умная старая врачиха
- для начала.
Колесо событий подхватило ее, швыряя в решительные перемены: она
более не сопротивлялась.
("Исчерпал все обаяние,- смешливо жаловался Звягин жене.- Хуже, чем
когда ухаживал за тобой в институте" - "Да? - удивилась она.- А я всю
жизнь была уверена, что это я за тобой ухаживала".) Врачиха в диспансере
оказалась не такая старая.
- Сделай двадцать приседаний... Быстрее! Пульс... сто четыре.
Давление... сто двадцать пять на семьдесят пять. Вдохни - дуй. Легкие -
две семьсот. Сюда. Выпрямись. Рост - сто шестьдесят шесть... вес... сорок
девять триста. А кажешься выше...
- Это оттого, что сутулится,- сказала медсестра.
- Сложение стайера... ты на длинные дистанции никогда не бегала?
- И незачем,- отверг Звягин, неожиданно входя: в белом халате и с
какими-то бумажками - Клариными анализами.- Проверь-ка ее на
велоэргометре. Здесь он был - в р а ч, и Клара не застеснялась.
- Нормально,- обронил он.- А рефлексы? По слякотному Невскому он
проводил ее до остановки.
- Ну - и как я вам понравилась? - вызывающе спросила она. Она уже
ненавидела себя за этот стриптиз, дура набитая, уродина кривоногая. И
купальник идиотский, мерзкого фиолетового цвета. Интересно, какая у него
жена. Красивая, конечно...
- Ничего, неплохо,- с энтузиазмом сказал Звягин и положил тяжелую
руку ей на плечи.
- Что - неплохо? - зло и недоуменно уставилась она.- Хотите сказать,
что вам было приятно смотреть на меня голую?
- От голых у меня за двадцать лет работы, милая, в глазах рябит,-
сказал Звягин.- А хорошо то, что ты здорова и тебя можно раскармливать и
тренировать. И сложена не так ужасно, как кажется.
- Ах-х - немного труда, и все исчезнет! Да?
- Нет. Много труда. Очень много. Ничего, потерпишь.
- А если не потерплю?
- Голову сверну,- промурлыкал он. Она отвернулась: почувствовала, что
