...Дом стоял на Дрезден-авеню в Пасседене - | |
- Просто странно, как это мне самому не пришло в голову, - удивился
шофер.
- Иди отсюда, пока я не свернул твою тощую грязную шею.
Шофер спокойно посмотрел на него, потом ушел в темный гараж и стал
что-то насвистывать. Ваньер устремил на меня горящий злобой взгляд и
раздраженно сказал:
- Вам сообщили, что миссис Морни нет дома, но, видно, вас это не
устраивает. Другими словами, данная информация не удовлетворяет вас.
- Если другими словами - то да.
- Ясно. Не соизволите ли объяснить, какой вопрос вы хотите обсудить с
миссис Морни?
- Предпочитаю объяснить это самой миссис Морни.
- Незадача в том, что она не собирается принимать вас.
- Следи за его правой, Джек, - подал голос шофер из-за машины. - В
ней может быть нож.
Оливковое лицо Ваньера сделалось цвета сухих водорослей. Он резко
повернулся на пятках и придушенно рявкнул:
- Следуйте за мной!
Он пошел по мощенной кирпичом дорожке через зоросшую розами галерею к
белой калитке. За ней находился обнесенный стеной сад с шикарными
цветочными клумбами, площадкой для игры в бадминтон, чудесными газончиками
и маленьким, выложенными кафелем бассейном, сердито сверкавшим на солнце.
Площадка около бассейна была уставлена бело-синей садовой мебелью: низкими
столиками, шезлонгами с подставками для ног, а над всем этим - сине-белый
зонт размером с хорошую палатку.
В одном из шезлонгов томно раскинулась длинноногая девица; на столике
рядом с ней стоял высокий матовый бокал, серебряное ведерко со льдом и
бутылка виски. Девица лениво наблюдала за нашим приближением. С расстояния
тридцати футов она смотрелась по высшему разряду. С расстояния десяти
футов она смотрелась как нечто, предназначенное для рассматривания с
расстояния тридцати футов. Ее рот был слишком велик, глаза - слишком сини,
косметика - слишком ярка. Ее тонкие брови описывали дугу почти
фантастической длины и высоты; ресницы ее были накрашены так густо, что
походили на миниатюрные железные решетки.
На девице были белые парусиновые брюки, белая шелковая блузка,
сине-белые сандалии на босу ногу, на шее - ожерелье из зеленых камней.
Рядом на стуле лежала белая соломенная шляпа с полями диаметром с
автомобильное колесо, на шляпе - солнцезащитные очки, каждая линза -
размером с пончик.
Ваньер промаршировал к девице и отрывисто сказал:
- Ты вышвырнешь этого гнусного красноглазого шоферишку, и как можно
скорей. Иначе я сверну ему шею. Невозможно пройти мимо него, не услышав
оскорбления в свой адрес.
Блондинка легко кашлянула, бесцельно помахала в воздухе носовым
платком и сказала:
- Присядь и отдышись. Кто твой приятель?
Ваньер поискал мою визитку, обнаружил, что держит ее в руке, и
швырнул на колени блондинке. Она лениво взяла ее, взглянула на нее, потом
- на меня, вздохнула и задумчиво постучала ногтями по передним зубам.
- Крупный экземпляр, да? Пожалуй, тебе с ним не справиться.
Ваньер с отвращением посмотрел на меня.
- Ладно. Что там у вас - быстро выкладывайте.
- Я побеседую с дамой? - осведомился я. - Или я побеседую с вами и
преподам вам несколько уроков хорошего тона?
Блондинка рассмеялась. В ее серебристом смехе еще сохранилась
непосредственность и искренность молоденькой статистки. Маленький язычок
вызывающе пробежал по губам.
Ваньер сел и зажег сигарету с позолоченным фильтром. Я стоял и смтрел
на них.
- Я ищу вашу подругу, миссис Морни, - наконец сказал я. - Насколько
мне известно, вы вместе снимали квартиру где-то с год назад. Ее зовут
Линда Конкист.
Ваньер быстро поднял глаза на меня - и опустил и снова поднял и
опустил. Он повернул голову и посмотрел на другую сторону бассейна. Там
сидел коккер-спаниель по кличке Хитклифф и смотрел на нас одним глазом.
Ваньер пощелкал пальцами.
- Сюда, Хитклифф! Ко мне, ко мне!
- Заткнись, - сказала блондинка. - Собака тебя на дух не переносит.
Умерь свое идиотское тщеславие, Бога ради.
- Не смей так со мной разговаривать! - вспылил Ваньер.
Блондинка хихикнула и поиграла глазами.
- Я ищу девушку по имени Линда Конкист, миссис Морни, - повторил я.
Она взглянула на меня.
- Вы уже говорили. Я просто думала о том, что не видела ее последние
полгода. Она вышла замуж.
- Вы не видели ее последние полгода?
- Вы не ослышались, дружок. Зачем вам это?
- Я веду частное расследование.
- По какому вопросу?
- По сугубо конфиденциальному.
- Подумать только, - оживилась блондинка. - Он ведет частное
расследование по сугубо конфиденциальному вопросу. Ты слышишь, Лу?
Врывается к совершенно незнакомым людям, которые не хотят его видеть, - и
считает это в порядке вещей. Только потому, что ведет частное
расследование по сугубо конфиденциальному вопросу.
- Значит, вы не знаете, где она находится сейчас, миссис Морни?
- Я разве не сказала вам? - Она несколько повысила голос.
- Нет. Вы сказали, что полгода не видели ее. Это совсем не одно и то
же.
- Кто сказал вам, что я снимала с Линдой квартиру? - резко спросила
блондинка.
- Я никогда не раскрываю источника информации, миссис Морни.
- Золотко мое, да вы такой ловкач, что вам впору быть директором
танцзала. Значит, я вам должна рассказать все, а вы мне - ничего?
- Мы с вами находимся в разном положении, - сказал я. - Я - наемный
работник, действующий согласно инструкции работодателя. У вас же нет
причин скрывать что-либо, не так ли?
- Кто ее ищет?
- Ее родители.
- Попытайтесь еще раз. У нее нет родителей.
- Должно быть, вы знакомы с ней довольно близко, раз вам известны
такие подробности.
- Может быть, и была когда-то. Но это не означает, что все так и
осталось до сих пор.
- О'кей, - сказал я. - Ваш ответ можно понять так: вы знаете, но не
хотите говорить.
- Ответ можно понять так, - вдруг вмешался Ваньер, - с вами не хотят
больше разговаривать и чем скорее вы уберетесь отсюда, тем приятнее это
будет нам.
Я продолжал смотреть на миссис Морни.
Она подмигнула мне и сказала Ваньеру:
- Не надо так грубо, дорогой. Ты страшно обаятелен, но слишком узок в
кости. Ты не создан для тяжелой работы. Верно, приятель?
- Я еще не размышлял на эту тему, миссис Морни, - ответил я. - Как вы
считаете, мистер Морни сможет мне помочь... или захочет?
Она покачала головой:
- Откуда мне знать? Можете попробовать. Если вы ему не глянетесь, то
у него найдется кому вышвырнуть вас отсюда.
- Думаю, вы могли бы мне помочь, если бы захотели.
- И как же вы собираетесь заставить меня захотеть? - Взгляд ее стал
приглашающим.
- В этой компании? - Я указал глазами на Ваньера. - Как я могу?
- Интересная мысль. - Она отпила из бокала, глядя на меня поверх
него.
Ваньер очень медленно поднялся с места. Лицо его побелело. Он сунул
руку за пазуху и процедил сквозь зубы:
- Иди отсюда, ублюдок. Пока еще можешь идти.
Я удивленно посмотрел на него:
- Где ваша утонченность? И только не рассказывайте мне, что носите
пистолет под пляжным костюмом.
Блондинка рассмеялась, показав красивые крепкие зубы. Ваньер сунул
руку поглубже под рубашку и плотно сжал рот. Его черные глаза были остры и
пусты одновременно - как глаза змеи.
- Ты слышал? - спросил он почти нежно. - И не сбрасывай меня со
счетов так быстро. Чтобы всадить в тебя пулю, мне потребуется времени
меньше, чем для того, чтобы чиркнуть спичкой.
Я посмотрел на блондинку. Она внимательно следила за нами, глаза ее
сияли, а чувственный рот был приоткрыт в напряженном ожидании.
Я повернулся и пошел по газону. На полпути я обернулся. Ваньер стоял
все в той же позе, держа руку под рубашкой. Глаза блондинки были
по-прежнему широко распахнуты и губы так же приоткрыты, но густая тень от
зонта падала ей на лицо, и его выражение издалека можно было понять по
разному: как страх и как довольное ожидание.
Я пересек газон и через белую калитку вышел на мощенную кирпичом
дорожку в тоннеле из роз. Почти на самом выходе из тоннеля я повернулся,
неторопливо прогулялся обратно к калитке и еще раз заглянул в сад. Я и сам
не знал, что собирался там увидеть и с какой стороны меня это может
касаться. Но кое-что я увидел.
Я увидел, как Ваньер почти распластался на блондинке, целуя ее.
Я потряс головой и пошел прочь.
Красноглазый шофер все еще возился с "кадиллаком". Мытье он уже
закончил и теперь протирал стекла большим куском замши. Я обошел машину и
встал около него.
- Ну, как дела? - поинтересовался он краем рта.
- Ужасно. Они втоптали меня в грязь.
Он кивнул и продолжал присвистывать, как скребущий лошадь конюх.
- Ты бы поосторожней. Этот тип вооружен, - сказал я. - Или
притворяется.
Шофер коротко хохотнул:
- Под этой-то рубашонкой? Не может быть...
- Что за тип этот Ваньер? Чем занимается?
Шофер выпрямился, положил замшу на капот и вытер руки о полотенце,
которое теперь было заткнуто за пояс его штанов.
- Женщинами, я так полагаю.
- А не опасно ли - волочиться именно за этой женщиной?
- По мне - так опасно, - согласился шофер. - Но у людей бывают самые
разные представления об опасности.
- Где он живет?
- В Шерман Сакс. Она там бывает. И слишком часто.
- Когда-нибудь встречал девушку по имени Линда Конкист? Высокая,
темноволосая, красивая. Пела с оркестром.
- Ты требуешь много информации за два доллара, Джек.
- Могу накинуть до пяти.
Он помотал головой:
- Нет, эту особу я не знаю. Во всяком случае, по имени. Сюда приходят
разного рода дамочки, в основном довольно яркие. Меня им не представляют.
- Он ухмыльнулся.
Я достал бумажник и сунул три доллара в его маленькую влажную руку. И
к ним присовокупил визитку.
- Мне нравятся маленькие крепыши, - сказал я. - Они, похоже, ничего и
никого не боятся. Заглядывай ко мне.
- Ладно, Джек. Спасибо. Линда Конкист, говоришь? Буду держать ухо
востро.
- Пока... как тебя по имени?
- Они зовут меня Пройдохой. Понятия не имею почему.
- Пока, Пройдоха.
- Пока. Значит, говоришь, пушка - под этой рубашонкой? Да ни за что.
- Не знаю, - сказал я. - Он как будто полез за ней. Меня наняли не
для перестрелок с незнакомыми людьми.
- Черт, его рубашка застегивается только на две пуговицы сверху. Я
обратил внимание. Ему потребуется неделя, чтобы вытащить из-под нее пушку.
- Но в голосе его звучали тревожные нотки.
- Может быть, он просто блейфовал, - согласился я. - Если что-нибудь
услышишь о Линде Конкист, всегда буду рад иметь дело с тобой.
- О'кей, Джек.
Я пошел к своей машине по мощенной плитами дорожке. Он глядел мне
вслед, почесывая подбородок.
6
Я медленно ехал по улице, взглядом выискивая место, где можно было бы
поставить машину, чтобы заскочить на минутку в офис перед поездкой в
центр. В тридцати футах от входа в Кахуэнго-Билдинг от табачной лавки
отъехал "паккард". Я тут же занял его место, заглушил мотор и вышел из
машины. И только тогда заметил, что встал перед знакомым на вид
автомобилем песочного цвета. Конечно, это не обязательно тот же самый.
Таких тысячи. В легковушке никого не было. Никто в бурой соломенной шляпе
с желтой ленточкой ошивался поблизости.
Я обошел машину и записал ее номер на обороте мятого конверта -
просто так, на всякий случай. И направился к себе. Его не было ни в
вестибюле, ни в коридоре наверху.
Я зашел в офис, просмотрел валявшуюся на полу почту, но ничего
интересного не обнаружил. Быстренько приложился к дежурной бутылке и
побежал вниз. Мне нужно было торопиться, чтобы успеть в центр к трем
часам.
Песочного цвета автомобиль все так же стоял на месте и пустовал. Я
сел в машину и отрулил от тротуара.
Он нагнал меня только в конце Сансета. Я смотрел на него в зеркальце
заднего вида, ухмылялся и пытался сообразить, где же он прятался.
Вероятно, в машине, что стояла за его собственной. Как это я сразу не
догадался?
Я повернул на юг к Третьей и поехал по ней к центру. Песочного цвета
автомобильчик всю дорогу держался в сотне метров за мной. Я выехал на
Седьмую и остановился купить сигарет без особой в них надобности, а потом,
не оглядываясь, пошел по улице. Дойдя до перекрестка, я свернул в
вестибюль отеля "Метрополь", прогулялся до полукруглой стойки, где
торговали сигаретами, и попросил там прикурить, после чего уселся в одно
из потрепанных кожаных кресел.
Светловолосый человек в коричневом костюме, черных очках и уже такой
знакомой мне шляпе вошел в вестибюль, самым непринужденным образом
прошествовал между пальмами в горшках к стойке, купил пачку сигарет и стал
неторопливо распечатывать ее, облокотившись о прилавок и озирая вестибюль
зорким орлиным глазом.
Взяв сдачу, он прошел к стоящему у колонны креслу и сел в него. Он
надвинул шляпу поглубже на черные очки и, похоже, собирался уснуть с
незажженной сигаретой в зубах.
Я поднялся с места, подошел к колонне, опустился в кресло рядом с ним
и принялся искоса рассматривать его. Он не пошевелился. Вблизи его лицо
казалось юным, розовым и пухлым, подбородок был выбрит крайне неряшливо.
Ресницы под черными очками взметнулись вверх и снова опустились. Лежащая
на колене напряженная рука нервно затеребила брючину.
Я чиркнул спичкой и поднес к его сигарете:
- Огоньку?
- О... благодарю, - потрясенно сказал он. Прикурил.
Помахав спичкой, я бросил ее в урну и выжидающе уставился на него.
Прежде чем заговорить, он несколько раз искоса взглянул на меня. - Не мог
ли я вас встречать где-нибудь раньше?
- На Дрезден-авеню в Пасадене. Сегодня утром.
Его щеки стали еще более розовыми, чем прежде. Он вздохнул.
- Должно быть, я выступил кисло, - сказал он.
- Из рук вон, приятель, - согласился я.
- Может быть, это шляпа?
- Шляпа в порядке. Но тебе она не нужна.
- В этом городе деньги даются очень тяжело, - печально сообщил он. -
Не могу же я бегать на своих двоих, на такси - разорюсь в два счета, а
собственная машина неудобна тем, что не всегда успеваешь добежать до нее.
Надо все время крутиться поблизости.
- Тебе что-нибудь надо от меня или ты просто тренируешься?
- Я хотел выяснить, достаточно ли вы сметливы, чтобы можно было
поговорить с вами.
- Я ужасно сметливый, - сказал я. - Тебе будет просто стыдно, если ты
не поговоришь со мной.
Он настороженно огляделся, вытащил маленький бумажник из свиной кожи
и оттуда - милую, новенькую визитку. На ней значилось: "Джордж Ансон
Филлипс. Частные расследования. 212 Сенеджер-Билдинг, 1924, Норт
Вилкокс-авеню, Голливуд." В верхнем углу карточки был нарисован широко
раскрытый глаз с очень длинными ресницами и удивленно поднятой бровью над
ним.
- Не имеешь права. - Я указал на глаз. - Это эмблема Пинкертона. Ты
отбиваешь у них хлеб.
- Ох, черт, - вздохнул он. - Та малость, что я заработаю, не разорит
их.
Я пощелкал ногтем по карточке, попробовал ее на зуб и опустил в
карман.
- Моей визиткой интересуешься - или досье на меня уже собрано
полностью?
- О, я о вас все знаю, - сказал он. - Я был депутатом в Вентуре,
когда вы вели там дело Грегсона.
Грегсон был мошенником из Оклахомы, за которым одна из его жертв
гонялась по всей Америке в течение двух лет. В конце концов Грегсон
издергался настолько, что пристрелил дежурного на станции обслуживания,
ошибочно принявшего его за своего знакомого. Мне казалось, это все было
очень давно.
- И дальше?
- Я вспомнил вас, когда случайно увидел ваше имя на номерном знаке
сегодня утром. После того как я потерял вас по дороге в город, я просто
нашел вас по справочнику. И хотел зайти поговорить с вами, но это было бы
грубым нарушением секретности моей работы. Я как-то не смог.
Еще один чудак. Итого трое за день, не считая миссис Мердок, которая
может оказаться из этой же породы.
Я подождал, пока он снимет черные очки, протрет их, наденет и снова
зорко оглядится по сторонам. Потом он сказал:
- Мне кажется, мы могли бы заключить соглашение. Так сказать,
объединить наши силы. Я видел, как сегодня к вам заходил один человек.
Насколько я понял, он нанял вас.
- Вы знаете его?
- Я слежу за ним, - сказал Ансон упавшим голосом. - И совершенно
безрезультатно.
- Что он вам сделал?
- Ну... меня наняла его жена.
- Развод?
Он осторожно осмотрелся по сторонам и тихо произнес:
- Она так говорит. Но я сомневаюсь.
- Они оба хотят развода, - сказал я. - И каждый пытается уличить в
чем-нибудь другого. Смешно, правда?
- Похоже, у меня не все ладно. За мной по пятам ходит один тип. Очень
длинный, со странным глазом. Один раз я улизнул от него, но потом он снова
появился. Очень длинный тип. Как фонарный столб.
Длинный, со странным глазом. Я задумчиво курил.
- Это имеет какое-то отношение к вам? - слегка встревоженно спросил
молодой человек.
Я покачал головой и швырнул окурок в урну.
- Никогда не видел такого. - Я взглянул на часы. - Давай-ка лучше
встретимся и обсудим все подробно. Сейчас я не могу. У меня деловая
встреча.
- Да, да, - сказал он. - Я очень хотел бы.
- Решено. Мой офис, моя квартира, твой офис - где?
Он поскреб плохо выбритый подбородок хорошо обгрызенным ногтем.
- Моя квартира, - наконец сказал он. - В телефонной книге ее нет.
Дайте-ка мне визитку на минутку.
Он положил ее на ладонь и, высунув язык, принялся что-то медленно
корябать на обороте металлическим карандашиком. Он становился моложе с
каждой минутой. Теперь ему на вид было не больше двадцати, хотя должно
было быть больше, так как делом Грегсона я занимался лет шесть назад.
Парнишка убрал карандашик и вручил мне визитку. На ней был написан
адрес: "204, Флоренс-Апартментс, 128, Курт-стрит". Я с любопытством
взглянул на него:
- Курт-стрит на Банкер-хилл?
Он залился краской до самых ушей.
- Конечно, не слишком шикарно, - торопливо сказал он. - Последнее
время я был не при деньгах. Вы что-нибудь имеете против?
- Нет, почему?
Я встал, протянул ему руку. Он потряс ее и отпустил. Я сунул руку в
карман брюк и вытер ладонь о лежавший там носовой платок. Приглядевшись, я
увидел капельки пота над его верхней губой и у крыльев носа. Было очень
жарко.
Я пошел было прочь, но повернулся и чуть наклонился к его лицу:
- Да, кстати, это - высокая блондинка с беспечными глазами?
- Я бы не сказал, что с очень уж беспечными.
Я и бровью не повел.
- Только между нами: ведь вся эта суета с разводом - чушь собачья.
Тут ведь что-то кроется, верно?
- Да, - тихо сказал он. - И что-то, что с каждой минутой, когда я об
этом думаю, не нравится мне все больше. Вот. - Он вытащил из кармана
какой-то предмет и сунул мне в руку. Это был ключ.
- Чтобы вам не ждать в холле, если вдруг меня не окажется. Когда
примерно вы подъедете?
- Теперь, похоже, около половины пятого. Ты уверен, что хочешь дать
мне этот ключ?
- Ну как же, мы ведь теперь заодно. - И он посмотрел на меня снизу
вверх так невинно, как только можно посмотреть сквозь черные очки.
На выходе я оглянулся. Он мирно сидел в кресле с потухшим окурком в
зубах, и ядовито-желтая ленточка на его шляпе была скромна и
непритязательна, как реклама сигарет на последней странице воскресного
выпуска "Ивнинг Пост".
Теперь мы были заодно. Значит, я не могу надуть его. Вот так-то. Я
могу открыть своим ключом дверь его квартиры, войти и чувствовать себя как
дома. Я могу надеть его шлепанцы и пить его ликер, и поднять его ковер и
пересчитать тысячедолларовые банкноты под ним. Теперь мы были заодно.
7
В Белфонт-Билдинг было восемь этажей, занятых всякой незначительной
всячиной. Здание было зажато между большим комиссионным магазином
серо-зеленого цвета и трехэтажным гаражом, который ревел и рычал, как
вольер для львов в часы кормления. В темном узком вестибюле было грязно,
как в курятнике. В висящем на стене из поддельного мрамора списке
съемщиков было много пустых мест.
Из двух лифтов с раздвигающимися решетками работал только один, да и
тот не был перегружен работой. Внутри него на деревянном стуле сидел
старик с отвисшей челюстью и водянистыми глазами. Казалось, он сидит там
со времен Гражданской войны, из которой вышел к тому же весьма
потрепанным.
Я вошел в лифт и сказал: "Восьмой". Старик с трудом задвинул решетки,
и лифт, трясясь и грохоча, пополз вверх. Старик дышал так тяжело, будто
волок его на собственной спине.
Я вышел на восьмом этаже и пошел по коридору, а старик за моей спиной
высунулся из лифта и звучно высморкался в полную мусора картонную коробку.
Офис Элиши Морнингстара находился в самом конце коридора, напротив
двери черного хода. На одной из стеклянных створок двери черными
полуосыпавшимися буквами значилось: "Элиша Морнингстар. Нумизмат". На
другой створке было написано: "Вход".
Я повернул ручку и вошел в крохотную узкую комнатку с двумя окнами. В
ней находились: покосившийся столик для пишущей машинки, несколько стенных
шкафов с тусклыми монетами в специальных футлярчиках, под каждой из
которых желтела табличка с машинописным текстом, два коричневых шкафа для
хранения документов. Занавесок на окнах не было, а пыльный серый ковер был
так затерт, что дыры на нем были почти незаметны.
Внутренняя дверь рядом с покосившимся столиком, стоявшим напротив
шкафов, была открыта, и из-за нее доносились невнятные звуки, какие обычно
производит абсолютно ничем не занятый человек. Потом раздался сухой голос
Элиши Морнингстара:
- Проходите, прошу вас. Проходите.
Я прошел. Кабинет был также невелик, но хламу в нем было гораздо
больше. Комнату почти перегораживал огромный зеленый сейф; за ним,
напротив двери, стоял громоздкий старый стол красного дерева, на котором
покоились какие-то книги, истрепанные старые журналы и горы пыли. Окно на
противоположной стене было приоткрыто на несколько дюймов, но для того
чтобы проветрить помещение, этого было явно недостаточно. На вешалке
висела засаленная фетровая шляпа. В трех небольших витринах у стены тускло
мерцали монеты. В середине комнаты стоял темный стол с обтянутой кожей
столешницей. Кроме обычного для письменных столов хлама на нем находились
ювелирные весы под стеклянным колпаком, две лупы в никелированной оправе и
ювелирный монокль, лежащий рядом со скомканным носовым платком в
чернильных пятнах.
Во вращающемся кресле у окна сидел старик в темно-сером пиджаке с
огромными лацканами и невообразимым количеством пуговиц на груди. Его
спутанные седые волосы были достаточно длинными для того, чтобы щекотать
мочки ушей. Посредине головы бледно-серая лысина неясно вырисовывалась
среди серебристого пуха, как одинокая скала в тумане. Торчащие из его ушей
густые пучки волос вполне могли служить ловушками для мошек.
У старика были острые черные глазки, под каждым из которых висел
красно-коричневый мешочек, разукрашенный сетью морщинок и кровеносных
сосудов. Щеки его лоснились, а короткий острый нос выглядел так, как будто
в старые добрые времена частенько совался не в свои дела. Над воротничком,
который не взяли бы в стирку ни в одной приличной прачечной, нависал
костлявый кадык, а маленький жесткий узелок галстука походил на
настороженную мышь, выглядывавшую из норы.
- Моя секретарша ушла к зубному врачу, - сообщил старик. - Вы мистер
Марлоу?
Я кивнул.
- Садитесь, прошу вас. - Худой рукой он указал на кресло. - Полагаю,
у вас есть при себе какое-либо удостоверение.
Я дал ему визитную карточку. Пока он читал, я принюхивался к
исходящему от него сухому затхлому запаху.
Он прочел и положил карточку на стол, а на нее - сложенные вместе
ладони. Ничего в моем лице не ускользнуло от его проницательных черных
глазок.
- Итак, мистер Марлоу, чем могу быть полезен?
- Расскажите мне о дублоне Брэшера.
- Ах да, - сказал он. - Дублон Брэшера. Интересная монета. - Он
поднял ладони и сложил кончики пальцев вместе, как старомодный домашний
учитель, готовящийся углубиться в дебри грамматики. - В некотором роде
самая интересная и ценная из всех ранних американских монет. Как вам,
наверное, известно.
- Из всего того, что мне не известно о ранних американских монетах,
можно составить энциклопедию.
- Да ну? - сказал он. - Да ну? Вы хотите, чтобы я просветил вас?
- Именно потому я здесь.
- Это золотая монета, примерно такого же диаметра, как и полдоллара.
Почти такого же. Она была изготовлена в штате Нью-Йорк в тысяча семьсот
восемьдесят седьмом году. Но ее долго не чеканили, впервые начали в тысяча
семьсот девяносто третьем в Филидельфии. Дублон изготовлен, скорей всего,
путем формовки под давлением частным ювелиром по имени Ефраим Брэшер.
Обычно это имя пишется и произносится как Брэшиар. Но на монете значится
Брэшер. Почему - я не знаю.
Я сунул в зубы сигарету и зажег ее, решив, что она сможет слегка
забить сухой затхлый запах.
- Что такое формовка под давлением?
- Из стали изготавливались две половинки формы, с углубленным
изображением, конечно. Между ними зажимались золотые пластинки, и все это
клалось под тяжелый пресс. Ребра монет не обрабатывались. В тысяча семьсот
восемьдесят седьмом году станков для этого не было.
- Довольно медленный процесс, - заметил я.
Он кивнул заостренной кверху седой головой.
- Именно. И, поскольку в то время сталь еще не умели закаливать как
следует, форма изнашивалась со временем и регулярно заменялась. Отсюда -
видимые при ближайшем рассмотрении различия в изображении на монетах.
Вообще говоря, можно с уверенностью сказать, что среди них нет двух
одинаковых. Я ясно излагаю?
- Да, сказал я. - Пока что. Сколько существует в природе таких монет
и какова их стоимость?
Он легонько похлопал ладонями по столу:
- Сколько их существует в природе, не знаю. И никто не знает.
Несколько сотен, тысяча, может быть больше. Но среди них очень мало так
называемых незатертых экземпляров, не бывших в обращении. В руках знающего
перекупщика такой экземпляр может легко потянуть тысяч на десять - или
даже больше. Но у него, конечно, должна быть родословная.
- Ага, - я медленно выпустил дым и помахал рукой, отгоняя его от
старика. Он не был похож на курильщика. - А без так сказать родословной и
знающего перекупщика - сколько?
Он пожал плечами.
- Отсутствие родословной может означать, что монета добыта нечестным
путем. Украдена или получена посредством жульнических махинаций. Это,
конечно, не обязательно. Редкие монеты часто всплывают в неожиданных
местах в неожиданное время. Их находят в старых сейфах или в потайных
ящичках секретеров в старых английских домах. Правда, не часто. Но
случается. Я знаю, что одна очень ценная монета была обнаружена в набитой
конским волосом старой тахте, которую отдали в реставрацию. Эта тахта
девяносто лет простояла в одной из комнат дома на Фолл-ривер в
Массачусетсе. И никто не знал, как монета там оказалась. Но, вообще
говоря, в случае отсутствия родословной подозрение в краже будет очень
сильным. Особенно в нашем штате.
Он посмотрел в потолок отсутствующим взглядом. Я посмотрел на него
взглядом не столь отсутствующим. Он выглядел как человек, которому можно
доверить секрет - если это секрет его собственный.
Он медленно перевел глаза с потолка на меня и сказал:
- Пять долларов, пожалуйста.
- А? - переспросил я.
- Пять долларов, пожалуйста.
- За что?
- Не притворяйтесь наивным, мистер Марлоу. Эти сведения вы могли
добыть в любой общественной библиотеке. Вы же предпочли прийти сюда и
отнимать у меня время, заставляя излагать вам легкодоступную информацию.
За это я беру пять долларов.
- Предположим, я не заплачу.
Он откинулся назад и закрыл глаза. Слабая улыбка заиграла в уголках
его губ.
- Заплатите, - сказал он.
Я заплатил. Я вынул пятидолларовую банкноту из бумажника и
приподнялся с кресла, чтобы аккуратно положить перед ним. Я погладил
банкноту кончиками пальцев, как котенка.
- Пять долларов, мистер Морнингстар, - сказал я.
Он открыл глаза и посмотрел на банкноту. Он улыбнулся.
- А теперь давайте поговорим о дублоне Брэшера, который кто-то
пытался продать вам.
Его глаза чуть расширились.
- О! А что, кто-то пытался продать мне дублон Брэшера? И зачем же им
это понадобилось?
- Затем что они нуждались в деньгах, - сказал я. - И они не хотели,
чтобы им задавали слишком много вопросов. Они знали или разузнали, что вы
занимаетесь этими делами и что здание, в котором находится ваш офис, - это
грязный притон, где может происходить все, что угодно. Они знали, что ваша
контора расположена в самом центре коридора и что вы - весьма пожилой
человек, который вряд ли станет совершать лишние телодвижения - по
состоянию здоровья.
- Похоже, они знали очень много, - сухо заметил Элиша Морнингстар.
- Только то, что им было необходимо для дела. Так же, как вы и я. Тем
более что разузнать все это несложно.
Он залез мизинцем в ухо, поковырялся там и извлек кусочек серы на
ногте. Затем небрежно вытер палец о пиджак.
- И вы заключили это только потому, что я позвонил миссис Мердок и
спросил, не продается ли дублон Брэшера?
- Именно. Она и сама так полагает. И это логично. Как я уже говорил,
вы должны были знать, что монета не продается. Если вы мало-мальски
ориентируетесь в этих делах. А я вижу, вы ориентиретесь.
Он чуть наклонил голову, не более чем на дюйм. Он не то чтобы
улыбался, но выглядел довольным, насколько может выглядеть довольным
человек в таком воротничке.
- Вам предлагают монету, - продолжил я, - при подозрительных
обстоятельствах. И вы не прочь купить ее - но недорого. Но вы хотите
