которые ему подсказывает адвокат защиты.
- Вы можете выступить с возражениями, когда будут заданы
специфические вопросы, - в голосе судьи явно слышался упрек. - При
перекрестном допросе разрешается задавать наводящие вопросы.
- У меня нет вопросов, Ваша Честь, - улыбнулся Мейсон судье.
- Я хотел бы пригласить Джеймса Вингейта Фразера для дачи
свидетельских показаний, - объявил Гамильтон Бергер.
Фразер рассказал о своей встрече с Мунди, о том, как они следовали на
машине Фразера за такси. Сам он не видел, как Арлен Дюваль влезала в окно,
но видел, как она огибала дом. Он мельком заметил мужчину у окна, он не
может его идентифицировать. Мужчина опустил и поднял жалюзи примерно в то
время, как Арлен Дюваль проходила мимо окна.
Однако, Фразер хорошо разглядел мужчину, когда тот вышел из дома, сел
в машину и уехал. Это, насколько он может судить, был Перри Мейсон.
- Вы можете проводить перекрестный допрос, - обратился Гамильтон
Бергер к Перри Мейсону.
- Когда вы _в_п_е_р_в_ы_е_ осознали, что мужчина, вышедший из дома,
это Перри Мейсон? - спросил адвокат.
- Как только увидел вас.
- Когда вы впервые осознали, что я - тот мужчина?
- Когда вы вышли из моего дома.
- Я заходил к вам домой в тот вечер?
- Да, сэр.
- И попросил вас описать того мужчину?
- Да, сэр.
- И вы его описали?
- Да, сэр.
- Я спросил вас, узнали бы вы его?
- Да, сэр.
- Вы заявили, что, как вы думаете, смогли бы его узнать, если бы
снова увидели?
- Да, сэр.
- И тогда вы не сказали, что я был тот мужчина?
- Нет, сэр.
- Почему?
- Потому что я... Тогда мне не пришла в голову эта мысль.
- Когда она пришла вам в голову?
- Сразу же после того, как вы ушли.
- И как это случилось?
- Кто-то из моих гостей сказал: "Ты так описал того мужчину, что это
как раз мог быть сам Перри Мейсон".
- Что вы ответили?
- Я тогда рассмеялся.
- Вы не думали, что это был я?
- Думал, но эта мысль еще не зафиксировалась у меня в голове.
- И когда же она у вас зафиксировалась?
- Сразу же после того, как мы поговорили с гостями, и позднее, когда
меня допрашивала полиция.
- После того, как вас допросила полиция и сообщила вам, что я был в
доме и мои отпечатки пальцев нашли на одном из стаканов, вы внезапно
поняли, что это, несомненно, был я, не так ли?
- Вы выражаете это не совсем так.
- А как бы _в_ы_ это выразили?
- После того, как я все обдумал, я пришел к выводу, что это были вы.
- Вы "обдумывали" в присутствии полиции?
- Ну да, если хотите.
- И обдумывали в присутствии свидетелей у себя дома, когда я спросил
вас, сможете ли вы идентифицировать того мужчину?
- Да, наверное, но тогда моя голова была занята другими вещами.
- Вы обдумывали это, когда один из ваших гостей высказал
предположение, что это мог быть я?
- Ну, я тогда тоже думал о других вещах.
- Вы не знали, что говорите?
- О, я знал, что говорю, но я особо не размышлял на эту тему.
- Вы стали размышлять на эту тему, когда полиция сообщила вам, что я
был в том доме?
- Вы снова выражаетесь не совсем честно. Вы несправедливы по
отношению ко мне.
- Ну тогда сами выразите все честно и справедливо.
- Я не был абсолютно уверен, пока не поговорил с полицией.
- Вам подсказали эту идею?
- Ну, да.
- Но вы не были абсолютно уверены, пока не поговорили с полицией?
- Нет... но я и раньше думал, что вы похожи на того мужчину. Я имею в
виду, он походил на вас. Я говорил вам об этом.
- У меня все, - объявил Мейсон.
Гамильтон Бергер поднялся со своего места с видом иллюзиониста,
подводящего к умозрительному завершению удивительный трюк. Окружной
прокурор обратился к судье:
- Ваша Честь, по моему приказу повестка о явке в Суд была вручена
доктору Холману Б.Кандлеру из Санта-Аны. Я хочу попросить бейлифа
пригласить доктора Кандлера из комнаты, отведенной для свидетелей.
Мейсон повернулся к Арлен Дюваль.
- Какие показания он будет давать? - спросил адвокат.
Она пожала плечами.
- Наверное, они вручили ему повестку в последний момент. Он бы
обязательно дал нам знать, если...
- Вы уверены?
- Конечно.
- Вы полностью доверяете ему?
- Поставлю на него свою жизнь.
- Возможно, вы как раз это и делаете, - заметил Мейсон.
В зале появились доктор Кандлер и бейлиф.
- Доктор Кандлер, - объявил бейлиф.
- Пожалуйста, пройдите вперед и примите присягу, доктор, - пригласил
Бергер.
Доктор Кандлер бросил на Арлен ободряющий взгляд, затем подошел к
месту дачи свидетельских показаний, поднял правую руку, принял присягу и
ответил на предварительные вопросы.
Затем доктор Кандлер повернулся к окружному прокурору.
- Я думаю, будет честно с моей стороны сразу заявить вам, что
абсолютно ничего не знаю о деле, - сказал он.
- Это _в_ы_ так думаете, доктор, - возразил Гамильтон Бергер, - но я
так не считаю. Вы были знакомы с Колтоном П.Дювалем, когда он работал в
Коммерческом банке Лос-Анджелеса?
- Да.
- Вы были его личным врачом?
- Да, сэр.
- Также врачом банка?
- Да, сэр.
- Вы знакомы с Арлен Дюваль?
- Я знал ее еще маленькой девочкой.
- Сколько лет вы ее знаете?
- Двенадцать по меньшей мере.
- Сколько ей было лет, когда вы ее увидели в первый раз?
- Где-то двенадцать или тринадцать.
- Вы оставались в дружеских отношениях с Арлен Дюваль, на протяжении
всего того времени, что ее отец находится в заключении?
- Да.
- Вы поддерживаете постоянную связь с ее отцом?
- Да, сэр.
- Вы были инициатором подачи прошения о том, чтобы Колтона П.Дюваля
освободили условно-досрочно?
- Да, сэр.
- Вы сами собирали подписи?
- Частично сам, а частично моя старшая медсестра, миссис Травис.
- Кто?
- Миссис Травис, ее полное имя Роза Рукер Травис.
- Часть подписей собирала она?
- Да, сэр.
- Но она делала это, работая у вас, вы оплачивали ее время, она
действовала по вашему заданию?
- Да, сэр.
- Вы время от времени общались с Арлен Дюваль на протяжении последних
полутора лет?
- Много раз.
- Вы общались лично, переписывались или разговаривали по телефону?
- Послушайте, я занятой человек, - взорвался доктор Кандлер. - Если
вы пригласили меня сюда только для того, чтобы...
- Минутку, доктор. Успокойтесь. Я хочу выяснить, знакомы ли вы с
почерком Арлен Дюваль?
- Да.
- И я хочу напомнить вам, доктор, что вы находитесь под присягой.
Сейчас я покажу вам дневник, написанный якобы почерком Арлен Дюваль. Я
прошу вас внимательно посмотреть на почерк и сказать, написан ли дневник
рукой Арлен Дюваль.
Гамильтон Бергер с победным видом подошел к свидетелю и протянул ему
тетрадь.
За своей спиной Мейсон услышал возглас отчаяния, вырвавшийся у Арлен.
- О, нет... нет! - задыхаясь шептала она. - Они не должны были, они
не могли... Вы обязаны их остановить.
Из свидетельской ложи послышался профессионально спокойный голос
доктора Кандлера:
- Да, это почерк Арлен Дюваль.
- Вся тетрадь написана ее почерком?
- Я не разглядывал каждую страницу.
- Пожалуйста, посмотрите каждую страницу, - попросил Гамильтон
Бергер. - Не читайте весь дневник, а просто взгляните на почерк, чтобы
сказать, она писала это или нет.
Доктор Кандлер начал листать страницы дневника. Время от времени он
кивал головой. Закончив, доктор заявил:
- Да, похоже, что все написано ее почерком.
Арлен наклонилась к Мейсону и зашептала:
- Я специально вела еще один дневник, чтобы сбить всех со следа, но
полиция обнаружила настоящий, который был спрятан у колеса. Вы не должны
позволить доктору Кандлеру прочитать, что там написано. Там есть вещи,
которые превратят его из союзника во врага.
- А теперь я хотел бы обратить ваше внимание на записи, сделанные, в
соответствии с отметками, седьмого, восьмого и девятого числа текущего
месяца, - продолжал Гамильтон Бергер. - Я прошу вас очень внимательно
посмотреть на них, обратить внимание на почерк, которым написано каждое
слово. Я бы хотел знать, каждое ли слово из названных мной записей,
написано почерком обвиняемой Арлен Дюваль.
- Остановите его, - прошептала Арлен Мейсону.
- Я возражаю против подобного вопроса, потому что он уже был задан и
на него был получен ответ, - сказал Мейсон. - Доктор заявил, что весь
дневник написан почерком обвиняемой.
Казалось, что доктор Кандлер не замечает ничего происходящего вокруг.
Он погрузился в чтение дневника.
Мейсон встал и направился к свидетельскому креслу.
- И поскольку свидетелю показали этот документ, я тоже имею право
посмотреть на него, - заявил адвокат.
Мейсон встал рядом с доктором Кандлером. Однако, доктор даже не
взглянул на него. Он полностью увлекся чтением.
- Доктор, пожалуйста, дайте мне дневник, - попросил Мейсон.
- Секундочку, секундочку. Не прерывайте меня, - ответил доктор
Кандлер.
- Я бы хотел посмотреть на этот документ, Ваша Честь, - обратился
Мейсон к судье.
- Я считаю, что доктору надлежит прочитать каждое слово на этих
страницах, - высказал свое мнение Гамильтон Бергер.
- Он уже заявил, что они написаны почерком обвиняемой, - возразил
Мейсон. - Я протестую против заданного вопроса и считаю, что он имеет
единственную цель: выиграть время и не дать мне ознакомиться с содержанием
документа. Я имею полное право изучить представленный документ и показать
его обвиняемой. Я хочу знать, что она скажет по этому поводу.
- И я тоже, - ехидно заметил Гамильтон Бергер.
Доктор Кандлер продолжал читать.
- Отдайте документ мистеру Мейсону, доктор, - принял решение судья
Коди.
Доктор Кандлер не обратил никакого внимания на слова судьи.
Судья постучал молотком по столу.
- Доктор Кандлер!
Доктор Кандлер поднял глаза на судью.
- Да, Ваша Честь?
- Отдайте дневник мистеру Мейсон.
Доктор помедлил, а потом с явной неохотой передал его адвокату.
Мейсон вернулся на свое место и начал совещаться с Арлен Дюваль.
- Это ваш почерк?
- Да. О, Боже, теперь мне конец.
- В чем дело?
- Прочитайте то, что читал доктор Кандлер.
Запись, сделанная седьмого числа, гласила:
"Только что вернулась после долгой прогулки с Джорданом Баллардом. Он
уверен, что знает, что произошло и как была организована кража. Он
утверждает, что подмену денег совершил доктор Кандлер. Я была ужасно
шокирована и оскорблена, но мистер Баллард представил впечатляющие
доказательства. Доктор Кандлер являлся официальным врачом Коммерческого
банка. Периодически все служащие проходили у него диспансеризацию, он был
личным врачом Эдварда Б.Марлоу, президента банка. Медсестра доктора
Кандлера, Роза Травис, подсказала Балларду, на какую лошадь поставить,
причем убедила его в том, что лошадь, несомненно, выиграет забег. Более
того, доктор Кандлер вместе с медсестрой находились в банке примерно за
полчаса до того, как был отправлен пакет с наличными. У него была масса
возможностей беспрепятственно войти через служебный вход, открыть один из
ящиков, где хранились погашенные чеки, и спрятать эти чеки у себя в
чемоданчике. Он был единственным, ему, за исключением служащих банка,
разрешалось пользоваться той дверью. Он был единственным, кто мог, не
вызывая ни у кого подозрений, внести и вынести из банка закрытую сумку,
потому что все считали, что в ней находятся инструменты. Он..."
- Я заявляю, Ваша Честь, что это мое вещественное доказательство, -
встал со своего места Гамильтон Бергер. - Я считаю, что в настоящий
момент, пока это доказательство не было приобщено к делу, адвокат защиты и
его клиентка не имеют права его изучать. Они имели право только посмотреть
дневник, чтобы удостовериться, что он написан почерком обвиняемой. Они уже
давно могли убедиться в этом.
- Я не согласен с окружным прокурором, - сказал Мейсон. - Я считаю,
что мы имеем право прочитать этот документ перед тем, как его приобщат к
делу в качестве доказательства. Возможно, мы захотим возразить. Возможно,
мы не будем возражать. Возможно, мы поставим под сомнение подлинность
документа. Может, мы обнаружим, что в него вставлено несколько страниц,
которые написаны не почерком обвиняемой, а являются искусными подделками.
- Я считаю, что адвокат защиты прав, - высказал свое мнение судья
Коди. - Будет лучше, если мы разрешим защите прочитать весь документ
прежде, чем он приобщен к делу в качестве доказательства.
- В настоящий момент я не предлагаю приобщать этот документ к делу в
качестве доказательства, - заявил Гамильтон Бергер. - Я просто хочу, чтобы
он был помечен для идентификации. Я спросил доктора, написан ли дневник
почерком обвиняемой и доктор ответил утвердительно. Ваша Честь, я хочу,
чтобы этот дневник был помечен для идентификации. Я считаю, что в таком
случае защита имеет право на беглый осмотр документа. В дальнейшем, перед
тем, как я представлю этот дневник для приобщения к делу в качестве
доказательства, у господина адвоката будет право прочитать документ
целиком, чтобы решить, согласен ли он на приобщение дневника к делу в
качестве доказательства или хочет возразить против этого, а если да, то на
каких основаниях.
- Хорошо. Если вы хотите, чтобы документ был просто помечен для
идентификации в настоящее время, то в дальнейшем защите должна быть
предоставлена возможность изучить документ, - постановил судья Коди.
Гамильтон Бергер бросил победный взгляд на Перри Мейсона.
Мейсон отдал дневник так же неохотно, как и доктор Кандлер.
- Пока это все, доктор, - сказал окружной прокурор. - Я снова вызову
вас через какое-то время, но сейчас я хочу обосновать представление этого
дневника.
- Секундочку, - остановил Мейсон уже покидающего свидетельское место
доктора Кандлера. - Я собираюсь провести перекрестный допрос.
- Но он еще не давал никаких показаний, относительно которых можно
проводить перекрестный допрос, - возразил Гамильтон Бергер. - Я снова
приглашу его, когда буду представлять дневник для приобщения к делу в
качестве доказательства.
- Он заявил, что документ написан почерком обвиняемой.
- В этом нет сомнений. Конечно, это ее почерк.
- Не будьте так уверены.
Мейсон встал со своего места и направился к свидетельскому креслу,
где сидел сбитый с толку, побледневший доктор Кандлер.
- Вы знакомы с почерком обвиняемой, доктор Кандлер? - спросил
адвокат.
- Да.
- А теперь взгляните на фотокопию одного документа, доктор. Это
почерк обвиняемой?
Мейсон передал доктору Кандлеру фотографию размером одиннадцать на
четырнадцать дюймов, на которой был изображен список цифр, находившийся у
Томаса Сакетта.
Доктор Кандлер посмотрел на цифры и покачал головой. Его лицо, за
которым внимательно следил Мейсон, ничего не выражало.
- Секундочку, - вставил Гамильтон Бергер. - Теперь я имею право
взглянуть на документ.
- Конечно. - Мейсон протянул ему фотографию.
Гамильтон Бергер взял снимок в руки. Внезапно его глаза округлились
от удивления. Он повернулся и побежал к своему столу, открыл записную
книжку, вытащив ее из груды бумаг, и начал сравнивать номера, занесенные в
нее, с номерами на фотографии.
Мейсон молча последовал за окружным прокурором к столу, отведенному
для обвинения. Когда Гамильтон Бергер смотрел в записную книжку, чтобы
сверить цифры, Мейсон, ни слова не говоря, взял фотографию и уже был на
полпути к своему столу, когда Бергер осознал, что список у него забрали.
- Верните его сюда. Я хочу на него посмотреть! - заорал Гамильтон
Бергер.
Мейсон просто улыбнулся.
- Ваша Честь, Ваша Честь, - кричал окружной прокурор, - это очень
важно. Защита не имеет права держать у себя этот документ. Я... Я хочу
посмотреть на этот документ.
- У вас уже была возможность посмотреть, написан ли он почерком
обвиняемой или нет, - ответил Мейсон.
- Но я требую, чтобы мне была предоставлена возможность изучить его.
Я настаиваю... Мейсон повернулся к недоумевающему судье.
- Я прошу, Ваша Честь, чтобы этот документ был просто помечен для
идентификации. Поэтому, в соответствии с правилом, провозглашенным самим
господином окружным прокурором, он не имеет права читать этот документ в
настоящее время. Он посмотрел на него и этого достаточно.
- Ваша Честь, - взмолился Гамильтон Бергер, - это конфиденциальный
документ... это один из самых строжайших секретов во всем деле... он
оберегался... Я требую представить этот документ.
- Он был представлен, - заметил судья.
- Я имею в виду, я требую приобщить его к делу в качестве
доказательства.
- Со стороны обвинения? - спросил заинтересовавшийся судья.
- Возможно, он будет использован, как финт, для введения в
заблуждения, для запугивания. Я...
- Хватит, - прервал судья Коди. - Вы хотите, чтобы этот документ был
приобщен к делу в качестве доказательства?
- Я... Если придется, я это сделаю. Ваша Честь, этот документ,
очевидно, содержит список номеров купюр, которые составляют в общей
сложности пять тысяч долларов. Они предназначались для выкупа шантажисту и
были украдены из Коммерческого банка.
Мейсон улыбнулся разозленному прокурору.
- В дальнейшем, когда я представлю это доказательство для приобщения
к делу, у вас будет возможность изучить этот документ, мистер Бергер. А на
настоящий момент, в соответствии с пунктом закона, провозглашенного вами
же, у вас есть право только посмотреть на него. Вы уже посмотрели.
- Но, Ваша Честь, - протестовал Бергер, - эти цифры настолько
конфиденциальны, что даже мне не удалось раздобыть этот список. А у
адвоката защиты вдруг оказывается копия. Это несправедливо.
Мейсон снова улыбнулся и повернулся к свидетелю.
- А теперь, доктор, я собираюсь задать вам технический вопрос, вы
заявили, что вы терапевт и хирург.
- Да, сэр.
- У вас есть рентгеновский кабинет?
- Да, сэр.
- Доктор, подойдите, пожалуйста, к доске и нарисуйте план
расположения ваших кабинетов. Я бы хотел знать, где находится
рентгеновский аппарат.
- Какое это имеет отношение к делу? - захотел выяснить Гамильтон
Бергер. - План кабинетов? Это бессмыслица!
- Он квалифицировал себя, как терапевт и хирург. Он также заявил, что
имеет практику в Санта-Ане. Я имею право проверить его по этим заявлениям.
Судья Коди недоуменно посмотрел на Мейсона.
- Вы заверяете Суд, что это имеет отношение к делу?
- Да, Ваша Честь. Я думаю, что это может оказаться одним из самых
важных факторов.
- Хорошо.
Доктор Кандлер подошел к доске и нарисовал грубый план расположения
своих кабинетов.
- А теперь я хотел бы узнать следующее, доктор. Предположим, два
человека сидят здесь, на стульях, вот у этой перегородки, за которой,
насколько я понимаю из вашей схемы, находится рентгеновский кабинет. Если
направить рентгеновы лучи на соседнюю комнату, то они испортят все кадры
пленки, заправленной в фотоаппарат, который лежит на маленьком столике,
стоящем рядом с перегородкой, не так ли?
На лице доктора Кандлера было полное недоумение.
- Я не знаю... подождите минутку, да, думаю, что, возможно, вся
пленка будет испорчена. Конечно, рентгеновы лучи пройдут сквозь стену.
Насколько я понимаю, фотоаппарат не был снабжен никаким свинцовым
покрытием. Он сделан из пластика или алюминия, как и обычно?
- Да.
- В таком случае пленка будет повреждена.
- Вся?
- Конечно. Ничто этому не помешает. Рентгеновские лучи хуже проходят
через металл, не с такой легкостью, как сквозь плоть или кости, но если не
было свинцовой защиты, то особых сложностей в их прохождении быть не
должно.
- Так что если кто-то из ваших сотрудников решил, что мною
сфотографированы важные доказательства и эта пленка заправлена в
фотоаппарат, и хотел бы уничтожить эти доказательства, то он мог бы это
сделать, включив рентгеновский аппарат?
- Да. Если бы захотел, что маловероятно.
- Спасибо, доктор. У меня остался только один вопрос. Вы сказали, что
полное имя вашей старшей медсестры - Роза Рукер Травис, не так ли?
- Да.
- Девичья фамилия - Рукер?
- Да, сэр.
- Она была замужем за мужчиной по фамилии Травис?
- Да, сэр. Но она развелась до того, как стала работать у меня.
- У нее есть сестра Хелен Рукер?
- По-моему, да.
- Вы знакомы с Ховардом Примом?
- Нет, сэр.
- Это имя для вас что-то значит?
- Нет, сэр.
- А с Томасом Сакеттом? Это имя что-то значит для вас?
- Томас Сакетт... Мне кажется, что у меня был пациент с такой
фамилией. Да, вспомнил. Я лечил мужчину по фамилии Сакетт.
- Вы знакомы с Вильямом Эмори?
- Да, сэр.
- Насколько мне известно, мистер Эмори - водитель бронированной
машины, с которой пропал пакет с наличными, посланный из Коммерческого
банка Лос-Анджелеса в филиал в Санта-Ане, не так ли?
- Да, сэр.
- Он в то время был вашим пациентом?
- Да, сэр.
- Спасибо, доктор. У меня все, - объявил Мейсон.
- У вас есть еще вопросы, господин окружной прокурор? - спросил судья
Коди.
- Нет, Ваша Честь.
- Приглашайте следующего свидетеля.
- В качестве моего следующего свидетеля я хотел бы пригласить мистера
Перри Мейсона.
Перри Мейсон сразу же встал со своего стула и направился к
свидетельскому креслу, поднял правую руку и принял присягу.
- Я требую, чтобы вы объяснили, откуда вы взяли этот документ.
- Какой документ?
- Список номеров купюр, в общей сумме составляющих пять тысяч
долларов, которые были приготовлены для шантажиста. Для вас невозможно
было его где-то заполучить.
- Если такое невозможно, то, очевидно, его у меня нет.
- Но он у вас есть! Цифры на той фотографии означают именно номера
купюр.
- Откуда вы знаете? Вы их проверяли?
- Я проверил номера... Вы понимаете, что этот список держится в таком
секрете, что глава регионального отделения ФБР отказался предоставить его
даже мне?
- В таком случае, - учтивым тоном произнес Мейсон, - разрешите мне,
господин окружной прокурор, подарить вам фотокопию списка номеров купюр,
который вам не не удалось получить в ФБР. Я специально сделал одну копию
лично для вас.
Мейсон встал со свидетельского кресла, подошел к Гамильтону Бергеру и
вручил ему фотографию.
- Вы не ответили на мой вопрос. Откуда вы его взяли? - повторил
Гамильтон Бергер.
Мейсон улыбнулся и заявил:
- Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том основании, что ответ
потребует от меня раскрыть суть конфиденциального сообщения, защищенного
свидетельской привилегией, сделанного адвокату. Это часть доказательств,
которые собирается представлять защита, и в настоящий момент ваш вопрос не
относится к делу и несущественен. Сейчас идет слушание по обвинению Арлен
Дюваль в убийстве, а не дела о краже денег из бронированной машины
Коммерческого банка, которая приписывается ее отцу.
Мейсон положил ногу на ногу, скрестил руки на груди и
покровительственно улыбнулся разозленному и обеспокоенному окружному
прокурору.
- Естественно, - раздраженно заявил Гамильтон Бергер, - следовало
ожидать, что мистер Мейсон станет прибегать ко всяческим техническим
уловкам, чтобы попытаться защитить себя, но я собираюсь задавать вопросы,
пока, по меньшей мере, не представлю Суду основные факты.
- Если вы будете задавать вопросы только по относящимся к делу
фактам, я не выступлю ни с одним возражением, - ответил Мейсон.
- Хорошо. Я снова спрашиваю вас четко и ясно, вы ходили в дом
Джордана Л.Балларда вечером в среду, десятого числа текущего месяца?
- Да.
- Вы подходили к окну в гостиной?
- Да.
- Вы опускали и поднимали жалюзи?
- Да. Конечно.
- Что?! - заорал Гамильтон Бергер. - Вы сейчас это признаете?
- Конечно, я признаю это.
- Вы отрицали это перед Большим Жюри.
- Ничего подобного, - ответил Мейсон. - Вы спросили меня перед
Большим Жюри, опускал ли я и поднимал жалюзи, подавая таким образом сигнал
обвиняемой. Я ответил, что нет. Тогда вы спросили, опускал ли я их и
поднимал, как сигнал кому-то. Я ответил, что нет.
- Но сейчас вы признаете, что опускали и поднимали их?
- Конечно.
- Почему вы не сказали об этом перед Большим Жюри?
- Потому что вы меня не спросили.
- Я сейчас вас спросил.
- Я сейчас вам ответил.
- Тогда как вы можете объяснить свои действия - опускание и
поднимание жалюзи - если вы не подавали таким образом сигнала?
- Я обнаружил, что у меня находится тысячедолларовая и
пятисотдолларовая купюры. Номер тысячедолларовой купюры был 000151.
У Бергера от услышанного открылся рот. Казалось, что глаза вылезут из
орбит. Он смотрел на Мейсона с выражением полнейшего удивления на лице,
так что некоторые зрители, тоже шокированные ответом Мейсона, тем не
менее, начали украдкой смеяться.
Судья Коди постучал молотком по столу.
- Продолжайте, господин окружной прокурор, - сказал судья.
- Но когда вы предстали перед Большим Жюри, вы предъявили две другие
купюры - пятисотдолларовую и тысячедолларовую. Где вы их взяли?
- Там, где и сказал Большому Жюри - в письме, якобы пришедшем от
Арлен Дюваль.
- А где вы взяли другие деньги, о которых вы сейчас говорили, как о
тех, что обнаружили у себя?
- В письме, якобы пришедшем от Арлен Дюваль.
- Вы этого нам не сказали.
- Меня об этом не спросили.
- Я требовал, чтобы вы принесли все деньги, полученные от Арлен
Дюваль.
- А я сказал вам, что не _з_н_а_ю_, получал ли я от Арлен Дюваль
какие-либо деньги, что мне пришло письмо, якобы написанное ее почерком с
тысячедолларовой и пятисотдолларовой купюрами. Я особо отметил, что
представляемые мной деньги я вынул из письма, которое только что получил.
Вы не стали утруждать себя вопросом, все ли это деньги, _я_к_о_б_ы
пришедшие от Арлен Дюваль. Если вы не можете провести допрос свидетеля
таким образом, чтобы закрыть все дыры, я не вижу необходимости для
свидетеля добровольно оказывать вам помощь.
- Достаточно, - предупредил судья Коди. - Я уже говорил, чтобы вы,
господа, не переходили на личности.
- Ваша Честь, это не личные выпады между адвокатом защиты и
прокурором, это личные выпады между свидетелем и прокурором. Господин
окружной прокурор решил допросить меня, как свидетеля, и я ответил ему,
как свидетель.
- Хорошо, вопрос закрыт. Продолжайте, - сказала судья Коди. В уголках
его рта играла едва уловимая улыбка.
- Никогда ничего подобного не слышал, - заявил Гамильтон Бергер.
- Несомненно, - сухо заметил Мейсон.
В зале послышался смех и судье снова пришлось стучать молотком по
столу.
- А где вы взяли другие пятисотдолларовую и тысячедолларовую купюры?
Каким образом они оказались у вас?
- Их мне передал Пол Дрейк, который _с_к_а_з_а_л_, что их ему принес
посыльный.
- И что вы сделали с этими деньгами?
- Я опустил жалюзи в доме Балларда, пока хозяин находился на кухне,
вставил купюры в заворачивающийся конец, затем поднял жалюзи. Я вернулся
на свое место в гостиной, выпил виски с Джорданом Баллардом и ушел.
- То есть вы утверждаете, что Джордан Баллард был жив, когда вы
уходили?
- Да.
- Но так как Арлен Дюваль вошла практически сразу же после вашего
ухода...
- Простите, - прервал его Мейсон. - Вы упустили один очень важный
момент.
- Какой?
- Вы совсем забыли о лице моего роста и телосложения, которое держало
дом под наблюдением, видело, как я опустил и поднял жалюзи и недоумевало,
зачем я это сделал, о мужчине, который припарковал свою машину там же, где
стояла моя, и вошел в дом сразу же после моего ухода, о мужчине, которого
Джордан Баллард знал достаточно хорошо, чтобы принимать на кухне, мужчине,
выпившем бурбон с "Севен-ап" после того, как Баллард выкинул лед из моего
стакана, из которого я пил виски с содовой, в раковину.
- А откуда вы знаете, что там было такое лицо, мистер Мейсон? - с
сарказмом в голосе спросил Гамильтон Бергер.
- По той простой причине, что ваши полицейские проводили на месте
следственный эксперимент, опускали и поднимали жалюзи и не нашли там
денег. Если, конечно, вы не станете утверждать, что полицейские обнаружили
там купюры, присвоили их и решили никому о них не сообщать. В противном
случае разумно предположить, что в доме побывал кто-то еще?
- Кто? - спросил Бергер.
- Ну, если вы в самом деле пытаетесь это выяснить, я бы посоветовал
вам сравнить отпечатки пальцев на стакане номер один, из которого пили
бурбон с "Севен-ап", с отпечатками пальцев Билла Эмори, водителя
бронированной машины в момент кражи денег, чей рост и телосложение очень
напоминают мои, а затем вы можете выяснить, написан ли тот список номеров
купюр, фотокопию которого я вам передал, почерком Билла Эмори. Как вы
очень удачно заметили, этот список был одним из самых строго охраняемых
секретов в ФБР, он считался настолько конфиденциальным, что даже вам они
отказались предоставить копию. Единственным лицом, у кого, кроме шефа
регионального отделения ФБР, мог иметься этот список, был вор,
обнаруживший пять тысяч долларов мелкими купюрами в одной пачке и который,
узнав, что у полиции имеется список номеров купюр, на пять тысяч долларов,
решил, что эта пачка и есть учтенные банкноты, и списал их номера, чтобы
случайно не потратить, подложить в бумажник Колтона Дюваля, а также, в
будущем, если удастся, подкинуть Арлен Дюваль, чтобы подозрение пало и на
нее. Джордан Баллард ошибочно решил, что в краже замешан доктор Кандлер.
Это произошло потому, что Баллард не учел тот факт, что Роза Рукер Травис,
старшая медсестра доктора Кандлера, имела такие же возможности
воспользоваться ключами и другими предметами из карманов пациентов, пока
