договорились, додружились, мать! Пока мы валяемся оттраханные и
закатив глаза, следует пройтись по кошелькам. А что в
кошельках? Известно что — газ да нефть! Бабки! Всем бабки
нужны! Дикому и братве тоже нужны. Только это разные уровни
бабок. Пули только одинаковые. Важно, нефти и газа у нас больше
не будет, но пуль пока хватит на всех желающих...
В Киеве стреляли. Только официальных нот не поступало.
Российские пресса и ТВ тоже скупы на комментарии. Иногда
огрызаются и ноют по поводу Севастополя...
А дикому что? Ждать Дикому и братве еще несколько дней.
@BLL=
Наконещ-то он решился и набрал номер. В телефонной трубке
звякнуло несколько раз и трубку подняла девушка. Ольгой ее
зовут.
— Ой, это ты!
— Это я, Оля.
— Где ты? Откуда звонишь?
— Я в Москве по делам.
— Ну ты даешь!
— Что я даю?
— Цветы ты даешь! Здорово у тебя получается! Еще раз
можешь?
— Что? Не понял. Что могу?
— Цветы еще раз можешь подарить?
— Могу, конечно.
— Тогда приезжай немедленно с цветами.
— Я и приеду.
Дикий вышел из конспиратевной квартиры в Медведково и
спустился на улицу, огляделся, тормознул такси, купил возле
ближайшего перекрестка букет роз у потной толстухи, посмотрел
на небо, на цветы, ухмыльнулся, сел обратно и сказал водиле
адрес.
Ольга жила в пределах Садового кольца в "сталинском" доме
с тенистым двором. Несмотря на повсеместный кризис, парадная
была чистая, а стены свежепокрашены. Тут же находилось что-то
вроде будки, в которой сидел своеобразный консьерж —
приземистый мужичина с торсом борца и с "Макаровым" в
расстегнутой кобуре на поясном ремне.
"Интересное кино,— подумал Дикий.— С хорошими девушками
я стал знакомиться".
— Вы к кому? — спросил охранник вежливо, хотя не
приходилось сомневаться, что "борец" пристрелят Дикого и не
поморщится, если тот попробует пробраться.
Дикий назвал номер квартиры и охранник стал звонить. Через
пару минут раздался цокот каблучков и появилась Ольга. Длинные
волосы падали на плечи, летний брючный костюм подчеркивал
правильные линии тела.
— Салют, Дик! — крикнула девушка.
— Здравствуй.— Дикий держал букет за спиной и чувствовал
себя почему-то неловко.
— Это ко мне,— сказала девушка охраннику и тот понимающе
и как-то даже одобрительно кивнул.
— Хорошо выглядишь,— сказал Дикий, когда они вошли в
лифт и тот стал медленно, можно сказать, с достоинством
подниматься.
— А что у тебя за спиной?
— Ах, прости! — Дикий достал букет из-за спины и
протянул.— Это букет цветов. Это тебе.
— Не может быть!
— Почему? — обиделся Дикий.
— Это я так шучу. Извини! — Ольга засмеялась и смех ее
звучал легко и беззаботно.— Твой предыдущий букет еще не
завял!
— Какой букет?
— Не прикидывайся! Ты его с паспортом прислал.
— Ах, этот! Так разве это букет?
Лифт остановился и они вышли на большую квадратную
лестничную площадку. Ольга достала ключи и открыла тяжелую,
дубовую на вид дверь. Квартира оказалась большая, забитая
книгами, стелажи с которыми начинались еще в коридоре. Мебель
была немодная, но удобная и не раздражала глаз. В одной из
комнат на столе в большой вазе, разрисованной драконами,
действительно находился букет полузавядщих роз.
— Я сейчас,— сказала Ольга, схватила вазу со старым
букетом и убежала куда-то в глубь квартиры.
Дома она выглядела совсем не так, как в Одессе. Там она
была бедная ограбленная девушка, а здесь... здесь она была
хозяйкой большой богатой квартиры в большом богатом городе,
евразийской столице, столице банков и бандитов.
Дикий не знал куда себя деть, сел за стол, закурил, увидев
огромную хрустальную пепельницу. Девушка вернулась в комнату с
вазой, поставила ее на стол, склонилась над цветами и сказала:
— Как чудесно пахнут!
— У тебя, Оля, отец кто? Профессор, академик или бывший
генсек? Извини за нескромный вопрос.
Девушка подняла голову от букета, улыбнулась и ответила:
— Как тебе сказать... Наверное что-то в этом роде...
Давай кофе пить.
Она снова выбежала из комнаты и вернулась через минуту с
подносом, на котором дымилась большая турка, чашечки и два
стакана с соком. Дикий сделал глоток, сказал:
— Апельсиновый сок. Мой любимый.
— И я люблю,— произнесла девушка, присаживаясь рядом.
— Ты извини за вопрос. Не стоило спрашивать. Раньше б
меня за такие вопроси отправили б собирать весь снег в Арктике.
Ольга рассмеялась, но тему развивать не стала. Хороший у
нее смех. Честный, потому и легкий. Она рассказала как ей
влетело от отца, который о ней очень беспокоится, поскольку
живут они в двоем — мама давно умерла. Убирать квартиру
приходит одна женщина. Раз в неделю она же готовит обеды, а
поскольку отец мотается постоянно в каких-то командировках, то
Оля предоставлена себе. Отцу остается только волноваться. Но
все же она старается его не волновать, вести себя прилично и
т.п...
Из прихожей раздался звук отрываемой двери.
— Это папа! — воскликнула девушка и выбежала в прихожую.
— У нас гости, отец,— слышал Дикий ее голос.
В комнате появился крупный, очень высокий мужчина в летнем
костюме. Когда отец Ольги дошел до середины комнаты и свет из
окна упал ему на лицо, Дикий неожиданно для себя узнал,
да-да-да, с трудом, но все-таки он узнал это лицо...
11
— Дик, сейчас они появятся.— Старшина второй группы
повернул обгоревшее от горного солнца лицо и добавил почти
шепотом: — Колек маякует, что его уже прошли.
— О'кей,— ответил Дикий и приподнялся из-за камня.
Ничего нового пока не видно — все те же
одноцветно-красноватые горы без растительности вокруг и горячее
марево на фоне пронзительного чистого неба.
Дикий знал, что справа за камнями скрылись его парни, и он
махнул им рукой. Тут же послышались приглушенние щелчки — так
щелкают предохранительные флажки автоматов.
Дело нехитрое, но смертельно опасное. Бригада Дикого
перекрыла выход из ущелья, расположившись справа от него за
грядой огромных камней. Из ущелья же вот-вот должен появиться
отряд "духов", которые тоже не лыком шиты и не пальцем деланы.
Афганцы и пакистанцы, или как их там еще, поволокут наркоту на
территорию Таджикистана. Брать их легче не после границы, а до.
Это погранцам или спецам переходить границу нельзя, а Дикому
можно. Короче, афганские горы под ногами. Не хотелось бы
умирать тут вдали от родимой березки или елочки. "В лесу
родилась елочка, в лесу она росла,— завертелся в мозгах
мотивчик.— Зайчик серенький под елочкой скакал... Молчать".
Дикий приказал себе, и песенка заткнулась. Он сел за камень и
стал ждать...
Погранцы предоставили "крышу" и открывали границу, когда
надо. Бригада Дикого партизанила в Афгане уже третий месяц и
пока получалось, поскольку на крупные караваны они не нападали,
а нападали на мелкие, которые по зубам. Наркота идет в
Таджикистан, и там ее перерабатывают в подпольных лабораториях.
Главная цель, конечно, лаборатории. Никто не сможет остановить
поток наркоты, но можно достать лаборатории и сделать так,
чтобы готовый наркотик уходил обратно за бугор, оттуда пускай
кочует по белу свету. Бригада Дикого билась конечно же, не за
идеи марксизма-ленинизма, а за свой карман, но Дикому и братве
все же приятно было осознавать общероссийскую пользу от своего
беспредельного мочилова. Сперва в бригаде находилось на
довольствии тридцать четыре человека, но на сегодняшний день от
"армии" осталось только двадцать девять бойцов. На войне как на
войне. Людей убивают.
У каждого на голове американская рация, но сейчас
разговоры запрещены. "Духи" могут проверить эфир и вычислить
чужаков, приготовиться к бою. "За каждого викинга считалось
стыдным брать менее десяти вражеских бойцов",— вспомнил Дикий
математику средневековья и загнал гранату в подствольник,
передернул затвор "Стечкина", вложил пистолет обратно в
открытую кобуру, пристегнутую к правому бедру. На левом бедре
закреплен австрийский нож со специальным лезвием и сабельной
гардой. Дикий машинально проверил шнуровку на высоких горных
ботинках, поправил велосипедные перчатки с вырезами. В них
потная ладонь не скользит по оружию. Бронижелетами они решили
не пользоваться, поскольку в ближнем бою они от поражения все
равно не спасут, а бегать в них неудобно. Главное в бою
грамотно двигать ся, тогда и не попадут в тебя. Если попадут, в
жилете или без жилета, все равно останется одна тушенка.
Сквозная дырка в теле лучше. А сквозную легче получить без
жилета... Такие, вот, пироги-блины. Пельмени, одним словом...
Дикий просто поднял руку, не вставая. Он знал — за ним,
то есть за его камнем следили. Все в порядке. Сейчас начнется.
"Духи" тоже не идиоты, хотя и "аллах акбар" у них в башке, но и
они помирать не хотят, то есть, знают где их взять могут. А
могут их взять именно там, где Дикий их брать собирался. До
тропы от камней где-то с двадцать пять метров. Удобная позиция.
Первых надо пропустить. Солнце, блин,палит, а ночью почти
холодно. Ждали "духов" к ночи или по утру, а они, хитрецы
сраные, решили по самому пеклу пройтись. "Идите, идите...
Прибежали в избу дети, в торопях зовут отца... Ум-ца-ца! Мозги,
молчать!" Это их территория, но слухи о том, что кто-то начал
охоту за караванами, быстро распространяются, или же уже
распространились. Тогда ПИПдец нам, налетят со всех сторон и
живыми сожрут...
Вот первая пара. "Сладкая парочка" Не к Ленину, чай,
ходоки. К Ленину крестьяне с посохами шли, а у этих не посохи,
а американские пулеметы с большими прямоугольными ящиками
вместо магазина. Там пулеметные ленты. А здесь мы, простое
русские парни, сидим. И не видно нас.
На духах халаты и разноцветные тряпки на башки намотаны.
Они и разведчики, и приманка, и ходячие трупы одновременно.
Пусть проходят. Их снайперы встретят. Мы хоть и простые русские
парни, но из самой читающей страны в мире. Чтоб нам пулемети
строчили в спины — такого хоккея нам не надо!
Вот и весь отряд-караван внтянулся из ущелья. Всего
"духов", Дикий быстро считал, двадцать человек, пятеро из
которых шли агруженные тяжелыми армейским рюкзаками. Шестой
рюкзак нес человек, одетый в лохмотья, страшный на вжд. Чтобы
разглядеть его получше, Дикий достал бинокль. Да, это не
афганец. На славянском лице засохли кровоподтеки. Ежик светлых
волос, ободранные камуфляжные штаны. Шел босиком, блин!
Славянин упал на одно колено, стал подниматься. Одиниз духов
тут же оказался рядом и ударил пленного по лицу. Пленный сделал
шаг вперед и получил в бок прикладом винтовки. Это
американская, М-16. Пленный не выдержал удара и упал, а
"душары" останавились и принялись лопотать. Похоже, ругали
того, кто ударил. Им тоже беспредельщики не нравятся, поскольку
пленный все-таки тащил груз, а убить его можно после того, как
он груз перенесет в Таджикистан. А Дикий смотрел на сцену,
которая разыгрывались прямо напротив камня, за которым он
спрятался, и думал: "Вряд ли этот спектакль поставлен
специально для нас. Никто не станет играть под стволами. Может,
кто-то и хотел бы найти мою группу и внедрить в нее кого-нибудь
— славянина, японца, эфиопа или пигмея... Кого получится. Но
умирать за это... Хотя фиг их разберешь. Придется отбить
пленного".
Ждать больше нечего. Дикий почти крикнул в микрофон рации:
— Гранаты отставить! Среди "духов" наш. Дальник,
"отстегнуть" прикрытие! Пошли, парни!
— Готово, Дик! — успел Дикий услышать сообщение от
снайперов. Они, похоже, держали пулеметчиков под прицелом и
мочканули их сразу, как только услышали голос командира.
— Отлично! — прокричал Дикий, выскакивая из-за камня.
Поливая пространство чужой земли из АКМа, он понесся в
сторону остановившегося вражеского отряда. Через мгновение все
завертелось, превратилось в поле боя, на котором гамлетовский
вопрос "быть или не быть" решается в доли секунды, нет
возможности даже задуматься о нем — надо стрелять и
постараться убить; убивать до тех пор, пока никого не
останется, никто уже не сможет убить тебя... Вокруг кричали
выстрелы и пели пули. Песня их похоже на художественный свист.
Вот и первые мертвые "духи". Хорошо, что не последние. Вот еще
и еще. Рация работала, и в наушниках матерились бойцы. Наша
русская, победная речь...
На Дикого выскочил откуда-то сбоку "душара" и полил
длинной очередью, но Дикий успел упасть и сделать гаду
подсечку, а после перебить "душаре" горло стволом автомата. Еще
секунда, другая — и очереди стихли. Еще несколько пистолетных
выстрелов — и тишина. Это не Вторая мировая война и даже не
Первая. Тут времени нет рыть окопы и воевать годами. Пиф-паф,
одним словом, ой-ой-ой! Вот и сдох "душара" мой!...
Только эхо носилось между гор. Какое-то время память о бое
сохранится в колебаниях воздуха.
И тут постепенно начала воникать боль. В бою ее не
чувствуешь. А если почувствовал — значит бой закончился.
Падая, Дикий ударился ребрами о камни. Шевелиться теперь было
больно, но не очень. А если не очень больно, то выходит, что
ребра не сломаны. Просто ушиб. А рот пылью набит. Пылью и
мелкими камешками, которые отщепливают пули от больших валунов.
Камешки в рот и попадают. Хорошо, что не пули. Дикий
отплевывался, но во рту пересохло. Сейчас бы глоток воды. И
лицо помыть. Глаза щиплет пот. Дикий попытался считать своих
бойцов — не получается. Нет, сперва вода, после математика.
Рядом появился Валера — такой же потный, покрытый пылью,
грязный. В его руках фляга. Дикий взял ее и сделал несколько
жадных глотком. Теплая жидкость прокатилась по пищеводу и стало
чуть легче.
— Как, Дик? Все в порядке?
— Солнце бы это взорвать к матерям.
— Что? Кого? — не понял Валера.
— Жарко.
— Ах, да. Жарко. Херово.
— Как народ?
— Максима ранило.
Дикий поднялся и побрел к тому месту, где собрались его
бойцы. А собрались они возле "духов", то есть возле их трупов.
Максим, юркий и энергичный парень, сидел на корточках чуть в
сторонке. Ему уже успели перебинтовать плечо и сделать
противошоковый укол. По-крайней мере, глядел он вполне
осмысленно, и ранение у него легкое. Дикий пересчитал парней.
Все здесь. Подтягивались и снайперы. Они отлично поработали с
афганскими пулеметчиками. Помогли подняться пленному. Бой
длился несколько минут всего, а кажется — всю жизнь. Воняло
гарью и пахло свежей кровью. Легкие набиты пылью доверху.
Дикий разглядел пленного — ничего нового. Нет, заметил
махонький крестик на шее. Как это мусульмане не оторвали? В
глазах у славянина только усталость, усталость, усталость.
Сейчас с ним говорить бесполезно. Да и незачем. Нужно когти
рвать...
— Пять минут отдыхаем — и ломим отсюда.
Всем жарко, все уставшие,все понимав, что здесь
зацерживаться нельзя.
— Парни,— говорит Дикий снайперам,— вы там
прохлаждались, поэтому рюкзаки потащите. После вас сменим.
О'кей?
— О'кей, Дик,— согласились снайпера без энтузиазма.
— Нам часов двенадцать идти чистого времени. Все.
Отдыхаем.
Все завалились в тени. Если это можно назвать тенью. В
полдень она короткая — все равно лучше, чем умирать от зноя на
солнцепеке. Переговорное устройство слетело с головы во время
боя, кто-то из парней нашел и протянул Дикому.
— Спасибо.
Дикий сидел под огромным валуном, в нескольких метрах от
него лежали трупы. Кто такие? Кем были? На кого пахали? Не
имело теперь значения. Аллах с ними. Аллах с ними разберется.
Может, где-нибудь на том свете встретимся. В аду, наверное. Или
жизнь на земле и есть ад... Нет, это пекло всего-навсего. Так и
с ума можно сойти. Идти надо.
— Подъем! — крикнул Дикий, и народ начал подниматься.
Команда у дикого отличная, потому что здесь нет новичков
или трусов, все прошли смертельную школу в "горячих" точках,
остались живыми. "Школу" проходили даром, теперь работают за
деньги...
Ночью в горах холодно. У каждого ватный таджикский халат.
Нашли халат и бывшему пленному. Развели костры и сидели возле
костров, грелись. Дикий слушал, что ему говорит Анатолий
Сергеевич, так звали пленного, зная — все, девяносто
процентов, как минимум, ложь. Что-то он мелет про горные
месторождения и контракт с пакистанской фирмой, про какую-то
командировку в Афганистан, про налет контрабандистов...
У Дикого были основания предполагать — Анатолий
Сергеевич, если это его настоящее имя, работает на Гравное
Разведовательное Управление, ГРУ, когда-то всесильную контору.
Работающий в ГРУ себе не принадлежит, а поскольку дела ГРУ не
имеют покуда ничего общего с делами отряда, то и не станет
Дикий человека тормошить. Спасли ему жизнь — пусть спасибо
скажет.
Дикий поднял руку и Анатолий Сергеевич заиолчал.
— Я все понял,— сказан он устало улыбаясь.— Ты все
равно не скажешь правды. Не трать тогда и сил. Ты после плена
плохо выглядишь. Тебе нужно ввйти отсюда — мы выведем. Лица,
которые здесь видел, лучше забудь. Думаю, что имею право
просить о такой услуге. Договорились?
Анатолий Сергеевич только кивнул в ответ.
Они еще посидели, глядя в огонь. Анатолий Сергеевич поднял
голову и посмотрел внимательно на Дикого.
— Я это оценил,— сказал бывший пленный.
— Что?
— Ты отдал приказ не стрелять из подствольников.
— Да.
— Только потому что увидели европейца.
— Это нормально.
— Я это буду помнить.
— Пожалуйста...
На следующий день они сделали крюк и провели Анатолий
Сергеевича к пограничникам той заставы, которая им "крышей" не
помогала. О себе тоже стоило подумать. Нескольких человек Дикий
все-таки отправил с раненным Максимом по старому каналу. С
грушником попрощались по-приятельски и забыли друг о друге...
11
Они довольно долго стояли и молча разглядывали друг друга.
После как-то вместе сделали по шагу навстречу и коротко,
по-мужски обнялись. Дикий оценил мощь объятия.
— Лучше оставь в живых,— сказал он, вырываясь из объятия
и смеясь.— Как тебя теперь называть, Анатолий Сергеевич? —
Так и называй. Это мое настоящее имя!
Да, Анатолий Сергеевич сейчас вовсе не походил на того
изможденного, ободранного Анатолия Сергеевича в горах. Теперь
это бнл мощный, высоченный мужчина средних лет с тонким
профилем и крупной нижней челестью, одетый в отличный костюм и
с золотым браслетом часов на запястье.
— Вот, Дикий, и встретились! Вижу, что ты удивлен
встрече, да и я не меньше!
— Что здесь вообще-то происходит? — подала голос
Ольга.— Вы что же знакомы?
— Знакомы.— Анатолий Сергеевич обернулся к дочери и
пояснил: — Он мне как-то жизнь спас. И тебя выручил. Что за
парень!
Ольга несколько смутилась, щеки ее порозовели. Краснеющая
девушка! Такое теперь редко где увидишь.
Они уселись за стол, и Ольга стала спрашивать отца о том,
как Дикий ему жизнь спас, и тот отвечал, врал, как получалось,
а сам Дикий помалкивал, слушал вранье, согласно кивал. Наконец
зазвонил в прихожей телефон и девушка убежала.
— Сергеич, это не мое дело, но — кто ты? где трудишься,
так сказать? Вопрос, в общем-то, не праздный.
Хозяин квартиры сразу посерьезнел лицом, быстро посмотрел
на Дикого и проговорил довольно жестко:
— Я не очень верю в случайные встречи. Не уверен, что тн
познакомился с Ольгой случайно. Говорю по-дружески.
— Когда я тебя увидел, то тоже подумал, будто встреча
подстроена. Впрочем, ты мне не веришь. Тогда я пойду. Не хочу,
чтобы меня за вербовщика принимали.
Дикий уже стал подниматься из-за стола, но хозяин жестом
остановил его.
— Так и быть. Смотри.— Он достал из внутреннего кармана
пиджака удостоверение и протянул Дикому.— Только потому, что
мне симпатичен.
Дикий заглянул в корочки.
— Понятно. Я так и думал,— подвел итог знакомства с
документом Дикий.— Только психи из ГРУ могут шататься в горах
после того, как война официально закончилась. Но тебя ж
поймали, Анатолий Сергеевич. Как же так?
— Бывает.— Хозяин только пожал плечами и не стал более
комментировать свой провал в Афганистане.— А ты какого хрена
там делал?
— Как вам сказать... Мы несколько по своему разбиралось с
наркодельцами. Я не говорю, будто мы какие-то новые и добрые
Робин Гуды, но кое-что человеческое и нам не чуждо. Работаем за
деньги, одним словом.
— Грамотно работаете. Кто научил?
— Жизнь научила.
— Да... Сейчас жизнь научит. Всему научит. Ладно, не
будем пока выяснять отношений. Мне скоро уходить надо. Если
дождешься меня, поговорим. Ты же не ко мне приехал?
Поулыбались, помолчали. Венулась Ольга, посмотрела на
отца, спросила:
— Ты что — опять куда-то собрался? Меня, между прочим,
подруга на концерн пригласила, а я отказалась.
— Мне надо, 0ля. Правда. Не обижайся. Да и вернусь я
скоро.
— А я твоего отца провожу и вернусь,— уверил Дикий.—
Покажешь мне столицу?
— Покажу.
Мужчины поднялись из-за стола и направились к дверям. Они
не стали вызывать лифт, закурили на лестничной площадке и стали
спускаться неторопливо.
— Я слушаю,— сказал ГРУшник, и в голосе его
почувствовался металл.
— Сперва вопрос,— начал Дикий.— Слушай, полковник...
Как бы это сформулировать вопрос... Ваша же контора не может по
закону проводить какие-либо акции на территории России? Только
за границей, так?
— Обстоятельства складываются по разному, но в принципе
так.
Ступеньки были чисто выметены — ни окурков, ни рекламных
бумажек, ни свежей (или несвежей) мочи. Они вышли из парадной,
причем охранник внизу отдал полковнику честь, прошли в сквер и
сели на скамейку. Одинокая муха покружила и улетела прочь, пока
Дикий рисовал схему, по которой предположительно собирались
действовать боевики из Киева. Протянул листок полковнику и как
смог прокомментировал рисунок.
Полковник смотрел на листок и молчал. По его лицу ничего
невозможно было прочесть, только левое веко подрагивало. Он
молчал довольно долго, после сказал неожиданно охрипшим
голосом:
— Это очень серьезно. Более чем серьезно. Откуда ты это
все взял? Кто-то из твоих людей участвует в терракте?
— Нет. Не та постановка вопроса. Наоборот — мы пытаемся
предотвратить акцию. Источник информации надежннй. Хотелось бы
верить, что надежный. Но и в моей голове как-то не
укладывается... Хотя в Киеве уже стреляли. Выходит, что и в
России начнут.
— А конкретные данные есть по объектам? Сроки
какие-нибудь названы?
— Нет. Стараемся узнать. Знаем куда поступит оружие для
террористов. Кто-то ведь заберет оружие со склада! Постараемся
выследить получателей и вытянуть или выбить из них информацию.
— Какой ты государственник! — В глазах у полковника
загорелись злые огоньки.— Зачем мне все рассказал, если
собираешься один работать?
— Помощь необходима. Но мы случайно встретились. А к
ментам я обращаться не стану. Или к федеральным властям. Ваша
контора — это другое дело. Вы в теперешнем говне не замазаны.
Впрочем, я могу и ошибаться....
Полковник перебил Дикого:
— Ты понимаешь, мальчишка, что если провалить это дело,
то... не знаю что! С такими межславянскими заморочками и я не
сталкивался. Но вы не имеете права играть сами в такие игры!
— Мы не имеем права! — Дикий тоже повысил голос.— А вы,
что вы имеете? Прав вы тоже не имеете! На территории Украины вы
теперь ситуацию не контролируете. Там ваши бывшие коллеги
шуруют! Бомбами, ПИПядь, торгуют! У нас сейчас больше
возможностей получить информацию!
— Хорошо, хорошо,— Полковник постарался вернуть беседу в
более спокойное русло.
— Ничего хорошего! Кто из московских шишек в этом
замешан? Ты знаешь? Нет? Л ведь кто-нибудь замешан! Ты меня
пойми — мы можем эту схему отработать вместе и не в ущерб друг
другу.
— Хорошо, хорошо. Убедил.
— И еще.
— Да, я слушаю.
— Я не мальчишка.
— Что? Не понял,
— Ты сказал — мальчишка. Я не мальчишка.
— Конечно, извини. Старые привычки. Времена изменились.
Дикий достал сигарету и стал вертеть ее пальцами.
Полковник протянул зажигалку. Закурили, стали пускать табачные
кольца. В дальнем углу сквера карапуз возился в песочнице.
Молодая мама улыбалась ему. Они улыбались вместе.
— Я должен уйти,— сказал йолковник.— Где тебя найти?
— Мы погуляем с Ольгой. Я буду у вас вечером.
— Отлично. Тогда и поговорим.
@BLL=
Они сидели в креслах и смотрели друг на друга. Дикий
ничего нового в девушке не увидел — та же юность, та же
гармония, те же волосы падали на плечи. Ольга же смотрела на
Дикого поновому.
— Интересно,— говорила она.— Я всю жизнь знаю отца.
Знаю, что он мне постоянно врет про работу. Я привыкла. Значит,
так надо. И вот появляешься ты. В чем-то ты, оказывается,
знаешь его лучше. У вас уже появилось секреты. Надо что-нибудь
придумать и выпытать ваши секреты.
— Зачем пытать,— Дикий постарался все превратить в
шутку.— Скополамин уже есть. Такой препарат. Один укол и —
все тайны наружу.
— Ой, не надо!
— А что — у тебя есть тайны?
— У каждого человека есть тайны.
— Согласен. Тогда не станем друг друга допрашивать.
— А что будем делать?
— Ты же обещала мне Москву показать. Тысячу лет в Москве
не был. То есть, был, по делам. А так, чтобы погулять,— нет.
Они отправились гулять и гуляли долго. Москва, как
говорится, золотоглавая. Конфетки, как говориться, бараночки.
Ельцин, как говорится, да Чубайс. Гоголь, как говорится, и
"Мертвые души". Мертвые, как говорится, душат. Не мертвые,
живые покуда, но душат, душат, гады...
@BLL=
Жил человек по имени Олав. Отцом его был Хаскульд, сын
Колля из Долин, а матерью Мелькорка, дочь ирландского короля
Мюркьяртана. Слав жил в Хьярдархольто, в долине Лаксдаль на
Брейдафьорде. Слав был очень богат и красив собой. Это был
очень достойный человек. Слав посватался за Торгерд, дочь
Эгиля. Торгерд была девушка красивая, рослая, умная и очень
гордая, но всегда спокойная и покладистая. Эгиль хорошо знал,
кто такой Олав, и понимал, что он достойный жених. Поэтому
Торгерд выдали замуж за Слава. Она поехала с ним в
Хьярдархольт. У них родились сыновья и дочери. Торгбьярг была
сперва женой Асгейра, сына Кнатти, потом — Вермунда, сына
Торгрима. Турид была замужем за Гудмундом, сыном Сальмунда, и у
них были сыновья Халль и Барди Убийца...
@BLL=
Дикий настоял, и они зашли в универсам, где накупили целую
тележку продуктов из которых, Дикий настаивал, Оля приготовит
ужин ему и Анатолию Сергеевичу. Сперва Ольга протестовала,
говоря что у нее дома и так продуктов навалом, а Дикий —
ничего, мол, студенты твои придут, слопают. В итоге они
загрузили полное такси и приехали к Ольгиному дому. Охранник
сменился. Теперь это был худощавый, нервный типчик. Но оружие
из кобуры у него торчало настоящее.
Ольга стала возиться возле плиты, а Дикий сел за стол,
закурил, посматривая как быстрые девичьи руки режут, чистят,
шинкуют, стал думал — правильно ли сделал, рассказав все
полковнику? Хотелось думать, что правильно. Просто он
использовал единственный, случайно открывшийся канал связи с
государством в не самом худшем его проявлении. Любой же
госчиновник, любой мент мог оказаться взяточником, замешанным в
провокации, но ГРУ! Если и они работают против собственной
страны, тогда вообще все не имеет смысла! Тогда каюк России!..
— А почему ты все-таки Дикий? — прервала его мысли
Ольга.— Тебя даже мой отец так называет. Дикий... Или это
фамилия?
— Что? — Дикий не сразу понял о чем речь.
— Почему тебя Диким называют? — повторила девушка
вопрос.
— Ах, это... Бог его знает. Прозвали так.
И Дикий стал рассуждать о прозвищах. Всегда так было.
Фамилии это ведь тоже бывшие прозвища. Но фамилии часто уже не
хватает, и вот Иван становится Грозным, а Петр — Великим.
Постепенно Дикий перешел к викингам, стал вспоминать, что
Эйрика звали Кровавой Секирой, а Харальда — Косматым, а
Торгойра — Шип-ногой, Олейва — Рукояткой, Бьярна —
Свободным, много разных прозвищ...
— Но вид у тебя совсем недикий,— перебила Ольга.—
Значит твой характер такой, поступки. Так?
