— Отец опаздывает на ленч.
— Он должен прийти?
— Двадать минут назад.
— Пожалуй, мне пора.
— Нет. Нет. Ему будет приятно познакомиться с вами. Друг
Алана и все такое. Так что вас занимало?
— Почему на свадьбе не было родителей Алана?
— Родителей Алана?
— Да.
— Они ему совсем чужие. Он никогда не видится с ним.
— Никогда не видится?
— Вас это удивляет?
— Да, конечно. Мне казалось, что они были очень близки.
— Нет. Он их ненавидит. Так было всегда. Я с ними ни разу
не встречалась.
— Неужели это правда?
— Вы перепутали Алана с кем-то еще.
— Я — то был уверен, что Алан регулярно навещает
родителей. По меньшей мере раз в полтора-два месяца.
— Только не Алан. Родители всегда дваили на него. Я думаю
переломом стал турнир "Золотые перчатки".
— "Золотые перчатки"? Я помню, Алан занимался боксом.
— Занимался, потому что отец заставлял его. Каждый день
после уроков он шел в подвал и тренировался до ужина. Ему
пришлось участвовать в первенстве штата. Он возненавидел бокс.
И отказался ехать на национальный чемпионат. С тех пор он и его
отец не разговаривают.
— Я, должно быть все перепутал.
— Должно быть. Он всегда говорил, что его мать —
неврастеничка. Почти не встает с постели.
— И вас не интересовали родители Алана? Вы не хотели с
ними встретиться?
— Нет, если Алан говорит правду. А в этом-то я уверена.
Поверьте мне, дорогой, у окружающих меня людей достаточно
трудные характеры, так что мне не хочется обременять себя и
родственников мужа.
— Понимаю.
При появлении интересного, представительного мужчины лет
пятидесяти с небольшим, одетого в легкие белые брюки и синий
блейзер, павильон оживился. Ему махали руками. Мужчины,
сидевшие за ближайшими к дбери столиками, вставали. Женщины
лучезарно улыбались. Старший официант, радостно кивая, затрусил
навстречу.
— Это мой отец. — прокомментировала Джоан.
— Да, — кивнул Флетч. — Я его узнал.
— Не огорчайтесь, если он не вспомнит вас.
— Почему он должен меня помнить?
— Потому что ты красавец. Я вся горю. Тебе действительно
нужно уезжать сегодня?
— Я должен вернуться вечером.
— Но завтра воскресенье.
— Послушайте, у вас с Аланом должно быть какое-нибудь
местечко, куда вы можете поехать и остаться вдвоем. Только вы и
больше никого.
— Ранчо.
— Что?
— Алан покупает ранчо. В Неваде. Для нас.
— Отлично.
— Что тут отличного? Это ужасно. Кому нужно ранчо в
Неваде?
— Таких немало.
— Ребенком я провела лето на ранчо. Жара, пыль, грязь.
Скука. Невероятная скука. Все мужчины словно сухие крендельки,
посыпанные солью. А как они говорят! Каждое слово тянется, как
резинка, а конец предложения ясен уже с самого начала. Речь
заходит только о четвероногих. Нет, любоваться коровами - это
не для меня.
— Тогда зачем вам ранчо?
— Алан хочет его купить. Я там еще не была. Алан
настаивает, чтобы мы полетели туда на следующий уик-энд.
— На следующий уик-энд?
— Можешь представить, с каким ужасом я жду этого дня.
— Но там вам удастся побыть вдвоем.
— Черта с два. За домом есть взлетная полоса. Это мне уже
известно. Так что Алан вновь будет улетать по важным делам, а
мне придется глядеть на коров в обществе просоленных сухарей в
джинсах.
— Так откажитесь. Отговорите Алана от покупки.
— Через неделю он должен внести задаток. Наличными.
— Наличными?
— Да. Разве не безумие? Наличные. Он сказал, что люди там
признают только те деньги, за которые могут подержаться руками.
Если он привезет наличные в бумажном пакете или чемодане и
вывалит их на стол, то сможет выгадать какието проценты.
— Они не могут быть такими дикарями.
— Это же Невада, дорогой. Откуда нам знать, что может
понравиться сухарю в джинсах, думающему лишь о коровах. О,
папа!
Флетч встал.
— Это старый друг Алана. Они вместе служили в авиации.
Джон...
— Яменералески, — подолжил Флетч, пожимая руку отцу
Джоан.
— Рад познакомиться с вами, мистер Яменералески, —
улыбнулся Джон Коллинз. — Оставайтесь с нами на ленч.
Глава 13
Флетч принес стул от соседнего столика и сел. Джон Коллинз
устроился напротив дочери. В час дня на кортах, залитых
солнцем, не было не души. Игроки перекочевали в павильон.
Джоан убрала фотоаппарат.
— Джон торгует мебелью, папа. Он из Гренд Рейпидс, штат
Мичиган.
— Из Батта, Монтана, — поправил ее Флетч.
— О?
Флетч выбрал верный путь. Мало того, что никто не мог
запомнить его фамилию, ни отца, ни дочь не интересовали ни
торговля мебели, ни городок Батт в штате Монтана. Он мог не
сомневаться, что к завтрашнему дню о его существовании забудут
раз и навсегда.
— Мартини перед ленчем? — укоризненно спросил Джон
Коллинз.
— Я собиралась поспать днем. — ответила Джоан, глядя на
Флетча.
— Хорошо, что хоть Джон пьет апельсиновый сок.
— Он с водкой.
— А-а. Понятно. От большого количества этой смеси утром
болит голова. - Джон Коллинз широко улыбнулся. — Вы играете в
теннис, Джон?
— Очень плохо, сэр. Теннис — прекрасная игра, но у меня
так мало свободного времени.
— Вы должны находить время, чтобы наслаждаться жизнью и
заботиться о своем здоровье. Это лучший способ успеть все
сделать.
— Да, сэр.
— Разумеется, при этом неплохо иметь весьма способного
зятя, который продолжает твое дело. Иногда у меня возникает
чувство вины из-за того, что я играю, а Алан работает. Откуда
вы знаете Алана?
— Mы вместе служили в авиации. В Техасе.
— Джон сказал, что Алан однажды спикировал на дом. В
Сан-Антонио. Он говорил тебе об этом, папа?
— Естественно, нет.
— Мы тогда были лейтенантами, — ввернул Флетч. — Его
сурово наказали. Полагаю, мне следовало умолчать об этом.
— Наоборот, — возразил Джон Коллинз. — Нам давно пора
узнать о проступках Алана. Теперь мы прижмем его к стенке.
Может, он еще что-нибудь натворил?
— Нет, сэр.
— На этот уик-энд он отправился в Айдахо, испытывает
чей-то экспериментальный самолет. Вы все еще летаете?
— Только с билетом в кармане.
— Молодец. Как я хочу, чтобы Алан прекратил эти полеты.
Он играет слишком важную роль в жизни многих людей, чтобы идти
на такой риск. Вы были с ним за океаном?
— Нет. Меня послали на Алеутские острова.
— О!
Флетч улыбнулся. Плевать они хотели и на Алеуты.
Без всякого заказа Джону Коллинзу принесли сэндвич с
запеченным сыром и бутылку эля.
— Что вы будете есть? — спросил он.
— Сэндвич с цыпленком, — ответила Джоан, — под
майонезом.
— А мне с сыром, — добавил Флетч. — И бутылку пива.
— Вы приняли правильное решение, порвав с авиацией, —
заметил Джон Коллинз.
Флетч рассмеялся.
— Мне нравится продавать мебель.
— Дело в том, что Алану необходима молодежь, — продолжил
старший Коллинз. - Друзья. Люди, на которых он мог бы
положиться. А его окружают одни старики, начинавшие работать
еще со мной. Я все время твержу ему, что пора отправить их не
пенсию, но он слишком порядочен. Лучше, говорит их брюзжание,
чем новички, которые придутся не ко двору.
— Папа, он ничего такого не говорил.
— Ну, сказал бы, будь у него чувство юмора.
— У него великолепное чувство юмора. — Джоан бросилась
защищать мужа.
— Он хоть раз рассмешил тебя? — настаивал на своем Джоан
Коллинз. — Когда это было?
— Ну, на днях он говорил с Джулией. Не помню о чем.
Кажется, насчет того, что пора спать.
— Шутник, — вздохнул Коллинз. — Мой зять — шутник.
Когда вы служили в Техасе, у него было чувство юмора?
— Алан оставался серьезным при любых обстоятельствах, —
ответил Флетчер.
— Меня беспокоят люди, лишенные чувства юмора. Тут и до
самоубийства не далеко.
— Если сигареты не покончат с ними раньше.
— Что? — Джон Коллинз наклонился к Флетчу.
— Сигареты. Алан всегда боялся заболеть раком.
— Алан никогда не говорил мне об этом, — возразила
Джоан.
— Должно быть, привык. Или преодолел страх.
— Все должны бояться рака. У него болел кто-нибудь из
родственников? Хотя откуда нам знать? Мы никогда не встречались
с его семьей. Надо бы выяснить, живы ли они?
— Алан не говорит о них, — пояснила Джоан. — Мне
кажется, он даже не переписывается с ними.
— Я его не виню, — продолжил Джон Коллинз. — Только
мерзавец может заставлять заниматься сына боксом. Глупейший вид
спорта. Алан мог бы стать выдающимся теннисистом, начни он
пораньше. А ему пришлось тратить время черт знает на что. Я
считаю, что отец, заставляющий заниматься сына боксом, желает
его скорейшей смерти.
— Ты сегодня в блестящей форме, папа. Один афоризм лучше
другого.
— Почему бы и нет? Такая приятная компания. Его отец так
и не понял, что Алан очень умен. Просто чудо, что ему не
вышибли мозги.
— Перед твоим приходом, папа, мы говорили о ранчо,
которое Алан покупает в Неваде.
— Идея, в общем, неплохая.
— Наоборот, отвратительная.
— Наша семья слишком мало вкладывала в недвижимость. Что
у нас есть? Городские дома да то местечко в Аспене. Нам и
раньше следовало покупать землю. Но никто не хотел этим
заниматься. Я рад, что Алан переступил черту.
— Меня тошнит от одной мысли о ранчо.
— Можешь туда не ездить.
— Судя по словам Алана, этот миллион акров в Неваде
станет нашим духовным прибежищем.
— Тебе, конечно, придется съездить туда разок-другой,
пока Алан будет приводить в порядок дела. Вам это пойдет на
пользу. И Джулии тоже. Тебе, должно быть, надоело, что твоя
мать и я вечно сидим у вас на шее.
— Мама плохо себя чувствует.
— Я помню день, когда твоя мать первый раз выпила мартини
перед ленчем. Джин способствует депрессии, моя девочка.
— Мой бог! Можете сидеть на шее. Раньше меня это не
тяготило.
— Джим Свартаут оказался полезным человеком?
— Кто?
— Джим Свартаут. Из "Свартаут Невада Риэлти". Крупнейшая
фирма в Неваде. Я порекомендовал Алану обратиться к нему, когда
тот завел разговор о ранчо. Насколько я понимаю, Алан ведет
переговоры именно с ним.
— О, да. Он нам очень помог. Именно он нашел для Алана
это ранчо. Мы собираемся туда на следующий уик-энд. Повезем
задаток, наличными.
— Веселей, старушка. Алан абсолютно прав. — Джон Коллинз
допил эль. — А теперь поглядим, сможем ли мы выманить юного
Джона на корт.
— Нет, сэр. Но премного вам благодарен. Видите ли,
времени у меня в обрез. Я должен успеть на самолет.
— О! — В голосе Коллинза слышалось искреннее огорчение.
— Очень жаль.
— У вас изумительный клуб. Со слов Джоан я знаю, как
много вы для него делаете.
— Ну, она могла бы не напоминать об этом. Я действительно
уделяю клубу много внимания. Молодежь должна иметь место для
развлечений и занятий спортом. Особенно теперь, когда молодые
люди не могут появляться на пляже.
— O?
— Наркотики. Черт бы их побрал. Везде наркотики. На всем
берегу. Сильные наркотики. Героин. Опиум. Не говоря уже о
таблетках. В наши дни отправлять подростка на пляж — все равно
что послать его в ад.
— Взрослые продают наркотики детям, — добавила Джоан. —
Буквально навязывают их. Вы можете представить что-нибудь более
отвратительное? Это же безумие. Заставлять детей принимать
наркотики!
— Я несколько раз говорил с начальником полиции,
Каммингсом, — продолжил Джон Коллинз, — настоятельно требую,
чтобы он прекратил это безобразие. Я даже предложил заплатить
специально нанятым детективам, чтобы они выяснили, откуда на
пляже наркотики и кто их туда доставляет. Он говорит мне, что
принимает все меры. У него на пляже есть осведомитель, но дело
затруднено тем, что люди на берегу приходят и уходят, постоянно
меняются, прикрываются вымышленными именамии. И контролировать
положение черезвычайно трудно. Не за что зацепиться. Он
полагает, что детективы-профессионалы ничем не помогут.
— Я не знала о твоем предложении, папа. Это ты хорошо
придумал.
— Покончить с наркотиками — насущная необходимость. При
таком росте краж, взломов, ограблений нельзя сидеть сложа руки.
Так мы докатимся и до убийств. Но больше всего меня волнуют эти
молодые люди, обрекающие себя на медленную смерть. Это ужасно.
Они не знают ничего другого. Жизнь у них - кромешный ад.
— Я полностью с вами согласен, сэр, — вставил Флетч.
— Наш достопочтенный начальник полиции вскорости уходит
на покой, а в предпенсионном возрасте люди не отличаются
высокой активностью. Поэтому я твержу Алану: гони этих старых
развалюх, дай им деньги, и пусть катятся на все четыре стораны.
Компании они уже ничего не дают. Вот и Каммингс больше думает о
пенсии. Охрана правопорядка его не занимает. Скорее бы уж
уходил. Тогда, возможно, нам удастся совладать с этим
бедствием.
— Кто знает, сэр. Может, с ними справятся и без полиции,
— заметил Флетч.
— Хотелось бы верить, — кивнул Джон Коллинз. — Но кто
за это возьмется?
— Да, — улыбнулся Флетч. — У вас великолепный клуб.
— По крайней мере наркотиков здесь нет. За исключением
мартини, что некоторые идиоты заказывают перед ленчем.
Глава 14
Пользуясь телефонной кредитной карточкой, Флетч провел
следующий час в темноте и прохладе игровой комнаты клуба. Никто
не играл ни на бильярде, ни в пингпонг, не смотрел телевизор.
Первым делом он позванил Марвину Стэнвику в Нонхиген,
Пенсильвания.
— Мистер Стэнвик?
— Да.
— Это Сидней Джеймс из "Кэйзуэлл Иншурерс оф Калифорния".
— Как поживаешь, мой мальчик? Что ты надумал насчет
"Бронзовой звезды"?
— Я еще не решил, сэр.
— Вряд ли тебе предложат еще одну.
— Не ожидал, что дадут и эту-то.
— Я советую тебе плучить ее. Кто знает, что нас ждет
впереди. Может, у тебя будет сын, который спросит о ней, или
внук.
— Я в этом не уверен. В наши дни женщины не хотят рожать
детей.
— Тут ты совершенно прав. Сам жду не дождусь, когда же
Алан и его жена подарят мне внука или внучку.
— Что?
— Мне кажется, им пора, не правда ли? Сколько они женаты?
Лет шесть, а то и семь.
— У них нет детей?
— Разумеется, нет. Иначе мы побывали бы в Калифорнии, не
упустили бы случая повидать ребенка Алана.
— Понятно.
— Ну, мистер Джеймс. Полагаю, вы позвонили, что-бы
узнать, как наше самочувствие. Миссис Стэнвик и я вполне
здоровы. Как раз думаем о ленче.
— Рад это слышать, сэр.
— Ты, должно быть, очень честолюбив, раз работаешь по
субботам. Мне самому надо возвращаться в магазин после ленча,
но я-то думал, что, кроме меня, по субботам все отдыхают.
Правда, тебе приходится работать по субботам лишь потому, что в
будни ты слишком много времени проводишь на телефоне.
— Мы стараемся подсчитать, сколько времени проводит в
воздухе ваш сын.
— Слишком много.
— Вы говорили, что он бывает у вас раз в шесть недель?
— Примерно так.
— Он прилетает надолго?
— На ночь или две.
— Он останавливается у вас дома?
— Нет. Он и второй пилот останавливаются в гостинице
"Нонхиген Инн". У них там номер. Алан вроде тебя. Если он не
будет висеть на телефоне сорок пять минут из каждого часа, то
жизнь, по его мнению, замрет на месте. Ему необходим
гостиничный коммутатор.
— Сколько же времени он проводит у вас?
— Я не очень понимаю, к чему эти вопросы, но человек,
награжденный "Бронзовой Звездой", наверное, соображает, что
делает. Обычно они приходят на завтрак.
— Они?
— Алан и второй пилот. Баки. Который любит пирожки моей
жены. Я раньше не представлял, как много пирожков может съесть
один человек.
— Алан прилетает с одним и тем же вторым пилотом?
— Нет. Пару раз с ним были другие люди, но я не запомнил
их фамилии. Обычно это Баки. Бывало, Алан приходил и к ужину,
но один. Изредка. Когда он здесь, мы видим его мало, но, должно
быть, в родном городе он отдыхает душой.
— Да, конечно. И как долго это продолжается?
— Его регулярные визиты? С тех пор, как он стал шишкой в
этой авиационной компании. Наверное, ему чаще приходится летать
по делам в нашу сторону.
— Последние шесть-семь лет?
— Я бы сказал, года четыре. После женитьбы мы почти не
видели Алана. Что, впрочем, не удивительно.
— Почему вы сказали, что он летает слишком много?
— Полеты опасны, сынок. Особенно на частных самолетах.
Что-нибудь может сломаться.
— Вы хотите сказать, он может разбиться?
— Он может погибнуть. Самолет — не резиновый мячик,
который отскакивает от земли. Он уже побывал в катастрофе. Даже
в двух. За океаном.
— Я знаю. Но вы же не возражали против его занятий
боксом, когда он был подростком?
— Кто это сказал?
— Вы были против?
— Чего мы только не делали, чтобы заставить его
прекратить занятия боксом. Каждый день он спускался в подвал и
работал с грушей. И так до самого ужина. Одно время он выходил
на ринг дважды в неделю. Какая голова это выдержит? Я уже
думал, что мозги полезут у него из ушей. Во всяком случае,
кровь из носу текла у него каждый раз.
— Почему вы не запретили ему заниматься боксом?
— Если у тебя будет сын, ты узнаешь, что в четырнадцать
или пятнадцать лет от него не добьешся полного послушания. Чем
чаще ты требуешь от него не биться головой об стенку, тем
сильнее он будет в нее лупить и никогда не поверит, что мозги
пригодятся ему для чего-нибудь еще.
— Тогда почему он не участвовал в национальном
первенствe?
— Ты не можешь найти ответа?
— Нет, сэр.
— Девушки, сынок, девушки. Сколько бы пятнадцатилетние
подростки не боксировали в подвалах, рано или поздно они
замечают девушек. И тогда боксерские перчатки вешаются на
гвоздь, а из кармана достается расчестка. Должен признать, нам
потребовалось немало времени, чтобы это понять. Конечно, он
хотел поехать на чемпионат, и специалисты оценивали его шансы
очень высоко. Но внезапно перед самым отъездом дом перестал
дрожать, глухие удары в подвале прекратились. Мы думали, он
заболел. Вечер, когда он сказал, что не будет участвовать в
чемпионате, стал самым счастливым в нашей жизни. Груши так и
висят в подвале. Больше он к ним не подходил. Раньше-то им
крепко доставалось, так что они нуждаются в отдыхе. Алан
увлекся самолетами. Сыновья никогда не думают о нервах
родителей. Я уверен, это можно сказать и о тебе, мистер Джеймс.
— Наверное, да. Может, и к лучшему, что у вашего сына нет
детей?
— О, нет. Воспитывать детей, конечно, сложнее, чем есть
рождественскую индейку.
— Ну, не буду больше вас задерживать, мистер Стэнвик.
Благодарю за помощь.
— Послушай, сынок.
— Да?
— Я обрадовался твоему звонку, потому что не знал, где
тебя найти. Все думал о твоей "Бронзовой звезде". Я хотел бы
заключить с тобой договор.
— О?
— Ты получишь награду и пришлешь ее нам. Мы сохраним ее
для тебя, а потом, когда ты захочешь, вернем назад, чтобы ты
мог показать ее своему сыну.
— Спасибо, мистер Стэнвик.
— Так что ты скажешь? Если с нами что-то случиться, мы
позаботимся о том, чтобы "Бронзовая Звезда" никуда не пропала.
Мы будем хранить ее в банке вместе с выходными туфлями моей
жены.
— Даже не знаю, что и сказать.
— Жизнь — долгая штука, сынок, и наши суждения со
временем меняются. Присылай нам свою "Бронзовую Звезду", а мы
сбережем ее.
— Вы хороший человек, мистер Стэнвик. Позвольте мне
подумать о вашем предложении.
— Конечно, конечно. Мне кажется, теперь будет легче
принять решение.
— Спасибо. Большое вам спасибо.
— Звони в любое время, сынок. Вчера я подкупил акции
телефонной компании.
— "Нонхиген Инн". Добрый день.
— Добрый день. Это мистер Алан Стэнвик.
— Здравствуйте, мистер Алан Стэнвик. Рад слышать ваш
голос, сэр.
Две молоденькие девушки заглянули в игровую комнату.
Очевидно, они искали не Флетча, потому что дверь снова
закрылась.
— Я звоню вам, так как сегодня суббота, а я решил, что
возможно, прилечу на следующий уиик-энд.
— О?
— Вас это удивляет?
— Извините, сэр. Но мы привыкли, что вы наезжаете раз в
полтора месяца. Ведь вы уехали от нас всего две недели назад.
— Я еще могу передумать.
— Как вам будет угодно, сэр. Номер всегда в вашем
распоряжении.
— Благодарю.
— До свидания, мистер Стэнвик.
— Свартаут Невада Риэлти Компани.
— Джима Свартаута, пожалуйста.
— Извините, сэр, но мистер Свартаут уехал с клиентом.
— Когда он вернется?
— Сегодня суббота, сэр, и...
— Понятно.
— Если вы оставите ваш номер он позвонит...
— Нет, благодарю. Он будет в понедельник?
— Да, сэр.
— Я позвоню ему сам.
Глава 15
Все еще в белых шортах и тенниске, Флетч медленно ехал по
Виззард-роуд. По телефонному справочнику он узнал нужный ему
номер-12355.
Красивый, построенный в испанском стиле особняк возвышался
посреди зеленого лужка. На подъездной дорожке стоял голубой
"кадиллак".
Флетч припарковался на улице.
Заметив поднимающийся дымок, он сразу направился во двор.
За оградой бассейна толстый, лысеющий мужчина в цветастых
шортах смотрел на разожженный мангал. Позади него на каменной
глыбе стоял большой бокал джина с тоником.
— Берт?
Мужчина обернулся, готовый приветствовать доброго
приятеля, но при виде незнакомого человека улыбка сползла с его
лица.
— Джон Залумаринеро, — представился Флетч.
— О, конечно.
Берт Эберхарт протянул руку.
— Я приехал в город на один день. Джоан Коллинз и ее отец
пригласили меня на ленч в "Рэкетс-клаб".
— А...
— Я спрашивал о вас. Джоан сказала, что вы живете на
побережье и я могу заехать к вам по дороге в отель.
— О...
— Я не видел вас со дня свадьбы Джоан. Вы были шафером.
— Джон! — Берт Эберхарт словно прозрел. Они вновь
обменялись рукопожатием. — Клянусь богом, как я рад тебя
видеть! Где ты скрывался?
— Продавал мебель в Монтане.
— Потрясающе! Ты так молодо выглядишь. Так ты говоришь,
старик Коллинз угостил тебя ленчем?
— Сэндвичем с сыром.
— О боже! Джон Коллинз и его сырные сэндвичи. Он чуть ли
не миллиардер, а угощает тебя сыром. Что бы он ел, если бы был
беден? Понимаю тебя, сам сыт по горло его сэндвичами. По меньше
мере он мог бы купить тебе бифштекс. С егото деньгами. Он
боится пополнеть хоть не фунт. Как будто это кого-то волнует.
Все интересуются толщиной его кошелька, а не толщиной его
талии!
— У вас тоже очень представительный вид.
— Вот мне-то надо похудеть. Что тебе налить? Джин с
таником?
— С удовольствием.
— У меня все под рукой. — Он подешел к стене дома, где в
тени стоял бар. — Мое правило — не уходить от бутылки дальше
чем на десять шагов.
"Поэтому он так и располнел", — подумал Флетч.
— Мы неплохо повеселились на той свадьбе, — заметил он.
— Но вы, должно быть, не помните.
— Да, я нализался до чертиков. Все вылетело из головы.
Мне казалось, что женюсь я. Повтори, пожалуйста, свою фамилию.
— Залумаринеро.
— Да, да, ну как же. Ирландец.
— Вернее, валлиец.
— Теперь я вспомнил. Мы действительно тогда повеселились
от души. Отличная была свадьба. Как же я мог тебя забыть! Ты
еще кувырнулся в бассейн в шляпе.
— Неужели?
— Ну, конечно. Вошел прямо в воду и продолжал идти как ни
бывало.
— Я не помню.
— В тот день перебрал не я один. Ну, за твое здоровье. О
господи, какая жара. Не понимаю, почему люди живут в этом
климате. Стремимся в Калифорнию из-за прекрасной погоды, а
потом до конца дней сидим в обнимку с кондиционером. Подходи к
мангалу. У нас сегодня гости.
Флетч сел под солнцезащитным зонтиком, а Берт занялся
мангалом.
— Чтобы приготовить хороший бифштекс, надо заранее
разжечь мангал. За два или три часа. Наши предки, как тебе
известно, поддерживали огонь постоянно. Конечно, им не
приходилось столько платить за древесный уголь. Короче, для
того, чтобы что-то поджарить, им трабовалось лишь подойти к
очагу. Мы же каждый раз разжигаем огонь заново. Боже, как я
рад, что ты заглянул ко мне. Джон, оставайся на ужин.
— Большое спасибо, но я не могу.
— И напрасно. Тот, кто провел ленч с Джоном Коллинзом,
достоин мясного ужина и орденской ленты.
— Мой самолет вылетает через пару часов.
— Тогда тебе надо выпить. В самолет можно садиться только
пьяным. Тогда остается шанс спастись, если он упадет.
— Как поживает Алан?
— Блестяще. Выглядит, как ты. Ни унции жира. В прекрасной
форме. Я усаю от одного только взгляда на него.
— Помнится, на свадьбе вы говорили, что дружите с Аланом
еще со школы.
— Да, мы вместе учились в Колгейте. С тех пор я
паразитирую на нем.
— Не понял.
— Почти с тех пор. Не считая нескольких лет до его
свадьбы. Тогда мне приходилось зарабатывать себе на жизнь.
Хочешь еще выпить? Я держу все страховки Алана. Его жизнь, дом,
машины, яхта, "Коллинз Компани". Поэтому я никогда не спорю с
Джоном Коллинзом, несмотря на его сырные сэндвичи. В конце
концов от него зависит моя будущая выпивка.
— Джоан говорила, что Алан застрахован на три миллиона.
— Можешь ей верить.
— Это правда?
— Абсолютная правда. Мертвым этот парень стоит куда
больше, чем живым. Но не для меня. Каждый вечер я молюсь за
него. Если он умрет, я последую следом за ним. Инаяче мне вновь
придется идти на работать. Боже! Об этом даже страшно подумать.
Какой-нибудь паршивый механик забывает подтянуть гайку в этом
паршивом самолете в Айдахо— и кончена моя жизнь. Ненавижу
самолеты. В этом я похож на мать Алана. Он летает, а я
волнуюсь. Возможно, я умру от волнения, а он прокрутит мертвую
петлю над моей могилой.
— Значит, вы познакомились в колледже?
— Какой он был красавец! В общежитии нас поселили в одну
комнату. Раньше он участвовал в турнире "Золотые перчатки".
Такой серьезный парень. На уме только работа, работа и работа.
Я хотел войти в студенческое братство, а оннет. То есть ему
было все равно. Чуть ли не каждый уик-энд он ездил домой. В
богом забытый городишко Нонхиген, что в Пенсильвании. Какая же
там скука! Один раз я поехал с ним. В субботу вечером мы нашли
только одно развлечение: наблюдать за автобусной остановкой. "О
боже, — сказал я Алану, — ты слишком серьезен. Колледж — это
не только учеба". Я хотел, чтобы мы вместе подали заявления в
стеденческое братство. Я думал, что мои шансы при этом
возрастут. Они отвергли меня, но пригласили его. А он не писал
ни какого заявления. Для меня это был жестокий удар, думал,
никогда не оправлюсь от него. Как могли эти восемнадцатилетние
сопляки решать, кто им подходит, а кто нет, если они знали
человека лишь несколько месяцев? Почему они отказали мне? За
столь короткий срок эти мерзавцы пришли к выводу, что Алан —
золото, а я - дерьмо. Алан даже не оставался в кампусе на
уик-энд. Я жаждал стать членом студенческого братства, а
студенческое братство жаждало Алана. Господи, я даже плакал.
Алан согласился при условии, что они возьмут и меня. Его соседа
по комнате. Боже, я никогда этого не забуду. Он просто
облагодетельствовал меня. Представляешь, какая была у него сила
воли! Членство в братстве значило очень многое, а он
хладнокровно торговался с этими обезьянами. Я думал, у него
ничего не выйдет. Но он своего добился. Они приняли нас обоих.
Потом он не ударил для братства пальцем о палец, лишь позволял
им гордиться тем, что состоит в нем. И по-прежнему уезжал домой
на уик-энды. Я же участвовал во всех начинаниях. Господи, как
мне было хорошо! Незабываемое время.
— Я что-то не понимаю. Чем же Алан Стэнвик выделялся
среди остальных?
— Чем выделялся? Ему только тридцать три, а он руководит
одной из крупнейших корпораций страны.
— Да?
— Да. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что он, мол, женился
