Виктор Черняк.
ВЫЕЗДНОЙ!
В толстотомном Дале слово это отсутствует, ближайший в алфавитном ряду
сосед - выегозить. Выегозить толкуется как взять или получить что-либо
лестью, вкрадчивостью, выюлить, взять беспокойной суетой, что вполне
нас устраивает, как возможное пролитие света на понятие выездной. При-
мер первый. Некто выезжает на рыбалку. Выездной ли он? Ответ: нет, пе-
ред нами рыбак. Пример второй. Некто выезжает в город за покупками.
Выездной ли он? Ответ: нет, всего лишь покупатель, клиент, ближайшая
жертва торговой сети. Пример третий. Некто выезжает за город, скажем в
Малаховку. Выездной ли он? Ответ: нет, горожанин, отправился на лоно
природы. Четвертый пример. Некто выезжает в инспекционную поездку на
Урал. Выездной ли он? Ответ: нет, человек направлен в командировку.
Пример пятый. Некто выезжает из конюшни верхом на лошади. Выездной ли
он? Ответ: нет, перед нами наездник или человек, увлеченный конным
спортом. Пример шестой. Некто отправляется в Париж, заметьте не турис-
том. О!.. Соберитесь. сейчас проклюнется искомое. Вот и живой человек
перед нами - румяный, довольный, играет добряка, а может и есть та-
ковский, что ему кручиниться? Пример шестой обещает стать поучитель-
ным.
Наблюдения
Все вещи, которые не продавались в магазинах, но носят люди, кто-то
привез. Ни одна вещь, которую человек носит, но не привез себе сам, не
досталась ему бесплатно. Ни один из магнитофонов, фотоаппаратов, теле-
визоров, забивших полки комиссионных магазинов, не пришел туда сам.
Из подслушанного
Ездит по десять раз в году! Из-за границы не вылезает! Семь
лет просидел в Икс-сити. Мотается туда-сюда без конца. Кто эти
люди? Выездные! Это профессия? Нет. Ученое звание? Нет. Об-
щественная организация? Нет. Кто же они?
Шпындро-школьник от Шпындро-взрослого отличался единственно ростом,
других изменений, во всяком случае, внешних, замечалось не много: те
же русые волосы, расчерченные косым пробором, те же васильково невин-
ные глаза при неясной, будто ищущей похвалы улыбке, та же манера отво-
дить взгляд и смотреть поверх голов, когда его загоняли в угол или не
по его выходило; и, конечно, аккуратностью в одежде Шпындро поражал с
детства и сейчас в разгаре средних лет костюм на нем, как влитой, бо-
тинки, будто из распечатанной картонки, галстук вроде б неброский, но
кто понимал толк в этих шейных хомутах, видел - чистый шелк, дорогу-
щий, да и пошив не из тех, что в столешниковых джунглях путаются. Еще
деталь не без многозначительности - Шпындро не стеснялся, как многие,
прицеплять к лацкану значки с профилями вождей, знаменами и золотыми
веточками.
Игорь Иванович Шпындро служил в учреждении, распахивающем двери за ру-
беж, не всем и не всегда, а в зависимости от умения ладить с начальст-
вом, как, впрочем, и везде заведено.
Инженерный диплом давал Шпындро формальные права занять должность при
выездах, ждал воцарения неофит полгода и долгие шесть месяцев телефон
в квартире тещи калился добела. Переговоры шли трудные. Шпындро не
внимал, не старался понять, кто и как за него борется и что потребуют
в замен от тещи, умеющей выказать полезность, в совершенстве овладев-
шей мастерством придавать своей персоне вес в чужих глазах, манипули-
руя именами и фамилиями людей, якобы запросто сиживающих за ее обиль-
ными столами. Теща дело сладила и в вечер перед выходом Шпындро в вож-
деленное присутствие наставляла - теперь не зевай! И зять не зевал. Не
зевать не просто - все вокруг не зевали - требовалось не зевать лучше
всех, убедительнее и главное так, чтобы купаясь в славе бескорыстия и
простоты, не давать и малейшего повода к подозрению, что основная твоя
работа в этих стенах, как и у других - не зевать! - изготовившись к
броску за бугор.
Аккуратный мужик, сообщали друг другу о дебютанте закордонных набегов
кадровики и перебирали неуверенно анкетные листы Шпындро - все в них
как надо - даже оторопь брала: случаются же биографии, ни тебе лишнего
развода, ни родственников непутевых, ни корни происхождения там всякие
и разные не бросали тень на облик непервопроходца дальних земель.
Прозрачен, как ограненный кристалл, и еще эти значки на лацкане: кад-
ровиков пот прошибал.
Приходил Шпындро в безликий кабинет всегда за пятнадцать минут до, а
покидал служебные стены через десять минут после и все уверовали, что
личные полчаса тот щедро дарит обществу.
Дел водилось кот наплакал, переписка в основном, поначалу поток усна-
щенных грифами бумаг с размашистыми подписями испугал, но вскоре нови-
чок смекнул - поток сам по себе, жизнь сама по себе, вроде знаменитых
параллельных прямых, которые - если без выкрутасов, если не мудрить,-
никогда не пересекаются.
Шпындро научился терпеливо изучать остекленевшим оком представителей
иноземельных фирм, предлагающих свой товар, и вовсе не смущался много-
минутным молчанием, а чтобы придать значимость происходящему, медленно
перебирал бумаги, с трудом отрывая от столешницы тонкие, а по его дви-
жениям судя, будто многопудовые листки, делал ручкой пометки в ежед-
невнике, а карандашом в блокноте, на задних страницах которого распи-
сывал сроки посещения бани, сдачи белья в прачечную и дни игры в кар-
ты.
О чем он думал, медленно ощупывая глазами купцов? Может и об учитель-
нице в седьмом классе, как бишь ее величали? Марь Пална? Точно. всегда
табачищем несло, именно тогда Игорь решил не курить, не дело это, ра-
зит - того гляди с ног свалит, да и годы себе коротить разве умно.
Марь Пална резанула как-то при всем честном народе, присмиревшем за
партами, когда Шпындро прел у доски, дотлевал головешкой костра, не
понимая, чего от него добиваются: "Ничего-то, Игорек, тебе в жизни не
достичь, душа у тебя водяная, из жидкости вся как есть".
Водяная значит, ухмылялся сейчас Шпындро, разглядывая заискивающих
купцов. А вот на тебе, Марь Пална, добился же, не инженерит по ящикам,
уважаемый человек: стол, не самый-самый, но и не рядовой, телефон,
должность, уж и побывал - хе-хе - в недурных набегах, определяет - лю-
ди от него зависят и какие. Не Марь Пална, в пенсионной нищете дотя-
нувшая до скорбного часа! Полнокровные капиталисты в натуральную вели-
чину, улыбками так и сыпят, да и он не промах запустить пригоршню в
ответ - безделица, ты вот выбей из него подпись. Закавыка! Простое
вроде дело фамилию чиркануть, а ты уговори попробуй, чтобы легло на
бумагу его первое затейливое Ш - тренировался еще в школе в последних
классах, предвкушая, что настанет миг и его подпись в пору войдет, со-
ком нальется, этаким наливным яблочком засветится, вожделенным для
многих. Шпындро и ценим только подписью, боле за ним никаких достоинс-
тв не водилось, но вырвать ее дело болезненное, напоминающее схватку,
хоть свои пытаются вырвать, хоть чужие - тут подход один, не уступать,
не прослыть слабаком, дрогнешь - пиши-пропало.
Клиент неуютно завис на кончике стула, Шпындро избегал заглядывать в
водянистые глаза просителя, палец лениво скользил по графам проспекта,
человек-шлагбаум видел, что продукция фирмы вовсе не дурна, даже луч-
ше, чем то, что предлагали в последние месяцы, но натренированные губы
привычно кривились в противоборстве издевки и правил хорошего тона:
дребедень предлагаете, милейший, рухлядь! и кому? Шпындро!
Из головы не шел вчерашний звонок Колодца. Осел же этот Колодец! Гово-
рил ему Шпындро не раз и не два: домой телефон забудь, звони матери
моей, называй имя, представляйся чин-чинарем и бубни вроде в баню соб-
рались, тогда сам Шпындро и отзвонит ответно.
Колодец служил приемщиком в комиссионном за городской чертой и кличку
получил подходящую: ненасытность Колодца и впрямь не знала границ, все
проваливалось - читай уходило или точнее продавалось - как в бездну;
ему и сплавлял Шпындро ручки целыми рощами, а то и лесами, пакеты
пластиковые, часы, сигареты и нераспечатанные бутылки хмельного зелья.
У Колодца со Шпындро сразу сладилось, пять лет назад Игорь решил ни от
кого не зависеть, найти канал сбыта без посредников, зачем лишние люди
- и навар пообгрызут, и неосторожные слова сорвутся; поползут слухи,
сболтнут лишнее не к месту.
Крошечный комиссионный с пыльными витринами серел на станционной пло-
щади, в центре ее гоняли лохматые псы и старушки неопределенного воз-
раста торговали подвявшими укропом и петрушкой, то и дело украдкой
окуная пучки травы в бидон с водой. Шпындро купил лаково блестящую ре-
диску и, отсчитывая мелочь бабульке, оглядывал монеты цепко, будто ви-
дел впервые, боясь передать лишнюю копейку, а краем взгляда проходился
по надписи химическим карандашом: "Оценка! Вход со двора".
В давний уже первый раз Шпындро прибыл без товара, порожняком, пораз-
ведать что да как, взял только образцы для показа и выяснения цен.
Игорь Иванович просочился в помещение оценки, сжимая в левой руке
стремительно высыхающий и тускнеющий на глазах пучок редиса, а в пра-
вой пластиковый пакет подпольного коробейника.
Колодец - нагловатый и прыщавый - сразу, будто насквозь вспорол взгля-
дом пакет и, невзирая на непрозрачные стенки, принялся перебирать со-
держимое.
Шпындро упрятал редис, отряхнул пиджак от неизвестно когда налипшей
веточки укропа и приблизился к Колодцу, прикидывая, сможет ли иметь с
ним дело.
- Что у вас? - сухо осведомился Колодец и стянул очки на кончик заост-
ренного носа неопределенной формы.
Шпындро зыркнул по сторонам: согбенный старик умоляюще протягивал пыш-
ной девице, увешанной золотыми побрякушками, знававшие лучшие годы
стоптанные башмаки; мальчик, вымазанный с ног до головы зеленкой,
бледнолицый и хрупкий, настойчиво тянул за подол такую же прозрачную
от худобы мать, выгребающую из потертой сумки обветшалое тряпье и ста-
рающуюся заслонить нищенский товар от любопытного взгляда чужих; мужик
в кепчонке из искусственного каракуля, явно четырехсезонной, замаслен-
ной до глянцевого блеска, похоже ожидал, пока Колодец освободится,
чтобы подзанять не хватающую на пиво мелочишку. Мальчик запустил руку
с черными от грязи пальцами в кармашек и выгреб леденец на палочке с
присохшими к ядовито-зеленой поверхности хлебными крошками.
Шпындро навис над прилавком, успев отметить, что от Колодца - тогда
Игорь Иванович и не ведал клички приемщика, лишь скользнул по табличке
"Приемщик: Мордасов А.П." - пахнет одеколоном редкого привоза.
Мужик в кепчонке ужом скользнул к прилавку - терпеть невмоготу, адское
пламя испепеляло изнутри - сгреб кепку заскорузлой ладонью, будто со-
бираясь пасть Мордасову А.П. в ноги, взмолился: "Сан Прокопыч! Подсоб-
ляй!" Мордасов извлек из нагрудного кармана металлический рубль, про-
тянул мужику: "Смотри у меня! Чтоб в срок возвернул!" Мужичок оскла-
бился щербатым ртом, попятился назад, исчез из помещения задом напе-
ред, будто краб в кепке, Мордасов похоже позабыл про чистенького сдат-
чика, обратился к пышнотелой девице в золоте: "Возьми у дедка башмаки.
Небось - фронтовик?!" - повелительно вопросил Колодец и дед смиренно
кивнул.
Шпындро ужаснулся: обстановочка! не дай бог кто из коллег засечет сре-
ди ребятни, сосущей убогие леденцы, среди старичья, стыдливо пытающе-
гося всучить бывшие ботинки в продажу, выдав обувку давнего прошлого
за сносную, еще годную, и так вырвать рублишко-другой. Столичный сдат-
чик возблагодарил бога, что оделся попроще, в трепанные джинсы еще мо-
херовой эры, когда только начинал жизнь выездного и взирал на уже по-
бывавших за бугром яко иноки на святых или школьники-отличники на жи-
вого академика.
Колодец подмигнул приемщице-напарнице, подтянул рукав свитера и Шпынд-
ро узрел часы да каковские - в затылке заломило. Игорь Иванович-то им
цену представлял и сейчас пытался уразуметь, какой путь проделала эта
массивная кругляка под синеватым сапфировым стеклом: припер кто-то из
воинства выездных для пуска в оборот.
- Граждани-и-н! - напевно протянул Колодец.- Вы чё? Вытряхивайте то-
вар, или не мешайте людям созидательно трудиться!
Шпындро услышал мертвое шуршание разогретого пластикового мешка и
вспомнил слова жены: "Не лезь в сдачу сам! Чем тебе Крупняков плох?
Уже полтинник мужику, а всю жизнь в фарцовке, специалист экстра-клас-
са". Игорь Иванович хотел было выкрикнуть: "Знаем мы ваших специалис-
тов! Знаем, как у них к ладошкам прилипает!" Он еще подозревал, что у
жены с Крупняковым и шашни водились, но молчал. Поди докажи, а скандал
в семействе ему не на руку. Шурка-атаман, школьный дружок верно опре-
делил раз: "Хоть все кругом поразведутся, ты семью - так и протявкал
семью - лелеять будешь, много вы с Натальей награбили. Как привидится,
что распиливать выпадет, небось, сердце замирает!".
Колодец усек в миг, что нерешительный клиент разглядывает сквозь мут-
ное оконце милиционера, по-гусиному вышагивающего через пыльную пло-
щадь.
- Не боись! - мигнул Мордасов А.П.- Тут не первопрестольная, усе схва-
чено!
Привычное - все схвачено - успокоило Шпындро, он-то знал цену спаси-
тельному - все схвачено - объединяющему людей определенного сорта и
дарующему чувство покоя и уверенности в себе. Здорово, когда все схва-
чено. Вроде, как стена стоит, все об нее лбом стукаются, а ты прохо-
дишь - факир да и только, будто и нет вовсе стены, будто она из папи-
росной бумаги или марли.
- Схвачено? - недоверие мастеру, которым слыл Шпындро, зазвенело в го-
лосе вместе с перезвоном побрякушек на груди пышнотелой приемщицы.
Опасливый комитент почти перелез через прилавок и увидел под ногами
Колодца на табурете стопки железных рублей; тогда еще Шпындро не знал,
что Мордасов ссужает ханыгам рубль за полтора на три дня - побочный
промысел.
- Чё менжуешься? - Подбодрил Колодец.- Чё нанес? Не стесняйся!
Обращение на ты возмутило Шпындро: надо ж, гнус! и не представляет,
как Игорь Иванович выхаживал в далеком далеке по шикарным улицам да
сиживал в таких местах, что Мордасову А.П. и в страшном сне не приви-
дятся, да чего сейчас-то надуваться, не дружбу же ему водить с Морда-
совым, а гордыня делу не помога.
- Может ее опасаешься? - Колодец кивнул на женщину.- Своя! В доле, не
боись. Так, Настурция?
По первости Шпындро решил, что ослышался: усталость, волнение, тряска
на машине - это позже приспособился наезжать на электричке - а потом
убедился: имя подлинное, так и записано в бумагах - Настурция Робер-
товна Притыка. Так оброс Игорь Иванович нужными людьми: Колодец и Нас-
турция.
Более приезжий из Москвы в давний теперь уже день знакомства не тянул
резину, вывалил ручки, пожалев, что мало прихватил, шапочку лыжную, из
тех, что у него на антресолях аккуратно завернутые дремали числом этак
под сотню, картинки рекламные с часами.
- Часы привозняк? - уточнил Колодец,- или фирма заряжает?
Шпындро в раздражении повел плечами: ишь ты, всё знают, фирма заряжа-
ет! Сделал вид, что вопрос не расслышал и только заметил, как усмехну-
лась Настурция. Вдруг эта пара на крюке, вдруг настучат? Вполне воз-
можно! Шпындро сгреб ручки к себе, одну выронил на пол, наклонился и
увидел снизу ноги Настурции: точеные икры, высокий подъем, туфли на
тонком каблуке, а вовсе не тапочки, как бы он предположил.
- Старикан! - успокоил Мордасов.- Ты чё? Будто попой на оголенный лэп
сел. Не дрожи! У нас вашего брата тьма перебывало, каждый кумекает -
только он во грехе. Жить-то надо! Всяк смекает: вот она чарующая раз-
ница цен меж буржуазным супермаркетом и родимым соцкомком. Значитца
так. Ручки оплачиваю в зависимости от размера партии. Чем партия боль-
ше, тем скидку оптовую закладываешь круче. Часы сложнее, но учти,
так-сяк, а подвинуться надо, мне свой профит дорог. Лыжные колпаки та-
щи без ограничений, капоры спортивные сейчас в ходу, полетят с песня-
ми. Лакоста придержи, он кусается, если только для нас самих раздобудь
подешевле. Оформлять не будем! Зачем твою фамилию светить! Ты ж выезд-
ной, небось? - Мордасов зажмурился и обласканный клиент отметил, что у
Мордасова длинные ресницы и зажмурившись, приемщик напоминает кота
после сытного обеда.
С тех пор и пошло. Товар Шпындро тащил Колодцу. Ездил на электричке
раз в месяц, а если припирало, звонил Мордасову из автомата и сообщал
свою нужду. Время летело, год к году, как костяшки на счетах.
Сейчас Шпындро, умевший приноравливаться к разным людям и угождать им
любой именно данному типу лиц речью, размышлял, глядя на фирмача:
- Разумеется, преимущества очевидны. Комплектность. стыкуется с оте-
чественными технологиями. Постараюсь разобраться быстрее, но. не
скрою, есть и опасения.
Мутноглазый купец - попивает в Расее коробейный иноземец из слабоволь-
ных - кивал и улыбался. Шпындро про себя радовался, что теперь вошли в
моду тонюсенькие часы: таких пару, а то и боле вполне можно упрятать в
хлипкой папке с деловыми бумагами. Купец распрощался, пятясь высколь-
знул, как много лет назад ханыга в мордасовском комке под взглядом
Мордасова. Купец давно уверовал: унижение оплатят сторицей, можно и
погнуться.
До обеда Игорь Иванович к папке не притрагивался, а как только стрелки
показали половину первого, рассеянно сунул папку под мышку и сбежал
вниз к своей "шестерке", будто спешил перекусить в блинную на первом
этаже ветхого особняка, славившуюся отменными соусами и похоже мясным,
а не хлебным фаршем. Не доезжая метров пятисот до блинной, остановил
машину и раскрыл папку, не забыв бросить опасливый взгляд в зеркало
заднего вида: так и есть одна пара, две - не скупится, а тут в кармаш-
ке еще третья и - ба! - четвертая! Шпындро прикинул, что приобретет на
внезапную тысячу и тут же увидел очки на кончике носа Колодца, услышал
его с посвистом голос: "Чичас мы вам отслюним!", ощутил запах кожи по-
тертого бумажника, заколотого английской булавкой, трухлявого, никак
не предположить, что водившегося с сотенными.
Шпындро отыскал взглядом телефон-автомат, набрал номер магазина. Труб-
ку цапнула Настурция; хоть и много лет прошло и Настурция не раз подт-
верждала делом, что доверять ей можно, бдительности Шпындро не терял,
зацепил ушком трубки погнутый рычаг и потянул вниз, снова вложил двуш-
ку, зная, что теперь подключится собственноручно Колодец, так и вышло.
Мордасовское алло-о-э! прозвучало так напористо и величественно, будто
обладатель голоса царил в наиважнейшем учреждении, где решались судьбы
страны.
Шпындро, не здороваясь и не представляясь перешел к делу. Баня. сегод-
ня. в семь, что означало: сегодня в семь у ларька Союзпечати на проти-
воположной от комиссионного стороне пыльной площади состоится передача
товара.
Шапочку брать? По-прежнему величественный голос Мордасова уверенно
преодолевал расстояния, пренебрегая низким качеством связи. Вопрос про
шапочку означал: тысячное дело или менее того.
Брать! Шпындро снова подвесил трубку за, будто жеванное стальными че-
люстями, перекрученное ушко и уставился на исцарапанную гвоздем пок-
раску кабины; восклицательные знаки похабных изречений напомнили о
быстро утекающем времени обеда в частности и жизни в целом - опозданий
Шпындро себе не позволял - "шестерка" рванула с места к блинной.
Обслужили споро и ласково: календари делали свое дело, а в этом январе
Шпындро расщедрился - покос привалил обильный и одарил директрису тка-
ным календарем с вышитыми золотыми нитками цифрами дней. За стол к
Игорю Ивановичу никого не подсаживали и он вполне искренне отмечал:
нигде в мире за рубль с копейками так не поесть. Чай ему заваривали с
жасмином, не таясь, и обычные люди поводили заинтересованно, но и сты-
дясь, носами и делали вид, что ничего не замечают; сразу видно такому,
как Шпындро, положено. Чего тут спорить! Костюм, осанка, галстук, мед-
ленные движения, промытость и благополучие производили сильное впечат-
ление. Воспитанный клиент всегда протягивал заранее заготовленные два
рубля, делая вид, что ожидает сдачи, а потом, будто вспомнив важное,
махал рукой, мол, не надо, и поднимался, не забывая задвинуть за собой
стул, как того и требовали правила хорошего тона.
Сегодня Колодец отмечал День возвращения, тот именно день, когда его
должники, взявшие рубль, тащили полтора. Мордасов давно убедил себя,
что перейти к рублевой, то бишь двойной, наценке - все ж инфляция ощу-
щалась - и как раз сегодняшний День возвращения обещал стать этапным.
Первым появился Стручок - серо-зеленоватый мужичок в неизменных кирзо-
вых сапожищах, обляпанных первосортной грязью даже тогда, когда уж ме-
сяц дождя не видывали. Колодец сбросил долг в ящик, смерил Стручка
ласковым, но строгим взглядом, как учитель в школе, пекущийся о судь-
бах вверенных мальцов, но не слишком верящий в судьбоносную щедрость
их будущего, наставил: "Стручок! Скажи братве - ужесточаю хозрасчет -
теперь взял рубль, гони два и тэпэ. Жизнь дорожает и я не могу откло-
няться от ее магистральных путей. Могут неверно понять." Колодец хи-
хикнул. Стручок молчал, с подошв сапог отколупывалась густо-коричневая
грязь и рассыпалась в прах у кривых ног вечного должника.
Настурция ухватила совок, веник, демонстративно обмела носки сапог
Стручка, и Мордасов присовокупил: "Где еще, Стручок, красивые женщины
так за тобой станут ухаживать? Где?" Стручок покорно признал - нигде!
Мордасов выдал Стручку трояк. "Не забудь, в День возвращения пришлешь
шестерик. И не митингуйте! Больше вас никто затаривать деньгой не
прельстится, это я только, по доброте души, зная, что вам не на раз-
гул, а болезнь у вас такая, а топтать больного человека - грех, все
одно, что на лекарство зажать".
Настурция ссыпала грязь с совка в пластмассовое ведро, а Колодец уже
вперился яростно в открывающуюся дверь. Туз треф возник бесшумно, буд-
то влился, как жидкость. Прозвище заработал за крупно вьющиеся кольца
смоляных кудрей, впрямь напоминающие трефовую масть. Туз треф - детина
под два метра, в прошлом спортсмен, а теперь один из верных клиентов
Мордасова,- мялся посреди комнаты.
- Та-а-к! - Протянул Колодец голосом, всего-то поколение назад предве-
щающим неминуемые розги, а то и шомпола.- Смотри, Настурция, нас ос-
частливил Туз треф. Невиданная честь! - Мордасов зыркнул на Стручка,
застывшего в немом предвкушении расправы.- Мотай отседова, а то без тя
алкашня к повестке дня приступит.
Стручок понуро застучал сапогами.
Туз замер, широко расставив ноги, и казалось, не приближаясь к прилав-
ку, мог длиннющей рукой ухватить за шиворот Мордасова и без труда за-
пихнуть в ведро, куда Настурция только что опорожнила совок.
Колодец извлек блокнот, толстый, в тисненном переплете, дареный Шпынд-
ро, сверил записи, открыл чернильную коробочку с пропиткой для печати,
ткнул печать в фиолетовое чавканье и подул, будто вознамерился поста-
вить магазинную отметину на лоб Тузу треф.
Настурция исчезла: мужчин надо оставить наедине. Заглянул некстати
сдатчик вещей и Колодец гаркнул: "Приема нет! Бланки смылились. После
обеда!". Клиент покорно притворил за собой дверь.
- Туз! - Колодец шваркнул в сердцах печать на открытую страницу журна-
ла.- Ты пропустил три Дня возвращения! Подряд! Хамишь! Мне что, бегать
за тобой? Может в милицию настрочишь?!
Туз мотал туда-сюда холщевую торбу, слушал, будто не его кости перемы-
вали, вертел головой, проходясь глазами по верхам шкафов, мохнатым от
пыли.
- Платить собираешься? - Колодец взгромоздился на высокий табурет. В
дверь с улицы сунула нос подружка Настурции из магазина всякой всячины
напротив, сообщила на бегу, что для Притыки имеется парфюм.
- И мне пяток упаковок пришли,- оборвал Колодец и вернулся к Тузу.- С
тебя пятнаха!
- Я взял-то пятерку,- ожил Туз треф и рука его юркнула в зев торбы.
- А штрафные санкции! - Загремел Мордасов. Все ж законно хороводиться
со Шпыном, словечек поднабрался, глядишь и Туза проняло, что Колодец
не матерно вразумляет, а ввернул резоны из далекого прошлого Туза,
когда прыгун или швыряла тяжестей еще в приличных числился.
Туз охнув, будто проглотив стакан первача, выдернул из торбы никелеро-
ванный кран.
- Американский! Вишь, маде уса. Только не поет! А так все исполняет. В
погашение долга. Такой кран сотню потянет.
- Ты чё сдурел! - Колодцу кран приглянулся и возмущение он выплеснул в
педагогических целях.- Чё мне кран? На цепочку да на шею! Капусту го-
ни!
- Титановый мерекали,- пробурчал Туз треф,- вечный.
- Вечный?! - взревел Мордасов.- На черта мне вечный? Я-то не вечный.
Эх, Туз,- планомерно остывал Колодец,- к вам, как к людям, к братанам
по невзгодам, а ты. клади сюда и запомни: День возвращения для всех
один, как Пасха, как Первомай, ты мне свои порядки не устанавливай и
брось крутню с компенсационными сделками,- опять возблагодарил выучку
Шпындро,- взял монету, монету и гони!
Колодец погладил кран: куда ему? У него дома все стены в кранах! пода-
рит кому нужному, или загонит, а за услугу попросит чего, всегда не
хватает то одного, то другого, гонишься как за солнечным зайчиком, вот
и накрыл, прижал ладонью, а глянь - зайчик уж над головой пляшет, сно-
ва тянись, соответствуй, иначе сомнут.
Настурция выглянула из-за желтой занавески, увидела кран, поняла, что
наступило примирение и высоко подняв голову павой - перед Тузом треф
еще не стыд покрасоваться, хоть и покореженный, а видный мужик,- заня-
ла свое место за прилавком.
Колодец утратил интерес к визитеру, играл краном, как младенец новой
игрушкой. Туз не уходил и Мордасов знал, что попросит шельмец в долг,
но на помощь не спешил, пусть помается, привыкли, чуть что открытый
кредит, пусть вобьет в башку - с Мордасовым не пофинтишь.
- Трояк дашь? - поборол смущение Туз, укоряющий себя, что не успел
смиренно поклянчить еще до появления Настурции.
Колодец нагнулся, швырнул на прилавок три железных рубля и углубился в
чтение журнала. Настурция нырнула за занавеси, вернулась с жбаном ква-
са, только что принесенного со станции бабкой Рыжухой, которой Настур-
ция оставляла колготки для дочери, промышлявшей грехом в городе. Нав-
роде жует их? изумлялась Настурция. Такое производство у ей, ответс-
твовала Рыжуха не без смятения и регулярно доставляла ледяной квас об
жаркую пору, а зимой, что бог с лотка пошлет.
Колодец лениво перевернул страницу, знал, что Туз треф без прощанья не
уйдет.
- Возвернешь шесть! - Хорош кран, ничего не скажешь, так и хочется
трогать каждую минуту.
Туз треф медленно осознавал приговор, торговаться не привык, но деньги
не ворованные, с каждым днем доставались все труднее, опять же и горю-
чее взлетело в цене, как стрелка на силомере в парке уйму лет назад,
когда Туз треф в рот не брал и загонял стрелку под самый верх столба с
делениями.
- Прием окончен,- Колодец рубанул ребром ладони по прилавку.- Перест-
ройка, Туз! Мы, как все, в едином порыве.
Пыльная комната опустела, Настурция хлебала квас: не боится Мордасов
ничего, а она боится - деньги в рост! - тут надо силу духа иметь. Зато
ты спишь спокойно, посмеивался Колодец, хоть и сам спал дай бог, из
пушки пали, не моргнет. Или жить или бояться. Одно из двух. Давно они
это обсудили с Настурцией. Притыка - девка заглядение, ей отовсюду ва-
лится, а Колодец вынужден заботиться о себе сам. Мордасов припомнил
свидание, оговоренное со Шпындро, заглянул в бумажник - только девять
сотен.
- Дай триста!
Настурция оторвалась от кружки кваса, полезла за деньгами.
- А лучше пятихатку,- поправился Мордасов,- выездного встречаю, у них
семь пятниц на неделе и всегда им мало. Народец! Государственные люди.
- Не все же,- Настурция протянула деньги, припоминая пламенный роман с
одним выездным позапрошлым летом.
- Не все? - взметнул бровь Колодец.- Если и не все, только со страху,
как ты. Какую щель узрят, нырь в нее и пошел деньгу помпой качать. По-
нятное дело, если такие возможности только за то, что ты ездишь по бе-
лу свету, у всякого душа дрогнет. Не пойму, за что им такая привиле-
гия?..
- Они языки знают,- попыталась оправдать Настурция.
- Языки?! Не смеши! - Колодец запрятал деньги, заколол бумажник булав-
кой.- Шпын вроде Туза, тоже тут мне читал инструкцию к плейеру, вроде
как маде уса получалось, я все ж два курса откукарекал - кумекаю.
Мордасов затосковал: не кончил институт, не вырвал диплом, коптит тут,
рубли ссужает, а такие, как Шпын страну представляют за пределами, ть-
фу! И рассказы их понапридуманные, насквозь фальшивые, а сам в пакет
лезет и ручки пригоршнями на свет божий извлекает. Совмещаются же в
одном и том же человеке идеалы прозрачно хрустальные и. ручки по пя-
терке загонять, а если паркер с допбаллоном меньше чирика ни-ни. Мор-
дасов припомнил первое крупное столкновение с Игорем насчет одноразо-
вых зажигалок, оба характер держали, завелся тогда Колодец из-за тай-
ваньских часов, что Шпын отвалил ему в подарок. Такие не пользую, кри-
во усмехнулся Мордасов, а за чертвертной толкну, если желаешь.
За четвертной? Шпындро побледнел и ни слова не говоря забрал часы -
Мордасов враз расшифровал разочарование спикуля, знал, отчего уныние:
Шпындро этой парой пускал пробный шар и вышло, что тайваньские часы не
товар, а Мордасов безжалостно добил: им цена трояк и тот рваный, даже
детвора брезгует. Потом и сцепились в подсобке насчет одноразовок,
орали до хрипоты, а Настурция бегала к Рыжухе за квасом, чтоб охладить
крикунов; через месяц про ругань забыли и все покатилось, как заведе-
но.
Языки!
Колодец помнил, как прошлым летом заскочил с Игорем по случаю к прия-
телю Мордасова на видуху попялиться, а там лента в самой середине
фильма в разгар пальбы и напряжения вдруг без перевода пошла; Мордасов
толкнул в бок Шпындро, мол, давай, толмач, разъясняй сирым, все при-
тихли, Шпындро тяжело вздохнул, пробормотал невразумительное, а дальше
напомнил рыбу, выброшенную на берег - только рот разевал да таращил
глаза. Идиоматики многовато, пробурчал Шпын и сник.
Языки!
Мордасов еще раз проверил накрепко зашпиленный булавкой ветхий бумаж-
ник, любил старую вещицу, с ним начинал, из суеверных соображений не
променял бы на чистого крокодила или змею, хоть и даром достающиеся.
Бумажник Колодцу счастье приносил - факт, в нем вроде, как сила и ве-
зение его упакованы, вроде жизни Кащея в игле.
Языки!
Колодец глянул в упор - Настурция отвела глаза. Еще смущается, не ра-
зучилась. Колодец стащил очки, принялся протирать стекла замшевым лос-
кутом, перед глазами поплыло, в размытости очертаний возник Шпындро,
высокий, худой, с улыбками на любой вкус, холодноватый, будто только
что разразившийся многозначительно: такая у нас миссия. Миссия! Языки!
Черт бы их побрал! Колодец нацепил очки на близорукие глаза.
- За державу обидно! - Потертый бумажник скользнул во внутренний кар-
