руки, прошелся по комнате, зачем-то заглянул под скатерть.
- Гля, что есть. - Он сунул руку за пазуху. - Жалко, заклинило... Ни-
чего, починим!
За пазухой оказался пистолет с застрявшим в заднем положении затво-
ром.
- На земле валялся, - пояснил Вовчик. - Ничейный.
И, распаляя сам себя, закричал:
- Зачем я буду всякой сволочи лоджию варить за бесплатно!
- Дай сюда. - Каймаков гфотянул руку, взял увесистый механизм, нажал
затворную задержку. Лязгнул металл.
- Ух ты, починил! - восхитился Вовчик. - Теперь от кого хошь отобьем-
ся!
Насчет числа убитых он ошибся. В морг отвезли Героя с пулей в голове
и Эдика, скончавшегося от острой кровопотери. Мститель после сложной
операции выжил, хотя потерял одно легкое и способность участвовать в ли-
хих операциях. Так же, как и Рудик, которому по колено ампутировали но-
гу.
Смелому лечили сломанную челюсть и сотрясение мозга, состояние его
оставалось тяжелым.
Арсен отделался испугом и несколькими ушибами. Выпав из машины, он
отполз как можно дальше в сторону и, пригибаясь, побежал между домами.
Пистолет с глушителем он бросил по дороге.
Добравшись до своего очага, Арсен сделал одно за другим четыре дела:
выпил стакан коньяка, отправил жену к сестре в Чертаново, дал телеграмму
в Ереван: "Племянники заболели, вернуться не могут" и, позвонив Ашоту,
курировавшему цветочную торговлю столицы, попросил прислать людей заб-
рать три "мокрых чемодана" и организовать охрану его самого.
Потом он сел ужинать, придумывая такую версию случившегося, которая
никоим образом не могла умалить его национального и мужского досто-
инства. Это было очень важно.
Вечеринка у Седого удалась на славу. Были два очень известных
спортсмена, модный актер, подающая надежды певица, два ответственных чи-
новника из городского правительства, управляющий крупного банка.
Для развлечения гостей Лида пригласила трех подружек из околоэстрад-
ного мира. Спортсмены как раз "держали" эту сферу и по ходу дела обещали
девчонкам покровительство.
Также между прочим Седой решил вопрос о крупном кредите для своего
акционерного общества и здесь же договорился о "прокрутке" кредита, да-
вавшей навар более трехсот процентов.
Все было очень респектабельно: шведский стол, поднос с напитками,
бармен, смешивающий коктейли, танцзал с тихой музыкой и приглушенным ос-
вещением.
Никто не нажирался, не орал матом, не махал пушкой, не лез при всех
на безответную проститутку, как случалось на банно-дачных вечеринках,
практиковавшихся раньше.
После свадьбы Лида поставила условие: деловые встречи - дома. И хотя
она преследовала свою цель: не дать мужу залезть в чужую вагину, но ока-
залась права во всех отношениях. Обстановка определяет круг приглашенных
и ограничивает их число, тот же Гена Сысоев или Опанас понимают, что до-
ма места всем не хватит, значит - никаких обид.
Седого беспокоило, что Опанас до сих пор не позвонил. Раньше бы он не
волновался: мало ли как складывается, но последние неудачи изрядно рас-
шатали нервы.
- Все хорошо, Вальчик? - Незаметно подошедшая Лида взяла его под ру-
ку.
Жена была миниатюрной, с кукольным гладким личиком, длинными белыми
волосами и пухлыми губками. То, что она умела ими делать, послужило не
последним аргументом в пользу женитьбы.
- Нормально. Только меньше глазки строй, - полушутливо сказал Седой.
Он ревновал жену.
- Не будь противным! Дать на кухню ребятам выпивки?
- Еще чего! Они на работе.
На кухне толклись телохранители гостей - все официально имели лицен-
зии и разрешение на оружие.
Четырехкомнатная квартира для больших раутов маловата, но Седой уже
купил сдвоенные коммуналки на Арбате, после ремонта у него смогут гулять
по пятьдесят человек, а в специальной комнате будет накрываться стол для
охранников. Он хотел создать известный в Москве дом, куда бы почитали за
честь прийти самые знаменитые люди.
Это не загородная сауна, из которой, при любом внешнем лоске, за
версту несет предосудительными сделками и развратом.
А в случае каких-либо осложнений самые уважаемые граждане засвиде-
тельствуют его алиби.
Но почему же не звонит Опанас?
Звонки начались, когда гости уже разошлись и Лида пригласила его в
ванную помыть спинку. Вначале информатор из милиции сообщил о перестрел-
ке на Ленинском проспекте, в которой фигурировали "Ниссан-Патрол" акцио-
нерного общества "Страховка" и красная "Вольво" без номеров. На ней ез-
дила бригада Опанаса.
"С ума сошли! - мелькнула первая мысль. - Неужто чего-то не подели-
ли?"
- Кто в машинах? - не своим голосом спросил он и нервно прокашлялся.
- В "Ниссане" - двое ваших, во второй - какие-то армяне...
- Армяне?!
- А может, азербайджанцы, кто их разберет... Нет, говорят, армяне.
Следующие сообщения поступили уже от своих с места перестрелки, из
больниц и помогли восстановить картину происшедшего.
Седой вызвал референта и, дожидаясь его прихода, в остолбенелой за-
думчивости цедил ледяную водку. Он был очень обеспокоен. Не реакцией
официальных властей на дерзкую бойню, тут к нему не подкопаешься: пусть
все знают, что стреляли его люди, доказать-то ничего нельзя...
Волновало другое. За несколько дней он потерял три боевые бригады -
восемь человек. Эти люди ничего не смыслили в бизнесе, не отличались
большим умом и полезными знакомствами, их положение в группировке, нас-
читывающей более пятисот членов, было весьма скромным: они даже не полу-
чали дивидендов с прибыли, только оклад и разовые выплаты по конкретным
заданиям.
Но именно эти люди определяли силу Седого. Потому что в мире группи-
ровок безупречное ведение дел и высококлассные юристы сами по себе ниче-
го не стоят, если ты не можешь обеспечить свои права без суда и арбитра-
жа. Только реальная возможность "разобраться по-своему" заставляет с то-
бой считаться и выполнять условия договоров, отдавать вовремя деньги,
соблюдать щепетильность при расчетах. Сотрудники "Страховки" никогда не
присваивали денег и не вступали в сговор с конкурентами. И причиной тому
не их высокая порядочность и впитанная с молоком матери честность, а
пример бывшего бухгалтера, зарезанного на собственной даче. Хотя пол-
ностью исключать влияние моральных принципов было бы, очевидно, неверно.
Но всевозможных грабителей и разбойников удерживало от посягательств
на кассу "Страховки", конечно, не уважение к частной собственности. Все
помнили, как пятеро "залетных" потребовали с Седого два миллиона и были
демонстративно расстреляны на блатхате прямо на глазах впечатлительных
московских жуликов.
Силу Седого составляло умение его людей врываться в квартиры, офисы,
загородные резиденции, останавливать автомобили с охраной, ставить про-
винившихся к стене, обыскивать и забирать то, что принадлежало группи-
ровке, умение идти на стволы, не забывать обид, выслеживать должников и
непослушных, а если выделить основное, необходимое силе качество - уме-
ние лить кровь.
Именно этим специфическим умением и отличались восемь убитых и выве-
денных из строя членов организации. Они были профессиональными убийцами,
имеющими достаточный опыт проведения специальных акций.
Никто из многочисленных "быков" и "торпед" Седого такого опыта и нуж-
ных навыков не имел. Охранники и телохранители, сторожа и порученцы тоже
были крутыми ребятами, они могли "наехать", избить, принять участие в
"разборке", но без Опанаса, Рудика и остальных членов боевого ядра оста-
вались инертной серой массой, не способной к серьезным операциям.
Можно, конечно, приглашать киллеров со стороны, но наемными силами
невозможно обеспечить безопасность организации.
Надо срочно готовить новых "специалистов по крови", но для этого не-
обходимо время.
Седой понял, что сейчас он остался практически беззащитным, и
счастье, если никто про то не пронюхает.
Когда взволнованный референт-телохранитель Сысоев добрался наконец до
квартиры Седого, он застал шефа совершенно спокойным.
- Заказ на Очкарика пока отмени, - приказал Седой. - Поручи организо-
вать похороны. Узнай, что за армяне, да на рожон не лезь, аккуратно.
Приказы, как всегда, были четкими, ясными и лаконичными. Гена в оче-
редной раз подивился способности шефа владеть собой.
- Да, Валентин Иванович, может, сейчас не время, но...
- Давай выкладывай! - Внутри у Седого все сжалось в предчувствии еще
одной неприятности, но внешне он этого не выказывал.
- Позвонил один парень, торговец стволами, у него клиент расплачивал-
ся новыми пятидесятитысячниками. И темнил...
- Проверь его сам. Потянешь?
- А чего ж, - ответ прозвучал не очень уверенно.
- Возьми Ивана, вдвоем сподручней.
- Сделаем, - теперь голос референта окреп.
Седой печально вздохнул. В этом и состоит отличие Гены Сысоева, да и
других ему подобных, от Рудика и Опанаса.
- Присмотри кандидатов на место Опанаса и остальных. У меня запасная
бригада есть, - соврал Седой на всякий случай. - Поэтому спешку не гони.
Но и не затягивай.
- Ясно.
- И последнее. У ментов есть такой Кабанов, он командует группой за-
держания и первым приезжает на вызовы. Когда наши погибли у Клыка, он
тоже приехал первым. Надо узнать - кого он там застал. Угрозы и подкуп
исключены. Но он пьющий и со своими может быть откровенным. Понятно?
Сысоев задумчиво кивнул.
Клык испытывал те же проблемы, что и Седой. Его личные "специалисты
по крови" убиты. Дурь и Скокарь бесследно исчезли. Рваный, похоже, вер-
тит хвостом - пропажа общака не способствовала авторитету. Опереться
особо не на кого. Правда, в отличие от Седого он сам мог замочить кого
надо. И длительный опыт выживания в волчьей стае подсказывал ходы более
безошибочно, чем настольный гангстерский роман Седого. Клык решил убрать
Очкарика.
Личная обида не играла роли в этом решении. Во всяком случае, опреде-
ляющей роли. Очкарик поставил себя над Законом. Он не служил братве, на-
оборот - использовал авторитет вора в личных целях.
Он вел свою игру, на толковище подыграл "новым", не покарал Змея и
других, которые готовы переметнуться или уже переметнусь. Среди братвы
очень смутно прошел слушок, что Очкарик хочет осесть в Москве и даже об-
ратился за помощью к властям, чего вор не должен делать никогда, а сде-
лав - перестает быть вором.
Устранение Резо имело и ряд политических последствий. Под подозрение
первым Седой попадет: ему Очкарик смертью грозил. Если не доказать, что
Резо "ссучился", то его кровь падет на общину, значит, воры должны будут
крепче объединиться, чтобы отпор дать. Ничем серьезным это не грозит:
силы у грузинской общины войной ослаблены, а в Москве тоже на них со
всех сторон наезжают. А вот "новым" перья-то под общий шум пощиплют. И
Змею с остальными предателями худо придется.
Своими мыслями Клык поделился с Крестным и Антарктидой. Те в послед-
нее время набирали силу, тесно держались друг за друга, несколько дерз-
ких, нарочито демонстративных убийств безошибочно занесли на их счет.
Хотя сами они в том не признавались, но убитые стояли на пути именно у
них, и это говорило само за себя. И класс ликвидации бросался в глаза:
снайперский выстрел с дальней дистанции. Среди братвы подобных специа-
листов не было, значит, авторитеты имели контакты, не уступающие возмож-
ностям "новых".
Вместе с тем и Клык, и Антарктида четко держались своих и перекра-
ситься в бизнесменов не пытались.
- Согласен, - хмуро кивнул Крестный. - Он Закон забыл, в банкиры соб-
рался. Сейчас за него Седой в мэрии старается. Прописать хотят, чтобы
кругом чисто.
- И я - за, - подтвердил Антарктида. - Он нам здесь не нужен. У нас
свои расклады... Только как правила соблюсти?
- Ты, я, он, - сказал Клык. - Мы все по союзному уровню. Решили - ис-
полнили. Если захотят с нас спросить, мы ответим!
- Он уже не гость, не судья, - добавил Крестный. - Пока толковище -
он под охраной общины. А сейчас он свои личные вопросы решает. Причем
всей братве во вред!
- Значит, решили! - Клык пристукнул кулаком по столу, так что дрогну-
ла водка в стаканах.
- Решили.
- Решили.
Три граненых стакана ударились и быстро опорожнились.
- Кто исполнять будет?
Крестный и Антарктида переглянулись.
- Есть человек.
Число высокопрофессиональных киллеров ограничено, а специалистов
экстра-класса можно вообще перечесть по пальцам. Ничего удивительного,
что Крестный поручил заказ тому же снайперу, который уже слышал о Резо
Ментешашвили.
Естественно, маленький бледный человечек с помятым лицом не выказал
своей осведомленности и не удивился, что один клиент снимает заказ, а
другой его размещает заново. Он вообще ничему не удивлялся: платили ему
не за это.
- Семь тысяч баксов. - Он уже знал, сколько стоит Очкарик, а потому
сразу назвал цену. - Половину - вперед.
Решая судьбу Резо, Клык не назвал одного весомого аргумента.
После толковищ, "разборок" и правилок расстановка сил в общине изме-
нится, а поскольку сам Клык Закон свято соблюдал - не исключено, опять в
гору пойдет. Тем более общак вот-вот вернется: адрес крысятника позорно-
го известен, как Дурь объявится, так и заберет.
Только что-то очень долго нет ни его, ни Скокаря... Какая-то полоса у
ребят - то в ментовку загремели, еле вытащили. А сейчас куда?
Глава семнадцатая
Дурь очнулся в маленьком бетонном боксе, куда почти не попадал свет.
Дико болели голова и шея. Он вспомнил пустой подвал со странными метал-
лическими шкафами, странного работягу... Неужели это он так его "выклю-
чил"?
Бесшумно открылась дверь, потянуло сырым воздухом, по глазам ударил
острый луч фонаря.
- Встать! Руки за спину! - рявкнул грубый голос. - Выходи!
Машинально выполнив команду. Дурь оказался в узком коридоре между
двумя автоматчиками. Наверху серели прямоугольники зарешеченных окошек.
Сапоги конвоя пахли ваксой.
На миг ему показалось, что в беспамятстве он пропустил суд, этап, ка-
рантин и уже на полный ход мотает неизвестный срок. Но за что?!
Его вывели во двор. Нет, не зона, похоже, военный городок, и у солдат
погон не красный, а черный. Куда ж он попал?
Когда Дуря завели в кабинет к капитану с надменным холодным лицом, он
попытался узнать о своем местонахождении.
Тот внимательно осмотрел урку со всех сторон, неторопливо закурил, не
предложив, как у них водится, "для душевного расположения", и сказал:
- Вы проникли на особо секретный государственный объект и подозревае-
тесь в шпионаже. Лучше будет, если вы расскажете правду добровольно.
Иначе расскажете все равно, но с осложнениями.
Ноги стали ватными, и Дурь повалился на грубый деревянный стул. Шпио-
наж! Вот так влип! Тут уж никакая гуманизация не спасет, никак не отку-
пишься, и цацкаться с тобой не станут - мигом мордой к стенке прислонят,
запах могилы нюхать!
Он начал плести про анашу и помутненное сознание, про самый обычный
подвал и умысел на кражу, но капитан перебил:
- На двери специальный замок. Открывается он особым способом. Кто вас
этому научил?
Дурь клялся и божился, что ни с кем, кроме Скокаря, в сговоре не сос-
тоял и никаких секретов ни от кого не узнавал.
Капитан немного послушал и кивнул тем, кто стоял за спиной.
Дуря прижали к высокой спинке, специальными ремнями прикрутили руки к
подлокотникам, разрезали левый рукав и наложили резиновый жгут повыше
локтя.
Капитан откуда-то извлек шприц, набрал из темной ампулы густую розо-
ватую жидкость и умело вколол в вену.
- Посмотрим, что у тебя на уме, - сказал он, включая диктофон.
Через две минуты Дурь начал подробный рассказ о совершенных им и по-
дельниками преступлениях, о притонах и "малинах", местах сбыта краденого
и продажи наркотиков - в общем, обо всех тайнах криминальной Москвы.
В соседнем помещении аналогичный рассказ вел Скокарь.
Через несколько часов отредактированные и систематизированные показа-
ния граждан России Медведева и Лепешкина, аккуратно перепечатанные на
машинке, доставили генералу Верлинову. Он внимательно ознакомился с до-
кументом.
Более подробного и откровенного протокола не знало отечественное су-
допроизводство за всю свою историю, включая беспросветное время царизма.
Преступная биография гражданина Медведева начиналась семнадцать лет
назад, когда четырнадцатилетним юношей он зверски изнасиловал шестилет-
нюю девочку. Потом он многократно насиловал, грабил, воровал, совершал
разбойные нападения, хулиганил, в последние годы довольно часто убивал.
Лишь за небольшую часть содеянного он был судим, причем суд относился к
нему все более и более гуманно.
Жизненный путь Лепешкина не отличался разнообразием, только изнасило-
ваний у него было поменьше, зато квартирных разбоев гораздо больше.
В левом верхнем углу каждой преступной автобиографии Верлинов наложил
аккуратную резолюцию: "Утилизировать" и четко расписался.
- Как "утилизировать"? - спросил начальник секретариата, которому
предстояло отписать документ исполнителю.
- По делам ихним, - рассеянно ответил генерал. - Я думаю, лучше поса-
дить на кол. - Кстати, у нас есть надежные узбеки или туркмены?
- Конечно, есть, - кивнул начальник секретариата и на подколотой ис-
полнительской карточке написал: "Капитану Набиеву. Посадить на кол.
Контроль".
Одиннадцатый отдел оставался одним из немногих мест в стране, где
приказы исполнялись быстро, точно и в срок.
Изучив сведения о явках преступников, местах сборов "гастролеров",
беглых, карманников, рэкетиров и наркоманов, генерал каллиграфически
черканул: "Оперативный отдел. Подготовить расчет сил и средств, план
операции по единовременной ликвидации данного отребья".
Чуть ниже легла еще одна резолюция: "Отдел внутренней безопасности.
Тщательно проверить сведения, изложенные в абзаце N 6. Докладывать пос-
тоянно".
В абзаце номер шесть переведенная на язык канцелярских бумаг косноя-
зычная речь Скокаря выглядела так: "По некоторым сведениям, ответствен-
ные заказы на убийства исполняет снайпер, работающий в госбезопасности".
Верлинов обвел этот абзац жирной черной линией. Предателей он ненави-
дел еще больше, чем обнаглевших бандитов.
Последние резолюции вопросов у начальника секретариата не вызвали, и
он немедленно передал документы исполнителям.
Вскоре его вновь вызвал генерал.
- Найдите капитана Васильева. Пусть явится ко мне.
- Есть! - Седой подполковник козырнул, четко развернулся через левое
плечо и вышел из кабинета.
Дурь и Скокарь томились теперь в одном боксе. "Сыворотка правды" не
способствует улучшению самочувствия и оказывает угнетающее воздействие
на психику.
- Я все, что знал, вывалил, - тяжело шевеля языком, каялся Скокарь. -
Как гнилой орех лопнул!
- И я, - вздыхал Дурь. - Чего никто не знал, сам думал - забыл, и то
разболтал.
- Если бы они так на следствии и суде допрашивали, нас бы уже давно
расшлепали...
- Всех бы расшлепали или позакрывали. Ни одного делового на воле бы
не было!
- Хорошо, ментам закон запрещает...
- Нас-то раскололи! Или закон изменили, или им на него наплевать. В
армии свои законы... Особенно за шпионаж...
Внезапно и без того мрачное настроение Дуря окончательно омрачила
ужасная догадка.
- А почему нас вместе посадили? До приговора должны раздельно дер-
жать!
- Может, уже вынесли? - пробурчал Скокарь. - У них это быстро...
Их внимание привлек стук топора.
- Нагнись, я с тебя выгляну...
Скокарь нагнулся, и Дурь, взобравшись ему на спину, прильнул к мутно-
му окошку.
- Что там? - сдавленно прошептал Скокарь. Дурь долго не отвечал. По-
том спрыгнул вниз, сплюнул и сел в угол, уткнувшись подбородком в коле-
ни.
- Узкоглазые чурки колья тешут. И на наше окно смотрят.
- И что?
- Не знаю. Меня увидели - засмеялись.
Скокарь подскочил к двери, заколотил изо всех сил.
- Чего тебе? - раздалось из коридора.
- Зачем чурки колья ладят? Ржут почему?
- А-а-а, - лениво отозвался солдат. - То для вас.
- Почему для нас? - быстро спросил Скокарь.
- Да потому что вышел приказ вас, гадов, на колья посадить, - буднич-
но пояснили из-за двери.
- Вы что, падлы! - На губах Скокаря вскипела пена. - По какому зако-
ну?
- По тому самому, вашенскому. По какому насиловать и убивать можно.
- Нет такого закона! Нет такого закона, падлы рваные! - Скокарь всем
телом колотился в стальную дверь, не чувствуя боли. Он расквасил себе
нос и губы, лицо было перепачкано кровью так же, как руки и рубаха.
- Адвоката давай! Да-вай адвоката! - исступленно орал урка. - Я жало-
бу напишу! Где прокурор?!
- Командиру комендантского взвода пожалуешься. Потерпи, уже скоро. Он
тебе и прокурор, и адвокат сразу...
За дверью перешли на шепот:
- А правда, кто исполнять будет? Это же не по уставу скомандовать:
целься, пли!
- Подумаешь, проблема... Поднял и посадил, а дальше он сам сползет.
Прижавшись к холодной стали, Скокарь затаил дыхание и напряженно
вслушивался. Его мутило.
- Чтоб сразу не скользнул, там специальную перекладинку делают. Тогда
упрется - и сидит как положено.
- А ну... - Одуревший от страха Скокарь развернулся, подбежал к стене
под окном, подпрыгнул без всякого смысла - ясно было, что не достанет.
Так же бессмысленно дергался тот мужик, когда они втроем вошли в
квартиру и заперли хозяина с женой и дочерью в ванной. Они упаковывали
барахло, а Дурь время от времени подмигивал и громко говорил: "Ну, ребя-
та, что будем с бабами делать?" И вслушивался в ту волну ужаса, которая
выплескивалась в ответ из мертвой тишины ванной.
И все они вслушивались и ощущали этот ужас, он будоражил, возбуждал и
как бы торопил то, что и так было предрешено. Но мужик дергался и суе-
тился, и лицо у него кровенело, как сейчас у Скокаря, и глаза так же та-
ращились, и губы прыгали. В конце концов Дурь перехватил ему бритвой
горло, чтобы не мешался...
- А ну, нагнись! - взвизгнул Скокарь. - Я сам гляну, вы все туфту го-
ните, фуфлометы!
Дурь хотел дать ему в промежность, но сдержался и подсадил к окну.
За мутным стеклом приготовления уже заканчивались, гладко белели два
полутораметровых кола, и улыбчивый черноволосый Сайд выбирал место для
тех самых перекладинок. Наконец он приколотил их сантиметрах в тридцати
от острия.
Понаблюдав за умелыми и целеустремленными действиями солдата, Скокарь
вдруг расстегнул пряжку и, выпростав брючный ремень, зацепил его за ре-
шетку.
От удара ногами Дурь шарахнулся в сторону и со звериной тоской смот-
рел, как тело подельника несколько раз выгнулось в конвульсиях и бесфор-
менным кулем обвисло между потолком и холодным бетонным полом.
На непредвиденный случай в нижнем шве майки у него имелась половинка
бритвенного лезвия. В любой момент можно вскрыться... Да и раз ремни не
отобрали, шнурки - никто вздернуться не мешает, как этот очкун. Конечно,
если действительно впереди кол светит, то лучше вены вскрыть. Но Дурь не
верил. Хоть взяли их лихо, уколами раскололи - не могут вот так, запрос-
то, на кол насадить. На понт берут, путают. Поживем еще, там видно бу-
дет.
Васильев вошел в кабинет генерала. Верлинов, как всегда, выглядел
кандидатом на цэковский банкет. Отутюженный костюм, крахмальная рубашка,
безукоризненный пробор в густых, с изрядной сединой волосах, ускользающе
тонкий аромат дорогого французского одеколона.
Доброжелательно поздоровавшись, хозяин предложил капитану сесть.
- Вы проявили бдительность, пресекли проникновение в спецобъект, за-
держали двух опасных уголовных преступников, допросы которых многое дали
для разработки концепции охраны безопасности государства и граждан...
Васильев не воспользовался наступившей паузой, и Верлинов довольно
кивнул.
- Это позволяет сделать вывод о том, что нарушение инструкции, пов-
лекшее гибель вашего напарника, явилось досадной случайностью, которая
никогда больше не повторится.
- Так точно, товарищ генерал. - Васильев обозначил намерение стать
"смирно", но, повинуясь движению руки начальника, остался в прежней по-
зе.
- Поэтому я хочу поручить вам ответственную задачу. Обеспечение физи-
ческой безопасности нашей группы, проводящей операцию за пределами Рос-
сии. Сохранность документации должна гарантироваться на сто процентов.
Количество людей, оснащенность и вооружение - на ваш выбор. Вопросы?
- Где проводится операция?
Верлинов встал, подошел к стене, отдернул шторку, открывая карту быв-
шего СССР. Васильев тоже поднялся и сделал несколько шагов вперед.
- Здесь, - кончик указки ткнулся в карту. - В пустыне Каракумы - на
территории суверенного Туркменистана.
- Когда начало операции?
- Нас сдерживают две вещи: бурильные трубы компании "Калифорнийские
геологические исследования" и несколько представителей животного мира
пустыни Мохаве. И то и другое будет в нашем распоряжении через три-четы-
ре дня. Операцию начнем немедленно.
- Рапорт о схеме охраны и требуемых ресурсах я представлю к завтраш-
нему утру. Могу сегодня ночью.
Верлинову ответ понравился.
- В десять утра я вас жду.
Генерал крепко пожал капитану руку и проводил до двери кабинета. Там
дожидался начальник секретариата.
- Только что сообщили, что один из задержанных покончил с собой...
Повесился, - после паузы уточнил он.
- Вызовите дознавателя, задокументируйте, сообщите военному прокуро-
ру, - распорядился генерал.
И тут же спросил:
- Вы подобрали среднеазиатов?
- Кого? Ах, туркменов... Да, они уже закончили колья.
- Какие колья? - Верлинов наморщил лоб.
- Согласно вашей резолюции - посадить на кол двух преступников. Но
один повесился.
Генерал очень внимательно посмотрел на исполнительного седого подпол-
ковника.
- Значит, все уже готово?
- Конечно.
- А как воспринято личным составом?
- С одобрением. Говорят - давно пора.
- Место, исполнители?
- Все определено.
Верлинов задумался.
- Вообще-то среднеазиатов я хотел готовить к командировке. И просил
подобрать их именно для этого. Но раз так... Пришлете их позднее.
Он еще немного подумал.
- А почему второй не повесился?
- Не могу знать, - покачал головой начальник секретариата.
- Так давайте спросим. Это представляет значительный психологический
интерес! Пусть доставят его сюда.
- Приостановить подготовку?
- Не надо. Раз машина запущена и маховик набирает обороты...
Начальник секретариата не всегда понимал генерала Верлинова, но виду
не подавал, тем более непонимание касалось исключительно второстепенных
вещей.
Когда Дуря привели, генерал отпустил автоматчиков и выслал из кабине-
та начальника секретариата.
- Почему повесился ваш товарищ? - Верлинов не предложил задержанному
сесть и сам стоял в двух метрах от него, широко расставив ноги и засунув
кулаки в карманы брюк.
- Слабак, испугался... - Сейчас, в кабинете начальника. Дурь пол-
ностью уверился в том, что посадка на кол - обычное ментовское запугива-
ние.
- А вам не кажется, что он правильно распорядился своей судьбой и
выбрал менее мучительную участь?
- Чего вы меня выспрашиваете? Его и опросите!
Дурь напрягся, примеряясь к аккуратной фигуре генерала. Рано или
поздно наступает подходящий момент. Похоже, сейчас он наступил.
Словно уловив мысли собеседника, начальник одиннадцатого отдела вни-
мательно взглянул ему в глаза.
И тут же все существо рецидивиста, его отбитые почки, сломанные реб-
ра, перебитая нога, покрытый шрамами череп воспротивились зарождающемуся
замыслу. Он отчетливо понял, что никакой подходящий момент не наступил и
что вовсе не по глупости или неосмотрительности остался с ним один на
один хозяин кабинета.
Мускулы расслабились, кулаки безвольно разжались.
- Видите ли, - мягко объяснил Верлинов. - Мертвые не отвечают на воп-
росы. К тому же его мотивация совершенно понятна. А ваша - нет. Потому я
спрашиваю вас. Скажите, если ьашй, э-э-э, коллеги узнают, что за все со-
вершенные вами преступления вас посадили на кол... Что они предпримут? Я
имею в виду - не бросят ли они преступное ремесло?
- Да никто в такую туфту не поверит! - скривил губы Дурь. Он тоже за-
сунул руки в карманы.
- Ну почему же? - удивился генерал. - Мы можем показать фотографии,
прокрутить видеопленку по телевидению, можем, наконец, исполнить это
публично, где-нибудь на Манежной площади... Сомнений как раз ни у кого
не будет! Интересно другое: если мы проявим способность за какой-нибудь
час узнать обо всех преступлениях человека и сурово наказать его - не
обязательно сажать на кол: можно отрубить голову, руку или ногуу, сва-
рить в кипящем масле, повесить... Изменится ли поведение преступников?
Из всего сказанного Дурь понял одно: психологические штучки-дрючки.
Никто не собирается его сажать на кол, но предлагают представить, а что
будет, если... Действительно интересно...
Дурь немного подумал.
- Ясное дело - многие отойдут. Особенно молодняк, фраера... Да и кто
останется - попритихнут. И потом - все равно их же переведут одного за
другим... Нет, тогда всем - амба!
Верлинов удовлетворенно кивнул.
- Вы совершенно здраво рассуждаете, и наши мнения полностью совпада-
ют...
"Сейчас отпустит, куда он денется, - решил Дурь. - Ну и косяк упорол
Скокарь!"
- ...В условиях реальной суровой ответственности преступный мир ка-
чественно изменится, выродится и фактически перестанет существовать. Но
вернемся к вам. Почему вы не последовали примеру товарища, чтобы облег-
чить свою участь?
- Да какую участь? Что вы меня на пушку берете? Кто меня на кол поса-
дит? Кто прикажет? Кто за это отвечать будет? Кишка у вас у всех тонка!
Верлинов удовлетворенно кивнул.
- Теперь мне понятна и ваша мотивация. Вы просто не верите в возмож-
ность применения к вам жестоких мер. Хотя сами неоднократно и легко при-
меняли их к другим людям. Заметьте, в отличие от вас они были ни в чем
не виноваты.
"Вольтанутый какой-то, - подумал Дурь, - Сейчас будет проповеди чи-
тать".
- Но на этот раз вы ошиблись. Сейчас вас действительно посадят на
кол. В известной мере это случайность, результат слишком серьезно восп-
ринятой шутки. Но, с другой стороны, случайность есть проявление законо-
мерности. Со злом невозможно бороться методами добра. И общество созре-
ло, чтобы это понять. И принять шутку за приказ. А когда люди исполняют
