Щелкнул еще один тумблер.
- Семен, поезжай к "Двум совам", заберешь. человека и отвезешь на
проспект Мира. Там продукты, выпивка есть? Хорошо. И подготовь Ирку или
Наташку, пусть сидят дома, вечером могут понадобиться.
Последнее соединение было с начальником.
- Товарищ подполковник, только что на меня вышел Асмодей... Он рабо-
тал со Смитом в восемьдесят пятом... Да, собираюсь использовать. Мне
нужна подмена на связи с бригадами. Там все нормально, Сенченко ведет
Кислого, путаются еще две машины, мы их убираем... Разберемся, доложим.
Так точно. Есть. Понял.
Межуев откинулся на спинку кресла и радостно потер руки.
- Надо же, как вовремя!
Вскоре его сменили, и майор прошел в свой кабинет.
Тоненькая стройная Леночка в облегающем красном платье принесла тем-
но-коричневую папку из твердого картона с грифом "Совершенно секретно" в
правом верхнем углу.
- Никаких данных после освобождения на него нет, - озабоченно сообщи-
ла она, щуря близорукие глазки. - Вышел в конце июля, должен был трудо-
устраиваться там же-в Ростовской области на вагоностроительный завод,
вместо этого самовольно возвратился в Москву, прописки нет, постоянного
места жительства нет. Первого и второго августа жил в гостинице "Спорт".
Звонил нескольким старым знакомым. Потом пропал.
Леночка положила на стол личное дело и свой меморандум, написанный
четким округлым почерком.
- Мне можно идти?
- Да, конечно. - Майор проводил ее взглядом. Пару раз он с ней спал и
сейчас с удовольствием смотрел на длинные тонкие ноги, затянутые в розо-
вые чулки и обутые в красные туфли.
- Спасибо, Леночка, ты быстро собрала все что можно. И вообще - ты
как факел. За службой совсем личную жизнь забросили. Давай как-нибудь
выпьем шампанского?
- Давайте. - Девушка улыбнулась.
Глава десятая
С Валентином Сергеевичем Межуевым Клячкин познакомился жарким летом
восемьдесят пятого в инфекционном отделении Боткинской больницы. Он ле-
жал с желтухой, получал в день восемь уколов в задницу и капельницу
внутривенно, ожидая - то ли организм победит болезнь, то ли верх одержит
хворь, совпадающая с названием больницы. Доктора занимали сочувственный
нейтралитет, наблюдая за ходом поединка во время утренних обходов и со-
общая об отсутствии эффективных лекарств.
Однажды его вызвали в кабинет заведующего отделением, там сидел
представительный человек лет тридцати пяти, спортивного телосложения, с
короткой стрижкой. Несмотря на жару, он был в костюме и при галстуке,
что сразу выдавало принадлежность к официальным структурам.
- Вот товарищ Клячкин; - сказал заведующий и, увидев, что незнакомец
протянул руку, поспешно добавил: - На этой стадии болезни личные контак-
ты нежелательны, возможно заражение...
- Ничего, зараза к заразе не пристает, - пошутил человек и, открыто
улыбнувшись, крепко пожал руку желтому Клячкину.
Тот, не дожидаясь приглашения, тяжело опустился на диван: тридцати-
метровая прогулка по коридору отняла у него все силы.
Завотделением, сославшись на дела, вышел.
- Искренне вам сочувствую, сам болел болезнью Боткина и знаю, что это
такое...
Общность перенесенных несчастий располагает людей друг к другу, но у
Клячкина мелькнула мысль, что если бы у него был сифилис, то незнакомец
со смущением признался бы и в таком недуге.
Несмотря на страшную слабость и каменную тяжесть в правом подреберье,
он улыбнулся.
- Да-да, - среагировал посетитель. - Три года назад, в восемьдесят
втором, как раз Брежнев умер. Вы думаете, почему я такой смелый?
Он потряс в воздухе подвергнувшейся контакту с носителем инфекции ла-
донью.
- Иммунитет!
- Да, кстати, забыл представиться. - Убедившись, что ироническая
улыбка исчезла, незнакомец продолжил линию сближения, и Клячкин уже
знал, что сейчас услышит. - Я из Комитета государственной безопасности,
капитан Межуев Валентин Сергеевич.
Они всегда так представляются. Солидно и авторитетно, название конто-
ры полностью, без всяких сокращений, имя, отчество - обязательно. Разу-
меется, не тогда, когда задерживают возле валютного магазина, там разго-
вор другой - руки за спину и в машину... Правда, сами они редко проводят
задержание, действуют, как правило, через милицию.
Незаконные валютные операции - компетенция Комитета, многие в окруже-
нии Клячкина рассказывали о контактах с ними, но никто, конечно, не го-
ворил про себя: я, мол, согласился постукивать... К нему самому пробова-
ли подкатиться через фирму - вызвали в первый отдел, там хмырь с наглой
рожей стал на пушку брать: работаете в режимном КБ, а сами в сомни-
тельном кругу вращаетесь, есть данные, что валютой торгуете... Он сразу
в контратаку: марки или доллары, у кого купил, кому продал, когда, где,
сколько? Ах, нет конкретных фактов, тогда не надо честного гражданина
оскорблять и порочить, сейчас не тридцать седьмой, не шестьдесят третий
и даже не семьдесят восьмой... Хмырь и отъехал аккуратно: не волнуйтесь,
мы вас не подозреваем, хотелось познакомиться, поговорить, я вам еще
позвоню... Но глаза были злыми и мстительными.
"Может, сейчас раскопали чего?"
Клячкин прокрутил в уме свои последние операции. Действовал он всегда
осторожно, через посредников, так что никаких зацепок быть не должно...
- Они же вам витамины колют и кровь гемодезом промывают, вот и все
лечение...
Валентин Сергеевич сокрушенно вздохнул. На миг Клячкину показалось,
что ослабленный организм исказил восприятие и посетитель - врач из вы-
шестоящей инстанции, какого-нибудь горздрава, проверяющий правильность и
эффективность лечения инфекционных больных.
- Наша медицина! - продолжал сокрушаться Валентин Сергеевич. - Ни
современных методик, ни препаратов... Этот вирус разрушает мембрану пе-
ченочной клетки, значит, можно сразу сыграть в ящик, а можно постепенно
инеалидизироваться. То не ешь, это не пей, а с больничного все равно не
вылазишь, глядишь - гепатоз, цирроз, погост... Витамины клетку не сохра-
няют!
Из аккуратного чемоданчика капитан извлек несколько ярко оформленных
упаковок.
- "Эссенциале", ФРГ-Югославия, в ампулах и капсулах. А это "Силибан",
Швейцария. Не слыхали? Полностью восстанавливают пораженные клетки, иск-
лючают дальнейшее перерождение паренхимы, регенерируют печеночную ткань.
Я только ими и спасся. В Союз-то они не поступают, но я в Гвинее болел,
в командировке...
Валентин Сергеевич доверительно понизил голос.
- Пришлось посольству раскошелиться на валюту.
Он рассмеялся.
- А они этого ох как не любят! Зато выскочил без последствий. Это де-
ло, конечно, нельзя, - он простецки щелкнул по горлу над воротничком
официальной белой рубашки. - Я вообще-то не любитель, но в праздники на
работе как откажешься? Особенно в День чекиста. Не поймут. А потом все-
таки есть тяжесть...
Комитетчик погладил себя по печени. Он вызывал симпатию и расположе-
ние, к тому же об "Эссенциале" врачи шепотом рассказывали чудеса, и
друзья-валютчики, да и верная женушка Ольга уже неделю безуспешно пыта-
лись его достать.
"Вот мастера находить подходы, - подумал Клячкин. - Но что я могу им
дать взамен? Настучать на Худого, Сидора или Бекмурзаева? Ерунда, не те
фигуры, чтобы огород городить! А тех фигур у меня и нет..."
- Продайте лекарства, - попросил он. - Только за рубли, пожалуйста.
Валюту-то мне взять негде...
Валентин Сергеевич от души рассмеялся.
- У интеллигентных людей отменное чувство юмора. Препараты бесплат-
ные. Я бы просто оставил их вам и ушел. Потому что вы мне симпатичны, к
тому же мы - товарищи по несчастью. Но...
Комитетчик стал серьезным.
- Вы же понимаете, Виктор Васильевич, что я пришел сюда не просто
так. Возникла государственная необходимость в помощи со стороны гражда-
нина, страдающего болезнью Боткина. Ответной помощью являются эти совре-
менные препараты. По историям болезни я выбрал вас. А уже с момента зна-
комства возникло чувство симпатии, тут я не соврал. Кстати, вы заметили,
что я говорю совершенно откровенно?
- Да, это вообще характерно для вашего ведомства. .
- Еще раз могу оценить ваш юмор. - Валентин Сергеевич больше не улы-
бался. - Конечно, открытость не в наших правилах. И во всем мире анало-
гичные службы не грешат откровенностью. Но к людям нужен индивидуальный
подход, а вы должны оценить доверие.
- Чем вам может помочь больной желтухой?
Клячкин устал сидеть, он положил ноги на диван и откинулся на боковую
спинку.
- Дело в том, что в нашей стране выполняет разведывательное задание
офицер ЦРУ.
Комитетчик очень внимательно следил за реакцией Клячкина.
- Мы наблюдаем за каждым его шагом. Вчера он почувствовал себя плохо
и сегодня отправился в (посольство к врачу. По симптоматике у него начи-
нается желтуха. Это тем более вероятно, что он только прибыл из Африки.
Мы не должны спускать с него глаз ни на минуту. Но если его госпитализи-
руют в инфекционное отделение... Мы не можем рисковать здоровьем сотруд-
ников, да и вряд ли найдутся охотники провести несколько недель в кон-
такте с острозаразным больным. Но главное даже не в этом, в конце кон-
цов, мы люди военные... Просто здоровый человек вряд ли способен сойти
за больного. А нам нужно полное правдоподобие!
Откровенность контрразведчика удивляла, но внушаемое им чувство сим-
патии усилилось.
- Почему выбрали меня?
- Уровень образования, работа в солидной режимной фирме, диагноз и
стадия болезни, - четко ответил Валентин Сергеевич. - Это главные осно-
вания, есть и второстепенные, всякие мелочи.
- И что я должен делать?
- Лечиться новейшими импортными препаратами в гораздо более комфорт-
ных условиях, чем сейчас. Общаться с соседом по палате - он прекрасно
владеет русским. Наблюдать за его действиями, контактами...
- Неужели вы думаете, что он нарочно заразился, чтобы уйти от наблю-
дения? - усмехнулся Клячкин.
- Такие случаи тоже бывали, - невозмутимо ответил контрразведчик.
Почти не раздумывая, Клячкин согласился и прямо из кабинета заведую-
щего отделением был отправлен в двухместный "люкс" с кондиционером,
цветным телевизором и холодильником. На прощание, после короткого
инструктажа, Валентин Сергеевич крепко пожал ему руку. Когда дверь за
больным закрылась, контрразведчик тщательно вымыл руки и обильно протер
их спиртом.
Роберт Смит поступил в больницу только утром следующего дня. Он был в
полубессознательном состоянии.
- Американец вроде культурным должен быть, а ни в какую не хотел ло-
житься, - рассказывала молоденькая медсестричка. - "Скорая" за ним раз
приехала, два - бесполезно! А в посольстве ни капельницы, ни специалис-
тов... Вот и запустил болячку...
Незаметно разглядывая мечущегося в бреду американца, Клячкин размыш-
лял: какое задание заставило его не щадить собственное здоровье? И удив-
лялся: оказывается, и у них есть самоотверженность и чувство долга.
Через несколько дней соседу стало лучше, они познакомились, стали
разговаривать на разные темы. Валентин Сергеевич думал, что разведчика
заинтересует место работы Клячкина, но он не проявил к известному ави-
астроительному конструкторскому бюро ни малейшего интереса. Шел обычный
больничный треп обо всем и ни о чем. Смит говорил без малейшего акцента,
и, если бы он не связывался дважды в день по радиотелефону с по-
сольством, переходя на английский, его вполне можно было принять за ко-
ренного москвича.
"Эссенциале" и "Силибан" творили чудеса. Клячкин чувствовал себя поч-
ти нормально, а кормили в "люксе" так, что он отказался от домашних пе-
редач. Смит тоже поправлялся. Окрепнув, он обошел инфекционное отделе-
ние, разговаривал с пациентами, заглядывал в палаты, в обед побывал в
столовой.
- Послушайте, Витя, наша комната сильно отличается от других, - ска-
зал он, глядя в упор внимательными серыми глазами. - И кормят здесь сов-
сем по-другому, и лекарства гораздо лучше. Это можно объяснить так: я
иностранец, журналист, и мне надо "пустить пыль в глаза" и "запудрить
мозги". Но вы кто такой? Откуда у вас такие лекарства? Почему рядовой
инженер лежит здесь, а не в шестиместной палате, где люди задыхаются от
жары?
Этот вопрос Валентин Сергеевич предусмотрел и научил, как надо отве-
чать.
- Если бы я не знал, что вы журналист, то подумал бы, что вы - раз-
ведчик, - сказал он, улыбаясь. - Знаете, у нас пишут, что каждый амери-
канец работает на ЦРУ.
Смит растерянно молчал.
- Вам действительно пускают пыль в глаза. И я нужен именно для этого.
Чтобы запудрить вам мозги, мне дали лекарства, хорошо кормят и я не му-
чаюсь от жары. Так что мне повезло. Зато вы у себя дома расскажете, как
хорошо в советской больнице.
- Но я же видел и все остальное...
- Потому-то вы и похожи на разведчика. Но если на Красной площади нет
ни одной лужи, ямы и мусорной кучи, то все это вы можете найти в Химках,
или Бирюлеве, или совсем рядом, на соседней улице. И что же? Не поддер-
живать в безукоризненном состоянии Красную площадь? Нет, наши власти
рассчитывают на доброжелательных гостей, которые не ищут специально не-
гативные факты.
- Задача журналиста - собирать все факты.
Вскоре Смит перевел разговор на нейтральную тему, а пару часов спустя
Клячкин, поддавшись интуиции, попросил продать ему немного долларов.
- Зачем вам? - удивился американец. - Вы же не сможете ничего купить
в валютном магазине. Лучше я вам куплю что надо!
Вечером в разговоре с посольством Смит упомянул фамилию Клячкина. Сам
Клячкин в это время был в туалете и ничего не слышал. Но "люкс" находил-
ся на аудиоконтроле, и Валентин Сергеевич, с которым Клячкин каждый день
встречался в процедурной, сказал:
- Он тебя подозревает. Просил навести справки
- Почему? - насторожился Клячкин. - Что я сделал не так?
- Да ничего, - равнодушно отозвался чекист. - Профессионал и должен
всех подозревать. Проверка ничего не даст и подозрения останутся, но все
равно ему некуда деваться. Пусть подозревает.
Но получилось по-иному.
Через день Смит вернулся к прерванному разговору.
- Я знаю, кто вы, Витя, - радостно улыбаясь, сообщил он. - Вы один из
тех лихих парней, которые перепродают валюту! Рискуете, но зато хорошо
живете. Даже в больнице. - Он обвел рукой богатое убранство "люкса". -
Вы кого-то подмазали и оказались в палате с иностранцем, в лучших усло-
виях, чем другие. Это понятно...
Американец был явно удовлетворен.
- Честно скажу, я не верю в случайности. А потому подозревал, что вы
работаете на КГБ: у нас ведь свои стереотипы...
- Значит, вы все-таки разведчик, - сказал испытывающий явное облегче-
ние Клячкин. - Жалко, нам нельзя выпить за то, что мы наконец узнали
друг друга.
- У него хорошие коммуникативные способности, умение быстро ориенти-
роваться в обстановке, уместный юмор, - отметил начальник отдела, прос-
лушивая пленку. - Надо взять его на постоянную связь.
Через три недели Смита и Клячкина выписали. Они обменялись телефонами
и расстались друзьями. А еще через несколько дней Клячкин дал подписку о
добровольном сотрудничестве с органами госбезопасности и получил псевдо-
ним Асмодей. Работа со Смитом вошла в его послужной список первой и
весьма успешной операцией.
Клячкин-Асмодей аккуратно промокнул губы салфеткой, не спеша распла-
тился с официантом и медленно направился к выходу. В руке он держал кра-
сивую дорожную сумку.
Содержимое этой сумки искали сейчас по Москве все члены воровской об-
щины, хотя делали это по-разному, в соответствии со своим авторитетом и
возможностями.
Вернувшись в свою квартиру. Клык сразу же подошел к выходящему в
простенок окну и убедился, что Федор воспользовался амортизатором, попы-
тавшись сохранить казну. Может быть, деньги так и лежат на крыше...
Возможность, ясное дело, призрачная, но Клык, обогнав молодых "бой-
цов" и растолкав скобливших лестницу "шестерок", сбежал вниз, тяжело от-
дуваясь, взобрался на крышу соседнего дома и долго щупал пустой карабин
на конце резинового жгута.
Потом, раздувая ноздри, будто нюхал воздух, осмотрел чердачное поме-
щение. В закутке у трубы лежала куча спрессованного тряпья, на газете
оставался раскрошенный кусок хлеба и стояла алюминиевая кружка.
- Сходи в верхнюю квартиру, попроси кулек, - приказал он. - Да повеж-
ливей! И расспроси, кто здесь жил.
Через несколько минут "боец" вернулся.
- Бомж какой-то... Спокойный, не шумел, не кричал, здоровался. Вот
пакет.
Поддев щепкой за ручку, Клык опустил кружку в пакет.
Через час участковый инспектор Платонов произвел поквартирный обход
подъезда, расспрашивая об обитателе чердака. Собрав полный перечень при-
мет, он довольно толково составил словесный портрет и вручил Зонтикову.
- Благодарствую.
Клык сделал знак, и в кармане шинели оказались пять десятитысячных
бумажек.
- А то повадился камни с крыши кидать. Еще зашибет кого...
Клык откашлялся и протянул пакет с кружкой.
- А вот здесь надо пальчики поискать. Да посмотреть, чьи они...
В карман с хрустом пролез еще десяток купюр.
- Обворовали нас, - с тяжким вздохом пояснил Клык. - Совсем люди со-
весть потеряли. Купюры по пятьдесят тысяч в чемодане старом дерматино-
вом. Если кто что прознает, мы отблагодарим.
Зонтиков опять тяжело вздохнул.
- К кому нам еще обращаться...
- Поможем...
Платонов отвел глаза в сторону. Только что он получил половину месяч-
ной зарплаты. И ничего противозаконного: в конце концов, милиция обязана
раскрывать преступления. Но делать над собой усилие все-таки приходи-
лось.
Клык вздыхал потому, что тоже преодолевал себя. Закон запрещает обра-
щаться к ментам за помощью. Но если мент покупается и помогает неофици-
ально, то с запретом можно не считаться.
В конце концов и Клык, и Платонов успокоились. Убедить самого себя
можно в чем угодно.
Когда лейтенант ушел. Клык позвонил главному майданщику, смотрителю
катранов и положенцам других районов. Густая и крепкая сеть была забро-
шена в бурлящее человеческое море.
Тысячи человек по всей Москве искали Таракана, бомжа под сорок лет,
высокого и худого, в вытертой кроличьей шапке и мятом пальто без двух
пуговиц, со старым чемоданом. Бомж не пользовался ничьей поддержкой и
защитой, деваться ему было некуда: не в подвале, так на чердаке, не в
люке теплотрассы, так на вокзале отыщет его кто-то из общины или прислу-
живающей ей шушеры. Значит, возвращение святого святых - блага воровско-
го - вопрос времени: двухтрех дней.
Респектабельный агент госбезопасности Асмодей вальяжно вышел из "Двух
сов" и сел в оперативную машину одиннадцатого отдела.
- Здравствуй, Семен, - чуть покровительственно сказал он водителю
красной "девятки".
- Здрасьте, - ответил крепкий парень с расплющенным носом и золотой
коронкой на верхней челюсти - старший прапорщик Григорьев. Это он,
представляясь мафией, пугал Каймакова несколько дней назад. Точнее, не
пугал, а осуществлял акцию воздействия, чтобы заставить марионетку опе-
ративного дела "Расшифровка" сделать следующий шаг.
Акция воздействия преследовала вполне конкретную цель: настроить ма-
рионетку на серьезность мыльного дела и подготовить к той информации,
которую должен был принести на другой день капитан Резцов. Но она имела
и очень важный побочный результат: испугавшись, фигурант вооружился ши-
лом и стал прикрывать голову портфелем. В результате в морге оказался не
он, а капитан ГРУ Вертуховский и операция "Расшифровка" чуть не лопнула
в самом начале.
Этот жизненный факт опровергал неверие майора Межуева в случайности и
совпадения. И подтверждал существование определенных закономерностей,
именуемых человеческими судьбами.
Красная "девятка" пулей сорвалась с места и уверенно влилась в широ-
кий поток автомобилей.
Глава одиннадцатая
Капитан Васильев медленно брел по мокрой и грязной улице. Он был
отстранен от оперативной работы и переведен на проверку эвакуаторов.
Этим всегда занимались прапорщики.
Понижение вызвано заключением комиссии, проводившей служебное рассле-
дование. Убедительных оснований, объясняющих, почему бригада бросила
объект наблюдения и направилась в квартиру Зонтикова, капитан не предс-
тавил. Центр принял разговор о миллиарде, принесенном Клыку, и именно с
ним связал незапланированную активность наблюдателей, тем более что
деньги исчезли. От более серьезных неприятностей Васильева спасли пока-
зания командира милицейской спецгруппы и подполковника Дронова: оба
подтвердили - из квартиры он ничего не выносил.
Но и того, что оставалось - нарушения задания и смерти напарника, -
оказалось достаточно для вывода о неполном служебном соответствии. Нас-
колько капитан знал кадровую практику, в ближайшее время от него попыта-
ются избавиться. Выслуги, даже с учетом льгот службы на СРПБ - год за
полтора, для пенсии не хватит.
Потому мысли у Васильева были такими же безрадостными, как окружающий
пейзаж: грязная, в ямах и выбоинах улица, ободранные фасады переживших
свой век домов, покосившийся забор вокруг так и не ставшего стройплощад-
кой пустыря, старая, давно не крашенная трансформаторная будка. Она же -
эвакуатор номер семь.
Без особых предосторожностей капитан направился к объекту. На нем был
костюм ремонтника из оперативного гардероба: фуфайка, черные суконные
штаны, брезентовая сумка через плечо, солдатская шапка. Что может быть
естественнее человека в таком наряде, заходящего в трансформаторную буд-
ку?
Специальным ключом он отпер железную дверь. При необходимости она
мгновенно распахивалась от особого нажатия на пластинку с изображением
черепа и надписью: "Не влезай, убьет!"
Внутри было душно, пыльно и тесно, как в настоящей трансформаторной
будке, даже характерный монотонный гул присутствовал, хотя исходил из
специального блока, включавшегося при открывании двери. Одновременно за-
горалась лампочка на пульте дежурного по сектору охраны спецсооружений,
и, если в течение минуты не поступал сигнал отбоя, готовая к бою группа
оперативного реагирования спешно отправлялась на место срабатывания.
Сейчас лампочка не загорелась, у пульта никого не было, не сидели в
машине с включенным двигателем четыре вооруженных бойца. Развал системы
госбезопасности привел к сокращению финансирования в первую очередь ин-
женерных объектов. Даже их еженедельный контроль группой эксплуатацион-
ников на некоторое время прекратился, но умеющий смотреть вперед генерал
Верлинов приказал хотя бы раз в месяц осуществлять проверки: "Иначе в
них коммерческие палатки да платные сортиры пооткрывают!"
Но Васильев действовал так, будто все работало, как обычно, и дежур-
ный сектора охраны, встрепенувшись, смотрел на красный огонек тревоги.
Вставив жетон из титанового сплава с буквой и шестизначной цифрой
личного номера в незаметную щель распределительного щита, он негромко
сказал:
- Капитан Васильев, иду транзитом, помощь не нужна.
При нормальной работе всех систем дежурный услышал бы эти слова, по-
гасил тревожную лампочку и сделал запись в журнале пользования эвакуато-
рами.
Капитан, не вынимая жетона, нашел черную кнопку на щите.
В громадине трансформатора, точнее, искусно выполненного макета, бес-
шумно откинулась часть обшивки. Пригнувшись и высоко подняв ногу, словно
в отсек подводной лодки, Васильев шагнул внутрь. Люк мгновенно закрылся.
Он находился в небольшом - два на полтора - помещении со стальными
стенами, полом и потолком. В одной стене имелась незаметная щель для же-
тона. Моделируя ситуацию, когда жетон потерян, капитан резко провел ру-
кой от щели вниз. Пол дрогнул и провалился, через секунду его заменил
выдвинувшийся из стены стальной лист. Если бы Васильева преследовали
враги и им удалось взломать входную дверь и обшивку люка, они увидели бы
пустой отсек без всяких следов на толстом слое пыли.
Открытый с одной стороны стальной лифт скользил под землю. При ярком
свете внутренней лампы капитан видел шероховатости уходящих вверх бетон-
ных плит и стыковочные швы между ними. Спуск был недолгим - словно с
четвертого этажа. Бетонные плиты сменились железной дверью. Васильев по-
вернул ручку. Свет автоматически погас. За дверью простиралась чернота с
красными огоньками вдали. Эвакуатор номер семь выходил в тоннель метро в
трехстах метрах от узловой станции "Парк культуры".
Капитан на секунду задумался: не продолжить ли путь под землей? И от-
казался от этой мысли. Без необходимости не стоило рисковать на рельсах.
К тому же если кто-то заметил монтера, входящего в будку, то может заин-
тересоваться - а почему он не вышел обратно? Да и вообще - прогулки под
землей никакого удовольствия не доставляют.
Через несколько минут ремонтник вышел из трансформаторной будки. Рас-
положенная в малолюдном месте, она находилась вблизи двух крупных ма-
гистралей, а следовательно, занимала стратегически выгодную точку. Как,
впрочем, и все остальные эвакуаторы.
Задержанные при наблюдении за Каймаковым люди Седого вышли на свободу
через четыре часа. Как только доставившие их омоновцы написали рапорта и
ушли, они утратили сдержанность и молчаливость.
- Тачку бросил возле кабака с открытыми дверцами. - Круглолицый, с
наглыми круглыми глазками Рудик, по-хозяйски развалившись на стуле, да-
вал показания замордованному жизнью и службой старлею, заведомо неспо-
собному купить "Ниссан-Патрол" на те деньги, которые он заработает, до
конца жизни.
- Я ее никогда не закрываю. Зачем? Нас все знают, кто полезет? Разве
самоубийца...
И тон, и поза, и подтекст уверенной речи были призваны оказать соот-
ветствующее воздействие на дознавателя. И оказывали его.
- Вот какие-то сволочи и подложили эти железки. Я могу, конечно, ад-
вокату позвонить или еще кому, но думаю, вы и сами разберетесь...
Рудика сменил Эдик. Та же уверенная поза, та же наглая физиономия,
тот же пугающий, с подтекстом, тон.
- Пообедали, зашел в сортир - отлить, а за бачком газетный сверток...
Разворачиваю из интереса: пушка! Не наша, как в кино! Что делать? Дай,
думаю, отвезу в милицию. И повезли... Заявление не успел написать о доб-
ровольной сдаче. Давайте листок, сейчас все как надо нарисую...
И поскольку дознаватель замешкался, Эдик навалился грудью на стол и
со значением произнес:
- Она и неисправная к тому же! В ней бойка нет, а без бойка - хрен
выстрелишь! А вынимается он очень просто, минутное дело, принесите - по-
кажу!
Оставив задержанных в дежурке, дознаватель поднялся к начальнику от-
деления милиции и доложил собранные материалы.
- Так прямо и говорят: из группировки Седого? - переспросил тот без
особого, впрочем, удивления. - Наглецы...
Начальник пролистнул рапорта и объяснения.
- Не судимы? То-то и оно - честные граждане, за жабры не возьмешь.
Завтра они адвоката приведут да семь свидетелей...
Начальник задумался.
Еще десять лет назад взятые с таким арсеналом отправлялись прямиком
на нары следственного изолятора, а потом за колючую проволоку зоны. Пис-
толет, автомат и граната перевешивали любые объяснения: пусть хоть мар-
сиане из летающего блюдца сбросили - получите свои четыре года, а может,
и пять - по максимуму. Тогда он рулил тяжелым асфальтовым катком, и сто-
ило чуть повернуть руль, чтобы расплющить человека в лепешку. И тогда
задержанные скрывали принадлежность к преступной группировке, а не бра-
вировали ею.
Но пришла новая эпоха. Теперь он сидел за рулем детского трехколесно-
го велосипеда, а вокруг носились "КамАЗы" с номерами личного транспорта,
угнанные где-нибудь в Западной Европе "Вольво" и "Мерседесы" с под-
дельными номерами и вообще без номеров, огромные асфальтовые катки прак-
тически неуязвимых преступных организаций, набитые оружием "Ниссаны", и
надо было держать ухо востро, чтобы они не расплющили в лепешку тебя са-
мого. А уж таранить окружающих монстров дело совершенно глупое, бессмыс-
ленное и смертельно опасное.
Есть, конечно, спецподразделения, вносящие переполох в ряды новых хо-
зяев жизни, - они бэтээрами переворачивают асфальтовые катки, гранатоме-
тами расстреливают обнаглевшие "КамАЗы", у них закрытые масками лица и
непреклонная решимость смести нечисть, стоящую на пути. И сметают: кто
не вовремя дернулся или замешкался выполнить команду - мгновенно получа-
ют ботинком в пах или прикладом между глаз, а кто взялся за пушки - тут
же превращаются в трупы. Поэтому ребят в масках боятся, послушно подни-
мают руки и даже пасть не открывают. Но потом дело передается обычным
чиновникам: следователь, прокурор и судья не носят бронежилетов, не уме-
ют уворачиваться от пуль и стрелять навскидку, а самое главное, не имеют
привычки к личному риску. Они едут на жалких трехколесных велосипедах, а
бэтээры уже ушли, и надо самим заботиться о своей безопасности... Вот и
держись тихонько в ряду следования, выдерживай дистанцию и интервал, ус-
тупай дорогу, когда сигналят. А если попадется какой-нибудь пеший и еще
более жалкий правонарушитель - вот на нем и отыграешься, переедешь вдоль
и поперек и отчитаешься о результатах служебной деятельности.
- И что ты предлагаешь с ними делать? - спросил начальник, глядя пе-
ред собой.
Дознаватель пожал плечами.
- Материал собран, докладываю на ваше усмотрение.
Пальцы начальника выбили дробь по рапортам и объяснениям.
Если он спустит дело на тормозах, то абсолютно ничем не рискует ни в
служебном, ни в личном плане. А если ПИПупится... Действительно, навезут
свидетелей да адвокатов, боек кто-нибудь вынет или подпилит, и пушку
признают неисправной. И хотя неисправность ответственности никак не от-
меняет, прокурор глаза вытаращит: "Сырым материалом дело на корню загу-
били! Подозреваемые не признаются, доказательства дохлые, версия защиты
не опровергнута! Из-за этого приходится бандитов выпускать!" Или судья
заведется: "С такими доказательствами на процесс выходить стыдно! Сейчас
не тридцать седьмой год! Основательней надо дела готовить!" В любом слу-
чае он виноватым и окажется. Прокурор представление внесет или суд част-
ное определение задвинет - вот и готов выговор, а то и неполное служеб-
ное. И это бы ладно, хуже, если гранату в окно закинут... Или автоматом
прострочат у подъезда. Вполне реальный вариант, куда более вероятный,
чем суровый приговор этим ублюдкам.
Потому что сами они, их дружки-приятели, покровители кровно заинтере-
