недружелюбные взгляды на Саймона, словно именно тот был повинен
в непунктуальности писателей детективных романов.
С вопрошающим выражением я повернулся к Пью Джефферсону.
Тот уставился на часы.
- Гоу, - наконец решил он.
Шофер тут же устремился вперед, ухватив наиболее тяжелые
чемоданы, один из которых - мой фибровый.
На стоянке был припаркован новенький БМВ. Довольно лихо
затолкав нашу поклажу в багажник и с трудом дождавшись, пока
все усядутся, он стартовал на грани фола.
Наверное, излишне упоминать, что в подобных условиях
Берлин разглядеть мне не удалось.
Представительство "Гвидона" находилось на Фридрихштрассе,
неподалеку от Дома русско-немецкой дружбы. Когда мы подкатили,
шофер сообщил, что по пути за нами увязался голубой "Вольво" и
что нам не без труда удалось от него оторваться.
Будьте любезны! Не успели мы появиться, как за нами уже
началась охота!
При этом Пью Джефферсон улыбался. Видимо, ему подобная
катавасия приходилась по вкусу.
Нас встретил руководитель представительства Горбанюк -
лысеватый мужчина лет сорока в темных брюках, белой рубашке с
коротким рукавом и аляповатом галстуке. Он чуть ли не насильно
всучил каждому по бутылке кока-колы. Весь его кабинет был
заставлен компьютерами, ксероксами, факсами и автоответчиками.
Факсы и компьютерные принтеры безостановочно стрекотали.
- К нам обратилась госпожа Евгения Сосланд, - принялся
вводить нас в курс дела Горбанюк. Для Пью Джефферсона он
пригласил переводчика, и тот сейчас тоже стрекотал, соперничая
со средствами коммуникаций. - Ее сын владеет антикварной лавкой
в центре Западного Берлина. И вот с некоторых пор туда
повадился некий господин Х. Причем является он, очевидно, по
ночам, когда в лавке никого нет, поливает антиквариат из
аюрозолевых красителей и исчезает. Замки и сигнализация для
него не помеха.
- И ничего с собой не берет? - вырвалось у меня.
- Пока, вроде бы, нет, но краска, хоть и легко смываемая,
все же наносит определенный ущерб предметам старины. Покрытые
лаком иконы и всевозможные статуютки - еще куда ни шло. Но с
живописью, рисунками, графикой, предметами ткачества приходится
потом здорово повозиться.
- М-м-м... А на чем же все-таки он специализируется, на
антиквариате или произведениях искусства? - Как-то неудобно
было центр тяжести разговора переносить на себя, но я
чувствовал, что от Джаича подобного вопроса не дождешься.
Впрочем, допускаю, что в данном случае это практического
значения и не имело.
- Не думаю, чтобы в его коллекцию входили какие-нибудь
замечательные полотна или что-то в этом роде. Так что, скорее,
это все же антиквариат. Хотя определенную цену он, конечно,
имеет. И отнюдь не малую. Впрочем, я - не искусствовед. По
образованию я - юрист.
- Это хорошо, - подал голос Джаич, - это то, что нам
вполне может пригодиться.
Забыл упомянуть, что на протяжении всего путешествия Джаич
не вынимал изо рта жевательной резинки, без устали вонзаясь в
нее зубами и время от времени пуская пузыри, которые лопались с
громким звуком. Думаю, к его челюстям можно было с успехом
подключить генератор энергии и снабжать, к примеру, питанием
всю аппаратуру нашего берлинского представительства.
- Надеюсь, что до этого не дойдет, - осторожно проговорил
Горбанюк. - Задачка-то несложная: застукать на месте и уличить
хулигана. К тому же я - юрисконсульт, специализируюсь на
международном деловом праве, а не на уголовном.
- Ну вот, уже заплакал, - вызывающе бросил Джаич.
Мысленно я ему зааплодировал. Ради решения несложной
задачки нас бы вряд ли сюда прислали.
Видимо, Горбанюка смутило столь откровенное хамство.
- Все же кое-какие советы я дать могу, - с чувством
собственного достоинства проговорил он. - Как уже упоминалось,
официальным заказчиком является Сосланд, Евгения, мать хозяина
лавки. Рекомендую взять у нее .. вы записывайте, -
требовательно произнес он.
- Крайский, это по твоей части, - повернулся ко мне Джаич.
Как-то незаметно ему удалось перехватить инициативу в
разговоре.
Я вынул из кармана ручку и записную книжку и приготовился
фиксировать каждое слово. Пью Джефферсон сделал то же самое.
- Рекомендую заручиться официально заверенной у нотариуса
доверенностью на право действовать от имени заказчицы и в ее
интересах по данному делу, - словно робот принялся извергать
Горбанюк. - Рекомендую обратить внимание на следующие
положения:
- слежка за каким-либо физическим лицом является
вторжением в личную жизнь данного физического лица и карается
по закону>
- наведение справок о каком-либо физическом лице равно как
и сбор информации о нем является вторжением в личную жизнь
данного физического лица и карается по закону>
- подслушивание телефонных разговоров какого-либо
физического лица является вторжением в личную жизнь данного
физического лица и карается по закону>
- фотографирование без согласия...>
- перлюстрации...
Затем последовали вещи, очевидно, относящиеся к более
серьезным статьям германского уголовного права: шантаж, угроза
насилием, насилие...
- А находиться на одном гектаре с подозреваемым физическим
лицом тоже вторжение в его драгоценную личную жизнь? -
поинтересовался Джаич. - И чем это карается? Электрическим
стулом?
- Напрасно иронизируете, - отозвался Горбанюк. - Все это
действительно может иметь самые серьезные последствия. Хотя
Германия - не Америка. Смертной казни здесь нет.
- Я уже испытываю громадное облегчение, - съязвил Джаич. -
А кто составит текст доверенности?
- О'кэй, мы составим. Сразу на русском и немецком языках.
- Когда?
- Может быть, завтра.
- Не "может быть", а именно завтра это и надлежит сделать.
По-моему, последними словами Джаич перегнул палку. Все же
Горбанюк играл с нами в одной команде. Все же, по-видимому, он
был неплохим парнем. Угостил нас кока-колой, хотели мы этого
или нет. И, наконец, не он был повинен в массовом исходе
спортсменов из страны.
- Осмелюсь напомнить, - вновь заговорил, поджав губы,
Горбанюк, - что передо мной и моими коллегами поставлены
несколько иные задачи. Каждый должен заниматься своим делом. Вы
- ловить хулигана, которому почему-то возомнилось, что он -
художник-абстракционист. Мы - заключать новые контракты для
нашей фирмы и следить за выполнением старых.
- Разумеется, - неожиданно легко согласился Джаич. - Но
это ведь не исключает возможности сотрудничества. Или вы
отказываетесь сотрудничать?
- Я этого не говорил, - запротестовал Горбанюк. - Я готов
сотрудничать, но при условии соблюдения субординации и правил
хорошего тона.
- Само собой, - кивнул Джаич. - Как вас по батюшке?
- Игорь Артемьевич.
- Уважаемый Игорь Артемьевич, голубчик... - Как вам
нравится этот хамелеон? - Мы испытываем настоятельную
потребность в том, чтобы все наши просьбы прорабатывались вашим
ведомством как можно более оперативно. Это не прихоть, этого
требует специфика нашей работы.
- Конечно, я понимаю, - с энтузиазмом закивал в ответ
Горбанюк. - Я ведь сказал, что текст доверенности вы сможете
получить уже завтра.
- Вот и славно! И еще одна мелочь. Видите ли, я не
исключаю, что на определенном этапе следствия нам может
понадобиться оружие.
- Гм... - Горбанюк озадаченно потер подбородок. - Вы
думаете, оно может понадобиться? Но ведь налицо обычное
хулиганство.
- Как взглянуть, Игорь Артемьевич, как взглянуть.. Обычные
хулиганы не справляются с замками и сигнализацией со столь
поразительной легкостью. А вдруг у парня, кроме аюрозолевого
баллона, окажется с собой пушка? Кроме того, могу сообщить, что
не успели мы появиться в Берлине, как за нами тут же увязался
загадочный голубой "Вольво".
Горбанюк тяжело вздохнул и с неодобрением посмотрел на
Саймона. А должен был бы - на Пью Джефферсона. Ведь именно он
заварил всю эту кашу.
- Хорошо, - делая над собой усилие, проговорил Горбанюк. -
Если вы придете к выводу, что оружие необходимо, что-нибудь
придумаем.
- Замечательно!
- Вот вам телефон фрау Сосланд. - Он протянул Джаичу
визитную карточку голубого цвета, на которой жирным готическим
шрифтом было написано: Фрау Еугениа Сосланд, а затем мелкими
буквами - адрес и номер телефона. - Можете связаться с ней уже
сегодня. Но хочу предупредить. Лично у меня сложилось
впечатление, будто она... того... немного с приветом.
- Она говорит по-русски?
- И очень прилично. По-моему, с немецким у нее гораздо
больше проблем... Еще колы?
Все отказались и дружно встали.
- Пива?
Джаич снова сел. Думаю, догадайся Горбанюк сразу же начать
с пива, весь разговор пошел бы по значительно более приятному
руслу.
- Ну, как я его уломал? - похвастался Джаич, стоило нам
выйти на улицу. - В органах у нас был специальный семинар на
тему, как нужно обрабатывать интеллигенцию.
Мне тут же захотелось вцепиться ему когтями в глотку. Я
открыл было рот для оказания достойной отповеди: дескать, у нас
в "Гвидоне", в отличие от КГБ, к интеллигенции относятся
уважительно> но тут мы одновременно увидели голубой "Вольво". В
нем сидели двое молодых парней и нагло пялились на нас.
- Мы их не замечаем, - сквозь зубы проговорил Джаич.
Зато парни из "Вольво" совершенно не думали скрывать
своего интереса. Они выбрались из машины и направились в нашу
сторону.
Я поставил Саймона на землю. Нас, включая шофера, было
четверо, их - двое, и, судя по тому, как спокойно и уверенно
они приближались, можно было предположить, что у них с собой
огнестрельное оружие. Меня бросило в дрожь. И, действительно, в
какой-то мере они сами оказались оружием.
- "Голые пистолеты"! - представил их Джефферсон, церемонно
взмахнув рукой.
Мы облегченно вздохнули.
Одного из них звали Курт Трахтенберг, другого - Жан Дюруа.
- Ну, как мы вас выследили, - на ломаном русском языке
похвастался Трахтенберг. Он был высоким и белобрысым, как и
положено немцу. Вылитая белокурая бестия. Француз же Жан Дюруа
был мулатом.
- И все же вынужден заметить, что пунктуальность не входит
в число ваших добродетелей, - проговорил я.
Никто этой фразы не понял. В том числе и русскоязычные
Джаич с шофером.
- Куда вас отвезти? - нетерпеливо поинтересовался
последний.
- Вы знаете, где находится Паризю штрассе? - Это снова был
Трахтенберг.
- Нет.
- О'кэй, тогда мы на "Вольво" поедем впереди, а вы
следуйте за нами.
Пью Джефферсон предпочел общество "голых пистолетов", мы
же с Джаичем и Саймоном снова оказались в БМВ.
Будучи писателем еще неопытным, я совершенно забыл
упомянуть, что стояло лето. Солнце щедро одаривало все вокруг
своей бесплатной энергией, и от подобной расточительности и
предметы, и люди доходили до состояния белого каления. В нашем
БМВ, очевидно, имелся кондиционер, но жмот-шофер не пожелал его
включить. Вместо этого он открыл окошко со своей стороны и
наслаждался бьющим оттуда горячим потоком воздуха. Я тоже было
нажал кнопку на двери и опустил стекло, но ощущение было такое,
словно я подставился под аппарат для обсушивания рук. Бедняга
Саймон совсем скис. Лучше всего было Джаичу. С такой худобой
подобные превратности судьбы переносились с куда большей
легкостью, нежели с моим жирком или с шерстью Саймона, пусть
даже стриженой. Грянь морозы, тогда бы мы еще посмотрели...
Мы обогнули какую-то живописную церковь и остановились у
дома, напротив которого располагался продовольственный магазин
с математическим названием "Плюс". Шофер с отвращением
вышвырнул наши вещи из багажника, глянул на часы и собрался
было улизнуть.
- Чуть позже я позвоню Горбанюку и сообщу, когда ты нам
завтра понадобишься, - бросил ему вдогонку Джаич.
Слова настигли того, словно камень, пущенный из пращи. Он
замер, повернулся, и на губах его заиграла нехорошая улыбка.
- Может, вам еще и "Ролс-Ройс" подать?
Теперь настала очередь Джаича улыбнуться. Причем улыбка
его выглядела куда более искренней и дружелюбной. Сверкая этой
обаятельнейшей из улыбок, он приблизился к шоферу вплотную и
сделал неуловимый жест рукой. Вроде ничего особенного и не
произошло, просто оба одновременно перестали улыбаться. Зубы
Джаича снова вонзились в жевательную резинку, а нижняя челюсть
шофера отвисла, и он всем телом навалился на Джаича.
- Если нужно будет, ты и "Ролс-Ройс" подашь, - с любовью
заверил его тот. - И не только "Ролс-Ройс", но и "Феррари", и
"Ламборджини". В лепешку расшибешься, но подашь.
Затем Джаич бережно усадил его в машину и повернулся в
нашу сторону.
- Пробелы в воспитании, - словно бы извиняясь, проговорил
он. - Его гувернер, очевидно, был пьяницей
Тут только я заметил, что все "голые пистолеты" будто по
команде что-то лихорадочно строчат в записных книжках.
Героические действия Джаича тиражировались сразу же на трех
языках. И ни малейшей жалости по отношению к шоферу: из живого
человека он уже превратился в литературный персонаж.
Первым утолил свой писательский зуд Курт Трахтенберг и с
уважением посмотрел на нас.
- Вот в этом доме вы будете жить. Мы помогли "Гвидону"
подыскать для вас подходящую квартирку.
- Угу, - откликнулись мы одновременно.
- А наша ставка будет у меня в доме на Зюксише штрассе.
Вот моя визитная карточка.
- На Сюксише штрассе? - удивленно переспросил Джаич.
Курт рассмеялся.
- На Зюксише. По-русски - Саксонская улица.
- Так ведь Саксонская, а не Заксонская.
- Ну, это долго объяснять.
Тут послышался оглушительный визг рессор. Это БМВ,
сорвавшись с места, словно ненормальный понесся прочь.
Мы проводили машину взглядом, подхватили вещи и вошли в
дом. Квартира оказалась на последнем этаже, так что я несколько
раз врезал углом своего фибрового чемодана по стене, прежде,
чем мы поднялись.
Когда Курт, пошуровав в замке ключом, пригласил нас войти,
я обомлел: квартира практически полностью копировала мою
родимую берлогу. Те же кухня, ванная, совмещенная с туалетом,
квадратная комната. И вторая, совсем маленькая, которую я
использовал под чуланчик, тоже точно такая же. Разница
заключалась лишь в том, что в оригинале имелось центральное
отопление, а здесь были установлены печи. Впрочем, как я уже
упоминал, стояло лето.
Саймон, видимо, тоже подметил сходство, поскольку тут же,
не раздумывая, забрался на свое любимое место под кухонным
столом.
- Располагайтесь, - произнес Трахтенберг. - Можете принять
душ, здесь есть газовая колонка.
- А более внушительные аппартаменты госпожа Сосланд не
могла оплатить? - поинтересовался Джаич.
Он мне снова понравился. По крайней мере, он вполне сносно
представлял себе порядок движения денежной массы.
Трахтенберг сконфуженно улыбнулся.
- Но это ведь ненадолго, - мягко произнес он. - Пью
вкратце уже изложил нам суть дела...
- О'кэй, все в порядке, - поспешил успокоить его Джаич. -
К тому же я не думаю, что нам придется тут часто ночевать.
- А где же? - удивился Курт.
Я тоже удивился, но предпочел не подавать вида.
- В лавке у сына этой скареды госпожи Сосланд, - гласил
ответ.
Рука Трахтенберга снова метнулась в направлении нагрудного
кармана, где находилась записная книжка. Но на этот раз ему все
же удалось с собой совладать и воздержаться от немедленной
фиксации данного глубокомысленного изречения. Последовал лишь
устный перевод его на английский.
- Завтра мы ожидаем ваше первое сообщение, - сказал Курт
Трахтенберг, поворачиваясь ко мне.
Я кивнул. Они пожали нам руки и удалились.
- Кто будет первым принимать душ? - тут же поинтересовался
я.
- Ты, - сказал Джаич.
- Охотно.
Я принялся распаковывать чемодан в поисках халата и
мыльных принадлежностей, а Джаич тем временем отправился в
"Плюс" и вскоре припер оттуда ящик пива, несколько упаковок
жевательной резинки и большую коробку с пиццей.
За время его отсутствия я чуть было не взорвал квартиру,
разбираясь с газовой колонкой. Потом пришлось отремонтировать
душ, почти все отверстия которого оказались забиты какой-то
гадостью. Я стоял голый, полумокрый и остервенело орудовал
булавкой. Наконец, с наслаждением подставил свое в меру
упитанное (как у Карлсона) тело под освежающие струи воды.
Когда я входил в комнату, на ходу причесываясь, Джаич с
усердием прыгал через скакалку. Он был в одних плавках.
Журнальный столик и кресла оказались сдвинутыми в угол.
- Ну что, разобрался с душем? - поинтересовался он.
Я утвердительно кивнул.
- К сожалению, они оставили нам только один ключ, и я
оставил его у себя.
- Почему?
- Потому что ты первый воспользовался возможностью
освежиться с дороги.
- А... - вырвалось у меня.
Здорово же он меня купил!
- Идем, - сказал Джаич, - покажешь, как функционирует
колонка.
Чуть позже мы сидели на кухне и пили пиво. Перед Саймоном
на блюдце лежал кусок сырой пиццы.
- Где-то поблизости живет Сергей Бубка, - мрачно заметил
Джаич. - Расползлись, как тараканы... Мать твою!
- По-моему, это - не нашего ума дело?
- Не нашего? На честь страны им начхать!
Вообще-то, вместо "начхать" Джаич употребил другое слово,
более похабное, но, очевидно, по природе я - чистоплюй,
поскольку у меня не поворачивается рука написать его в
литературном тексте.
- Они ведь не отказываются защищать цвета страны, -
возразил ему я.
- Ну что ты тявкаешь! - набросился на меня Джаич. - Не
отказываются! Это они пока не отказываются. А понабирают
гражданств...
- Во-первых, я не тявкаю. А, во-вторых, где жить и чьим
гражданином быть - каждый сам должен решать за себя.
- Нет, ты тявкаешь, - стоял на своем Джаич. - А произошло
то, что на боксерском языке называется подставился. Наша страна
подставилась, и Запад тут же послал ее в глубокий нокаут. Такой
глубокий, что она еще долго будет сидеть на заднице и обалдело
вертеть головой.
- Она сама себя послала в нокаут.
Джаич с жадностью присосался к банке с пивом. Затем
вытащил из сумки блок "Партагаза".
- Даже если и сама, то это из-за таких, как они. - Палец в
окно. - И таких, как ты. - Палец в меня.
- Ну, конечно, - отозвался я. - Песни не новы. Виноваты
все вокруг, только не такие, как ты.
От манипуляций собственным указательным пальцем я решил
воздержаться.
- Бухгалтеришка чертов!
- Кагебешник хренов!
- Графоманишка... - Джаич вплотную придвинулся ко мне.
Зазвонил телефон и вовремя. Иначе не миновать нам
столкновения.
Джаич положил руку на трубку и сделал глубокий вдох.
- Алло, - сказал он, отхлебнув пива.
Какое-то время молча слушал, затем повернулся ко мне.
- Ты что-нибудь понимаешь по-китайски?
Я не ответил. Тогда он вытянул трубку в моем направлении.
Женский голос мурлыкал что-то на совершенно незнакомом языке.
Только, на мой взгляд, это был датский или норвежский.
Джаич нажал на рычажок.
- Китаянка права. Пора и нам сделать несколько звонков.
"Датчанка или норвежка", - поправил я про себя.
Первой собеседницей оказалась фрау Сосланд. Я приблизился
к телефону вплотную, чтобы получше расслышать.
- Ну? - с выражением проговорила та, стоило Джаичу
произнести два слова.
- Это говорит...
- Я поняла, кто это говорит.. Ну?
- Мы приехали...
- Меня не интересует, когда вы приехали, на чем приехали и
прочая ерунда. Что вы намерены предпринять?
Думаю, Джаич не был готов к подобному напору.
- Хорошо бы встретиться, - пробормотал он.
- Да? А это обязательно?
- По крайней мере, весьма желательно
- Тогда не возражаю. А где?
- Неважно...
- Для меня это очень даже важно.
- Хотя бы у вас, - предложил Джаич.
- Вы с ума сошли! За моим домом могут следить!
- Полагаете, что дело настолько серьезно?
- Дело настолько серьезно, что я даже готова потратить
уйму денег на ваше детективное бюро.
- Предлагайте тогда вы. - Разговор у Джаича явно не
клеился.
- Мы можем встретиться в кафе на Цоо. Рядом с магазином
"Альди". Завтра, в половине одиннадцатого.
- Вечера?
- Утра, конечно! Господи!
- И как мы вас узнаем?
- Я одену джинсы и кожаную куртку. В руках буду держать
журнал... Нет, постойте! Лучше я возьму с собой свою собаку.
- Какой породы?
- Такса.
- Договорились.
- А как я вас узнаю?
На минуту Джаич задумался.
- Мы захватим с собой стриженую болонку, - проговорил он и
повесил трубку.
Потом посмотрел на меня и расхохотался.
- Ну, что скажешь?
- По-моему, она просто чокнутая.
Он открыл себе новую банку пива.
- Ты так думаешь?
- Нас ведь еще Горбанюк предупреждал. Да и как она
разговаривает? Разве человек в своем уме стал бы себя так
вести?
- А может, она попросту чем-то смертельно напугана?
- Чем?! И потом, если я правильно понял, ей не меньше
шестидесяти.
- Ну, очевидно.
- А ты обратил внимание на то, как она будет одета? Или
это тоже со страху?
- Подумаешь. Может, она - худенькая изящная женщина, и
подобный наряд ей к лицу? К тому же на Западе одеваются кто во
что горазд. Этим здесь никого не удивишь.
Однако мне не хотелось с такой легкостью капитулировать:
- Да и, вообще, все это дело, по-моему, яйца выеденного не
стоит.
Джаич уселся поудобнее.
- Черт возьми, иногда бывает любопытно выслушать мнение
дилетанта.
"Спокойно, Крайский, спокойно", - сказал я про себя. А
вслух произнес:
- Если ты собираешься корчить из себя большого профи,
разговор окончен.
- Как угодно, - равнодушно отозвался он.
Кухня наполнилась клубами "Партагаза", и Саймон в ужасе
ринулся в комнату. Он признавал только дым от "Мальборо" и
английских сигарет: "Ротманс", "Данхил", "Бенсон"...
- Между прочим, собака - моя собственность, - с вызовом
проговорил я. - Ты не имел права договариваться на ее счет без
предварительного согласования со мной.
- А я и не говорил, что собаку зовут Саймон, - возразил
Джаич. - Если ты такой жмот, придется купить болонку на деньги
бедной госпожи Сосланд. Но тогда уже именно той болонке я буду
скармливать пиццу.
- Ну и на здоровье! - сказал я. Однако мой воинственный
пыл несколько поугас. - Ты внимательно смотрел по сторонам,
когда мы ехали по городу?
- Что ты имеешь в виду?
- Все стены домов разрисованы точно таким же образом, как
иконы у ее сыночка. И никто не думает делать из этого большую
проблему.
- Чтобы попасть на улицу, не требуется преодолеть кучу
хитрых замков и сложную систему сигнализации.
- Пацанва сейчас, знаешь, какая головастая? Сплошные
хакеры.
Сомневаюсь, чтобы он знал, кто такие хакеры, но он не стал
уточнять. Да и, в принципе, я его хорошо понимал. Ему
требовалось во что бы то ни стало удержаться на этой работе, а
значит, дело нужно было представить таким образом, чтобы оно
выглядело как можно более сложным, запутанным и опасным. Что ж,
поиграем в сыщиков-разбойников. Я не возражаю.
Джаич снова потянулся за голубой визитной карточкой и
набрал номер госпожи Сосланд.
- Это опять я, - сообщил он. - С вашим вариантом встречи
ничего не выйдет... Т-с-с, тихо!.. Обращали внимание на
небольшой домик, расположенный как раз посреди перекрестка
рядом с Цоо? Там раньше находились справочное бюро и
магазинчик, где торговали сувенирами... И по сей день?
Замечательно! Вы должны стоять в половине одиннадцатого утра у
входа в этот магазинчик. Рядом остановится темно-синий БМВ
последней модели. В нем будем мы.
Он положил трубку и весело подмигнул мне.
- Максимум таинственности, - отозвался я. - Заказчица
будет довольна. Все же я ни минуты не сомневаюсь, что Горбанюк
правильно ее охарактеризовал.
- Кстати, о Горбанюке. - Джаич поднял вверх указательный
палец, затем извлек из кармана другую визитную карточку и снова
принялся крутить телефонный диск. - Горбанюк? Это Джаич. Ну,
как там водила? Оклемался?
В ответ было промямлено что-то нечленораздельное.
- Жить будет? - настаивал Джаич.
- Так ему и надо, - проговорил Горбанюк. - Давно пора
было.
- Ах, вот как!? Тогда с тебя причитается за проделанную
воспитательную работу. Передай ему, чтобы он заехал за нами
завтра в десять ноль-ноль. Надеюсь, он не имеет ничего против?
- М-м... С БМВ ничего не получится, мне очень жаль, -
мягко сказал Горбанюк. - Завтра утром машина отправляется в
Штутгарт.
- Горбанюк! - тут же взорвался Джаич. - Что за ерунда?
- Мне действительно очень жаль, но это согласовано с Лили.
- Ах, значит уже успели наябедничать! А нам теперь что
прикажешь делать?
- Могу предложить другую машину, но только без водителя.
Надеюсь, права у вас есть?
- Права-то есть, но советские.
Джаич по-прежнему называл все, что только можно,
советским.
- Ничего страшного, - успокоил его Горбанюк. - Это
нормально. Кайн проблем.
- А какая машина? - поинтересовался Джаич.
Горбанюк замялся.
- Ну-у, конечно, похуже чем БМВ.
- Горбанюк, ты - убийца, - сказал Джаич и бросил трубку.
Мне живо представилось, как на том конце провода Горбанюк
облегченно вздохнул.
Следующий звонок предназначался "голым пистолетам".
- Курт? Это Джаич. Какой у нас здесь, собственно, номер
телефона?... Да, на Паризю штрассе, на Сюксише я ведь знаю, раз
звоню.
На обратной стороне одной из визиток он записал номер.
- Да, Крайский с вами завтра обязательно свяжется. Чус!
- Что такое "чус"? - поинтересовался я.
- "Чус" - это что-то вроде немецкого "чао". Это я еще в
свои прошлые приезды сюда со спортивными делегациями усвоил.
На этом программа телефонных звонков оказалась исчерпаной.
Джаич протянул мне визитные карточки.
- Запомни номера телефонов.
- Зачем?
- Затем, что все визитные карточки нужно будет сейчас
уничтожить.
- Ах-ах-ах!
- Делай, что говорят! Здесь тебе не цирк!
- Слушаю и повинуюсь.
- И не детский сад!
Как у любого бухгалтера, у меня хорошая память на цифры, и
я быстро справился с задачей. Джаич разорвал визитки на мелкие
кусочи, после чего предложил мне попрыгать со скакалкой.
- Но ведь мы только что выпили пива? - удивился я.
- Подумаешь!
Он принялся снова порхать над скакалкой наподобие
художественной гимнастки. Получалось вполне прилично, и
казалось настолько легко, что черт дернул и меня попробовать. Я
несколько раз неуклюже бухнулся об пол, перепрыгивая через
скакалку, и, наконец, с грохотом растянулся на кавролине. Почти
сразу же послышался звонок в дверь. Рыжий сосед снизу оказался
не доволен уровнем моей физической подготовки.
- Пшел вон отсюда, - сказал ему по-русски Джаич.
Тот что-то пробормотал про тишину, насколько мне позволяли
судить скромные познания в немецком языке, и про "полицай".
Затем Джаич захлопнул дверь у него перед носом. Думаю, немец
еще хорошо отделался, поскольку рука Джаича угрожающе сжимала
скакалку.
- Почему у твоей скакалки такие массивные ручки? -
поинтересовался я.
- Так надо. - Он обмотал ее несколько раз вокруг пояса и
завязал на узел. - Ну что, пройдемся? Между прочим, место
нашего завтрашнего свидания находится отсюда в пределах пешего
хода.
- Я вижу, ты неплохо изучил Берлин.
- Конечно, - согласился он. - Берлин - спортивный город.
Уже вечерело. Мы миновали несколько тихих улочек и
оказались на широком проспекте. Машины здесь неслись сплошным
потоком. Нас окружали одни магазины и офисные конторы.
- Капитализм, - пробормотал Джаич на манер
Данько-Шварценеггера из фильма "Красный закат". - Капитализм...
зараза.
Вскоре мы достигли Цоо. Я осмотрел место встречи.
- По-моему, здесь нельзя останавливать машину, - заметил
я.
- Браво, - похвалил меня Джаич. - Но мы и не будем
останавливаться. Мы только подхватим ее - и баста.
Затем Джаич показал, где начинается знаменитая
Курфюрстендам. И я решил, что не время вилять и ходить вокруг
да около.
- Джаич, - сказал я, - если это - капитализм и если это -
зараза, то, может быть, здесь найдется какой-никакой завалящий
публичный дом?
Сверх всяких ожиданий он не расхохотался. Он только на
мгновение перестал перемалывать челюстями жевательную резинку.
- Официально проституция в Германии запрещена, так что
домов с фонариками ты здесь не найдешь. Но проститутки,
разумеется, есть. Где их нету?
У меня чесался язык добавить, что даже в страну развитого
социализма они умудрились проникнуть, но сейчас мне было
невыгодно дразнить его.
- Знаешь что... - Джаич щелкнул зажигалкой и принялся
отравлять воздух дымом "Партагаза". - Здесь имеется масса
заведений, где особи противоположного пола берутся помочь
одинокому гидальго с помощью руки. Дешево и сердито.
- Насколько дешево? - поинтересовался я.
- По-моему, марок десять. Мне кажется, что для таких
командировочных, как мы, это вполне по карману.
- И они знают свое дело?
- Поверь мне, - проговорил Джаич и осекся.
Это прозвучало в высшей степени убедительно.
Мы еще немного побродили по Курфюрстендам, а затем
приблизились к одному из подобных заведений. Световая реклама и
музыка, доносившаяся изнутри, были самого высокого качества.
Джаич остался на улице, а я вошел. Стены здесь украшали большие
фотографии с весьма соблазнительными голенькими девицами,
сделанные на подсвеченном стекле. Девицы поощрительно
