снова, и очень скоро. Вы его не бойтесь, они пытаются раскрыть убийство
Олега, поэтому хотят восстановить все его передвижения в последние дни и
особенно часы перед гибелью. Это нормально, мы тоже так всегда делаем,
когда раскрываем убийство. Но на всякий случай я дам вам несколько сове-
тов. Во-первых, попросите его показать документы и постарайтесь как сле-
дует запомнить, что в них написано. Не стесняйтесь разглядывать доку-
мент, не торопитесь побыстрее его вернуть, смотрите столько, сколько
нужно. Если ему это не понравится - это его проблемы, не ваши. Во-вто-
рых, не говорите ему неправды. Если хотите о чем-то умолчать - молчите,
только, ради Бога, ничего не выдумывайте. На лжи поймать легче всего, и
потом обычно начинаются неприятности даже у тех, кто ни в чем не вино-
ват, кроме того, что один раз соврал. Лучше всего не осложнять, если
разговор пойдет не о вашей сестре. В истории с Олегом вам скрывать нече-
го, он пришел, побыл у вас и ушел. Рассказывайте все как есть. И если
этот человек придет, сразу после разговора с ним найдите меня или Ка-
менскую, телефоны у вас есть.
- А если опять придется ночью звонить? Мне так неудобно, что я вас
разбудила, в такую рань подняла...
- Звоните. Вы все сделали правильно. Знаете, что бывает неудобно в
нашей работе? Когда изнасилованная и избитая девушка сидит перед нами и
плачет, а мы преступника найти не можем. Вот тогда бывает неудобно, и
даже очень. А все остальное удобно.
Он посмотрел на часы и легонько подтолкнул Иру к ступенькам, ведущим
вниз.
- Ну все, бегите, а то на работу опоздаете.
Вчерашний незнакомец появился как раз в тот момент, когда Ира прятала
в подсобку метлу. В первый момент у нее появилось ощущение, что она схо-
дит с ума. Судьба словно насмехается над ней, заставляя переживать одно
и то же по два раза. Потеряла Наташу - следом исчез Олег. Вчера этот че-
ловек появился и начал с ней разговор точно так же, как совсем недавно
это сделал Олег. Сегодня он подошел к ней в точно такой же момент, как
два дня назад подходил Коротков. Все повторяется. Или у нее уже крыша
поехала?
- Доброе утро, - весело поздоровался он. - Это опять я.
- Вижу, - хмуро откликнулась Ира. - Чего опять надо?
- Все то же. Поговорить.
- Некогда мне.
- Но вы же закончили работу. Я давно за вами наблюдаю, как только вы
уборку начали. Сейчас вы все сделали, так что самое время поговорить.
- Мне еще лестницы мыть вон в том доме, - упрямо сказала она, не под-
нимая глаз.
- Подождут лестницы. Ирина Леонидовна, у нас с вами проблема по-
серьезнее.
- Ах уже и Ирина Леонидовна! - Ее лицо исказила презрительная гримас-
ка. - А вас как величать прикажете?
- Александр Николаевич. Можно просто Саша.
- А документы у вас есть, Александр Николаевич?
- Обязательно, - улыбнулся тот, но не сделал ни малейшего движения,
чтобы достать их и показать Ире.
- Мне их нужно увидеть. Обязательно, - передразнила она. - Иначе ни-
какого разговора не будет.
Он молча протянул ей удостоверение, и Ира старательно, как учил ее
Коротков, все прочитала от первой до последней буквы. Ташков Александр
Николаевич. Майор. Начальник отделения. Она прочла все еще разочек и
вернула документ владельцу.
- Ну, давайте разговаривать, раз вам так приспичило, - милостиво сог-
ласилась она. - Только недолго, у меня работы полно.
- Припомните, пожалуйста, Олег говорил вам что-нибудь о том, где он
провел день, чем занимался, с кем встречался?
- Он передо мной не отчитывался. Она решила быть как можно суше и ла-
коничнее. Этот Ташков пока что не сделал ей ничего плохого, ничем ее не
обидел, но он ей уже не нравился. Ира даже не могла бы сказать, почему.
Может быть, потому, что жив, а Олег - погиб.
- А о чем вы разговаривали, когда встречались?
- Вам какое дело? - вяло огрызнулась она, думая больше о Наташе, чем
об Олеге. Ему все равно уже не поможешь. А вот Натка...
- Ирина Леонидовна, я прошу вас, помогите мне. Олег - мой товарищ, мы
с ним вместе работали, и сейчас я делаю все для того, чтобы найти тех,
кто его убил. А вы разговариваете со мной так, как будто я ваш личный
враг или взял у вас деньги в долг и не отдаю.
Ей стало неловко, но это быстро прошло.
- Ладно, извините, - примирительно сказала Ира.
- Так о чем вы разговаривали?
Действительно, о чем они разговаривали? Ведь не молчали же они в те
минуты, пока шли от "Глории" до ее дома. И если он не поднимался к ней,
то еще возле подъезда минут десять стояли. И тоже не молча. А если пы-
таться вспомнить - так вроде и ни о чем. Или... Как ни странно, но выхо-
дило, что разговаривали они в основном о ней, об Ире. О ее сестрах и
брате, о ее матери, о ее квартирантах. А больше ни о чем. Она тут же
вспомнила наказ Короткова: стараться, чтобы разговор не коснулся Наташи.
Поэтому ответила коротко и максимально честно (с учетом вышеназванного
ограничения, поставленного Коротковым):
- Обо мне разговаривали. О моих квартирантах.
- О квартирантах? - удивленно приподнял брови Ташков.
- Ну да. Я комнаты сдаю. А что, нельзя? - с вызовом спросила Ира.
- Да нет, можно. И что квартиранты?
- Ничего. Обычные жильцы.
- И что вы рассказывали о них Олегу?
Сначала она даже не поняла, что происходит. Просто добросовестно пе-
ресказывала Ташкову все, что спрашивал у нее Олег и что она ему отвеча-
ла. Глаза у Ташкова делались с каждой минутой все более жесткими, лицо -
напряженным, а голос - отрывистым, когда он порой перебивал ее, задавая
уточняющие вопросы. И вдруг ее пронзила догадка. Ей показалось, что в
нее воткнули железный прут и проталкивают поглубже. Олегу и этому Ташко-
ву были интересны ее квартиранты. И не Георгий Сергеевич, тихий бухгал-
тер, а именно Муса, Шамиль, Ильяс и их дружки. Что же выходит, Олегу бы-
ли нужны они, а вовсе не она, Ира? Он притворялся, он ложился с ней пос-
тель, он говорил, что ему совсем не противно ее прыщавое лицо, а сам...
Работал. Собирал сведения. Какая гадость! А она, дура, поверила, размяк-
ла. Маму она ему, видите ли, напоминает. Доброе дело он хочет сделать. К
врачу ее записал. Мерзость.
- Что с вами, Ирина Леонидовна? - обеспокоенно спросил Ташков. - Вам
нехорошо?
- Мне отлично, - ответила она безжизненным голосом. - В любом случае,
мне лучше, чем Олегу. Неужели вам никогда не надоест использовать в сво-
их целях таких доверчивых дур, как я? Ну давайте, изображайте страстную
любовь, просите, чтобы я привела вас в гости, познакомила с жильцами.
Вам ведь жильцы мои нужны, да? Господи, ну почему меня все используют,
кому не лень? Я же человек, поймите вы это, я человек, живое существо, а
не предмет неодушевленный, которым можно попользоваться и выбросить на
помойку. Ну что вы молчите? - Она сама не заметила, как перешла на крик.
- Я права, да? Олег ходил ко мне только ради Ильяса и его компании? Не
скажу я вам больше ничего! Я не буду помогать вам искать его убийцу.
Этот убийца доброе дело сделал, избавил мир от еще одной двуличной сво-
лочи. Олег подвиг, видите ли, совершил, несчастную бродяжку подобрал на
улице, пригрел, накормил, а она к нему привязалась. Дешевка вшивая!
Дерьмо!
- Тише, Ира, тише. Ташков ласково обнял ее за плечи и достал из кар-
мана чистый платок, чтобы вытереть слезы, градом катящиеся по ее лицу.
- Ну поплачьте, поплачьте немножко, вам легче станет. А потом погово-
рим. Она всхлипнула, пытаясь взять себя в руки, но не справилась с нер-
вами и отчаянно разрыдалась, уткнувшись лицом в его широкое плечо.
ГЛАВА 11
Второй день подряд не переставая шел дождь, и доносящийся из-за окна
ровный шум моросящих струй успокаивал. Он даже окно открыл, чтобы лучше
слышать звук дождя и вдыхать влажный прохладный воздух. Здесь, в этой
квартире, он чувствовал себя спокойно и уютно, он точно знал, что сюда
никто никогда не придет. Кроме него самого и его женщин, разумеется. Его
доноров. Его подопытных кроликов. Своих женщин он ценил, как ценят люби-
мую авторучку, которой привыкли писать, любимое кресло, в котором привы-
каешь сидеть вечерами с книгой или перед телевизором, как любимую чашку,
из которой и кофе кажется вкуснее. Но не потому, что он привыкал к ним,
а потому, что они были ему нужны, необходимы. Они должны были рожать ему
детей, и поскольку, кроме них, этого сделать никто не мог, ему приходи-
лось их ценить. И даже где-то любить. По-своему, конечно, в меру его по-
нимания и способностей.
Тихая покорная Зоя уже оделась и молча сидела на краешке дивана, тер-
пеливо ожидая его указаний. Собираться уходить? Сварить кофе? Поискать
какие-нибудь продукты и приготовить легкий ужин? Что господин прикажет?
Нет, определенно, если уж жениться когда-нибудь, то только на ней. Она,
по крайней мере, существование не отравит, не будет мешать, лезть с глу-
пыми разговорами, проявлять ненужную инициативу. Да, Зоя - это вам не
Верочка.
- Пойди умойся, - ласково сказал он ей. - У тебя тушь под глазами
размазалась.
Зоя послушно поднялась и ушла в ванную. До него донесся шум льющейся
воды, потом Зоя снова появилась в комнате. Лицо ее было чисто умытым, но
почему-то расстроенным.
- Валерий Васильевич, вы меня простите, пожалуйста...
- Что случилось, Зоенька?
- Я, наверное, глупая, и вкус у меня плохой. Вам не понравилась туа-
летная вода, которую я вам подарила, да?
- С чего ты взяла? Замечательный подарок, я очень тебе благодарен.
- А почему вы его домой не унесли? Я видела, флакон в ванной стоит, в
шкафчике. Вы его передарили вашему другу? Он вздрогнул. Ну какой же иди-
от! Надо было сорвать с коробки эту дурацкую наклейку, которую Зоя туда
присобачила, написав на ней какие-то поздравительные слова к Новому го-
ду. Без наклейки была бы обычная коробка с обычным флаконом внутри, в
любом магазине можно купить, поди докажи, что это тот самый, ею подарен-
ный, а не просто точно такой же. И дернул ее черт лезть в шкафчик! Чего
она там искала?
- Зоя, сколько раз я тебе повторял: перестань называть меня по име-
ни-отчеству! - раздраженно ответил он, предпринимая отчаянную попытку
спасти положение и увести разговор в сторону. - Я отец твоего ребенка, а
ты мне "выкаешь", как маленькая.
- Извините, - тихо произнесла она, - я не думала, что вы из-за этого
сердитесь.
- Да, сержусь. И не забывай, дорогая моя, я все-таки человек женатый.
Ну как я мог отнести твой подарок домой, подумай сама. Если бы я это
сделал, мне пришлось бы сорвать с коробки наклейку, на которой ты напи-
сала такие чудесные теплые слова, а эти слова и есть самое ценное в тво-
ем подарке. Да, я оставил подарок здесь, но здесь я могу хотя бы иногда
взять его в руки и снова прочитать то, что ты мне написала. Понимаешь?
- Извините, - снова повторила Зоя. - Я не подумала.
- Ну все, оставим это, - он с облегчением перевел дух. - И не смей
мне больше сцены устраивать. Пойдем на кухню, сваришь кофе.
Маневр удался, Зоя к разговору о подарке больше не возвращалась.
- А когда ваш друг вернется? - спросила она, разливая по чашкам креп-
кий дымящийся кофе.
- Не знаю точно. Он уехал на три года, но ведь сейчас время сама зна-
ешь какое. Вот пройдут выборы - видно будет. Если власть переменится,
вполне вероятно, что ему придется вернуться. Новый президент сформирует
новое правительство, а следом за этим начнется смена дипкорпуса. Так
что... Он развел руками, всем своим видом показывая, что не может с уве-
ренностью сказать, сколько времени эта квартира будет в его распоряже-
нии.
- Но тебя это не должно беспокоить. Когда родится ребенок, ты все
равно будешь привязана к дому, так что наши свидания придется отменить.
Разумеется, мы будем встречаться с тобой, и очень часто, но уже, - он
лукаво улыбнулся, - не в интимной обстановке. Кстати, как твои родители
себя чувствуют?
- Плохо, - вздохнула Зоя. - Болеют все время. Они старенькие уже, я у
них поздний ребенок. Наверное, это у нас семейная традиция - рожать бли-
же к сорока годам. Меня мама родила в сорок два. А папа старше ее. На-
лить вам еще кофе?
- Налей. Он протянул ей чашку, с удовольствием глядя на Зоины ухожен-
ные руки с тщательным маникюром. Просто удивительно, откуда в ней
столько забитости и покорности? Ведь красивая же баба, холеная, и вкус
отменный, не то что у Веры. Вера ухитрялась красить ногти не только зе-
леным, но и черным лаком, а побрякушек надевала на себя столько, что в
глазах рябило. Как елка новогодняя. Правда, она яркая, броская, ей все
это идет, спору нет, но все-таки по большому счету это безвкусица. Мове-
тон. Зоя никогда себе такого не позволяет. Лак на ногтях темно-телесный,
матовый, никакого перламутра, ничего переливающегося. Из украшений -
только изящная золотая цепочка на шее, даже без кулона. Странно, почему
она ухитрилась до тридцати шести лет оставаться старой девой. Глаз у му-
жиков нет, что ли? Или ее забитость и робость все затмевают собой, даже
ее внешние данные? Впрочем, он и сам такой же. Первое время воспринимал
Зою как несчастную некрасивую одинокую женщину, махнувшую рукой на мечты
о полноценной личной жизни, и только много времени спустя заметил, что
ничего некрасивого в ней не было. Конечно, не супермодель, но и не уро-
дина.
Интересно, какой ребенок у них получится? Должен получиться самый
лучший. Он уверен, что отточил методику до полного блеска. Интеллект,
память, физическая выносливость - все будет в этом ребенке самого высше-
го качества. Первые опыты были не совсем удачными, дети рождались
больными, со слабым сердцем, давали на все сильнейшую аллергическую ре-
акцию. Что-то с кровью у него не получалось. И комбинация качеств остав-
ляла желать лучшего. У первого ребенка, у Иры, - одно, у Наташи - дру-
гое, у Ольги - третье... А вместе никак не соединялось. Теперь все долж-
но получиться, он уверен в этом. И хорошо бы, чтобы родился мальчик.
- Ты кого хочешь, мальчика или девочку? - спросил он у Зои.
- Мальчика, - робко улыбнулась она. - В вашу честь. Если будет
мальчик, назову Валериком.
- А если девочка?
- Девочка будет... Нет, не знаю. Для девочки я еще имя не выбрала.
Наверное, Валерия, чтобы на ваше имя было похоже.
- Ну спасибо, - усмехнулся он. - Ладно, детка, давай собираться, пора
расходиться по домам.
Он подождал, пока Зоя вымоет чашки и джезву и уберет посуду на место,
вышел вместе с ней на улицу и проводил до метро. Ехать им нужно было в
разные стороны.
Настя ухитрилась где-то подхватить грипп, чему сама немало изумля-
лась. Несмотря на слабые сосуды и вечные проблемы с травмированной спи-
ной, к разным вирусным инфекциям она была поразительно устойчива, и ког-
да вся страна ровными рядами укладывалась в постель во время очередной
эпидемии, преспокойно ходила на работу и даже никаких профилактических
мер не принимала. Она заметила, что вирус, способный свалить ее с ног,
появляется один раз в восемь лет, какой-то он особенно хитрый. Все ос-
тальные разновидности инфекционной заразы ее не берут. Нынешняя болезнь
подстерегла ее как раз спустя восемь лет после последнего гриппа. Именно
восемь лет назад Настя в последний раз валялась с температурой под сорок
и жуткой ломотой в ногах.
Поэтому на встречу с Ташковым Юра Коротков поехал один. Настя вся из-
велась от невозможности самой поговорить с оперативником из ФСБ и услы-
шать все своими ушами, но понимала, что из дому выйти не может.
- Ты хоть на обратном пути заскочи ко мне, - просила она Короткова, -
расскажешь, как все прошло.
- Ладно, заеду, - пообещал Юра.
После того, как ему снова позвонила Ира Терехина и назвала фамилию
человека, который приходил к ней поговорить об Олеге, полковник Гордеев
был поставлен в известность о неприятном факте: сестра похищенной Наташи
Терехиной каким-то образом попала в оперативную разработку, ведущуюся
ФСБ, и это создает определенные трудности как милиционерам, так и
контрразведчикам. Не вступать в контакт с милицией Ирина не может просто
в силу сложившейся ситуации, потому что пропала ее сестра и ее нужно ис-
кать, но эти самые контакты могут испортить Ташкову всю работу, так как
могут насторожить квартирантов Терехиной и сорвать всю тщательно готовя-
щуюся комбинацию. Потом Виктор Алексеевич Гордеев, как и положено в та-
ких случаях, пошел "по команде", состоялись встречи руководителей обоих
ведомств рангом повыше, затем рангом пониже, затем еще пониже, и наконец
дело дошло до конкретных исполнителей. Со стороны ФСБ - майор Ташков
Александр Николаевич. Со стороны МВД - майор Коротков Юрий Викторович.
Им было предложено встретиться и разработать план действий, если уж не
совместных, то хотя бы не мешающих друг другу.
Коротков уехал встречаться с коллегами из братского ведомства, а Нас-
тя принялась бесцельно бродить по квартире, борясь с труднопреодолимым
желанием прилечь.
- Чего ты маешься? - недоуменно спрашивал ее муж. - Легла бы.
Он сам давно уже отделался от своего бронхита и сейчас только изредка
покашливал. Болел он с удовольствием и вкусом, почти не вставая с дивана
и то и дело сладко засыпая, и даже позволял себе слегка покапризничать,
впрочем, не увлекаясь, больше для порядка: больной ведь, ему все можно.
Но в меру. Сейчас, когда заболела Настя, ему искренне хотелось, чтобы
жена хоть немного отдохнула, выспалась, отлежалась. А заодно и ела нор-
мально, как полагается приличным людям, три раза в день. Он с утра уже
сбегал на рынок за фруктами, питая слабую надежду на то, что ему удаст-
ся, пользуясь Настиной болезнью, впихнуть в нее какие-нибудь витамины. И
ее упорное нежелание лечь под одеяло и успокоиться вызывало у Алексея
удивление, граничащее уже с негодованием.
- Прими лекарство и ложись, - требовал он.
- Не хочу, - упрямо мотнула головой Настя. - Если я лягу, то усну.
Мне нельзя.
- Почему нельзя?
- Мне подумать нужно.
- Подождут твои мысли, не убегут никуда. Выспись, потом думай. На
свежую-то голову оно всегда лучше.
- Нет. Не хочу. Я лучше с тобой посижу на кухне.
- Очень ты мне нужна, - фыркнул Алексей. - Ты, может, надеешься, что
я буду телячьи отбивные жарить, а ты будешь их со сковородки таскать,
когда я отвернусь? И не мечтай. Я буду читать очередной гениальный опус
моего очередного аспиранта.
- А отбивные? - огорченно спросила Настя.
Телячьи отбивные были одним из фирменных блюд Леши, и он по случаю
пребывания любимой супруги дома в будний день решил ее побаловать. Настя
своими глазами видела, как он выкладывал из сумки телятину, когда вер-
нулся с рынка.
- На ужин. Ты, кажется, Короткова в гости звала? Вот все вместе и по-
едим.
- Какой же ты вредный, - вздохнула Настя, тяжело плюхаясь на кухонную
табуретку: от температуры голова кружилась и во всем теле была противная
слабость, не говоря уже про безумно болящие ноги. - Тебе мои друзья до-
роже меня самой. Вот умру от голода, будешь тогда знать, как не давать
мне есть.
- Совесть имей! - возмутился Леша. - Перед тобой целая миска с перси-
ками и абрикосами, в холодильнике черешня лежит, ешь сколько влезет. И
вообще, старушка, шла бы ты в постель, нечего микробы по пищеблоку разб-
расывать. Давай, давай, двигай отсюда, не отвлекай меня. У парня защита
через два дня, я должен его вступительное слово в порядок привести. Она
уныло поплелась в комнату. Лешка прав, неплохо было бы лечь. Но она зна-
ла по опыту, что если ляжет, то совсем расслабится, заснет и уже не смо-
жет, как она выражалась, "собрать мозги в кучку". Воровато оглядываясь,
она прокралась в ванную, вытащила из кармана упаковку американских по-
рошков, понижающих температуру, развела водой в стаканчике для полоска-
ния зубов и залпом выпила. Лешка убьет, если узнает, что она снова пьет
эти порошки. Их можно принимать не больше двух раз в день, утром и вече-
ром, иначе могут быть всякие осложнения. По замыслу создателя этого чу-
додейственного лекарства, температура должна от него снижаться на во-
семь-десять часов. Но разве Настя виновата, что на нее оно действует го-
раздо слабее. Температура после приема действительно падала, причем
практически мгновенно и очень ощутимо, в течение трех часов Настя
чувствовала себя почти прекрасно, а потом снова начинался озноб, ломота
в ногах, а градусник показывал что-то невообразимое и совершенно непри-
личное. Настя снова заглянула в кухню. Муж сидел за столом, склонившись
над листами с отпечатанным на машинке текстом, и правил его черной руч-
кой. Выражение лица у него при этом было недовольное и брезгливое.
- Лешик, - шепотом позвала Настя, - а можно я кофе себе сделаю? Я бу-
ду тихонечко, тебе не помешаю.
Он поднял голову и насмешливо улыбнулся. Лицо его снова приняло то
привычное выражение снисходительности и одновременно заботливой ласки,
которое Настя знала два десятка лет.
- Нельзя. Но ты же все равно сделаешь по-своему. Ася, ну куда тебе
кофе с температурой тридцать девять? Пожалей свое сердце, если тебе мое-
го не жалко. Вроде умная девица, а на самом деле ничего не соображаешь.
- Я соображаю, - обиделась она. - Ну Леш, ну я слабенький сделаю,
честное слово. Не дуйся.
- Да делай ты что хочешь, - в сердцах откликнулся Алексей, - без тол-
ку с тобой разговаривать. И если ты думаешь, что я не заметил, как ты в
ванную только что шныряла, ты сильно ошибаешься. Дай сюда порошки, я их
буду тебе выдавать сам и строго по графику.
Она послушно вытащила из кармана халата упаковку с порошками и протя-
нула мужу.
- Леш, а ты чего такой заведенный? Случилось что-нибудь? В жизни не
поверю, что ты можешь на меня так злиться.
- Да ну, Аська, слов у меня не хватает, ей-крест! Надо же было такую
чушь написать. Прямо хоть садись и переписывай все заново. По уму-то на-
до было бы встретиться с ним, ткнуть мордой в каждую глупость, которую
он тут изобразил, да заставить переделать. Раз, другой, третий - пока не
получится то, что нужно. Только так аспирантов можно чему-то научить. Но
до защиты два дня осталось, какие уж тут переделки. Впору самому это
вступительное слово сочинять. И главное, я вот чего понять не могу: у
него же есть автореферат, он его писал, я его правил, там каждое слово
выверено, каждая формула на своем месте. Он что, не мог из автореферата
скомпилировать текст для десятиминутного выступления? Откуда этот бред
появился?
- Лешечка, солнышко, ну перестань злиться, слышишь? Если осталось
действительно только два дня, то у тебя выхода нет, кроме как сесть и
написать этот текст. Ну и напиши. Потом с аспирантом разберешься, после
защиты уже. Ну что ты как маленький, в самом деле! Не знаешь, как такие
вещи получаются?
- Не знаю, - сердито сказал Алексей. - И знать не хочу.
- А вот это напрасно, - засмеялась Настя. Порошки уже начали действо-
вать, "ей с каждой секундой становилось все лучше и лучше, даже в жар
бросило, как всегда бывает, когда резко падает температура. Пользуясь
тем, что Леша увлекся собственной гневной тирадой, она уже успела вклю-
чить стоящий на столе электрический чайник и насыпала в чашку раствори-
мый кофе.
- Раз ты систематически осуществляешь научное руководство аспиранта-
ми, ты должен знать, откуда у них берутся неграмотные тексты. Когда он
привез тебе материалы?
- В понедельник, семнадцатого.
- А должен был когда?
- Я просил числу к десятому, но он не успел, занят был чем-то.
- Чем занят?
- Ну Ася, откуда же я знаю. Мало ли чем человек может быть занят. В
принципе и семнадцатого было не поздно, если бы текст был нормальным, а
не этим беспомощным бредом.
- Леш, а жена у твоего аспиранта есть?
- Не помню. Есть кажется, - он пожал плечами. - Думаешь, у него был
медовый месяц, и он от восторга голову потерял, распылив в постели ос-
татки интеллекта?
- Ну что ты, я далека от столь романтических предположений.
Чайник закипел и автоматически отключился. Настя налила себе кофе,
аккуратно размешала ложечкой сахар.
- Спорим, если у него есть жена, то она не чужда математике, хотя
изучала ее давно и знает плохо. А твой аспирант, вместо того, чтобы дви-
гать вперед науку, занялся политической активностью.
- Из чего такие выводы?
- Да из выборов же, солнышко. Он занимался предвыборной агитацией за
своего кандидата, заседал в штабе, делал уйму всякой работы, уж не знаю,
за деньги или из идейных соображений. Во всяком случае, до утра семнад-
цатого числа у него не было ни минуты свободной, чтобы сесть, подумать и
написать свое выступление на защите. Он тянул, тянул, а потом, когда по-
нял, что время поджимает, дал своей жене диссертацию и автореферат и
попросил написать текст. Она и написала, в меру собственного разумения.
И даже, наверное, перепечатала на машинке. Спорим, он не сам тебе эти
бумажки привез, а передал с оказией. Ведь так?
- Как ты догадалась? - изумился Алексей.
- Он даже не нашел времени посмотреть, что ему сочинили. Был уверен,
что если под рукой вылизанный автореферат, то испортить уже ничего
нельзя. Ты же понимаешь, что в ночь с шестнадцатого на семнадцатое он
глаз не сомкнул, а когда результаты стали более или менее полными, зава-
лился спать. Вот и вся сказка. Хочешь - проверяй.
- Ну и фантазерка же ты, - хмыкнул Алексей. - Но в логике тебе не от-
кажешь. Просто ради любопытства проверю. Он потянулся к телефону, но
Настя ловко выхватила у него трубку.
- Э нет, дружочек, так не пойдет. Мы спорили?
- Я лично - нет. Чего мне с тобой, дурочкой, спорить?
- Ну и не надо. Зато я с тобой спорила. Что на кону? Что мне будет,
если я права?
- Щелбан тебе будет по носу, вот что. Ну а что ты хочешь?
- Отбивную. И не на ужин, а прямо сейчас.
- Асенька, имей же совесть, - взмолился муж, - а текст переписывать?
- Ладно, отбивную не надо. Потерплю. Тогда, если я выиграла, дашь мне
внеочередной порошок.
- Это ты, положим, перебьешься. Что, корыстная ты моя, фантазии не
хватает, кроме как на еду и наркотики? Пожрать, уколоться и забыться? -
поддел ее Леша. - Давай так. Если ты не права, ты немедленно выливаешь
свой кофе в раковину и идешь в постель. А если права, я разрешу тебе его
допить и не буду требовать, чтобы ты лежала под одеялом. Так и быть, я
добрый.
- Ага, пожалела кошка мышку, - вздохнула Настя. - Ну звони. Все равно
у тебя ничего путного не выторговать. Через несколько минут, поговорив с
кем-то из своего института, Алексей Чистяков одобрительно взглянул на
сидящую напротив за столом жену.
- Молодец, старушка, голова у тебя варит даже при высокой температу-
ре. Далеко пойдешь. Смотри не заблудись только. Настя допила кофе, спо-
лоснула чашку и поплелась в комнату. Мысли ее снова вернулись к нераск-
рытым убийствам и похищенной девочке. Зачем ее забрали из больницы? Если
это стандартное взятие заложника как средство достижения какойто другой
цели, то похитители должны были бы уже объявиться. Потребовать денег,
например, или совершения определенных действий. Правда, в России все не
как у людей. В других странах если уж совершается, например, террористи-
ческий акт, то сразу же какая-нибудь политическая террористическая груп-
пировка берет на себя ответственность за его совершение. Мол, это сдела-
ли мы потому-то и потому-то, и требуем мы от властей того-то и того-то,
иначе, если не выполните наши требования, убьем заложников или взорвем
метро. А у нас? Взрыв в метро был, а ответственность за него никто
что-то не кинулся брать. Зачем же тогда взрывали, людей калечили? Из
чистого злобного хулиганства? И зачем все-таки похитили Наташу Терехину?
Да еще так заботливо, постарались на ее глазах человека не убивать, хотя
вполне могли бы, обстановка позволяла. Итак, Наташа не заложница, никто
пока что ничего не требует и ей смертью не угрожает. Уже хорошо. Наташа
нужна им живая, иначе ее убили бы там же в кустах, где и Мишаню уложили.
Это тоже обнадеживает. Но тогда что же? Должно ведь быть какое-то объяс-
нение всему этому. Четыре трупа, правда. Романовская под вопросом, ну
три трупа - тоже, между прочим, не кот начхал, и все это трупы людей,
которые могут опознать человека, навещавшего Наташу в больнице. А потом
исчезновение самой Наташи, да так мастерски обставленное! При всем него-
довании по отношению к людям, похитившим беззащитную девочку-калеку,
Настя не могла не отдать должное той изящной простоте, с которой было
организовано похищение. Коротков явился прямо к ужину, когда запах под-
жаренных особым образом по рецепту профессора Чистякова телячьих отбив-
ных разливался по всей крошечной однокомнатной Настиной квартирке, бук-
вально сводя с ума свою больную гриппом голодную хозяйку.
- Ты бы, мать, почаще болела, - воодушевленно заявил Юра прямо с по-
рога. - Тогда Чистяков каждый день готовил бы тебе вкусную еду, а я бы
каждый день ездил к тебе якобы по служебной надобности.
- Размечтался, - фыркнул Алексей, пожимая ему руку. - Твоя сумасшед-
шая подруга даже три дня полежать не может, неймется ей.
- Это верно, - согласился оперативник, - подруга у меня действительно
сумасшедшая, зато у тебя, профессор, жена умная. И это еще как посмот-
реть, кому из нас двоих хуже. Из комнаты выползла Настя, по случаю при-
хода Короткова сменившая уютный халат на джинсы и ковбойку в мелкую
красно-коричневую клеточку. Она чмокнула Короткова в щеку и с упреком
произнесла:
- Ну и мужики нынче пошли, хуже баб, честное слово. Стоит несчастной
Настеньке заболеть и утратить бдительность, как они тут же кидаются за
ее спиной ее же и обсуждать. Джентльмены!
Ужин был вкусным, как, впрочем, всегда, когда за дело брался Алексей.
Но закончили они с едой быстро: Леше нужно было все-таки написать выс-
тупление своего аспиранта на защите, а Насте не терпелось поговорить с
Коротковым.
- Значит так, мать, - начал излагать Юра, когда они ушли в комнату,
оставив Чистякова на кухне в одиночестве, - работать нам с тобой предс-
тоит с очень приличным мужичком, зовут Александром Ташковым. Суть тако-
ва: они разрабатывают группу, специализирующуюся на выполнении посредни-
ческих функций в интересах всяких мусульманских группировок, преимущест-
венно террористических. Группа практически вся состоит из мусульман, но
есть и исключения. Одно из этих исключений - руководитель группы, по их
сведениям, это кто-то из русских. Квартира Терехиной - место, где от-
дельные члены группы снимают угол и периодически собираются. Таких квар-
тир у них по всей Москве штук десять, но выявлены пока только три, в том
числе и та, где живет Ира. Олег Жестеров завязал знакомство с Терехиной,
вероятно, намереваясь войти в контакт с ее квартирантами. Но не успел.
Ташков рассказывал, что девчонка держится хорошо, но чувствует себя ос-
