Вы поняли?
- Конечно. Вы молодцы.
- Александр Николаевич...
- Да?
- Я боюсь за нее. Почему Василий ее не отправляет?
- Это ты у меня спрашиваешь? Подумай сам и скажи мне. Ты ведь лучше
знаешь и Наташу, и Василия, и обстановку там, на месте. В чем может быть
загвоздка?
- Я понял, - взволнованно сказал Уциев. - Все дело во враче. Василий
боится отправлять Наташу без врача. Наверное, есть какая-то причина, по
которой врач пока не может выехать. Поэтому и Наташу не вывозят.
Ташков на мгновение задумался. Пожалуй, парень прав. Наташу не выве-
зут, пока не поедет врач. А врач не поедет, пока... Пока - что? Пока
гром не грянет и мужик не перекрестится? Пока рак на горе не свистнет?
Врач не поедет, пока Василий не свяжется с Аяксом и не получит от не-
го инструкций. А с Аяксом он пока связаться не может. И не сможет еще
очень долго. Потому что Аякс был арестован, как только на Коломыйский
аэродром прибыла первая партия охранников из усадьбы и стало понятно,
что Василий клюнул на ловко подброшенную Петровичем приманку. Ташков
буквально выпрыгнул из самолета и помчался в здание аэропорта.
В рассветной тишине лязг засова показался особенно громким. Аякс не
спал, но все равно вздрогнул от неожиданного звука. В камере он был
один, но это и понятно, даже при той переполненности тюрем и изоляторов,
которая существует, арестованных такого масштаба на первое время изоли-
руют. Хотя бы на первую ночь.
- Встать, - приказал вошедший в камеру дежурный.
- Еще нет семи утра, - хладнокровно ответил Аякс. - Меня не имеют
права допрашивать.
- Я сказал - встать!
Аякс медленно, словно нехотя, поднялся и стал натягивать ботинки. Его
провели по коридору через несколько заграждений и завели в какой-то ка-
бинет, где сидели трое, из которых двое были в штатском и один в форме.
На столе Аякс увидел трубку сотового телефона. Своего телефона.
- Вам весь вечер и всю ночь беспрерывно пытаются дозвониться. Вы не
хотите поговорить с абонентом?
- Нет.
- Как вы полагаете, кто может вам так настойчиво звонить?
- Кто угодно. Этот номер есть у десятков моих друзей. Вы подняли меня
в такую рань, чтобы предложить поговорить по телефону?
- Я ценю ваш юмор, - холодно ответил человек в форме. Теперь Аякс его
вспомнил, он присутствовал при аресте и при первом допросе, но ничего не
говорил и вообще активности не проявлял. - И хочу вам напомнить, что в
Карпатах находится похищенная вами Наташа Терехина. Вы лично отвечаете
за ее жизнь. Если нам удастся привезти ее в Москву живой и невредимой,
это будет один разговор. Если же с ней что-нибудь случится, то разговор
будет совсем другой. Поэтому я хотел бы, чтобы вы ответили на вызов,
когда он будет, и поговорили с тем, кто вам звонит. Поговорили, разуме-
ется, спокойно и без глупостей.
- Почему вы думаете, что звонок как-то связан с этой историей? Может
быть, это звонит моя жена, она отдыхает за границей.
- Может быть, - согласился человек в форме. - Но в любом случае вам
лучше ответить. Впрочем, я очень сомневаюсь, что ваша супруга будет так
настойчиво названивать вам всю ночь напролет. Скорее всего вам пытается
дозвониться ваш приятель Коковцев, находящийся в карпатской усадьбе. У
него там возникли проблемы, я вам уже говорил об этом. Так что лучше
сделайте то, о чем я вас прошу. В противном случае я буду вынужден вас
заставить.
- Каким образом? - высокомерно приподнял брови Аякс. - Будете меня
бить и пытать?
- А как же, - внезапно вступил в разговор один из тех, кто был в
штатском. - И бить, и пытать. Но главным образом - убеждать. Мы с вами
после ареста разговаривали достаточно долго, и вы имели возможность убе-
диться в том, что знаем мы о вас очень и очень много. Вам не имеет смыс-
ла стремиться к свободе, потому что на свободе вас достанут так быстро,
что вы и охнуть не успеете. Вас достанут даже в следственном изоляторе,
принадлежащем МВД. Нравы там сами знаете какие, и охрана продажная, так
что ваши друзья до вас быстро доберутся. Единственная ваша надежда - это
наш изолятор. Здесь и поуютнее, между прочим, и охрана более надежная.
Но здесь мы вас можем держать только при условии, что вы проходите по
нашей линии. Если же мы с вами вместе сделаем вид, что по линии ФСБ за
вами ничего нет, вы автоматически оказываетесь в ведении МВД и вас пере-
водят в Бутырку. А уж там вам все припаяют: и Анисковец, и Олега Жесте-
рова, и даже Романовскую. Но главным образом, конечно, монахиню и медсе-
стру. В убийствах первых трех человек вы поучаствовали только как идео-
лог и организатор, а монахиню и медсестру вы задушили собственными рука-
ми. Мы-то все голову ломали, как это они подпустили вас к себе так близ-
ко и даже не закричали. А оказалось все просто. Они прекрасно вас знали
и доверяли вам. Аля Мырикова проходила у вас практику, когда заканчивала
медучилище. Между прочим, злые языки утверждают, что в то время час-
тенько видели, как вы уединялись с ней в вашем кабинете. Ну а про сестру
Марфу и говорить нечего, она работала бок о бок с вами каждый день. Ну
так как, Сергей Львович, будем отвечать на звонки? Или поедем в Бутырку?
Да вы присядьте, в ногах правды нет, тем более в такую рань.
Гуланов сел на предложенный ему стул. Они правы, ему уже не вывер-
нуться. Слишком большая организация и слишком много всего на ней висит,
чтобы можно было надеяться. Ему всегда казалось, что его должность -
главный врач дома инвалидов и престарелых - сама по себе защищает от по-
дозрений. Вероятно, именно так и было долгое время. Они искали неулови-
мого Аякса, полагая, что это должен быть какой-то крутой мафиози,
разъезжающий в навороченном автомобиле и живущий на широкую ногу, шагу
не ступающий без телохранителей. Что ж, всему свой час. Он хорошо пожил,
славно, в свое удовольствие, обеспечил и мать, и жену с сыном. И самолю-
бие потешил всласть, проворачивая дерзкие и дорогостоящие операции. Он
всегда, еще с тех пор, как отец передавал ему "дело", знал, что рано или
поздно все кончится, и кончится не легким вздохом на смертном одре, а
вот так грубо и бесславно, с арестом, оскорблениями и допросами. И был к
этому готов. Жизнь казалась ему пресной и скучной, и он вносил в нее то,
что делало ее интересной и живой, придавало остроту и пикантное ощущение
постоянного риска. Не столько деньги ему были нужны, сколько осознание
своего могущества и неуязвимости, ловкости, хитрости, размаха...
Телефон, лежащий на столе, забибикал. Гуланов, не раздумывая, протя-
нул к нему руку.
- Да, слушаю. Да... Молодец, выкрутился. Хвалю. Пусть едет, его здесь
встретят. До Львова сам его довезешь? Ну и хорошо, а здесь все будет в
порядке. Да я все понимаю, ты не виноват, а с Охрименко я потом сам раз-
берусь. Что? Нет, не надо пока, обстановка изменилась. Пристрой ее ку-
да-нибудь на пару дней, проводи гостя до Львова, потом свяжись со мной,
я скажу, что надо делать. Давай, Вася, ни пуха тебе. Гуланов положил те-
лефон обратно на стол.
- Теперь вы довольны?
- Вполне, - весело ответил человек в форме. - Можете идти досыпать, в
ближайшие три часа вас вряд ли побеспокоят. Аякс вернулся в камеру и
лег, положив голову на согнутые руки. Операция с методикой Волохова была
самой интересной, потому что на нее затрачено больше всего времени. С
Валеркой Волоховым он учился когда-то на одном курсе и тогда еще слышал
от него всякие завиральные идеи насчет создания сверхчеловека. Но в те
времена слово это прочно ассоциировалось в сознании с чем-то неприлич-
ным, и вскоре Волохов стал высказываться более осторожно, говоря о людях
с выдающимися физическими и интеллектуальными данными. Над ним посмеива-
лись, не более того.
Получив дипломы, они потеряли друг друга из вида. Волохов занимался
лечебной практикой и наукой, а Сергей Гуланов, имея в активе бурную ком-
сомольскую работу, пошел по административной линии. Отголоски скандала,
когда на ученом совете Волохова буквально растоптали вместе с его идеями
радиологической коррекции плода на ранних стадиях беременности, до Гула-
нова, конечно, докатились, но тогда он еще не думал ни о чем таком. А
шесть лет назад узнал бывшего однокурсника в человеке, появившемся в до-
ме инвалидов и наводившем справки о Галине Терехиной, потерявшей память
после черепно-мозговой травмы. Вот тогда Сергей Львович и понял, что Ва-
лерка Волохов от своих идей не отказался. И тогда же родилась мысль эти-
ми идеями воспользоваться.
Шесть лет кропотливого труда, шесть лет пристальных наблюдений за са-
мим Волоховым, его женщинами и его детьми. Когда Ира ушла из интерната и
стала жить самостоятельно, Гуланов подумал, что неплохо было бы постоян-
но держать ее в поле зрения. Ира начала сдавать комнаты внаем, а спустя
почти год в ее квартире поселился и сам доктор Волохов, и это Гуланов
тоже расценил как нежданную удачу. Все одно к одному, успех сам идет в
руки, и глупо пропустить его, не воспользовавшись. Аякс тут же приложил
все усилия к тому, чтобы во второй из сдаваемых комнат жили только его
люди. И Ира на глазах, и ее папенька. Ох и веселился же Сергей Львович,
когда ему докладывали о разговорах Георгия Сергеевича по телефону! Ста-
рался Отец, из кожи вон лез, чтобы подкрепить свою легенду о разводе и
размене жилплощади, нес всякую чушь несусветную в молчащую телефонную
трубку.
Конечно, операция была рассчитана на перспективу, и если бы не вмеша-
тельство старухи Анисковец, все можно было бы провернуть тщательно и не
торопясь. Но она вмешалась, старая ведьма, всюду сующая свой нос, и все
пошло наперекосяк. Жаль. Но ничего не поделаешь. Нет, ему не стыдно за
прожитую жизнь, он вполне успел насладиться ею. Даже поездки в ненавист-
ный Вечный город Рим приносили ему желанное чувство сладостного риска.
Без этого чувства он задыхался, ему даже казалось, что он начинает ста-
реть на глазах. Он пожил красиво. И уйти надо красиво. Его не побеспоко-
ят еще целых три часа. Этого вполне достаточно. Обыскивать наши допотоп-
ные пинкертоны так и не научились. И слава Богу.
Как только послышался шум подъезжающего автобуса, Ташков кинулся ему
навстречу. Сначала обязательные команды:
- Выходить по одному!
- Оружие оставить в автобусе!
- Руки за голову!
- Стреляем без предупреждения!
Он с трудом сдерживал себя, чтобы не ворваться в автобус. Нельзя это-
го делать, пока там находится хотя бы один вооруженный бандит. Вот на
ступеньках показался смуглый человек, явно не европеец. Ташков понял,
что это и есть тот врач-иностранец, о котором говорил Асланбек Уциев.
Значит, Наташа тоже должна быть здесь. Следом за смуглым иностранцем из
автобуса выглянул Петрович и махнул рукой.
- Забирай девочку, Сашко.
Наташа сидела на полу. Света, заливавшего аэродром, было достаточно,
чтобы увидеть ее застывшие от ужаса огромные светлые глаза. Александр
наклонился и легко, как пушинку, поднял ее на руки.
- Все хорошо, милая, - ласково приговаривал он, неся ее в самолет, -
все кончилось. Мы за тобой приехали. Ты такая умница, Наташенька, ты
удивительная девочка. Больше ничего не бойся, все хорошо. Все кончилось.
- А Мирон? - вдруг прошелестел ее голосок прямо возле уха Ташкова. -
Что с ним?
- Кто такой Мирон?
- Мирон. Он со мной занимался. Где он?
- Разве с тобой занимался не Асланбек?
Ташков остановился и внимательно посмотрел на девушку.
- Ты ничего не путаешь?
- Нет.
Ташков замедлил шаг. Что-то не срастается. Неужели парень врет? Да
нет, все вышло, как он говорил, Наташу привезли вместе с врачом как раз
после того, как Василию дали возможность связаться с Аяксом. Он поднял
голову и увидел лицо Асланбека, прильнувшее к иллюминатору.
- Посмотри-ка, - он повернулся так, чтобы Наташе был виден иллюмина-
тор, - это он с тобой занимался?
- Мирон! - внезапно закричала она так громко, что Ташков чуть не ог-
лох. - Мирон!
Ташков едва успел отскочить от трапа, чтобы не оказаться сбитым с
ног. Уциев выпрыгнул из самолета и выхватил Наташу из его рук. Он исс-
тупленно целовал ее щеки, глаза, губы, прижимал к себе, словно баюкая.
- Мы сделали это! Мы сделали! Мы сделали!
Выходя из городской прокуратуры после очередного допроса у следовате-
ля Ольшанского, Валерий Васильевич Волохов прямо у подъезда столкнулся с
Верой Жестеровой. Лицо у нее было напряженным и каким-то странным. Тако-
го выражения отстраненности Волохов никогда у нее не видел.
- Тебя все еще таскают из-за Олега? - равнодушно спросила она.
- Да.
Он был рад, что можно прикрыться гибелью Вериного мужа и не обсуждать
с ней истинные причины его вызовов в прокуратуру. Вера бросила взгляд на
золотые часики.
- У меня есть еще полчаса, меня вызвали на половину четвертого. Давай
прогуляемся, - предложила Вера.
Они не спеша пошли по оживленной улице. Разговаривать было не о чем.
Внезапно Вера сказала:
- Очень душно. От этих бесконечных машин дышать совсем нечем. Давай
свернем в какой-нибудь дворик, посидим на лавочке.
Дворик они нашли быстро. Но Вере он не понравился, там не было тени,
а вокруг песочницы с визгом носились малыши.
- Господи, какая невыносимая жара, - простонала она. - Хотя бы нес-
колько минут в прохладе постоять. Может, в подъезд зайти?
Волохов молча пожал плечами. Вообще-то она права, в подъезде наверня-
ка прохладно и тихо. Они зашли в первую попавшуюся дверь и поднялись на
один пролет. Там действительно было прохладно и тихо, только очень
сильно пахло жареной картошкой и рыбой. Вера прислонилась к подоконнику
и уставилась в окно, повернувшись к Волохову спиной. Потом открыла су-
мочку и стала в ней что-то искать. Глядя на ее напряженную спину, Вале-
рий Васильевич подумал, что она, наверное, плачет и пытается найти носо-
вой платок. Когда Вера повернулась к нему, он даже не понял, что проис-
ходит. Сначала он ощутил жгучую боль в груди и только потом услышал гро-
хот выстрела.
- Сволочь, - с каменным выражением лица произнесла Вера, - подонок,
за тебя и отсидеть не жалко.
Она швырнула пистолет на ступеньки и медленно стала спускаться вниз.
Угасающим сознанием Волохов еще успел удивиться, почему на лестницу не
выскочил никто из жильцов, ведь звук выстрела был таким громким...
И снова все вошло в привычную колею. Ира вставала в пять утра и шла
убирать улицу. Потом мыла лестницы в шестнадцатиэтажке. Потом шла на ве-
щевой рынок. По вечерам работала в "Глории". Наташа снова была в больни-
це, в той же самой больнице, и даже в той же палате. Только квартирантов
у Иры больше не было. Вернее, был один, красивый черноволосый парень, по
паспорту Асланбек, но все почему-то называли его Мироном. Он не платил
за квартиру, он очень много работал и приносил деньги Ире. Все до копей-
ки.
- Сначала мы соберем на Павлика, - говорил он ей, - потом на памятник
твоему отцу. А потом Наташа закончит институт, я найду ей работу, мы за-
берем ее домой и будем жить гораздо лучше. Ты только потерпи еще немно-
го, ладно? Мы будем жить гораздо лучше, я тебе обещаю.
И Ира верила.
Раз в неделю к ней приходили Зоя с Ташковым, с тем Ташковым, который
отдал все свои деньги, чтобы спасти Наташу. Ира не знала, куда их уса-
дить и чем угостить, ей казалось, что она не расплатится с этим серьез-
ным человеком до конца своих дней. Она так радовалась, что Зоя все-таки
решилась рожать! У нее будет хоть и не родной, но братик или сестричка,
с которым можно будет ходить гулять, играть в прятки или пятнашки, кото-
рого можно будет забирать из садика. И может быть, ей, Ире, даже доверят
когда-нибудь отвести его в первый раз в школу. Павлика она, наверное, в
школу уже не поведет. У нее будет семья, состоящая не только из одних
инвалидов. В этой семье будет Мирон, будет Зоя и ее ребенок и даже, ка-
жется, будет Ташков. У нее все будет хорошо, надо только очень много ра-
ботать и очень сильно верить.
И Ира верила.
Июнь - август 1996, Москва
