Отчаяние захлестнуло меня. Боже мой, что же это происходит?
- Что вы со мной делаете? Вы же лишаете меня всего! Последней надеж-
ды... Не трогайте Лутова, я вас умоляю!
Я нес какую-то чушь и сам осознавал, что говорю глупости, но слова
помимо моей воли вырывались из меня. Разум понимал одно, сердце хотело
другого.
- Да, пусть он все это подстроил, пусть он убил кого-то, пусть развел
меня с Викой, оставил без работы, но он это уже сделал, понимаете? Это
УЖЕ случилось. И поправить это можно только одним способом: дать мне
возможность принять его помощь. Вы же лишаете меня этой возможности.
- Я все понимаю, - тихо сказала Каменская. - Я понимаю, как вам тяже-
ло, Александр Юрьевич. Но я хочу найти ответ на вопрос: зачем? Зачем он
все это сделал? Зачем ему нужно, чтобы вы приняли его помощь? С Томили-
ной мне все понятно. Она - автор книг, на издании которых можно зарабо-
тать очень большие деньги. А вы? Зачем вы ему нужны? Кроме вас, никто
мне на этот вопрос ответить не сможет.
- Я не знаю, - растерянно прошептал я. - Я не знаю. У меня ничего
нет. Лутов сказал, что им ничего и не нужно. Правда, все мои будущие до-
ходы будут принадлежать им. Но сейчас им не нужно ничего, я могу прийти
к ним в одной рубашке и без копейки в кармане.
- А у вас предвидятся большие доходы в будущем? - спросила она.
- Нет... Откуда?
Глава 21
- У них все чисто, все пристойно, ни с какой стороны не подкопаешься.
Юра Коротков оседлал стул верхом и раскачивался на двух ножках, как
на детской лошадке-качалке. Два дня он занимался тем, что выяснял под-
робности деятельности кризисного центра, организованного благотвори-
тельным фондом помощи людям, оказавшимся в кризисной ситуации. Центр на-
ходился в Подмосковье, занимая когда-то полуразрушенную, но ныне приве-
денную в порядок на деньги фонда больницу. Туда приходили люди, попавшие
в тяжелую жизненную ситуацию и не видящие иного выхода, кроме смерти. С
ними занимались врачи, психологи, психотерапевты, им подыскивали рабочие
места с учетом образования, имеющейся профессии и личных склонностей. Им
возвращали вкус к жизни, их окружали любовью и заботой. В основном пре-
бывание в центре было платным, но некоторым категориям пациентов оказы-
вали бесплатную помощь. Например, инвалидам, участникам вооруженных
конфликтов, многодетным матерям, безработным. Короче, все как полагает-
ся. И никаких самозванцев или шарлатанов" все врачи имеют дипломы.
- Там особенно не развернешься с нашей оперативно-розыскной дея-
тельностью, - сообщил Юра. - Фонд, между прочим, международный, основан
группой частных лиц исключительно из соображений благотворительности,
имеет такие кризисные центры во многих странах мира, и все они являются
частной собственностью. А проникновение в частное владение, сама понима-
ешь... Так что извини, что смог - то сделал.
Настя слушала его, задумчиво постукивая шариковой ручкой по чистому
листу бумаги.
- И что, пациенты там взаперти находятся? - спросила она.
- Да Бог с тобой! Гуляют где хотят, на работу ездят. Некоторые вообще
в своих семьях живут, а туда только каждый день приезжают на занятия с
психологами и прочими специалистами. Нет, Ася, там действительно все
чисто и пристойно.
- На первый взгляд, - уточнила она. - Потому что на самом деле там
среди пациентов есть люди, которые приносят фонду огромные деньги. И лю-
дей этих подбирают специально, как Уланова или нашу Татьяну. Высматрива-
ют, примериваются к ним, а потом берут в такой оборот, что надо иметь
недюжинную моральную силу, чтобы не попасться. И ведь не зацепишь их ни
на чем. Даже если случится невероятное и мы найдем среди пациентов цент-
ра людей, принесших ему большие деньги, мы никогда в жизни не докажем,
что эти люди приведены туда умышленно. Понимаешь? Да, человек оказался в
тяжелой ситуации, мы предложили ему помощь, пока не случилось непоправи-
мое. Да, это не он к нам пришел, а мы сами сделали первый шаг к зна-
комству, а что в этом зазорного? Мы же видим, что человеку плохо, зачем
же ждать, пока он попытается руки на себя наложить. Беду надо вовремя
предотвратить, иначе вся наша деятельность бессмысленна. И вообще это
концепция нашей организации. "Предотврати беду". Красиво звучит, правда?
У нас в милиции ведь тоже считается, что лучше предотвратить преступле-
ние, чем потом его раскрывать. Да, пациент отдает им все свои доходы, но
он делает это добровольно, потому что, во-первых, благодарен за помощь,
а во-вторых, разделяет идеи фонда и хочет принять посильное участие в
благотворительности, чтобы помощью таких кризисных центров могли вос-
пользоваться как можно больше людей во всем мире. База железная, Юра.
Никаких аргументов против. Потому что мы не можем сделать самого главно-
го. Мы не можем доказать, что тяжелая ситуация, в которую попадают неко-
торые состоятельные пациенты, создана умышленно самим фондом или цент-
ром. Вокруг этих пациентов ложатся трупы, их бросают любимые жены и
мужья, их дети становятся преступниками и наркоманами, их выгоняют с ра-
боты, но у нас нет способов привязать эти события к людям из фонда. Так
что перспективы никакой. Это Уланова мы сумели обмануть и подсунули ему
на кассете чистую липу, чтобы заставить его заговорить. А на самом деле
все статьи в газетах заказывали разные люди. И найти их мы никогда не
сможем. И костюм Маргарите покупал вовсе не Лутов, а какой-то совсем
другой мужчина. А Иришкин жених - вообще мифическая личность. Ни в одном
банке Москвы Стасов его пока не нашел, но даже если и найдет, так что?
Ухаживать за красивой молодой женщиной и предлагать ей руку и сердце -
это криминал? Обознаться и принять одного человека за другого - тоже
большой грех? А то, что он окажется случайно знакомым с кемнибудь из
фонда или из центра, ни к какому уголовному делу не пришьешь. Куча кос-
венных улик, и больше ничего толкового. Из суда за такое уголовное дело
старыми рваными тряпками погонят. Никогда нам с тобой, Юрик, это дело до
конца не размотать. Если, конечно, случайность какая-нибудь не поможет.
Единственное, что у нас есть, это Лутов, но что мы ему предъявим? Позна-
комился с тележурналистом Улановым, а потом тот сам прибежал помощи про-
сить. За это в тюрьму не сажают. Татьяне представился журналистом? Ну и
что? А он тебе скажет, что увидел в газетах многочисленные статьи, нап-
равленные против известной писательницы, книги которой ему очень Нравят-
ся, и по согласованию с центром решил предложить ей помощь, пока до беды
не дошло. Почему представился журналистом? А почему бы и нет? Он - ак-
тер, профессиональный актер, и он счел эту роль наиболее приемлемой для
знакомства с писательницей. Ведь ему нужно, чтобы она его выслушала. А
как еще он мог с ней познакомиться? Ох, Юрка, так обидно бывает, когда
столько сил положишь на какое-нибудь дело, бьешься с ним, бьешься, ночей
не спишь, голову ломаешь, пока все не распутаешь. А когда распутаешь -
понимаешь, что все без толку. Доказательств - минус ноль целых восемь
десятых. И никого не зацепишь. Если бы мы могли найти убийц Андреева,
Бондаренко, Юлии Готовчиц, Инессы или Димки Захарова, мы бы из-под себя
выпрыгнули, но выявили бы их связь с центром. Хотя бы одного убийцу, а?
Ну что ты смеешься. Юрка! Дай помечтать.
- Ася, хочешь, я тебе продам грандиозную идею? И твои мечты воплотят-
ся в явь.
Он говорил шутливым тоном, но глаза его были серьезны. Настя медленно
положила ручку на стол. Ей было страшно даже обсуждать это. Потому что
она очень хорошо знала своего давнего друга и коллегу Юру Короткова и
могла вполне безошибочно предугадывать ход его мыслей.
- Юра, не смей, - твердо сказала она. - Даже думать об этом забудь.
- Да чего ты, Ася? Все сделаем как по маслу, комар носа не подточит.
- Я сказала - не смей. Не дай Бог что не так, мы до смерти себе не
простим.
- Да ну тебя, - Коротков огорченно махнул рукой, - вечно ты прямо в
полете крылья подрезаешь. Ты сегодня злая, и я тебя не люблю. Вот прос-
пишься за ночь, завтра и поговорим.
Татьяна не торопясь вышла из женской консультации. Она и позавчера
сюда приходила, и вчера, и вот еще сегодня. Шла она тяжело и осторожно,
и лицо у нее было расстроенное. Доехав на метро до своей станции, она
вышла и дальше добиралась на автобусе. Автобусная остановка была далеко
от дома, и Татьяна шла медленно, глубоко вдыхая теплый воздух, наполнен-
ный весенними ароматами. Единственное достоинство новостройки, думала
она, это невысокая по сравнению с центром Москвы загазованность. Здесь
хоть подышать есть чем. Возле магазина она еще больше замедлила шаг,
размышляя, нужно ли что-нибудь покупать домой. Кажется, холодильник за-
бит битком, все необходимое есть. Но вдруг глаз на что-нибудь упадет? На
что-нибудь невероятное вкусное и соблазнительное. Весь период беремен-
ности Татьяна мучилась неожиданными и непредсказуемыми гастрономическими
желаниями. То ей хотелось салат из морской капусты, хотя за всю предыду-
щую жизнь она его ела раза два и без всякого удовольствия, то, как не-
давно, мучительно хотелось мороженого, к которому она всегда была равно-
душна.
Она вошла в магазин и почти сразу увидела его, того самого журналиста
с добрыми глазами. Теперь она знала его фамилию - Лутов. Он покупал в
молочном отделе йогурты и пудинги. Татьяна решила не окликать его и ос-
тановилась возле ближнего к двери прилавка.
- Татьяна Григорьевна, - услышала она его голос.
Повернувшись, Татьяна изобразила вежливую улыбку.
- Здравствуйте. Вы опять навещаете маму?
- Да, опять. Я часто у нее бываю. Просто удивительно, что мы с вами
раньше здесь ни разу не встретились. Как ваши дела?
- Неважно, - она грустно вздохнула. - Проблемы со здоровьем.
- Да что вы? - сочувственно сказал Лутов. - Чтонибудь серьезное?
- Боюсь, что да. Знаете ли, первые роды в моем возрасте - это всегда
сложно. А тут еще лишний вес, сердце не справляется. Врачи говорят, что
мне нужно очень беречься, потому что малейшее волнение или испуг могут
оказаться роковыми. Короче, сплошные беды на мою голову. И чем я так пе-
ред судьбой провинилась?
- Ну полно, полно, Татьяна Григорьевна, - ласково заговорил Лутов, -
не надо так убиваться. Кстати, вы подумали над моим предложением?
- Я... Знаете, мне как-то не до этого было. Я очень плохо себя
чувствую, и все мысли у меня сейчас о ребенке. Извините, я не хотела вас
обидеть.
- Что вы, - он улыбнулся ей приветливой и очень доброй улыбкой, - это
вы меня извините, что пристаю со всякими глупостями, когда у вас столько
проблем. Может быть, вам нужны хорошие врачи? Могу помочь, у меня есть
связи в медицинском мире.
- Да нет, спасибо вам, у меня и так хороший врач. Но даже он предуп-
редил, что бессилен перед моим сердцем. Мне надо быть очень осторожной,
расстраиваться нельзя, плакать нельзя, нервничать нельзя. Короче, жить
вредно, от этого умирают.
Она резко повернулась и пошла к выходу. Лутов не стал ее догонять.
- У нас хорошие новости. Перед Томилиной стоит реальная угроза поте-
рять ребенка. Так что если мы ей в этом поспособствуем, никто ничего не
заметит и не заподозрит.
- Так, может, не надо дергаться зря? Все само собой произойдет.
- А если не произойдет? Вдруг она окажется такой крепкой, что сможет
его нормально доносить? Нет, на судьбу полагаться не будем. Врачи гово-
рят, что ей ни в коем случае нельзя волноваться, нервничать и пугаться.
А ведь жизнь кругом полна неожиданностей. В любой момент и в любом месте
может случиться что-нибудь, что ее испугает или расстроит. Ей станет не-
хорошо, закружится голова, заболит сердце. И тут как тут под рукой дол-
жен оказаться врач со шприцем и лекарством. Ты понял меня? В любой мо-
мент и в любом месте. Глаз с нее не спускать.
- Да ладно, раскомандовался, тоже еще. Власть почувствовал, пока шеф
в отъезде? Вот он на днях вернется, покажет тебе власть.
- Так то, милый мой, на днях, а не раньше. А пока я здесь главный,
заруби это на своем искривленном носу. Чтобы через час были врачи с ле-
карством наготове. Три человека как минимум, чтобы работать в три смены
и не примелькаться. И круглосуточно дежурить возле дома, где живет Томи-
лина. Как только она выходит на улицу, быть с ней рядом неотлучно. Упус-
тите момент - башку оторву.
Сегодня Настя наконец ночевала в своей московской квартире. Состояние
свекра стабилизировалось, и его перевели в общую палату, где круглосу-
точно дежурить родственникам уже не разрешали, да и необходимости в этом
не было.
Квартира показалась Насте какой-то запущенной и чужой. Особенно по
контрасту с только что отремонтированной и сверкающей чистотой квартирой
Стасова. "Что поделать, - подумала она, - у Стасова две энергичные домо-
хозяйки, а в этой квартире только одна, да и то, во-первых, ленивая, а
во-вторых, работающая с утра до ночи. Но меня это, конечно, не оправды-
вает. Я веду себя просто безобразно".
Приготовить ужин было не из чего, она не была здесь больше недели и
никаких продуктов не покупала, а то, что оставалось в холодильнике, или
уже пришло в негодность, или не годилось для употребления в чистом виде.
Масло, майонез, лимон - из этого, как говорится, каши не сваришь. Остат-
ки "Докторской" колбасы скрючились от горя и одиночества и даже слегка
позеленели от злости на то, что их вовремя не съели. Единственный выход
- сварить гречку и употребить ее со сливочным маслом. Как Лешка ее учил?
Кажется, залить крупу кипятком в пропорциях два к одному и варить на ма-
леньком огне. Ладно, попробуем, не помирать же с голоду.
Поставив греться воду, Настя пошла в комнату раздеваться. Не успела
она стащить через голову свитер, как требовательно зазвенел телефон. Это
оказалась ее приятельница по университету. Они перезванивались очень
редко, но все эти годы сохраняли друг к другу искреннюю симпатию. Прия-
тельница по имени Лена была замужем за каким-то преуспевающим адвокатом,
но Настя не была с ним знакома и ни разу не видела его.
- Настя, ты извини, что я без предисловий. Мне нужна твоя помощь, -
заявила Лена. - Ты все еще в розыске работаешь?
- Пока не выгнали, - улыбнулась Настя. - Какие у тебя проблемы?
- Мне нужно найти одного человека. Поможешь?
- Смотря зачем он тебе, - осторожно ответила Настя.
Она не любила такие просьбы, ибо знала, что даже самые хорошие знако-
мые могут поставить тебя таким манером в очень сложное положение.
- Это... Нет, не так. Я не хотела говорить...
Лена замолчала, и Насте показалось, что она всхлипнула.
- Что случилось, Леночка? - встревоженно спросила она. - Ты что, пла-
чешь?
- Вадик погиб, - прорыдала приятельница в трубку.
Вадик? Кто это? Ах да, это же ее муж, вспомнила Настя. Ну надо же,
беда какая!
- Ты прости, - продолжала говорить Лена, стараясь подавить рыдания, -
я не хотела говорить тебе, потому что я сразу начинаю плакать. Но если
не говорить, ты не поймешь.
- Ничего, не извиняйся. Как это случилось?
- Машина... Он попал в аварию... Сгорел вместе с машиной. Сейчас, из-
вини...
В трубке послышались всхлипывания и глубокие вздохи.
- Все, - сказала Лена уже спокойнее, - я в норме. С тех пор, как это
случилось, каждый раз одно и то же. Стоит только заговорить об этом - и
сразу в слезы. А как не говорить? Ему звонят, и что мне отвечать? Что он
за хлебом вышел? Ладно, не обращай внимания. В общем, это было ужасно,
но я это пережила. Вместе с Вадиком в машине сгорели все документы, ко-
торые были у него с собой, но дома кое-какие бумаги сохранились. Не все,
конечно, но кое-что. Он работал в адвокатской конторе "Горенштейн и ком-
паньоны". У них были постоянные связи с зарубежными партнерами, и понят-
но, что дела Вадика, которые он не закончил, перешли к партнерам. Но не-
которые поручения он принимал и выполнял лично, минуя контору, понима-
ешь?
- Понимаю. И что в связи с этим?
- Эти поручения очень хорошо оплачиваются, потому что носят достаточ-
но конфиденциальный характер. А у меня сейчас такие проблемы с деньга-
ми... И я решила попробовать сделать то, что Вадик не успел. Я имею в
виду эти конфиденциальные заказы. Я же все-таки юрист, почему бы не поп-
робовать. Вот я порылась в его бумагах и нашла заказ на розыск наследни-
ков, проживающих на территории России. Он совершенно точно не успел этот
заказ выполнить. И я подумала, что с твоей помощью... В этом же нет ни-
чего плохого, правда?
- Правда, - согласилась Настя. - Все вполне законно. А почему ты ду-
маешь, что твой муж не успел выполнить этот заказ? Мы с тобой сейчас
напряжем интеллект, поставим на уши кучу людей, и вдруг окажется, что
эта информация никому не нужна, потому что Вадим ее уже добыл и деньги
за нее получил.
- Нет, я точно знаю. У него документы по выполненным заказам подшиты
в архивные папки. Он же был жутко аккуратный, каждая бумажка на своем
месте. А те бумаги, которые я нашла, все в текущих делах лежали и непод-
шитые. Так как, Настя? Поможешь? Знаешь, деньги очень нужны.
- Ну конечно, Леночка, какие проблемы. Говори, какие сведения есть.
Прижав трубку к уху плечом, Настя старательно записывала то, что дик-
товала ей университетская приятельница, и одновременно прикидывала, кому
ей завтра нужно будет позвонить и куда обратиться, чтобы как можно быст-
рее разыскать родственников человека, уехавшего из России Бог знает
сколько лет назад.
Закончив разговор, она вышла на кухню и с огорчением обнаружила, что
вода, предназначенная для приготовления гречневой каши, не только заки-
пела, но уже почти вся выкипела. Тяжело вздохнув, Настя начала все сна-
чала. Налила в кастрюльку воды, на этот раз побольше, поставила на огонь
и отправилась принимать душ.
Стоя под горячими упругими струями воды, она размышляла над тем, что
рассказала Елена. Надо же, какие странные люди бывают! Уехал человек из
России чуть ли не в начале века, еще до революции, маленьким ребенком
был вывезен родителями, спасавшимися от наступления большевизма, остав-
шихся в лагере социализма родственников и знать не хотел, стал на Западе
крупным промышленником, окончил свои бренные дни в возрасте девяноста
двух лет, сколотив немалый капитал. И вдруг на пороге кончины вспомнил о
том, что товарищем его детских игр был троюродный братик, ровесник. То
есть ему кажется, что ровесник, но точно он не помнит. Братик остался в
России, потому как его семья взглядов своих родственников на историчес-
кие перспективы не разделяла и считала, что все обойдется. Не обошлось,
как мы теперь знаем. Но канадскому мультимиллионеру с русской фамилией
Дымковец на десятом десятке лет воспоминания о маленьком братике грели
душу. А тут еще многочисленная родня наготове у смертного одра столпи-
лась, наследство делить собирается. Почему-то это господину Дымковцу
ужасно не понравилось, он высказал каждому в глаза все, что думает о
них, и отписал в завещании всем им по чуть-чуть (в пределах прожиточного
минимума), а все остальное - оставшимся в России потомкам своего трою-
родного брата или даже ему самому, ежели он жив еще. Есть, конечно, по-
дозрение, что миллионер к моменту кончины впал в маразм, но медициной
это не подтверждено, родственнички не успели вовремя подсуетиться, стало
быть, опротестовывать завещание невозможно. И волю покойного придется
исполнять. А вот если наследников в России в течение года после смерти
Дымковца не найдут, тогда все миллионы останутся тем, кто в Канаде. Так
написано в завещании. Более того, хитроумный Дымковец, неплохо представ-
ляя себе трудности, которые возникнут в связи с поисками семьи его бра-
та, особо указал в завещании, что если его адвокатам удастся разыскать
русских наследников, то им причитается немалая сумма в виде вознагражде-
ния за труды. Так что старик простимулировал своих юристов, чтобы землю
носом рыли, а не дремали на солнышке.
Вот эти адвокаты и обратились к мужу Елены с просьбой посодействовать
в поисках. И сумму вознаграждения оговорили весьма солидную. И что пло-
хого, если Ленка заработает эти деньги, а кому-то в России на голову
свалятся несчитанные канадские миллионы? Всем радость. Кроме канадской
родни, разумеется.
Поглощенная своими мыслями, Настя снова забыла о пресловутой воде для
гречневой каши. В ужасе спохватившись, она судорожно вытерлась большим
махровым полотенцем, накинула халат и выскочила на кухню. Вода уже давно
закипела, но, к счастью, ее еще оставалось достаточно.
Она с трудом дождалась, пока гречка сварится. Многодневное недосыпа-
ние давало о себе знать, и, набив желудок горячей вкусной кашей, Настя
забралась в постель и мгновенно провалилась в сон.
На другой день она проснулась со странным ощущением. Она совершенно
не помнила, чтобы ей что-то снилось, но чувство было такое... Даже и не
выразить словами. Вот иногда пишут: "Ей было видение". Когда читаешь,
кажется сказкой для дураков. Но сейчас Насте казалось, что именно это с
ней и произошло. Ей было видение.
Она боялась думать об этом.
"Так не бывает", - твердила она себе, пока чистила зубы и умывалась.
"Этого не может быть", - думала она, держа в руках вибрирующую и ог-
лушительно жужжащую кофемолку.
"Мне померещилось", - в джезву заливается горячая вода.
"Это случайность, это просто совпадение", - ароматный кофе наливается
в большую фарфоровую чашку.
"Судьба не посылает таких подарков. Это было бы слишком просто", -
два первых глотка обжигающего кофе бальзамом разливаются по сонному ор-
ганизму.
"Подарки судьбы надо заслужить. А я не заслужила", - первая утренняя
сигарета и первая, с наслаждением, глубокая затяжка.
- В конце концов, чего я так мучаюсь? - громко сказала она вслух и от
звука собственного голоса почувствовала себя увереннее. - Надо проверить
и убедиться, вот и все.
Ирочка уже второй день ходила угрюмая, и по квартире больше не разли-
вался ее звонкий голосок. Она внимательно выслушала все, что ей расска-
зали Татьяна и Стасов о ее женихе. Это был удар, с которым справиться
было непросто.
- Ну почему вы оба думаете, что он нарочно оклеветал Владика? - выти-
рая беспрестанно льющиеся слезы, говорила Ира. - Он просто обознался.
Такое с кем угодно может случиться.
- Ириша, он не обознался. Он точно описал мою одежду и костюм, в ко-
тором якобы была Рита. Не может быть, чтобы он увидел в ресторане чело-
века, похожего на меня, с женщиной, подходящей по описанию под Маргари-
ту, да еще эти люди были бы одеты так, как надо. Не бывает таких совпа-
дений, - терпеливо объяснял ей Стасов уже, наверное, в двадцатый раз. -
Я понимаю, он тебе очень нравится, ты влюбилась, но что ж поделать, дет-
ка, надо смириться. Он тебе звонил сегодня?
- Звонил, - всхлипнула Ира.
- На свидание приглашал?
- Нет, ему надо уехать на несколько дней по делам.
- Можешь быть уверена, он больше тебе не позвонит, - вставила
Татьяна. - У тебя есть его телефон?
- Нет.
- И фамилию его ты, конечно, тоже не знаешь.
Ира подавленно молчала. Татьяна знала, о чем сейчас думает ее
родственница. Задним-то умом мы все крепки. Зачем тебе номер телефона,
если человек и без того все дни проводит вместе с тобой? Зачем тебе его
фамилия, если он ласково смотрит в глаза, дарит невероятные букеты и во-
дит в дорогие рестораны, предлагает руку и сердце и обещает отдых в Ма-
йами? От свалившегося внезапно счастья так плавятся мозги, что и
собственное имя забудешь. А Ирка такая влюбчивая... И такая доверчивая.
Смотреть на ее горе было невыносимо.
- Слушай, а чего там наша Настасья говорила насчет женихов? - шепотом
спросил Стасов, когда Ира вышла из комнаты.
- Она нам Мишу Доценко сватала, - так же тихонько ответила Татьяна. -
Говорит, он хороший парень. Холостой, умненький, и внешность удалась. Ты
думаешь, Иришку надо отвлечь?
- Ну... Отвлечь - не отвлечь, но попробовать не мешает, - неопреде-
ленно откликнулся Стасов. - А вдруг у них срастется?
Разработку коварных планов пришлось прервать, потому что вернулась
Ира. Насупившись, она уселась перед телевизором и принялась "скакать по
каналам". Эту ее привычку Татьяна совершенно не выносила, но сегодня ре-
шила сдержаться и ничего не говорить.
- А как же Лиля? - внезапно спросила Ирочка, не отрываясь от экрана,
где как раз начался очередной раунд правосудия по-техасски.
- С ней все в порядке, - ответил Владислав.
- Вы поедете на море?
- Конечно, я же обещал ей.
- А Маргарита Владимировна тоже поедет?
- Нет, Рита с нами не поедет.
- Неужели она действительно могла из-за какогото костюма так обойтись
с ребенком? Я этого не понимаю.
- Ириша, не примеряй на себя. Рита совершенно другой человек. Она
светская дама, она постоянно крутится в среде киношников, и для нее кос-
тюм за тысячу долларов - это все равно что визитная карточка, на которой
написано, что она преуспевает и у нее все в большом порядке. Она сама
никогда не смогла бы купить себе такой костюм. И потом, уверяю тебя, она
не ожидала, что Лиля отреагирует так бурно. Она рассчитывала, что девоч-
ка просто надуется и начнет требовать моего постоянного присутствия. А
когда Лиля начала рыдать без остановки, Рита тоже растерялась, но хода
назад уже не было. Что сказано - то сказано. И костюм уже в шкафу висит.
Да Бог с ней, с Маргаритой, ее не переделать.
- Все равно это жестоко. Нельзя так с детьми обращаться, - по-прежне-
му не оборачиваясь, сказала Ира. - Даже со взрослыми так нельзя.
Она снова заплакала, на этот раз совсем тихо, давясь слезами. Стасову
и Татьяне были видны только ее подрагивающие плечи. Они ее не утешали.
Что толку? Ей больно, это понятно. Но свою боль каждый человек должен
переживать сам. Он должен сам к ней привыкнуть и сам научиться с ней
справляться.
Он шел за ней уже второй час. Томилина, видимо, действительно плохо
себя чувствует, потому что за час с небольшим прошла совсем немного. То
и дело присаживалась на скамейки, отдыхала. Преследовать ее в этом но-
востроечном районе было трудно, приходилось держаться на расстоянии. Лю-
дей немного, улицы еще не застроены киосками и палатками, все просматри-
вается. Но, с другой стороны, если повезет и Томилиной понадобится меди-
цинская помощь именно здесь, то все шансы за то, что он будет первым и
единственным врачом, который окажется поблизости.
Томилина остановилась, оперлась одной рукой о дерево, другой отерла
выступившую на лбу испарину. Постояла немного и двинулась дальше. Его
восхищало то упорство, с каким эта грузная нездоровая женщина продолжала
выходить на прогулки несмотря на то, что ей это явно было не по силам.
Она дошла до угла и скрылась за поворотом. Это был ее постоянный
маршрут, и он знал, что дальше идет прямая, как стрела, улица, поэтому
близко подходить нельзя. Надо отпустить ее подальше, чтобы не попадаться
лишний раз на глаза.
Он замедлил шаг, и в этот момент с той улицы, куда свернула Томилина,
послышался нарастающий рев мотора и визг тормозов. И тут же раздался
женский крик. Он рванул вперед и пулей домчался до угла.
Вот он, тот случай, которого они ждали! Томилина стояла на коленях на
проезжей части, держась обеими руками за живот. Перед ней - красные "Жи-
гули" с распахнутой дверью. Какая-то девица, затянутая в умопомрачи-
тельно узенькие брючки, склонилась над Томилиной и, кажется, пытается
помочь ей встать. Немногочисленные прохожие, ахая и качая головами, уже
группируются вокруг места аварии.
Он стремительно подлетел к ним. Оттолкнул девицу и схватил Томилину
за запястье.
- Я врач, - произнес он как можно увереннее. - Что здесь произошло?
Где водитель?
- Это я, - тоненько пискнула девица в брючках. - Я не виновата, здесь
нет ограничения скорости. А она стала дорогу переходить передо мной...
- Носятся как угорелые! - послышались возмущенные голоса обступивших
их прохожих. - И как не стыдно! На похороны свои, что ли, опоздать бо-
ишься?
- Но здесь даже пешеходного перехода нет, - оправдывалась девица-во-
дитель. - Откуда я могла знать, что она на проезжую часть выйдет.
Девица вступила в перепалку с прохожими, которые, убедившись, что ни-
чего интересного не происходит и никто не умер, стали потихоньку распол-
заться.
- Машина вас задела? - деловито спросил он, нащупывая пульс. Пульс
был так себе, частил, и наполнение плохое.
- Да, немного, - дрожащим голосом ответила Томилина. - Я очень испу-
галась.
- Куда пришелся уд ар?
- В бедро. Как голова кружится... Я, наверное, идти не смогу.
- Ничего страшного, - успокоил он ее. - Давайте я помогу вам встать,
мы дойдем вон до той скамеечки, и я сделаю вам укол. Подстимулируем сер-
дечко, и все будет в порядке.
Он помог ей встать и повел на противоположную сторону, где действи-
тельно в тени густой листвы стояла скамейка.
- Вы правда врач? - спросила она, тяжело опираясь на его руку.
- Честное слово. Работаю на "Скорой помощи". В свободное время подра-
батываю, хожу к пенсионерам укольчики делать.
Он усадил ее на скамейку и раскрыл сумку.
- Все свое, как говорится, ношу с собой. У моих пенсионеров сердце и
сосуды - главная проблема. Так что все нужные вам лекарства у меня есть.
Он незаметно огляделся по сторонам и убедился, что никто не обращает
на них ни малейшего внимания. Ну надо же, как все удачно сложилось! Что
бы ни произошло в дальнейшем, все можно будет списать на этот инцидент с
машиной. Упала, ударилась, испугалась - целый букет факторов, повлиявших
на потерю ребенка.
- Рукавчик закатайте, пожалуйста, - попросил он, доставая шприц и ам-
пулу.
Томилина расстегнула манжет на рукаве красивой синей с белым ветровки
и обнажила руку. Он бросил взгляд по сторонам. Улица снова пустынна,
только девица, сбившая Томилину, так и стоит возле своих красных "Жигу-
лей", бледная вся, перепуганная, кажется, даже больше, чем сама постра-
давшая.
- Может, ее в больницу отвезти? - крикнула она.
- Не надо, - громко ответил он. - У нас все в порядке. Поезжайте.
Только не гоняйте больше, как угорелая.
Девица поколебалась, потом села в машину и медленно тронулась. Он
протер ваткой, смоченной в спирте, место укола.
- Ну вот, сейчас все будет в порядке. Вам не лучше?
- Нет, - пробормотала Томилина, вдруг сделавшись синюшно-бледной, -
кажется, хуже стало.
- Ничего, ничего, сейчас... Вон как у вас веночка хорошо видна...
Он взял в руку шприц и в первый момент не понял, почему не может
ввести иглу в вену. Рука стала непослушной и не могла двинуться ни впе-
ред, ни назад. И только потом он сообразил, что какие-то люди держат его
