Настя была вполне удовлетворена результатами допроса и уже собралась
было уходить, оставив Ольшанского наедине с Галиной Ивановной, как вдруг
ее внимание привлекла одна фраза:
- Ленечка не простит мне, что я выдала его сердечную тайну. Он сурово
накажет меня за это.
- Извините, я не поняла.
Настя вернулась к столу и снова села напротив Параскевич.
- Вы пользуетесь услугами медиумов?
- Нет. С чего вы взяли?
- Из ваших слов можно сделать вывод о том, что вы вступаете в контакт
с покойным сыном. Я просто хотела уточнить.
- Нет-нет, что вы, - замахала руками Галина Ивановна. - Я не верю в
загробный мир и всякие такие вещи. А насчет того, что Ленечка не прос-
тит, это так, образное выражение. С языка сорвалось.
Но от Насти не укрылось, что Галина Ивановна Параскевич стала мучнис-
то-бледной. И это ей совсем не понравилось.
Светлана Параскевич припарковала старенькие "жигули" возле изда-
тельства и вошла в подъезд, неся в руках толстую папку. Теперь она сама
будет вести все переговоры с издателями. У Лени никогда не хватало ха-
рактера послать их всех подальше с их нытьем, жалобами на финансовые
трудности и слезными мольбами отдать за смехотворный гонорар очередной
роман, на котором издательство "наварит" не меньше восьмидесяти тысяч.
Долларов, разумеется. Леня был добрым и мягким и никак не мог пересту-
пить через собственный характер, хотя и понимал, что давно пора это сде-
лать. Что ж, теперь это за него сделает его жена, вернее, вдова.
- Света? - несказанно удивился директор издательства, увидев ее. -
Какими судьбами? Разве мы остались должны вам за последнюю книгу?
По-моему, мы полностью рассчитались, нет?
- Да, - кивнула она. - За ту книгу вы с нами полностью рассчитались.
Но есть новая. Леня закончил ее в тот день, когда его убили. Могу пред-
ложить ее вашему издательству. Если хочешь, конечно.
- Боже мой! - взвился директор. - И ты еще спрашиваешь! Конечно, хо-
чу. Мы будем счастливы издать еще один роман великого Параскевича. Ты
только представь: роман, последнее слово в котором было написано за три
часа до трагической гибели. В момент расхватают. Тысяча долларов тебя
устроит? За предыдущую книгу мы заплатили Леониду девятьсот, но за эту,
поскольку она все-таки последняя, - тысячу. Идет?
Светлана встала и взяла со стола папку с рукописью.
- Ты ничего не понял, Павлик, - ласково сказала она. - А раз ты ниче-
го не понял, то и разговаривать нам с тобой не о чем. До свидания.
Она сделала шаг к двери, как вдруг Павел выскочил из-за стола и мет-
нулся ей наперерез.
- Ну, подожди. Света, куда ты? Мы ж с Леней сто лет были знакомы, -
можно же как-то по дружески... Ну сколько ты хочешь? Тысячу двести? Ты-
сячу триста?
- Я хочу двадцать пять тысяч долларов, Паша. И торговаться с тобой я
не буду ни при каких условиях. Или ты берешь эту книгу за двадцать пять
тысяч, или я отношу рукопись в другое издательство. И не смей мне расс-
казывать о том, какой ты бедный. При тираже в сто пятьдесят тысяч эк-
земпляров себестоимость одной книги не превышает восьмисот рублей, пото-
му что вы нашли дешевую типографию где-то в Клинцах. Оптовикам вы отдае-
те их по две тысячи, таким образом, на каждой книжке вы получаете тысячу
двести рублей прибыли. При тираже в сто пятьдесят тысяч - сто восемьде-
сят миллионов. А вы, насколько я знаю, с оптовиками не связываетесь, у
вашего издательства есть собственная сеть реализации, вы ее сколотили на
паях с четырьмя другими издательствами. И продаете вы каждую книжку по
пять - семь тысяч рублей. Поскольку с арифметикой у меня в школе было
все в порядке, то торговаться с тобой, Паша, я не буду. Или двадцать
пять, или я ухожу.
- Хорошо, хорошо, не кипятись. - Павел успокаивающим жестом взял ее
под руку и подвел к креслу. - Ты же понимаешь, сумма настолько велика,
что я не могу решить вопрос в течение двух минут, ни с кем не посовето-
вавшись. Оставь рукопись, редактор ее посмотрит, и, если мы ее одобряем
и принимаем, мы вернемся к обсуждению вопроса о гонораре. Зачем же сей-
час копья ломать, если неизвестно, будем ли мы вообще издавать книгу. А
вдруг она плохо написана и никуда не годится? Кота в мешке покупать?
Губы Светланы изогнулись в саркастической усмешке, небольшие глазки
сощурились и стали казаться совсем маленькими.
- Паша, Паша, - укоризненно покачала она головой. - Ничему тебя жизнь
не учит. Все, друг мой, разговор окончен. Рукописи Параскевича не нужда-
ются в одобрении и редактировании, это знает вся издательская Москва.
Рукописи моего мужа принимают не глядя и тут же запускают в набор, а
ровно через два месяца они выходят в свет. Может быть, ты не знаешь, что
его книги лежат на прилавках не больше двух недель, а потом их днем с
огнем не достать? Может быть, для тебя новость, что каждая его новая
книжка раскупается мгновенно? И еще одно, Пашенька. Может быть, плохие
мальчики, которые работают в твоем издательстве, скрыли от тебя" что де-
лают "левые", неучтенные тиражи Лениных романов? В выходных данных книг
стоит тираж сто пятьдесят тысяч экземпляров, а на самом деле напечатано
триста тысяч. За сто пятьдесят, указанные в выходных данных, вы отчиты-
ваетесь перед налоговой инспекцией, а прибыль за остальные сто пятьдесят
идет вам в карман. Господи, Паша, какие у тебя глазки-то круглые! Что,
не знал, что ли? Ты воздух-то выдохни из живота, ведь лопнешь сейчас. Вы
вместе с остальными четырьмя издательствами сосали из Лени кровь целых
пять лет, пользовались тем, что он не мог вам отказать, прикидывались
его друзьями, а друзьям принято помогать в беде. Теперь все, дружок, ма-
лина ваша кончилась. Леня молодой был совсем и безумно талантливый, и вы
думали, что он еще много лет будет вас радовать сказочными прибылями, он
ведь сочинял легко и быстро. Поэтому эксклюзивные права вы у него поку-
пали только на шесть месяцев со дня сдачи рукописи. Зачем вам больше,
думали вы, если он через шесть месяцев новую вещь напишет, так лучше же
новую издать, чем переиздавать старую, тем более что вы тираж-то зафига-
чили будь здоров какой, что официальный, что левый, все женское населе-
ние России отоварилось. А к сегодняшнему дню все эксклюзивные права у
вас кончились. Осталось только право на последнюю книжку, которая вышла
месяц назад, но и это право через три месяца кончится, а вам с него все
равно никакого навару, у вас же тиражи огромные, так что затевать пере-
издание сразу же после первого издания бессмысленно. Все, пуфик ты плю-
шевый. Теперь ничего дешевого вы на Лене не сделаете, это я вам обещаю.
У него вышло двадцать шесть книг, у меня в руках - двадцать седьмая, са-
мая дорогая, потому что закончена, как ты справедливо заметил, ровно за
три часа до трагической гибели. И не думай, котик жирный, что я тебе
папку оставлю. Я заберу ее с собой и жду вашего решения до вечера. Теле-
фона у меня пока нет, поэтому сегодня вечером я сама тебе позвоню, и ес-
ли ты не скажешь, что готов заплатить за рукопись столько, сколько я
сказала, то завтра я предложу ее Игорю, потом Нугзару, потом Левушке,
потом Анне. Вас пятеро пауков, охвативших всю Москву, а может быть, и
всю Россию. И кто-нибудь из вас непременно купит рукопись и станет еще
богаче. А остальные будут палец сосать.
Она легко повернулась и вышла из кабинета директора издательства
"Павлин", не дожидаясь прощальных слов.
Павел некоторое время сидел неподвижно, словно прислушиваясь к ка-
ким-то одному ему слышным голосам, потом нажал кнопку селектора и вызвал
к себе коммерческого директора.
Наталья Досюкова едва успела открыть входную дверь, как раздался те-
лефонный звонок. Она не сразу узнала Поташова, вероятно, оттого, что не
ждала его звонка так скоро, ведь она вернулась в Москву только сегодня.
- Вы виделись с мужем? - требовательно спросил он.
- Да, Николай Григорьевич. Правда, свидание дали краткосрочное.
- Ну, это в порядке вещей. Трехсуточное он себе еще не высидел, - по-
шутил Поташов. - Вы узнали что-нибудь новое, важное для дела?
- Нет, к сожалению. Он только твердит, что не виноват, что не совер-
шал убийства и будет бороться до конца.
- Это все прекрасно, - недовольно откликнулся правозащитник. - Но для
того, чтобы бороться, нужны не слова и эмоции, а факты и доказательства.
Он обратился ко мне за помощью, я взялся за то, чтобы помочь вашему мужу
оправдаться, но сам он должен тоже хоть что-то предпринять. Все свиде-
тельские показания против него, он же, со своей стороны, утверждает, что
свидетели подкуплены и дают заведомо ложные показания. Я готов взяться
за то, чтобы раскрутить это дело, но он же должен мне объяснить, кто и
зачем мог попытаться посадить его на такой срок. Ведь если свидетели
подкуплены, если сам потерпевший назвал его, значит, есть некая весьма
могущественная сила, в интересах которой было засадить в тюрьму невинов-
ного. И кто, кроме вашего мужа, может знать его врагов?
- Я все понимаю, Николай Григорьевич, но что же я могу сделать? Он
ничего мне не сказал. Только твердит, что невиновен. Николай Гри-
горьевич...
- Да-да? Что вы хотели сказать?
- А вдруг он все-таки совершил это убийство? Знаете, я очень его люб-
лю, но... Я не знаю. Я же приняла ударную дозу снотворного и спала как
убитая. Конечно, я всем говорила, что Женя был дома, спал, но положа ру-
ку на сердце... У меня над ухом можно было из пушки стрелять, я бы не
проснулась.
- Наташенька, вы меня огорчаете. Ну что за настроения? Разумеется,
ваш муж невиновен. Зачем бы он стал обращаться ко мне, если бы совершил
убийство? Если бы он был действительно преступником, он бы знал, что нет
шансов на оправдание, и не стал бы писать мне.
- Вы не знаете Женю, Николай Григорьевич. Он мыслит и рассуждает сов-
сем не так, как вы. Он всегда уверен, что может обмануть кого угодно. Он
сильный, властный, жесткий. Он особенный, понимаете? И мне не дает покоя
мысль, что он всех нас водит за нос.
- Хорошо, Наташенька, оставим это. В конце концов, мой долг прийти на
помощь человеку, который в этом нуждается. У вас есть деньги, чтобы на-
нять толкового частного детектива?
- Да, конечно. Женя разрешил тратить на его освобождение столько,
сколько нужно.
- Отлично. Я поговорю со своими знакомыми в милицейских кругах, поп-
рошу их рекомендовать хорошего специалиста. Как выглядит ваш муж? Как
себя чувствует?
- Прекрасно, - усмехнулась Наталья. - Выглядит так, словно только что
вышел из своего кабинета.
- Это хорошо. Значит, он готов бороться. Он не пал духом. Стойкости
вашего мужа можно позавидовать. И вашей тоже, Наташенька. Крепитесь, бу-
дем делать все возможное, чтобы его оттуда вытащить.
Разговор с правозащитником расстроил ее. Впрочем, в последний год ее
мало что могло обрадовать, поднять ей настроение. Разве что чернокожий
Джеральд... В постели с ним она сумела забыть о том, что ее муж отбывает
срок за убийство. И даже о том, какой грех она взяла на себя.
Нет, так не годится, нужно встряхнуться и подвести итоги. Вот доку-
менты, согласно которым она может распоряжаться всем имуществом Евгения.
Он сам предложил ей подписать такие документы, потому что на адвокатов и
частных детективов потребуются большие средства. Женя даже сказал, что,
если нужно будет дать взятку, пусть Наталья сделает это, только бы осво-
бодиться из колонии.
Итак, чем она располагает? Огромная четырехкомнатная квартира в цент-
ре, недавно сделанный "европейский ремонт", дорогая и со вкусом подоб-
ранная мебель. Загородный дом, кирпич, три этажа, сауна, бассейн, гараж
на четыре машины, с учетом приезда гостей. Два автомобиля - серебристый
"вольво" и темно-бордовый "сааб". Счета в российских и европейских бан-
ках. Господи, и такой человек, обладатель всего этого, сидит в тюрьме?
Помыслить невозможно. Наталья до сих пор не могла поверить в то, что это
все-таки случилось.
Она разделась и пошла в ванную. Включив горячий душ, остановилась пе-
ред огромным, во всю стену, зеркалом и стала внимательно разглядывать
свое тело. Кое-где проступили синяки от железных пальцев Джеральда. На-
талья вспомнила его огромные черные глаза, будто прожигавшие ее наск-
возь, и поежилась. Ей никогда не нравились ласковые нежные мужчины, ее
возбуждал натиск, мощь, демонстрация силы и превосходства, она любила,
когда ее крутили, вертели, мяли, причиняли боль. Женя не был таким, он
вообще был слабоват в постели, зато Джеральд - как раз то, что надо.
Она повернулась, чтобы рассмотреть в зеркале спину и ягодицы, порадо-
валась тому, что изящный изгиб от тонкой талии к пышным бедрам по-преж-
нему красив, и внезапно почувствовала острый приступ отвращения к самой
себе и к своему случайному партнеру. Наталья быстро залезла в ванну, за-
дернула яркую занавеску и встала под душ. Женя там, в зоне, в холоде, в
общем бараке, где живут сто человек. Он вынужден есть отвратительную,
несъедобную баланду, он видит вокруг себя тупые, безразличные лица, он
двадцать четыре часа в сутки находится среди убийц, бандитов, насильни-
ков и прочих идиотов, у которых в голове ничего нет, одно дерьмо. Женя,
гордый и независимый, который одним движением пальца, одним росчерком
пера безжалостно расправлялся с теми, кто ему вредил, и щедро, не огля-
дываясь и ни с чем не считаясь, помогал тем, кто в этом нуждался. Теперь
он сам нуждается в помощи, а Она, его жена, в это время выкаблучивается
в гостиничном номере чужого города в объятиях чужого мужика из далекой,
чужой страны...
Горячая вода, стекая по ее лицу, смешивалась с солеными слезами.
Впервые за все годы боязливое восхищение, с которым Наталья относилась к
Евгению Досюкову, сменилось всепоглощающей жалостью и состраданием. Если
бы еще два дня назад ее спросили, любит ли она мужа, ей пришлось бы сол-
гать. Сегодня эта ложь была бы уже не такой абсолютной.
Намеченное на среду мероприятие, которое так беспокоило Сергея Нико-
лаевича Березина, состояло в том, что за несколько дней до выборов в Го-
сударственную Думу лидеры политических партий с супругами были приглаше-
ны на прием, который устраивала в виде "прощального банкета" нынешняя
Дума перед тем, как сложить свои полномочия. За этой официальной личиной
крылось на самом деле совсем другое. Многочисленные журналисты должны
были посмотреть на политиков и их жен вблизи, заводить с ними "непрото-
кольные" разговоры, наблюдать, кто что ест и кто сколько пьет, кто как
одевается, как держится. Короче, предвыборные смотрины для прессы. Се-
годня среда. Остаются четверг и пятница для того, чтобы во всех газетах
появились злые, ехидные и желчные комментарии по поводу каждого при-
сутствовавшего на приеме политика. В субботу уже предвыборная пропаганда
будет запрещена, а в воскресенье - выборы. Так что если напортить сегод-
ня, то поправлять будет некогда.
С утра Березин уехал по делам, оставив Ирину в одиночестве дожидаться
портниху, которая должна убудет привезти готовое платье для вечернего
выхода.
Вчерашний конфликт оставил у него в душе неприятный осадок, но, вер-
нувшись вчера вечером домой, он заметил, что Ирина вроде бы и не сердит-
ся, не дуется, во всяком случае, ничем не напоминает, на какой скан-
дальной ноте они расстались утром.
Вчера, вернувшись домой, Сергей Николаевич был приятно удивлен, что в
квартире пахло тестом и ванилью и еще чем-то неуловимо знакомым, чему он
не знал названия, но что прочно ассоциировалось у него с детством.
- Сережа! - раздался из кухни голос Ирины. - Как ты вовремя, у меня
как раз все готово.
Березин вошел в кухню и увидел накрытые чистыми цветастыми полотенца-
ми огромные плоские блюда, полные пирогов и булочек.
- Бог мой! - изумился он. - Что это, Ирочка? Ты пекла?
- Ты знаешь, я решила попробовать, - лучезарно улыбнулась она. - Я
никогда в жизни не пекла сама, только в детстве смотрела, как бабушка
это делает. Ну вот, открыла кулинарную книгу, купила продукты и стала
делать все в точности так, как там написано. Ты знаешь, Сережа, оказыва-
ется, кулинарные книги - это просто замечательная вещь. Только не нужно
заниматься самодеятельностью, ведь эти книги писали умные и опытные лю-
ди. Надо делать все именно так, как там сказано, и все получится. Разде-
вайся, будем ужинать.
Березин ушел в спальню, чтобы снять костюм и натянуть джинсы и джем-
пер. Проходя мимо гостиной, он заметил, что стол не накрыт к ужину.
Странно. Она что же, собирается кормить его в кухне?
Переодевшись и вымыв руки, он снова заглянул на кухню и с неудо-
вольствием отметил, что Ирина действительно ставит приборы, хлеб и спе-
ции на кухонный стол.
- Мы что, будем ужинать здесь? - сдержанно спросил он.
Ирина подняла на него удивленные глаза.
- А где же?
- Обычно мы... Я... - Березин смешался. - Всегда было принято накры-
вать стол в гостиной.
- Но зачем? - недоумевающе спросила Ирина.
- Ну не знаю, - раздраженно сказал он. - Принято, и все тут. Давай я
помогу тебе отнести в комнату приборы.
- Хорошо. - Она пожала плечами.
Не обменявшись ни словом, они быстро накрыли стол. Березин сам выта-
щил из шкафа скатерть, а из застекленной секции мебельной стенки - высо-
кие красивые стаканы.
- А вода? - нахмурился он, видя, что Ирина уже собирается сесть за
стол.
- Вода? - не поняла она. - Какая вода?
- Минеральная вода или сок какой-нибудь. Что, у нас нет?
- Есть, я сейчас принесу. Я же не знала, что ты хочешь.
- Запомни, - сухо сказал Березин, - воду или сок нужно ставить на
стол обязательно, не спрашивая, хочет кто-то или нет. Это, как хлеб или
солонка, должно быть на столе во всех случаях. И включи, пожалуйста, те-
левизор.
Ирина принесла воду, включила телевизор и села за стол. Ужин прошел в
гробовом молчании, Ирина уткнулась в тарелку, а Березин смотрел информа-
ционную программу. Когда очередь дошла до чая с пирогами, он одобри-
тельно кивнул:
- Очень вкусно, ты молодец.
И больше по поводу кулинарных упражнений не произнес ни слова.
После ужина Ирина ушла мыть посуду, а когда вернулась в комнату, по
другой программе шла уже другая информационная программа, которую Бере-
зин смотрел с не меньшим интересом. Она посидела несколько минут на ди-
ване, разглядывая книги на полках, потом тихонько поднялась и ушла в ма-
ленькую комнату. До утра Березин ее не видел.
Утром она встала раньше него и приготовила завтрак. Березин с удов-
летворением отметил, что сегодня она была причесана и одета в длинную
юбку, как и вчера, но только без его напоминаний и замечаний. Он испыты-
вал странную неловкость за вчерашний вечер и попытался сгладить ее за
завтраком.
- Что вы решили с портнихой? - спросил он.
- Она привезет платье часов в одиннадцать, чтобы осталось время на
всякий случай, если что-то придется переделывать.
- Что ты ей заказала?
- Знаешь, мне было трудно сразу решить, что мне нужно, поэтому вчера
я заказала только платье для сегодняшнего вечера и один комплект для до-
ма. Она как-нибудь на днях приедет еще раз, и я закажу ей все остальное.
- Я надеюсь, то, в чем ты появишься сегодня вечером, не будет слишком
вызывающим? - осведомился Березин и тут же прикусил язык.
Но было поздно. Ирина намек поймала на лету.
- Ты хочешь сказать, что у проститутки непременно должен быть
вульгарный вкус? - мягко произнесла она, и Березин удивился, что она,
кажется, ничуть не рассердилась.
- Прости, Ира, я вовсе не хотел тебя обидеть, - покаянно сказал он. -
Прости меня. Я дурак.
- Нет, Сережа, ты не дурак. Ты просто злой и очень несчастный. И не
волнуйся насчет платья, оно будет дорогим и элегантным, но в то же время
строгим и скромным. Я только хотела спросить насчет украшений...
- Все, что лежит в шкатулках, твое, я же говорил тебе.
- Нет, это все не годится, я уже посмотрела. Для того чтобы получи-
лось то, что ты хочешь, нужен жемчуг. Только жемчуг. Никакие бриллианты
с изумрудами для этого не подойдут.
- Да? - Он вопросительно вздернул брови.
У этой малышки есть собственное мнение? Очень любопытно.
- Хорошо, я привезу тебе жемчуг. Хотел бы надеяться, что вкус тебя не
подведет.
В пять часов вечера Березин вошел в квартиру, внутренне содрогаясь.
Сейчас выяснится, что платье, которое заказала без его пригляда Ирина,
годится только для валютных диско-клубов, а деньги, потраченные на жем-
чужное колье и серьги, окажутся выброшенными псу под хвост.
Ирина встретила его все в той же длинной вязаной юбке, в которой была
утром. Длинные светло-русые волосы забраны в небрежный узел на затылке,
лицо не накрашено.
- Вот твой жемчуг. - Березин протянул ей футляр. - Сделай мне кофе и
начинай собираться. В шесть пятнадцать придет машина.
Ирина прямо в прихожей открыла футляр, цепким взглядом оглядела укра-
шения и кивнула.
- То, что нужно.
Березин про себя усмехнулся. Много она понимает! Конечно, она его же-
на и вообще, кажется, неплохая девка, но ведь за плечами у нее такой
стаж проституции... Жемчуг ей, видите ли, понадобился для создания обра-
за. Ну-ну, посмотрим.
Он не спеша пил кофе на кухне, снова и снова мысленно проговаривая
ответы на самые разные вопросы, которые могут сегодня вечером задать ему
пронырливые журналисты. Социологические опросы показывают, что его пар-
тия пользуется доверием у довольно большой части населения, и шансы
стать депутатом у Березина неплохие, ведь он находится в первой пятерке
партийного списка. Для того чтобы пройти в Думу, нужно, чтобы его партия
получила больше пяти процентов голосов избирателей, а предварительные
прикидки позволяют надеяться на то, что этот процент будет куда выше. Но
сегодняшнее мероприятие может в один миг переставить акценты, если лиде-
ры конкурирующих партий поведут себя неправильно, потеряют лицо в глазах
электората. Нужно быть очень внимательным и собранным, следить за каждым
своим словом, стараясь при любой возможности одерживать пусть и крошеч-
ные, но такие важные моральные победы над политическими противниками...
- Я готова.
Березин обернулся и обомлел. Перед ним стояла ожившая картина девят-
надцатого века - женщина со строгим нежным лицом, прической - улиткой",
уложенной высоко на затылке, в длинном жемчужно-сером платье, спадавшем
свободными складками на пол и плотно облегающем плечи, грудь и талию.
Да, эта маленькая шлюшка оказалась права: никакие бриллианты и изумруды
сюда не подходят, только жемчуг. Изящно, строго, просто. С ума сойти!
Подчиняясь внезапному порыву, Березин подошел к Ирине и обнял ее,
прижав ее голову к своей груди и вдыхая запах духов, исходящий от ее во-
лос.
- Ирочка, - прошептал он. - Ирочка. Красавица моя.
Она мягко отстранилась и подняла на Сергея Николаевича жемчужно-серые
глаза, которые в этот миг показались ему холодными и напряженными.
- Это то, что ты хотел?
- Да, все именно так, как нужно.
Ему стало неловко, он уже корил себя за то, что поддался порыву, та-
кому смешному и неуместному ни сейчас, ни вообще, и попытался скрыть
смущение за небрежным и уверенным тоном:
- Ты не забыла, как нужно отвечать на вопросы?
- Нет, я помню. Я не вмешиваюсь в политические дела мужа, мое дело -
хранить семейный очаг и быть тебе крепким тылом, а твоя первая жена меня
не интересует. Я прекрасно готовлю, умею принимать гостей, собираюсь ро-
дить тебе не меньше трех детишек, как только здоровье позволит...
- Да, кстати, - перебил ее Сергей Николаевич, - если почувствуешь,
что к месту, можешь сказать, что в момент автокатастрофы ты была бере-
менна и что, к сожалению, лечение после аварии не позволило сохранить
беременность. Но ты надеешься, что в самом ближайшем будущем здоровье
позволит тебе рожать. Но смотри не переборщи, это хорошо бьет на жа-
лость, но самое главное не в этом. Твоя задача не в том, чтобы вызвать к
себе сочувствие из-за произошедшего несчастья, а в том, чтобы вызвать
восхищение твоим стойким желанием выполнить материнский долг. Ты поняла?
- Да. Я буду стараться, Сережа. Но все равно я очень боюсь.
Он подал ей шубу и только тут заметил, что на ногах у Ирины легкие
темно-серые туфельки.
- Ты разве не наденешь другую обувь? - удивился Березин. - На улице
снегу по колено.
- Разве можно надевать сапоги к такому платью?
- Я надеюсь, там будет комната, где можно переодеться и привести себя
в порядок.
- А вдруг не будет? И я буду выглядеть смешно и нелепо.
Ирина стояла спиной к нему и, глядя в зеркало, укладывала на шее кра-
сивыми складками большой шелковый платок. Лицо ее было сосредоточенным и
немного сердитым, и сейчас она напоминала Березину маленькую девочку,
которая хмурится из-за того, что что-то не получается. Его снова охвати-
ла непонятная нежность к этой женщине. Он обнял ее за плечи и слегка
прижал к себе, стараясь не испортить сложную прическу.
- Ты всегда такая боязливая и осторожная, обо всем беспокоишься зара-
нее? - чуть насмешливо спросил он.
- На твоем месте я бы не стала задавать такие вопросы, - холодно от-
ветила Ирина, - Потому что ответы на них ты прекрасно знаешь сам.
Его бросило в жар, он отпустил Ирину и стал надевать пальто. Никаких
дубленок и кожи он не признавал, натуральный мех годился только для жен-
щин, а пуховики - для молодежи. Березин зимой носил безумно дорогое тем-
но-серое пальто со светлым шарфом из тончайшей шерсти и ходил в любой
мороз без головного убора. У него были на редкость хорошие волосы - дар
природы, который он берег, - очень густые, прямые, с обильной ранней се-
диной, идеально держащие форму стрижки. Прическа придавала Березину вид
серьезный и вызывающий доверие, а как только он прикрывал ее шапкой или
шляпой, сразу делался похожим на секретаря райкома из застойных времен.
Они спустились, машина уже стояла у подъезда, но нужно было пройти по
меньшей мере десяток шагов по снегу. Березин колебался всего одно мгно-
вение, решение, как, впрочем, все удачные решения, приходящие в голову
Сергею Николаевичу, созрело внезапно. Он подхватил Ирину на руки и донес
до машины. Водитель уже стоял у задней двери, предупредительно открыв
ее.
- Спасибо, милый, - нежно сказала Ирина, достаточно громко, чтобы во-
дитель это услышал.
Березин уселся рядом с ней на заднее сиденье и вполголоса сказал:
- Неплохая мысль, верно?
- Образ лепится прямо на ходу, - усмехнулась в ответ Ирина.
Березин Придвинулся к ней совсем близко, его губы были уже у самого
ее уха.
- Между прочим, водителя зовут Володей. В начале весны, незадолго до
того, как ты попала в аварию, он возил тебя в аэропорт встречать твою
тетку из Красноярска. Была нелетная погода, прибытие рейса задерживалось
на четыре часа, и все эти четыре часа ты просидела с ним в машине и из-
водила его своими капризами. То тебе было жарко, то холодно, то ты пить
хотела, то есть, то курить.
- Даже курить? - приподняла брови Ирина.
- Ну, иногда у тебя появлялось такое желание, хотя и нечасто. В об-
щем, достала ты бедного парня.
- И больше я с ним не встречалась?
- Насколько я знаю, нет.
- Володя, - громко сказала она.
- Да. Ирина Андреевна?
- Вы до сих пор на меня сердитесь? Не стоит, голубчик, я знаю, что
порой бываю ужасно несносна, но потом раскаиваюсь и корю себя. Если я
вас обидела тогда, то приношу свои извинения.
- Ну что вы, Ирина Андреевна, не о чем говорить.
Березин на ощупь нашел ее руку и слегка пожал в знак одобрения. Ирина
на пожатие не ответила, но руки не отняла. Так, взявшись за руки, они и
ехали. До подъезда было метров двадцать, и репортеры восторженно защел-
кали камерами, увидев, как известный партийный лидер Сергей Березин не-
сет на руках свою красавицу жену.
В первые полчаса все было спокойно, политики под руку со своими суп-
ругами прогуливались по огромному залу, где был накрыт фуршет, журналис-
ты никого не дергали, пока присматривались, выбирая наиболее интересные
и перспективные жертвы. Потом Сергей Николаевич увлекся беседой с из-
вестным киноактером, который проходил по спискам партии, очень близкой
по своей политической платформе к партии Березина, а Ирину осторожно
тронул за локоть журналист, известный своей зубастостью и недоброжела-
тельностью.
- Скажите, Ирина Андреевна, трудно быть женой политика?
- Трудно быть женой, - ответила она очень серьезно. - А политика или
циркового артиста - значения не имеет.
- Очень интересное заявление, - оживился журналист. - Пожалуйста,
несколько слов о том, почему трудно бывает быть женой Березина.
- Мой муж - человек неординарный, и, хотя я знаю его достаточно дав-
но, все равно он остается для меня не до конца прочитанной книгой. Мне
очень хочется нравиться ему, но я не всегда могу точно угадать, что ему
нравится, а что - нет. Поэтому я постоянно нахожусь в некотором напряже-
нии.
- Вы хотите сказать, что ваш супруг часто и легко меняет свои вкусы и
пристрастия?
- Ничего подобного. Совсем наоборот, он на редкость постоянен и в
своих вкусах, и в своих убеждениях. Просто я еще не до конца его изучи-
ла.
- Сколько лет вы женаты?
- Шесть лет. В феврале будем отмечать седьмую годовщину.
- И семи лет вам не хватило для того, чтобы изучить вкусы вашего му-
жа?
- Человек, которого можно полностью изучить за семь лет, - это прими-
тивное существо, согласитесь, - с улыбкой отпарировала Ирина. - Челове-
ческая личность, индивидуальность настолько многогранна и глубока, что
на постижение ее порой уходит вся жизнь. Чем сложнее человек, чем богаче
его натура, тем больше времени требуется для того, чтобы его изучить.
- У вас есть дети?
- Пока нет, но обязательно будут...
Ирина и журналист стояли довольно близко от Березина, который разго-
варивал с киноактером, и Сергей Николаевич краем уха прислушивался к то-
му, что говорила его жена. Он остался очень доволен ее ответами. Сначала
она сморозила явную глупость, из которой избиратели могли бы сделать вы-
вод о непредсказуемости и непрогнозируемости Березина. Могли бы, конеч-
но, при удачной подаче журналиста. Но Ирина вовремя спохватилась и вы-
вернулась, да еще так ловко и красиво, что он зааплодировал бы ей, если
бы было можно. А писака-то уже губенки раскатал, уже размечтался, как
крупными буквами напишет: "Лидер одной из демократических партий нас-
только непредсказуем и так легко меняет убеждения и пристрастия, что да-
же его жена никогда не знает, что приготовить ему на обед". Фигушки, вы-
куси!
Извинившись перед актером, Березин ловко увел Ирину в сторонку и,
наклонившись к ней, сказал тихонько:
- Ты умница, Ирочка, с журналистом ты разделалась просто блестяще. У
