гражданка Доренко, прописанная в Москве. При попытке ограбления убита
гражданка Довжук, прописанная в Московской области. Во время проведения
массового мероприятия в толпе погиб гражданин Юшкевич, прописанный в
Санкт-Петербурге. Во время купания в нетрезвом состоянии утонул гражда-
нин Бабаян. Здорово, да? Такие сводки никому в глаза не бросятся. Тем
более, что в нашем министерстве сейчас вообще никому ни до чего дела
нет. После Буденновска нашего министра снимают, за ним часть заместите-
лей полетит, начнутся кадровые перестановки, так что всех волнует в ос-
новном это, а не какие-то там граждане и гражданки, которым не повезло
умереть во время пребывания на курорте. А я-то, дурак, все удивлялся,
почему по таким броским преступлениям до сих пор бригада не создана.
Моя хозяйка Вера Ильинична встретила меня как родного. Когда мы вчера
уезжали, я сказал ей, что у Лили началась солнечная крапивница и ее нуж-
но срочно отвезти в Москву, и пообещал вернуться как можно быстрее. При
этом я делал страдальческое лицо и бросал выразительные взгляды в сторо-
ну Татьяны. Вера Ильинична понимающе кивала и даже пыталась мне подмиг-
нуть, давая понять, что вполне одобряет наше "молодое дело".
- А девочки с Юрием Сергеевичем ушли на пляж, - посетовала она, отда-
вая мне ключ от комнаты. - Мы вас так скоро не ждали. Погода плохая,
солнышка нет, но они все равно пошли. Сказали, морским воздухом дышать
полезно.
- Ничего, - беззаботно ответил я, - я их там найду. Я знаю, где они
обычно устраиваются.
Бросив сумку и переодевшись, я с бодрым и веселым видом отправился к
морю. Пляж, несмотря на пасмурную ветреную погоду, вовсе не был таким
пустынным, как я ожидал. Видно, приехавшие отдыхать курортники решили не
ждать, пока погода исправится, раз уж потрачены деньги на то, чтобы сюда
приехать. В конце концов, море - оно и есть море, а для профилактики
простуды существуют давно испытанные народные средства в виде крепких
спиртных напитков.
Свою компанию я нашел там, где и ожидал. Ирочка дремала, лежа на топ-
чане и укрывшись курткой Мазаева, а Татьяна с Юрой играли в карты. Я из-
далека увидел знакомый нежно-сиреневый свитер Тани, ее забранные высоко
на затылок белокурые волосы над полной почти не загорелой шеей, и вне-
запно понял, как сильно влюблен в нее. Маргарита очень удивилась бы, уз-
нав, что я способен на столь сильное чувство. Да я и сам удивлялся.
- Не смей обыгрывать мою даму, - сказал я, подходя к ним. - Моя месть
будет страшной.
Таня выронила из рук карты и, вскочив с топчана, крепко обняла меня.
- Дима, - пробормотала она, уткнувшись лицом в мою шею, - Димочка. Ты
вернулся.
Реакция Мазаева была более спокойной. Он, казалось, был ничуть не
удивлен моим неожиданным появлением. Я оценил это по достоинству, ибо
понял: он все время незаметно посматривал по сторонам, чтобы не быть
застигнутым врасплох внезапной опасностью. Он давно уже заметил меня,
но, не зная моих планов и намерений, решил раньше времени не поднимать
шум. И чего его понесло в социологию? Ему бы самое место в уголовном ро-
зыске. Впрочем, с чего я решил, что он социолог? С его слов? Мысль о
том, что Юра Мазаев - не тот, за кого себя выдает, мне в голову раньше
не приходила. Может быть, напрасно? Стасов, ты утратил не только кураж,
но и профессиональную осторожность. Тебе действительно пора на пенсию.
- Как Лиля? - спросил он, пожимая мне руку. - Ты ее устроил?
- Да, все в порядке. А как вы тут без меня?
- Как видишь, - усмехнулся Юра. - Ирина дрыхнет без задних ног. После
вчерашнего происшествия с книгой она так переволновалась, что всю ночь
не спала. Зато теперь расслабилась. Ириша! Просыпайся! - громко позвал
он, похлопывая Ирочку по бедру. - Просыпайся, красавица, Стасов приехал.
Ирочка с трудом разлепила глаза и уставилась на меня непонимающим
взглядом.
- Владик... - произнесла она хриплым от сна голоском. - А ты разве не
улетел?
- Я уже обратно прилетел. Вставай, подруга, труба зовет. Я приглашаю
вас обедать в ресторан.
- По какому поводу? - нахмурился Мазаев.
- А просто так. В честь моего счастливого возвращения.
Ирочка, сидя на топчане, крутила головой, стараясь прочухаться и
сбросить с себя тяжелую сонную одурь. Я погладил стоящую рядом Татьяну
по мягкому теплому плечу и прижал ее к себе. Интересно, если я сделаю ей
предложение, она согласится или откажется? Скорее всего откажется.
Через полчаса мы заходили в приморский ресторан с нависающей над
свинцово-серым морем верандой. Свободных мест было совсем мало, что и
неудивительно при такой-то погоде. Сделав заказ, я вышел из зала якобы в
туалет и отправился искать вход на кухню. Рядом с этим входом должно на-
ходиться то место, которое мне было нужно.
Кухню я нашел довольно легко. Воровато оглядываясь, сунул за деревян-
ную дверцу, прикрывающую пожарный кран, привезенную из Москвы записку,
вытащил изо рта комочек жевательной резинки и прилепил его на металли-
ческую задвижку дверцы. Резинка была сигналом о том, что в тайнике нахо-
дится записка. Эту связь мне дали в Москве, потому что в этом южном го-
роде у меня не было никого, кроме Сережи Лисицына, а на него надежда
слабая, тем более что от оперативной работы его отстранили. В моем бу-
мажнике лежала еще одна записка, и ее еще предстояло положить в заранее
оговоренное место.
Когда я вернулся в зал, закуски уже стояли на столе. Обслуживали
здесь быстро, что меня порадовало. Это был тот же самый ресторан, в ко-
тором мы несколько дней назад ужинали вместе с Лилей, и мне было любо-
пытно, вспомнит ли меня толстый усатый официант, который нас тогда обс-
луживал. Я ведь и столик сегодня выбирал специально в той части зала,
которая была за ним закреплена.
Официант меня вспомнил. И это тоже меня порадовало.
- А где ваша дочка? - спросил он, ставя перед нами огромные тарелки
со стейком и жареной картошкой.
- Пришлось отправить ее домой. Представляете, у нее развилась солнеч-
ная крапивница, - посетовал я. - И температура поднялась, и чешется вся,
бедненькая.
- Жаль, - посочувствовал он. - Такая славная девчушка.
Пока все шло по плану. Я не только не скрывал своего возвращения, но
стремился сделать свое присутствие в городе как можно более заметным.
Конечно, у меня не было ни малейших оснований подозревать толстого офи-
цианта в связях с невидимой организацией, которая так старалась от меня
избавиться. Но из десятка случайных выпадов один или два обязательно по-
падут в болевую точку. Даже в таком огромном городе, как Москва, эта
тактика срабатывала, а уж здесь-то...
После ресторана мы отправились бесцельно бродить по городу. Впрочем,
бесцельной эта прогулка была для кого угодно, только не для меня. Я це-
ленаправленно тащил своих друзей на улицу Сапунова, где находилось самое
крупное в городе фотоателье. Мне нужно было не только это ателье, но и
телефонная будка рядом с ним.
Фотоателье выглядело солидно и располагалось в отдельном одноэтажном
здании. Размещенные в витрине щиты доводили до сведения граждан, что
здесь осуществляются все виды фоторабот: съемка, проявление пленок чер-
но-белых и цветных, изготовление слайдов и фотографий, фото на документы
и художественные портреты. Принимаются заказы на выездную съемку тор-
жественных событий. И даже ремонт фотоаппаратов.
Внутри за стойкой сидел молодой парень кавказского типа с трехдневной
щетиной, которая с недавних пор вошла в моду как подражание одному из-
вестному западному актеру.
- Добрый день, - радушно приветствовал он нас. - Что будем снимать?
Фотографию на память на фоне морских волн?
- Снимать не будем, - оборвал я его. - Будем задавать вопросы и отве-
чать на них.
Парень сразу помрачнел. Было видно, что мои слова вызвали у него неп-
риятные ассоциации с милицией. Немудрено, все-таки приходилось сталки-
ваться.
- Здесь не справочное бюро, - пробурчал он, пытаясь сделать свой го-
лос вызывающим.
- Ага, - поддакнул я. - Скажи-ка мне, дружок, кто у вас в городе за-
нимается ночной съемкой?
- Не понял.
Парень вопросительно поднял голову, но лицо его выражало явное облег-
чение. Вопрос показался ему странным, но не опасным. С одной стороны,
это было хорошо. Но с другой - плохо. Впрочем, посмотрим.
- Чего ж тут непонятного? Мне нужно фотографировать в ночное время.
Аппаратуры для ночной съемки у меня нет. Вот я и хочу узнать, у кого она
есть и кто может мне в этом деле помочь. Вопрос ясен?
- Ясно, - снова пробурчал небритый, но дружелюбия в голосе у него
прибавилось. - У нас такой аппаратуры нет.
- А у кого есть?
- Откуда я знаю? - Он пожал мощными плечами, обтянутыми трикотажной
водолазкой. - Надо поспрашивать у тех, кто в гостиницах подрабатывает. У
богатых свои причуды, они любят на память со своими девицами ночные ку-
пания запечатлевать.
- Вот и поспрашивай, дружок. А я к тебе завтра загляну. Все понял?
Парень, видно, совсем освоился с ситуацией, которая ему ничем не уг-
рожала, поэтому позволил себе быть неуступчивым.
- У меня, дядя, свои начальники есть. Чужим командирам я не подчиня-
юсь, - заявил он окрепшим голосом.
Ах ты Боже мой, какие мы самостоятельные! Я обернулся к Тане, Ирочке
и Мазаеву, которые терпеливо поджидали меня, разглядывая развешанные по
стенам фотографии ослепительных красавиц и мужественных героев. Мазаев
перехватил мой взгляд, тут же взял наших дам под руки и вывел на улицу.
Что-то он слишком сообразительный, Мазаев этот. Может, он и в самом деле
никакой не социолог?
Оставшись наедине с небритым кавказцем, я легко перемахнул через раз-
деляющий нас барьер-стойку и отработанным движением захватил его голову
в "замок".
- Теперь я буду твоим командиром, понял? Временно, не бойся. На нес-
колько дней. Ссориться со мной не надо, я бегаю быстрее, прыгаю выше, а
стреляю лучше. Усвоил? Завтра приду за ответом на свой вопрос. Будешь
вести себя неправильно - получишь по попке. Попка у тебя мягкая, так что
моей руке больно не будет. А чтобы у тебя не возникало желания экспери-
ментировать, предупреждаю заранее: про твои художества в зоне пока знаю
только я, но круг осведомленных лиц может стать более широким.
Я разомкнул "замок", взял парня за волосы и повернул его лицо к себе.
Смертельная бледность разлилась от корней волос до самой шеи. Значит,
Сережа Лисицын не промахнулся, давая мне наводку на этого фотодеятеля.
Он назвал мне его фамилию еще вчера, и пока я летел с Лилей в Москву,
Игорек Дивин, помимо всего прочего, получил сведения об этом небритом
красавце, в том числе и о его поведении во время отбывания срока за раз-
бойное нападение. Вел себя наш герой, прямо скажем, не совсем красиво,
по крайней мере, с точки зрения законов зоны. Администрация была им бо-
лее чем довольна, потому что он не только стучал, как взбесившийся дя-
тел, но и помогал устраивать провокации против неугодных "куму" зеков. В
среде бывших, а также действующих уголовников за такое поведение по го-
ловке не гладят. Сам парень был из Ростова, срок мотал в Самарской об-
ласти, после освобождения какое-то время пожил под Курском, потом обос-
новался здесь, в этом южном городке на берегу Черного моря. Слухи о его
неблаговидных выкрутасах сюда пока не дошли, но ведь этому делу и помочь
недолго, о чем я и проинформировал только что излишне независимого фо-
тографа, который не признает чужих командиров. Конечно, шантаж - дело не
особо благородное, но мне было на это наплевать, потому что я искал тех,
кто покушался на моего ребенка. И чтобы найти их, я готов был пойти на
поступки, весьма далекие и от благородства, и от этики. Наверное, в сво-
ей прошлой жизни я был курицей-наседкой, глупой и ограниченной, но ради
защиты своих цыплят готовой броситься даже на коршуна.
У порога я обернулся и еще раз напомнил:
- Я зайду завтра в это же время. Постарайся не заболеть и не уехать
срочно на похороны любимой тетушки. Твой новый командир этого не любит.
Выйдя из фотоателье, я поискал глазами телефонную будку. Будка стояла
там, где мне и рассказывали - метрах в десяти от дома, где находилось
ателье. Я попросил ребят подождать меня еще минутку, зашел в будку, ра-
зыграл немую сцену "безуспешный звонок", оставив при этом в тайничке
вторую записку, и с чистой совестью повел всю компанию в бар на набереж-
ной пить коктейль. Первые шаги были сделаны. Теперь будем ждать, кто и
как на них отреагирует.
Глава 10
На следующий день в половине восьмого утра я сидел во дворе дома на
Первомайской и делал вид, что старательно читаю местную газету. Хозяева
Юры уже вернулись от своих родственников, так что ночевал он в комнате у
Ирочки, а Таня провела ночь у меня. Все они еще спали, а я караулил
контрольный сигнал, нетерпеливо поглядывая на часы.
Наконец через открытое окно первого этажа до меня донесся телефонный
звонок. Трубку снял Григорий Филиппович.
- Але, - услышал я его глуховатый голос. - Нет, не туда попали. Нет,
это не почта, это частный дом.
Я облегченно перевел дыхание. Значит, первая записка, которую я оста-
вил возле ресторанной кухни, дошла до адресата. В записке было указание
позвонить от 7.30 до 8.00 по нашему телефону и "попасть не туда" в знак
подтверждения, что записка получена и человек, которому она была адресо-
вана, готов со мной встретиться.
Ровно в пятнадцать минут первого я был на морском вокзале, с тоской
глядя на причал, возле которого совсем еще недавно стоял белоснежный
"Илья Глазунов" с роскошными люксами, предназначенными для нас. И почему
мы не поехали? Потому что я - дурак.
Я зашел в здание вокзала и поднялся на второй этаж, где были располо-
жены кассы. Из пяти кассовых окошечек открыты были два, и к каждому из
них стояло человек по восемь. Я примостился в конец одной из очередей,
достал справочник по лекарственным растениям в яркой обложке и принялся
делать вид, что усиленно читаю. Краем глаза я наблюдал за лестницей и
вскоре увидел солидного дядьку с пузом и в очках, который, пыхтя и отду-
ваясь, поднимался на второй этаж. Дядька пристроился за мной и спросил:
- Вы крайний?
- Я всю жизнь крайний, - ответил я. - Как кого бить - так меня. Но в
этой очереди я, слава Богу, не крайний, а последний.
Толстяк шумно перевел дыхание, стараясь заглянуть на обложку моей
книги. Я понял, что надо ему помочь, поэтому закрыл книгу и положил ее
на барьер, вдоль которого выстроилась очередь, а сам полез в карман за
носовым платком.
Через несколько минут мы уже беседовали с ним в тихом укромном месте,
подальше от любопытных глаз и ушей.
- Я думал, сам Николай Дмитриевич приехал, - сказал толстяк, который
оказался шеф-поваром того самого ресторана, где мы вчера обедали. -
Смотрю - почерк-то в записке его.
- Почерк его, - согласился я. - А помощь нужна мне. Так я могу на вас
рассчитывать?
- Ну... - Он неопределенно повел пухлыми плечами. - Я посмотрю, что
можно сделать.
- Иван Александрович, так меня не устраивает. Если бы я мог выбирать
из десятка помощников, я еще мог бы согласиться с тем, что кто-то из них
не сумеет мне помочь. Один не сумеет, зато другой сумеет. Но я в вашем
городе чужой, и выбирать мне не из кого. Вы понимаете? У меня вся надеж-
да только на вас.
Конечно, я слегка лукавил, но Бог простит.
- И потом, - продолжал я, - мне не нужны от вас активные действия.
Мне только нужно, чтобы вы прислушивались и присматривались в поисках
тех, кто будет мной интересоваться. И потом рассказывали мне об этом.
Вот и все. А уж как это сделать - не мне вас учить, вы все не хуже меня
знаете.
Иван Александрович вздохнул громко и жалобно. Роль добровольного по-
мощника милиции была ему в тягость, но, видно, отказать в просьбе Коле
Щипанову он не мог.
Расставшись с шеф-поваром, я послонялся по центру города. Сегодня бы-
ло по-прежнему холодно, но облачность постепенно рассасывалась, небо бы-
ло уже не таким серым и даже изредка проглядывало робкое солнце. Похоже,
еще день-два - и погода снова наладится.
Я брел по зеленой обсаженной кипарисами аллее и пытался связать вое-
дино трех кинозвезд и одного кинорежиссера. Что между ними общего? Кому
они могли все дружно помешать? Кассета Вернигоры, затесавшаяся в этот
кинематографический клубок, вносила сумятицу в мои размышления.
Она не могла иметь к этим четырем убийствам никакого отношения. Пото-
му что если бы все дело было в кассете, то погибли бы только Оля Доренко
и Люся Довжук. А Олег Юшкевич и Витя Бабаян были бы живы. Значит, дело
не в кассете... При мысли о Юшкевиче и Бабаяне какое-то неясное воспоми-
нание пронеслось в моей голове, но я не успел его схватить.
К четырем часам я подошел к фотоателье и первым делом проверил теле-
фонную будку. Сунув жетон в прорезь и сняв трубку, я набрал Риткин номер
в гостинице, а сам стал внимательно изучать нацарапанные на стене кабины
слова и цифры. В тот момент, когда она ответила, я увидел то, что искал,
- московский номер телефона Коли Щипанова. Вчера этого номера здесь не
было. Значит, и второй адресат получил мое послание.
- Это я, привет, - произнес я в трубку.
Похоже, Маргарита спала, и я своим звонком ее разбудил, потому что
она не заметила, что гудки были не междугородние.
- Владик? Что случилось?
- Ничего, все в порядке. Звоню, чтобы ты не волновалась.
- Как вы долетели?
- Отлично.
- Как Лиля?
- Хорошо. Рита, я могу тебя попросить об одной вещи?
- О какой?
- Мне нужны фильмографии Доренко, Довжук, Юшкевича и Виктора Бабаяна.
У вас ведь наверняка есть.
- Есть. А тебе зачем?
- Рита, мне нужно. Не задавай лишних вопросов. К тебе придет Сережа
Лисицын, такой симпатичный мальчик лет двадцати пяти, отдай ему, ладно?
- Но я не понимаю зачем, - упиралась Ритка с глупым упрямством.
- Сережа работает в уголовном розыске и занимается этими убийствами.
Ему нужно проверить одну версию, и для этого ему необходимо иметь
фильмографии всех четверых. Сделай, пожалуйста.
- Ладно, сделаю, - сдалась она. - Беда с тобой, Стасов.
- Почему же?
- Да потому, что ты сам бы мог заниматься этими убийствами, если бы
согласился работать у Бориса. А ты вместо этого валяешь дурака.
- Все, Рита, у меня жетоны кончились. Пока!
Я повесил трубку и направился в фотоателье. За стойкой на сей раз си-
дело юное создание лет семнадцати с немытыми волосами и небрежно подкра-
шенными глазами. Создание грызло орехи из пакетика и перебирало стопку
квитанций.
- Здравствуйте, прелестное дитя, - сказал я, подходя к ней поближе. -
А где ваш небритый компаньон?
- Это который?
Девушка лениво подняла глаза от своих квитанций и уставилась на меня
с таким тупым выражением на лице, что я начал было сомневаться, понимает
ли она, что перед ней живое существо, а не каменная глыба.
- А который вчера работал.
- А, Жорик... А его нету.
- Так. А когда будет?
Медленно, словно во сне, она подняла руку, поднесла к глазам часики и
задумалась.
- Через сорок восемь минут.
Я тоже бросил взгляд на часы. Было двенадцать минут пятого. Забавная
девчушка, могла бы просто сказать, что Жорик придет к пяти часам, так
нет, выпендривается. "Через сорок восемь минут!" Надо же!
- Он точно придет? Мне имеет смысл ждать, или он может и до завтра не
появиться?
- Кто, Жорик? Он может, он такой.
Она снова уткнулась в квитанции, а я вышел на улицу и уселся на ла-
вочке неподалеку. В конце концов найти Жорика труда не составит, но нуж-
но держать свое слово. Вчера я был здесь почти в половине шестого и обе-
щал зайти сегодня в это же время. Так что до половины шестого небритый
стукачок имеет право гулять, а уж потом я начну с ним разбираться, если
нужно будет.
Просидел я на этой лавочке битый час. В четверть шестого в конце ули-
цы показалась машина, темно-синие "Жигули", которая, взвизгнув, заверну-
ла из-за угла и пулей подкатила к ателье. Из машины выскочил Жорик и на-
чал торопливо запирать дверь. Похоже, боялся опоздать к визиту своего
новоявленного командира. Стало быть, здорово струхнул вчера.
Через десять минут я покинул гостеприимную лавочку, унося с собой
сведения о человеке, у которого есть аппаратура для ночной съемки, а
также информацию о том, что испуганный Жорик и не подумал скрывать, кто
это в городе завелся такой любопытный. Что ж, его болтливость оказалась
мне на руку. Чем больше я "засвечусь", тем лучше.
Счастливый обладатель фотоаппаратуры для ночной съемки жил на другом
конце города, и я с удовольствием совершил пешую прогулку быстрым шагом.
Я вообще люблю быструю ходьбу, но когда со мной рядом была Лиля, темп
приходилось снижать. Моя книжная толстушка никак не поспевала за папаши-
ными длинными ногами.
Первое разочарование не заставило себя ждать. Никита Гущин, имя кото-
рого мне назвал небритый Жорик, был в отъезде. Как выяснилось, он уехал
почти две недели назад к своей невесте в Магнитогорск. Мать Гущина, ху-
дая, как жердь, изможденная и сварливая, разговаривала со мной сквозь
зубы, не прерывая своего занятия - она закатывала в банки помидоры и
огурцы. Не добившись от нее никакого толку, я уже собрался было попро-
щаться, когда заметил среди вывешенного на просушку белья две белые фут-
болки, которые по размеру никак не могли принадлежать двадцативосьмилет-
нему молодому мужчине. Выходит, у Никиты есть брат или сестра. Это уже
лучше.
Выяснить, что у Никиты Гущина есть пятнадцатилетний брат Толик и что
сейчас он "шляется где-то на набережной", было делом пяти минут. В ком-
пании двух сестричек-близнецов из соседнего дома я прогулялся в центр
города, где они и показали мне младшего Гущина, который упоенно строил
из себя взрослого с сигаретой в углу рта и банкой пива в руках в окруже-
нии таких же малолеток, как он сам. Поблагодарив девочек и отправив их
обратно, я подошел к развеселой компании и пристроился рядом, потягивая
пиво и внимательно прислушиваясь к разговорам.
- А слабо Толянычу еще по одной? - ехидно подначивал здоровенный бу-
гай с совсем еще детским лицом, но внушительной мускулатурой.
- Не слабо, - лениво цедил Гущин, сплевывая себе под ноги, - но ха-
лявщиков не люблю. Не фиг меня раскручивать.
- Наш миллионер копеечку бережет, - заржал мускулистый.
Остальные робко захихикали. Было видно, что бугая они уважают и поба-
иваются, но в то же время и с Толиком ссориться не хотят.
- Да ладно тебе, Леха, - примирительно сказал один из мальчишек. -
Толяныч и так нас уж который день угощает. Совесть надо иметь.
- Вот именно, - одобрительно поддакнул Гущин.
Он допил пиво, небрежно швырнул банку мимо урны и не спеша поднялся
со своего места.
- Пойду еще парочку возьму, - сказал он тоном, в котором ясно слыша-
лось пренебрежение к своим нищим сотоварищам.
Толик Гущин оказался щуплым невысоким пареньком, и выражение затрав-
ленности пустило прочные корни на его прыщавом лице. Я понял, что он в
этой компании, руководимой мускулистым бугаем Лехой, был шестеркой и му-
чился своей незаметностью и неавторитетностью. Однако сейчас положение
изменилось. Толик угощал друзей пивом, и, как следовало из только что
услышанного, уже не в первый раз. Завоевывает внимание. А на какие, ин-
тересно, деньги? То, что я видел у него дома, никак не походило на высо-
кое благосостояние. Ворует, что ли? Очень любопытно. Если бы он действи-
тельно воровал, то его ставки в этой гнилой команде и так были бы высо-
кими, подростки на воровскую романтику покупаются легко. Откуда же тогда
это выражение забитости и затравленности? Первая кража, первый доход?
Я подошел к киоску, торгующему пивом, и встал у парня за спиной.
Расплачиваясь, он достал из кармана конверт и вытащил оттуда пятидесяти-
тысячную купюру. Конверт был совсем тоненьким, если в нем и оставались
еще деньги, то не больше трех-четырех купюр. Однако тот факт, что деньги
лежали в конверте, красноречиво свидетельствовал о том, что их там сна-
чала было много.
- Анатолий, - окликнул я его, когда Толик уже собрался отходить, дер-
жа в каждой руке по жестяной пивной банке. - Ну-ка отойдем, поговорить
надо.
Он испуганно обернулся:
- А чего?
Голос у него был деланно-нахальным, но все равно не смог скрыть впи-
тавшейся в кровь привычки к тому, что им все время помыкают.
- Отойдем - скажу чего. Не бойся, я не кусаюсь.
Прием был банальным и истертым в многочисленном употреблении, но от
этого не менее эффективным. Для пятнадцатилетнего пацана хуже нет, чем
дать заподозрить себя в трусости. Толик покорно поплелся рядом со мной в
сторонку, подальше от своих приятелей. Мы остановились у каменного пара-
пета, отделявшего пляж от набережной, и облокотились на него, встав ли-
цом к морю.
- Ты кому давал аппаратуру? - начал я прямо в лоб.
Толик побелел, отчего прыщи на его физиономии стали яркими и еще бо-
лее противными.
- Какую аппаратуру? - мужественно спросил он.
- Для ночной съемки. Так кому?
- Не знаю я, о чем вы говорите.
- Да ну? А деньги у тебя откуда? Украл?
- Не крал я. Чего вы привязались?
- Сейчас объясню. У твоего брата Никиты есть фотоаппаратура для съем-
ки в ночное время. Никита уехал к своей невесте, а тебя кто-то попросил
дать эту аппаратуру на несколько часов. Верно? И кучку денег тебе за это
отсыпали. На эти деньги ты и гуляешь вот уж который день. Не так, что
ли?
- А хоть бы и так? Чего такого-то? Имею право. Я ничего не воровал.
- Ну да, конечно. А знаешь, что Никита с тобой сделает, когда прие-
дет?
- Чего?
- Удавит, вот чего. Ты мозгами-то пораскинь, если они у тебя есть.
Почему они к брату твоему со своей просьбой не пришли? Почему стали до-
жидаться, пока он не уедет в Магнитогорск? Да потому, что он им эту ап-
паратуру ни за какие деньги не дал бы. Потому что он точно знает, что
они задумали пакостное и подсудное дело, и выставил бы их из своего дома
взашей. Вот они к тебе и подкатились, к маленькому дурачку, а ты и ку-
пился.
- Да ладно вам пугать-то, - недоверчиво протянул Гущин-младший. - Что
они, шпионы, что ли? Нормальные мужики.
- Ага, а то ты много шпионов видел. Они точно такие же, как мы, с ви-
ду вполне нормальные. Две руки, две ноги, одна голова. Впрочем, ты прав,
они действительно не шпионы. Они гораздо хуже. Знаешь, что эти нор-
мальные мужики сделали? Они сфотографировали моего хозяина во время од-
ной секретной встречи. И теперь мой хозяин хочет узнать, кто это сделал.
А у твоего брата Никиты из-за этого будут большие неприятности.
- Это почему? - повернулся ко мне Толик. - Не он же снимал. Его вооб-
ще сейчас в городе нет.
- Это ты моему хозяину объясняй, а не мне. Аппаратура чья? Никиты.
Вот и весь сказ. И если ты мне сейчас не скажешь, кому ты ее давал, то
будет считаться, что фотографировал твой брат. С ним мой хозяин и будет
разбираться. Видишь, как все просто.
- Да откуда ж я знаю, кто они! - в отчаянии воскликнул Толик. - Я у
них документы не спрашивал. Пришли, денег предложили... Ну я и дал. Чего
такого-то?
- Вот так прямо с улицы пришли? - усомнился я. - Они же должны были
откуда-то знать, что у Никиты есть аппаратура. Может, это его знакомые?
- Может. - Он пожал плечами. - Я их в первый раз видел.
- Они к вам домой приходили?
- Не, на улице подошли, когда мы с ребятами тусовались.
- И ребята их видели?
- Не. - Он отрицательно мотнул головой. - Поймали меня одного, когда
я за сигаретами бегал.
- Ну и какие они из себя? Сколько их было?
- Двое. Один вроде как постарше, пожилой уже. А другой примерно как
Никита. А деньги теперь отдавать придется? А то я уже почти все истра-
тил.
- Много денег-то дали? - поинтересовался я.
- Двести долларов рублями.
- И все уже истратил? Ну и темпы у тебя, Анатолий. Даже я живу скром-
нее.
Парнишка из бледного стал пунцовым. Видно, привык, что дома мать веч-
но ворчит по поводу отсутствия денег, и понимал, что тратит неожиданно
свалившееся богатство непростительно глупо, но ничего не мог с собой по-
делать. Мнение компании для него дороже. В науке это называется "рефе-
рентная группа". Да и как он объяснял бы матери, откуда у него такие
деньги? Будь он поумнее да посильнее, он оставил бы этот без малого мил-
лион на карманные расходы и перестал бы тянуть каждый день деньги у ма-
тери. Но Толик Гущин не был ни умным, ни сильным.
- И ты этих мужиков больше ни разу с тех пор не видел?
- Почему, видел.
- Где?
- Да здесь, на набережной. Здесь кого хочешь можно встретить. Прямо
Бродвей.
- Когда ты их видел?
- Позавчера, что ли. Или вчера. Не помню точно.
- Они тебя узнали?
- Не-а. Они между собой разговаривали, а я их со спины видел.
- И что, ты их со спины узнал? Никогда не поверю, - убежденно сказал
я, сам внутренне сжимаясь.
Если Толик не врет и он действительно узнал одного из них со спины,
значит, есть четкая примета. Господи, хоть бы не промахнуться!
- Ну и не верьте. А я его точно узнал. Он ходит как аршин проглотил и
поворачивается всем корпусом, будто деревянный.
- Инвалид, что ли?
- Ну... Вроде того. Не инвалид, а как будто покалеченный.
- Ты про которого говоришь? Про молодого или того, который постарше?
- Про пожилого.
- Сегодня их не видел здесь?
- Нет, сегодня не видел.
- Ладно, Анатолий. Поверю тебе на слово. А ты, если хочешь жить спо-
койно, прими совет: увидишь их еще раз - виду не подавай, что узнал.
Сразу глаза в сторону и спиной поворачивайся. Понял? Твое счастье, если
я их быстро найду. А уж если нет, придется братца твоего Никиту за жабры
брать, пусть доложит, кому он про свою аппаратуру рассказывал.
Удар попал в цель. Мальчишка брата боялся, это было очевидно. И ему
очень хотелось, чтобы я нашел этих деятелей как можно скорее, пока Ники-
та не вернулся из Магнитогорска. Но я решил на него не давить. Пусть ду-
мает, что он сам такой сообразительный.
- А если я их увижу, вам сказать?
- Да где ж ты меня найдешь? - усмехнулся я.
- Ну... - Он растерялся. - Хотите, я к вам домой прибегу, если что.
Вы где живете?
- На Первомайской, дом восемь. Знаешь, где это?
Он кивнул. Лицо его приобрело нормальный оттенок, глаза горели охот-
ничьим азартом. Вот оно то, что позволит ему чувствовать себя не послед-
ним человеком в своей компании. Конечно, сейчас он прибежит к ним и с
пеной у рта будет взахлеб рассказывать, какое важное и ответственное по-
ручение ему дали. Дядька с Первомайской, 8 выслеживает двоих преступни-
ков. И он ему помогает.
- И еще одно, Анатолий. Ты в своих друзьях полностью уверен?
- Да, а что?
