лась. Очень испугалась. Она поняла, с кем имеет дело, и знала, что ее
будут искать не лохи и дилетанты, а профессионалы, от которых ног не
унесешь. И прятаться нужно у человека, о котором ее нынешнее окружение
ничего не знает. Что ж, значит, он, Саприн, был прав. Она действительно
опасна, она поняла слишком много, и ее нужно во что бы то ни стало найти
и убрать.
Он опустился на колени, нагнул голову и заглянул под диван. Так и
есть, листочек какой-то белеет. Николай лег на пол, вытянул руку и дос-
тал его. Почерк Тамары он узнал сразу, видел, как она заполняла таможен-
ные декларации, и запомнил ее манеру писать цифры. Что же это за теле-
фончик здесь записан? Ай-яй-яй, Тамарочка, бросила листочек на столе, а
его сквозняком сдуло под диван. Все-таки хозяин квартиры - нормальный
мужик, под диваном пол протирает не каждый день. Николай не стал риско-
вать, переписал номер в свой блокнот, а листок забросил обратно. Мало ли
как бывает, может, хозяин видел, что листочек под диван улетел, да наги-
баться поленился, но помнит, что он там должен валяться. Незачем ему
знать, что квартире побывали посторонние.
Довольный находкой, Николай Саприн тихонько вышел из квартиры, спус-
тился по лестнице и отправился домой.
Ему не понадобилось много времени, чтобы выяснить, кому принадлежит
телефон, записанный на листке. Уже к вечеру Саприн знал, что Тамара Ко-
ченова заключила контракт с фирмой "Интернефть" и уехала в Среднюю Азию.
Ну все, осталось совсем немного, дело сдвинулось.
Поздно вечером позвонила сестра.
- Как дела у тебя, Колюша? - ласково спросила она, но Николай пони-
мал, что спрашивает она в основном не про его дела, а про свои.
- Хорошо, - бодро ответил он. - Завтра улетаю в командировку, вернусь
примерно через недельку и сразу отправлю тебе деньги. Не волнуйся, Ириш-
ка, все будет в порядке.
- Дай-то Бог? - вздохнула она. - Ребеночек уже вовсю вертится, ножка-
ми стучит, а я все уговариваю его, чтобы подождал. Дядя Коля, говорю,
еще денег не прислал, так что не торопись.
Николай рассмеялся. От разговоров о будущем племяннике у него на душе
становилось теплее. Если бы можно было так устроить, чтобы жить рядом с
семьей сестры, нянчить малыша, по вечерам вести с Леонидом неспешные
мужские беседы, пока женщины хлопочут на кухне или щебечут о своих де-
лах. Женщины? Ну конечно, а как же иначе. Ирочка и его, Николая, жена.
Нет, не та, на которой он был когдато женат, а другая. Катя. Катюша.
Вырвать ее из лап Шоринова, сделать своей женой. Пусть она родит ему
двоих детей. Нет, лучше троих. Нет, надо подождать, пусть отдохнет нем-
ного, она же рассказывала, что всю жизнь только и делала, что нянчилась
с младшими братьями и сестрами...
Николай зло усмехнулся своим мыслям, но тут же понял, что безумно хо-
чет увидеть Катю. Наплевать на Шоринова, этого плешивого Дусика, он хо-
чет ее видеть. Саприн решительно подошел к телефону и набрал ее номер.
- Коленька! - обрадовалась Катя. - Что же вы не звоните? Я волнуюсь,
как вы себя чувствуете, вы же были больны, а вы пропали - и ни ответа,
ни привета. Разве так можно?
- Я думал, Михаил Владимирович вам сказал, что все в порядке. Он-то
знает, что я жив-здоров. А вы правда беспокоились?
- Правда. Почему вы не позвонили мне?
- Я боялся, что вы рассердитесь.
- Почему? Почему я должна сердиться?
- А вдруг в это время вы были бы с Шориновым?
Пришлось бы объясняться.
- Да? - В ее голосе прозвучало явное недоумение. - Я об этом как-то
не подумала. Знаете, Дусик бывает здесь не каждый день, далеко не каж-
дый. И потом, вы могли бы сказать, что звоните ему.
- Катя, а можно я сейчас приеду? - неожиданно спросил Саприн.
- Сейчас? - растерялась она. - Но ведь уже почти ночь.
- Именно поэтому. Катя, мне нужно вас увидеть.
Вы даже не представляете себе, как мне нужно вас увидеть. Можно?
- Хорошо, приезжайте.
Николай мог бы дать голову на отсечение, что она улыбается.
Он мгновенно влез под душ, вымыл голову, побрился, достал из шкафа
чистую сорочку, пристально оглядел себя в зеркале. Годится.
По дороге он несколько раз останавливал машину возле станций метро,
спускался в подземный переход, в надежде найти хоть одного припозднивше-
гося цветочника, но тут ему не повезло - переходы были пустынны. Тогда
он сделал небольшой крюк и подъехал к ночному клубу. Так и есть, цветов
здесь море. Николай купил огромную охапку разноцветных хризантем - голу-
бых, розовых, фиолетовых, зеленых, желтых, белых. Можно было взять и ро-
зы, здесь были и те, что подешевле, в маленьких букетиках, и совершенно
роскошные, на толстых длинных стеблях и немыслимо дорогие. Но он розы не
любил. Они казались ему претенциозными и вычурными и почему-то ассоции-
ровались с матерью.
Поднимаясь в лифте, он подумал, что давно уже, с юношеских времен, не
волновался так перед встречей с женщиной. Он даже постоял несколько се-
кунд перед дверью, прежде чем нажать на кнопку звонка. И наконец позво-
нил.
Дверь распахнулась, и первое, что он увидел, были Катины сияющие гла-
за. Пожалуй, это было и последним, потому что в течение следующего часа
Николай не видел уже ничего. Он закрыл глаза и наслаждался тем, что лю-
бил молодую женщину, на которой вдруг страстно захотел жениться. Придя в
себя, он страшно удивился, что, оказывается, они лежат на огромной кро-
вати раздетые, а по полу вокруг разбросаны разноцветные хризантемы. Как
он попал сюда из прихожей, когда успел раздеться - он не помнил.
Катя лежала на боку, повернувшись к нему лицом, и тихо улыбалась.
Только сейчас Николай разглядел, что лицо ее было чисто умытым, без ма-
кияжа, хотя раньше, когда он приходил сюда, она всегда была тщательно
накрашена. Значит, она с самого начала знала, зачем он приедет и чем все
закончится. Знала, но разрешила ему приехать и открыла дверь с сияющими
глазами. Такого ощущения полного, всеобъемлющего счастья он никогда не
испытывал.
- Ты могла бы уйти от своего Шоринова? - спросил он, нежно поглаживая
ее плечо.
- Могла бы, если бы было куда, - легко ответила Катя. - А куда ухо-
дить? Эту квартиру купил Дусик, и, если я его брошу, я здесь не оста-
нусь.
- Думаешь, выгонит?
- Я здесь не останусь. - Она сделала ударение на первом слове. - Я.
Понимаешь? Это было бы нечестно. И потом, на нас с отцом мама и пятеро
младших. Папа, конечно, изо всех сил старается, заколачивает бабки где
только может, но он ведь не коммерсант, он этого совсем не умеет. Квар-
тиры ремонтирует, дачи строит. Мне его жалко. А Дусик дает мне деньги на
семью. Понимаешь? Не я клянчу и тайком их прикармливаю, а он сам каждый
месяц дает, мы так с самого начала договорились. Баш на баш.
- Интересно, на каких условиях? Его баш - квартира и деньги на семью.
А твой в чем состоит, кроме того, что ты с ним спишь?
- Именно в этом. Я с ним только сплю. Его условие - никаких разгово-
ров о разводе и тем более о собственных детях. Ему нужно гнездо, норка,
куда можно забраться, расслабиться в тишине и покое, помолчать, побыть
самим собой. Ну и потрахаться, конечно, если в охотку. А если нет - то и
нет, я без претензий. Меня не нужно выводить в свет, возить на курорты
на Средиземное море или на Атлантику. Мне можно не звонить по три-четыре
дня, я не обижаюсь. Зато ко мне можно привести серьезных людей, я ведь
отличная кухарка, обслужу не хуже, чем в ресторане.
- Неужели тебе это нравится?
- Нравится.
Она снова улыбнулась мягко и ласково.
- Ты пойми, у меня никогда этого не было. У меня детства-то не было
нормального. С тринадцати лет - я и кухарка, и портниха, и нянька, и
доктор, и уборщица. Теснота, шум, гам, кто-то плачет, кто-то играет, бе-
гает, кто-то уже что-то разбил - сумасшедший дом. А мне книжку прочитать
некогда было, я еле-еле успевала уроки делать, школу на одних тройках
вытянула. Зато потом, правда, наверстала, когда с младшими занималась. А
теперь я одна, в тишине, просторно, спокойно. Я целыми днями книги читаю
и кино смотрю. Вот ты будешь смеяться, а я ведь Конан Доила только в
прошлом году в первый раз прочитала.
- А если я предложу тебе все то же самое? Уйдешь от Дусика?
- Что значит "то же самое"? - Она приподнялась на подушке. - Ты ку-
пишь мне квартиру и будешь приходить два раза в неделю?
- Ну, например, - уклончиво ответил Саприн. Идея ему не понравилась.
Он вовсе не хотел делать из Кати любовницу-содержанку, он хотел сделать
ее своей женой.
- Тогда меня это не устроит.
- Почему?
- Потому что с Дусиком у меня договор, и, когда его нет, я не стра-
даю. А тебя я буду любить, и твои визиты два раза в неделю будут меня
оскорблять. Ведь ты не женат?
- Нет, не женат. То есть разведен.
- Это все равно. Так вот, если я буду знать, что ты не женат, живешь
один, а меня держишь где-то отдельно и приходишь два раза в неделю, я
буду с ума сходить от ревности и злости. Не равняй себя с Дусиком, с то-
бой так не выйдет.
- А если я женюсь на тебе?
- И меня не спросишь? - насмешливо откликнулась она.
- Ну извини, я не так выразился. Если я попрошу тебя стать моей же-
ной? Согласишься?
- И стирать тебе рубашки и каждый день готовить обеды?
- И рожать мне детей.
- Нет.
- Почему?
- Дай мне отдохнуть, Коля. Ну хоть пару лет. Дай в себя прийти.
Он лег на спину, закинул руки под голову. Радужное настроение посте-
пенно таяло, появилось такое чувство, будто он уперся в стену.
- Катя, я могу пообещать, что тебе не будет трудно. Я хочу, чтобы ты
была со мной каждый день и каждую ночь. Можешь не стирать рубашки и не
готовить обеды, я слишком давно живу один и все привык делать сам. Но я
не хочу, чтобы ты продолжала жить с этим вонючим Дусиком. Я не хочу.
- Не надо так, Коля, - тихо сказала она. - Дусик добрый и порядочный.
Если бы не он, где бы я сейчас была? Что было бы с мамой и младшими? А
отец? Как знать, не впутался бы он в какой-нибудь криминал, чтобы добыть
денег, если бы Дусик их не давал. Слава Богу, отец не в тюрьме, мама не
в доме инвалидов, братья и сестры сыты и одеты. Может, ты знаешь о Дуси-
ке что-то плохое, но я о нем знаю только хорошее.
- Прости. - Он снова повернулся к ней и уткнулся лицом в ее плечо. -
Прости, родная. Я не хотел тебя обидеть. Знаешь, я завтра улетаю по де-
лам, это ненадолго, самое большее - на неделю. Я буду скучать по тебе. А
ты дай слово, что, пока меня нет, ты подумаешь над моими словами. Ладно?
Подумай, прикинь, как сделать так, чтобы тебе было хорошо, но чтобы при
этом мы были вместе. Как ты скажешь, так и сделаем.
В десять утра Николай Саприн вышел из дома, где жила Катя, и нос к
носу столкнулся с Шориновым. Это было неожиданно и неприятно.
- Николай? Ты что, был у Кати? - недовольно спросил Михаил Владимиро-
вич.
- Я забегал к ней, вас искал. Думал, вы у нее ночуете, - быстро отре-
агировал Саприн.
- Ночую я всегда дома, - холодно ответил Шоринов. - Что ты хотел?
- Хотел сказать, что улетаю. Я выяснил, куда уехала Тамара.
- Молодец, - смягчился Шоринов. - Действуй, как договорились. Когда
летишь?
- Сегодня вечером. Билет взял еще вчера.
- Ну, счастливо тебе.
Николай поехал домой, быстро собрался и даже успел три часа поспать
перед тем, как ехать в аэропорт.
Домодедовский аэропорт всегда поражал его грязью и бестолковостью, а
также множеством людей, из-за отложенных рейсов сидящих и спящих прямо
на полу. К счастью, его рейс, похоже, улетал вовремя. Николай посмотрел
на табло и стал пробираться к стойке регистрации.
- Коля! - услышал он женский голос откуда-то сбоку.
Он резко обернулся и увидел мать Тамары, Аллу Валентиновну.
- Алла Валентиновна, - лучезарно улыбнулся Саприн. - Какая встреча!
Какими судьбами?
- Провожала приятельницу. А вы, Коля, улетаете?
- В командировку, - кивнул он. - Что Тамара? Как у нее дела? Она ни-
чего мне не передавала?
- Кстати, Коленька, на Тамару нынче большой спрос, - рассмеялась Алла
Валентиновна. - Не вы один ее искали. Кажется, она бортанула еще какого-
то поклонника, но тот оказался более настырным и даже нанял частного де-
тектива, чтобы ее найти. Вы представляете?
Саприн помертвел. Вот и началось. Так и знал.
- Какой детектив? - Он постарался, чтобы удивление и недоумение выг-
лядели правдоподобно. - Почему детектив?
- Ну, я уж не знаю почему. Наверное, этот поклонник решил, что так
надежнее - не самому искать, а поручить профессионалу. Совсем Тамара от
рук отбилась, честное слово, - посетовала она. - Морочит голову достой-
ным людям, делает авансы, а потом исчезает. Это в ней детство играет,
Коленька, вы не сердитесь на нее. Я думаю, она вернется из Австрии,
встретится с вами, и все наладится. Со своей стороны обещаю за вас пох-
лопотать. - Она лукаво подмигнула и легким материнским жестом погладила
его по голове.
Дождавшись, пока Алла Валентиновна скроется из виду, Саприн метнулся
к телефону-автомату, моля судьбу о том, чтобы Шоринов оказался на месте.
Прямой телефон на работе не отвечал, сотовый тоже, а секретарь противным
сухим голоском сообщила, что Михаил Владимирович на банкете. Саприн вы-
ругался про себя и пошел искать свою очередь на регистрацию. Очередь
выстроилась огромная, сплошь из азиатов с бесчисленным багажом, поэтому
продвигалась медленно, и Николай еще несколько раз отходил позвонить.
Шоринов не отвечал. Наконец он подошел к стойке и протянул билет и пас-
порт на имя Николая Первушина.
- Багаж? - скучно спросила девица, затянутая в униформу.
- Без багажа.
- Проходите на посадку.
Он сделал еще одну попытку дозвониться, но ему опять не повезло. Он
вышел на улицу, закурил. По громкоговорителю уже второй раз объявили,
что регистрация на его рейс заканчивается. Надо идти. Он отшвырнул недо-
куренную сигарету и быстро прошел на посадку. Предъявив сумку для дос-
мотра, сделал жалостное лицо и, добавив в голос трагизма, спросил у сот-
рудника службы безопасности:
- Слушай, командир, здесь нигде телефона нет?
На полминуты буквально, только два слова сказать. Очень нужно, чест-
ное слово. Ты видишь, я уж до последней минуты на посадку не проходил,
все к автомату бегал. А там занято и занято, прямо как назло.
То ли трагизма было много, то ли Саприну просто повезло, но уже через
три минуты он стоял рядом с телефоном. И тут ему повезло еще раз. Шори-
нов наконец ответил.
- Это я, - коротко бросил в трубку Николай. - Тамару ищет кто-то еще.
Какой-то частный детектив. Разберитесь как можно быстрее, чтобы хвост за
мной следом не потянулся.
Он быстро перечислил Шоринову тех людей, которые могут вывести на Та-
мару, и почти бегом помчался к автобусу, который должен был довезти его
до трапа. В Среднюю Азию Николай Саприн улетал, унося в душе неприятный
осадок от разговора с Катей и острую тревогу.
ГЛАВА 7
После банкета Михаил Владимирович Шоринов поехал к Кате. И не потому,
что соскучился, он ведь навещал ее сегодня с самого утра, когда столк-
нулся на улице перед подъездом с Колей Саприным. Ему нужно было позво-
нить, а вести деловые разговоры поздно вечером из дому он не хотел: жена
бывала временами ревнива и, следовательно, слишком любопытна, а в
спальне стоял параллельный аппарат.
Утром он ничего не сказал Кате о встрече с Николаем и по тому, что
она промолчала, понял, что Саприн его обманул. Но утром выяснять отноше-
ния не хотелось, впереди было много дел, да и день предстоял трудный. А
теперь, после выпитого на банкете и после неприятного звонка Саприна из
аэропорта, небольшой скандальчик был бы в самый раз. Настроение у Дусика
было премерзкое, и Катя представлялась ему самым подходящим объектом для
разрядки.
Она не ждала, что в течение дня Шоринов навестит ее во второй раз,
поэтому встретила его в ярком спортивном костюме и без макияжа. К его
приходу Катя всегда надевала красивые пеньюары или шелковые пижамы, так
ему нравилось. Тщательно подкрашенное лицо тоже было одним из непрелож-
ных требований.
- Дусик? - удивилась она, открыв дверь. - Что случилось?
- А что должно было случиться? - зло отозвался он, рывком стягивая
плащ и проходя в комнату прямо в мокрых ботинках. - Я держу тебя здесь
именно для того, чтобы приходить сюда в любое время. Хорошо бы, чтобы ты
об этом не забывала.
- Я помню, - сдержанно ответила она, входя в комнату следом за ним.
- Пойди свари мне кофе, я пока позвоню.
Дождавшись, когда Катя выйдет на кухню, Шоринов плотно притворил
дверь и подсел к телефону. Он звонил своему дядюшке. Долг он успел от-
дать очень быстро, проценты накапали мизерные, и теперь можно смело об-
ращаться с новой просьбой, старик не откажет, а связи у него - ого-го!
- У меня небольшая проблема, - начал Шоринов осторожно, стараясь не
испугать родственника.
- Естественно, - добродушно откликнулся тот. - Я тебе нужен только
для небольших проблем. Большие и сложные ты решаешь сам. Что стряслось
на этот раз?
- Одна женщина, которая была задействована в деле, вдруг чего-то ис-
пугалась и уехала. Я послал за ней своего человека, а сегодня узнал, что
ее разыскивает кто-то еще. Похоже, милиция. Надо бы разобраться, дядя. Я
знаю, у вас есть связи.
- А чего же эта женщина так испугалась?
- Видите ли, она не была полностью в курсе всего дела. А деньги-то
были задействованы большие, вот ей и показалось невесть что. Мой человек
ее, конечно, найдет и все объяснит, успокоит. Она поймет, что бояться
нечего, ничего противозаконного мы не сделали. Но если милиция найдет ее
быстрее нас, то... Одним словом, мне нужны опытные люди. Вы понимаете,
для чего.
- Не понимаю, - сухо ответил тот. - Если вы не сделали ничего проти-
возаконного, то пусть она объясняется с милицией, тебе-то что за печаль.
Ты сам, похоже, не меньше ее испугался. Темнишь, племянничек?
- Да что вы, нет. Но мы ведь хотим воспользоваться наработками круп-
ного ученого фактически без ведома его наследников. Это все-таки плаги-
ат, нарушение авторского права. Не хотелось бы... - промямлил Шоринов.
- Ладно, позвони мне через час, я дам связь, - бросил дядюшка и поло-
жил трубку.
Шоринов отер рукой вспотевший лоб. Кажется, пронесло, старик поверил.
В таком деле главное - не спугнуть. Он не знает и не должен знать, каким
таким чудом удалось Шоринову так быстро вернуть долг в миллион долларов
плюс проценты за неделю.
Из кухни донесся ароматный запах свежезаваренного кофе. Ну что ж, ре-
шил Шоринов, теперь можно и покуражиться, показать этой сучке, где ее
настоящее место. Катя вошла с подносом в руках, на котором стояли джез-
ва, две чашечки с блюдцами, молочник, сахарница, вазочка с печеньем. Шо-
ринов дождался, пока она осторожно составит все на низенький столик, по-
том невинно спросил:
- Сколько Николай тебе дал?
- Что?
Она вздрогнула от неожиданности, но удивление было сильнее страха,
она действительно не поняла, что он имел в виду.
- Я спрашиваю, сколько денег он тебе дал?
- Каких денег?
- А что, ты ему дала бесплатно?
- Дусик! Ты с ума сошел? Что ты говоришь?
- Он у тебя ночевал. Ну что ты стоишь, как пугало огородное, наливай
кофе-то.
Катя молча разлила кофе по чашкам, руки у нее дрожали, и это вызвало
у Шоринова чувство злого удовлетворения. Ничего, пусть знает. Трахаться
с молодыми красивыми мужиками, конечно, приятно, но пусть теперь знает,
что после этого бывает очень неприятно, когда попадаешься. Шоринов взял
свою чашку, сделал небольшой глоток, добавил сахару, размешал.
- Вот я и спрашиваю, сколько он тебе заплатил за удовольствие.
- Нисколько, - спокойно ответила она, садясь в кресло напротив.
- Значит, бесплатно дала, - констатировал Михаил Владимирович. - А
зачем? Я бы еще понял, если бы за деньги. Ну, может, я тебе мало денег
даю, тебе не хватает на какие-то покупки, а попросить ты стесняешься. Я
бы это понял. А так - зачем? Чего тебе не хватает? Неприятностей? Скан-
далов тебе хочется? Ну, объясни же мне, зачем ты это сделала.
Катя подняла на него глаза и молча уставилась куда-то в середину пе-
реносицы. От этого взгляда Шоринову стало неуютно.
- Молчишь?
- Молчу.
- Сказать нечего?
- Нечего, - подтвердила она как ни в чем не бывало. - Ты все говоришь
правильно.
- Значит, ночевал?
- Ночевал.
- И денег не дал?
- Нет, не дал.
- Странно. - Он демонстративно пожал мощными плечами. - Он же знает,
что ты шлюха, проститутка, содержанка. Таким, как ты, полагается пла-
тить. Он что же, правил не знает?
- Знает. - Она улыбнулась. - Но он любит их нарушать.
- А ты? Ты сама знаешь правила?
- Знаю. Раз ты меня содержишь, я не должна иметь дела с другими муж-
чинами. Правильно?
- Правильно, - буркнул он.
Скандал не вытанцовывался. Интересно, почему она его совсем не боит-
ся? Ведь за такие фокусы в одну секунду можно лишиться всего - квартиры,
ежемесячных выплат на помощь семье. Михаил Владимирович начал злиться.
Что она о себе воображает, мелкая потаскушка?
- Значит, так, - начал он. - Реши, пожалуйста, раз и навсегда, кто
твой хозяин. Если я - будь любезна извиниться, и впредь чтобы ноги его
здесь не было. Встречаться с ним не будешь. Если он - завтра же выметай-
ся из квартиры к чертовой матери, возвращайся в свой многодетный бардак
и крутись там как хочешь.
Не хочет оправдываться и врать, мстительно подумал Шоринов, пусть из-
виняется. Вот тут-то он ей покажет, что такое хозяин и его собака. Он ее
заставит на коленях ползать, ботинки его целовать. Такое унижение ей
устроит - век не забудет и повторения не захочет.
- Ладно, - неожиданно ответила Катя. - Я подумаю, решу и скажу тебе.
А пока я думаю и решаю, я могу пожить здесь?
Она улыбнулась весело и снисходительно, как улыбаются детям, когда
они пытаются заставить взрослых вести себя по ребячьим правилам. Этого
Шоринов вынести уже не мог и взорвался.
- Сука! - заорал он. - Дешевая сука! Ты что себе позволяешь? Берешь у
меня деньги, а сама под моим носом мужиков водишь? В этом твоя благодар-
ность?
- Ну что ты распсиховался, Дусик? - невозмутимо ответила она. - Коля
мне нравится, я нравлюсь ему, он хочет на мне жениться. Между прочим, он
сделал мне предложение.
- И что? - внезапно осипшим голосом спросил Шоринов. - Ты его приня-
ла?
- Я обещала подумать. Дусик, милый, это же все к лучшему. Он женится
на мне" я перееду к нему, освобожу тебе квартиру. И тебе уже не нужно
будет каждый месяц давать мне деньги. Как говорится, леди с фаэтону -
пони легче. Зачем так нервничать?
- А я? - глупо спросил Михаил Владимирович, еще не понимая, что она
обвела его вокруг пальца и повернула разговор в совершенно невыгодную
для него колею. - А я как же?
- Что - ты? А ты найдешь себе другую, из более благополучной семьи,
на которую у тебя не будет уходить столько денег. Всем выгодно.
- Какую другую?! - взвился он. - Я не хочу другую! Я тебя нашел, я
тебя содержу, плачу твоей семье. Почему я должен тебя отдавать какому-то
проходимцу?
- Ах, ты другую не хочешь? - протянула она, недобро улыбаясь. - Тогда
терпи, миленький. Если я тебе не нужна - отпусти с миром и не скандаль
по пустякам. Если нужна - веди себя прилично. Я же не устраиваю истерик
по поводу того; что ты ночуешь всегда у себя дома. Мало того, что ты
спишь со своей женой, так ты и днем шляешься неизвестно где, я же тебя
не караулю и не проверяю, мало ли с какими девками ты время проводишь. Я
хоть раз заикнулась об этом? Я свое место, миленький, очень хорошо знаю.
И ты свое знай. Не хочешь другую - бери что дают.
- Мерзавка, - обессиленно простонал он.
Ну как она его подловила, а? Хитра, сучка. Не признаваться же ей, в
самом деле, что у него уже давно проблемы с сексом, что лет пять назад
он уже решил было, что превратился в полного импотента, и только рядом с
ней ожил. Дома ночует! Приличия он соблюдает, а с женой не спит уже мно-
го лет. Но разве можно Кате об этом говорить? Здоровый мужчина должен
исполнять свой супружеский долг как минимум до шестидесяти пяти лет, а
то и до семидесяти, совершенно независимо от того, влюблен он в жену или
нет. Правила есть правила, их надо соблюдать. Если не можешь заставить
себя удовлетворить жену, значит, слабак, импотент. Или дурак, что не
лучше. Другую! Где ее взять-то, другую, чтобы все исправно стояло при
взгляде на нее? И потом, есть еще один щекотливый момент. Катя обходится
ему дешевле, чем обойдется любая другая содержанка. Ну сколько он на нее
тратит? Штуку дает каждый месяц на хозяйство, на продукты, покупки там
всякие, еще на штуку примерно делает ей подарки, покупает белье, одежду.
И две штуки - на семью. Итого четыре тысячи долларов в месяц. Где за та-
кие деньги найти молодую сексуальную телку, чтобы дома сидела и компаний
никаких не водила? Обыщешься. Нынешние девахи к домашней жизни вкуса не
имеют, их в ночные клубы водить надо, в рестораны, на курорты дорогие
возить. Но хуже всего то, что они совершенно не переносят спокойного
одинокого затворничества. Посели такую в отдельную квартиру - завтра же
там начнут собираться всякие обкуренные шизики и прочая мразь. А после-
завтра, узнав поподробнее про богатенького любовника, еще и наезжать
примутся, хлопот не оберешься. Нет, Катерина - сокровище, таких поис-
кать. Нельзя с ней расставаться. Тогда что же остается? Дать ей волю,
пусть трахается с Саприным? Знать и терпеть? Ну уж нет. Расчет - расче-
том, но и самолюбие иметь надо.
- Чтоб в последний раз, - угрожающе произнес он. - И перестань валять
дурака.
Катя ничего не ответила, и скандал сам собой умер, практически не ро-
дившись. Кофе они допивали в молчании. Катя унесла посуду на кухню, но в
комнату после этого не вернулась. Михаил Владимирович посмотрел на часы
- прошло сорок минут, звонить дядюшке еще рано. Чего она там застряла?
Обиделась? Характер показывает?
Он вышел из комнаты и заглянул на кухню. Катя, повязав передник по-
верх спортивного костюма, резала овощи. На плите в большой кастрюле
что-то варилось.
- Чем занимаешься? - примирительно спросил Шоринов.
- Варю борщ для хозяина, - ответила она, не оборачиваясь.
- Ладно, прекрати. Знаешь ведь, что виновата.
Нечего коготки выпускать.
- Как хозяин прикажет.
- Тьфу, дура! - беззлобно плюнул он и вернулся в комнату.
Время тянулось долго, он включил телевизор, бессмысленными глазами
потаращился на какой-то боевик, витая мыслями где-то далеко. Его беспо-
коила ситуация с Тамарой. Тамару нашла и привела Ольга Решина, ручалась
за нее, говорила, что девица без принципов, жадная до денег и неглупая.
Ну и где теперь эта "без принципов"? Кто ее еще ищет? Зачем? Может, за
ней криминал какой-то числится? Все равно нельзя, чтобы ее нашли посто-
ронние, будь то менты или кто другой. Потому что если за Тамарой грешок,
то она, чтобы откупиться, может про Шоринова рассказать и про всю опера-
цию с архивом. Когда себя спасать надо, еще и не то расскажешь.
Наконец минутная стрелка завершила полный круг по циферблату, и Миха-
ил Владимирович снова позвонил родственнику.
С появлением архива профессора Лебедева дела у доктора Бороданкова
пошли веселее, но, конечно, не до такой степени, чтобы враз все получи-
лось. Собственный архив - это не научный отчет, из которого виден весь
ход научного поиска, результаты экспериментов и итоговый результат. Ар-
хив Лебедева представлял собой рабочие записи, черновики, наброски. Уже
после первого просмотра этих бумаг Александр Иннокентьевич понял, в чем
была его принципиальная ошибка и в каком направлении шел сам Лебедев. Но
от генерального направления до нового бальзама путь был неблизким и не
сказать чтобы уж очень гладким. Бороданков с энтузиазмом принялся за де-
ло, но пока что в отделении у него лежали три человека и все они
чувствовали себя с каждым днем все хуже и хуже. Талантливый программист
Герман Мискарьянц умер, певец Гирько тоже умер, вчера в анатомичку отп-
равили тело художницы, готовившей иллюстрации к детской энциклопедии.
Правда, некоторый сдвиг всетаки наметился, во всяком случае у нынешних
пациентов ухудшение состояния шло не так резко. Но все равно до победы
было далеко...
Ольга дневала и ночевала в отделении вместе с мужем. И больше всего
на свете боялась, что Бороданков узнает, какой ценой пришлось добывать
архив. Его дело - заниматься наукой, ковать их общую мировую славу и бу-
дущие доходы. Он ни при каких условиях не должен узнать, что за всем
этим стоит обман и убийство. И не потому, что Александр Иннокентьевич
являет собой образец порядочности и нравственности, нет, отнюдь, он
хладнокровно использует людей в качестве подопытных кроликов и равнодуш-
но взирает на то, что они умирают. Но в их смертях он не чувствует опас-
ности для себя: согласно заключениям патологоанатомов, в них нет даже
намека на криминал. Подкопаться невозможно, и доказать ничего невозмож-
но. Случись невероятное и приди сюда милиция вместе с прокуратурой, кар-
тина выглядит вполне естественно - люди чувствуют себя плохо, а им нужно
заканчивать срочную работу. Вероятно, к моменту поступления в клинику
они уже были давно больны, и здесь им оказывают помощь исключительно с
целью того, чтобы они могли, несмотря на плохое самочувствие, работу за-
кончить. Да, видимо, они все были на пороге кончины, у всех было слабое
сердце или изношенные сосуды, вскрытие это подтверждает, но ведь вы сами
знаете, как творческие работники относятся к своему здоровью. Трудятся,
пашут, работают на износ, к врачам не обращаются. Помочь им уже было
нельзя, во всяком случае в плане здоровья. А родственники все подтвер-
дят. Ведь все пациенты пришли в отделение добровольно, всем им говори-
лось, что здесь их не будут лечить от тех болезней, которые не дают им
нормально работать, всем предлагалось лечь в другую клинику на обследо-
вание. Некоторые соглашались на обследование, тогда Бороданков сам зво-
нил друзьям, многие из которых были светилами в той или иной области ме-
дицины, и оказывал протекцию. Другие не соглашались, им важно было по-
быстрее закончить то, над чем они в данный момент работали, и они хотели
только получить уход и поддерживающую терапию - витамины, покой, диету,
традиционные стимуляторы. Да, часть из них, к сожалению, скончалась. Но
лишь часть, и то небольшая. А большинство благополучно закончили работу
и вернулись домой. Кто?
Увы, не могу сказать. Врачебная тайна, анонимность пребывания в отде-
лении гарантирована. Почему? Бог мой, да неужели вы не понимаете? Это же
элементарно. Разве вы не знаете, что чаще всего мешает продуктивной
творческой работе? Разумеется, алкоголизация и наркотизация. Человек
