выдержку, не сообщив ей о том, нас колько она опасна. - Однако лица,
пославшие заявки, но не попавшие в студию, нас не интересуют. Важный
элемент картины, о котором я пока не упомянул, еще не виден. В
холодильнике у стены восемь бутылок "Хай спота". Как они туда попали?
Ответ раздался с дивана.
- В студии мы всегда держим три или четыре ящика. Они находятся в
закрытом шкафу, - сказал Фред Оуэн.
- Прошу прощения, мистер Оуэн, - Вульф поднял палец, - я хочу,
насколько это возможно, услышать все из уст этих шестерых людей.
- Бутылки были в студии, - сказал Талли Стронг. - В шкафу. Он всегда
закрыт, потому по в противном случае их быстро расхватали бы.
- Кто вынул восемь бутылок из шкафа и поставил их в холодильник?
- Я, - сказала Элинор Венс. Я оторвался от блокнота и еще раз
посмотрел на нее. - Это входит в мои обязанности. Ее беда в том, что она
слишком много работает, подумал я. Сценаристка, исследователь, барменша -
кто еще?
- Вы не можете донести восемь бутылок одновременно, - заметил Вульф.
- Конечно, нет. Поэтому я сначала беру четыре, потом возвращаюсь за
остальным.
- И оставляете шкаф открытым? Нет, - Вульф остановил самого себя, -
уточнения подождут. - Он снова оглядел лица присутствующих. - Итак,
бутылки в холодильнике. Кстати, я понимаю, что присутствие на передаче
всех вас, кроме одного, традиционно. Исключение составляете вы, мистер
Трауб. Вы посещаете передачи редко. Зачем вы пришли?
- Из опасения, мистер Вульф. - Рекламная улыбка Трауба и его мягкий
низкий голос нисколько не изменились, когда внимание было переключено на
него одного. - Я все еще полагаю, что приглашение на передачу человека,
торгующего сведениями о скаковых лошадях, ошибочно, и хотел быть там на
всякий случай.
- Вы хотите сказать, что не знали, о чем будет говорить мистер Орчард
мне казалась отвратительной.
- Если вы имеете в виду идею программы в целом, то я согласен. Однако
мы собрались сюда не для этого. Вернемся к передаче. Меня интересует еще
один фрагмент общей картины. Где находились стаканы, из которых должны быи
пить участники?
- На подносе в конце стола, - сказала Дебора Коппел.
- Того самого стола? Там, где они сидели за микрофонами?
- Кто поставил их туда?
- Нэнсили Шеперд. Единственный способ терпеть эту девицу - занять ее
каким-то делом. Еще лучше было бы вообще ее не пускать, но мисс Фрейзер
против. Нэнсили Шеперд организовала крупнейший клуб девушек-поклонниц мисс
Фрейзер в стране. Поэтому мы...
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
- Мистер Блеф, - доложил я Вульфу, употребляя одну из пятнадцати
кличек, которые имел у нас звонивший. Вульф поднес трубку к уху, подав мне
сигнал не класть свою.
- Да, мистер Крамер?
Саркастичный Крамер говорил так, словно во рту у него была сигара.
Возможно, так оно и было.
- Каковы ваши успехи?
- Еле-еле. По-настоящему еще не начал.
- Это плохо. Тем более что никто не платит вам за расвчера сказали.
- Но сегодня кое-что изменилось. Завтрашние газеты все вам расскажут.
Извините, мистер Крамер, но я занят.
- Судя по полученным мною отчетам, в этом нет ничего удивительного.
Кто из них ваш клиент?
- Узнаете из газет.
- Нет никакой причины...
- Причина есть. Я ужасно занят и начинаю ровно на неделю позже, чем
вы. До свидания, сэр. ление на незваных гостей. Мистер Уолтер Б. Андерсон,
президент "Хай спота", потребовал сказать ему, не звонил ли полицейский
инспектор Крамер. И когда получил положительный ответ, очень огорчился. Он
считал, что Вульфу не следовало быть столь грубым с инспектором. Это
плохая тактика и проявление дурных манер. Вульф не стал обременять себя
изложением своих взглядов, отделавшись парой слов. Но Андерсон взял его за
горло. Он сказал, что еще не подписал никакого контракта и если Вульф
будет продолжать в том же духе, то, может быть, ничего и не подпишет.
- Вот как - Брови Вульфа чуть приподнялись. - В таком случае вам
следует немедленно известить прессу. Не хотите ли воспользоваться
телефоном?
- Господи, я очень хотел бы это сделать У меня есть право...
- Мистер Андерсон, у вас нет вообще никаких прав, кроме того, что вам
придется заплатить мне свою долю гонорара, если я его заслужу. Вы
находитесь в моем кабинете только потому, что н терплю ваше присутствие.
Подумайте сами, я собираюсь взяться за дело, которое настолько сбило с
толн у мистера Крамера, что он хочет получить от меня подсказку еще до
того, как я начал им заниматься. Он не против моих грубостей, он настолько
привык к ним, что, будь я вежливым, он потащил бы меня в участок как
важного свидетеля преступления. Вы собираетесь звонить?
- Черт возьми, нет, и вы это прекрасно знаете
- Жаль. Чем яснее я вижу картину, тем меньше она мне нравится. -
Вульф вернулся к кандидатам. - Вы говорите, мисс Коппел, по именно эта
вечно занятая юная особа, мисс Шеперд, поставила поднос со стаканами на
стол?
- Да, она...
- Она взяла их у меня, - вступила Элинор Венс, - когда я достала их
из шкафа. Она уже стояла и тянула руки, и я позволила ей взять их.
- Из того самого закрытого шкафа, в котором хранится "Хай спот"?
- Стаканы из толстого темно-синего стекла, из такого, по нельзя было
видеть, по в них налито?
- Вы не заглядывали в них сверху?
- Нет.
- Если бы в один из них было что-нибудь положено, вы бы увидели?
- Нет, - сказала Элинор. - Если вы считаете, по мои ответы слишком
коротки и я даю их слишком быстро, так это потому, по я отвечала на эти и
многие другие вопросы сотни раз. Я могу ответить на них даже во сне.
Вульф кивнул.
- Понятно. Значит, у нас есть бутылки в холодильнике, стаканы на
столе и программа в эфире. В течение сорока минут все шло гладко. Оба
гостя были хороши. Ни одно из опасений мистера Трауба не подтвердилось.
- Это была одна из лучших передач года, - сказала мисс Фрейзер.
- Просто великолепная передача, - заявил Талли Стронг. - За первые
полчаса в студии смеялись тридцать два раза.
- А как вам понравилась вторая половина? - с усмешкой спросил Трауб.
- Мы подходим к этому, - вздохнул Вульф. - Итак, подошел момент
открыть бутылки с "Хай спотом", выпить его и начать восхваления. Кто
принес их из холодильника? Опять вы, мисс Венс?
- Нет, я, - сказал Билл Медоуз. - Это часть шоу. Я должен при
включенных микрофонах отодвинуть стул, пройти, открыть дверцу
холодильника, снова закрыть ее и вернуться с бутылками, затем кто-нибудь...
- В холодильнике было восемь бутылок. Сколько вы взяли?
- Четыре.
- Как вы решили, какие именно брать?
- Я ничего не решила. Я обычно беру те четыре, которые стоят впереди.
Вы понимаете, по все бутылки с "Хай спотом" абсолютно одинаковы. Нет
возможности отличить одну от другой. Как, по-вашему, мне решать, какие
брать?
- Не могу сказать. В любом случае вы этого не делали?
- Нет. Я уже сказал, что просто взял четыре бутылки, которые стояли
ближе всего ко мне. Это естественно.
- Да. А затем принесли к столу и открыли
- Я донес их до стола, но, что касается того, кто их открыл, тут
мнения расходятся. Мы считаем, по я этого не делал, поскольку. как обычно,
поставил их на стол и быстро вернулся к своему стулу, чтобы быть у
микрофона. бутылки всегда открывает кто-нибудь другой. И не всегда один и
тот же. В этот день это могли сделать Деби, мисс Коппел, мисс Венс, Стронг
и Трауб. Я говорил в микрофон и не видел, кто открывал бутылки. Вся
операция занимает достаточно много времени, и человеку, проделывающему ее,
нужна помощь. Нужно откупорить бутылки, разлить содержимое по стаканам и
раздать их. Надо раздать участникам передачи и бутылки.
- А кто занимается этим?
- О, кто угодно, или, точнее сказать, несколько человек одновременно.
Вы знаете, их просто передают - и стаканы и бутылки. После того как
напиток разливается по стаканам в первый раз, бутылки остаются наполовину
наполненными. так что они передаются тоже.
- Кто же занимался этим в тот день?
- Как раз здесь мы не пришли к единому мнению. - Билл Медоуз
заколебался. Он чувствовал себя неспокойно. - Как я уже сказал. все были
там; мисс Коппел и мисс Венс, Стронг и Трауб. - вот почему это так сложно.
- Сложно или нет, - запальчиво произнес Вульф, - но помнить, что
случилось, особенно такую простую вещь, вполне возможно. Это как раз тот
самый момент, в котором больше, чем где бы то ни было, важна ясность. Мы
знаем что мистер Орчард получил бутылку и стакан, в котором был цианистый
калий, и выпил достаточно, чтобы яд убил его. Но мы не знаем, по крайней
мере я, произошло ли это случайно или в результате умысла одного или
нескольких присутствующих это очень важный момент. Так или иначе стакан и
бутылка были кем-то поставлены перед мистером Орчардом. Кто же поставил их
туда?
Вульф посмотрел на присутствующих. Ни у кого не нашлось что сказать,
но и причин отводить взгляд также ни у кого не было. Наконец Талли Стронг,
снова надевший очки, заговорил:
- Мы просто не помним, мистер Вульф.
- Чушь! - На лице Вульфа появилось отвращение. - Наверняка помните.
Нет ничего удивительного в том, по Крамер ни к какому выводу не пришел. Вы
лжете. Все до одного.
- Нет, - возразила мисс Фрейзер. - На самом деле они не лгут.
- Вы неверно употребили местоимение, - перебил ее Вульф. - ое
замечание относилось и к вам, мисс Фрейзер.
Она улыбнулась.
- Вы, конечно, можете подозревать и меня, если угодно, но я бы этого
не делала. Все выглядит следующим образом. Эти люди не только работают в
моей программе, но они к тому же и друзья. Конечно, между ними бывают
споры, возникают трения, что вполне естественно для людей, работающих
вместе, даже когда их двое, тем более если их пятеро или шестеро. Но они -
друзья, а это главное. - Она говорила в таком темпе и с такими
интонациями, как будто находилась в эфире. - Это просто ужасно. Мы все
помним, как пришел доктор и осмотрел его, потом сказал, что ничего нельзя
трогать и никому нельзя уходить. Так можете ли вы всерьез ожидать, что
кто-нибудь из них или, если вы включаете и меня, кто-нибудь из нас скажет:
да, я дал ему стакан с ядом.
- Содержимое бутылки также было отравлено.
- Хорошо, пусть так. Разве можно ожидать, по кто-то из нас скажет:
да, я видел, как один мой друг давал стакан и бутылку, и назовет этого
друга.
- Так, значит, вы согласны со мной, по все вы лжете?
- Ни в коем случае. - Мисс Фрейзер была слишком серьезна, чтобы
улыбнуться. - Это настолько обычная процедура, по никому не пришло в
голову отмечать и запоминать детали. Потом был шок, смятение, приехала
полиция, возникло напряжение, так по мы просто плохо все это помним.
Ничего удивительного здесь нет. Я бы как раз удивилась, если бы кто нибудь
запомнил детали. Например, если бы мистер Трауб смог уверенно сказать, что
мистер Стронг поставил стакан и бутылку перед мистером Орчардом. Это
доказывало бы только одно: мистер Трауб ненавидит мистера Стронга, по меня
бы очень поразило. Я не верю, чтобы один из нас ненавидел кого-то другого.
- Но это не означало бы, - сухо пробормотал Вульф, - что кто-нибудь
из вас обожал мистера Орчарда и отвергал как чудовищную мысль убить его.
- Господи, да кто же мог захотеть убить его?
- Не знаю. Это как раз то, для выяснения чего я и нанят. Если,
конечно, яд попал к тому, кому предназначался. Вы говорите, что не
удивлены, но я удивлен. Меня удивляет, как полиция не арестовала всех вас.
- Черт возьми, они чуть было не сделали этого, - мрачно сказал Трауб.
- Я была уверена, что они заберут меня, - заявила Мадлен Фрейзер. -
Это пришло мне в голову, как только доктор произнес слова "цианид" Я
думала не об этом стакане и бутылке и даже не о том, как это отразится на
моей программе, а о смерти мужа. Он умер шесть лет назад, отравившись
цианидом.
Вульф кивнул.
- Газеты не обошли вниманием этот факт. Значит, это было первое, что
пришло вам в голову?
- Да, когда врач сказал о цианиде. Быть может, вы этого не поймете,
но так оно и было.
- Со мной произошло то же самое, - вступила Дебора Коппел тоном,
подразумевавшим, что здесь кого-то в чемто напрасно обвиняют. - Мисс
Фрейзер была замужем за моим братом. Я видела его сразу после смерти. А в
тот день я увидела Сирила Орчарда и... Она остановилась. Глядя на нее в
профиль, я не мог видеть ее глаз, но видел сжатые пальцы. Через секунду
она продолжала: - Да, это сразу же пришло мне в голову...
Вульф нетерпеливо перебил ее.
- Ясно. Не буду притворяться, что я доведен до белого каления тем,
что вы, закадычные хорошие друзья, не в состоянии вспомнить, что
произошло. Если бы вы вспомнили и рассказали полиции, я бы не получил этой
работы. - Он посмотрел на стенные часы. - Уже двенадцатый час. Я немного
надеялся, что мне удастся, собрав вас всех вместе, вбить клин... Но
кажется, это невозможно. Вы слишком влюблены друг в друга. Мы попусту
потратили время. Я не получил ничего, даже микроскопического фактика,
которого не почерпнул бы до этого из газет. Может, мне и не Удастся ничего
сделать, но все же я намерен попытаться. Кто из вас проведет ночь Именно
столько времени - может быть, меньше или больше - мне придется потратить
на каждого из вас, и я хочу начать сейчас. Кто из вас останется?
Явных добровольцев не было.
- Господи! - запротестовала Элинор Венс. - Опять то же самое!
- Мои клиенты, - сказал Вульф, - это ваш наниматель, корпорация, где
вы работаете, и ваш спонсор. Мистер Медоуз?
- Я должен отвести мисс Фрейзер домой, - сказал Билл. - Потом могу
вернуться.
- Я довезу ее, - предложил Талли Стронг.
- Это глупо, - раздраженно фыркнула Дебора Коппел. - Я живу всего
лишь в квартале от нее, и мы можем взять такси.
- Я поеду с вами, - предложила Элинор Венс. - Сначала забросим вас,
потом такси довезет меня.
- Я поеду с вами, - настаивал Талли Стронг.
- Но ведь ты живешь за городом.
- Примите меня в расчет, - сказа Билл Медоуз. - Я могу вернуться сюда
через двадцать минут. Слава богу, завтра среда.
- Во всем этом нет необходимости, - авторитетно вступил в разговор
президент "Хай спота" Он покинул кушетку и стоял среди кандидатов, также
поднявшихся со своих мест. - Моя машина ждет у дома, и я могу подвезти
всех, кому по пути. Вы можете остаться здесь с Вульфом, Медоуз. - Он
повернулся и сделал шаг к столу. - Мистер Вульф, этот вечер не произвел на
меня большого впечатления. Он практически не произвел никакого
впечатления.
- На меня тоже, - согласился Вульф. - Перспективы весьма туманные. Я
бы предпочел отказаться от дела, но и вы, и я связаны соглашением. -
Увидев, по некоторые из собравшихся потянулись в холл, он повысил голос: -
Еще одну минуту, если позволите. Я хотел бы назначить время для встреч с
вами. Первого из вас я жду завтра с одиннадцати до часу дня, следующего с
двух до четырех. потом вечером с половины девятого до двенадцати и еще
около полуночи. Не могли бы вы разобраться с этим до того, как уйдете?
С моей помощью им это удалось, и я занес в блокнот рзультаты их
дискуссии. На это ушло время, но они были закадычными друзьями, и спора не
возникло. Единственное, по омрачило их отбытие, произошло, когда Оуэн не
упустил возможности подколоть меня насчет того, по на лице Вульфа не было
видно ни пластыря, ни пореза. По крайней мере не касаться этой темы у него
могло бы хватить приличия.
- Я ничего не говорил о его лице, - холодно сказал я ему. - Я сказал,
что он порезался во время бритья. Он брил ноги. Я так понял, что вы
собираетесь фотографировать его в шотландской юбке.
Оуэн от злости начисто лишился дара речи. Полное отсутствие чувства
юмора.
Когда остальные удалились, Билл Медоуз был удостоен чести сесть в
кресло из красной кожи. На маленький столик у подлокотника я поставил
вновь наполненный стакан, а Фриц принес поднос с тремя сандвичами,
сделанными из хлеба его собственного приготовления. Один с нарезанной
крольчатиной, второй с солониной и третий с деревенской ветчиной. Я
устроился за отдельным столом с блокнотом, точно такой же тарелкой
сандвичей, как и у Билла, кувшином мопока и стаканом. У Вульфа было только
пиво. Он никогда не ест ничего между ужином и завтраком. Это давало ему
повод утверждать, что он не потолстел за пять лет, что, впрочем, не
соответствовало действительности.
Одно удовольствие наблюдать, как Вульф разбирает по винтикам
какого-нибудь мужчину, впрочем, и женщину тоже. С другой стороны, это
может заставить вас заскрежетать зубами. Если вы точно знаете, что ему
нужно, а он беззвучно крадется к жертве, чтобы не спугнуть ее, следить за
ним - искреннее удовольствие. Но если ему ничего конкретно не нужно и он
занимается непонятными вещами, копается в одной яме, заьем переходит к
другой, потом возвращается к первой и, по вашему мнению, оказывается в
тупике, время идет и сандвичи и молоко давно кончились, то рано или поздно
наступает момент, когда вы уже не заботитесь о том, чтобы, зевая,
прикрывать рот рукой, уж не говоря о том, чтобы подавлять зевоту.
Если бы в четыре часа утра в среду Вульф еще раз начал расспрашивать
Билла Медоуза о его связях с людьми, играющими на скачках, или о любимых
темах определенных лиц, когда они говорят не о работе, или о том, как
попали на радио и насколько им эьо нравится я или кинул бы в Вульфа
блокнот, или пошел на кухню налить себе еще молока. Но он не стал этого
делать. Он отодвинул кресло и привел себя в вертикальное положение. Если
кто-нибудь хочет знать, что записано в моем блокноте, то может прийти в
мой кабинет в любое время, когда я не занят, и почитать его - доллар за
страницу. Но должен предупредить, что он выбросит деньги на ветер.
Я проводил Вульфа к выходу. Когда я вернулся в кабинет, там убирался
Фриц. Он всегда ложится спать после Вульфа. Фриц спросил меня:
- Солонина была сочной, Арчи?
- Господи! - воскликнул я. - Ты что, думаешь, я помню о событиях
такой давности! Сколько дней назад это было!
Я повернул рукоятку сейфа и обратился к Вульфу:
- Сдается мне, мы еще даже не вышли на старт. Что вы собираетесь
делать утром? Позвать Сола, Орри, Фреда и Джона? Для чего? Почему бы не
послать их следить за Андерсоном?
- Я не собираюсь тратить деньги, пока не пойму, что хочу купить, -
мрачно сказал Вульф. - Даже если это деньги клиентов. Если бы отравителя
можно было найти путем установпения мест, где продается цианистый калий,
или иных источ ников, где его могут достать эти люди, то этим должен
заниматься мистер Крамер и двадцать тысяч его молодцов. Без сомнения, в
этом направлении они сделали все, что могли. Так же как и во многих
других. Иначе он не звонил бы мне, взывая о помощи. Единственный человек,
которого я хочу увидеть сегодня утром, - это... Кто, кстати, придет в
одиннадцать часов?
- Деби. Мисс Коппел.
- Ты мог бы сделать так, чтобы сначала шли мужчины, на случай если бы
удалось разобраться до того, как мы перейдем к женщинам. - Он подошел к
двери в холл. - Спокойной ночи.
7
Если тридцать три часа спустя, в четверг, кто-нибудь захотел узнать,
как продвигаются дела, он смог бы удовлетворить свое любопытство, заглянув
в столовую и понаблюдав за поведением Вульфа за обедом. Последний состоял
из кукурузных оладий с осенним медом, сосисок и салата. Обычно во время
еды Вульф общителен, разговорчив, любит пошутить. На сей раз он был
замкнут, раздражителен и мрачен. Фриц до смерти разволновался.
В среду мы с одиннадцати до часу разговаривали с мисс Коппел, с двух
до четырех - с мисс Фрейзер, с мисс Венс - с половины девятого вечера до
одиннадцати и с Натаном Траубом - начиная с полуночи. В четверг с
одиннадцати до обода у нас был Талли Стронг.
В результате у нас появились сотни исписанных страниц, но в них не
было ничего существенного.
Конечно, были заполнены некоторые пробелы, но чем? Нам удалось
добиться ряда признаний, но в чем! Билл Медоуз и Нэт Трауб признали, что
часто играют на скачках. Элинор Венс признала, что ее брат занимался
гальванопластикой и она знала, что он постоянно пользуется материалами,
содержащими цианиды. Мадлен Фрейзер признала: трудно поверить, что кто-то
подсыпал яд в одну из бутылок, не заботясь, кому она достанется. Талли
Стронг признался, что полиция обнаружила отпечатки его пальцев на всех
четырех бутылках. Он объяснил это тем, что, пока врач возился возле тела
Сирила Орчарда, он, Стронг, испугался, по не все в порядке с "Хай спотом,
продукцией одного из ведущих спонсоров. В панике он схватил четыре бутылки
с идиотской идеей спрятать их куда-нибудь подальше. Мисс Фрейзер и Трауб
отобрали их у него и снова поставили на стол. Признание было сделано ловко
и объясняло, почему полицейские не смогли выжать ничего из отпечатков
пальцев.
Дебора Коппел призналась, что прекрасно разбирается в цианидах, их
применении, воздействии, симптомах, дозах и в том, где их можно достать,
поскольку читала о них после того, как шесть лет назад умер ее брат. За
все это время Вульф лишь дважды выказывал признаки явного неудовольствия -
оба раза, когда речь заходила о гибели Лоуренсаи Коппела. В первый раз он
спрашивал о нем у его сестры, Деборы, затем у Мадлен Фрейзер, его вдовы.
Подробности этого дела, естественно, стаи лакомым куском для газет на
прошлой неделе, поскольку одна деталь - цианид - совпадала в обоих
случаях. Одна из газет дошла до того, по опубликовала статью какого-то
знатока, усомнившегося, действительно ли тогда произошло самоубийство,
хотя до этого подобный вопрос не возникал.
Однако Вульф волновался не по этой причине. Смерть Лоуренса Коппела
произошла в его доме в городишке под названием Флитвилл в штате Мичиган.
Вульф хотел знать, не жил ли неподалеку от Флитвилла человек по фамилии
Орчард, или имевший родственников с такой фамилией, или сменивший
впоследствии фамилию на Орчард. Не знаю, почему ему пришло в голову, по
это очень важно, но он явно выжимал эту идейку досуха, а затем снова
начинал выкручивать до скрипу. Он провел так много времени, выясняя этот
вопрос с Мадлен Фрейзер, что к четырем часам, времени своей послеобеденной
встречи с орхидеями, расспросил ее лишь о бегах.
За эти день, ночь и утро мы с Вульфом не только беседовали с этими
пятерыми. Мы обсуждали великое множество способов, которыми разумный
человек может достать цианид. Мы говорили о том, как легко добраться до
бутылок в холодильнике радиостудии, о целесообразности выбивания некоторой
информации - например, об отпечатках пальцев - из инспектора Крамера или
сержанта Перли Стеббинса. Это дало примерно те же результаты, что и
беседы. Кроме того, было два звонка от Крамера, а также от Лона Коэна и
других. И еще были уточнены детали по организации визита к нам профессора
Ф.О.Саварезе.
С приглашением Нэнсили Шеперд мы зашли в тупик. Мы знали о ней все:
ей шестнадцать лет, живет вместе с родителями в доме 829 по Виксли-авеню в
Бронксе, у нее светлые волосы и карие глаза, а отец ее работает на складе.
Телефона у них не было, и в четыре часа в среду, когда от нас ушла мисс
Фрейзер, а Вульф отправился в свою оранжерею, я взял из гаража машину и
поехал в Бронкс.
Дом 829 по Виксли-авеню был тем самым местом, где люди живут не
потому, что им этого хочется, но потому, что вынуждены там жить. Этому
дому вполне следовало бы устыдиться собственного вида - и, возможно, так
оно и было. Я нажал кнопку у фамилии Шеперд - никакого эффекта. Я
спустился в подвальный этаж и раздобыл дворникаЕго внешность вполне
соответствовала виду дома. Он сказал, что это надо было делать раньше -
звонить в квартиру Шепердов. Вот уже три дня, как их нет. Нет, уехали не
все. Только миссис Шеперд и девчонка. Он не знал куда - и вряд ли это еще
в доме мог бы ответить на этот вопрос. Кое-кто считал, что они сбежали,
другие утверждали, по их сцапали полицейские. Лично он подозревал, по их
уже нет на белом свете. Нет, мистер Шеперд жив-здоров. Он уходит на работу
в половине седьмого, а возвращается после пяти.
Взглянув на свои часы, я увидел, по сейчас пять часов десять минут. Я
предложил этому несусветному созданию доллар, чтобы он погулял немножко
перед домом, но он взглянул на меня так, что я сразу понял: я выбросил на
ветер по крайней мере восемьдесят центов из денег клиентов.
Ждать долго не пришлось. Когда возник Шеперд, я понял, чти совершенно
напрасно отвлекал дворника от его важных дел: простого описания хватило бы
вполне. Тот, кто разрабатывает лица, в данном случае начисто утратил
чувство пропорции. Шеперд уже собирался войти в дом, но я вырос перед ним
и спросил без особой учтивости:
- Мистер Шеперд?
- Прочь! - прорычал он.
- Меня зовут Гудвин, и я работаю на Мадлен Фрейзер. насколько я
понял, ваши жена и дочь...
- Прочь!
- Но я только хотел...
- Прочь!
Он не касался меня руками и не оттеснял плечом, но каким-то
непонятным образом прошел мимо меня в вестибюль и вставил ключ в замочную
скважину. У меня было с десяток возможных вариантов схватить его за
шиворот, дать в челюсть и так далее, но это дало бы мне только
эмоциональную подзарядку и не принесло желаемых результатов. Было ясно,
что если он не хочет сказать, где находится Нэнсили, в сознании, то,
оказавшись в нокауте, он просто не сможет этого сделать. Я спасовал.
Я вернулся на Тридцать пятую улицу, оставил машину у дома, прошел в
кабинет и позвонил Мадлен Фрейзер. Трубку взяла Дебора Коппел. Я спросил
ее:
- А вам известно, что Нэнсили исчезла вместе с мамашей?
- Да, - сказала она, - известно.
- Вы не упомянули об этом, когда были здесь сегодня вечером. Мисс
Фрейзер также не сделала этого днем.
- Но ведь не было причины говорить об этом. Нас никто не спрашивал.
- Вас обеих спрашивали о Нэнсили.
- Но не о том, где она сейчас находится.
- В таком случае я вам задаю этот вопрос: где она сейчас находится?
- Я не знаю.
- А мисс Фрейзер?
- Нет. Никто из нас не знает.
- Откуда вы узнали, что она уехала?
- Она позвонила мисс Фрейзер и сказала, что уезжает.
- Когда?
- Это было... Это было в воскресенье.
- Она не сказала, куда отправляется?
- Нет.
Вот и все, чего мне удалось добиться. Я повесил трубку, сел и
задумался. С одной стороны, был шанс, что Перли Стеббинс будет в хорошем
настроении и бросит мне кость, тем более, что Крамер потратил немало
двадцатипятицентовиков, звоня нам. С другой стороны, если бы я попросил
его об этом, о захотел бы поторговаться, а мне было нечего ему предложить.
Поэтому, когда я подошел к телефону, я позвонил не в полицию, а в
"Газетт".
Лон Коэн лениво ответил на звонок. Он поинтересовался, не решил что
я, что свободный орган прессы открыл для меня кредит.
Я фыркнул.
- В один прекрасный день, дружище, ты получишь от нас нечто
сногсшибательное, При наших темпах, скажем, через полгода. Но газета
должна стоять на службе общества, и я хочу этими услугами воспользоваться.
Ты знаешь, что Нэнсили Шеперд и ее мать испарились?
- Конечно. Ее отец очень расстроился, потому по оказался замешан в
деле об убийстве. Черт возьми, он чуть не укокошил двух фотографов. У
папаши есть характер
- Да, я встречался с папашей. Что он сделал с женой и дочкой? р4е
закопал их в укромном месте?
- Отправит их из города. Как нам стало известно, с разрешения
Крамера, и, конечно, Крамер знает куда, но помалкивает. Естественно, мы
считаем, что это произвол. Нельзя же допускать, чтобы американский народ
держали в неведении и вводили в заблуждение. Ты должен получить свое,
поскольку мы буквально несколько часов назад уз ее мать - в отеле
"Амбассадор" в Атлантик-Сити в номере с гостиной, спальней и ванной.
- Ты не сказал одного. Кто платит за номер?
Лон Коэн не знал. Он согласился: недопустимо, по американский народ,
представителем которого я являюсь, не проинформирован по этому важному
вопросу, и, прежде чем повесить трубку, пообещал что-нибудь обязательно
сделать для исправления положения.
Когда Вульф спустился в кабинет, я ввел его в курс событий. К этому
времени нам еще оставалось побеседовать с троими, но уже стало ясно, что
потребуется все наше воинство. Поэтому Вульф приказал мне связаться по
телефону с Солом Пензером. Сола не было на месте, но час спустя он
перезвонил.
Сол Пензер работает по найму. У него нет кабинета, да он ему и не
нужен. В деле Сол настолько хорош, по требует и получает вдвое больше
того, по обычно платят людям его профессии. Каждый день он получает
столько предложений, по может выбирать то, что ему нравится. Я не знаю
случая, когда бы он отказал Вульфу, кроме тех случаев, когда был так
связан по рукам и ногам, по не мог пошевельнуться. Он принял наше
предложение.
Сол должен был отправиться на поезде в Атлантик сегодня вечером,
провести там ночь и Юорк, чтобы поговорить с 8улцом. Он привезет ее - если
понадобится, вместе с матерью.
Когда Вульф заканчивал разговор с Солом, вошел Фриц с подносом. Я
удивленно посмотрел на него, поскольку Вульф редко пьет пиво до обеда.
Потом, когда Фриц поставил поднос на стол, я увидел, что это не пиво. Это
была бутылка "Хай спота" и три стакана. Вместо того, чтобы повернуться и
уйти, Фриц остался.
- Может быль, слишком охлажденное? _ предположил Фриц.
Вульф достал открывалку из верхнего ящика стола и, с отвращением
глядя на бутылку, откупорил ее и стал разливать содержимое по стаканам.
- Сдается мне, по это ненужная жертва, - заметил я. - Зачем страдать?
Если Орчард раньше никогда не пил "Хай спот" он не смог бы понять, тот ли
это вкус или нет, и, даже если этот напиток ему не нравился, они были в
