время, если с ним была женщина.
- Вы хотите сказать, - проговорил я после паузы, - что у него в
комнате находилась женщина и он принял душ, и он упал в ванне и умер?
- Почему бы и нет? И женщина, не желая впутываться в историю, в
которой она не виновата, потихоньку улизнула.
- А одежда? - спросил я. - Неужели она стала бы ее разбрасывать,
после того, как он снял ее и аккуратно сложил?
- Дурочка могла подумать, что он сложил все так тщательно, чтобы
произвести на нее впечатление, а если бы он был один, то побросал бы все
куда попало. Вот она и разбросала одежду, как будто Джайлс был один.
Я был сбит с толку: "Бог мой, а в этом есть смысл".
- А у него были другие женщины?
- Да. Он обнаружил, что ему хочется разнообразия. Была у него эта
женщина, увесистая такая, - владелица книжной лавки. Настоящая мамаша.
Мне пришло в голову, что Юнис и Роузэнн во многих отношениях схожи.
- Вы полагаете, что Роузэнн Бронстайн могла быть у него в комнате?
- Она присутствует на съезде? Она ведь книготорговец, должна
присутствовать.
- Я встретил ее в отеле вчера, - признал я.
- Значит, могла быть.
- Но она хорошо знает, что не надо разбрасывать одежду.
- Да, пожалуй, так, - сказала Юнис неохотно. - Впрочем, это
нереально. После того, как Джайлс обнаружил прелесть разнообразия,
Бронстайн долго у него не удержалась.
- Что думаете вы о случившемся? Убийство или нет?
- Ничего не думаю. А вот вы думаете над тем, не могла ли это быть
Юнис Дивор. Прежде всего в смерти мужа подозревают жену, не так ли?
Мне стало неловко, и я пожал плечами:
- Я этого не говорил.
- Так скажите.
- Почему вы очутились в городе? Сколько времени вы здесь находитесь?
- Со вчерашнего дня, с 16 часов. Нужно, чтобы я объяснила, почему?
- Я не могу требовать объяснений. Хотите сами объяснить?
- Нет ничего проще правды. Он позвонил мне. Забыл дома пакет.
- Пакет?
Я, наверное, вытаращил глаза от удивления, потому что Юнис посмотрела
на меня с усмешкой и повторила:
- Да, пакет. Я себя выдала этим? Я виновата?
- Нет. Продолжайте.
- Он позвонил мне, сказал, где лежит пакет, и попросил, чтобы я
занесла его сюда. Я сказала, что постараюсь. Дело в том, что это давало
мне повод побывать у брата, которого не видела больше года, хотя живем мы
всего лишь в 40 милях друг от друга.
Я захватила с собой пакет, позвонила снизу в номер Джайлса. Его не
было на месте. Я и не рассчитывала, что он у себя, разве что с женщиной,
но тогда бы он не подошел бы к телефону. Поэтому я сдала пакет в гардероб
и оставила для него номерок у портье. И отправилась к брату, где
заночевала.
- Лучше бы ему послали пакет в номер с горничной.
- Почему? Он ведь получил его. Я видела, что он лежал на письменном
столе, когда я вошла, как раз перед тем, как полицейские сунули его в
парусиновый мешок с остальными вещами. Через несколько часов я получу его
обратно.
- Именно это поручение, Юнис, я должен был выполнить вчера, - сказал
я, снова мысленно ругая себя. - Ему передали номерок вчера вечером, но у
него не было времени пойти в гардероб. А я взял пакет только сегодня утром
во время ленча, но к этому времени он уже был мертв.
- Ну и что? Подумаешь, важность этот пакет!
- Почему вы так говорите? Вы знаете, что в нем?
- Конечно. Ручки. Он их все время покупает. Специальные трехгранные
ручки с его монограммой. Впервые я стала покупать их ему. Меня раздражало,
что он вечно развинчивает шариковые ручки, в которые можно вставлять
запаски.
- Я знаю. И роняет пружинки.
- Он стал писать только этими. Правда, они имеют два недостатка:
быстро кончается паста, и после этого он сует их во внутренний карман
пиджака, и я должна разбирать их и выбрасывать те, которые кончились.
Я кивнул. Теперь я понял из-за чего поднялся шум во время
подписывания автографов. Джайлс пытался сделать надпись почти высохшей
ручкой (наверное, той самой, которой я нарисовал вопросительный знак на
блокноте на его письменном столе). У него не было запасных, потому что я
не принес их, и ему пришлось писать чужими ручками, к которым он не
привык.
Вот почему он ругал меня, и не могу осуждать его, зная об этом бзике
с ручками. Но как пустая ручка способствовала его убийству? Это могло
побудить его в раздражении убить меня, но не могло спровоцировать его
убийство.
- Но почему вы приехали сюда?
Впервые Юнис смутилась и опустила глаза. Она проговорила едва слышно:
- Я надеялась, что увижусь с Джайлсом. Я знала, что сегодня утром он
надписывает автографы, и подумала, что это приведет его в хорошее
настроение. Я подумала, что он захочет... если я останусь ночевать.
Я был потрясен. Эта женщина, несгибаемая, как скала, вдруг
развалилась на куски, но у меня не было никакого желания снова собирать
ее.
- Инстинктивно он знал, что я еду, и только для того, чтобы не
встретиться со мной он разбил свою голову или устроил так, чтобы ему
разбили голову, и навсегда распрощался со мной. Сукин... - и две крупные
слезы покатились по ее щекам. Она вышла из комнаты, не попрощавшись.
12. РОУЗЭНН БРОНСТАЙН. 17.15
У меня не было желания сразу уйти. Я мог оставаться в номере до 18
часов. Куда бы я не пошел, чтобы я ни делал, я стремился бы разгадать
проклятую загадку. Через два-три дня Джайлса, наверное, похоронят. И мне
придется присутствовать на заупокойной службе, и ради моего собственного
душевного спокойствия к тому времени я уже должен что-нибудь узнать.
Итак, почему он был убит? Пока мне было известно об одном пустяковом
осложнении в его жизни и о другом, серьезном. Пустяковым была пустая
ручка, потому что я не принес пакет. Серьезное осложнение было вызвано
любовным крахом двух женщин - Юнис и Роузэнн. (Кто бы мог предположить,
что Джайлс Дивор - роковой мужчина, из-за которого две женщины пришли в
отчаяние!)
Я был уверен, что Юнис не убивала его. Она слишком быстро догадалась,
что я намекаю на убийство. Если бы она была убийцей, она наверняка сделала
бы вид, что не поняла намека, и старательно избегала бы этого слова и
версии. (Или, может быть, я слишком романтически настроен?).
Как насчет Роузэнн? Где бы мне найти ее?
Я решил попробовать дозвониться в ее книжную лавку. В День
поминовения погибших лавка, вероятно, закрыта, но я знал, что она занимает
несколько комнат над магазином. Быть может, у нее есть отводная трубка. На
15 гудке мне ответили.
Голос был тихим и осипшим, совершенно неузнаваемым, и я подумал, что
ошибся номером.
- Роузэнн? - спросил я на всякий случай.
- Какого дьявола тебе нужно? - произнесли более громко, и тут я узнал
ее.
- Это Дэрайес Джаст.
- Я знаю. Какого дьявола тебе нужно? - она уже не называла меня
"малышом". Ей было действительно плохо.
- Извини, Роузэнн, но ты слышала о Джайлсе?
- Да, я слышала о нем. Никогда бы не подумала, что проклятый ублюдок
может поскользнуться и упасть в ванне.
Уже вторая женщина бранила его за то, что он осмелился умереть.
- Роузэнн, - спросил я, - ты видела Джайлса после того, как мы с
тобой разговаривали вчера?
- Нет, не видела, и вообще, какое тебе дело до этого? А ты видел его?
Я мог ответить, что видел его. Но это не имело значения. Поэтому я
сказал:
- Роузэнн, меня кое-что беспокоит.
- Что ты имеешь в виду?
- Дело в том, что когда я вошел в его комнату...
- ...ты обнаружил его. Может быть, ты его подтолкнул?
Она не думала, что говорит.
- Послушай, Роузэнн, когда я вошел в комнату, он уже был мертв. Он
лежал в ванне, словно до этого принимал душ, а его одежда была разбросана
по всей комнате. Создавалось впечатление, что он кидал ее по дороге в душ.
На другом конце провода воцарилось молчание, и оно длилось так долго,
что я уже собрался проверить контакт, но тут она произнесла более
нормальным голосом:
- Но это невозможно, он всегда складывал...
И замолчала.
- Ты хочешь сказать, что кто-то другой, раскидал его вещи?
Какая-нибудь женщина. Нет, он этого не допустил бы. - И она тоже сразу
сделала вывод, который, по-моему, доказывал ее невиновность. - Ты хочешь
сказать, что кто-то убил его и потом раскидал его вещи, чтобы создать
впечатление, что произошел несчастный случай, когда он принимал душ?
- Ты считаешь это возможным?
- Не знаю... Я.. Да, конечно, это возможно. - Внезапно она
взорвалась: - Это сделала Юнис!
- Юнис?
- Конечно. Если она не могла обладать им, то значит, никто не должен
был.
- Это невозможно, Роузэнн.
Роузэнн издала сиплый звук, который должен был изображать смех.
- Ты считаешь, что она должна была сделать это сама? - спросила она.
- Могла нанять кого-нибудь. В наши дни это стоит не так дорого.
- Но у тебя есть такой же мотив, как у Юнис, и столь же веский.
- У меня?
- Если ты не можешь им обладать, значит, никто не должен.
- Не будь идиотом! - крикнула она и швырнула трубку.
Я положил свою.
Итак, чего я добился? Обе восприняли мой намек на убийство без
сомнений, в силу чего я был склонен вычеркнуть их из списка подозреваемых.
Роузэнн выдвинула идею наемного убийцы. Почему бы и нет?
Малоправдоподобно, но почему бы и нет? Тогда алиби не имели бы никакого
значения. И быть может, след героина, который я обнаружил, был оставлен
наемным убийцей. (Почему - мне было неясно).
Проку от всего этого не было никакого. За последние пять часов я
размышлял более напряженно, чем когда-либо в своей жизни - даже когда
обдумывал сюжеты своих романов - и без результата.
Было почти 18 часов, и в любое время в номер могли прийти. Я запер
его и ушел. Продолжая размышлять.
Я ждал лифта. Поскольку я не верил, что убийство было связано с таким
пустяком, как ручки, и поскольку я не верил в причастность Юнис и Роузэнн,
то мотив следовало искать в другом месте - другая женщина, которую никто
не подозревает, героин, убийца-маньяк (нет, маньяк не стал бы создавать
видимость несчастного случая).
В поисках мотива стоило бы проследить, что делал Джайлс с того
момента, как мы расстались почти за 24 часа до его смерти. Когда я увидел
Джайлса в последний раз, он уходил с Генриеттой Корвасс. Если я начну с
нее...
Остановился лифт, идущий вниз. Я вышел на пятом этаже и обнаружил,
что комната пресс-конференций все еще открыта. В ней сидела всего одна
женщина. Она не знала, где Генриетта, но, кажется, слышала, как та
говорила, что собирается на прием, который устраивает издательство
"Снуолл, Брум и К" сегодня вечером. Я с трудом упросил ее разыскать
объявление, и оказалось, что он состоится не в отеле, а в соседнем
ресторане в 18.30.
13. ТОМАС ВЭЛИЭР. 18.40
У меня не было приглашения, но поскольку я имел значок Эй-Би-Эй, то
мог доказать, если бы меня спросили, что я писатель. Но меня ни о чем не
спрашивали. Выпивка, естественно, меня не интересовала, и я прошел мимо
бара, лишь бегло взглянув, нет ли там Генриетты. Ее там не было. Но зато я
увидел моего уважаемого издателя, главу "Призм Пресс" Тома Вэлиэра. Он
тоже меня заметил.
- Привет, Дэрайес! Страшное дело, - сказал он, подходя.
Разумеется, я знал, о чем он говорит.
- Да, страшное дело, - сказал я, продолжая жевать.
- Говорят, вы обнаружили тело? - сказал он.
- Да. Я тот счастливчик.
- Он упал ванне и разбился?
- Похоже на то.
- Страшное дело, - повторил он.
- Поистине страшное.
- Такое постоянно случается, - он помотал головой. - Я имею в виду,
что легко поскользнуться в ванне. Кстати, Дэрайес...
- Да?
- Помните, о чем мы говорили вчера?
- О том, что Джайлс покидает "Призм Пресс"?
- Не покидает. Он только говорил, что, возможно, покинет. Он еще не
покинул. - Он взглянул на меня с осуждающим видом. - В данных
обстоятельствах, мне кажется, нет необходимости упоминать об этом. Джайлс
мертв, вы же знаете.
- Да, знаю, страшное дело.
Том подозрительно взглянул на меня, но, видимо, то, что он хотел
сказать, было слишком важно, чтобы отвлекаться.
- Я хочу сказать - пусть мертвые покоятся в мире. Кому нужен
бесполезный скандал?
- Смена издателя, по-моему, не вызывает скандала, - сказал я.
- Да, но из этого ничего не вышло, зачем же говорить об этом?
- Конечно, - сказал я. - У меня нет никаких причин говорить об этом,
Том. Я буду рассматривать это дело как конфиденциальное.
- Спасибо, Дэрайес.
- Будем оптимистически смотреть на вещи, Том, - сказал я. - Книга
Джайлса разойдется лучше, чем предполагали. Не часто писатель умирает в
разгар рекламной кампании.
- Ну что вы, - пробормотал он смущенно. - Мы не хотим наживать
капитал на несчастье.
- Полно, - сказал я. - Используйте заголовки. Это случилось на съезде
Эй-Би-Эй. Книготорговцам это очень поможет, и они начнут проталкивать
книгу. Подумайте только: "Смерть в Эй-Би-Эй".
Я вспомнил сетования Азимова, его обязательство написать книгу под
названием "Убийство в Эй-Би-Эй". Клянусь, я так старался распутать
происшествие, что у меня в этот миг даже мелькнула мысль, не подстроил ли
его Азимов, чтобы заиметь сюжет или разрекламировать свою книгу.
(Совершенная чушь. Я говорил Дэрайесу, что нелепо оставлять эту
фразу, но он настаивает, потому что уверяет, что он именно так подумал.
Если ему так хочется выглядеть ПИПдурком, это его дело.
А. Азимов.
Я не знаю, почему Азимов считает, что он выше подозрений.
Заинтересованный читатель может задуматься над тем, не пишет ли он эту
книгу в тюремной камере.
Дэрайес Джаст.
Ну что ж, даже если это ослабит напряженность сюжета, должен заявить,
что пишу эту книгу не в тюремной камере, а в своем кабинете.
А. Азимов.)
- Я полагаю, книга действительно лучше разойдется, - нерешительно
проговорил Том, - но мне это безразлично.
14. ГЕНРИЕТТА КОРВАСС. 19.45
Гости на приеме заполнили две большие комнаты и коридор между ними. Я
знал, наверное, не более одного из каждых десяти присутствующих, но мне
казалось, что буквально каждый здоровается со мной. Я стал знаменитостью,
приобретя большую известность от того, что обнаружил труп, чем от своих
четырех книг (не считая пятой, готовившейся к печати).
Я все больше мрачнел, переходя от группы к группе и думал о том, что
бесполезно искать иголку в стоге сена, и вдруг, примерно без четверти
восемь, услышал ее голос, повернулся в этом направлении и увидел ее. Я
присоединился к группе людей, среди которых она стояла, и в конце концов
мне удалось встретиться с ней глазами. Она мгновенно узнала меня, но тут
же отвернулась. Я протиснулся к ней и легонько потрогал ее за локоть.
Когда она обернулась я сказал так тихо, что практически никто не мог
расслышать:
- Мне надо поговорить с вами.
- О чем?
- Это очень важно, - ответил я все так же тихо.
- Пол поводу... - она не закончила фразу, но это внезапное молчание
было столь же красноречивым, как если бы она договорила.
- Да, - сказал я. - Выйдем из комнаты. Мы не можем говорить здесь.
Она пошла за мной. Я рассчитывал пройти во внутренний дворик, но и
там за маленькими столиками сидели участники приема. Я подвел ее к
невысокой бетонной ограде, окружающей ресторан, подтянулся и сел на нее,
болтая ногами.
- Ужасная история, - проговорила она. - Совсем не нужная реклама.
Попадет во все газеты.
- Об этом я ничего не знаю, Генриетта. Отель примет все меры, чтобы
замять шумиху.
- Ведь объявить о случившемся пришлось мне.
- Такая у вас работа.
- Но мне это не нравится.
- Согласен. Не нравится. Но, судя по вашему виду, вам не нравлюсь я,
только потому, что сообщил вам о происшедшем. Мне это тоже не нравится.
Интересно, понравилось бы вам войти туда и...
- Замолчите! - К моему удивлению, она готова была расплакаться. Я
замолчал, выжидая, заплачет или сдержится. Она не заплакала и спросила:
- Для чего мы сюда пришли?
- Послушайте, он был моим другом. Вчера вечером он не хотел идти с
вами, помните? Я заставил его пойти, и именно поэтому он не смог взять в
гардеробе пакет, который ему был нужен, и попросил меня это сделать, а я..
не смог выполнить его просьбу. Теперь для меня важно убедиться в том, что
это не привело к его смерти.
- Как мог пакет иметь столь важное значение?
- В нем были ручки. Джайлс всегда пользовался ручками со своей
монограммой, и он забыл их дома. Я не принес пакет вовремя, и он писал
автографы единственной ручкой, которая у него была с собой, а в ней
кончилась паста, и это вывело его из равновесия. Если бы он не
разволновался, он мог бы пойти на ленч книготорговцев и писателей. Но
поскольку он был вне себя: он поднялся в свой номер, решил принять душ,
чтобы поостыть, и, видимо, упал. Так что в каком-то смысле вина лежит на
мне.
- Если дело обстояло так, то чем я могу помочь?
- Я просто хочу знать все, что произошло вечером.
- Мне, собственно, нечего рассказывать. Мы поехали на телевидение и
записали передачу.
- А как он вел себя во время записи?
- Самым примерным образом. Очень хорошо говорил. Эту передачу покажут
через три недели, приурочат ко дню выхода книги. Если у них котелок варит,
прокрутят раньше. Я не удивлюсь, - добавила она с горечью, - если они
покажут ее завтра утром, пока съезд еще продолжает работу.
- Надо будет посмотреть, - сказал я. - А что было после записи?
- Ничего. Мы вернулись.
- Я имею в виду, после того, как вы доставили его в номер.
- Почему вы говорите, что я доставила его в номер? - спросила она, и
голос ее дрогнул.
- Ведь вы собирались, не правда ли? Последние ваши слова перед
отъездом были: "Я сама провожу вас до вашего номера".
- А, помню, - сказала она с неожиданным равнодушием. - Я поднялась с
ним на лифте до его этажа.
- Он попросил вас зайти к нему?
- Не-ет, - ответила она неуверенно.
- Генриетта, - сказал я. - Не надо темнить. Он приглашает к себе
каждую женщину. (Я этого точно не знал, но решил рискнуть). И вы,
несомненно, вошли, иначе вы бы не были так смущены.
Она не ответила и отвернулась.
- Я обещаю вам, - сказал я, - что никому не передам, что вы мне
рассказали. Нет надобности входить в подробности. Просто расскажите в
общих чертах, что произошло.
- Мне-то нечего стыдиться. Я ушла от него вчера вечером и вообще его
больше не видела.
- Значит, вы не видели, как он надписывает автографы?
- Конечно, нет!
- Кто-нибудь заходил за ним утром?
- Не знаю, во всяком случае не я.
Между тем у меня было отчетливое впечатление, что утром до десяти
часов с ним была женщина. Кто-то сказал мне об этом. Мне даже назвали
имя... Бесполезно. Я не мог вспомнить.
- Когда вы ушли от него вчера?
- Я не смотрела на часы. Вероятно, было около 11, но точно не знаю.
Послушайте, я не хочу больше об этом говорить.
Она поспешно сбежала вниз по лестнице, а я повернул в другую сторону
и направился к отелю.
15. ШИРЛИ ДЖЕННИФЕР. 21.10
Что дальше? Мне было известно, что Джайлс делал примерно до 23 часов
накануне. В 10 часов утра он надписывал автографы. Что же произошло в
течение 11 часов ночью и утром, что могло бы объяснить случившееся около
полудня? К концу этого периода с ним была женщина. В этом я был уверен,
хотя и не мог вспомнить, что вселило в меня уверенность. Возникал вопрос:
кто она и провела ли она с ним ночь?
Я вошел в вестибюль и услышал возглас, которого, наверное,
подсознательно опасался с самого начала:
- Дэра-ай-ес, я ищу тебя целый день.
Не думаю, чтобы она делала это, но с ее стороны было мило так
сказать.
- Привет, Ширли, - сказал я бесцветным голосом. - Извини, у меня был
очень трудный день.
- Знаю. Все об этом говорят. Как ужасно! Именно ты должен был найти
его. Я думаю, из-за этого ты не подошел к киоску, где я надписывала
автографы.
- Я провел время с полицейскими, малоприятное занятие, - оправдывался
я.
- Бедняжка, - проворковала она.
Странно, до чего я чувствовал себя неуязвимым для ее чар.
- Меня уже мутит от этого, я собираюсь пойти домой и немного прийти в
себя, - я слегка отодвинулся от нее.
У нее был удивленный и обиженный вид.
- Домой?
- Так будет лучше, Ширли. Сегодняшний день вымотал меня, - я нарочно
зевнул и почувствовал, что мне и впрямь хочется спать. - Ты будешь здесь
завтра?
- Не знаю, - ответила она сухо.
- Я буду. Может быть увидимся. - Я повернулся и вышел из отеля.
Когда я очутился в своей комнате, и дверь захлопнулась за мной, я не
мог вспомнить, как дошел от отеля до дома. Расстояние было больше мили, но
я не помнил ни одного шага. Мое возвращение напоминало мгновенное
перенесение массы, нечто из глупых научно-фантастических рассказов
Азимова.
(Насколько я помню, я имел в виду вообще научно-фантастические
рассказы. Не сомневайтесь, что Азимов вставил свое имя, как будто он
единственный автор научной фантастики в мире.
Дэрайес Джаст.
В одном из моих лучших рассказов "Такой прекрасный день", который
входит в сборник "Сумерки" и другие рассказы", происходит перенесение
массы. Поскольку Дэрайес после настойчивых расспросов признал, что читал
этот рассказ, я утверждаю, что моя интерпретация максимально близка к
истине.
А. Азимов.)
Прежде чем заснуть, я вспомнил, что Айзек Азимов был вторым
писателем, надписывающим утром автографы. Он мог видеть, с кем пришел
Джайлс. Завтра утром, кажется, в 11 часов, он должен участвовать в
симпозиуме, и я подумал, что пойду туда. Во всяком случае... сам по себе
он... может оказаться интересным. И я заснул.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВТОРНИК. 27 МАЯ 1975 ГОДА
1. ДЭРАЙЕС ДЖАСТ. 6.00
Спал я плохо. Мне снились дурные сны, подробностей которых я не
помню. Я открыл глаза в 6 часов утра - во рту был отвратительный привкус,
подушка намокла от пота.
Какое-то время я смотрел в потолок, пытаясь отделить кошмары,
созданные моим воображением, от кошмара вчерашних реальных событий, и
понял, что больше мне не заснуть. Я встал, принял душ, побрился и решил не
возиться с завтраком дома. Было теплое ясное утро, и я пешком отправился в
отель.
Кафе в отеле было почти полно, хотя я пришел в 7.30. Я заказал блины
и ветчину и стал прислушиваться к разговорам. Говорили о чем угодно - о
боксе, о том, что ни редакторы, ни издатели не заглядывают в книжные
магазины - как же им знать проблемы книготорговцев? - и о других пустяках.
Закончив завтрак, я пошел между столиками, продолжая прислушиваться. Как
понимаете, я делал это не из любопытства. Мне хотелось знать, какое
впечатление смерть Джайлса произвела на участников съезда. Ответ был прост
- никакого.
Жизнь продолжается.
2. САРА ВОСКОВЕК. 8.45
Примерно без четверти девять я поднялся на шестой этаж. Начальник
службы безопасности, наверное, еще не пришел, и я вообще не знал, где его
кабинет, зато знал, где кабинет Сары. Вряд ли она уже явилась, но я решил
подождать.
Я ошибся: она была у себя, я постучал по косяку двери.
- Привет!
Она обернулась:
- Как себя чувствуете, Дэрайес? Вид у вас измученный.
- Плохой день и плохая ночь. Но ничего.
- Знаете, медицинский эксперт приезжал вчера около 19.30 и увез тело.
- Я так и предполагал. А куда делась Юнис? Я имею в виду миссис
Дивор.
- Этого я не знаю. Думаю, что ушла домой. Хотите кофе?
- Спасибо, только что пил.
- Могу я вам чем-нибудь помочь?
- Когда приходит начальник службы безопасности? У него какое-то
труднопроизносимое имя.
- Марсольяни, - она взглянула на часы. - Обычно он приходит рано.
Хотите повидать его?
- Даже очень.
- Я позвоню ему и скажу об этом, но, знаете, вчера он был немного
недоволен вами.
- Он сказал, почему?
- Сказал, что вы суете нос, куда не следует. Но не уточнил.
- Я действительно всюду сую свой нос, по крайней мере в данное время.
Например, можете вы мне сказать кое-что, прежде чем позвоните ему?
- Смотря что.
- Существует ли в отеле проблема наркотиков?
- Проблема наркотиков?
- Ну, замешан ли отель в той или иной степени в продаже или доставке
наркотиков... героина?
- Конечно, нет!
- Хорошо, не отель. Но не происходит ли это здесь без ведома отеля?
Вот что я имею в виду.
Она задумчиво смотрела на меня:
- Почему вы спрашиваете?
- Я же сказал, что всюду сую свой нос.
- Поистине. Вы не имеете права задавать такие вопросы, а я - отвечать
на них. Если вам надо об этом знать, следует спрашивать у Марсольяни, но
не думаю, чтобы он вам ответил.
- Вы ему позвоните?
Она позвонила и вкрадчивым голосом сказала:
- Он хочет зайти к вам на минутку.
Это она придумала сама, я такого не говорил.
3. ЭНТОНИ МАРСОЛЬЯНИ. 9.20
Марсольяни - его кабинет тоже на шестом этаже - заставил меня долго
ждать. Он не спеша перебирал бумаги и всем своим видом показывал, что не
спешит. Я сидел, стараясь не проявлять признаков нетерпения. Наконец в 20
минут десятого, когда ему надоело играть в ничегонеделание под моим
пристальным взглядом, он спросил:
- Чем могу быть полезен?
- Можете вы узнать, показало ли вскрытие, что мистер Дивор употреблял
наркотики?
- Нет. Позвоните в полицию или узнайте у его жены. Еще что?
- Полиция мне не скажет, и с моей стороны было бы непристойно
беспокоить его жену подобным вопросом. Почему вы не можете мне сказать?
- Мне полиция тоже не говорит. Это не мое дело.
- Так ли? В номере отеля находился героин.
- Я его не видел.
- Он был там. Кто-то его смахнул.
Он слегка покраснел:
- Этот "кто-то" - я?
- Я никого не обвиняю, но он был там, а потом исчез. Мне
представляется важным знать, связано ли это с Дивором. Если он не был
наркоманом, героин мог остаться от того, кто до него жил в номере.
- Даже если так, что дальше?
- Тогда что это - изолированный случай или в отеле существует
проблема наркотиков?
- Не знаю, о какой проблеме наркотиков вы говорите.
- Я тоже не знаю. Нечто такое, из-за чего было бы нежелательно, чтобы
в номере обнаружили героин.
- Это было бы нежелательно в любое время и по любой причине.
- Если бы вы обнаружили героин, вы бы сообщили полиции?
- Конечно.
- Или же пытались бы втихую заняться этим сами, чтобы не пришлось
обращаться в полицию?
Марсольяни долго смотрел на меня и потом сказал:
- В наши дни проблема наркотиков существует повсюду. Немыслимо, чтобы
обошлось без инцидентов в любом отеле. Что касается конкретной проблемы,
это совсем другой вопрос. Если бы она возникла, я несомненно сообщил бы
полиции и, уж конечно, не сообщил бы вам.
- Вы, например, не ссыпали бы героин в конверт и не унесли?
- Нет, я бы этого не сделал бы, и вам повезло, что вы такая пигалица,
иначе за такие слова я бы вас поднял, сломал пополам и выбросил бы обе
половинки из кабинета.
- Тогда мне повезло, что я такой маленький, - вежливо заметил я и
встал.
- Минуту, - сказал он, - напомните мне ваше имя.
- Дэрайес Джаст.
- Мистер Джаст, я думаю, что все эти разговоры вызваны тем, что вы
по-прежнему считаете, что тот мужчина из номера 1511 был убит. Вы сказали
полиции о своей версии?
- Нет, после вашей реакции на мои слова я решил, что лучше найти
более веские доказательства.
- Понятно, тогда, мистер Джаст, позвольте мне сказать вам следующее:
если человек из номера 1511 был убит, ваши несанкционированные и неуклюжие
расследования могут побудить убийцу сделать то же самое с вами, чтобы
избавиться от вас. Подумайте над этим.
- В любом случае мне, видно, недолго осталось жить.
- Подумайте об этом, но по ту сторону двери, - он достал сигару и
засунул ее в рот.
Ненавижу сигарный дым. Я встал и покинул кабинет, ничего не выяснив.
Статус-кво.
4. САРА ВОСКОВЕК. 9.35
Что делать? Я шел по шестому этажу к лифтам. Справа виднелась
стеклянная дверь комнаты 622, но у меня не было предлога войти. Вопрос
решился сам собой. Сара выглянула из двери и, когда я подошел, спросила:
- Марсольяни только что звонил мне. Он сказал, что не хочет больше
вас видеть ни по какому поводу. Поэтому я предположила, что вы сейчас
пройдете по коридору, и хотелось верить, что вы целы и невредимы. Судя по
его голосу, он разъярен.
- Он был разъярен и не прибил меня только потому, что я такой
маленький.
- Как видите, иногда это преимущество... Я хочу поговорить с вами.
Если вы располагаете временем.
Я посмотрел на часы:
- Пока я свободен.
- У нас есть служебная комната, которой я иногда пользуюсь. Там нас
не будут прерывать. Не пройдете ли вы со мной?
- С удовольствием.
Мы поднялись на десятый этаж. Сара быстро открыла дверь в одну из
комнат, и я быстро вошел за ней. Она вывесила табличку "Не беспокоить" и
заперла дверь.
- Теперь скажите мне... Вы спрашивали меня о проблеме наркотиков. Вы
и Марсольяни об этом спрашивали?
- Вы сами мне посоветовали.
- Я сказала, что по такому вопросу следует обращаться к нему. Я не
думала, что вы это сделаете.
- Но я сделал.
- Почему? Почему вы спрашиваете о наркотиках?
- А почему вы хотите об этом знать, Сара?
- Потому что в обмен я могу предоставить вам информацию.
