- Не хотите ли взглянуть на своего сына, миссис Паркер?
Улыбка Дженифер осветила комнату.
4
Его звали Джошуа Адам Паркер. Он весил восемь фунтов и шесть унций и
был отлично сложен. Дженифер знала, что новорожденные обычно безобразны:
сморщенные, красные, похожие на маленьких обезьян. Но только не Джошуа! Он
был красив. Сестры в больнице беспрестанно твердили ей, какой у нее
красивый ребенок. Сходство с Адамом было поразительным. У мальчика были
отцовские серо-голубые глаза и красивой формы голова. Когда она смотрела
на него, она видела Адама. Это было странное чувство: смесь радости и
печали. Как был бы рад Адам, увидев своего сына!
Когда Джошуа было два дня, он улыбнулся Дженифер, и она,
восхитившись, позвонила, вызывая сестру:
- Смотрите! Он улыбается!
- Это газы, миссис Паркер.
- У других детей это, может быть, и газы, - упрямо сказала она, - а
мой сын улыбается.
Дженифер волновалась, как она будет относиться к своему ребенку,
будет ли хорошей матерью... Ведь дети так утомляют! Они пачкают пеленки,
требуют, чтобы их постоянно кормили, плачут и спят. И с ними невозможно
объясниться!
Я не буду к нему абсолютно ничего чувствовать до четырех или пяти
лет, думала она. И была неправа! С того момента, как родился Джошуа, она
любила его любовью, о способности к которой она даже не подозревала в
себе. Ей владело дикое желание укрыть, защитить его. Джошуа был так мал, а
мир так велик...
Когда она с сыном покидала больницу, ее снабдили длинной инструкцией,
но наставления лишь пугали ее. Первые две недели у нее жила опытная
сестра. После этого она была предоставлена сама себе, и ее ужасало, что
она может сделать что-нибудь не так, что приведет к смерти ребенка. Она
боялась, что он в любой момент может перестать дышать...
Приготовив в первый раз питательную смесь для сына, она вспомнила,
что не простерилизовала соску. Она вылила смесь в раковину и все начала
сначала. Закончив, она вспомнила, что забыла простерилизовать бутылочку...
Когда еда для Джошуа была готова, он уже заходился от крика.
Были моменты, когда ей казалось, что она не справится со всем этим.
Неожиданно ею овладевали необъяснимые приступы депрессии. Она говорила
себе, что это нормальное послеродовое состояние, но от этого не
становилось легче. Она постоянно чувствовала себя уставшей. Казалось, всю
ночь она проводила возле сына, кормя его, а когда удавалось, наконец,
сомкнуть глаза, крик Джошуа будил ее, и она снова ковыляла в детскую.
Первое время она регулярно звонила врачу и задавала разные вопросы.
Но однажды доктор приехал и прочитал ей лекцию.
- Миссис Паркер, я никогда не видел более здорового ребенка, чем ваш
сын. Возможно, он выглядит хрупким, но он силен, как дуб. Перестаньте
беспокоиться и наслаждайтесь им! И помните, что он переживет нас с вами.
И она успокоилась. Она украсила комнату сына занавесками,
расписанными белыми цветами и желтыми бабочками. В комнате стояла детская
кроватка, манеж, столик и стулья. И еще была большая коробка, полная
игрушек.
Она любила держать его на руках, купать, пеленать, гулять с ним в его
новой сверкающей коляске. Постоянно разговаривала с ним, и когда ему
исполнилось четыре недели, он наградил ее улыбкой. Это не газ, подумала
она счастливо, это улыбка!
Когда Кен Бейли впервые увидел Джошуа, он долго смотрел на него.
Паническое чувство овладело Дженифер. Сейчас он поймет, что это сын
Адама... Но Кен только сказал:
- Он действительно красавец! Во всем похож на мать.
Она позволила Кену подержать его на руках и смеялась над его
неуклюжестью. Но при этом одна мысль преследовала ее: "Отец Джошуа никогда
не будет держать его на руках..."
Миновало еще шесть недель, и пришло время возвращаться на работу.
Ей очень не хотелось быть вдали от сына даже несколько часов в день,
но мысль о возвращении в контору волновала ее.
Она полностью отрезала себя от всего на такой долгий срок. Настало
время снова вернуться в ее прежний мир.
Она посмотрела на себя в зеркало и решила, что прежде всего ей
необходимо привести свое тело в прежнюю форму. Она не соблюдала диету и не
делала никаких упражнений со дня рождения Джошуа. Сейчас она уделила этому
большое внимание и вскоре стала выглядеть, как раньше.
Она начала искать помощницу. И при этом экзаменовала претенденток
так, как будто отбирала присяжных. Она побеседовала более чем с двадцатью
кандидатками, пока не нашла человека, которому можно было доверять и
который ей понравился. Это была шотландка среднего возраста по имени
миссис Маски, которая проработала в одной семье пятнадцать лет и оставила
ее только тогда, когда ребенок вырос.
Дженифер поручила Кену навести о ней справки, и когда Кен сообщил,
что та вполне надежна, Дженифер взяла ее.
Спустя еще одну неделю Дженифер вернулась в контору.
5
Внезапное исчезновение Дженифер Паркер породило целую волну слухов в
среде манхэттенских юристов. И огромный интерес вызвала весть о ее
возвращении.
Синтия, Дан и Тед развесили в ее кабинете ленты, а вход украсили
плакатом с огромными буквами: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!" Было также шампанское и
торт.
- В девять утра? - начала протестовать Дженифер, но они настояли.
- Здесь без вас был сумасшедший дом, - сказал Дан Мартин. - Вы ведь
не собираетесь повторять это?
Она взглянула на него и сказала:
- Нет, я не собираюсь повторять это!
Один за другим в контору заходили адвокаты из других контор, желающие
убедиться, что с ней все в порядке, и пожелать ей успеха.
Она парировала вопросы о том, где она была, улыбкой и словами:
- Об этом нам запрещено говорить.
Целый день она беседовала со своими сотрудниками. Пришлось ответить
на сотни телефонных звонков.
Когда Кен остался с Дженифер вдвоем в ее кабинете, он спросил:
- А ты знаешь, кто не давал нам покоя, пытаясь добраться до тебя?
Ее сердце екнуло.
- Кто?...
- Майкл Моретти.
- Ох!...
- Он чудной! Когда мы отказывались сообщить ему, где ты, он заставлял
нас поклясться, что с тобой все в порядке.
- Забудь о нем.
Она просмотрела все дела, которыми занималась контора без нее. Дела
шли отлично. Они приобрели много важных клиентов.
Некоторые клиенты из прежних отказывались иметь дело с кем-либо,
кроме Дженифер, и ждали ее возвращения.
- Я позвоню им, как только появится возможность, - пообещала она.
Изучение телефонных записей показало, что была дюжина звонков от
мистера Адама Уорнера...
Возможно, ей следовало бы позвонить ему и сообщить, что с ней все в
порядке, что ничего с ней не случилось... Но она знала, что не сможет
слышать его голос, знать, что он близко, и не иметь возможности видеть,
коснуться его, обнять и сказать о Джошуа.
Синтия собрала сведения, которые могли бы вызвать ее интерес. Среди
них была серия статей о Майкле Моретти, в которых его называли важным
лидером мафии в стране. Под его фотографией в одной из статей была
подпись: "Я - всего лишь простой бизнесмен".
У нее ушло три месяца на то, чтобы разобраться в накопившихся делах.
Она могла бы сделать это быстрее, но она настояла на том, что будет
покидать контору в четыре часа каждый день, не взирая на то, чем она
занималась в данный момент. Ее ждал Джошуа...
По утрам, перед уходом в контору, она сама готовила ему завтрак и
играла с ним до последнего момента.
Возвратившись домой вечером, она все свое время отдавала сыну. Она
заставляла себя оставлять все проблемы, связанные с работой, и
отказываться от тех дел, которые могли бы оторвать ее от сына. Перестала
работать в уикэнды и не позволяла ничему вторгаться в ее личную жизнь.
Миссис Маски протестовала:
- Он еще младенец, миссис Паркер! Он не понимает ни слова из того,
что вы ему читаете.
- Он все понимает, - отвечала она и продолжала читать.
Дни Дженифер в конторе были заполнены до отказа. Однажды утром ей
позвонил Филипп Рединг, президент крупной нефтяной компании.
- Я хотел бы встретиться с вами, - сказал он. - У меня есть
проблема...
Ей не нужно было спрашивать его, в чем дело. Его компанию обвинили в
даче взяток с целью принять участие в операциях с нефтью на Ближнем
Востоке.
За ведение этого дела предлагался крупный гонорар, но у Дженифер
просто не было времени.
- К сожалению, я не могу вам помочь, но я могу назвать вам достойную
кандидатуру.
- Но мне сказали, что не следует принимать ваше "нет" за ответ...
- Кто это сказал?
- Один из моих друзей. Судья Лоуренс Уолдман.
Она не могла в это поверить.
- Судья Уолдман советовал вам обратиться ко мне?
- Он сказал, что вы лучше всех, но я и до этого знал это.
Она держала трубку в руке, вспоминая о своем столкновении с судьей,
после которого она была уверена, что он ненавидит ее и желает рассчитаться
с ней.
- Хорошо. Давайте позавтракаем завтра утром вместе, - сказала она.
Затем она позвонила судье Уолдману. Знакомый голос прозвучал в
трубке:
- Я давно не говорил с вами, молодая леди.
- Я хотела поблагодарить вас за рекомендации Филиппу Редингу.
- Я хотел быть уверенным, что он попадет в хорошие руки.
- Я ценю это, Ваша честь.
- Как вы относитесь к тому, чтобы поужинать со стариком как-нибудь
вечерком?
Это было для нее неожиданностью...
- Я буду рада поужинать с вами.
- Прекрасно... Я приглашу вас в свой клуб. Это сборище старых
чудаков, и они не привыкли к красивым женщинам. Это немного расшевелит их.
Судья Уолдман принадлежал к клубу "Ассоциация века" на 43-ей улице, и
когда они встретились там для ужина, она увидела, что обеденный зал был
заполнен писателями, художниками, артистами и юристами.
- Здесь обычно никого не представляют, - объяснил ей судья, -
считают, что любой будет немедленно узнан.
Дженифер узнала многих сидящих за столиками видных писателей и
художников.
В общении судья оказался совершенно не таким, как она ожидала. За
коктейлем он сказал ей:
- Когда-то я желал вашей дисквалификации, потому что считал, что вы
опозорили нашу профессию. Теперь я убежден в том, что был не прав. Я
внимательно следил за вами. Я думаю, что вы оказываете честь этой
профессии.
Дженифер приятно было это слышать. Она часто сталкивалась с судьями,
которые были грубы, тупы и некомпетентны, но судью Уолдмана она уважала.
Он был блестящим юристом и честным человеком.
- Благодарю вас, Ваша честь.
- Вне суда почему бы нам не быть Лоуренсом и Дженни?
Так называл ее только отец...
- Я буду рада, Лоуренс.
Ужин прошел превосходно.
6
Было лето 1974 года. Очень быстро прошел год со дня рождения Джошуа
Адама Паркера. Он делал свои первые шаги и понимал некоторые слова.
- Он - гений! - безапелляционно заявляла она миссис Маски.
Дженифер готовилась к первому дню рождения сына, как будто праздник
должен был состояться в Белом доме.
В субботу она отправилась за подарками и купила ему новый костюмчик,
книги и трехколесный велосипед, которым он не сможет воспользоваться в
ближайший год или два. Она купила подарки и для соседских детей,
приглашенных на день рождения, и весь вечер развешивала ленты и воздушные
шарики. Сама испекла пирог и оставила его на столе, но Джошуа удалось
добраться до него, и он залез в него обеими руками, превратив в
бесформенное блюдо еще до прибытия гостей.
Она пригласила дюжину соседских детей с их мамами. Единственным
взрослым мужчиной был Кен Бейли. Он принес Джошуа трехколесный велосипед,
точно такой же, как и купленный Дженифер. Она, рассмеявшись, сказала:
- Это смешно, Кен, Джошуа еще мал для него...
Вечер, длившийся всего два часа, прошел великолепно. Дети ели слишком
много, до боли в животах, дрались за игрушки и плакали, когда лопались
шары. Но все равно это был триумф. Джошуа оказался прекрасным хозяином и
проявил полную самостоятельность. За исключением нескольких небольших
инцидентов, он вел себя с достоинством и благородством.
Вечером, когда гости разошлись, а Джошуа уже лежал в своей кроватке,
она села возле него, наблюдая за своим спящим сыном и удивляясь тому,
какое чудесное создание вышло из ее тела и чресел Адама Уорнера. Адам был
бы так горд поведением Джошуа... И радость ее была неполной, потому что не
с кем было ее разделить.
Она думала о будущих днях рождения... Ему исполнится два года, потом
пять, потом десять и двадцать... Он станет мужчиной и покинет ее. Он будет
сам строить свою жизнь.
Хватит! - одернула она себя. - Ты просто жалеешь себя.
Она легла в постель и долго лежала без сна, переживая заново каждую
деталь прошедшего вечера. Когда-нибудь, возможно, она сможет рассказать о
нем Адаму.
7
Последние месяцы имя сенатора Адама Уорнера было у всех на устах. Его
прошлое, способности и обаяние с самого начала создали ему должную
репутацию в Сенате. Он был членом нескольких важных комиссий и легко и
быстро провел через Сенат важный законодательный проект. У него были
влиятельные друзья в Конгрессе. Многие знали и уважали его отца. Общее
мнение сводилось к тому, что в недалеком будущем он станет кандидатом на
пост президента.
Дженифер чувствовала гордость за него, но с привкусом горечи.
Она постоянно получала приглашения от друзей и коллег на ужин, в
театр, на различные благотворительные мероприятия, но отклоняла почти все
из них. Время от времени она проводила вечера с Кеном. Ей было приятно его
общество. Он был весел и остроумен, но за этим фасадом, она знала,
скрывается чувствительный и несчастный человек. Иногда он приезжал к ней
на ленч или на ужин по уикэндам и часами играл с Джошуа. Они любили друг
друга.
Однажды, когда Джошуа уже спал, а Дженифер и Кен ужинали на кухне,
Кен долго и пристально смотрел на нее, пока она не спросила:
- Что-нибудь не так?
- Видит Бог, да, - с тоской сказал он. - Какой все-таки поганый этот
мир...
Больше он не сказал ни слова.
Адам не пытался связаться с Дженифер уже почти девять месяцев, но она
жадно читала о нем газетные и журнальные статьи и старалась не пропустить
ни одной телепередачи, в которой он участвовал. Она постоянно думала о
нем. Да и как могло быть иначе?... Ее сын был постоянным напоминанием о
существовании Адама. Джошуа сейчас было два года и он был точной копией
отца. У него были точно такие же серьезные голубые глаза и такие же
манеры. Джошуа был крошечной и дорогой копией, теплой и любимой, полной
неотложных вопросов.
К сожалению Дженифер, его первыми словами были "машина, машина",
когда однажды она повезла его кататься на автомобиле. Он уже говорил
сейчас предложениями и не забывал сказать "спасибо" и "пожалуйста". Кен
купил ему набор красок, и он старательно разрисовал стены гостиной. Когда
миссис Маски хотела отругать его, Дженифер остановила ее:
- Не нужно! Это можно смыть. Он просто пытается выразить себя.
- Именно так, - фыркнула та. - Выразить себя... Вы испортите ребенка.
Но Джошуа не был испорченным, он был непослушным и требовательным, но
это было нормально для двухлетнего ребенка. Он боялся пылесосов, диких
животных, поездов и темноты.
Джошуа был просто атлетом. Однажды, наблюдая, как он играет с другими
детьми, Дженифер повернулась к миссис Маски со словами:
- Хотя я и мать его, но, глядя на него объективно, думаю, что он
заслужил свое имя.
Она старалась делать так, чтобы не уезжать из города и не оставлять
сына, но однажды ей позвонил Питер Дентон, один из ее клиентов, владелец
большой промышленной фирмы.
- Я покупаю завод в Лас-Вегасе и я хотел бы, чтобы вы слетали туда и
встретились с их адвокатами.
- Разрешите мне послать туда Дана Мартина, - предложила она. - Я не
люблю уезжать из города.
- Дженифер, вы сумеете обделать дело за двадцать четыре часа. Вы
полетите на моем самолете и вернетесь на следующий день.
Она нерешительно ответила:
- Хорошо...
Она уже бывала в Лас-Вегасе и осталась безразличной к нему. Было
невозможно любить этот город или ненавидеть его. Его надо было
рассматривать как феномен, неземную цивилизацию со своим собственным
языком, законами и моралью. Огромные неоновые огни сверкали всю ночь
напролет, воздавая хвалу величественным дворцам, построенным, чтобы
опустошать карманы туристов, снующих вокруг как стаи леммингов и страстно
желающих избавиться от своих накоплений, с таким трудом созданных.
Она составила для миссис Маски целый длинный список наставлений по
уходу за Джошуа.
- Как долго вас не будет, миссис Паркер?
- Я вернусь завтра.
- Ох, уж эти матери! - только и могла сказать миссис Маски.
Ранним утром самолет Питера Дентона доставил ее в Лас-Вегас. Весь
день она работала над контрактом. Когда они все закончили, Питер пригласил
ее на ужин.
- Спасибо, Питер, но я думаю, что мне лучше остаться в номере и лечь
спать. Я возвращаюсь в Нью-Йорк утром.
Она три раза звонила миссис Маски в течение дня, убеждаясь каждый
раз, что с сыном все в порядке. Он хорошо ел, у него не было температуры и
он выглядел счастливым.
- Ему не хватает меня? - спросила она.
- Он не говорит этого, - вздохнула миссис Маски.
Дженифер знала, что та считает ее дурой, но это не волновало ее.
- Скажите ему, что я буду дома завтра.
- Я скажу ему об этом, миссис Паркер.
Дженифер намеревалась поужинать в номере, но вдруг почувствовала, что
комната начинает давить на нее, казалось, что стены и потолок приближаются
к ней.
Она не могла перестать думать об Адаме. Как он мог спать с ней,
когда...
Как обычно, она пыталась внушить себе, что он находится в
командировке и скоро вернется к ней, но на этот раз эта уловка не
сработала... Мысли Дженифер постоянно возвращались к Мэри Бич в неглиже и
к Адаму.
Сейчас ей необходимо было окунуться в шумную людскую толпу.
Возможно, подумала она, мне стоит посмотреть какое-нибудь шоу? Она
быстро приняла душ, оделась и спустилась вниз.
Марти Ален выступал в главном зале. Возле входа в зал толпились
желающие попасть на вечернее представление, и она пожалела, что не
попросила Питера Дентона зарезервировать за ней место.
Она подошла к метрдотелю.
- Как долго придется ждать?
- Сколько вас?
- Я одна.
- Простите, мисс, но боюсь...
Голос позади нее произнес:
- Моя кабина, Эйб.
Метрдотель, просияв, ответил:
- Конечно, мистер Моретти. Сюда, пожалуйста.
Обернувшись, она встретилась со взглядом оливково-черных глаз Майкла
Моретти.
- Нет, спасибо, - сказала она, - боюсь, что я...
- Вам нужно поесть...
Майкл взял ее под руку, и она осознала, что идет рядом с ним вслед за
метрдотелем к центру большого зала. Ей претила мысль об ужине в компании
Майкла Моретти. Она корила себя за то, что не приняла приглашения Питера
Дентона. Они сели за стол, лицом к сцене, и метрдотель, пожелав им
приятного ужина, удалился.
Она чувствовала на себе взгляд Моретти и ей было не по себе. Он сидел
рядом с ней, не говоря ни слова. Моретти был очень молчаливым человеком,
человеком, не доверяющим словам, считая их скорее ловушкой, чем способом
общения. Но в его молчании было что-то особенное. Он пользовался молчанием
так, как другие люди пользовались речью.
Когда он наконец заговорил, то застал Дженифер врасплох.
- Я ненавижу собак, - сказал он, - они умирают...
Это прозвучало так, как будто он приоткрыл какую-то потайную часть
себя... Она не знала, что ответить.
Принесли напитки, и они стали пить, прислушиваясь к безмолвной своей
беседе. Она думала над его словами - "я ненавижу собак, они умирают".
Ей хотелось знать о его прошлой жизни. Она поймала себя на том, что
изучает его. Он был привлекателен, опасно, волнующе привлекателен... В нем
чувствовалась скрытая сила, готовая прорваться наружу. Она не могла себе
объяснить почему, но рядом с ним она чувствовала себя женщиной. Возможно,
причиной тому был взгляд его черных глаз, который он иногда отводил от
нее, как бы увидев слишком много. Она поняла, что давно уже не думала о
себе, как о женщине, с того дня, как она потеряла Адама. Нужен мужчина,
чтобы заставить женщину чувствовать себя женщиной, подумала она, чтобы
заставить почувствовать себя красивой и желанной.
Разные люди подходили к ним, чтобы выразить свое уважение Майклу
Моретти: бизнесмены, актеры, судья, сенатор США. Это была власть, отдающая
дань другой власти, и Дженифер начала понимать, каким большим влиянием он
обладает.
- Я закажу что-нибудь для нас, - сказал он. - Это меню они готовили
для восьмисот человек.
Он жестом подозвал метрдотеля.
- Да, мистер Моретти... Что бы вы хотели, сэр?
- Бутылку "Шатобриана", суфле и салат из листьев эндива.
- Конечно, сэр...
- Десерт мы закажем после.
Шампанское на их столе оказалось немедленно. Она почувствовала, как
начинает расслабляться, наслаждаясь почти вопреки своей воле. Она давно не
проводила вечер с привлекательным мужчиной. Подумав об этом, она сразу же
одернула себя: как я могу считать Моретти привлекательным? Он - убийца,
аморальное животное без каких-либо чувств... Дженифер знала и защищала не
один десяток человек, совершивших страшные преступления, но у нее было
чувство, что ни один из них не был так опасен, как этот. Он поднялся к
вершине синдиката, а для этого нужно было еще кое-что, кроме женитьбы на
дочери Антонила Гранелли.
- Я несколько раз звонил вам во время вашего отсутствия, - сказал он.
Если верить Кену Бейли, он звонил почти каждый день...
- Где вы были?
- Далеко...
Последовало длительное молчание.
- Вы помните о предложении, которое я вам сделал?
Она сделала глоток из бокала.
- Пожалуйста, не надо начинать снова,
- Вы можете иметь...
- Я уже сказала вам, что я в этом не заинтересована. Нет таких
предложений, которые нельзя было бы отклонить, мистер Моретти. Я
отказываюсь.
Он вспомнил о сцене, которая имела место несколькими днями раньше в
доме его тестя. Было собрание семьи, которое прошло не совсем гладко.
Томас Колфакс оспаривал почти каждое предложение Майкла. Когда тот ушел,
Майкл сказал тестю:
- Колфакс превращается в старую бабу, папа. Я думаю, что пришло время
отправить его на заслуженный отдых.
- Томми - хороший человек. Он избавил нас от многих неприятностей за
эти годы.
- Это было раньше. Сейчас он уже не тот.
- Кого мы можем взять на его место?
- Дженифер Паркер.
Антонил Гранелли покачал головой.
- Я уже говорил тебе, Майкл... Это не принесет добра, если женщина
будет знать о наших делах.
- Она не просто женщина. На сегодня это лучший адвокат.
- Посмотрим, - сказал Гранелли, - посмотрим...
Моретти был человеком, который привык получать то, чего он хотел, и
чем больше Дженифер сопротивлялась, тем больше он хотел получить ее.
Сейчас, сидя рядом с ней, он смотрел на нее и думал: "Когда-нибудь ты
будешь принадлежать мне, девочка..."
- О чем вы думаете?
Майкл улыбнулся, и она сразу же пожалела о своем вопросе. Настало
время уходить.
- Благодарю вас за прекрасный ужин, мистер Моретти. Мне рано
вставать, так что...
Огни начали гаснуть, и оркестр заиграл увертюру.
- Вы не можете сейчас уйти. Начинается представление. Вам понравится
Марти Ален...
Это было развлечение, которое мог позволить себе только Лас-Вегас, и
Дженифер получила от него огромное удовольствие.
Она сказала себе, что уйдет, как только закончится шоу, но когда оно
закончилось, и Майкл Моретти пригласил ее танцевать, она решила, что
отказать ему будет невежливо. Кроме того, она должна была признаться себе,
что хорошо провела вечер. Он оказался умелым танцором, и ей было приятно
танцевать с ним. Однажды, когда другая пара столкнулась с ними, он на
мгновение прижался к Дженифер, и она почувствовала его мужскую твердость,
хотя он сразу же отпрянул от нее, восстановив дистанцию.
Затем они прошли в казино, сияющее яркими огнями и заполненное
игроками, ловящими миг удачи, играющими так, как будто от этого зависела
вся их жизнь. Он провел Дженифер к одному из столов и вручил дюжину фишек.
- На счастье, - сказал он.
Крупье обращались к Майклу с уважением, называя его мистером Моретти.
Майкл играл, делая большие ставки, и много проигрывал, но это, казалось,
не волновало его. Используя фишки, которые ей дал Майкл, она выиграла
триста долларов, но настояла на том, чтобы он забрал их, не желая в чем-то
быть обязанной ему. Время от времени к нему подходили женщины, чтобы
поздороваться. Все они были молоды и привлекательны, и Дженифер заметила
это. Он был вежлив с ними, но было очевидно, что заинтересован он только в
ней. Вопреки разуму, она чувствовала себя польщенной. В начале вечера она
была усталой и подавленной, но от Моретти исходила такая жизненная сила,
что, казалось, она заряжает воздух, окружающий Дженифер, и придает ей
силы.
Он привел ее в небольшой бар, где играла джазовая группа, затем они
отправились в другой отель, чтобы послушать выступление вокальной группы.
И везде с ним обращались, как с очень важной персоной. Каждый старался
привлечь его внимание, дотронуться до него, дать знать, что он рядом.
В течение всего времени, что они были вместе, он не произнес ни
слова, которое могло бы ее оскорбить. Но она чувствовала такую
сексуальность, исходящую от него, что это было похоже на тяжелые волны,
атакующие ее тело, которое чувствовало себя подвергающимся насилию. Она
никогда не испытывала ничего подобного... Это было тревожное и
одновременно волнующее ощущение. Дикая, животная сила исходила от него. С
таким Дженифер никогда раньше не сталкивалась.
Было четыре часа утра, когда он, наконец, проводил ее к номеру.
Он взял ее за руку и сказал:
- Спокойной ночи... Я только хочу, чтобы вы знали, что это была самая
великая ночь в моей жизни...
Его слова испугали Дженифер.
8
Популярность Адама Уорнера в Вашингтоне росла. Он появлялся в газетах
и журналах с возрастающей частотой.
Адам начал расследование положения дел в школах, расположенных в
гетто, и возглавил комиссию штата, направлявшуюся в Москву для встречи с
диссидентами. В газетах была помещена его фотография в момент прибытия в
аэропорт "Шереметьево", где его встречали русские официальные лица. Когда
он вернулся через десять дней, газеты дали теплую оценку результатам его
поездки.
Интерес продолжал расти. Публика хотела читать об Адаме Уорнере, и
пресса удовлетворяла ее аппетиты. Адам был предводителем реформы в Сенате.
Он возглавил комиссию по расследованию условий в федеральных тюрьмах и
посетил несколько тюрем в разных концах страны, он беседовал с
заключенными и охранниками, и когда был опубликован отчет комиссии,
начались обширные реформы.
О нем писали и женские журналы. В "Космополите" Дженифер увидела
фотографию Адама, Мэри и их маленькой дочери Саманты. Она сидела в своей
спальне возле камина и очень долго рассматривала это фото. Мэри улыбалась
в камеру, излучая сладкий, теплый, южный шарм. Дочь была миниатюрной
копией своей матери. Адам выглядел уставшим. Под глазами у него появились
круги, которых раньше не было, на висках появилась седина.
На мгновение у нее возникло ощущение, что перед ней выросший
Джошуа... Сходство было поразительным! Оператор сфотографировал Адама,
смотрящим прямо в камеру, и ей казалось, что он смотрит на нее. Она
попыталась прочесть выражение глаз, определить, думает ли он еще о ней или
нет.
Она снова перевела взгляд на лица Мэри и ее дочери. А потом она
швырнула журнал в огонь и наблюдала, как он горит...
Адам Уорнер сидел во главе обеденного стола, принимая Стюарта Нидхэма
и полдюжины других гостей. Мэри находилась на другом конце стола, беседуя
с сенатором из Оклахомы и его увешанной драгоценностями женой. Вашингтон
был хорошим стимулятором для Мэри. Она была здесь своя. Благодаря растущей
репутации Адама, она стала одной из ведущих хозяек в Вашингтоне. И
упивалась своим положением. Эта сторона вашингтонской жизни утомляла Адама
и он оставил ее для жены. Она справлялась с этим великолепно, и он был
благодарен ей за это.
- В Вашингтоне, - говорил Стюарт Нидхэм, - больше дел совершается за
обеденным столом, чем в пустых залах конгресса.
Адаму хотелось, чтобы вечер поскорей закончился. На поверхности все
было замечательно. Внутри все было плохо... Он был женат на одной женщине,
а любил другую... И был скован браком, из которого не было выхода. Он
знал, что если бы Мэри Бич не оказалась в положении, он бы подал на
развод. Но сейчас было слишком поздно. Мэри подарила ему красивую
маленькую дочь, и он любил ее, но выбросить из головы Дженифер было
невозможно...
Жена губернатора что-то говорила ему.
- Вам так везет, Адам! У вас есть все, чего может желать человек, не
так ли?
Адам не мог заставить себя ответить ей.
9
Лето, осень, весна, зима приходили и уходили... И все они вращались
вокруг Джошуа. Он был центром мира Дженифер. Она смотрела, как он растет и
развивается день за днем, и это вызывало в ней бесконечный интерес. Как он
начинает ходить, говорить, размышлять... Его настроение постоянно
менялось. Он был то диким и агрессивным, то застенчивым и милым. Он
огорчался, когда Дженифер покидала его ночью, боялся темноты, и она всегда
оставляла ночной светильник возле него.
Когда ему исполнилось два года, он стал совершенно несносным:
упрямым, отчаянным и разрушительным.
Ему нравилось "чинить" вещи. Он сломал швейную машину миссис Маски,
