Дженифер, и неприкрытая ненависть в них заставила сердце Дженифер на
мгновение остановиться.
- Это сделает его двоеженцем. Я никогда не дам ему развод. Если он
разведется со мной и женится на вас, он потерпит поражение на выборах. Но
он собирается победить. А потом мы двинемся в Белый дом... Я и Адам. В его
жизни нет места для такой особы, как вы. И никогда не было. Он только
думал, что любит вас. Но он избавится от этого, когда узнает, что я ношу
его ребенка. Он всегда хотел ребенка.
Дженифер закрыла глаза, пытаясь побороть ужасную головную боль.
- Дать вам что-нибудь? - утешительным тоном спросила Мэри.
Дженифер открыла глаза.
- Вы уже сказали ему о ребенке?
- Еще нет, - Мэри улыбнулась. - Я скажу ему сегодня, когда он
вернется и мы ляжем в постель.
Дженифер переполняла ненависть и отвращение.
- Вы - чудовище...
- Это как посмотреть, милочка! Я - жена Адама, а вы - его шлюха.
Дженифер встала и снова почувствовала головокружение. У нее в голове,
казалось, стучал молот... В ушах шумело... Она, шатаясь, направилась к
выходу.
У двери Дженифер остановилась, прислонилась к ней, пытаясь думать об
Адаме. Он говорил, что любит ее, но он спал с этой женщиной и сделал ее
беременной.
Дженифер вышла на холодный, ночной воздух.
24
Адам совершил заключительную в предвыборной компании поездку по
штату. Он звонил Дженифер несколько раз, но каждый раз он был в окружении
свиты, и она не могла сообщить ему новости.
Она знала, чем объяснить беременность его жены. Та обманом заставила
Адама переспать с ней! Но Дженифер хотела услышать это от самого Адама.
- Я вернусь через несколько дней, и мы сумеем поговорить, - сказал
он.
До выборов оставалось всего пять дней. Адам заслуживал победу, он был
самым лучшим. Дженифер чувствовала, что Мэри была права, говоря о будущем
президентстве. Она заставит себя ждать и увидит, что получится,
уговаривала себя Дженифер.
Если Адама выберут сенатором, Дженифер потеряет его. Адам отправится
в Вашингтон с Мэри. Развестись он не сможет.
Скандальная история о том, как свежеиспеченный сенатор бросает
беременную жену, чтобы жениться на своей беременной любовнице, нанесет ему
непоправимый удар.
Но если Адам потерпит на выборах поражение, он будет свободен.
Свободен вернуться к своей адвокатской практике, свободен жениться на ней
и не беспокоиться о том, что подумают другие. Они смогут прожить всю
оставшуюся жизнь вместе. И у них будет ребенок.
День выборов выдался холодным и дождливым. Но поскольку выборы
привлекли большой интерес, ожидалась большая активность избирателей,
несмотря на плПИПю погоду.
Утром Кен Бейли спросил:
- Ты собираешься голосовать сегодня?
- Да.
- Шансы, похоже, равны?
- Похоже, что так...
Она пошла на избирательный пункт поздно вечером и, войдя в кабину для
голосования подумала: голос за Адама Уорнера - это голос против Дженифер
Паркер. Проголосовала за Адама и вышла из кабины. Она не в силах была
возвратиться обратно в контору и бродила по улицам, стараясь ни о чем не
думать, ничего не чувствовать, зная, что ближайшие несколько часов
определят всю ее дальнейшую жизнь.
25
- Результаты выборов предсказать невозможно, шансы соперников
примерно равны, - сообщил телекомментатор.
Дженифер сидела дома одна и смотрела программу Эн-Би-Си, посвященную
ходу выборов.
Она приготовила себе легкий ужин, но была слишком взволнована, чтобы
что-нибудь есть. Она сидела на диване, поджав ноги, и слушала, как
решается ее судьба на глазах миллионов людей. Каждый имел свои причины,
чтобы желать победы одному из кандидатов, но Дженифер была уверена, что ни
один из них не был так глубоко заинтересован в исходе выборов, как она.
Победа Адама означала конец их отношений и конец ребенка в ее чреве.
На экране на некоторое время показался Адам и рядом с ним Мэри.
Дженифер гордилась своим умением читать в умах людей и понимать их
поступки, но эта холеная сука с медовым голосом была недоступна ее
пониманию.
Ее преследовала картина того, как Адам ложился в постель с этой
женщиной...
Эдвин Ньюмен говорил:
- Сообщаем последние результаты состязаний между сенатором Джоном
Траубриджем и претендентом на этот пост Адамом Уорнером. В Манхэттене Джон
Траубридж получил всего 221375 голосов, Адам Уорнер - 214890. Пока Джон
Траубридж впереди на два процента.
Казнь Дженифер теперь измерялась этими процентами.
- Окончательные данные по Бронксу, Бруклину и другим районам
следующие: 230000 за Траубриджа и 212000 за Уорнера. Он оказывает упорное
сопротивление сенатору Траубриджу, который находится на этом посту третий
год. Согласно последним сообщениям, когда подсчитаны шестьдесят два
процента голосов, сенатор Траубридж начал выходить вперед. Час назад
сенатор был впереди на два процента, сейчас его преимущество составляет
уже два с половиной процента. Если эта тенденция будет продолжаться, то
компьютер Эн-Би-Си предскажет победу сенатору Траубриджу. Продолжим...
Дженифер неотрывно смотрела на телевизор. Ее сердце колотилось.
Миллионы людей, сами того не зная, голосовали за Адама и Дженифер или за
Адама и Мэри... У Дженифер кружилась голова. Нужно что-нибудь поесть, но
не сейчас... Ничто сейчас не имело значения, кроме того, что происходило
на экране. Напряжение росло с каждым часом, с каждой минутой.
Около полуночи сенатор Траубридж вел с отрывом три процента. В два
часа ночи при подсчитанном семьдесят одном проценте голосов он был впереди
на три с половиной процента. Компьютер провозгласил, что сенатор Траубридж
победил на выборах...
Дженифер сидела, опустошенно глядя на экран. Адам проиграл. Дженифер
выиграла. Она выиграла Адама и их сына. Она была свободной сказать ему об
их будущем ребенке, она могла говорить о совместных планах на будущее.
Сердце ее болело за Адама, потому что она знала, как много для него
значат эти выборы... Но ничего, со временем он оправится от этого
поражения. Когда-нибудь он попытается снова, и она поможет ему. Он еще
молод. Мир лежит перед ними обоими. Перед ними тремя...
Дженифер задремала на диване. Ей снились выборы в Белый дом. Она,
Адам и их сын находились в Овальном кабинете. Адам произносил свою
вступительную речь. Вошла Мэри Бич и стала мешать ему. Адам закричал на
нее, его голос звучал все громче и громче. Она проснулась... Это оказался
голос Эдвина Ньюмена. Телевизор еще работал. За окнами светало.
Эдвин Ньюмен, выглядевший уставшим, зачитывал окончательные
результаты. Она слушала его, еще полностью не проснувшись.
- Сообщаем окончательные результаты выборов сенатора от штата
Нью-Йорк. В напряженной борьбе, которой мы не видели уже долгие годы, Адам
Уорнер победил сенатора Джона Траубриджа с преимуществом чуть менее десяти
процентов.
Это было все. Дженифер проиграла.
КНИГА ВТОРАЯ
1
Когда она поздним утром вошла в контору, Синтия сказала:
- Мистер Уорнер на линии. Он звонит все утро.
Она нерешительно ответила:
- Хорошо, Синтия, я поговорю с ним.
Она вошла в кабинет и сняла трубку.
- Привет, Адам, поздравляю!
- Спасибо. Нам надо поговорить. Время ленча у тебя занято?
Дженифер колебалась.
- Нет.
Рано или поздно, это должно было произойти.
Она не видела Адама целых три недели. Она изучала его лицо. Он
выглядел уставшим и изнеможенным. В нем не чувствовалось радости недавней
победы, наоборот, он казался нервным и удрученным.
Они заказали ленч, до которого так и не дотронулись, и стали говорить
о выборах, скрывая за словами свои мысли.
Игра становилась непереносимой. Адам, наконец, выдавил из себя:
- Дженифер... - он глубоко вздохнул. - У Мэри будет ребенок...
Эти слова, произнесенные им, звучали ужасающе реально.
- Прости, дорогая, так получилось... Это трудно объяснить...
- Не нужно ничего объяснять.
Дженифер представила эту сцену достаточно ясно. Мэри Бич, обнаженная
или в соблазнительном неглиже, и Адам...
- Я чувствую себя дураком, - сказал он. Потом, помолчав, продолжал: -
Мне звонил сегодня председатель Национального комитета. Разговор шел о
выдвижении моей кандидатуры на следующих президентских выборах, - он
запнулся. - Дело в том, что пока Мэри Бич в положении, мне неудобно будет
подавать на развод. Я не знаю, что мне делать... Я не спал три ночи.
Он посмотрел на нее и добавил:
- Мне тяжело спрашивать тебя, но, как ты думаешь, не можем ли мы
подождать немного, пока все не образуется?
Она посмотрела на него через стол и почувствовала такую боль, такую
невосполнимую потерю, что казалось, перенести это было невозможно.
- Мы будем видеться как можно чаще, - сказал он. - Мы...
Дженифер перебила его:
- Нет, Адам, это все...
- Ты не должна так говорить! Я люблю тебя! Мы найдем выход, как...
- Никакого выхода нет. Жена и ребенок не исчезнут. Наши отношения
закончились. Я любила... Любила каждое мгновение...
Она встала, чувствуя, что сейчас зарыдает.
- Мы не должны больше видеться.
Она не могла перенести выражение боли в его глазах.
- Боже мой, Дженифер, не делай этого! Пожалуйста, не делай! Мы...
Дженифер не слушала больше. Она торопилась к выходу, убегая из жизни
Адама.
2
На звонки Адама никто не отвечал. Его письма отсылались назад
нераспечатанными. На последнем полученном ею письме она надписала "адресат
умер" и бросила его в ящик.
Это правда, подумала она, я мертва.
Она не думала, что может существовать такая боль. Она была одинока, и
в то же время не4 одна. В ней было другое человеческое существо, часть ее
и часть Адама. И она собиралась уничтожить его.
Она заставляла себя думать о том, где можно было бы сделать аборт.
Несколько лет назад аборт означал встречу с врачом-шарлатаном в грязной
комнате, спрятанной от посторонних глаз, но сейчас в этом не было
необходимости. Она могла пойти в больницу и сделать операцию у хирурга с
хорошей репутацией. Только не в Нью-Йорке... Слишком много ее фотографий
было в газетах, слишком часто ее показывали по телевидению. Ей нужна была
анонимность, такое место, где бы ей не задавали вопросов. Не должно быть
никакой связи между ней и Адамом Уорнером, сенатором США. Их ребенок умрет
без имени.
Она подумала, как мог бы выглядеть их ребенок, и разрыдалась.
Пошел дождь, она посмотрела на небо и подумала, не плачет ли Бог
вместе с ней...
Кен Бейли был единственным человеком, которому могла довериться
Дженифер.
- Мне нужно сделать аборт, - сказала она ему безо всякой преамбулы. -
Ты знаешь хорошего врача?
Он старался скрыть свое удивление, но она видела, как изменилось
выражение его лица.
- Где-нибудь вне города, Кен... Чтобы меня там не знали.
- Что вы скажете об островах Фиджи?
В его голосе чувствовалась злость.
- Я говорю серьезно.
- Прости, ты застала меня врасплох...
Слова Дженифер были для него полной неожиданностью. Он преклонялся
перед ней. Он знал, что она нравится ему, иногда ему казалось, что он ее
любит, и это было мучительно.
Он не может сделать ей то, что сделал своей жене. Он провел рукой по
своим рыжим волосам и сказал:
- Если ты не хочешь делать этого в Нью-Йорке, я бы предложил Северную
Калифорнию. Это не слишком далеко...
- Ты можешь разузнать поподробнее?
- Да. Хорошо. Я...
- Да?
Он отвел глаза.
- Нет, ничего...
Кен Бейли исчез на следующие три дня. Когда он вошел в кабинет
Дженифер на третий день, он был небрит, а в покрасневших глазах была
пустота.
Она взглянула на него и спросила:
- С тобой все в порядке?
- Думаю, что да...
- Я могу чем-нибудь помочь?
- Нет. Если Бог не в силах помочь мне, то ты ничего сделать не
сможешь.
Он передал ей листок бумаги. На нем было написано: "Доктор Эрик
Линден, мемориальная больница, Уарлот, Северная Калифорния".
- Спасибо тебе, Кен.
- Не за что... Когда ты собираешься сделать это?
- Я поеду туда в ближайший уикэнд.
Он сказал смущенно:
- Может, мне поехать с тобой?
- Нет, спасибо. Я справлюсь сама.
- А обратно?
- Я справлюсь и с этим.
Он стоял какое-то время, колеблясь.
- Это, конечно, не мое дело... Но ты уверена, что это то, чего ты
хочешь?
- Уверена.
У нее не было выбора. Больше всего на свете ей хотелось бы сохранить
ребенка Адама, но это было безумием. Попытаться воспитать ребенка
одной?...
Она посмотрела на него и повторила:
- Уверена.
Больница оказалась симпатичным двухэтажным зданием на окраине
Уарлота. За регистрационным столом сидела седая женщина лет шестидесяти.
- Я могу вам помочь?
- Да. Мое имя Дженифер Паркер. У меня есть договоренность с доктором
Линденом о... о...
Она не могла себя заставить произнести это слово.
Женщина понимающе кивнула.
- Доктор ждет вас, миссис Паркер. Я скажу, чтобы вас проводили.
Молодая медсестра проводила ее в комнату для осмотра и сказала:
- Я сообщила доктору Линдену, что вы здесь. Пожалуйста, разденьтесь.
Халат на вешалке.
Ощущая нереальность происходящего, она медленно разделась и надела
халат. Она чувствовала себя так, как будто надела халат мясника. Она
собирается убить жизнь внутри нее. В ее воображении халат покрылся пятнами
крови, крови ее ребенка... Она почувствовала, что дрожит, и услышала
голос:
- А сейчас расслабьтесь.
Обернувшись, она увидела массивного лысого мужчину в очках с роговой
оправой, что придавало его лицу совиное выражение.
- Я доктор Линден.
Он посмотрел карточку, которую держал в руках.
- Вы - миссис Паркер.
Дженифер кивнула.
Доктор коснулся ее руки и сказал:
- Садитесь.
Он подошел к крану и наполнил бумажный стаканчик.
- Выпейте это.
Она подчинилась. Он сел на стул, ожидая, пока она успокоится.
- Итак, вы хотите сделать аборт?
- Да.
- Вы обсудили это со своим мужем, миссис Паркер?
- Да. Мы оба хотим этого.
- Похоже, что у вас хорошее здоровье.
- Я чувствую себя хорошо.
- Экономические затруднения?
- Нет, - резко ответила она.
Зачем он еще мучает ее своими вопросами?
- Мы... мы просто не хотим иметь ребенка.
Доктор Линден вынул трубку.
- Вам не помешает?
- Нет.
Он закурил и сказал:
- Дурная привычка...
Он выпустил струю дыма.
- Не могли бы мы на этом закончить? - спросила Дженифер.
Ее нервы были натянуты до предела. Ей казалось, что еще немного и она
закричит... Доктор Линден затянулся еще раз и выпустил дым.
- Я думаю, что нам нужно еще немного поговорить.
Огромным усилием воли она сдержала себя.
- Хорошо.
- Специфика аборта в том, - сказал он, - что его результат
непоправим. Вы можете передумать сейчас, но вы ничего не сможете уже
изменить, когда ребенка не будет...
- Я не передумаю.
Он кивнул и снова затянулся.
- Это хорошо.
Сладкий запах табака вызвал у нее тошноту. Ей хотелось, чтобы он
перестал курить.
- Доктор Линден...
Он медленно, с неохотой поднялся.
- Хорошая, молодая леди... Давайте посмотрим вас.
Дженифер лежала на столе, на спине, ее ноги лежали в металлических
зажимах. Она чувствовала его пальцы внутри своего тела. Они были нежными и
умелыми. Она не испытывала смущения, только невыразимое чувство потери и
печаль. Бессвязные видения проплывали у нее в мозгу: она видела своего
маленького сына - и она определенно знала, что у нее был бы мальчик -
бегающего, играющего, смеющегося...
Его образ поспешно перерастал в образ его отца.
Доктор Линден закончил обследование.
- Вы можете одеться, миссис Паркер. Если хотите, то можете остаться
здесь на ночь, а утром сделаем операцию.
Доктор Линден снова изучал ее со странным выражением на лице.
- Нет, - голос Дженифер звучал громче, чем она ожидала. - Я бы хотела
сделать это сейчас, если можно.
- У меня перед вами еще два пациента. Я пришлю сестру, она сделает
необходимые анализы, а потом отведет вас в вашу палату. Операция состоится
часа через четыре. Подходит?
- Да, - прошептала она.
Она лежала на узкой больничной койке с закрытыми глазами, ожидая
возвращения доктора Линдена. На стене висели старинные часы, тикание
которых напоминало контору.
Образ ребенка преследовал ее. В этот момент он был внутри ее тела,
ему было тепло и удобно, он был защищен от враждебных миров. Испытывает ли
он сейчас первобытный страх перед тем, что его ожидает? Почувствует ли
боль, когда нож убьет его? Она зажала руками уши, чтобы не слышать тиканья
часов. Она прерывисто дышала. Ее тело было покрыто потом. Она услышала
какой-то звук и открыла глаза.
Доктор Линден склонился над ней с озабоченным выражением на лице.
- С вами все в порядке, миссис Паркер?
- Да, - прошептала она. - Я хочу, чтобы это поскорее кончилось...
Доктор кивнул.
- Именно это мы и собираемся сделать.
Он взял шприц, лежащий на столе, и направился к ней.
- Что это?
- Это поможет вам расслабиться. Через несколько минут мы двинемся в
операционную.
Он сделал Дженифер укол.
- Ведь это ваш первый аборт?
- Да.
- Тогда позвольте вам объяснить эту процедуру. Она безболезненна и
сравнительно проста. В операционной вам дадут полный наркоз. Когда вы
будете без сознания, мы введем во влагалище расширитель, чтобы видеть, что
мы делаем, потом будем расширять шейку матки, вставляя несколько
металлических разжимов, а уж потом выскоблим матку с помощью каретки. Есть
вопросы?
- Нет.
Теплое, расслабляющее чувство овладело ею. Она почувствовала, как
исчезает напряжение, и стены комнаты начинают расплываться. Она хотела о
чем-то спросить доктора, но не могла вспомнить о чем... что-то о
ребенке... но это больше не казалось важным... Важным было то, что она
поступает, как следует. Все кончится через несколько минут, и она начнет
жизнь сначала.
Она находилась в замечательно беззаботном состоянии... осознавала,
что в комнату вошли люди... подняли ее и положили на металлический стол с
колесиками, она спиной почувствовала холод металла через тонкий халат. Ее
покатили по коридору, и она стала считать лампы, проплывающие над ней.
Ей это казалось очень важным - посчитать правильно, но она не знала
почему... Ее вкатили в белую стерильную операционную, и она подумала:
"здесь умрет мой мальчик, но ты не бойся, мой маленький Адам, я не позволю
им сделать тебе больно..." И внезапно для себя она заплакала.
Доктор похлопал ее по руке.
- Все в порядке... Это не будет больно...
Смерть без боли, подумала Дженифер, это прекрасно. Она любит своего
ребенка. Она не хочет, чтобы ему было больно.
Кто-то надел ей на лицо маску.
- Дышите глубже...
Она почувствовала руки, поднимающие ей халат и раздвигающие ноги.
Это случится... Это сейчас случится! Маленький Адам... маленький
Адам, Адам...
- Расслабьтесь, - сказал доктор Линден.
Она кивнула. Прощай, моя крошка... Она почувствовала, как холодный
стальной объект начал двигаться вдоль ее бедер, медленно проникая в нее.
Это был враждебный предмет, который сейчас убьет ребенка Адама.
Она услышала незнакомый голос, пронзительно кричавший:
- Прекратите! Прекратите! Прекратите!
Дженифер посмотрела на удивленные лица окружающих ее людей и
осознала, что это кричит она. Маска плотнее прилегла к ее лицу. Она
пыталась сесть, но ремни удерживали ее. Ее засасывал водоворот, движущийся
все быстрее...
Последнее, что она помнила, это огромная лампа на потолке, которая
вращалась над ней, все приближаясь к ее голове, пока не проникла в ее
череп.
Когда она очнулась, она лежала в своей комнате на койке. Через окно
она видела, что снаружи было темно. Ее тело ныло, и ей хотелось знать,
сколько времени она была без сознания. Она была жива, а ее ребенок?...
Она потянулась к звонку, прикрепленному возле кровати, и нажала
кнопку. Она нажимала на нее неистово, не в силах остановиться. В дверях
появилась сестра и сразу же исчезла. Минуту спустя в комнату вбежал доктор
Линден. Он прошел к кровати и осторожно снял пальцы Дженифер с кнопки
звонка. Она схватила его за руку и спросила охрипшим голосом:
- Мой ребенок?... Он мертв?...
Доктор Линден ответил:
- Нет, миссис Паркер, он жив. Я надеюсь, что это будет мальчик. Вы
можете назвать его Адамом.
3
Рождество пришло и ушло. Наступил новый год. Снегопады февраля
сменились пронзительными ветрами марта, и Дженифер поняла, что пришло
время прекратить работу. Она собрала своих сотрудников.
- Я уезжаю, - сообщила она, - меня не будет пять месяцев.
Они удивленно зашептались.
Дан Мартин спросил:
- Ведь мы сможем, в случае необходимости, связаться с вами?
- Нет, Дан, этого сделать будет нельзя.
Тед Харрис смотрел на нее сквозь толстые стекла очков.
- Дженифер, вы не можете просто...
- Я уезжаю в конце этой недели.
Решительность, с которой она произнесла эти слова, исключали
возможность дальнейших расспросов. Оставшееся время было посвящено
обсуждению дел.
Когда все вышли, Кен спросил:
- Ты все хорошо обдумала?
- У меня нет выбора, Кен.
Он посмотрел на нее.
- Я его не знаю, кто этот сукин сын, но я его ненавижу...
Она взяла его за руку.
- Спасибо... Все будет в порядке.
- Потом будет нелегко. Ты знаешь, Дженифер, что дети растут... Они
задают вопросы... Он захочет знать, кто его отец.
- Я справлюсь с этим...
- Отлично, - его тон смягчился. - Если я смогу чем-нибудь помочь, я
всегда готов.
Она обняла его.
- Спасибо, Кен... Спасибо!
Она оставалась в конторе после того, как все ушли. Она сидела одна в
темноте и размышляла. Она всегда будет любить Адама. Никто не сможет
помешать этому. И она была уверена, что он все так же любит ее... В
какой-то мере, думала она, было бы легче, если бы это было не так.
Непереносимая ирония заключалась именно в том, что, любя друг друга, они
не могли быть вместе, что их судьбы со временем будут удаляться друг от
друга все дальше и дальше... Он будет жить в Вашингтоне с Мэри Бич и их
ребенком. Возможно, он когда-нибудь окажется в Белом доме... Она думала о
своем сыне, который, повзрослев, захочет знать, кто его отец... Она
никогда не скажет ему об этом, так же как и Адам никогда не узнает, что
она родила от него ребенка, поскольку это разрушит его жизнь.
Она решила купить дом где-нибудь вне Манхэттена, где она сможет жить
со своим сыном в их собственном маленьком мире. Она ехала к клиенту на
Лонг-Айленд и, неправильно повернув, оказалась в Сент-Пойнт. Высокие
деревья затеняли тихие улицы. Дома были удалены от дороги, каждый в своем
частном, маленьком владении. На одном из домов, выстроенном в колониальном
стиле, висела табличка: "Продается". Участок был окружен оградой, дорога,
ведущая от чугунных ворот к дому, была украшена фонарями. На лужайке перед
домом были высажены тисовые деревья, укрывающие его от солнца. Все
выглядело очаровательно. Она записала имя владельца и решила заехать сюда
завтра.
Агент по продаже недвижимости оказался настырным и нахальным типом.
Подобных торговцев она ненавидела. Но она покупала не его, она покупала
дом.
Он говорил:
- Это красота. Истинная красота. Ему почти сто лет. Он в превосходном
состоянии. Абсолютно превосходном.
Здесь он определенно преувеличивал. Комнаты были просторными и
светлыми, но нуждались в ремонте. Это будет занимательно, подумала она,
устроить и украсить этот дом по своему вкусу. Наверху была комната,
которую можно было превратить в детскую. Она декорирует ее голубым и...
- Не хотите ли пройтись по участку?
Он занимал три акра, за домом начинался спуск к проливу, где была
пристань.
Это будет самое прекрасное место для ее сына! Здесь ему будет где
побегать. Потом у нее будет маленькая лодка... Здесь они будут в
уединении, таком необходимом, в маленьком мире, принадлежащем только ей и
ее сыну... И она купила этот дом.
Она не представляла себе, насколько болезненным будет для нее
расставание с квартирой в Манхэттене, которую она делила с Адамом... Его
халат и пижама все еще были здесь, так же как и тапочки и бритвенные
принадлежности. Каждая комната хранила тысячи воспоминаний о нем,
воспоминаний о прекрасном, мертвом прошлом. Она упаковала вещи и уехала
оттуда.
В новом доме она занимала себя работой с раннего утра до позднего
вечера. Посетила там местные магазины, где заказала мебель и шторы. Потом
купила серебро и фарфор. Она наняла местных рабочих, чтобы починить
неисправный водопровод и отремонтировать крышу. С утра и до вечера дом был
наполнен малярами, столярами, электриками и оклейщиками обоев. Она
доводила себя до изнеможения в течение дня, надеясь спать ночью, но демоны
вернулись, мучая ее кошмарами.
Она посещала антикварные магазины, покупая лампы, столики и другие
произведения искусства. Купила также фонтан и статуи для сада.
Постепенно все внутри дома приобрело законченный и красивый вид.
Живот Дженифер становился все больше, и она сходила в поселок, чтобы
купить соответствующую одежду. На всякий случай в доме был установлен
незарегистрированный телефон, номер которого она никому не сообщила.
Единственным человеком в конторе, который знал, где она, был Кен Бейли,
который поклялся соблюдать секретность.
Как-то вечером он приехал навестить ее, и она показала ему дом и
участок, испытывая огромное удовольствие от его восхищения.
- Это красиво, Дженифер, действительно красиво! Ты проделала уйму
работы.
Он посмотрел на ее вздувшийся живот.
- Как скоро это случится?
- Через два месяца.
Она положила его ладонь на свой живот и сказала:
- Послушай...
Он ощутил толчок.
- Он становится сильнее с каждым днем, - с гордостью сказала она.
Потом приготовила ужин для Кена. Когда они приступили к десерту, Кен
перешел к делу.
- Я не хочу совать нос в чужие дела, но гордый папа, кем бы он не
был, должен был сделать...
- Тема закрыта...
- О'кей, прости... В конторе тебя чертовски не хватает. У нас новый
клиент, который...
Она подняла руку.
- Я не хочу слушать об этом...
Они беседовали, пока не наступило время его отъезда. Ей очень этого
не хотелось. Кен был дорогим для нее человеком и хорошим другом.
Она укрылась от мира всеми доступными для нее способами. Перестала
читать газеты, смотреть телевизор и слушать радио. Ее вселенная была
здесь, в этих четырех стенах. Это было ее гнездо, ее чрево, место, где она
даст жизнь своему сыну. Она прочла все книги о воспитании детей от доктора
Спока до Эймса и Гессела.
Когда детская была полностью декорирована, она заполнила ее
игрушками. Она зашла в магазин спортивных товаров, где смотрела на
футбольные мячи и бейсбольные биты. Это смешно, сказала она себе, он еще
не родился... Потом все-таки она купила биту и перчатку. Футбол тоже
привлекал ее, но она решила, что это может и подождать.
Прошел май, наступил июнь.
Рабочие закончили свои дела, и дом стал тихим и пустынным. Дважды в
неделю она ездила в поселок за продуктами и каждые две недели она посещала
доктора Харвея, своего врача. Послушно пила больше молока, чем ей
хотелось, принимала витамины и ела все полезное и питательное и
становилась все более громоздкой и неуклюжей, ей стало тяжело двигаться.
Она всегда была активной и, казалось, ей претила неторопливость и
неловкость. Но сейчас ей это почему-то не мешало. Торопиться было некуда.
Дни стали длинными, сонливыми и умиротворенными. Ее внутренние часики
замедлили свой ход. Она как бы резервировала свою энергию, переливая ее в
другое тело, живущее в ней.
Однажды утром доктор Харвей, осмотрев ее, сказал:
- Следующие две недели, миссис Паркер...
Это было так близко! Она думала, что ей будет страшно. Она много
наслушалась рассказов старых жен о боли, несчастных случаях, искалеченных
младенцах... Но страха она не чувствовала, только желание увидеть своего
ребенка, скорее родить его, чтобы можно было, наконец-то, взять его на
руки.
Кен Бейли приезжал сейчас каждый день, привозя с собой кипы детских
книжек.
- Он полюбит их, - говорил он.
И Дженифер улыбалась, потому что он говорил "он". Хорошая примета!
Они гуляли возле дома и организовывали пикники у воды, на солнышке.
Она не заблуждалась в отношении теперешнего своего вида. Она думала:
"Зачем он тратит свое время на безобразную, жирную леди из цирка?" Кен,
глядя на нее, думал: "Она самая красивая женщина из всех, которых я
когда-либо видел!".
Первые боли появились в три часа ночи. Они были так остры, что она
просто задохнулась. Через несколько минут приступ повторился, и она
ликующе подумала: "Началось!".
Она стала считать время между приступами, и когда интервал составил
десять минут, позвонила доктору.
Затем ехала в больницу, прижимаясь к обочине при каждой схватке.
Медсестра ожидала ее у входа, и несколько минут спустя доктор Харвей уже
осматривал ее. Закончив, он произнес:
- Похоже, что все пройдет легко, миссис Паркер. Просто расслабьтесь.
И пусть действует природа.
Это оказалось нелегко, но Дженифер могла сопротивляться боли, потому
что происходило нечто замечательное. Она трудилась почти восемь часов, и к
концу этого срока, когда ее тело было измучено бесконечными спазмами, и
казалось, что конца этому уже никогда не будет, она почувствовала
внезапное облегчение, ошеломляющую пустоту и блаженное умиротворение. Она
услышала тоненький голосок. Доктор Харвей поднял ее ребенка со словами:
