Детектив

Сизов. Слышали? Старик, Сыскная машина?
   - А-а-а, - без особого энтузиазма протянул Ласкин. - И что  он  здесь
делает?
   - Пойдет со мной в паре.
   - Пенсионер? В рейд? - поморщился замполит. - А случится с ним что  -
кто будет отвечать?
   - Да что вы, Николай Фомич, - урезонивающим тоном  сказал  Крылов.  -
Игнат Филиппович сам за себя ответит. Да и за нас с вами,  если  понадо-
бится. К тому же вы его вполне могли и не увидеть.
   Последний довод подействовал - Ласкин что-то  пробурчал,  но  отстал.
Крылов вернулся к Сизову.
   - Про меня говорил? - спросил Старик. - Мол, какого черта старым коз-
лам по притонам шляться, пусть дома телевизоры смотрят?
   - Примерно так, - усмехнулся Крылов. - Только без чертей, старых коз-
лов и телевизоров.
   - И то хорошо. Новые начальники образованные, и слова у них другие, и
знают все. Только скажи: почему преступность растет, раскрываемость  па-
дает, а они делают вид, что все нормально? И другим лапшу вешают?
   - Не заводитесь, Игнат Филиппович, - миролюбиво сказал Крылов. -  Мо-
жет, сегодня еще будет повод.
   Они вышли на улицу. Возле отдела стояли пять микроавтобусов,  мобили-
зованных на обувной фабрике, механическом заводе и в стройтресте. Крылов
сверил номера с записью на обрывке протокола.
   - Вот наш, - он указал на видавший виды "рафик".  Кроме  водителя,  в
нем сидели два дружинника - не столько для помощи,  сколько  для  свиде-
тельской базы.
   - Александр Семенович, подождите! - их догонял Юра Гусаров.
   - Что случилось?
   - Ничего. Ласкин сказал, что у вас нет пары, и направил...
   - Ну, молодец! - восхитился Старик. - Меня вроде и нету,  вы  вдвоем,
все, как положено, никаких отступлений. До этого без  академии  не  дой-
дешь! Раньше думали, как преступление раскрыть, а сейчас - как свою зад-
ницу уберечь.
   - И вода раньше мокрей была... Поехали, что ли? - Крылов полистал за-
писную книжку. - Вначале на Красногорскую, двести семь.
   - К Медузе? - с сомнением спросил Сизов. - Был у него  наган,  так  и
ушел неизвестно куда. А потом за обрез отсидел. Но к "Призракам" он вряд
ли вяжется... Хотя чего рассусоливать...
   Сизов распахнул дверцу и бодро запрыгнул на переднее сиденье рядом  с
водителем.
   - Добрый вечер! Как настроение?
   - Какое настроение! - хмуро ответил водитель. - Сегодня футбол по те-
леку, а я вторую смену ишачу! Им-то хоть три дня к отпуску дадут,  -  он
ткнул большим пальцем через плечо назад, в сторону дружинников, - а  мне
что? Директор сказал: "Езжай", - и все дела.
   - Ладно, не плачься. - Крылов хлопнул водителя по плечу. -  В  случае
чего я за тебя перед гаишниками похлопочу.
   - Да мы сами за себя хлопочем... То бензин,  то  пятера,  то  червон-
чик... Куда ехать-то?
   - Крылов назвал адрес. "Рафик" неожиданно резво рванул с места,  про-
катил по ярко освещенному проспекту, свернул в проулок. Здесь фонари  не
работали, водитель включил фары и снизил скорость.
   - Чуть в сторону - и все, колдобина на колдобине. Хозяева! А по Крас-
ногорской вода уже десять лет течет. Осенью, весной - слякоть,  зимой  -
лед. В одном и том же месте. А в кране воды нет, по  графику;  два  часа
утром, три - вечером. Это порядок? А милиция работяг в вытрезвитель  за-
бирает Да шоферов штрафует! И все при деле...
   Видно было, что шофер уже выместил на собеседниках раздражение и буб-
нит по привычке к нравоучениям и обличению существующих порядков.
   - Вот сейчас небось тоже какого-нибудь работягу  захомутаете!  У  вас
как рейд, хватают без разбора, для галочки. Вот меня один раз...
   - Я тебе покажу этого "работягу"! - перебил водителя Гусар, -  Зайдем
вместе, и покажу. Кличка Медуза, вес под сто двадцать, хобби  -  огнест-
рельное оружие. Очень любит таскать на животе наган да  пугать  кое-кого
при случае...
   - А нам что, тоже надо идти? - спросил дружинник.
   - Как захотите.
   - Нам-то зачем, посидим в машине, - буркнул водитель и замолчал.
   "Рафик" подскакивал на выбоинах, и в такт качался на пружинной  ножке
прихваченный резиновой присоской к лобовому стеклу термометр в виде гло-
буса. Этот термометр и упоминание о нагане Медузы пробудили  в  сознании
Старика ассоциативную цепочку, и он, как бывало во время сердечных прис-
тупов, увидел словно воочию большой школьный глобус со сквозной  пулевой
пробойной.
   Глобус прострелил Гром - такой  грозный  псевдоним  выбрал  себе  ма-
ленький и худой Вася Симкин. Они занимались в обычном школьном классе  с
традиционным глобусом и скелетом, которому во всех школах Советского Со-
юза обязательно вставляли между челюстями папиросу. И плакаты на  стенах
висели традиционные: таблица Менделеева, правила правописания шипящих, а
поверх были наброшены другие - граната "Ф-1" в разрезе, схема расстанов-
ки противопехотных мин, уязвимые места танка...  А  в  челюстях  скелета
вместо папиросы торчала острая финка с утяжеленной черной  ручкой,  одну
глазницу закрывала повязка - бинт из индпакета, тоже работа Грома.  Вид-
но, в школе он был не подарок и учителям от  него  доставалось,  правда,
тогда у него не было нагана.
   - Спорим, засажу прямо в фашистское логово?
   Он нервозно покручивал глобус, да и все нервничали  более  или  менее
заметно - до начала рейда оставалось несколько часов.
   - Брось дурить, - отозвался Старик, но Гюрза подначила:
   - Ни в жизнь не попадешь, особенно если крутиться будет!
   - Посмотрим! - задиристо отозвался Гром, заглянул в барабан,  оттянул
курок. - С одного раза!
   Коршун бочком, вроде по нужде, направился к двери. Быстрый тоже  под-
нялся и вышел.
   Гром проводил их взглядом, подумал и перенес глобус в угол, чтобы  не
был на одной линии с главным портретом, потом, не  торопясь,  раскрутил,
быстро прошел к дальней стене и вскинул руку.
   Ба-бах! В замкнутом пространстве наган грохнул, как девятимиллиметро-
вый вальтер.
   - Теперь поглядим...
   Гром был рисковый парень, но подходил к желтоголубому шару с опаской:
если попал не туда, кто знает, как обернется, могут и не посмотреть, что
вечером переход. Недаром Коршун и Быстрый не захотели попасть в свидете-
ли...
   По счастью, входное отверстие оказалось в центре никому не  известной
Гренландии, а выходное - вообще в Тихом океане.
   - Промах. - Гром облегченно вздохнул. - Спирт с меня.
   - Лучше шоколад, - попросила Гюрза. - Две плитки.
   - Идет. - Симкин спрятал наган в карман галифе и поставил  глобус  на
место. - Не удалось перед рейдом выиграть. Ну, может, там повезет...
   В тот раз всей группе действительно повезло.  Вечером  переоделись  в
гражданское, построились вдоль глухого забора - разношерстная  компания,
вроде охотников или рыболовов, только вместо двустволок да спиннингов  -
пистолеты, редкие по тому времени автоматы да тяжеленные рюкзаки,  наби-
тые взрывчаткой. Две группы - двадцать восемь человек. В первой - коман-
дир Быстрый, комиссар - Старик. Во второй командуют Смелый и Гвоздь. Ин-
тервал между переходами за линию фронта - сутки.
   - Ваша основная задача - навести панику на территории врага. - Коман-
дир диверсионного отряда особого назначения  Грызобоев  шел  вплотную  и
строго, пристально вглядывался в глаза, будто гипнотизируя. - Если  каж-
дый из вас взорвет одну машину и убьет пять немцев, цель будет достигну-
та! Запомните, вы в долгу перед теми, кто с первого дня бьется на  пере-
довой, кто уже убит или искалечен. Поэтому будьте готовы умереть достой-
но. Любое проявление трусости карается смертью! Командир и комиссар обя-
заны немедленно пристрелить труса и паникера.
   Грызобоев остановился возле Быстрого.
   - Да и любой боец обязан убить труса независимо от  его  должности  и
звания, - многозначительно продолжал он, почти прижавшись к лицу  коман-
дира первой группы.
   Сильно пахло хорошим одеколоном. Скосив глаза, Старик увидел  вытара-
щенный глаз, чисто выбритую щеку и несколько торчащих  под  самым  носом
жестких волосков.
   - Плен исключен! - Грызобоев продвинулся дальше и теперь гипнотизиро-
вал Старика. - Если хоть один человек попадет в плен, я с комиссара шку-
ру спущу!
   Бешено расширенные зрачки, казалось, заглядывают в самую душу, и Ста-
рик ощутил испуг от того, что командир отряда разглядел в неведомой  ему
самому глубине что-то зловредное, чуждое, опасное для "нашего дела" ина-
че ничем нельзя было объяснить полыхающую в глазах ярость.
   - Я не говорю: сдастся в плен. В каком бы виде наш боец  не  попал  в
руки немцев - оглушенным, раненым, контуженным, полумертвым, - все равно
это предательство, которому нет прощения и пощады!
   Грызобоев наконец шагнул в сторону, и Старик испытал облегчение, буд-
то и в самом деле избежал возможного разоблачения.
   - При переходе через реку есть опасность провалиться в прорубь,  тре-
щину, полынью. В этом случае тонуть молча, чтобы не  обнаружить  группу.
Да, маекхалатов нет. Но они вам и не нужны - не прятаться  идете!  Пусть
фашисты от вас прячутся.
   Грызобоев отошел от строя на обычные два метра, напряжение в его  го-
лосе стало спадать.
   - И последнее. Вы прошли специальную  подготовку.  На  вас  истрачено
много денег, продуктов, израсходованы боеприпасы, выдано  новейшее  ору-
жие. Чтобы оправдать все это, вы должны работать достаточно  долго.  По-
гибнуть сразу - проще всего, но выгодно такое только фашистам.
   Грызобоев  улыбнулся,  как  строгий,  но  заботливый  и  справедливый
отец-командир.
   - Поэтому все должны вернуться живыми. Этот рейд - только проба  сил.
Главное у вас впереди! Желаю удачи!
   "Да он неплохой мужик, - подумал Старик. - А что глаза злые,  так  не
время сейчас для доброты".
   Первая группа погрузилась в старый разболтанный  автобус.  Оставшиеся
смотрели молча, некоторые ободряюще улыбались. Гюрза подмигнула  Старику
и помахала рукой. Он отвернулся.
   Скрипя и дребезжа,  автобус  преодолел  восемь  километров  укатанной
снежной дороги и замер у обрывистого берега, рядом со стогом сена.
   - Вот он, наш ориентир, - сказал Быстрый. - Выходи!
   Днем здесь проводили рекогносцировку, ориентируясь по  дымам  костров
на той стороне. Напротив стога постов вроде не было.
   Растянувшись цепочкой, двинулись по льду. На  белом  открытом  прост-
ранстве четырнадцать теней могли стать хорошими мишенями,  каждый  остро
ощущал свою уязвимость.
   Старик, еще не убедившийся в том, что можно уворачиваться от  пуль  и
затыкать вражеские стволы ответным потоком огня, был готов в  любой  миг
молча уйти под лед или принять смертельный кусок  свинца.  При  ощущении
обреченности страх исчезает.
   Только когда добрались до другого берега и вошли в потрескивающий  от
мороза лес, чувство обреченности прошло, вернулось желание жить и вместе
с ним страх. Побродили в поисках подходящей  полянки,  расположились  на
поваленных бревнах, через час поняли, что без огня  не  обойтись:  мороз
давил под тридцать. Развели крохотный костерок, сгрудились вокруг, дожи-
даясь рассвета. Старик даже задремал, точнее, впал в оцепенение, не  пе-
рестав слышать, что происходит вокруг. Заскрипел снег - кто-то отошел от
костра. Вскинулся Быстрый:
   - От группы не отходить! Кто там разгулялся?! В ответ трещали ветки.
   - Кто?! - Старик рванул клапан кобуры. Быстрый тоже стоял с  пистоле-
том в руке, считая бойцов.
   - Все на месте... Ты тоже слышал? Может, волк? Гром, глянь на снег!
   Верткий Гром, подсвечивая фонариком, кинулся в темноту и тут же  вер-
нулся с перекошенным лицом.
   - След! Обшитый валенок, немецкий!
   В стороне, метрах в сорока, за  деревьями  грохнул  выстрел,  второй,
третий. Свиста пуль слышно не было.
   - Что делать будем? - нервно дергая шеей, спросил Гром.
   Быстрый молчал. Старик растерянно соображал. "Вступить в бой!" - была
первая мысль, но на ее фоне возникло понимание полной бесперспективности
ночного боя для прижатой к реке группы.
   Бесшумно взлетела красная ракета, еще одна... Вдалеке ударил автомат.
   Взгляды бойцов устремлены на командира и комиссара. У Старика  появи-
лось чувство безысходности.
   - Отходим! - наконец скомандовал Быстрый.
   Группа скатилась к реке, бойцы попрыгали с обрыва берега и угодили  в
ледяную воду. Полынья!
   - Быстро, а то забросают гранатами! Оружие и взрывчатку беречь!
   Через полчаса группа была на своей стороне. Над противоположным бере-
гом висели осветительные ракеты, по реке шарили трассеры автоматных оче-
редей.
   - Все целы? Пересчитайтесь! - хрипло сказал Быстрый. - Ну и начало!
   Одежда схватилась ледяной коркой и трещала при каждом движении.  Ста-
рик испытывал досаду и недовольство собой. Быстрый  как-никак  руководил
группой, а он, комиссар, не принял ни одного решения.
   - Видно, этот немец вначале нас за своих принял, - подпрыгивая и рас-
тирая руки, говорил Гром. - Потом рассмотрел, растерялся - и назад, под-
нимать тревогу. Хорошо, что у него гранат не было.
   - И без гранат мог трех-четырех завалить, - мрачно сказал  Старик.  -
Повезло, что трусливый попался. Легко отделались.
   - Не говори "гоп", - оборвал его  Быстрый.  -  "Отделались"!  Задание
провалено, вполне можно и под трибунал угодить. Командиру и комиссару  -
по пуле, а остальным - штрафбат!
   Он как в воду смотрел. Грызобоев был мрачнее тучи.
   - Не выполнили задания, засранцы! Надо бы вас шлепнуть перед  строем,
да мы уже доложили в Центр, что группа приступила к  работе!  -  зловеще
цедил он. - Так что у вас есть шанс: сегодня же повторить переход и  ис-
купить свою вину. Ясно?!
   Старик хотел сказать, что после купания в ледяной  воде  людям  нужна
хоть короткая передышка, но Грызобоев, решено вытаращив глаза,  опередил
его:
   - А если кто заболеет, это будет расценено как дезертирство и  прямое
пособничество врагу! И тогда я вас своей рукой пристрелю! Ясно?!
   Удивительно, никто не  получил  даже  насморка.  Переоделись,  выпили
спирта, поели, день отсыпались, а вечером их влили в группу  Смелого,  и
теперь уже двадцать восемь человек перешли на вражеский берег.  Команди-
ром назначили Смелого, комиссаром - Гвоздя.
   - Вам, засранцам, я не верю, - сказал на прощание Грызобоев. - Подчи-
ненные ваши по глобусам стреляют, от немцев бегают. Не  умеете  наводить
дисциплину. Или не хотите! Ну, да мы еще с вами разберемся!
   Старик чувствовал себя преступником.
   Наученный горьким опытом. Смелый выставил  посты  боевого  охранения,
ночь прошла спокойно, а утром усиленная диверсионная группа двинулась  в
глубь захваченной врагом территории. Но оказалось, что за прошедшие сут-
ки обстановка изменилась: выравнивая линию фронта, немцы отошли  на  во-
семь километров, а сюда, на рубеж деревни Сосновка, выдвинулась  изрядно
потрепанная за последний месяц вторая ударная дивизия.
   Мороз ослаб, ярко светило солнце, владевшее бойцами напряжение смени-
лось умиротворенной расслабленностью.
   - Сделаем привал, командир? - предложил Гвоздь. - Здесь кухни, покор-
мим людей горячим, свяжемся с отрядом, доложим...
   - А что ты будешь докладывать? - мрачно  спросил  Смелый.  -  Что  мы
прохлаждаемся и зря тратим время? Надо переходить линию фронта - тогда и
доложим. Так, товарищи? - обратился Смелым к Быстрому и Старику.
   - Только так! - твердо ответил Быстрый. Старик кивнул. Ему не  терпе-
лось искупить вину.
   Забросив оружие за спины, бойцы пересекли окраину Сосновки и вошли  в
редколесье.
   - Земляки, дайте закурить. - К Старику подошел пожилой сержант в  об-
горевшей мешковатой шинели. Из разрезанного левого рукава  торчал  комок
бинтов и ваты.
   - Фриц сам отошел. Может, так и драпанет до границы?  Комиссар  гово-
рил, там у них рабочие поднялись против Гитлера. Не слышал?
   - Нет. - Старик озабоченно насыпал в  подставленную  ладонь  махорки.
Если немцы и впрямь отступают, то они не смогут выполнить задание и тог-
да Грызобоев точно спустит с него шкуру.
   - Сверни мне папироску, - попросил сержант и,  показав  забинтованный
кулак, пояснил: - Носил бутылки с горючкой, одна и раскололась. А вы не-
бось диверсанты?
   - Угу. - Старик склеил самокрутку. - Кури, отец, выздоравливай.
   Он хотел бегом догнать своих, но в это время впереди рвануло,  посре-
дине группы блеснула вспышка, черные фигурки полетели в разные  стороны,
взметнулся столб дыма.
   - Воздух! - истошно заорал сержант и присел, закрыв  голову  здоровой
рукой, но тут же понял свою оплошность и сконфуженно матюкнулся.  -  На-
верное, мина... Так вроде не было...
   Вышедший из минутного оцепенения. Старик бросился вперед.  "Не  может
быть, не может быть", - пульсировала в сознании  идиотская  мысль.  Нес-
колько фигурок копошились на земле, несколько даже поднялись на ноги, но
большинство лежали неподвижно. Через полкилометра начинался лес, там во-
рохнулась какая-то бесформенная масса, затарахтело, медленно упало дере-
во, поплыл вниз сизый дым.
   - Танк, сука, танк! - Гром приложился к  автомату  и  пустил  длинную
очередь. - Ты понял, танк! В засаде оставили, сволочи! - На губах у него
выступила пена.
   - Не ори, мозги болят. - Быстрый сидел на земле, держась двумя руками
за голову, и раскачивался из стороны в сторону. - О пень ударило... Про-
верьте, рации целы?..
   - Я тебя, падлу навозную! - Отстегивая гранату, Грои бросился к лесу.
   Обожженный сержант сноровисто шнырял среди лежащих, ловко переворачи-
вал одной рукой, иногда расстегивал одежду и слушал сердце.
   - Пятеро готовы, - сообщил он, обойдя всех. - Одну вообще  в  клочки,
вместе с рацией.
   Рации были у Чайки и Гюрзы. Старик осмотрелся.
   Гюрза бинтовала себе руку. Жаль Маринку.
   Он подошел к уцелевшей радистке:
   - Ну как?
   - Сквозное. А рацию порубило осколками.
   Старик поискал Смелого и Гвоздя. Оба были мертвы. Гвоздю  разворотило
грудь, а Смелому осколок снес половину лица.
   - Ушел, гнида! - Гром тяжело дышал, в побелевшей руке он сжимал  гра-
нату с выдернутой чекой. - Что делать будем?
   - Вставь чеку. Офигел - с "эфкой" на танк? - машинально спросил  Ста-
рик. Он не знал, что делать. - Быстрый немного очухается, посоветуемся.
   Быстрый лежал навзничь, сержант, встав на колени, приложился  ухом  к
его груди.
   - Тоже готов. Шестой.
   - Как готов?! - выругался Старик. - Что ты мелешь! Отойди, дай я...
   Он оттолкнул сержанта и прижался к груди командира. Тело было теплым,
сердце не билось.
   - В него ж не попало... Только что разговаривал...
   - А ты че, такого не видал? А еще диверсант! -
   Сержант застегнул на Быстром полы. - Человек - нежная тварь. Не прис-
пособлен он, чтоб головой о землю. Сколько я перевидал - рядом разорвет-
ся, осколки мимо, а он мертвый - волной убило. Вот вошь, ту  попробуй...
Не раздавишь, пока лежа ногтями не зажмешь... Вши тебя небось  тоже  еще
не ели?
   Покряхтывая, сержант выпрямился.
   - Пойду ребя посмотрю.
   Через полчаса в одной из изб Сосновки Старик мысленно подводил итоги.
Шесть убитых, двадцать раненых. Трупы сложили в тень у  забора,  накрыли
брезентом. Семерых тяжелых отравили в санбат. За длинным деревянным сто-
лом сидели пятнадцать человек, молча ели горячую  картошку  с  тушенкой,
добытую Громом, и колбасу из сухого пайка.  Им  и  предстояло  выполнять
поставленную задачу. Возвращение в отряд - верная и позорная смерть. Мо-
жет, раненые, если захотят...
   - За ребят! - Лис поднял алюминиевый стаканчик со спиртом.
   Так же молча выпили. Через некоторое время душившее  всех  оцепенение
стало отступать.
   - Не повезло! - сказал Коршун. Он был ранен в правую руку,  но  легко
управлялся с ложкой левой. - Еще не  перешли  через  фронт,  а,  считай,
полгруппы нету!
   - Жаль, я танк упустил! - в который раз выругался Гром.
   Дверь в избу заскрипела, только начавшийся разговор оборвался.  Через
порог, пригнувшись, шагнул пригожий молодой лейтенант -  высокий,  креп-
кий, румяный, в новой шинели, туго перехваченной портупеей.
   - Кто командир? - спросил он у Грома, сидевшего ближе всех.
   Тот посмотрел на Старика, к нему же повернули головы остальные бойцы.
Только сейчас отчетливо Старик осознал, что остался единственным руково-
дителем группы.
   - Я командир.
   - Комдив вызывает, - сказал лейтенант. - Велено проводить.
   Старик встал.
   - Погодь, лейтенант, чего горячку пороть? - свойски спросил  Гром.  -
Сядь с нами, выпей за товарищей погибших.
   - Не пью, - холодно ответил он. - Особенно когда ждет командир  диви-
зии.
   - Ну, а мы выпьем. - Гром потянулся к стаканчику. - За победу!
   - Лейтенант усмехнулся:
   - Выпить - дело нехитрое. Даже за победу. А автоматов у  вас  больше,
чем во всей нашей дивизии, как погляжу. Стреляют?
   Он круто повернулся и вышел.
   "Интересно, зачем я понадобился комдиву? - думал Старик, шагая  вслед
за своим провожатым. - Может, хочет какую помощь предложить?
   Это единственное пришедшее  на  ум  предположение  показалось  сомни-
тельным, хотя он еще не набрал опыта, чтобы убедиться: начальство никог-
да не предлагает помощь, да еще по собственной  инициативе,  наоборот  -
норовит выжать из тебя все что только можно, а зачастую - и чего нельзя.
Да и вид у пригожего лейтенанта был не  особо  доброжелательным,  а  это
косвенно свидетельствовало о настроении комдива.
   Штаб располагался в неказистой избе с закрытыми почему-то ставнями. У
стены тарахтел дизель, черный кабель вползал в свежую щель между бревна-
ми. Часовой на крыльце неодобрительно осмотрел Старика и  заступил  было
дорогу, но потом глянул на лейтенанта и шагнул в сторону.
   Старик и сопровождающий миновали просторные сени, где бубнила рация и
толклись штабные офицеры, комнату, в которой небритый капитан в  круглых
очках рассчитывал что-то на крупномасштабной карте,  наконец  лейтенант,
постучавшись, открыл последнюю дверь, коротко доложил:
   - Привел, товарищ комдив! - и пропустил Старика впереди себя.
   Командир дивизии в мятой, внакидку, шинели сидел за столом и, явно не
ощущая вкуса, хлебал деревянной ложкой борщ из глубокой фаянсовой тарел-
ки. У него был вид смертельно уставшего и безразличного ко всему челове-
ка.
   - Командир специальной группы отдельного  отряда  особого  назначения
НКВД СССР сержант госбезопасности Сизов!
   Старику показалось, что лейтенант за спиной хмыкнул. Спецзвания ГБ на
три ступени превышали армейские, и  общевойсковики  относились  к  этому
ревниво, хотя в обычных условиях своего отношения никогда не  высказыва-
ли.
   - Возьмете полуторку и под командованием капитана Петрова через трид-
цать минут выедете на операцию, - не отрываясь от борща, тихим, монотон-
ным голосом сказал комдив. - Боевая задача: освободить от фашистов город
Светловск. Выполняйте!
   Старику показалось, что или он сам, или комдив сошел с ума.
   - В группе осталось десять бойцов... Остальные...
   - Не рассуждать! - рявкнул комдив. И прежним монотонным  тоном  доба-
вил: - Оружие, раненых и убитых сдать начбою.
   Старик расправил плечи. Под  сердцем  шевельнулось  чувство,  которое
впоследствии бросало его на колючую проволоку, минное поле, штыки, ство-
лы автоматов и пистолетов с неукротимой неистовостью, позволяющей всегда
достигать своей цели.
   - Моя группа выполняет специальное задание и подчиняется только  НКВД
СССР!
   Комдив поднял голову. Глаза его ничего не выражали, как будто он  был
мертв.
   - Расстрелять! - без выражения сказал он и снова наклонился к  тарел-
ке.
   - Есть! - четко прозвучало за спиной, и тут же  последовал  окрик:  -
Пошел!
   Пригожий лейтенант схватил Старика за ворот и рывком выдернул из ком-
наты. Если бы это произошло в сорок четвертом или даже в сорок  третьем.
Старик скорее всего разделался бы и с лейтенантом, и с  комдивом,  и  со
всяким, кто встал на пути, - импульсивно, ничего не взвешивая и не заду-
мываясь о последствиях. Но сейчас то чувство, которое и сделает его зна-
менитым Стариком, а впоследствии - Сыскной машиной, еще не успело окреп-
нуть и заматереть, потому он подчинился и пошел к выходу,  ощущая  через
пальто упершийся в спину дульный срез нагана.
   - Постой, брат, куда... - Он попытался  обернуться,  но  кусок  стали
больно ударил между лопаток.
   - Не слышал, что ли? - зло отрезал лейтенант. - Хватит за нашими спи-
нами отсиживаться! Мы немца гоним, а они спирт жрут!  Ловко  устроились!
Нет, не хочешь воевать - к стенке!
   - Да ты что, чокнулся? Где комиссар?!
   Они проходили через заполненные штабным людом сени, и выкрик был  ус-
лышан.
   - В чем дело? - поднял голову небритый, взлохмаченный человек в шине-
ли без знаков различия. - Я комиссар. Кто вы такой?
   Старик сбивчиво рассказал свою историю и спросил, кому он может пожа-
ловаться на самоуправство комдива.
   Комиссар выслушал его внимательно и  вроде  бы  с  сочувствием,  даже
иногда согласно кивал головой, но в конце отвел взгляд.
   - Кому тут жаловаться?.. Здесь самый главный начальник - командир ди-
визии. Если он сказал: расстрелять, значит, расстреляют...
   - Точно! - подтвердил пригожий лейтенант, который не спрятал наган  в
кобуру, а только опустил ствол к полу. - Сейчас  построим  комендантский
взвод, и готово!
   - Что же делать? - отупело спросил Старик.
   - Выполнять приказ! - Комиссар пригладил волосы. - Занять  Светловск,
проявить мужество и героизм, одним словом, искупить вину!
   Через тридцать минут десять оставшихся  в  строю  бойцов  специальной
группы в кузове полуторки второй ударной дивизии  ехали  освобождать  от
фашистов город Светловск. Раненых Старик на свой страх и риск  отпустил,
решив, что вряд ли они сыграют решающую роль в разгроме неизвестного  по
численности немецкого гарнизона. Вместо них группу усилили пожилой рядо-
вой-водитель и принявший командование капитан Петров - тот самый  небри-
тый очкарик, который колдовал в штабе над картой.
   Перед выездом их энергично напутствовал комиссар:
   - Самое главное - решительность и смелость! Не давайте им опомниться!
С ходу врывайтесь в город, фашисты  не  выдерживают  внезапного  напора!
Закрепитесь - дадите сигнал зеленой ракетой.
   Грузовик довольно ходко шел по укатанному снегу. Дорога имела  вполне
мирный, довоенный вид, на развилке аккуратный указатель сообщал:  "Свет-
ловск - б км".
   Проехали небольшой хуторок. Несколько женщин заполошно  выскочили  на
дорогу:
   - Куда, там немцы, вертайтесь назад!
   Одна, размахивая руками, побежала следом, истошно крича:
   - Нельзя, немцы! Немцы в Светловске!
   На подъезде к городу их обстреляли из миномета.  Видно,  дорога  была
хорошо пристреляна - столбы разрывов встали перед самым капотом, звякну-
ло стекло, кто-то вскрикнул. Водитель резко вывернул руль, полуторка вы-
летела на обочину и застряла в сугробе. Все залегли в редком кустарнике.
Капитан Петров был ранен в руку. Смеркалось. Больше в них не стреляли.
   Когда стемнело, Петров передал командование Старику:
   - Я ранен, пойду в санбат. Вот ракетница  с  зеленой  ракетой.  Когда
закрепитесь в городе, дадите сигнал.
   Петров отвернулся и выругался.
   - А я что? - спросил водитель. - Я без машины чего? Может,  мне  тоже
вертаться? За подкреплением, а?
   - Давай, отец, возвращайся, - разрешил Старик.
   Группа лежала в снегу еще минут десять. К Старику подобрался Гром  со
своим вечным вопросом:
   - Ну, чего делать будем?
   - Выполнять свое задание.  -  Старик  потер  снегом  начавшее  терять
чувствительность лицо. - Только теперь нам надо опасаться и своих. Попа-
демся - расстреляют за дезертирство и неисполнение приказа.
   В эту ночь группа наконец перешла линию фронта.
   Две недели они, по выражению Старика, "шкодили" на дорогах: подрывали
машины, обстреливали пешне колонны,  минировали  транспортные  развязки.
Как ни странно, на вражеской территории группа потерь не понесла:  немцы
боялись углубляться в лес и не организовывали серьезных погонь.
   Когда группа вернулась в отряд, Грызобоева там уже не  было:  ушел  с
повышением  в  наркомат.  Новый  командир  -  лейтенант  госбезопасности
Гуськов, веселый молодой мужик с  внимательными  серыми  глазами,  тепло
поздравил всех с выполнением гаданий и сказал:
   - Это, ребята, была закалка, проба сил. Теперь все, кто там  побывал,
подучатся еще кое-чему и займутся более важной и сложной работой.
   Так и получилось.
   - Здесь, что ли? - спросил хмурый  водитель,  и  Старик  вынырнул  из
смертельной зимы сорок первого.
   По залитой водой Красногорской улице "рафик"  подкатывал  к  большому
кирпичному дому, построенному известным в Тиходонске табачным  фабрикан-
том еще до революции и, судя по виду, с тех пор ни разу не ремонтировав-
шемуся.
   - Заезжай во двор, - сказал Крылов и первым выпрыгнул у высокой двери
среднего подъезда.
   - Как пойдем? - Гусар расстегнул пиджак и цапнул себя под мышкой.  Он
знал Медузу только по картотеке, а тот выглядел на  фотографии  действи-
тельно грозно.
   - Постой под окном для страховки, а мы зайдем, - понизив голос,  ска-
зал Крылов.
   Рейд начался.
 
 
   Глава шестая
   РАССЛЕДОВАНИЕ
 
   Поквартирный обход домов ничего не дал. Практически все  хозяева  ут-
верждали, что в интересующее нас время находились дома и занимались  су-
губо мирными делами: чаепитие, телевизор, лото и т.д., и т.п.  Возможно,
кто-то и лгал, но реальных основании предполагать это не имелось.
   Одна квартира вызвала подозрения: хозяин  уезжал  в  командировку,  а
ключ одолжил приятелю. Но дальнейшая проверка показала - то,  чем  он  в
ней занимался, могло заинтересовать только его собственную жену  да  еще
полицию нравов, если бы таковая у нас имелась.
   Я занялся подругами потерпевшей, ее мать назвала трех, и я  побеседо-
вал с каждой.
   Марта Еремина - крашеная блондинка, старающаяся, и небезуспешно, быть
красивой, элегантной. Если бы не едва заметная фривольность манер,  про-
бивающаяся время от времени сквозь броню внешнего лоска, она бы произво-
дила совсем неплохое впечатление.
   Шура Яковлева - эта выглядела не так эффектно:  погрузнела,  потеряла
фигуру, морщины - рано, не следит за собой, одета попроще, да и держится
менее уверенно, но кажется искренней, хотя кто знает...
   Вера Угольникова - откровенно вульгарная, манерная, но с  претензией,
хотя косноязычность и ограниченный словарный запас не  позволяли  сохра-
нять на ее счет каких-либо иллюзий. Во время беседы меня отвлекало  одно
обстоятельство - деталь, легко объяснимая, если  бы  передо  мной  сидел
мужчина, да еще из нашего постоянного контингента, но совершенно не впи-
сывающаяся в конкретную ситуацию и оттого раздражающая, как всякая  неу-
веренность в правильности собственных ощущений. Показывая, где подписать
протокол, я перегнулся через стол и убедился, что не ошибся: от Угольни-
ковой чуть заметно пахло спиртным.
   Свидетельницы не прояснили дела Нежинской,  скорее  добавили  вопрос:
что связывает столь разных людей с потерпевшей?
   Еремина  и  Угольникова  разведены,  Яковлева  не   была   замужем...
Единственный общий признак? Нет, вот еще. Все трое практически ничего не
рассказали о Нежинской: с мужем разошлась, растит сына, работает - вот и