Кот, который проходил сквозь стены | |
Зазвонил телефон.
— Наверное, наш репортер из полицейского участка,—
сказал Квиллерен.— Я просил позвонить, когда что-нибудь станет
известно.
Он хромая подошел к телефону.
— Да, Лодж. Что-то новое?.. Так я и думал... Как он
узнал?.. У него все было схвачено, а?.. Да, я знаком с ним...
Нет, не буду.
Повесив трубку, журналист не стал говорить Мэри, что отдел
по борьбе с наркотиками следил за Хламтауном уже три месяца
глазами тайного агента по имени Холлис Прантц. Он не сразу
сказал ей и о том, что Бен сознался во всем.
Ужин прибыл из самого дорогого ресторана города — что-то
в кастрюльках с подогревом, кое-что под серебряными крышками,
остальное — на кубиках льда,— и Мэри достала свои подарки —
целый ящик баночек с консервированными омарами для котов и два
шотландских медных подсвечника для Квиллерена.
— У меня тоже есть для тебя сюрприз,— сообщил он
девушке.— Но сначала тебе придется услышать горькую правду.
Смерть Энди не была случайной. Он стал первой жертвой Бена.
— Но почему? Почему?
— Бен боялся, что Энди его заложит. И Энди, и Кобб знали
об источнике доходов Николаса. Наш друг-актер боялся потерять
то, что ценил больше всего на свете,— зрителей. Даже если ему
приходилось покупать их аплодисменты.
— А бедного бродяжку в аллее — тоже Бен?
— Нет, тут полиция оказалась права. Это действительно был
несчастный случай, смерть от перепоя.
Мэри перевела дыхание.
— Но что теперь будет? Его станут судить! И я должна
стать свидетелем!
— Не тревожься,— успокоил ее журналист.— Ты можешь
больше не скрываться. В последние два дня я встречался с
начальством "Бега", людьми из мэрии, с твоим отцом. Я подбросил
им одну идею...
— Моим отцом?!
— Кстати, неплохой человек. В результате город решил
организовать Комитет по сохранению достопримечательностей. Идея
выдвинута "Бегом", а банк твоего отца будет осуществлять
благотворительное финансирование. Он согласился быть почетным
председателем Комитета. Но руководить программой будешь ты.
— Я?
— Да, ты! Пора тебе с толком использовать знания и
энтузиазм. И еще кое-что: вынос вещей из брошенных домов будет
узаконен. Понадобится только разрешение и...
— Квилл, и ты все это делаешь для Хламтауна?
— Нет, в основном для тебя,— ответил он.— Если в
Хламтауне будет все благополучно, думаю, что и странные ночные
звонки прекратятся. Кто-то хотел испугать тебя — испугать и
выжить из района. По-моему, я знаю, кто, но чем меньше сказано,
тем лучше.
Восхищенное и благодарное лицо Мэри было самым лучшим
подарком — лучшим, гораздо лучшим, чем медные подсвечники,
лучшим (чуть-чуть), чем премия в тысячу долларов, в получении
которой Квиллерен уже не сомневался.
Однако радость его была недолгой. Глаза девушки
затуманились, она судорожно сглотнула.
— Если бы здесь был Энди! — всхлипнула Мэри.— Как бы
он...
— Коко! — рявкнул Квиллерен.— Вон от той стены!
Коко стоял на кровати и точил когти о стену, тщательно
оклеенную Энди.
— Кот работает над этой проклятой стеной с тех самых пор,
как мы сюда переселились,— сказал журналист.— Уже отодрал
несколько уголков.
Мэри взглянула на стену, пытаясь сдержать плач. Вдруг она
резко поднялась и подошла к кровати. Коко отскочил.
— Квилл,— сказала она,— здесь что-то еще.— Она
потянула за один завернувшийся уголок, и страничка "Дон Кихота"
начала отклеиваться.
Квиллерен подковылял к стене.
— Тут под страницами! — воскликнула Мэри.
— Зеленые!
— Деньги!
Под отклеенной страницей оказалось три стодолларовых
банкноты.
Квиллерен оторвал страницу из Самуэля Пепюса и нашел еще
три.
— Откуда это могло быть у Энди? — вскрикнула Мэри.— Он
не зарабатывал столько! Все прибыли снова уходили в
антиквариат.— Она оторвала еще одну страницу.— Да вся эта
стена оклеена деньгами! Как Энди...
— Может, у него была побочная работа,— предположил
Квиллерен.— Как ты думаешь, может, он занимался букмекерством,
как и Папа Попопополус?
— Не верю,— сказала Мэри. Энди был таким... Он был
таким... Зачем ему было это так прятать?
— Обычно,— объяснил журналист, дипломатично
откашливаясь,— так скрывают доходы от налоговой инспекции.
Он сказал это так нежно, как только мог, но Мэри
разразилась плачем. Он обнял ее и стал успокаивать, и она
хотела, чтобы ее успокоили.
Никто из них не заметил Коко, который бесшумно поднялся на
кровать-лебедя. Встав на задние лапы, он потерся подбородком о
дерево, вытянул шею, прижался к дверному косяку, почесался о
выключатель,— и комната погрузилась в темноту.
Двое не замечали, как над столом с рождественской уткой
парят бледные привидения.
