вом, портретом Муссолини в полный рост, старым футбольным мячомЄ
Судя по аплодисментам, по эту сторону Альп его успех стал еще значитель-
ней. Его с триумфом носили на руках. Директор фабрики по производству
макарон предложил ему контракт на год, чтобы он служил им для рекламы.
Вы ухватили, наконец, ситуацию?
Как обычно, после представления Беру раздавал автографы. Потом он вер-
нулся в фургон, испытывая легкую тошноту из-за пера на шляпе борсальера,
которое щекотало его желудок. Мы выпили по два или три скотча и растяну-
лись на кроватях, удовлетворенные исполненным долгом.
Только я закрыл свои прекрасные глаза, как шум заставил меня вздрогнуть.
Беготня, восклицания и даже проклятия, должен вам сказать!
Я встал, натянул брюки, сделал театральное лицо и вышел наружу.
Парень, обслуживающий сцену, проходил мимо фургонов, и я его спросил:
- Кондагтучр веталаскгал?
Это - на его языке, так как я бегло говорил по-молдавански.
- Убит какой-то мужчина,- ответил он на моем языке, а не по-молдавански.
Вежливость в ответ на вежливость.
- А кто он? - вздохнул я.
- Ркпеис налаг кр ноиг,- сказал он, что, как известно каждому, означает
"я этого не знаю".
Я поспешил по направлению к тому серому зданию, где столпился народ. С
большим трудом растолкал зевак. Какой-то тип лежал там лицом к земле с
ножом между лопатками. Сразу видно, что он не из цирка. Флик в униформе,
очень недовольный, жестикулировал около умершего.
Неожиданно появился месье Барнаби в черном бархатном жилете, отделанном
золотом.
- Что это такое? - спросил он, перевернув мертвого носком ботинка.
Почему у меня, когда я увидел это бледное лицо, создалось впечатление,
что я его уже где-то видел? Между тем, это безусловно был итальянец, и в
этом не могло быть сомнений. Его волосы были цвета блестящей ночи, а ши-
роко раскрытые глаза еще сохраняли выражение, свойственное только зааль-
пийской расе,- выражение мулов. Но я никак не мог вспомнить, где я видел
этого бедного парня. Может быть, я ошибаюсьЄ ноЄ Я нагнулся над ним и,
сунув два пальца в наружный карман пиджака, вытащил разорванный билет в
цирк Барнаби.
- Это был наш клиент,- сказал я.- Кто его обнаружил?
- Ил сон ко ки,- проговорил парень, присматривавший за конюшней, кореец.
- Ах, так это ты. Как это произошло?
Он объяснил мне, что нес пищу для слонов. Когда он тащил большую охапку
сена, то обо что-то споткнулся, и это что-то оказалось господином, зако-
лотым в спину. Он сразу же привел охрану, и вотЄ
Я дотронулся до типа: он был теплым. Я посмотрел на часы. Они показали
мне, что сейчас было 12.45, другими словами, без четверти час! Представ-
ление было закончено ровно в полночь. На то, чтобы разойтись, толпе пот-
ребовалось около пятнадцати минут. Значит, парень был убит менее, чем
полчаса назад. И это произошло тогда, когда на площади уже никого не бы-
ло, в противном случае, если там кто-нибудь и был, он должен был уйти
раньше моего дружка.
Я у мамы дурачок.
Заключение: этот бедный парень болтался вокруг цирка по неизвестной мне
причине. Может быть, он кого-нибудь ждал?
Я вздрогнул. Так и есть, я знаю, кто это такой. Это шофер "кадиллака",
который сегодня утром приезжал за Донато Градос. Сейчас на нем нет лив-
реи, что и объясняет, почему я сразу не узнал его.
Я направился к фургону, в котором жили эти месье-дамы, и постучал. Мне
никто не ответил. Увидев открытое окно, я взобрался на колесо и заглянул
внутрь. Луч моего карманного фонарика осветил хорошо убранное, но пустое
помещение.
Скажите, дорогие, разве что-нибудь проясняется? Я занимаюсь делом об ук-
раденных картинах - и вот попадаю в историю с убийством. Потрясающе!
Затруднение состоит в том, что я нахожусь на чужой территории, и мое
звание комиссара здесь совершенно бесполезно. Здесь я лишь работник цир-
ка, причесывающий жирафу, а также конферансье, представляющий публике
обжору. Но это не мешало моему серому веществу работать. Я готов держать
пари на что угодно и даже на что-нибудь менее ценное, что автор убийства
- Донато. Зарезав парня, он убежал со своей "подружкой" Полем, чтобы
сфабриковать себе алиби, и теперь, вероятно, сидит в какой-нибудь короб-
ке в Турине.
Я осмотрел часть салона, а затем приложил все свои усилия к секретеру. У
всех секретеров есть свои секреты, вы ведь знаете об этом, а? Я уже на-
писал как-то, что не существует парня, который лучше меня мог обнаружить
эти секреты. Ведь это моя основная работа.
Через некоторое время обнаружился потайной ящик. Он находился в глубине
столика. Чтобы его обнаружить, надо было сперва вынуть настоящий ящик, а
затем в глубине образовавшегося проема найти небольшое отверстие и су-
нуть туда палец.
Сунув палец в отверстие, я тем самым привел в движение скрытый механизм,
и ящик открылся.
В нем лежали две большие спичечные коробки. Внутри их я нашел пачку
иностранной валюты: доллары, английские фунты, швейцарские франки. Все
вместе составляло примерно 300622 старых франка. Внутри ящика лежало
также два маленьких мешочка, содержащих белый порошок. Я сразу догадал-
ся, что это кокаин. Один из господ нюхает его. А может быть, оба?
Я взял из секретера ручку и написал на одном из пакетиков печатными бук-
вами следующее послание:
"Я знаю обо всем. Встретимся завтра вечером после представления на пус-
тыре за площадью".
Закончив писать, я положил все на место и быстренько смылся.
Ажиотаж на площади все продолжался. Встревоженные шумом, доносившимся
снаружи, местные жители проснулись и вышли, чтобы посмотреть, что же
произошло. Толпа собралась просто невероятная, и санитарной машине, при-
ехавшей за трупом, было очень трудно пробить сквозь нее себе путь.
Я мысленно пожелал своим итальянским коллегам хорошенького удовольствия.
Оно лежало там, на площади, похожее на мешок с загадками. Тип, занимаю-
щийся отпечатками пальцев, на этот раз получит нелегкую задачу.
В нашей хате Беру спал сном праведника.
Этот баобаб неплохо устроился! Его храп колыхал зеленое покрывало, пода-
ренное нам мадам Барнаби.
Я свистнул, и его мотор стал работать менее интенсивно, а это, в свою
очередь, дало мне возможность улечься спать.
Глава 3
- Ты отправляешься в свет? - удивился Его Величество.
- Ты даже не представляешь, как верно сказал,- ответил я, завязывая шел-
ковый галстук с черными полосками поверх крахмальной рубашки.- Я иду в
большой свет.
- Ну, а куда? - настаивал Беру.
- Профессиональный секрет, толстяк.
- О, понятно! Ты подцепил роскошную мышку!
- Остудись! Я объясню тебе как-нибудь позднее.
Я быстро направился в путь, но чей-то голос произнес мое имя, и я повер-
нулся, чтобы улыбнуться мисс Мугуэт. Сегодня утром она была очень шикар-
на, моя маленькая куропаточка - укротительница крупнокопытных хоботных.
На ней была клетчатая юбка и черный полувер, из под которого здорово вы-
пирала ее грудь.
- Вы направляетесь в город, Тони?
- Йес, мисс.
- Вы возьмете меня с собой?
Я удержался от того, чтобы нахмурить брови, так как это могло ее шокиро-
вать.
- Я очень хотел бы этого, моя крошка, но я должен повидать одну из моих
теток, которая живет в монастыре, так чтоЄ
- Злюка! - бросила она.
Я не люблю таких, которые навязываются. Эта девочка, видимо, принадлежа-
ла к этой опасной категории.
- Я поведу вас погулять днем,- пообещал я.
Я уже собирался смыться, но около нас остановился "фиат-1500", набитый
легавыми. Один тип, темный, как слива, с бархатным взглядом, выпрыгнул
из машины.
- Куда вы идете? - спросил он меня по-итальянски.
- На рыбную ловлю,- ответил я по-французски.
Он поднял вверх правую бровь, что округлило его глаза.
- Да ведь мы знакомы! - закричал он.
Я сделал ему знак молчать, потому что здесь присутствовала мисс Мугуэт.
Я тоже узнал прибывшего: это был комиссар Ферна-Брасса. Он отвел меня в
сторону. Это очень удобное место, надо вам сказать!
- Сан-Антонио! - закричал он.
- Милый мой коллега, здесь я лишь служащий,- ответил я.- Но я думал, что
вы в Риме.
- Я попросил перевести меня сюда, так как моя жена не выносит его.
- Счастлив это слышать.
- Но как это случилось, что вы?..
- Секретная служба,- прошептал я.- А вы проводите следствие по делу об
убийстве сегодняшней ночью?
- Совершенно точно. А есть связь между ним и вашим делом?
- Я еще ничего не знаю. Но я, со своей стороны, суну вас в это дело.
Он помахал своим красивым пальчиком перед моим красивым носом.
- Вы просто сама скрытность! - пошутил Ферна-Брасса.
- Что вы! Если бы я знал что-нибудь, я бы вам сказал. Я даже не знаю
личности убитого. Вы хорошо бы сделали, если бы осветили мой путь своим
фонарем знаний.
- Наш фонарь светит только нам,- проворчал Ферна-Брасса.- Но я добрый.
Убитый - это некто Джузеппе Фаролини. Он работал шофером у синьора Ка-
беллабурна, фабриканта, производящего электрические кофеварки.
- Грациасс, комиссар. Будем держать друг друга в курсе наших расследова-
ний. Не хотите ли пообедать вместе сегодня вечером?
- С удовольствием. Вы что, хотите вытянуть из меня все сведения относи-
тельно этого дела?
Он засмеялся, открыв рот так, что стали видны все его ослепительные зу-
бы.
- Свидание в восемь часов у Ква-мода, в ресторане де ля Виа Расурелла.
После этого я покинул его.
Легкими шагами я направился к ближайшей автобусной остановке и сел в ав-
тобус, который за несколько монет довез меня до центра города.
Проболтавшись некоторое время, я в конце концов нашел то, что искал:
лавку, торгующую театральным реквизитом.
Лавка была темная и вонючая. Там распоряжался старик, которому надо было
бы приделать к ногам колеса, чтобы он мог свободно двигаться - до такой
степени он был жирный и неповоротливый.
Я ему наврал, что мне нужно идти на званый обед, и перерыл все его ба-
рахло, чтобы выудить то, что изменило бы мою приятную внешность.
Большие черепаховые очки с большими стеклами, каучуковые шарики для то-
го, чтобы засунуть их в нос,- и вот я стал совершенно неузнаваемым. Ар-
сен Люпен не смог бы сделать этого лучше. Я заплатил и быстренько смыл-
ся. Потом я зашел в почтовое отделение и стал листать телефонный спра-
вочник, чтобы узнать адрес синьора Кабеллабурна. Я легко нашел его пото-
му, что он был напечатан как афиша, крупными буквами.
Фабрикант жил в районе Ризото, самом фешенебельном в Турине. Такси
сверхбыстро доставило меня туда.
Отличная лачуга, дети мои!
Фасад весь из розового мрамора, подъезд в два раза импозантнее, чем в
Фонтебло, а окна такие же большие, как в галерее Лафайетт.
Я появился в фальшивой бороде и больших фальшивых очках, и это совсем не
придавало мне радости. Я также не был горд своим гримом. В нем я был
немножко похож на господина, который ходит продавать овощеварки к марки-
зу Сен-Глингляни.
Слуга в ливрее открыл мне дверь. Он был худой, волосы на голове у него
были совершенно белыми. Вид степенный. Можно было подумать, что его нак-
рахмалили.
Он спросил меня, что мне угодно. Я ему ответил, что мне срочно нужно по-
говорить с синьором Кабеллабурна.
Тогда он сказал мне, что это трудно сделать, так как синьор находится в
Соединенных Штатах Америки уже десятый день и вернется он не раньше кон-
ца месяца.
Так как я немного растерялся, слуга спросил, не из полиции ли я. Только
такой старый раб, как он, может так хорошо распознать социальное положе-
ние парня. Несмотря на мой французский акцент, он унюхал, кто я такой,
этот протиральщик ковров.
Я принял удивленный вид.
- Из полиции, мой боже! - воскликнул я.- Фатально! Прийти из-за убийства
шофера в частный дворец и зацапать шикарную туринскую курочку! Ведь я
думаю, мадам Кабеллабурна здесь, а?
Я изобразил на своем загримированном лице улыбку, способную растопить
Монблан.
Он колебался.
- Синьора еще в своей комнате. Как о вас доложить?
- Вы ведь слышали о Сан-Антонио, не так ли? Вы ведь знаете, какое у него
чутье? Скажите синьоре, что я пришел от ее друга Донато,- проговорил я с
редким апломбом.
Он нахмурил брови еще больше, так, что они составили прямую линию. Потом
указал мне на банкетку, покрытую шкурой пантеры, и исчез.
Я чувствовал, что побледнел до колен, мои дорогие. Вы представляете се-
бе: проникнуть в частный дворец, да еще наврать одной из самых замеча-
тельных дам Пьемонта.
Время, казалось, текло бесконечно медленно. Наконец мой протиральщик
ковров вернулся.
- Пожалуйста, следуйте за мной! - предложил он слегка смягчившимся голо-
сом.
Вы понимаете всю важность происходящего, мои дорогие? Раз синьора согла-
шается принять неизвестного, который представился ей приятелем Донато,
значит, она знакома с Донато. Интересно, скажу я вам.
Лакей подвел меня к лестнице из белого мрамора, по сравнению с которой
лестница в опере казалась дешевкой.
Мы поднялись по ней и вошли в широкий коридор, устланный персидскими
коврами. Стены были обтянуты белым бархатом с вышивкой из золота. Рос-
кошь!
Мой ментор провел меня в будуар, в котором можно было делать все что
угодно, но только не сердиться на бедность обстановки. Стены были покры-
ты шведской кожей. Кажется, в Италии это стоит дорого, так как привозить
ее приходится издалека!
Мебель была английская, в стиле "регент". Я уселся в кресло и стал ждать
дальнейших событий.
В воздухе веял тонкий аромат духов, и меня обволакивала успокаивающая
теплота. На стенах висели картины Пикассо, Сагана и Бутони розового цве-
та.
Тяжелая, обитая железом дверь бесшумно отворилась, и ваш дружок Сан-Ан-
тонио совсем ошалел! Вы уж меня простите за выражение, дети мои.
Даже в Италии такого каждый день не увидишь.
Представьте себе особу лет тридцати пяти (на которые она не выглядела),
сложенную как Венера в молодости. Эта куколка была блондинкой, вернее,
ее волосы были белокуры белокуростью итальянок, у которых волосы не были
темными, с большими черными глазами, длинными ресницами, с кожей цвета
охры, с губами, созданными, чтобы говорить "ты", и длинными ногами аме-
риканской кинозвезды.
Какое необыкновенное зрелище! На даме было белое шелковое дезабилье,
схваченное на поясе золотым шнурком.
Когда она шла, ее одежда немного распахивалась, приоткрывая выше колен
ее феноменальные ноги.
Она привыкла производить эффект. Я это понял потому, что она дала мне
несколько секунд, чтобы я успел прийти в себя, прежде чем спросила голо-
сом, который привел меня в неописуемое волнение:
- Кто вы такой?
- Мое имя вам ничего не скажет,- пролепетал этот бедный кретин Сан-Анто-
нио.
- Это не основание для того, чтобы скрывать его от меня,- заметила вос-
хитительная дама.
Разве тут не скажешь? Ошибки нет, я нахожусь в высшем свете. Мне нужно
было надеть перчатки цвета свежесбитого масла шапокляк.
- Меня зовут Бенвенутто Челлини,- ответил я.
- И что вы хотите?
- Я пришел от Донато.
- Какого Донато?
- Того, который выступает в цирке,- ответил я и стал пунцовым.
Внезапно между глаз у меня появилась складка.
- Я не понимаю.
- Вы слышали о цирке Барнаби? - спросил я, очаровательно улыбаясь.
- У меня имеются большие основания для этого, потому что мой бедный шо-
фер был заколот сегодня ночью именно возле этого бродячего балагана.
Я проглотил слова "бродячий балаган" и продолжал:
- Именно по поводу этой драмы я и пришел. Донато и его друг очень обес-
покоены. Они сами не могут непосредственно войти с вами в контакт и по-
ручили мне попросить вас прийти повидать их сегодня вечером после предс-
тавления на пустыре за площадью.
Видимо, я начал слишком сильно.
Синьора открыла большие, как фонари, глаза.
- Но что вы мне тут рассказываете, месье! - воскликнула она с латинской
живостью.- Я ничего не понимаю из того, что вы мне говорите! Я нахожу
ваш визит просто подозрительным.
Вместо того чтобы протестовать, я подошел неслышными шагами к двери, в
которую вошел, и резко распахнул ее.
Лакей, сидевший на корточках за дверью, влетел в комнату и растянулся на
полу.
Я подобрал его вставные зубы и сунул их ему в руку.
- У тебя может случиться воспаление уха, дружок, так вот: нет ничего бо-
лее предательского, чем замочная скважина. Если хочешь начать заниматься
шпионажем, нужно сперва излечиться от астмы: твое дыхание слышно даже в
Ватикане.
Очень сконфуженный, он ушел.
Синьора, которая присутствовала на этом спектакле, выдала мне улыбку, не
лишенную беспокойства.
- А теперь,- сказала она,- может быть, вы объяснитесь?
Я пожал плечами.
- Что мне объяснять, синьора? Я только лишь повторил слова моего прияте-
ля Донато. Это скромный человек, и он мне больше ничего не сказал.
Она покачала своей прекрасной золотой шевелюрой. Чем больше я смотрел на
эту Офелию, друзья мои, тем больше мне хотелось провести с ней конец не-
дели в укромной гостинице. У нее есть все, чтобы сгладить монотонность
воскресенья.
- У меня есть желание сообщить о вас в полицию,- произнесла она, прямо
глядя мне в глаза.
- Вам виднее, мадам,- не дрогнув проговорил я.
- Это все, что вы имеете мне сказать? - спросила она.
- По поручению Донато - да. Но со своей стороны я мог бы добавить нес-
колько слов, если вы мне позволите.
- Я вас слушаю.
- Вы самая прекрасная женщина в Италии, синьора,- сказал я, страшно со-
жалея о том, что я так обезобразил свою прелестную внешность.
Она слегка вздрогнула от негодования.
Я сломался пополам в светском поклоне и вышел.
Лакей, стоящий в конце коридора, посмотрел на меня ледяным взглядом, но
все же проводил меня до двери, держась на некотором расстоянии от меня.
Забавный домишко! Демарш, который я только что предпринял,- это просто
идиотство с моей стороны. Ничто не доказывает, что мадам Кабеллабурна
связана с Градос. Это просто фантазия моего разгоряченного мозга. Но по-
том я утешил себя мыслью, что, если она придет в назначенное место, я
всегда смогу сделать небольшой сюрприз моему знаменитому коллеге, комис-
сару Ферна-Брасса. Ну что ж, поживем - увидим.
А пока надо, как говорится на юридическом языке, продолжать дело.
Когда часы пробили восемь раз, я нашел Ферна-Брасса в ресторане. Он был
здесь хорошо известен, и на него были устремлены все взоры.
- Итак, стрелок! - бросил он мне с акцентом, который я не собираюсь
воспроизводить.
- Итак, большой шеф!
После того, как мы с легкостью поглотили по два "вин-ано", мы заказали
специальные деликатесы.
- Как ваше следствие? - спросил я.
- А ваше?
- О своем я сообщу завтра утром, так как ожидаю новостей еще сегодня. А
как по вашему мнению, кто убил шофера?
- Если вы хотите знать мое личное мнение, то это сделал кто-то из служа-
щих цирка, Сан-Антонио. За этим персоналом никто не следит. А разные
преступники, бегущие от закона, нанимаются работать в цирки: это позво-
ляет им переходить границу без особого риска. Я думаю, что это произошло
так: шофер ждал свою подружку. Увидев его одного, да к тому же стоящего
в тени, один из ваших бродяг решил его потрясти, а чтобы он не рыпался,
воткнул ему нож в спину.
- А разве жертва была ограблена?
- Нет, что верно, то верно. Убийцу, несомненно, потревожили. По моему
мнению, никто не стал бы так рисковать, не зная ради чего.
- А вы у всех проверили алиби? - небрежно спросил я.
- Да. Но это было не очень просто. Большинство артистов уже легли спать,
во всяком случае они так утверждают, и по этой причине ничего не слыша-
ли.
- А вы их всех проверили?
- Да, всех.
- И все находились в своих фургонах?
- Не все. Пивуникони, маг, и его ассистентка отправились обедать в ноч-
ную коробку. Я проверил: это правда. А Градос давали частное представле-
ние в одной коробке, где их все хорошо знают.
Я вздрогнул.
- Тоже проверено?
- Да, синьор комиссар. На этом представлении они исполняли свой номер.
Я не стал расспрашивать об этом более подробно, чтобы не навести Фер-
на-Брасса на след, но мне стало грустно. Своей башкой, сделанной во
Франции, я считал, что убийца - это Донато. И вот эта теория разрушена.
Я все более сожалел о своем посещении дворца Кабеллабурна.
Мы с моим коллегой весело провели время, вспоминая о хороших временах и
прежних делах. Потом я отправился к французскому Гаргантюа, перевариваю-
щему все что угодно, даже обиды.
Я нашел Беру лежащим на кровати без движения. Он меняется на глазах,
храбрец.
- Тебе что, не по себе, козленок? - заметил я.
- Это из-за завтрашнего дня,- ответил он.
- Причем тут завтра?
- Завтра воскресенье.
- Ну и что из этого?
- Завтра состоятся два дневных представления, так заявил патрон.
- Я понимаю твое опасение, толстяк, я сочувствую тебе. Но ты будешь по-
жирать поменьше дряни в каждом представлении, чтобы уравнять твои воз-
можности, вот и все.
- Это-то все ерунда,- воскликнул он,- но у меня не будет времени для
обеда между вторым дневным и вечерним представлениями!
Пока он натягивал на себя костюм, в котором ему предстояло выступать, я
отправился пошататься около Градос. Этот милый дуэт уже закончил свой
номер. Донато присыпался тальком, в то время как Поль раскладывал пась-
янс. Обнаружили ли они мою записку? Без сомнения. Если они пользуются
наркотиками, они должны были открыть ящик. Я заметил, что жесты их были
мертвыми, нервными, ну и, потом, они не разговаривали, что противоречит
их обыкновению.
- Шпиончик! - произнес вдруг чей-то голос у меня за спиной.
Я повернулся: это была Мугуэт. По-прежнему следит за мной, эта трусиха,
с тех пор как я опрокинул ее на сено.
- Вы обещали пойти со мной погулять сегодня днем,- сказала она.
- Простите меня, мое нежное сердечко, но меня задержала тетя.
- Если вы хотите, чтобы я вас простила, поведите меня ужинать после
представления.
Это предложение не обрадовало меня.
- Сегодня вечером это невозможно,- проговорил я, принимая без особого
труда огорченный вид.
- Почему же, скажите на милость? - спросила девочка.
Эти мышки всегда такие. С того момента, как вы сыграли свою арию, они
начинают смотреть на вас, как на свою собственность.
- Я должен приготовить своего партнера к трем завтрашним представлени-
ям,- пожаловался я.
- Как это так - приготовить?
- Удаление нечистот, промывка желудка, массаж, пульверизация,- быстро
перечислил я.- Вы должны понять, что такой тип требует особенно деликат-
ного обращения! У него такой вид, как будто он может проглотить горы, но
это только благодаря особому уходу за ним. Я меняю его воздушный фильтр
каждые четыре представления, это только один из приемов. Одновременно я
проверяю дыхание и глотательные способности. Потом, нужно также, чтобы у
него хорошо работали суставы, к тому же, пищевод легко засоряется. Если
бы я каждый день не прочищал его кишечник специальным раствором, он не
выдержал бы и десяти дней. Я с радостью занялся бы чем-нибудь другим.
Публика глупа, она аплодирует тому, что Беру съедает матрац или мельнич-
ку для перемолки перца. Но, без сомнения, никто не подозревает, какую
нужно тратить энергию и какую массу забот преодолеть, чтобы это проходи-
ло гладко.
Она была поражена.
- Никогда бы не подумала,- пробормотала она.- Хорошо, тогда когда же?
- Я приду к вам в фургон, мое нежное дитя. И не запирайте дверь, потому
что я приду без предупреждения.
После этого я сделал кое-что, что превратило ее нервы в вазилин, и побе-
жал искать Беру, так как теперь была его очередь.
Глава 4
Выйдя на сцену под аплодисменты, Толстяк снова обрел свою форму.
Нужно сказать, что его выступление в этот вечер останется в анналах ис-
тории.
Разве не удалось ему тогда проглотить Полное собрание сочинений Даниеля
Рола, переведенное на итальянский язык?
Мне бы хотелось, чтобы оно было напечатано на папиросной бумаге, но где
там, заальпийская публика не ошибалась и с энтузиазмом приветствовала
этот геройский поступок.
Восхищенный и наполненный сознанием собственного достоинства, знамени-
тость удалился в свой фургон походкой гладиатора, одержавшего победу над
соперником.
Там он повалился на кровать и вздохнул.
- Решено,- сказал он,- я покидаю полицию. Видишь ли, Сан-Антонио, когда
находишь свое истинное призвание, нужно его использовать. Я завтра же
отправлю Старику мои удостоверения и телеграфирую Берте, чтобы она прие-
хала ко мне. Думаю, что после небольшой тренировки она сможет работать
со мной на сцене. Я представляю себе это в таком аспекте: я беру на себя
такие вещи, как старые тюфяки, кожу кроликов, прикроватные ступеньки,
разбитые суповые миски, а Берта, у которой деликатный вкус, получит бо-
лее приятные вещи, такие, как кость отбивной котлеты, коробки от сига-
рет, дохлых крыс и другие игрушки, усек? Вечно в дороге - Берте это пон-
равится. А потом, успех - это воодушевляет, надо признаться. Когда она
увидит, как публика аплодирует, она войдет во вкус. Она захочет стать
Бриджит Бордо цирка, понимаешь?
- Как хочешь, Толстяк,- пролепетал я, удивленный до глубины души его ре-
шением.
После этого я вышел, старательно засунув за пояс своего маленького друга
"ты всегда убиваешь".
Вечер был свежий, и никогда не знаешь, что может произойти.
Я пересек площадь и сделал большой круг, чтобы проникнуть на пустырь.
Этот пустырь, надо сказать, не такой уж пустынный, потому что на нем со-
оружается здание этажей в шестьдесят.
Гигантские краны выделялись своими черными каркасами в светлой ночи.
Иногда появлялась луна из-за туч и освещала своим белым и призрачным
светом эти блоки из цемента и железа.
Никого на горизонте. Ваш дорогой Сан-Антонио внимательно осмотрел ок-
рестности, потом, приняв решение, взобрался на один из кранов и спрятал-
ся в высоко расположенной кабине. Оттуда, где я находился, открывался
замечательный вид: я возвышаюсь над местностью и вижу расположенный за
пустырем цирк и фургон, в котором живут его работники. Отсюда они похожи
на стадо скота.
Пробило десять минут первого. Придут ли сюда мои голубчики? А если да,
то что я должен делать? Я нацепил на себя фальшивую бороду и фальшивые
очки и стал ждать.
Прошло около четверти часа. Ничего не случилось. В застекленной кабине
крана у меня появилось ощущение, что я - это сторож маяка, и что я изо-
лирован от света. А огни Турина, которые сверкают вдалеке,- это огни
большой земли, отделенной от меня морем.
Внезапно что-то заставило меня вздрогнуть: это была машина. И не ка-
кая-нибудь тачка, а красивая "ланчия", белая, как первое причастие.
Она остановилась на краю пустыря. Фары машины погасли, но дверцы не отк-
рывались.
Через некоторое время одно стекло слегка опустилось, и небольшой дымок
вылетел из машины.
Кто бы это мог быть?
Я подождал еще немного, а затем решил, что нужно отправиться на развед-
ку. Я подумал, что лучше подождать, пока луна не спрячется за большим
облаком, чтобы не привлечь ничьего внимания. Но это облако было такое же
толстое, как Беру, и оно перемещалось так же медленно, как мысли в мозгу
жандарма.
Я был весь в нетерпении.
Решено: как только это случится, я катапультирую к "ланчии", чтобы про-
интервьюировать ее пассажиров.
Наконец, луна пожелала мне доброго вечера и нырнула в серое облако. Те-
перь тебе играть, горячо любимый Сан-Антонио!
Я открыл дверь кабины, и моя нога уже стала шарить в поисках первой сту-
пеньки, как произошло что-то новенькое.
На большой скорости появляется черная машина и со скрежетом тормозов ос-
танавливается подле "ланчии". Оттуда вышел какой-то парень. По причине
так недавно желанной, а именно спрятанной за облаком луны, я смог разг-
лядеть лишь силуэт типа. На нем была шляпа с широкими полями и темный
плащ. Он подошел к "ланчии" со стороны, где находился водитель, и я раз-
личил бормотание голосов. Потом тип в шляпе с широкими полями отошел от
белой "ланчии" и вернулся на свое место в черном автомобиле, который,
вероятно, тоже был "ланчией", но многоместного типа.
Черный автомобиль тут же исчезает, ведомый другим человеком. Со стороны
белой "ланчии" не доносится ни звука.
Ее водитель по-прежнему ждет. Зачем подходил к нему человек в шляпе? Хо-
рошо, значит, я задам ему еще на один вопрос больше.
На этот раз я спустился по железной лестнице и быстро направился к маши-
не, опасаясь, как бы она не уехала у меня из-под носа.
По мере того как я приближался к ней, я убедился, что ее водитель - это
водительница, и что эта водительница не кто иная, как синьора Кабелла-
бурна.
Итак, еще один нюх знаменитого Сан-Антонио функционировал не впустую.
Гимн восторга в моей голове трансформировался в похоронный марш, когда я
увидел, что восхитительная блондинка получила порез ножом на горле. Ее
роскошное манто покраснело от крови, и скорняку Кабеллабурна пришлось бы
очень потрудиться, чтобы вернуть ему презентабельный вид.
Что касается семейного врача, то его обязанности будут намного проще,
потому что будут касаться лишь разрешения на похороны, написанного на
роскошной бумаге. Действительно, эта дама мертва. Ее взгляд полон изум-
ления. Она совсем не ожидала того, что ей воткнут кинжал в горло.
Ваш дорогой Сан-Антонио выглядел как выжатый лимон, из которого выпусти-
ли весь сок. Уведомить полицию? Естественно. Но сотрудники Ферна-Брасса
подымут дьявольскую возню в окрестностях цирка.
Я оставил мадам Кабеллабурна в ее красивом гробу и устремился к фургону
Градос. Нужно будет наблюдать за их реакцией, когда они увидят эту доро-
гую мадам. Впечатление от этого будет настолько сильным, что мне не при-
дется особенно тормошить их, чтобы заставить говорить.
Все тихо у месье-дам. Не спят ли они случайно? Я постучал в стекло двери
фургона. Никого. Вот как! Эти малютки отсутствуют!
Я собирался пойти обратно, но потом решил, что будет интересно узнать,
находится ли еще мое послание в потайном ящике. Все-таки возможно, что
они его не обнаружили. Мой "Сезам" отрыл мне дверь, и я вошел в их фур-
гон.
Быстро подойдя к секретеру, освещенному только светом от уличных фона-
рей, я вытащил потайной ящик. Он пуст. Абсолютно пуст! Заключение, мои
друзья, таково: они прочли мое послание. Они, безусловно, имеют отноше-
ние к смерти очаровательной синьоры Кабеллабурна.
Мне кажется, что я поднял большой камень, из-под которого закопошились
тараканы.
Быстрым шагом я направился из фургона и по дороге обо что-то споткнулся.
Не было никакой возможности сохранить равновесие, и я упал на землю.
Когда я говорю "на землю", это только фигуральное выражение, потому что
я упал на человека. На человека теплого, но неподвижного.
Сдерживая биение своего сердца, я осмотрел этого человека. Проклятье!
Донато Градос тоже зарезан. И на это, братцы, было неприятно смотреть. Я
предпочитаю любоваться Ледовитым океаном или фотографией генерала
Спрунтца.
Мои открытия на этом не заканчиваются. На кушетке лежал друг Поль - тоже
приконченный. Голова раздроблена тупым твердым предметом. Все это озна-
