Детектив

неожиданно окликнул капитан,  доставивший их этап в зону. Он стоял среди
тех, кто снимал спецконтингент с промзоны. Бригада уже миновала их, нап-
равляясь к своему бараку, когда Савелия и окликнул капитан:
- Осужденный Говорков!
Савелий вышел из строя, подошел к нему, остановившись в двух шагах:
- Савелий Кузьмич, восемьдесят восьмая...
- Почему куришь в строю? - оборвал его капитан.
- Кто, я? - растерянно воскликнул он.
- Нет, фабричная труба! - зло рявкнул тот.
- Да я с детства не курю и никогда не курил! - экзальтированно начал Са-
велий и тут, заметив ехидную улыбку начальника режимной части, нахмурил-
ся.
- Я не спрашиваю тебя о твоем детстве!  Почему куришь в строю? - повысил
голос замкомроты.
- Чтобы ноги не замерзли! - зло процедил Савелий сквозь зубы.
- Так...  А чтобы они совсем согрелись, лишу тебя на месяц права пользо-
вания магазином! - ухмыльнулся капитан, вытащил из кармана блокнот, руч-
ку, но она на морозе не писала. Подышав на нее, чтобы отогреть пасту, он
записал фамилию Савелия и напротив поставил число и наказание.  - Иди  в
строй!..
Савелий посмотрел  на него долгим взглядом,  усмехнулся и медленно пошел
за своей бригадой...


Встреча со старым другом

Миновало еще  несколько  дней.  Савелий  почти ежедневно задерживался на
фабрике и,  каждый раз не попадая на ужин,  довольствовался  лишь  куском
пайки  и сладким кипятком.  Почувствовав в этот день тошноту от голода и
небольшое головокружение,  он решил сняться вместе с бригадой  и,  чтобы
хоть на время прервать мучившее чувство голода, сходить на пшенку.
Приготовив ложку,  кусок хлеба, Савелий устало откинулся на кровати, же-
лая отдохнуть до команды завхоза:  "Построились на ужин!", - и незаметно
уснул...  Проснулся  он от топота возвращавшихся из столовой осужденных.
Матерно выругавшись, сел в кровати. Увидев Бориса, недовольно пробурчал:
- Что ж ты, Кривой, толкнуть не мог?
- А я знал,  что ты хочешь идти на эту помойку?  Смотрю - спишь, ну и не
стал будить... Хотя ты совсем ничего не потерял, что не пошел, все равно
не стал бы жрать это пойло из тухлой селедки...  Вот,  захватил! - Борис
вытащил  из  кармана  несколько сморщенных помидорин грязновато-зеленого
цвета.
- У сцены бочку выкатили... Давятся, хватают, чуть не дерутся! - Он над-
кусил помидорину и скривился в противной гримасе. - Кислая, жуть!..
Глядя на него,  Савелий тоже поморщился,  но все-таки решил попробовать:
двумя пальцами осторожно взял помидорину, понюхал и... едва не задохнул-
ся от зловония.  Швырнул в сторону и, с трудом сдерживая кашель, вытирая
обильные слезы, выдавил:
- Подлюги! Администрацию бы накормить этим дерьмом!..
Подхватив с тумбочки хлеб, жадно занюхал им, отбивая тошнотворный запах,
и  стал медленно жевать его.  Конечно,  этот кусочек хлеба не смог насы-
тить, и он решительно поднялся, накинул телогрейку, шапку и решил навес-
тить Митяя:  может, действительно чем угостит? При воспоминании о "жаре-
ной картошке" у него потекли слюни...
"Локалка" была еще открыта,  и он беспрепятственно  дошел  до  столовой,
обогнул  ее  и подошел к входу на кухню.  Со стороны кухни был небольшой
хоздвор. Пожилой тщедушный зек, с трудом взмахивая огромным колуном, ру-
бил метровые чурки на дрова.
- Митяя знаешь? - спросил Савелий.
- Ну? - Мужик выпрямился и настороженно посмотрел на него.
- Позови!
Ни слова не говоря,  тот пожал плечами и скрылся в дверях кухни, а Саве-
лий,  прикрывая нос от сильной вони, оглядел хоздвор. Чего только там не
было:  кучи пищевых отходов,  издававшие зловоние, различные ящики и бу-
мажные мешки из-под рыбы. Под деревянным навесом вымораживались металли-
ческие термостаты (в них, прозванных зеками "сороковками" - по количест-
ву порций каши в каждом,  - возили обед на промзону). Савелий, вздохнув,
покачал головой: "Действительно, помойка!"
Из дверей  кухни вышел плотный,  с впавшими глазами зек в короткой белой
куртке повара.
- Митяем ты интересуешься? - спросил он.
- Ну...
- Земляк, что ли? - снова спросил тот несколько настороженно.
- Ты что,  кум - допросы мне устраивать? Митяй здесь или в ШИЗО пошел? -
разозлился Савелий.
- В больнице Митяй... - тихо заметил тот и с жалостью поморщился.
- Заболел, что ли?
- Вчера ночью...  кто-то поленом...  по голове! Зашивать пришлось, твари
мокрожопые!  - Он со злостью сплюнул. - Так-то вот! Извини, земляк, я на
смене... Бывай! - Он быстро скрылся за дверью.
До боли стиснув зубы, Савелий простонал от ярости. Он сразу понял: прои-
зошло то,  чего опасался сам Митяй. И Савелий, именно Савелий, виноват в
этом.  Повернувшись, он медленно направился к бараку. Проходя мимо входа
в столовую, над которым нависла металлическая лестница с перилами, веду-
щая  на  второй этаж,  где расположились библиотека и комната художника,
Савелий приостановился и резко стукнул кулаком по железным перилам.
- Ну, - он грубо выругался, - держитесь, все равно узнаю, кто расправил-
ся с ним!
В этот  момент  его кто-то хлопнул по плечу.  Савелий быстро обернулся и
увидел перед собой невысокого упитанного зека лет тридцати.  Что-то зна-
комое промелькнуло в его лице,  но Савелий решил, что просто показалось.
Пожав плечами,  хотел идти дальше, но парень, уставившись на него, снова
шлепнул его по плечу.
- Да пошел ты... - Савелий машинально толкнул его в грудь, парень не без
труда удержался на ногах,  но вновь стукнул его по плечу,  на этот раз с
добродушной усмешкой.  Савелий разозлился и хотел уже серьезно приложить
надоедливого, как неожиданно услышал знакомый голос:
- Чертушка! Ты будешь узнавать или нет? А, Говорок?
- Кешка?! - неуверенно прошептал Савелий, веря и не веря, затем радостно
обхватил его с криком: - Кешка! Как же это? Дружан мой!
- Отпусти,  медведь, задушишь! - смеялся тот, хлопая его по спине. - Кто
вчера сказал бы, что тебя здесь встречу, ни за что не поверил бы!..
Савелий опустил его на ноги,  но продолжал обнимать за плечи, словно бо-
ясь выпустить из рук, чтобы тот не исчез.
- Как же я рад тебя видеть! - Впервые за долгие месяцы Савелий улыбался.
- Идем ко мне,  я же художником зоны... - Кешка подтолкнул Савелия к же-
лезной лестнице, и они стали подниматься наверх...
Комната, куда его завел Кешка,  была достаточно большая,  но  заваленная
различными стендами, плакатами, многочисленными банками с красками, кис-
тями всевозможных размеров,  самодельными приспоблениями для черчения  и
чего-то  другого,  так  что свободного места почти не было - лишь прост-
ранство у рабочего стола.  Савелий обратил внимание на какое-то странное
устройство. Кешка пояснил:
- Это  пресс...  Я  же еще и книги переплетаю,  жить-то как-то надо и по
возможности кушать хлеб с маслом... Садись, чифирить будешь?
- Боюсь, хлестанет: без ужина остался, - поморщился Савелий.
- Ну,  это поправимо... - Кашка быстро залез в тумбочку и вытащил оттуда
банку ставриды,  баклажанной икры, конфеты, хлеб. Из своего "холодильни-
ка",  за форточкой, достал пачку сливочного маргарина. - Давай хавай, не
стесняйся, а я пока чифир сварганю...
В торце комнаты, за шторкой, оказалась раковина с краном, рядом - полоч-
ка с розеткой.  Наполнив пол-литровую банку водой. Кешка сунул в нее са-
модельный кипятильник из графитовых пластин и воткнул в розетку. Пласти-
ны сразу покрылись пузырьками, и раздалось негромкое, уютное гудение.
Савелий с жадностью набросился на пищевое "богатство",  уплетая  за  обе
щеки. Взглянув на него, Кешка с жалостью покачал головой:
- Здорово ты сбледнул с лица! Так исхудал, что с трудом узнал... Смотрю:
ты или не ты? И вдруг твой голос услышал... кого это ты так, по матушке,
вспомнил?
- Ты Митяя знаешь?
- Баландера ШИЗО?  Конечно...  Не повезло пацану:  измордовали его вчера
шерстяные... И знаешь, странно мне это, они его обычно сами подогревают,
с его помощью с трюмом связь держат, а тут...
- За меня пацан пострадал...
- Не понял?
- Со мной во время базара засекли... Это же он меня предупредил, что Ар-
шин...
- Погоди! - Кешка стукнул себя по лбу. - Какой же я идиот! Как же я сра-
зу не дотумкал?  Я же за тебя и слышал!  Так ты и есть Бешеный?
Савелий пожал плечами.
- И Аршину ты втер?  Молодец!  Такая сволочь!.. Ко мне тоже подкатывал-
ся... Постой, он же сегодня выходит!
- Сегодня?  Значит,  уже вышел: днем забирали... - Савелий нахмурился. -
Значит, сегодня... - задумчиво повторил он.
- Эта падаль так не спустит: мстить будет...
- Митяй и сказал, что в день выхода заявится.
- Да?.. Здесь кровью пахнет...
- Его кровью! - Савелий стукнул кулаком.
- Это серьезнее,  чем ты думаешь...  - Кешка встал и нервно начал мерить
свободное пространство комнаты.
- Не штормуй!  "Закон моря" забыл? - криво усмехнулся Савелий, несколько
осоловевший от обильного угощения.
- "Плыть даже с пробоиной во все днище!" Нет,  не забыл, но здесь, к со-
жалению, не судно, не море... Тем более за то, что и ты можешь сотворить
с ними, - раскрутка... У тебя сколько?
- Срок?.. Девять...
- Ну вот! Тебе нужна добавка?
- Мне все равно! - жестко ответил Савелий.
- Ты что, Говорок? Что с тобой?
- Ничего!
- Тебя словно подменили...  Откуда в тебе это безразличие?  Ты же всегда
пер по бездорожью,  да еще и против ветра! - Возбужденный, Кешка даже не
заметил, как начал кричать.
- Против ветра? Против ветра - себя обделаешь, - тихо проговорил Савелий
и усмехнулся, но тут же в глазах появилась злость: - Не суетись! Все бу-
дет хоккей! Как говаривал наш боцман.
- Ну... - Савелий поднялся, застегнул телогрейку, нахлобучил шапку.
- А чифир?
- Локалку закроют, проси потом старого...
- Хорошо,  держи краба!  - Они пожали друг другу руки. - С локальщиком я
договорюсь: будет выпускать и впускать в любое время... Не пропадай, за-
ходи, когда сможешь...
Савелий сжал кулак,  хотел что-то сказать,  по передумал - стукнул Кошку
дружески в плечо и вышел...
Когда он подошел к локалке,  она была уже закрыта, но пожилой локальщик,
обычно скандаливший с опоздавшими,  многозначительно и с  долей  жалости
взглянул на Савелия и молча отодвинул задвижку.  Не обратив на него вни-
мания, Савелий прошел мимо, прикрыл калитку и направился в жилую секцию.
Его мысли были заняты странной реакцией Кешки Сахно. Они знали друг друга
давно:  познакомились едва ли не в первые дни прибытия Савелия на  БМРТ,
как  назывался  Большой  морозильный рыболовный траулер,  на который его
устроил после долгой, унизительной ходьбы по кабинетам и инстанциям отец
одного из погибших однополчан.
На БМРТ  Кешка  работал  коком,  несмотря  на  то что прекрасно рисовал.
Как-то он признался, что даже поступал в Суриковское училище, но не про-
шел по баллам.  Все свободное время он отдавал своему увлечению и мечтал
о какой-то картине. Веселый, открытый, смелый, он сразу понравился Саве-
лию,  и  они  часто проводили время вдвоем.  В его смелости Савелий смог
убедиться в одном иностранном порту, когда Кешка, не обращая внимания на
превосходящие силы "противника",  ринулся в драку и вовремя спас от раз-
рушения не только увесистую табуретку,  но и голову Савелия,  в  которую
эта табуретка была направлена...  И если он так разволновался,  то дело,
значит,  действительно серьезное... За этими размышлениями и застала его
сирена, возвещающая об отбое...
- Прекратили хождения! Все по шконкам! Отбой!
Автоматически включился  ночник над входом:  лампочка,  покрытая красным
лаком и заключенная в деревянный корпус со  стеклянной  крышкой  с  над-
писью: "ОТБОЙ".
В тот  момент,  когда  завхоз потушил общий свет,  но еще не - включился
ночник, Савелий прямо в одежде и сапогах юркнул под одеяло, и этого ник-
то не заметил.  Отлично!  Теперь можно спокойно все обдумать:  до обхода
прапорщиков они вряд ли придут,  скорее всего - после...  Значит, час, а
то и два придется ждать...  Главное,  не заснуть!  Боялся ли он?  Скорее
всего,  нет... От предстоящего ожидания Савелий почувствовал возбуждение
и некоторое волнение,  ему хотелось, чтобы скорее все началось... Было и
еще одно чувство,  которое напрасно решился задеть  Аршин,  дав  задание
разделаться с Митяем, - злость! Савелий понимал, что не сам Аршин учинил
эту жестокую расправу: он сидел в это время в ШИЗО, но исходить это мог-
ло только от него...  Подонки! Слабого пацаненка поленом по голове!.. Ну
что ж,  теперь он посмотрит кто кого!  Интересно,  чем и как они сегодня
будут пытаться расправиться с ним самим?..
Чтобы скоротать время, Савелий начал вспоминать свое обучение в "спецна-
зе". Тогда они еще не знали, что их готовят для посылки в Афганистан. Не
знали, что многие не вернутся назад и сложат свои молодые головы на чуж-
бине... Зачем? Почему? Ради кого и ради чего?.. Эти вопросы будут, веро-
ятно,  мучить всех, оставшихся в живых, всю жизнь... Смогут ли они отве-
тить на эти вопросы так,  чтобы не  оставалось  никаких  сомнений?  Вряд
ли...
До армии Савелий хватался то за одно,  то за другое... Занимался борьбой
самбо,  боксом, акробатикой, плаванием, играл в ручной мяч. Подвижный, с
хорошей  координацией,  он  во  всех этих видах спорта выполнил взрослые
разряды,  и каждый тренер предрекал ему отличное спортивное будущее,  но
всякий раз он спотыкался о дисциплину, а строптивый характер не позволял
вовремя покаяться, попытаться измениться. Трудно сказать, чем бы окончи-
лось его "совершенствование", если бы не призыв в армию...


"Спецназ"

Первые дни в роте "спецназа" были для него не из легких:  в армии не лю-
били строптивых и тех,  кто выделяется.  Но все попытки поставить своен-
равного новобранца на место наталкивались на такое яростное  сопротивле-
ние с его стороны, что Савелия вскоре стали побаиваться даже "деды", ко-
нечно,  не его силы: вдвоем-втроем его часто отделывали так, что по нес-
колько  дней  Савелию  приходилось вылеживаться в санчасти.  Они боялись
другого: Савелий никогда не прощал нанесенной обиды, и с каждым из обид-
чиков разделывался поодиночке,  выжидая удобного момента... В конце кон-
цов его "признали" и оставили в покое.
Именно в то время и пришел их обучать старый японец  Магасаки  по  имени
Укеру.  Глядя на него,  нельзя было подумать, что ему далеко за шестьде-
сят.  Старик в совершенстве владел своим телом, а иногда, находясь в хо-
рошем  расположении,  показывал  один из самых трудных приемов не только
для своих лет,  но и для многих мастеров спорта:  двойное сальто... Мало
того,  во  время  исполнения сальто Укеру Магасаки наносил двойные удары
рукой-ногой. Этот прием носил красивое название - "маваши"...
Именно тогда Савелий впервые соприкоснулся с этой удивительной  борьбой.
Точнее сказать,  не борьбой, а с искусством индивидуального боя без ору-
жия.
Старый Укеру никогда не разминал свои мышцы, по крайней мере, этого ник-
то никогда не видел.  Мышцы, говорил он, всегда должны быть готовы к бою
- враг не будет ждать твоей разминки!..  Как же он был прав!  Позднее, в
Афганистане, Савелий часто вспоминал добрым словом старого тренера, нас-
тавления которого не раз спасали ему жизнь... Частые столкновения с душ-
манами,  нападавшими всегда неожиданно,  не позволяли расслабляться тем,
кто в наряде.
Старый японец очень много рассказывал о происхождении этого боевого  ис-
кусства. Его истоки идут от древних времен Японии, когда еще только воз-
рождалась мощь династии Микадо...
Для охраны императора отбирались наиболее одаренные и физически развитые
дети  из приближенных семей.  Эти дети,  едва оторвавшись от материнской
груди,  воспитывались в особых условиях, обучались приемам борьбы, кото-
рые  держались в секрете и передавались по наследству из поколения в по-
коление.  Среди воспитанников проводились своеобразные  экзамены  в  три
круга: в шесть лет, в одиннадцать и в шестнадцать... Не прошедшие первые
два круга не прекращали своих занятий,  но они уже готовились для охраны
знати более низкого ранга. И только те, что прошли все испытания, допус-
кались к особе императора...
Единственным их оружием были руки и ноги:  враг не должен знать,  кто из
приближенных императора охраняет его.  Должность телохранителя также пе-
редавалась по наследству,  как - и искусство боевой  борьбы.  Нарушивший
тайну искусства или специальный кодекс чести должен был навеки "уснуть":
не сильным,  но точным ударом по сонной артерии его "усыплял" глава  ро-
да...
Старый Магасаки говорил,  что современное каратэ лишь примитивно напоми-
нает то,  что могли выполнять воины охраны императора. Скорее всего, эти
приемы раскрыты теми, кто не прошел все три круга испытаний: некоторых с
позором изгоняли из школы, взяв клятву держать в тайне полученное умение
и применять его только в одном случае - при явной угрозе жизни...
Когда Савелий  в числе отобранных ребят прибыл к месту обучения,  их ко-
мандир представил им Укеру Магасаки и серьезно сказал,  что все те,  кто
прибыл,  должны в совершенстве овладеть борьбой,  которую будет препода-
вать "товарищ Магасаки"...
Позднее ученики узнали печальную историю их наставника. Он оказался сре-
ди  немногих,  кто уцелел после взрыва американской атомной бомбы,  хотя
находился совсем недалеко от эпицентра...  В то время Укеру,  совсем еще
молоденький  парнишка,  работал  на свинцово-цинковом заводе.  Возможно,
именно Господин Случай и спас его жизнь:  он заснул в толстом  свинцовом
контейнере,  что  и защитило его.  Но сам он был уверен,  что только его
знание тайны древней борьбы помогло ему остаться в  живых...  Пораженный
вероломством  и жестокостью американцев,  а более всего напуганный,  что
Страна восходящего солнца проклята богами. Укеру покинул Японию и вскоре
оказался  во Владивостоке.  Новая страна,  добросердечные люди настолько
понравились,  что он принял решение навсегда остаться "у эти  сиватичные
руски"... В память о своем городе Нагасаки он взял себе фамилию, изменив
только первую букву...
Вспоминая, Савелий ничего не упускал из поля зрения:  он видел,  как  из
соседнего прохода вышел их бригадир Смолин.  Решил, видно, избавиться от
лишней жидкости в организме... А может, караулит? Хотя нет, вряд ли...
И снова окунулся в прошлое.  Когда их группа пришла на первое занятие  в
спортивный зал, пол которого был покрыт толстой кошмой, Магасаки предло-
жил каждому из них подпрыгнуть вверх. При этом он не делал никаких заме-
ток,  полагаясь только на свою память,  которая, нужно заметить, никогда
не подводила его. Когда все отпрыгались, Укеру попросил Савелия попрыгать
три минуты на месте, держа руки в стороны. Савелий же днем раньше вывих-
нул руку в плече и через несколько прыжков опустил  руки,  но  продолжал
прыгать.  Все вокруг ехидно посмеивались, а старый наставник, удовлетво-
ренно крякнув, то же самое предложил проделать всем остальным курсантам.
После  чего  выстроил их полукругом и сказал,  выговаривая букву "в" как
"б":
- Би здесь бсе смеялся над этим мальчик,  но проходит бремя,  и никто из
бас не может побеждать с него...  Есть еще дбое, кто может рабняться, но
им надо много бремя и труд: много-много, чем он... Его предсказания ока-
зались точными: через несколько месяцев Савелию Говоркову не было равных
не только в части, но и в округе...
Яркий луч карманного фонаря снова прервал его воспоминания:  обход!  Луч
фонаря вспыхнул в дверях секции.  Начальниц войскового наряда и дежурный
прапорщик прошли по секции между кроватями,  освещая  спящих  обитателей
барака.  Убедившись,  что  все на местах и в отряде порядок,  они вышли,
вскоре свет фонарика промелькнул в окнах и исчез в темноте.  Савелий ле-
жал с открытыми глазами. Фонарь за окном, который раскачивал сильный ве-
тер, то освещал, то погружал во тьму проход около кровати Говоркова.
Чтобы проверить готовность своих мышц, Савелий несколько раз сжал пальцы
в  кулак и вдруг улыбнулся,  вспомнив сержанта "спецназа",  с которым их
группа была заброшена под палящее солнце Казахстана, в условия, "прибли-
женные к боевым".
...Нещадно палило яркое солнце.  Вокруг - ни кустика. Казалось, что зем-
ля, изнывающая без воды, сморщилась, потрескалась...
Четверо курсантов, стоя на линии круга диаметром четыре метра, не давали
вырваться из него пятому. Раз за разом бросался он на них, но оказывался
на сухой, пыльной земле.
Со спокойной уверенностью наблюдал  за  этой  схваткой  сержант  Малешко
из-под  желто-зеленой воинской шляпы,  лениво поглядывая за стрелкой се-
кундомера.  Дал же Бог фамилию,  противоположную тому, кто ее носил: под
два метра ростом, мощный торс, округлые бицепсы выпирали настолько, что,
казалось,  вот-вот лопнет его гимнастерка.  На квадратном лице  сержанта
застыла добродушная усмешка,  словно он сам стеснялся своей мощи в силы.
Как же они,  курсанты,  ненавидели его в то время. И как были благодарны
потом там, за Речкой...
- Минута на почивку!  - объявил он,  и все курсанты повалились на землю.
Их мокрые,  покрытые желтоватой пылью тела,  обнаженные по пояс,  лежали
неподвижно,  и  лишь  грудные  клетки от частого дыхания вздымались чуть
нервно.  Савелий лежал на спине,  бессильно разбросав руки. Он попытался
облизнуть кровоточащие губы,  но поморщился от боли: во рту было сухо, и
шершавый язык только усилил кровотечение.
 - Время! Встать! - бесстрастно бросил сержант. И пока они медленно под-
нимались,  стараясь растянуть на секунды  свой  отдых,  сержант  вытащил
из-под планшета на земле алюминиевую фляжку в матерчатом чехле, нарочито
не торопясь, отвинтил колпачок и, специально не отворачиваясь от курсан-
тов, смакуя каждый глоток, начал пить.
С завистью и злостью смотрели они на него, сжимая кулаки.
- Курсант Клеман!  Тебя, что ли, не касается? Встать! - скомандовал сер-
жант,  на миг оторвавшись от фляжки, из которой выплеснулась струйка во-
ды,  и жадные взгляды ребят провожали живительную влагу, текущую по мощ-
ному подбородку, по вздыбившейся груди сержанта и падающую на сухую зем-
лю,  мгновенно  высыхающую под беспощадными лучами светила...  Завинтив,
снова не торопясь,  фляжку, Малешко вернул ее на место и тут псе скоман-
довал:
- Курсант Клеман - у круг! Надо заметить, что это испытание, максимально
приближенное к настоящему бою, требует от каждого участника полного вни-
мания,  стремительной  реакции,  умелого  владения искусством рукопашной
борьбы.  Суть испытания заключалась в следующем:  четверо занимают места
по периметру круга, пятый, как говорилось, становится в центр. По сигна-
лу сержанта курсант, стоящий в центре, за определенный промежуток време-
ни должен вырваться из круга, а его соперники не должны допустить этого.
Дозволительны все приемы и способы...
Тот, по чьей вине упустят "центрового",  должен занять его место,  и все
начинается сначала. Все действия оценивает сержант...
Они только  что  проделали  марш-бросок  на  пять километров и не успели
восстановить силы, как им было приказано выполнять это задание.
Курсант Клеман,  плотный крепыш невысокого роста,  по сигналу сержанта -
"Схватка!" - бросился на высокого грузина,  но туг же был сбит с ног лов-
ким ударом в грудь. Моментально вскочив, Клеман попытался обмануть своих
соперников,  сделав выпад в одну сторону и сразу метнувшись в другую, но
и здесь его постигла неудача: жестким двойным ударом мощный латыш бросил
его в центр круга.  Из носа потекла кровь,  но Клеман,  мазнув под носом
рукой,  не глядя выпрыгнул в сторону Савелия, нацеливая удар в грудь, но
Савелий  сделал резкий пируэт и точным ударом попал Клеману пяткой в жи-
вот, тот, жалобно вскрикнув, упал на землю, обхватив место удара руками.
Скривившись от жалости, Савелий наклонился над ним, чтобы помочь, но тот
неожиданно изо всех сил ударил его ногами  в  грудь,  кувыркнулся  через
спину и - оказался за чертой круга...
- Молодец,  курсант  Клеман!  Уложивси!  - Сержант брезгливо поморщился,
щелкнул секундомером. - Курсант Говорков, колы такыв доверчив та жалост-
на - зараз у круг! Время - двойное!
"Время двойное"  означало  то,  что обычное время сокращено наполовину -
как наказание для провинившегося,  если не уложится, то испытание повто-
рится...
Чертыхнувшись, они,  с трудом сдерживая злость, заняли свои места, а Са-
велий стал вырываться из круга...  Раз,  другой,  третий, и всякий раз -
неудача: силы были на исходе... Поднимаясь после очередного падения, Са-
велий перехватил взгляд своего  приятеля,  высокого  грузина,  незаметно
подмигнувшего ему. Поняв его намек, Савелий выпрыгнул с поворотом в сто-
рону грузина, и тот, как бы пытаясь перехватить его ноги, захватил толь-
ко  одну,  и  Савелий  по инерции занесло за черту злополучного круга...
Технически это было проделано настолько убедительно,  что  даже  сержант
удивленно развел руками...  Однако,  что-то почувствовав, он решил найти
другую причину...  Взглянув на курсантов, которые, не дожидаясь команды,
в  изнеможении повалились на раскаленную землю,  жадно хватая раскрытыми
ртами горячий воздух, он небрежно заметил:
- Непогано!  Но...  в норму не вложилысь Три хвылины лышны.  Още раз!  К
бою!
- Ты что,  сержант? - со злостью выкрикнул Савелий, вскочив с земли, уг-
рожающе двинулся на Малешко.
- Дай дышат, командыр! - К Савелию присоединился и грузин.
Тяжело дыша,  встали и латыш с приятелем:  пошли рядом. И только Клеман,
ехидно глядя им вслед, остался сидеть на земле.
Хитро улыбаясь,  сержант  отрицательно качал головой,  глядя на идущую к
нему четверку курсантов. Поняв, что они и не думают останавливаться, Ма-
лешко неторопливо снял шляпу,  аккуратно положил ее на планшет,  опустил
сверху секундомер  и  спокойно  выпрямился.  Вздохнул,  словно  жалея  о
чем-то. Когда же ребята оказались совсем рядом, он вдруг провел несколь-
ко молниеносных ударов руками и ногами,  удивительных для такого с  виду
увальня.  Четверка "непокорных" тут же оказалась на земле. Потирая ушиб-
ленные места,  сконфуженно,  но не без восхищения поглядывали  парни  на
своего командира...  И вдруг все, и сержант в том числе, громко расхохо-
тались, снимая нервное напряжение. Не смеялся лишь курсант Клеман, стыд-
ливо пряча глаза...
Оборвав смех,  сержант, словно ничего не случилось, спокойно взял секун-
домер, небрежно набросил на себя шляпу и повернулся к ним.
- Вы - курсанты спецназу,  и юшка з носу, но сделаю з вас настоящих бой-
цов!  И не видстану до того... У круг, робяты! У круг! Ще одна схватка и
марш-бросок на червонец...
Савелий снова улыбнулся и стал энергичнее разминать  мышцы.  Вокруг  все
спали,  и тишина нарушалась лишь поскрипыванием кроватей,  если кто-либо
поворачивался на другой бок,  да мощным храпом молодого парня,  обрывав-
шимся ненадолго после привычного "оглаживания" соседским валенком...
Скрипнула входная дверь, и Савелий мгновенно повернулся - они? Что-то он
нервничает,  нужно успокоиться:  если человек нервничает,  то он, еще не
начав боя,  уже наполовину проигрывает - так учил их старый японец Укеру
Магасаки...  Нужно думать о чем-нибудь постороннем,  например о Кешке...
Какие грехи привели его сюда,  в зону? Проворовался? В это не верится...
Может, по халатности? Хотя он всегда отличался осторожностью и был очень
скрупулезен даже в мелочах...  Трудно гадать, если не видел столько вре-
мени человека... Но главное, необходимо держать глаза все время открыты-
ми,  чтобы четко видеть в полумраке секции...  Еще повезло,  что краевая
лампочка ночника дает мягкий свет в бараке. Что еще? Так, лишний раз за-
помнить расположение "мебели" в бараке: во время схватки будет не до то-
го.  Конечно, будь свободного места больше, было бы лучше, но... Савелий
улыбнулся: пользуйся тем, что имеешь... Опять он "накачивает" себя! Раз-
ве больше не о чем думать?.. Хотя бы Афганистан...


Афганистан

Этот день он не забудет до самой смерти. Он будет его помнить всегда по-
тому,  что именно в тот день он потерял самого близкого человека, своего
друга. Того, с кем делился последним куском еще в "спецназе"...
В тот  день,  после выполнения сложного задания,  был тяжело ранен Васо:
во время отхода ему оторвало по локоть руку и осколком гранаты задело жи-
вот...  Им  нужно было быстрее добраться до подходящей площадки в горах,
чтобы принять вертолет.  Спешить следовало и потому,  что Васо как можно
скорее нужен был доктор.  Савелий тащил его на спине,  и при каждом шаге
из груди раненого вырывался тяжелый хрип.
Первым шел сержант Варламов - угрюмый скуластый парень лет двадцати  пя-
ти.  Его лоб, задевая бровь, пересекал красноватый неровный шрам, прида-
вавший лицу несколько удивленное выражение. Держа автомат наготове, сер-
жант внимательно вглядывался вперед.
За ним шел Савелий с раненым, потока двое совсем молодых новобранцев, их
гимнастерки выглядели новыми по сравнению с пропотевшими  и  выгоревшими
остальных  членов  группы.  Эти двое тащили рюкзаки и автоматы Савелия и
грузина.  Замыкал группу невысокий,  но плечистый казах Шалимов.  Своими
узкими карими глазами он успевал зыркать не только по сторонам, но и ви-
деть, что творится за его спиной.
- Потерпи,  Васо ! Потерпи, дорогой! Немного осталось: скоро до места до-
беремся!.. - задыхаясь, успокаивал Савелий своего друга.
- Духи!  -  неожиданно выкрикнул казах и тут же пустил длинную очередь в
сторону душманов.
Варламов и молодые солдаты мгновенно спрятались за скалистые выступы,  а
Савелий,  щадя раненого от резких дерганий, начал осторожно спускать его
по спине.
- Сейчас,  браток, сейчас я те... - Выстрелы душманов заглушили его сло-
ва,  словно смертельные осы зажужжали вокруг, вгрызаясь в каменную поро-
ду,  вырывая износ куски.  Однако две пули наткнулись и на  живое:  одна
ударилась в спину Васо,  другая размозжила его голову... Смерть настигла
мгновенно.
- Василий - тихо окликнул Савелий, осторожно опуская тело на гладкую по-
верхность скалы,  не обращая внимания на взвизгивающие вокруг него пули.
- Васо! - позвал он громче. И вдруг, осознав невосполнимость случившего-
ся, зарычал в безнадежной тоске: - Ва-а-а-со-о!..
- Их трое, командыр! - громко доложил Шалимов, не прекращая огня.
- Молодец, Шалимов! - отозвался Варламов. Затем, прикрываясь за выступа-
ми скалы,  подскочил к Савелию,  притронулся к его плечу и тихо прогово-
рил:
- Что тут поделаешь,  Савва?..  Нету у нас времени горевать...  Потом...
Через двадцать минут вертушки будут. Эти могут помешать... Слышишь...
- Что?  Эти?! - рассвирепел. Савелий и бросил молодому солдату: - Акимов
- автомат!
На миг перестав стрелять, парень подхватил автомат Савелия и бросил ему.
- Второй!
Автомат Васо также оказался у Савелия, ловко им подхваченный.
- Пойду я, командир?! - полуспрашивая, проговорил Савелий.
- Возьми Шалимова...  - предложил Варламов,  понимая, что сейчас никакая
сила не удержит Говоркова.
- Нет,  не надо: одному сподручнее... Да и плакать некому будет. - Саве-
лий  зло ухмыльнулся,  ласково погладил единственную руку убитого друга,
подмигнул сержанту и быстро скрылся за скалой...
- Ребятки,  не давайте духам поднимать головы! крикнул Варламов и открыл