Детектив

ся по возможности поощрять его: то в приказе, то дополнительным отовари-
ванием в магазине зоны.  Конечно,  он был весьма скуден: не самые лучшие
рыбные консервы да каменные пряники,  но и это выручало в трудную  мину-
ту...
Чтобы ни о чем не думать, Савелий полностью окунулся в работу, прихваты-
вая и вторую,  а то и третью смены. Труднее было, когда наступали празд-
ники.  В эти "свободные" дни ничего не отвлекало, и начиналось самокопа-
ние, на Савелия накатывало такое, что в пору волком выть или биться го-
ловой об стенку...  К счастью для Савелия,  таких дней выпадало не очень
много.
Поначалу Савелий избегал общения со своим бывшим сослуживцем Кешкой Сах-
но. Почему-то Кешка вызывал в нем раздражение, бередил душу, напоминая о
счастливом и радостном прошлом,  заставлявшем сжиматься сердце.  Но  шли
дни, и Савелию неожиданно захотелось удариться в эти воспоминания.
Он стал  чаще появляться в "мастерской",  как претенциозно называл Кешка
свою комнатушку.  Надо заметить,  что толком поговорить им почти никогда
не  удавалось:  каждый раз кто-нибудь да мешал - то завхоз зайдет что-то
надписать,  то комендант зоны с заданием  начертить  или  расписать  ка-
кой-либо "уголок" обязательств,  сатиры или санитарии и гигиены, а то из
администрации кто пожалует для проверки, "шмона", обычно "визиты" закан-
чивались просьбой переплести книги или журналы...
- Что делать? - говорил в таких случаях Кешка.
- Хочешь  жить  - умей вертеться. Сейчас-то еще ничего... Вначале трудно
было:  то режимник заскочит,  то кум нагрянет, то из роты, то из баталь-
она,  и каждому дай...  Сколько красок,  кистей, сколько книг зашмонали.
Увидит детектив: "Дай почитать!" Попробуй, не дай! Раз дал, два, а возв-
ращать, так нет, потерял, говорит... Э-э, думаю, шалишь! Хватит! Хрен вы
больше что возьмете...
- Так и сказал? - ухмыльнулся Савелий.
- Что ж я, дурак, что ли? Я поумнее придумал...
- Он хитро прищурился. - Пару раз столкнул их лбами, сразу зауважали!
- Как это?
- Очень даже просто!  Пришел как-то режим...  Ну, этот, Цитрамон. Кличку
эту дали острословы за его пагубную страсть к зеленому змию. Причем пьет
он все, что горит и имеет градус или с ног сшибает, по его выражению. И,
естественно,  после  принятия  какой-нибудь  гадости утром от него несет
всякими парами,  и голова трещит, как пустой орех, для поправления кото-
рой  он  и ныряет перед проверкой в санчасть,  глотает обычную свою дозу
цитрамона:  пять таблеток. Так вот, повадился он ко мне и тащил все, что
можно  было  загнать  на опохмелку.  А тут как-то кум дал мне переплести
Агату Кристи... -
- А Цитрамон увел ее,  и ты "не стал молчать об этом"? - догадался Саве-
лий и фыркнул: - Представляю их душевный разговорчик!
- Таким образом, еще кое-кого так наказал... С тех пор и зауважали... Да
и с левыми работами приставать перестали...  По крайней  мере,  бесплат-
но...  Хозяин мне - сделай то-то и то-то,  а я ему - не успею,  такой-то
приказал сделать ему...  Тот на дыбы:  "Посылай всех ко мне,  кто мешает
исполнять  мои  поручения!" С тех пор только по его записке теперь рабо-
таю,  если мне не выгодно или не хочется делать  кому-нибудь...  Правда,
стараюсь не очень борзеть:  вмиг скушают...  А ты что такой смурной? Ус-
тал, что ли?
- С Зелинским цапанулся... - буркнул Савелий.
- Опять?  Чего он к тебе привязался: мужик вроде неплохой... Что на этот
раз?
- Неплохой!  Самая настоящая мразь! - вспылил Савелий. - Снимаемся вчера
с промзоны,  кричит:  "Осужденный Говорков,  почему пуговица верхняя  не
застегнута?"
- Он что, на съеме вчера был? - озабоченно спросил Кешка. - Ну и что?
- Что-что! Ларек, вот что!
- Второй раз ларьком хлопает! Да ладно, не бери в голову: видно, под ру-
ку попался!
- Ага,  под руку!  А в прошлые разы тоже под руку?  Когда же они оставят
меня в покое?
- Ты, Савелий, главное - держись: нервы береги - может, они того и доби-
ваются, чтобы срок нам продлить! Не поддавайся!
- Пойду я! - Савелий встал, раздраженный, непримиримый.
Кешка хотел остановить, но понял, что приятелю лучше сейчас побыть одно-
му, пожал ему руку и добродушно улыбнулся:
- Ты заходи почаще...


Встреча с Аршином

От перенапряжения или просквозило в цеху,  но Савелий почувствовал силь-
ную головную боль,  и все тело ломало,  как при гриппе. Помучившись нес-
колько дней, он решил наведаться в санчасть.
В небольшом коридоре санчасти народу было много: три скамейки, стоящие в
предбаннике,  занимали в основном и кто не мог стоять,  -  загипсованные
ноги,  ранения в живот, некоторые с перевязанной головой. Савелий прист-
роился за парнем с рукой в гипсе.  От температуры он настолько  ослабел,
что стоял с огромным трудом, на бледном лице проступили бисеринки мелко-
го пота.  Дверь в коридор санчасти приоткрылась,  и на пороге  показался
молодой упитанный зек в белом халате, санитар санчасти.
- Кто к врачу? - важно произнес он.
- Я на перевязку...  - заявил парень с перевязанной рукой, чуть посторо-
нившись, пропустил Савелия вперед.
- Записан? - подозрительно спросил санитар.
- Нет! У меня температура... Грипп, думаю...
- Ну и что?!  Грипп у него! Записаться нужно было, не примет, не положе-
но! - Он безразлично отвернулся от Савелия. - Кто записан к врачу?
- Ты, мразь... - тяжело дыша, тихо выдохнул Савелий. - Я тебя сейчас за-
пишу, сука! - Он шагнул к нему.
- Ты что,  земляк?  Я же ничего...  Это же не я... - залепетал санитар и
тут же посторонился.  - Заходи,  Бешеный, может, примет... - Взглянув на
бирку, суетливо спросил: - Говорков?
В кабинете терапевта стояла медицинская кушетка,  рядом с ней -  похожая
на торшер, с мощной подставкой, сильная электролампа с рефлектором, сол-
люкс,  используемая здесь не только для светолечения, но и для вспомога-
тельного  освещения  больного.  За  столом  восседал бледный круглолицый
врач,  с интересом листавший "Советский экран".  Сквозь тщательно отутю-
женный зеками белоснежный халат просвечивали погоны капитана.  Чуть выж-
дав,  когда тот соизволит оторваться от чтива, Савелий не выдержал и зло
бросил:
- У меня температура!
- Ну  и  что?  - едва взглянув на него,  безразлично проговорил доктор и
буркнул, вновь углубляясь в журнал. - Записан?
- У меня температура! - почти выкрикнул Савелий.
- Санитар, принеси карточку... - Врач продолжил свое чтение.
- Вот, гражданин капитан. - Санитар положил перед ним карту Савелия.
- Подойди!  - проговорил врач,  взял его руку и, сделав вид, что считает
пульс, тут же добавил: - Ничего страшного - не высокая... выживешь. - Он
ехидно посмотрел на Савелия и приоткрыл окошечко  в  стене,  соединявшее
кабинет врача с  процедурным кабинетом. - Танечка, дай ему три таблетки
кальция и две аспирину... За ночь пройдет - и на работу! Следующий!
Савелий наклонился и посмотрел на него в упор,  потом повернулся и пошел
прочь.
- Не понял? - наморщился капитан. - Осужденный!
- Где вас таких только делают? - не останавливаясь, пробормотал Савелий.
- Осужденный!.. Говорков, таблетки возьми! - крикнул вдогонку капитан.
- Да засунь ты их себе... - бросил Савелий хлопнул дверью.
Напяливая в предбаннике верхнюю одежду, Савелий уже не сдерживался и по-
носил капитана от души:
- Костолом паршивый!.. Коновал в погонах!.. Расселась, падла, и картинки
смотрит!..  В Афгане бы тебя повстречать,  суку!  При выходе из санчасти
его догнал санитар:
- Говорков!.. Бешеный, погоди!
- Да пошел ты! - обрезал Савелий.
- Да погоди.. вот - Он сунул Савелию пачку таблеток. - Температурные, от
гриппа...  У меня в заначке были... Бери-бери... - Он тут же ушел, прик-
рыв за собой дверь.
Глядя ему вслед,  Савелий немного постоял, потом повернулся и столкнулся
нос к носу с Аршином...  Он явно шел к врачу.  Жалкий,  с перекосившимся
лицом.  Казалось,  что его длинный рост укоротился. Увидев Говоркова, он
вздрогнул,  вжал голову в плечи и стал еще ниже сообразив, что опасность
не грозит и Савелий не собирается бить его, Аршин, шамкая, как старик, -
то ли челюсть неправильно срослась,  то ли из-за отсутствия передних зу-
бов, - прищурясь, процедил:
- Благодари Короля, а то бы давно ногами вперед вынесли...
- При чем здесь Король?  Это же не он, а я тебя вразумил, - тяжело дыша,
отрезал Савелий.
- На дурака косишь,  что ли?  Если бы не он,  то... И тут Савелий понял,
что стоящего перед ним злобного,  опустившегося до  животного  состояния
человека,  у  которого  инстинкт преобладает над разумом,  уже ничего не
сможет исправить.  Этот человек признает только силу.  В нем великолепно
уживаются два противоположных начала:  рабское и хозяйское. А что преоб-
ладает, зависит не от его разума, а от сиюминутной ситуации. Покачав го-
ловой, Савелий, приблизившись к нему, почти шепотом произнес:
- У меня свои законы:  один раз - предупреждаю,  второй - учу,  третий -
убью!
Последнее слово он произнес настолько просто и обыденно, что именно поэ-
тому оно и прозвучало жутко и страшно. Аршин невольно попятился от него,
словно сейчас именно тот, третий раз...


"Быт" жилой зоны

Жизнь брала свое,  и Говорков вроде бы даже начал привыкать к однообраз-
ной лагерной жизни:  работа, иногда небольшой отдых за книгой, телевизо-
ром, потом сон, и так каждый день... Но иногда происходило что-то такое,
чего он более всего боялся: по капельке набиралась, искала выхода, но не
находила какая-то сила.
Как-то на фабрике отключилась электроэнергия,  произошла авария на подс-
танции,  и всех работающие загнали в жилую зону по баракам  (жилая  зона
имела автономную электростанцию - не очень мощный движок,  которого хва-
тало на освещение периметра зоны и жилых помещений).  Провалявшись  пару
часов  на  кровати  (завхоз все-таки изменился к нему и снова перевел на
нижнее место),  Савелий попытался читать,  но  мысли  жужжали,  роились,
словно пчелы, хотелось выплеснуть их кому-нибудь, но идти к Кешке не хо-
телось, а другого человека не было...
В отличие от Савелия свободные от работки довольные этим обстоятельством
заключенные занимались кто чем:  зашивали,  штопали свою одежду,  писали
письма,  варили чифир... В проходе напротив Савелия двое играли в шахма-
ты.  Играли молча,  сосредоточенно.  Из-за того, что в секции тусовались
почти все живущие,  было сравнительно тепло,  и один из партнеров, обна-
жившись по пояс,  сверкал многочисленными наколками на туберкулезном те-
ле.  У напарника позиция была явно лучше,  достаточно было взглянуть  на
его довольную скуластую физиономию.
Вокруг играющих столпились несколько любопытных и молчаливо, без коммен-
тариев,  следили за игрой. Комментировать в местах лишения свободы очень
опасно,  тем  более когда играют "под интерес":  есть реальная опасность
пострадать,  и не только физически...  Проигравший может потребовать  от
подсказавшего оплатить свой проигрыш...
Сначала игра шла нормально,  без эксцессов,  но, проиграв одну за другой
две партии удачливому сопернику,  тот, что с наколками, все больше нерв-
ничал,  и в какой-то момент ему показалось,  что один из зрителей, прия-
тель его соперника и такой же молодой, как он, подает знаки.
- Слышь, свали отсюда, земляк! - угрюмо бросил он ему.
- Я что,  мешаю тебе?  Я же сижу молча, не подсказываю, - попытался спо-
койно пояснить тот.
- Не подсказываешь?  А чего рожи корчишь?  Маяки даешь?  Сказал - свали,
значит, свали!
- Ты еще укажи, где мне стоять можно, а где нельзя! - усмехнулся парень.
- Ты чего,  кобыла,  пасть разеваешь?  - разъяренно вскочил с места тот,
что с наколками.
- Что ты,  Сиплый,  запретного хапнул,  что ли, - улыбнулся спокойно па-
рень, - или спал плохо?
- Запретного сейчас ты хапнешь! - Сиплый неожиданно выбросил правую руку
в  лицо  парню,  потом еще раз и еще.  Коротко вскрикнув,  тот попытался
прикрыться от него, обхватив руками лицо, на котором появилась кровь. Но
Сиплый,  озверевший от проигрышей, бил в незащищенные места. Однако нас-
тырный парень терпеливо выдерживал его удары и не  собирался  отступать.
Выбрав  момент,  он  ухватился руками за кровать третьего яруса и обеими
ногами ударил Сиплого в грудь... Тот опрокинулся на кровать, сбив на пол
шахматную доску,  но сразу вскочил и схватил табуретку...  Взревел с от-
борным матом и взметнул над головой табуреткой,  случайно задев  кровать
Савелия.  До  этого  момента он лежал спокойно,  безразлично наблюдая за
стычкой, но едва она коснулась его, внятно бросил, чуть приподнявшись на
локте:
- А ну,  хорош!.. Распылились тут... Надо друг другу морды поразбивать -
валите на улицу...  - с угрозой проговорил он. - Или мне встать, - успо-
коить?
Сиплый хотел было что-то возразить,  но, перехватив жесткий взгляд Саве-
лия,  нехотя опустил табуретку на место и начал восстанавливать  партию,
словно ничего не произошло, но все-таки процедил парню:
- Проиграю - платить будешь ты!
- Посмотрим!.. - отозвался тот, стирая платком кровь с лица. Любопытные,
с интересом наблюдавшие за дракой, разошлись и продолжили прерванные за-
нятия...
- Привет, дружок! - услышал Савелий голос Кешки. - Киснешь?
- Да так... Чего еще делать?
- Хочешь, чифирнем?
- Где достал?
- С крытки подогнали! - усмехнулся тот. - На свиданке был, а сегодня Зе-
линский дежурил... Удалось вынести... И чего ты с ним не ладишь? Он явно
неравнодушен к тебе!
- Точно, неравнодушен, так любит, что скушать готов!..
- А он, между прочим, тоже афганец!
- Не пойдет афганец сюда работать!  - зло проговорил Савелий. - Не может
он быть афганцем!..
- Не скажи,  Говорок!  Разные бывают обстоятельства, поверь... Я на сви-
данке случайно услышал...
- А к тебе кто приезжал, жена?
- Жена?  - Кешка нахмурился.  - Нет, мать... Маманя... Всяких вкусностей
навезла:  жалко, что только двое суток... - Он начал вытаскивать из кар-
манов шоколадные конфеты,  кусок сервелата,  открытую банку икры, лимон,
три головки чеснока и три пирожка.  - С вареньем и с мясом...  Сама пек-
ла...
- Я  уж и забыл вкус всех этих продуктов...  - радостно воскликнул Саве-
лий, потирая руки. - Попируем сейчас... Как тебе удалось все это пронес-
ти...
- Я ж говорил...  Ну не суетись: это все тебе! Я нахавался там по макуш-
ку... Не думай, себе тоже оставил...
- А может, составишь компанию?
- Нет,  а чифирну с удовольствием...  На свиданке какой чифир:  с  одной
стороны - завались, а с другой - не с кем, пару раз чифирнул, и никакого
удовольствия...
- Вообще-то пора завязывать с ним, мотор посадить можно...
- Твой мотор?  - усмехнулся Кешка. - Да твоего мотора на троих хватит...
Или пошаливает?
- Да нет пока, но все-таки...
- Короче,  Склифосовский, не выдумывай! В этот момент от играющих в шах-
маты вновь послышался шум:  Сиплый,  как видно, снова проигрывал и решил
выместить злобу на парне, с которым уже схватывался.
- Ну все,  кобыла, я тебя предупреждал! - заревел он, вскочил с кровати,
опрокидывая табурет с шахматной партией,  вцепился в парня.  На этот раз
парень  не стал ожидать его ударов,  а сам неожиданно пнул Сиплого в пах
коленом.  Согнувшись пополам, тот упал на пол и начал кататься, подвывая
то ли от боли,  то ли от злости.  Его приятели,  сидевшие в разных углах
барака, мгновенно подскочили к парню и сбили его с ног.
- Что, снова вам неймется? - недовольно рыкнул на них Савелий.
Зыркнув на него,  те подхватили молодого парня под руки и потащили к вы-
ходу. Сиплый быстро вскочил с полу и бросился вслед за ними.
- Ты что, Савелий? - нахмурился Кешка.
-  Надоели  они  все!  - выдохнул он.  - Днями и ночами не вылезал бы с
кромки... Покалечат парня-то... - сказал он неожиданно, но каким-то без-
различно бесцветным голосом.
- Да плюнь ты на него:  видно, давно нарывался сам... Так что, будем чи-
фирить или варить не хочешь?..
- Как это не хочу?..  Конечно,  хочу!  -  Савелий  вытащил  из  тумбочки
пол-литровую банку, достал из потайного места кипятильник и пошел в умы-
валку,  где стояли розетки. Неожиданно ему навстречу оттуда повалили зе-
ки.
- Что, свет вырубили? - спросил он одного..
- Да нет, Бешен... - замялся тот. - Но ты лучше не ходи туда...
- Что? - нахмурился Савелий, однако того уже и след простыл.
Савелий пожал плечами и двинулся вперед. Не дойдя до дверей умывалки, он
услышал шум и приглушенные стоны и сразу догадался,  что там  происходит
разборка  с  тем  молодым парнем но то,  что ему довелось увидеть,  даже
близко не приближалось к его догадкам...
Трое приятелей Сиплого крепко держали молодого парня, лицо которого было
залито кровью,  а Сиплый,  видно, совершенно потерял контроль над собой:
остервенело бил его ногами и кулаками куда  ни  попадя.  Парень  потерял
сознание и обмяк в руках державших.
- Может,  хватит с него, Сиплый? - неуверенно проговорил один из держав-
ших - здоровенный бугай лет тридцатое добродушным лицом.
- Что, жалко подлюку стало? - зло бросил Сиплый. - А Малыша тебе Не жал-
ко, которого он уряднику сдал? Не жалко, что он теперь в шестиместке па-
рится?  - Было заметно,  что Сиплый сам себя заводит.  - Нет! Этот козел
должен стать петушком! Пусть кукарекает, а не стучит!
Он подал знак державшим парня приятелям,  и те быстро повернули безволь-
ное тело парня задом к Сиплому, который тут же сорвал с него брюки.
- А вы сомневались!  - довольно рассмеялся Сиплый. - Смотрите, какая по-
почка!  - Он похлопал по розовым ягодицам, затем нежно погладил их, пло-
тоядно улыбаясь.  Его руки  стали  нервно  подрагивать,  глаза  налились
страстным возбуждением.  - Ух ты, мой петушочек... Сейчас в твою попочку
войдет твой дружочек...  - Он уже тяжело дышал:  было видно,  что сейчас
его хоть убей, но он не откажется от задуманного. - Сейчас, сейчас заго-
ню тебе кожаный шприц под кожу... Будет немного больно - он у меня с ша-
рами, - но ты терпи...
Он расстегнул брюки и вытащил наружу свой член, который был уже в состо-
янии боевой готовности.  Достаточно больших размеров, он был очень урод-
лив:  весь покрыт буграми от шаров,  с наколкой "везде пролезу".  Сиплый
наклонился,  плюнул парню в задницу,  затем раздвинул ягодицы и с  силой
вогнал в него свой член.  Парень дернулся,  закричал от боли,  приходя в
сознание.
- Что ты делаешь,  сволочь?!  Сука позорная!..  Ты же не жилец больше на
этом свете!..  - Он начал извиваться всем телом,  пытаясь вырваться,  но
держали его крепко. На пол потекла кровь.
- Чо вы смотрите?  - взревел вдруг Сиплый.  - Чижик, сунь ему в рот! Мо-
жет,  ему понравится...  - Он заржал,  довольный своей шуткой, продолжая
качать, словно поршнем, своим членом.
Чижик, державший парня за плечи, возбужденный происходящим, быстро обна-
жил свой член, обхватил парня руками за уши и сунул ему в рот. Тот попы-
тался сжать челюсти,  но тут получил такие удары по бокам и голове,  что
моментально обмяк и уже ничего не соображал...
- А что,  ты прав,  Сиплый,  очень профессионально чмокает, - осклабился
Чижик, входя во все больший экстаз... Неожиданно заметил стоящего у вхо-
да Савелия, который то ли оцепенел от происходящего, то ли ему было нас-
только безразлично, что он просто ожидал, когда закончится этот бардак и
ему можно будет спокойно сварить чифир...
- А,  Бешеный! - хрипло выдавил Чижик - очень хоо-рошо... - громко доба-
вил он, дернулся пару раз и брезгливо кивнул на парня. - Может, и ты ему
навалишь на зуб? А, Бешеный?
Савелий хмуро взглянул на него,  потом на Сиплого, выкрикивающего в экс-
тазе:
- Хорошо, бля, буду, хорошо!.. А-а-а... Обхватив за бедра парня так, что
ободрал  кожу  ногтями.  Сиплый  с силой вогнал член до конца...  Парень
вновь застонал.  Сиплый выдернул из него обмякшую плоть, обтер о рубашку
парня его кровь,  заправил в брюки и бросил тому,  кто предлагал остано-
вить избиение:
- Ну что, теперь твоя очередь, Кучерявый! А может, действительно ты, Бе-
шеный? А?
- Я  свой член не на помойке нашел!  - хмуро обрезал Савелий,  подошел к
полке, поставил банку с водой и воткнул кипятильник.
- Мне что-то тоже расхотелось...  - неуверенно протянул Кучерявый, и они
выпустили парня из рук. Он кулем свалился на плиточный пол и не шевелил-
ся.
- Слушай,  Сиплый, ты случайно своей балдой не проткнул печень? - разго-
готался неожиданно Чижик.
- Вишь, не шевелится...
- Ага,  я.. - ухмыльнулся Сиплый. - А может, и ты через горло легкие за-
дел... Ладно, пошли отсюда: мужикам чифир варить надо.
Когда Савелий засыпал чай в кипящую  банку,  парень  очнулся,  огляделся
вокруг,  заметил Савелия, и в его глазах была такая ненависть, что Саве-
лий подумал.  "Это добром не кончится..." Парень медленно встал с  пола,
натянул брюки и, пошатываясь, словно пьяный, вышел из умывалки...
Когда Савелий принес чифир, Кешка разглядывал какой-то журнал.
- Тебя только за смертью посылать! - полусердито сказал он.
- Там этого молодого опустили... - неожиданно для себя ответил Савелий.
- Ну и что?  Брось ты, сами разберутся... Все тебя спросить хочу: за что
тебя окрестили?
- Быть беде...  - не выйдя еще из своих мыслей,  сказал Савелий взглянул
на Кешку. - Слушай, дружан, за что тебя окрестили? Все забываю спросить.
Кешка заливисто заржал на всю секцию.
- Ну,  Ты даешь, Савка! - Он стер улыбку, внимательно посмотрел на Саве-
лия, понял, что тот действительно не слышал его вопроса, махнул рукой. -
Ладно...  Помнишь,  я тебе говорил за второго помощника?  Неплохой чело-
век... - Кешка криво усмехнулся, - этот "неплохой" человек заколебал ме-
ня сноси простотой!..  Повадился ко мне, котяра, сначала ужиком: "Не мо-
жешь ли ты,  Кешенька,  дать мне косточек для моего песика?" Жалко,  что
ли? Раз дал, другой... "У меня праздник завтра, а в магазин не поспеваю,
не дашь ли чего-нибудь вкусненького..." Вот падаль!  И пошло, и поехало,
начал приходить как к себе на кухню: то одно возьмет, то другое... А тут
тралим, тралим, и все впустую. Скоро возвращаться, а плана нет... Да еще
шторм... - Он тяжело вздохнул.
- Сам не знаю,  как умудрился поскользнуться...  Перелом... Слава, богу,
закрытый, - он снова улыбнулся. - Поскользнулся, упал, закрытый перелом.
Очнулся - гипс...  Меня - в кровать, а температура под сорок, врач в па-
нику...
- Это Данилыч-то в панику?
- Списался  Данилыч  - инфаркт...  А новый только из института,  зеленый
совсем:  гангрена, кричит, начинается, резать надо... Я, естественно, ни
в какую!  Меня в ближайший порт, на самолет и в Москву... Оказалось вос-
паление легких... Совпало так... Отлежался три месяца, вставать начал на
костылях и в порт,  ребят встречать...  Смотрю,  что-то не так: косятся,
цедят сквозь зубы...  Короче,  эта мразь,  когда я его от  кухни  отшил,
пригрозив, что доложу капитану, решил воспользоваться моим несчастьем...
Рапорт,  ревизия,  небольшая недостача,  собрание, и главным обличителем
был, как ты думаешь, кто?
- Неужели Касымов?
- Ага, он самый, "неплохой" человека Тут-то я не сдержался: весь костыль
об него обломал...  Двести шестая,  часть вторая,  три года... Жаль, что
костыль легким оказался...  А жена? Жена бросила меня... Сразу после су-
да... Ладно, банкуй!.. Хочешь, еще кого позови.
- Кривой, - крикнул Савелий, - иди хапни с нами индюхи!..
Когда они уже заканчивали чифирять,  в спальную  вошел  завхоз,  поманил
пальцем Лариску и что-то сказал ему. Тот радостно улыбнулся, подскочил к
ярусу,  где лежал молодой парень,  опущенный в умывалке,  подхватил  его
постель и перенес в "девичий" угол на свободную кровать.
И вновь Савелий подумал,  что это происшествие так просто не кончится...
И на этот раз его интуиция не подвела:  наутро Сиплого нашли  мертвым  в
своей  постели,  а Чижик еще дышал,  и его быстро отправили в больничку,
где он спокойно и тихо умер через несколько часов...  Их обоих  проткнул
насквозь  заточенным электродом обиженный паренек и под самое утро пошел
на вахту сдаваться...  Его с зоны убрали,  провели следствие, на которое
вызывали и Савелия:  кто-то доложил,  что он был во время насилия в умы-
валке,  однако паренек заявил,  что его там не было,  а Савелий молчал и
ничего не подписывал и не говорил... И от него постепенно отстали: нужно
было делать план,  и за него вступился мастер,  а потом и начальник  це-
ха...


Снова Зелинский

Хоть и долгая зима в этих местах,  но и она начала сдавать свои позиции:
в воздухе запахло весной, нет-нет да и зажурчат под ярким солнцем ручьи,
весело переговариваясь на языке природы.  То здесь,  то  там  заслышится
звонкая  капель.  Все  больше освобождались от снега асфальтовые дорожки
между жилыми бараками.
Гораздо теплее стало и в жилых секциях, многие даже ходили в майках.
В один из таких дней Савелий решил не оставаться на вторую смену и  нем-
ного отдохнуть.  Сходил на ужин, прилег перед фильмом на кровать, но сон
так сморил его, что Савелий даже не услышал крика дневального:
- Атас! Менты!
Не разбудила его и начавшаяся суета в бараке.  Одни прятали то, что счи-
тали опасным оставлять для глаз администрации, другие соскакивали с кро-
ватей и быстро поправляли их.  Третьи,  кто поблатнее,  "не  суетились",
продолжая нахально лежать в одежде на кроватях.
В дверях появился капитан Зелинский,  с ним двое солдат.  Появление зам-
комроты Зелинского,  не "кума" или "режимника" говорило о том,  что этот
"шмон" не "по наколке",  то есть не по доносу, а "нормальный", по графи-
ку...
Двигаясь по проходу,  проверяющие быстро подходили к тумбочке, перевора-
чивали в ней все,  что можно и нельзя, прощупывали одеяло, подушку, мат-
рац и шли дальше.
В огромный полиэтиленовый,  мешок складывали запрещенные с их точки зре-
ния,  вещи, самодельные кипятильники, снова появлявшиеся у зеков едва ли
не сразу же после окончания "шмона".  "Дело ментов шмонать, а дело зеков
прятать так, чтобы не нашли", - говорили заключенные. Отбирались фломас-
теры,  тушь, чтобы никто не "накалывался". Можно подумать, что это могло
кого-то остановить:  зеки выдумывали всевозможные приспособления и смеси
при желании сделать "наколку" - даже "автоматы для наколки"  из  механи-
ческих бритв,  а как заменитель туши использовали жженую резину,  разве-
денную в обыкновенной воде.  Спортивные тапочки и костюмы,  чай, всевоз-
можные полоски железа, используемые для нарезания хлеба, - все конфиско-
вывалось, но тщательнее всего "шмонщики" искали деньги...
Капитан Зелинский,  не обращая внимания на заключенных, лежавших на кро-
ватях в одежде, остановился перед спящим Савелием и крикнул:
- Осужденный Говорков, почему спите в одежде? Но Савелий его не слышал.
- Кому спишь?.. - грубо ругнулся солдат-азербайджанец и затряс кровать.
На этот  раз Савелий открыл глаза и поглядел на капитана ничего не сооб-
ражающим взглядом.
- Встать! - взвизгнул тот, пораженный его наглостью.
- Чего орешь? - бросил Савелий, протирая глаза.
- Что?  - Капитан схватил его за руку, намереваясь поднять с кровати, но
не смог даже ее разогнуть.
- Руки!  - тихо процедил Савелий и настолько недвусмысленно посмотрел на
него, что тот выпустил его руку и даже сделал шаг назад.
Савелий спокойно встал,  сунул шапку в рукав телогрейки,  положил ее под
подушку, выпрямился, и в упор посмотрел на Зелинского.
- Ты что? Ты что буравишь? - наконец опомнился тот. - Да я тебя сгною...
Да я... в ШИЗО...
Не реагируя на его вспышку,  Савелий наклонился, сунул сапоги за тумбоч-
ку, надел тапочки, затем повернулся к капитану:
- Чего уставился? Веди...
Молчавшие и  внимательно  наблюдавшие за происходящим зеки не выдержали,
кто-то прыснул, чем вконец вывел из себя капитана.
- Руки назад! Пшел на вахту!.. - приказал он.
В комнате дежурного помощника начальника колонии Зелинский  написал  ра-
порт, пухленький майор, дежуривший в этот день, быстро прочитал его, по-
качал головой:
- В какую камеру пойдешь?
- Все равно.
- Все равно!  - передразнил майор.  - Вот брошу тебя сейчас к  "девкам",
будет тебе "все равно"!
- Другую хату придется поганить!  - угрюмо заявил Савелий.  - Как пробки
повылетают оттуда...
- Ишь какой смелый!  - усмехнулся Зелинский.  - А ты его,  Игнатьевич, в
третью...
- А что,  это мысль!  - Довольный майор пометил в постановлении и повер-
нулся к пожилому прапорщику. - Ты пообедал, Федор Федорович?
- Перекусил малость...
- Отведи-ка его... в третью!
- К блатным? - вздохнул тот.
- К блатным! - подхватил раздраженный Зелинский. - Может, они уму-разуму
научат!
- Руки назад!  - тихо приказал прапорщик Савелию и укоризненно посмотрел
на Зелинского. - Пошли!..


В ШИЗО с блатными

В здании  ШИЗО  была небольшая каморка без окон,  где прапорщик заставил
Савелия раздеться до трусов,  внимательно прощупал его одежду. Ничего не
обнаружив,  кивнул на носки и,  когда Савелий вывернул их,  с удивлением
поморщился:
- Неужели ничего не затарил?  Савелий пожал плечами,  переступая  босыми
ногами на цементном полу.
- Одевайся! - вздохнул прапорщик. - Может, не пойдешь туда?
Подхватив штаны, Савелий натягивал их, повернувшись к прапорщику спиной,
на которой старый служака увидел огнестрельное ранение. Покачав головой,
снова спросил:
- Говорю, может, не пойдешь в третью? Блатные там...
- По мне, хоть забубенные! - буркнул Савелий, продолжая одеваться.
- Да я...  не к тому...  - смутился неожиданно Федор Федорович. - Старый
стал: мне покой нужен...
- Покой?  - переспросил Савелий.  - Покой и мне нужен!  - неожиданно  он
обозлился. - А ты, хотел бы покоя, в садовники пошел, а не вертухаем!
- А в этом ты прав, сынок, - тихо с грустью сказал прапорщик и повторил,
вздохнув:  конечно же,  прав...  Но не серчай на меня: не я же тебя сюда
звал, небось сам пришел!
- Сам? - нервно хохотнул Савелий. - Если бы! Этапом привезли.
- Это-то понятно,  что этапом,  но за дело же! - Он пожал плечами. - Си-
деть-то много?
- Девять...
- Девять годков?.. Накуролесил, видать...
- Эх, отец... - совсем по-детски обиженно начал было Савелий, но продол-
жать не захотел, огорченно махнул рукой и сунул ноги в тапочки.
- Ты... вот что: шумни, ежели что... я тут буду...
- Федор  Федорович  суетливо начал смотреть по сторонам,  нашел на столе
какой-то газетный сверточек и протянул Савелию.  - Возьми-возьми, отшмо-
нал надысь...
Савелий машинально  зажал  сверточек в руке и пошел за прапорщиком.  Они
остановились перед дверью с цифрой 3. Прапорщик потянул дверь на себя, и
та, лязгнув металлическими запорами, распахнулась, выдохнув тяжелое зло-
воние.
- Федор Федорыч, здесь и так дышать нечем, впритык лежим! - прошепелявил
парень  лет тридцати пяти с уникальной наколкой:  огромный паук обхватил
мохнатыми лапами всю его лысину, на спине этого чудища - свастика.
- Поместитесь как-нибудь...  - недовольно пробурчал прапорщик и посторо-
нился,  впуская  в камеру Савелия.  Затем внимательно посмотрел на него,
обвел взглядом ее обитателей,  вздохнул  и  вышел,  захлопнув  за  собой
дверь.
Камера была чуть больше той, где Савелий дважды побывал. Справа от входа
- цементное возвышение на метр,  с дырой  посередине  (нехитрый  туалет,
прозванный  зеками  "дальняк",  дыра  закрывалась  своеобразным кляпом -
изобретение самих обитателей,  - сооруженным из полиэтиленового  пакета,