столько же в Москве. Реально это?
- Нереально, - вздохнул Лисицын. - Значит, вы отступаете?
- Слушай, парень, - рассердился я. - Ты меня не впутывай в это дело.
Мы как с тобой договорились? Если тебе нужен совет, ты приходишь ко мне
и спрашиваешь, а я рассказываю тебе все, что знаю. А работать по делу
вместе с тобой я не подписывался. Мне разборки с твоим начальником ни к
чему, своих хватает.
- Чего, начальников?
- И разборок тоже. Повтори-ка мне еще раз, что делала Ольга вчера ве-
чером.
- В 21.00 началась пресс-конференция по фильму "Армейская жена", До-
ренко опоздала на двадцать минут, потом всю пресс-конференцию просидела
на сцене вместе со съемочной группой, отвечала на вопросы журналистов.
После пресс-конференции все пошли в ресторан, это было в 22.30. Доренко
была за столиком с Виктором Бабаяном. К ним то и дело подсаживались раз-
ные люди, но Бабаян был постоянно. Ольга много пила, несколько раз выхо-
дила в сад подышать воздухом, то с Виктором, то одна. После очередной
такой отлучки она не вернулась за столик, но Бабаян не хватился ее, по-
тому что тоже к тому времени изрядно набрался и пару раз выходил в сад с
какой-то цыпочкой. Цыпочку эту мы пока не нашли, потому что даже сам Ба-
баян ее плохо помнит. Вот, собственно, и все.
- А что рассказывает Бабаян? О чем они разговаривали за столом?
- Ничего интересного припомнить не может. Говорили о том, кто из чле-
нов жюри берет взятки, кто с кем спит, насколько велик шанс получить
премию. Обычные разговоры.
Кое-что показалось мне любопытным в этом рассказе. Ольга опоздала на
пресс-конференцию на двадцать минут. На это мог не обратить внимания
только тот, кто совсем ее не знал. Да, Оля подчас бывала крайне легко-
мысленна, да, она не умела обращаться со своими любовниками так, чтобы
они не сбегали от нее, но во всем, что касалось дела, профессиональных
обязанностей она была чрезвычайно аккуратна и обязательна. Никогда нику-
да не опаздывала и даже, по-моему, никогда внезапно не заболевала. Ре-
жиссеры любили с ней работать, потому что Оля Доренко была надежна, как
каменная скала, у нее не бывало нервных срывов и истерик на съемочной
площадке, она не забывала текст и ни на что не жаловалась. Почему же она
вчера опоздала? Да еще на целых двадцать минут...
- Поговори с Людмилой Довжук. Выясни по минутам, чем вчера занималась
Доренко, куда ходила, с кем разговаривала. Она не могла опоздать просто
так, ни с того ни с сего. Если окажется, что тянешь пустышку, убьешь
другого зайца - завяжешь знакомство с Люсей. Тогда она не будет нервни-
чать, если ты начнешь ковыряться в ее связях с темными личностями.
Только имей в виду, Люся обожает стройных брюнетов, вроде тебя, и имеет
неприятную привычку ловить на слове и вцепляться в глотку. Не вздумай
дать ей понять, что она тебе нравится, даже из чистой вежливости, иначе
сам не заметишь, как окажешься в койке у Довжук, и не будешь знать по-
том, как оттуда вылезти. Наша Людмила - дамочка цепкая.
- Спасибо, Владислав Николаевич. А скажите, у председателя жюри могут
быть мотивы убрать ведущую актрису, претендентку на первый приз за луч-
шую женскую роль?
- Опять-обратно-снова! Да ты что, Серега, не понял, о чем я тебе се-
годня рассказывал? Председатель жюри Игорь Аркадьевич Литвак не имеет к
Ольге ни малейшего отношения. Не было между ними ничего, понимаешь ты
это? Или ты мне не веришь?
- Верю, Владислав Николаевич, но я имел в виду другое. Меня интересу-
ет не Литвак - любовник Доренко, а Литвак - председатель жюри. Может
здесь быть какой-то интерес?
- Мне не совсем понятен твой вопрос, Сережа. Чего ты темнишь? Что-то
узнал?
- Мне стало известно, что Литваку предлагали очень большую взятку за
то, чтобы Ольга не получила эту премию.
- Интересное кино, - протянул я, невольно останавливаясь. - А кто,
если не Ольга? За кого платили такие большие деньги?
- В том-то и дело... Неизвестно. И вот о чем я подумал. Предположим,
Литвак согласился эти деньги взять. Но с остальными членами жюри он ни-
чего сделать не смог. То есть, может быть, кого-то ему удалось убедить,
кого-то - нет, но расстановка сил была явно в пользу Доренко. А денег-то
хочется! Вот он и убивает Ольгу или нанимает когонибудь ее убить. Может
такое быть?
Его рассуждения мне понравились, они были стройными и какими-то неза-
шоренными, нестандартными. Сразу было видно, что мальчик в детстве много
читал. Но подумать так про Игоря... В голове не укладывалось. Я поче-
му-то был твердо убежден, что о порядочности и принципиальности любого
мужика можно судить по его отношениям с женщинами. И не мог поверить,
что Игорь, к которому за двадцать лет не прилипла ни одна "романтичес-
кая" сплетня, мог взять взятку, да еще пойти из-за этого на убийство.
Впрочем, тут напрашивалось и другое объяснение, которым во имя справед-
ливости и объективности пренебречь я не мог. Если Игорь, как говорится,
"не был замечен", это могло оказаться свидетельством того, что он чрез-
вычайно осторожен и предусмотрителен и умеет как следует хранить свои
тайны. А коль так, то история, предложенная Лисицыным, вполне реальна.
Только непонятно, каким образом при всей его осмотрительности и осторож-
ности информация все-таки просочилась и дошла до Сергея. Что-то не вя-
жется. Хотя, конечно, утечка могла произойти не со стороны Игоря, а со
стороны того, кто давал взятку. Поэтому вместо ответа на вопрос Сергея я
задал ему встречный вопрос:
- От кого пришла информация?
- Владислав Николаевич...
- Понял, понял, не дурак. Меня интересует, на кого ссылался твой ин-
форматор. На самого Литвака или на кого-то другого?
- Нет, Литвака не упоминали. Было сказано примерно так: "К председа-
телю жюри подкатывались насчет Доренко, чтобы не давал ей приз".
- Ладно, я подумаю, что тут можно сделать. Давай, Сережа, двигай к
Люсе и потряси ее хорошенько насчет вчерашнего дня. Опроси всех, кого
найдешь, но мы с тобой должны понять, почему Ольга опоздала на
пресс-конференцию. И обязательно поговори с Бабаяном еще раз. Знаешь,
люди, беседующие вечером, очень часто упоминают о том, что произошло в
течение дня.
Мы дошли до калитки дома номер 8. За большим столом под навесом сиде-
ли Вера Ильинична и ее муж Григорий Филиппович в обществе хохотушки
Ирочки. Посреди стола красовался огромный разрезанный арбуз. Все трое
сосредоточенно поедали красную сочную мякоть, не обращая внимания на ро-
ящихся над их головами мух. Ни Татьяны, ни Лили с ними не было. Интерес-
но, о чем можно так долго болтать?
- А где ваш друг? - спросила Ирочка, когда я проходил мимо них.
- Пошел домой. Просил поблагодарить за чай.
- Он очень симпатичный.
- Я ему передам, - пообещал я, усмехаясь. Ирочка в своем репертуаре.
- Передайте, пожалуйста, не забудьте.
Пусть заходит. Лилю и Татьяну я нашел на галерее возле нашей комнаты.
Они вынесли второй стул и уселись рядом с открытым окном, чтобы свет па-
дал на переносной компьютер "notebook", который Татьяна держала на коле-
нях. Пальцы пышнотелой блондинки бегали по клавиатуре с такой скоростью,
что у меня в глазах зарябило. Мягкое щелканье клавиш слилось в один неп-
рерывный звук.
- Приспосабливаете техническую революцию к писательскому труду? - по-
шутил я.
Мне показалось, что Татьяна смутилась.
- Это очень удобно, - сказала она, словно оправдываясь. - Я такая
растеряха, ни одной бумажки найти не могу, все куда-то рассовываю и за-
бываю потом куда. А так все в одном месте, и искать легко.
- Вот вместо того, чтобы читать любовные романы, училась бы у тети
Тани работать на компьютере, - назидательно сказал я, обращаясь к доче-
ри.
Лиля молчала, только глядела на меня укоризненно своими огромными
темно-серыми глазищами.
- Она учится, - ответила вместо нее Татьяна. - У нас все на основе
взаимности. Она мне - сведения о жизни школьников, я ей - навыки работы
с текстовым редактором. Разве Лиля вам не говорила?
Я получил очередной щелчок по носу. В самом деле, каждый вечер я
спрашивал Лилю, чем она занималась, и она коротко отвечала: "С тетей Та-
ней разговаривала". В подробности я не вдавался, и, видимо, напрасно.
Надо будет сегодня же начать наверстывать упущенное.
- А почему вы не пошли есть арбуз?
- Я еще свою норму не выполнила.
- Самодисциплина?
- А как же. Без этого нельзя, иначе я вообще ничего не напишу. Я пос-
пать люблю, в постели поваляться.
- И какая у вас норма?
- Десять страниц в день. Триста пятьдесят строк. Пока не сделаю -
спать не ложусь.
- Вот видишь, Лиля, - строго обратился я к дочери. - У тети Тани нор-
ма триста пятьдесят строк, а ты ей мешаешь, отвлекаешь. Она из-за тебя
спать не ложится. Даже арбуз есть не пошла. Кстати, а ты-то почему его
не ешь? Ты же любишь арбузы.
- Мне с тетей Таней интереснее, - тихо проговорила Лиля, и ее бездон-
ные глазищи наполнились слезами.
- Зачем вы так, Владислав, - упрекнула меня Татьяна. - Лиля нисколько
мне не мешает. Она сидит тихонечко и смотрит, как я пишу.
- Разве вас это не отвлекает?
- Ничуть. Я привыкла работать в присутствии людей, отдельного кабине-
та мне пока не полагается.
- Танечка, а кем вы работаете?
Ее имя сорвалось у меня с языка раньше, чем я успел сообразить, что
вообще впервые обращаюсь к ней по имени и впервые разговариваю с ней. И
сразу "Танечка". Стасов, ты зарываешься. Какая она тебе Танечка? Она же
тебя в упор несколько дней не видела. Но ее звучный голос действовал на
меня завораживающе, и я уже забыл обо всем, кроме непосредственного
предмета нашей с ней беседы.
- Я юрист.
- А точнее?
- Следователь.
Я бросил на Лилю уничтожающий взгляд. Интересно, сказала ли она
Татьяне, кем работает ее родной папенька? И уж не этим ли обстоя-
тельством объясняется отсутствие у Татьяны желания поближе познакомиться
с отцом девочки, с которой она проводит так много времени?
Внезапно мне бросилось в глаза удивительное внешнее сходство их обе-
их. Ростом Лиля пошла в меня и в свои восемь лет уже имела сто пятьдесят
два сантиметра. Да и килограммами ее Бог не обидел, они планомерно нара-
щивались с того самого времени, как она стала проводить все вечера на
диване с книжкой, фруктами и сладостями. Правда, волосы у Лили были та-
кие же, как у меня, темно-русые, а у Татьяны - какие-то платиновые, зато
глаза у обеих были совершенно одинакового цвета. Я поймал себя на том,
что не далее как два часа назад мысленно назвал Татьяну "толстой коровой
с поросячьими глазками", но ведь в тот момент она смеялась. Покажите-ка
мне человека, у которого глаза остаются большими и выразительными, когда
он хохочет, и можете бросить в меня камень. На самом деле глаза у девуш-
ки были нормального размера, не такие, конечно, как у Лили, но и не по-
росячьи. И потом, видел я ее по утрам, когда она расхаживала по двору в
купальнике, а сейчас, вечером, на ней была надета длинная свободная юбка
и трикотажная майка с глубоким вырезом, и выглядела Татьяна в этом наря-
де очень даже прилично. Во всяком случае, "коровой" я бы ее уже не наз-
вал. Вообще я привык всех женщин сравнивать с Ритой, у которой была бе-
зупречная фигура, хоть сейчас на конкурс красоты. Но ведь в конце концов
даже это не удержало меня от развода. К тридцати пяти годам я, хоть и
несколько запоздало, но понял, что с фигурой ты только в постели лежишь,
а живешь-то с человеком. И если к тому времени мне еще не надоело ло-
житься в постель с Риткиным роскошным телом, то жить в одной квартире с
ее, мягко говоря, спорным характером я больше не мог.
И теперь, глядя на них, удобно устроившихся на стульях под листьями
дикого винограда, таких похожих друг на друга, я вдруг с болью осознал,
как не хватало все эти годы моему ребенку спокойного доверительного кон-
такта со взрослыми, когда можно по вечерам долго и неторопливо разгова-
ривать, делиться своими проблемами, спрашивать совета. Нам так нрави-
лось, что наша дочь спокойная и самостоятельная, не нуждающаяся в нашем
постоянном присутствии, в мелочной опеке, что мы совершенно забыли поин-
тересоваться, а нравится ли это ей самой.
Я почувствовал себя лишним, хотя Татьяна прервала работу, и выжида-
тельно смотрела на меня, готовая продолжить беседу.
- О чем ваша новая книга? - спросил я, превозмогая желание уйти в
комнату и лечь и стараясь быть вежливым, чтобы Лиле не было за меня не-
ловко.
- Об этом городе. Знаете, я не люблю писать о том, чего не знаю, и о
местах, где никогда не бывала. Я вообще-то езжу мало, на подъем тяжела,
но уж если где оказываюсь, обязательно "совершаю преступление" в этом
месте. Раз оказалась здесь на отдыхе, значит, надо это использовать.
- И что вы собираетесь здесь натворить? Мафиозную разборку в войне за
прибрежные территории под постройку роскошного пансионата?
- Это интересная мысль, - оживилась Татьяна. - Я об этом как-то не
подумала. Нет, мой замысел проще. Вы, наверное, знаете, сейчас здесь
проходит кинофестиваль, вот я и хочу привязать к нему сюжет своей повес-
ти.
- Лиля, - скомандовал я. - Время. Пора в постель.
- Папа, - жалобно промычала она. - Пожалуйста, папа...
В меня словно бес вселился. Я сам не понимал, что со мной происходит,
я не узнавал себя.
- Хорошо, можешь читать. Но в постели.
- Но, папа...
- Котенок, ты взрослый человек, поэтому тебе я скажу открытым текс-
том: мне нужно поговорить с тетей Таней. Наедине.
- Папочка... - Лиля готова была расплакаться.
Но я был непреклонен, в глубине души понимая, что строгость надо про-
являть в другом месте, в другое время и совсем по другому поводу. Я же
говорю, меня как подменили.
- На-е-ди-не, - отчеканил я, наклоняясь и поднимая девочку на руки.
Она ткнулась лицом мне в шею, и я почувствовал влагу на коже.
- Танечка, пять минут подождете? - спросил я, выглядывая из-за копны
Лилиных кудряшек.
Я унес Лилю в комнату, усадил к себе на колени и крепко обнял.
- Не сердись, котенок, - прошептал я. - У меня к тете Тане очень
серьезный разговор, служебный, понимаешь? По поводу ее повести. Хочу
рассказать ей кое-что из своей практики, вдруг пригодится. И кроме того,
дядя Сережа, который ко мне приходил, просил передать ей один секрет. А
секрет - он и есть секрет, для него нет исключений, даже если ты - моя
дочка, правильно?
Она кивнула и всхлипнула.
- Тогда все. На горшок, чистить зубы и в постель. Можешь читать до
тех пор, пока я не вернусь.
Через десять минут я шел по длинной темной улице в сторону людного
освещенного центра. Ничто уже не напоминало здесь тот курортный город, к
которому я привык, когда меня еще пятилетним привозили сюда родители. Я
бывал здесь много раз, хорошо ориентировался в улицах и переулках, но
все равно чувство было такое, что я никогда в этом городе не был. Пос-
ледние пять лет изменили его до неузнаваемости.
Рядом со мной шла Татьяна, которая внимательно слушала мой рассказ об
убийстве Ольги Доренко. Странное чувство не покидало меня. Много раз в
своей двадцатилетней служебной жизни я сталкивался с женщинамиследовате-
лями, с некоторыми из них спал, с остальными сотрудничал. Но если они
становились моими любовницами, я в их присутствии не произносил ни слова
о работе. Если же обсуждал что-то служебное, они мгновенно превращались
для меня в бесполых существ. Сейчас же я говорил на сугубо профессио-
нальные темы с женщиной-следователем, отдавая дань ее хватке и юридичес-
кой грамотности и в то же время необыкновенно остро чувствуя, что она -
Женщина. Именно так, с большой буквы.
Глава 3
Я пригласил Татьяну в ресторан, но она со смехом напомнила мне об
обильном ужине, поэтому мы решили скромно посидеть в каком-нибудь баре.
Подходящее заведение мы нашли довольно быстро, правда, музыка там была
оглушительная, но с этим пришлось мириться: баров без музыки в этом ку-
рортном городе вообще не было.
Войдя, я сразу начал оглядываться, ища глазами знакомых киношников,
чтобы ненароком не выбрать место рядом с ними. Прямо у входа я увидел
двоих операторов, работавших в объединении "Звезда" у Игоря Литвака, а в
глубине у окошка заметил журналиста, с которым у моей бывшей супруги был
скоротечный роман сразу после нашего развода. Журналист сидел в обществе
бесполого существа с пышными кудрями и тщательно выбритым лицом, облик
которого наводил на вполне определенные мысли, окрашенные легким налетом
"голубизны". Я подумал, что это, наверное, и есть знаменитый Руслан -
актер, проходящий в титрах без фамилии, наподобие певиц Виктории или
Элеоноры. Ритка говорила, что Руслан - убежденный гомосексуалист, не
скрывающий своих сексуальных пристрастий и ничуть их не стесняющийся.
Татьяна проследила за моим взглядом и тоже увидела кудрявое чудо с
капризно изогнутыми губами.
- Вы его знаете? - спросила она тихонько, пробираясь вслед за мной к
стойке, где как раз освободились два места возле включенного телевизора.
- Не уверен. Мне кажется, что это Руслан.
- Руслан? Тот, который играл в "Опасных страстях"?
- Он самый. Но, повторяю, я не уверен. Может, просто похож.
Мы заняли удачно подвернувшиеся места, и тут же к нам подлетел ма-
ленький черноусый бармен в брусничного цвета пиджаке, белоснежной рубаш-
ке и галстуке-бабочке. Я заказал коньяк для Татьяны и джин с тоником для
себя.
- Жаль, что я уже почти до половины написала свою "нетленку", -
вздохнула она, делая первый маленький глоточек. - Теперь отступать неку-
да, надо дописывать в соответствии с первоначальным планом. Ваша история
с убийством Доренко кажется мне намного привлекательнее. Представляете,
какой разворот можно было бы сделать! Борьба конкурсантов, интриги, рев-
ность, месть, корысть - полный спектр, от мелкой пакости и беспробудного
пьяного блуда до взятки и "заказного" убийства. Блеск!
- А о чем ваша повесть? - вежливо поинтересовался я, хотя на самом
деле мне было на это глубоко наплевать. Мне нужна была Татьянина голова
- голова юриста-профессионала, следователя, с хорошим знанием женской
психологии (по части мужской я и сам не промах), но главное - со свобод-
ным полетом фантазии, как у любого писателя. У меня самого с фантазией
всегда было бедновато, может, поэтому я и не стал великим сыщиком, прос-
лавленным на все министерство. Зато я был, как говорили мне самые разные
начальники, прекрасным исполнителем. Если поставить передо мной задачу,
то я из-под себя вывернусь, но придумаю, как ее решить, и сумею органи-
зовать выполнение. Именно поэтому я дорос до начальника среднего звена:
стратегические задачи за меня придумывали руководители повыше рангом, а
передо мной их только ставили.
- Моя повесть о конкурсе красоты. Помните, в сводках проходил пожар в
здешнем Летнем театре во время конкурса "Мисс Побережье"? Тогда погибло
несколько девушеккоп курсанток.
- Что-то припоминаю, - неуверенно ответил я. - Это было, кажется, ме-
сяца два назад?
- Если точнее - три. Это было в апреле. Деталей я не знаю, но одна
газета разразилась статьей о пожаре, и там, в частности, была любопытная
деталь. Будто бы, со слов каких-то очевидцев, которых в интересах
следствия не называют, во время конкурса вокруг театра видели группу
подростков, одетых в одинаковые трикотажные майки с одинаковой надписью.
И на основе этого даже выдвигалась версия, что это была "группа поддерж-
ки" одной из участниц конкурса, которая и устроила пожар в отместку за
то, что "их" героиня не получила приз. Вот это и навело меня на мысль о
сюжете. Теперь поздно менять замысел. Ладно, - она махнула рукой, - об
убийстве актрисы я напишу в следующий раз. Что вы на меня так смотрите?
- Пытаюсь понять, волосы у вас крашеные или натуральные?
Она рассмеялась, при этом ее серые глаза снова стали маленькими, зато
обнажились красивые белые зубы.
- Владислав, вы напоминаете мне моего первого мужа. Он никогда не
изучал криминалистику, и ему и в голову не приходило, что при разном ос-
вещении один и тот же цвет воспринимается по-разному. И сколько я ему ни
объясняла, что никогда не крашу волосы, он никак не мог привыкнуть к то-
му, что при дневном и вечернем освещении, в солнечную и пасмурную пого-
ду, зимой и летом цвет волос выглядит чуть-чуть по-другому. И он регу-
лярно спрашивал меня, не покрасила ли я волосы, что-то у них оттенок
другой.
Первый муж. Это любопытно. Сколько же их у Танечки? Семнадцать? Она
совершенно не производила впечатления женщины, идущей у мужиков нарасх-
ват. Но я тут же вспомнил, какое гипнотизирующее воздействие оказывает
на меня ее низкий звучный голос. И вспомнил острое ощущение волнующей
женственности, исходящее от нее... Черт ее знает, эту Татьяну, может,
она и вправду пользуется успехом. Не у всех же эталоном служит фигура
Маргариты Мезенцевой.
- А сколько у вас всего мужей?
- Два. Первый и второй. Может быть, через полтора-два года будет и
третий.
- Вы так загодя можете планировать? - удивился я. - А вдруг за полто-
ра-два года он вам надоест?
- Но я же сказала: может быть. И потом, я его еще не встретила.
- Еще не встретили, но уже уверены, что за полтора-два года это прои-
зойдет? Вы ясновидящая?
- Ни за что. Я очень практичная. И знаю, что мой временной лимит ув-
леченности не превышает шести-восьми месяцев. Потом, если за это время
не возникают теплые дружеские отношения, наступает логический конец.
- А если возникают?
- Тогда я выхожу замуж. Во всяком случае, два раза я этот фокус про-
делала.
Она снова засмеялась и отпила коньяк. Ее полная обнаженная рука была
прямо перед моими глазами, и я увидел, что кожа у нее очень гладкая. Мне
захотелось дотронуться до нее, чтобы выяснить, какая она на ощупь - ат-
ласная или бархатистая.
- Как же вы все успеваете - и следствие, и книги, и замуж выходить?
Кстати, вы много книг написали?
- Восемь. Сейчас пишу девятую. А что касается всего остального, то у
меня есть Ирочка, вот она и следит, чтобы я все успевала.
- Ирочка? Ваша подруга вам бескорыстно служит? - съязвил я, поскольку
в женскую дружбу после шести лет жизни с Ритой верил весьма слабо.
- Ирочка - сестра моего первого мужа. Он, видите ли, решил строить
свой бизнес в Канаде, ну я и отпустила его на все четыре стороны. Мы
заключили джентльменское соглашение: нашу большую квартиру делить при
разводе не стали, он оставил ее мне, а поскольку первоначальный капитал
ему всетаки был нужен, он прибавил к тому, что у него было, деньги за
квартиру, в которой жила Ира. Ира переехала ко мне на правах моего сек-
ретаря и экономки. И мне удобно, и все довольны. Она за мной ходит не
хуже няньки. Все свои гонорары за книги я откладываю, чтобы скопить на
квартиру - для Иры, если она решит отделиться от меня. Поэтому и пишу
так много.
- Получается, Ирочка работает вашей домработницей, а вы за это поку-
паете ей квартиру?
- Ну, примерно. Она создает мне условия, чтобы я могла спокойно зара-
батывать деньги. Без нее я писала бы по одной книге в год, только во
время отпуска.
- Здорово вы устроились. А если она захочет замуж?
- Да пусть выходит. Квартира огромная, все поместимся, и я со своим
мужем, и она со своим. Но хозяйство все равно будет на ней.
- Вы и в самом деле практичная, - сказал я одобрительно, хотя в глу-
бине души не мог справиться с удивлением. Обычно в таких парах, какую
Татьяна составляла со своей хорошенькой подругой, более красивая девушка
играла главную роль, а другая, менее привлекательная, зато более умная,
была как бы при ней. Здесь все оказалось наоборот.
Из телевизора донеслись знакомые звуки, сопровождающие заставку к ин-
формационной программе. Я заказал себе еще выпивку и повернулся поудоб-
нее, чтобы послушать новости. Переговоры в Чечне... Заседание прави-
тельства... Дума в первом чтении приняла закон...
"Открывшийся два дня назад кинофестиваль "Золотой орел" был омрачен
трагедией, - услышал я голос диктора. - Сегодня ночью в своем гостинич-
ном номере была убита популярная актриса Ольга Доренко, известная по
фильмам "Любовница героя", "Прошлое во мраке", "Армейская жена". Ведется
следствие".
На экране в это время появилась фотография Ольги в траурной рамке.
- Значит, вот она какая, - тихо произнесла Татьяна. - А я ни одного
фильма с ее участием не видела. Я за последние три года ни разу в кино
не была.
- А телевизор? - удивился я. - Все эти фильмы показывали по телевизо-
ру, кроме "Армейской жены".
- За этим следит Ирочка, у меня времени нет. Она начинает смотреть и
сама решает, нужно звать меня или нет. Приходится выбирать между фильма-
ми и работой.
- Похоже, без своей Ирочки вы пропадете.
- Пропаду, - согласилась Татьяна.
Из телевизора снова донеслись сообщения о Боснийском конфликте, о по-
вышении цен на энергоносители... Внезапно диктор поднес к уху трубку
стоящего перед ним телефона.
"Только что мы получили новое сообщение с кинофестиваля, - произнес
он каким-то странным голосом. - Произошла еще одна трагедия. Наш коррес-
пондент на фестивале сообщает, что сегодня около 22 часов от руки неиз-
вестных преступников погибла актриса Людмила Довжук. Организаторы фести-
валя в ближайшие часы примут решение о том, продолжать ли работу или в
связи с чрезвычайными обстоятельствами закрыть фестиваль, перенеся его
на другое время".
Я непроизвольно вцепился в руку Татьяны. Люська! Краем глаза я уви-
дел, что оба оператора, журналист и тип, похожий на Руслана, вскочили со
своих мест и ринулись к выходу.
- Вы со мной пойдете? - спросил я Татьяну, даже не считая нужным
объяснять, куда именно. Сама должна понимать.
- Обязательно.
Она подняла свою рюмку и одним глотком допила коньяк.
- Пошли, - сказала она, ловко слезая с высокого стула. - У вас стра-
тегия есть?
- Какая стратегия?
- Поведения там, куда мы идем. Вы уже решили, как себя вести?
- На месте сориентируюсь, - бросил я через плечо, протискиваясь к вы-
ходу.
Мы вышли на улицу, где после душного бара показалось прохладно почти
до озноба. Я взял Татьяну под руку и быстро повел ее в сторону гостини-
цы.
- Так не годится, Владислав, - говорила она, чуть задыхаясь от быст-
рой ходьбы. - Я не люблю экспромты. Все, что можно, нужно планировать
заранее. Что мы будем там делать? Изображать зевак? Или играть в профес-
сионалов? Что будете делать вы? Что делать мне?
- Танечка, я ничего не знаю. Придем - увидим. Если я сразу найду Ли-
сицына, одна картина, если нет - другая.
- А если вы встретите свою жену? Я для нее кто? Соседка по дому? Сле-
дователь из Питера? Случайная знакомая?
- Вы - моя женщина. Любовница. Вас это не оскорбляет?
- Зачем вы так, Владислав. Вы хотите ее обидеть?
- Она не обидчивая. Танечка, не забивайте себе голову всякой ерундой.
Как выйдет - так и выйдет.
Она замолчала и всю дальнейшую дорогу не произнесла ни слова. Но я
был уверен, что она меня не одобряет.
Выходило, что Татьяна все-таки оказалась права. Единственное, чего я
не учел, было появление возле места преступления того полковника, с ко-
торым я так мило беседовал не далее как сегодня днем. Было бы верхом
наивности полагать, что он меня не узнает или не заметит. Итак, подход к
гостинице был для меня перекрыт.
Я устроился в темноте под раскидистым деревом и издалека наблюдал,
как Татьяна объясняла какому-то милиционеру, что ей нужен Сергей Лиси-
цын. В гостиницу ее, конечно, не пустили, там работала бригада, но после
длительных переговоров милиционер согласился передать Лисицыну, что его
спрашивает девушка с Первомайской, 8.
Ждать пришлось долго. Наконец в освещенном проеме двери появилась
знакомая фигура Сергея. Он остановился на широком крыльце и стал искать
глазами того, кто его вызвал. Татьяна помахала ему рукой, привлекая вни-
мание. Видно, он ее сразу узнал, потому что кивнул и быстро подошел. О
чем они разговаривали, мне не было слышно, я только видел, как Татьяна
изредка кивала и ритмично притоптывала ногой. В какойто момент мне пока-
залось, что Сережа хочет оглянуться, чтобы найти меня, но Татьяна, слов-
но уловив его намерение, тронула парня за плечо и отвлекла на себя. Пра-
вильно, нечего башкой крутить, когда с тобой о деле разговаривают. Любой
сторонний наблюдатель сразу догадается, что речь идет о человеке, кото-
рый находится где-то поблизости. А мне бы не хотелось, чтобы таким сто-
ронним наблюдателем оказался тот полковник, которому я сильно не понра-
вился.
Возле гостиницы стояли четыре милицейские машины с мигалками и толпа,
состоящая как из проживающих, так и из любопытствующих прохожих. Подоз-
реваю, что еще полчаса назад народу здесь было куда меньше, но после со-
общения в выпуске новостей многие прибежали сюда понюхать, чем пахнет
беда. Беда пахла близким морем, какими-то тропическими цветами и нена-
вистью. Да-да, именно ненависть читалась на лицах милиционеров, оцепив-
ших здание гостиницы. В течение только одних суток на их плечах "повис-
ло" второе убийство, виновником которого был этот дурацкий фестиваль.
Я прислушивался к себе и старался понять, хочу ли я оказаться сейчас
там, внутри, в освещенном холле, отдавая команды, опрашивая свидетелей,
делая первые неотложные шаги по раскрытию убийства. И с горечью призна-
вался себе, что - нет. Не хочу. Я устал. Мне надоело. Я ухожу из мили-
ции. Я больше не могу.
Татьяна наконец вернулась ко мне, а Сергей Лисицын торопливо ушел об-
ратно в гостиницу.
- Пойдемте, Владислав, - сказала она, беря меня под руку. - Не будем
здесь отсвечивать. По дороге все расскажу.
Мы шли совсем медленно, потому что до нашей Первомайской улицы было
не больше двадцати минут ходу, а вести разговоры дома мне не хотелось.
От Лисицына Татьяна узнала, что после ночного убийства Ольги Доренко
Людмилу Довжук переселили в другой номер, который до того единолично за-
нимала весьма капризная особа - генеральный директор кинообъединения
"Веста" Алла Казальская. Алла занимала двухкомнатный люкс, за который
платили, разумеется, спонсоры кинофестиваля. Но именно это обстоя-
тельство и позволило оргкомитету, не выходя за рамки количества заброни-
рованных для участников фестиваля номеров, подселить к ней Люсю. Если бы
Казальская сама оплачивала свои хоромы, она погнала бы просителей пога-
ной метлой. Но поскольку ни одного свободного номера в гостинице больше
не было, ее попытки покапризничать были пресечены на корню, и она,
