мне кажется, "приятная" немного не то слово. Миловидное лицо, несколько
несимметричное, с густыми бровями, почти не встречающимися над прямым
маленьким носом. Судя по ее очень индивидуальным бровям и поношенным
сатиновым туфелькам, она возможно и не голодает, но она принадлежит к тем
девчонкам, для которых дорогая еда в модном ресторане означает нечто
большее, чем просто пища. Она принадлежит к девчонкам, которые неутомимо
прыгают и высоко, при такой возможности.
- Нет, - сказал я. - Не имею ничего против.
Я смотрел, как она шла через зал, стройная и прямая в своем блестящем
платье. Теперь в ней все дело. Ничего сейчас не выиграешь, если захочешь
знать, как она поступит. Я узнаю это позднее. Предполагать, что сейчас
думает Оливия Мариасси после ее неудачного опыта в баре Монклер или что
сейчас делает лысый мужчина с грубым лицом и уж совсем неуместно было
думать об мертвой женщине, но я думал и об ней тоже. Мы вместе, Гейл и я,
проводили отлично время, хотя она и имела очень много денег и Мак не
одобрял мой выбор. Мне надо привыкнуть к мысли, что она больше никогда не
будет со мной рядом и не позвонит, когда окончится моя работа.
Когда Антуанетта Вайль вернулась, ее прическа была восхитительна, а
губная помада лежала ровно. Я поднялся, чтобы усадить ее в кресло по
джентельменски. Она улыбнулась мне, когда садилась в кресло.
- Да, там был один, - сказала она.
- Один - что? О, ты имеешь в виду телефон? - Я вернулся к своему
креслу и непринужденно сел. Затем произнес: - Я полагаю, что там есть
один. Ты воспользовалась им?
- Разумеется, - ответила она. - полиции не хочется производить здесь
шум, поэтому они будут ожидать нас у выхода. Я сообщила им, что вы
вооружены и опасны, возможно, они пристрелят вас, как только вы ступите на
асфальт. Но вначале нам все-таки надо пообедать, не так ли?
- Несомненно, - согласился я. - Тем больше причин радоваться, когда
предоставляется возможность. Посмотри меню. Всему у небес существуют
границы.
Она оотложила меню.
- Мне не надо меню. Я просто хочу бифштекс и шампанского, -
произнесла она. - Оно грубое, будто из кукурузы, и бифштекс у них не так
хорош, как рыба, но именно этого мне и хочется. Я чувствую себя здесь...
роскошно. Поль?
- Да.
- Как вы узнали, что я не воспользовалась телефоном?
- Ты не из тех, кто вызывает полицейских, мисс Вайль. Если бы ты была
именно такой, ты бы дергала бровями и носила пояс.
Какой-то момент она обдумывала эти слова.
- Я полагаю, что в этом есть какой-то смутный смысл. - Она еще
подумала, быстро взглянула на меня через стол и улыбнувшись, спросила: - Я
собираюсь спросить вас, почему вы уцепились в меня, там, в Монклере? Я
полагаю, что вы сказали мне косвенно, мистер Поль Шарпи Коркоран.
- Несомненно, ты очаровательна и немного смешная, мисс Вайль. В
особенности, это заметно, когда ты сидишь в баре. Когда мне требуется,
тороплиао, выбрать себе в подруги женщину, кого бы я выбрал из этой
коллекции толстушек? В кого бы всякий мужчина уцепился? Затянутую в корсет
леди через три стола от тебя? Стоит ли так хитрить.
Тони рассмеялась и начала говорить, но официант крутился по соседству
и она переменила разговор. Мы подверглись серьезной формальности -
заказали обед. Когда официант удалился, она наклонилась через стол
оперевшись на локте.
- Прекрасно, - сказала, - давайте выслушаем ее.
- Выслушаем кого?
- Ложь. Почему вам потребовалась женщина в подруги на бегу.
Постарайтесь по изобретательнее.
- Ну ладно, слушай, - сказал я. - У меня было свидание с одной
замужней женщиной в джазовом Новом Орлеане и когда мы собирались выпить
"Мартини", кто кроме ее мужа мог войти? Огромный грубый парень. Мне не
захотелось связываться с ним, и леди не захотела шумной рекламы, поэтому
мне пришлось действовать быстро, чтобы это выглядело, как если бы я даже
незнаком с нею.
Тони презрительно дернула носиком и покачала головой:
- Не очень-то оригинально. Можно было бы придумать получше.
- Что не понравилось тебе?
- Если вы были бы Ромео на уик-энде, вы едва ли бы стали вынимать
нож. И потом, та леди. Я полагаю вы говорите о той, старромодной в
твидовом костюме, которую вы назвали влюбленной школьной учительницей.
Едва ли она из того типа женщин, которые изиеняют мужьям, если только у
нее есть муж и даже если она допускает такую несерьезность, я не могу вас
представить ее партнером во грехе, Поль. Я не знаю какой вы, но мне
кажется, что вы изысканы, чтобы влюбиться в эту дурочку в очках из роговой
оправы.
- Теперь начнутся комплименты, - заметил я. - Я снабжаю только
обедом, напитками и ложью. Бриллианты и меха получите в другом месте.
Она рассмеялась.
- Не очень-то красиво называть девушку золотодобытчицей, даже
намеком. Вы можете обидеть ее чувства. Нет, я думаю, что эта история не
подходит. Попытайтесь еще раз.
- Великолепно, а как вам это? Ты слышала о синдикате, я полагаю. Я
прихожу на явку, но мне приходится прятаться потому, что за мной хвост и
мне приходится бежать и прятаться. Они посылают мне шкатулку с новым
зелененьким пополнением и она переодетая, и она переодетая и в смешной
прическе, чтобы никто не узнал ее - она настоящий наш шеф, и когда она
собирается передать мне добычу, я вижу как входит полицейский и я знаю,
что он пасет ее. Ей незнакома моя внешность, а произвел в своем облике
изменения, с тех пор как стало известно мое описание полицейским. Но у
меня осталась только одна минута, чтобы... Нет? И это не нравится?
- Нет, - сказала она. - И это тоже мне не нравится.
Я вздохнул:
- Леди, вам трудно угодить. А как насчет этого? Я из ФБР и мне надо
сделать одно дело относительно шпионов, саботажников и прочих, и как
только я выхожу на контакт с одним из моих агентов-женщиной, я вижу за
нами наблюдают. Он заметил ее, но у меня еще есть надежда на то, что я
смогу ускользнуть, если я.... Нет, это тоже не то.
Она пристально посмотрела на меня и провела язычком по своим губкам:
- Почему нет, Поль? Почему ты считаешь, что это не годится?
- Да, в таком случае, - сказал я, - если бы я и в самом деле был из
ФБР, я имел бы опозновательные признаки, не так ли? Имея их, я бы тут-же
погиб. Ты видела когда-нибудь человека из ФБР, который бы не имел
радиозуммера в основании шляпы?
- Но у вас разве нет опозновательных признаков?
- Не такие уж гибельные, как я полагаю, куколка, то есть мисс Вайль.
Я самый узнаваемый человек, какого ты когда-либо видела, мисс Вайль.
Она сказала медленно, пристально глядя на меня:
- Я думаю, что вы самый умный мужчина, которого я когда-либо знала,
Поль. - В ее голосе послышался холодок. - Вы хотите нечто в обмен на
нечто, не так ли? Ценой этого обеда, вы хотите, чтобы я молчала и
способствовала вам не подвергая вас ни малейшей опасности? Не считаете ли
вы, что это хорошая сделка?
Я покачал головой:
- Нет, только какой-нибудь дурак согласился бы на такую сделку. Или
девушка, которая любит бифштекс и шампанское, которая нисколько не
испугалась при соприкосновении с тайной.
Последовала короткая пауза. Она протянула руку и положила ее на мою.
- Все будет отлично, - выдохнула она. - Все будет хорошо. Если только
это вы и собирались мне сказать.
- Я ничего еще тебе не сказал, мисс Вайль. Ничегошеньки. Все, о чем
ты могла бы догодаться, не доступно тебе, а все остальное - только
догадки.
- Я не уверена, хотела бы я иметь вас своим другом, - сказала она. -
Не уверена, что я полностью доверяю вам, чтобы называть вас своим другом.
- Она мягко потрепала мою руку и откинулась на спинку с улыбкой. Все уже
решилось в ее уме и она прошептала: - но я думаю, что вы уже можете
называть меня Тони.
6
Она жила совсем близко от ресторана. По правде говоря, хотя я и не
собирался совершать такую прогулку с нею в прохладе наступающей ночи,
когда она была одета в токое платье и в туфлях на высоком каблуке. Но она
была еще молода и считала такси неудобством, а прогулка была безрассудна и
радостна - или может быть у ней имелись какие-нибудь естественные причины
или просто это была сдержанность, чтобы не разделять со мной затемненное
черное сиденье в обществе меня и моего ножа.
Во всяком случае, выйдя из ресторана, я снял пиджак и накинул ей на
плечи, чтобы предохранить ее от холода. И мы с ней радостно напрвились по
узким улицам со старыми енухоженными зданиями, на которых еще сохранялся
стальной орнаиент на окнах и балконах, очень красочный для тех, кому
нравится старинная архитектура. Меня больше интересовало нет ли за нами
слежки. Идя пешком по соседству с этими древностями и изогнутых маленьких
газонов, это было трудно сказать. Если кто-то и следил за нами, он делал
это хорошо. Это было его дело - слежка. Вот почему он и был преписан
Оливии Мариасси первейшим образом.
Комнатка Тони - квартира или салон, как это они называют здесь,
распологалась наверху двух узких, пыльных пролетов лестницы. Под самой
крышей. Я не мог освободиться от мысли, что она превращается в духовку
летом. Она остановилась на лестничной площадке и вернула мне пиджак.
- Спасибо, произнесла она. Она вынула ключ из кошелька, открыла
дверь, положила руку на ручку двери. И попросила меня бесцветным голосом:
- Пожалуйста входите.
- Я сказал, закутываясь в плащ:
- Нет необходимости, настаивать на этом, кошечка. Тебя интересуют
только мои намерения, а да остастального тебе нет дела. Конечно, я с
удовольствием бы остался у тебя. Что ты думаешь, я евнух, или еще
что-нибудь? Благодарю, входить я не буду.
Она слабо улыбнулась, какесли бы она, что-то доказала сама себе в
отношении меня.
- Почему бы нет? - прошептала она. К чему эти демонстрации
самооблодания?
- Потому, что если я войду, ты захочеш узнать в самом ли деле я
простак или бродяга или оба одновременно. Черт побери, ты сейчас
удивляешься, почему ты предлагаешь мне войти, не так ли? чтобы посмотреть,
какой я слюнтяй на самом деле? Но если я отнесусь к тебе с большим
уважением и целомудренно поцелую тебя здесь, у дверей и сбегу
поскорейможет быть я этим тебе запомнбсь, несмотря на то, каким образом мы
повстречались.
Она сказала, глядя на меня:
- Как же иначе хотите вы, чтобы я вас запомнила, Поль?
Я сказал:
- Чтобы быть честным, я бы не хотел, чтобы меня запоминали. Простой
незаметный мужчина, который здесь совсем не был, вот чего я хочу.
- Хорошо, - сказала она. - Только едва ли такой простой. Согласна,
если вам это требуется. Все-таки сегодня я провела отличный вечер и в
отмеску, я последую вашим инструкциям. Пусть будет по вашему. Так давайте
же обменяемся целомудренными поцелуями. Я не хочу... не хочу играть с
инструкциями. Вы знаете, что я хочу сказать. - Голос ее даже не дрогнул.
Я внимательно посмотрел на нее, и у меня появилось такое чувство,
какое бывает, когда вы встечаете кого-то в неподходящее время и в
неподходящих обстоятельствах, что может для вас оказаться роковым и о чем
вы даже не догадались, если бы этого с вами не приключилось.
- Конечно, - сказал я, - ты права, Тони.
Она спокойно произнесла:
- Вы очень проницательный человек, не так ли? Самое смешное, что вы
почти убедили меня, что вы славный парень. - Она насмешливо улыбнулась. -
У меня останется эта мысль, если вы удалитесь, Поль Коркоран - если таково
ваше имя. - После этих слов последовала пауза и я взглянул вверх, на
звезды.
- Поль?
Я перевел взгляд на нее.
- Что, Тони?
- Удачи, - сказала она мягко. - Удачи вам в ваших делах, кем бы вы ни
были.
Уходя, я глубоко вздохнул и следуя по улице, подумал, как было бы
прекрасно, если бы войны велись только профессиональными солдатами, а
секретные операции проводились бы грубыми и не скурпелезными агентами,
которые бы добровольно исполняли работу. Я хладнокровно использовал эту
девчонку, чтобы прикрыть мою заинтересованность в судьбе Оливии Мариасси,
а она в ответ назвала меня славным парнем и пожелала мне удачи. Она
показалась мне очень невинным и искренним ребенком, она считал себя
опытной и искушенной, но она не догадывалась об истинном счете.
Я надеялся она никогда не узнает, чем я занимаюсь, но вся беда в том,
что этой уверенности-то у меня и не было. Это что-то вроде бешенства,
исключая то, что вы кусаете не всякого, кто вам встречается. Сам факт
того, что вас видели рядом, бывает достаточно. Я помню случай, когда погиб
маленький мальчик, правда не помню где, только потому, что вежливо поднял
и подал одной женщине пакет, который она уронила - совсем случайно - но
люди, которые следили за ней, не знали того. Хотя им следовало бы знать об
этом.
Никто не пресдедовал меня по дороге в отель. Я был уверен в этом, но
это меня совсем не поразило, пока я не пересек вестибюль, подходя к
лифтам. Затем я резко остановился, в животе похолодело вспомнив, что я не
осознавал этого, когда мы подошли к дому Тони.
Я стоял, и так пытаясь вспомнить и проанализировать свои реакции. Всю
дорогу от ресторана "Антуан" до жилища Тони, предупреждающие вспыхивали
красным светом на контрольном пункте. Я должно быть сознательно не замечал
их, не слышал, не ощущал, не чувствовал ничего опасного, а ночь позади
меня была наполнена опасностями. От дома Тони до гостиницы Монтклиер не
было ничего опасного. Логика подсказывала ответ: если кто-то и следил за
мной до жилища Тони, то он должен следовать за мной и сюда.
Наступило время для старательного обдумывания вариантов и их
значимости. Если этот человек преследовал меня вместо того, чтобы
уцепиться за Оливию Мариасси, это означало, что моя интрижка с селедкой в
красном не сработала. Он дотошноты изучил наше неуклюжее свидание, чтобы
захохотать и следить за мной дальше. А если он уцепился за Тони вместо
того, чтобы следовать за мной дальше до самого отеля, то это означает....
Черт, я не знаю что это означает.
Есть время все тщательно обдумать и двигаться медленно и дальше, надо
принять предосторожности, тщательно все спланировать и избежать если можно
того, что могло бы оказаться фатальной ошибкой в самом начале операции.
Не было времени обращать внимание на девчонок с черными волосами и
невыщепленными бровями. Когда вопрос касается моей работы, когда вопрос
касается моих обязанностей. Антуанетта Вайль служила моим целям, а может
не служила. Во всяком случае то, что случилось с ней сейчас, было уже
непоправимо.
Однако, я подумал, узнаю ли я что-нибудь новое если вернусь к Тони, в
конце концов, мужчина с грубым лицом не мог быть в двух местах
одновременно. Если он решает дела с Антуанеттой, какие бы они ни были, в
этот момент угрозой для Оливии он не являлся. Я повиновался своему желанию
- любопытству или чувству ответственности. Я мог бы покрайней мере
выяснить, что случилось там с Тони - если вообще что-то случилось.
Мне всегда тяжело на улице с односторонним движнием и мне показалось,
что прошло много времени, когда я снова очутился на тротуаре напротив
трехэтажного дома Тони. Виднелся свет сквозь закрытые жалюзи одного из
окон наверху. Да, она же сказала мне, что рисует. У ней может быть
полуночная вспышка артистического вдохновения, но было бы гораздо лучше,
если бы в окне не горел свет, как если бы она легла спать, усталая после
такого насыщенного вечера.
Я начал быстро подниматься по лестнице, не принямая во внимание
обычных мер предосторожностей, а только сжал рукоятку маленького ножав
брючном кармане. Когда я поднялся на лестничную площадку третьего этажа, я
заметил приоткрытую дверь и понял, что появился слишком поздно. Я перевел
дыхание, толкнул дверь и вошел в ярко освещенную комнату.
В комнате с наклонными карнизами было просторно. Все пространство
пола попадало в поле зрения, потолочное пространство - менее. Cвет из окна
видимо давал достаточно света днем. Теперь же свет лился из двух
подвешенных к потолку двух шаров не дающих тени. Тут же находился
мольберт, только опрокинутый. Тут же находилась краска и несколько горшков
с кистями, из доного вылилась на пол краска. Множество полотен на
подрамниках, некоторые тоже перевернуты. В комнате еще находилась печь,
стол, холодильник, кухонная раковина, валялось несколько перевернутых
стульев, выглядивших, как если бы их купили из магазина подержанных вещей,
как и вся остальная мебель.
В углу стояла детская кроватка. Она явна скрывалась разрисованной
ширмой, но теперь она была отброшена в сторону. На кроватке лицом вниз
лежала маленькая, неподвижная, страшно растрепанная фигура, на которой
было надето только порванное свисавшее клочьями, что-то ярко-красное и
один порванный чулок. Другой чулок, а также алые сатиновые туфельки и
предметы нижнего белья были разбросаны по всему полу вместе с обрывками
полотен. Ее длинные белые перчатки аккуратно лежали на маленьком столикее
у дверей, как если бы она их сняла и начала раздеваться и тут кто-то
постучался и она повернулась, что бы открыть дверь....
Я закрыл за собой дверь и прошел в комнату. У меня не было никакой
надежды. Я ничего не сказал, потому чтоне ожидал ответа. Я положил руку ей
на плечо и был гораздо более напуган, чем может быть напуган мужчина с
моим опытом, когда она от прикосновения вздрогнула и резко поднялась
откинув с глаз завитки своих черных волос.
- Вы, - прошептала она. - Вы!
- Я, - сказал я отдернув руку.
- Вы вернулись, - прошептала она. - Я надеюсь, вы удовлетворены!
Хорошее дело он тут провернул, не так ли? Вы очень довольны! Вы что-то
доказали себе, не так ли? Я не знаю что, но доказали. О, боже, а я то
думала о вас хорошее. Хорошее! Что вы не такой как все.... Особенный!
Ничуть не смутившись, она повернула вверх свое порванное сатиновое
платье, чтобы прикрыть грудь, но я успел заметить отвратительные синяки.
Под глазом был синяк и порезана губа. От пореза на подбородок просочилась
кровь. "Но все же она жива", - подумал я про себя. По крайней мере жива.
Она облизала свои губу, дотронувшись осторожно до порееза языком. Ее
глаза под густыми бровями с ненавистью смотрели на меня.
- Ты - подлец! - Выдохнула она. - Ты отвратительный подлец, со своим
ножом и своим поцелуем и своей доброборядочностью.... О, вы были добры,
галантны, мистер Коркоран. Вам встретилась такая добрая и такая сердечная
девушка. Она со слезами на глазах смотрела вам в след, когда вы спускались
по лестнице. Потом пришел другой человек, ради которого выразыгрывали все
это шоу. Разве это не правда? Вы и полушку не дали бы за мою жизнь, вы
просто воспользовались мной. Все то время разыгрывалась комедия в его
пользу, не так ли? Если вы не знакомы с ним, то его зовут Кроче, Карл
Кроче. Он просил позвонить вам и сказать. Раз вы уж здесь, то я и говорю.
А теперь убирайтесь отсюда!
- Кроче, - повторил я. - Почему он хотел, чтобы вы сказали это мнее?
- Откуда я знаю почему? - Спроила она. - Вы проницательный. Вам не
трудно догадаться.
- У тебя все в порядке? - Спросил я.
Ее глаза насмешливо сузились.
- Да, у меня все прекрасно, - произнесла она. - У меня все
великолепно, мистер Коркоран, разве я выгляжу иначе? Просто чудесно. Меня
таскали по всей комнате. Меня бросили на кровать и сорвали одежду, этот
горилла относился уважительно - как к манекенув универмаге. Он износиловал
меня... потому, что эта была самая отвратительная вещь, которую он смог
сдлать для меня, что-то вроде убийства. Он сказал, что это напомнит вам
одно дело, и что его ничто не остановит. Он сказал, что наступит время, он
будет действовать и покончит с вами. Он сказал, что если у вас есть
возражния, его не трудно будет найти. Он сказал, что это даст знать вам с
каким человеком вы будите иметь дело.
- Карл Кроче, - сказал я.
- Именно так его зовут, - повторила она. - Проклятый лгун. Он может
вернуться обратно в любое время и повторить это рутинное дело снова и я
буду счастлива, потому что он не вы! Почему... почему вы так нравитесь
мне? И за что вы заставили меня мучиться. - Она шумно выдохнула. - А
теперь, если у вас есть еще глаза, убирайтесь отсюда! И пожайлуста,
уходите! - Ее голос дрогнул на последнем слове.
Я спросил:
- Не вызвать ли вам доктора?
Она покачала головой.
- Нет. Он задавал мне глупые вопросы! Я... у меня все порядке. Я уже
говорила вам, что не корчу из себя невинность. Со мной уже однажды
обошлись грубо. Может не так грубо, но грубо. У меня все хорошо. А теперь
уходите, пожалуйста! - Она на мнгновение помолчала. - Поль.
- Да?
- Вы по крайней мере предупредили меня! Вы могли бы дать мне знать во
что, вы меня волекаете меня. Вы могли бы сказать с какими людьми.... У
него было лицо, как у горы Рашмор до того, как на ней выдолбили барельефы
президентов.... Он ничего не смог из меня выбить, ни ударами... ни даже
взяв меня.... Он был похож на машину запрограммированную на.... И вы так
же, Поль? Внутри? Этот юмористически-сатанинский взгляд заставляет девушку
чувствовать, что она нашла кого-то, хотя и опасного, но хорошего. Другую
машину и с другим лицом? Одна машина с ярлыком - "Кроче". Другая манина с
ярлыком - "Коркоран". Играете в какую-то машинную, загадочную игру. И
пойманная ими посередине - наивная, мягкосердечная, синтементальная
девчонка по имени Вайль!
- Если я что-то могу....
- Я сказала вам: убирайтесь отсюда!
- Хорошо.
Секунду помедлив, я повернулся.
- Вам не надо переживать, - сказала она из-за спины. - Это наша
сделка. Грязная, отвратительная сделка, но я согласна на нее и я выдержу
ее. Я не буду сообщать в полицию и вмешиваться в ваши дела, каковы бы они
не были. Я не донесу. - Ее голос стал тверже. - Но, вторая мысль, есть
одно, в чем вы можете мне помочь. Вы можете заплатить за урон. Мой
гардероб не так богат. У меня множество запачканных краской джинсов, но у
меня не так много платьев, чтобы их рвать.
Я вынул кошелек, веернулся к ней и положил несколько купюр на кровать
перед ней, все что я имел с собой за исключением небольшой суммы. Она
взяла их, пересчитала и взглянула на меня.
- Вы знаете за что вы платите, мистер Коркоран, если сознаться? -
Спросила она насмешливо. - Вы были в городе и вы хорошо знаете, что кусок
сатина не стоит более двухсот долларов. Он стоил тридцать девять -
пятьдесят долларов в прошлом году. Десяти долларов хватит на все
остальное. Синяки залечатся, и я ни во что не оцениваю самоуважение или
то, как вы это называете сами. Возьмите!
Она вернула три бумажки из четырех по пятьдесят, которые я дал ей.
Мне ничего другого не оставалось, как их взять. Я посмотрел вниз на ее
маленькое, болезненное, выражающее ненависть лицо на мнгновение. Я пытался
успокоить себя той мыслью, что судьба наций и жизнь очень важных лиц в
опасности, а этой маленькой девчонке это не важно, но я и не пытался
продать эту мысль ей, может потому, что я не был уверен сам, что купил ее.
Я повернулся и направился к двери. Слабый звук заставил меня
оглянуться. Она вновь лежала на кровати лицом вниз. Может быть она
плакала. Я не был уверен. В одной вещи я был уверен, что я не создан для
того, чтобы утешать. Я остановился у двери и засунул три
пятидесятидолларовые бумажки под ее перчатки и вышел. Ко всему прочему,
осмотрев комнату, я сознаюсь, что много у ней здесь было порушено, кроме
ее платья.
Может быть я пытался купить чистую совесть. При ста пятидесяти
долларах началась бы торговля, если бы началась, но ее не было.
7
Но не было времени для сентиментальных излияний совести. Они не
входят в перечень необходимого снаряжения. Я вернулся в отель, как можно
скорее и вызвал Вашингтон, через Денвер, штата Колорадо, поскольку
официально значилось, что я оттуда и таким образом соответственно выходил
на связь. Меня сразу соединили с Маком.
- Опасность, сэр, - сказал я. - Как быстро вы можете наладить контакт
с нашей гениальной леди? Я не хотел бы прямо ее вызывать, при таком
стечении обстоятельств.
- Это не займет и двух минут, - ответил Мак. - Что за сообщеение?
- Скажите ей, чтобы она держала всегда дверь закрытой. Есть один
сумашедший на свободе. Есть у меня и другие инструкции для нее, но с ним
можно подождать, когда вы приведете электроны телефонной сети в действие.
- Прекрасно. Ждите.
В ожидании я посмотрел через комнату. Все было ошибочно. Зеркало над
шкафчиком привлекло мое внимание. Парень, глядевший на меня, был не такой
уж привлекательный. Ничего юмористически-сатанинского не было в нем. Он
выглядел просто отвратительно.
- Меня соединяют. - Голос Мака доносился из трубки хрипло и деловито.
- Пока мы ждем, введите меня в курс дела.
- Сейчас, сэр, - сказал я. - Мы начали контакт рано вечером. И если
уж быть точным на все сто, то Мариасси совсем не Леди Барримор. Она
исполнила роль или что-то сделала, хотя я остановил шоу, когда я увидел,
что не сможем завершить. Теперь, если она следует приказам, она в своей
комнате ждет звонка, согласно нашему правилу об опасности. Дальнейшие
инструкции я хочу передать через вас: ей надо выйти в бар чеерез полчаса,
эо даст мне возможность осмотреться и прикрыть ее при необходимости. Она
должна войти в холл, глядя грустно и безнадежно, как если бы ее дела в
Новом Орлеане терпят провал. Я войду туда. Подойду к ней и предложу
выпить, извинившись за мою недавнию грубость. Я предложу ликеру. Вначале
она выпьет свою часть с достоинством и неохотой, потом следует проявить
желание выпить до полного исчезновения внутреннего торможения. После этого
последует соблазн. По крайней мере, так должно показаться для всякого
наблюдающего за нами. Как меня слышите? Я хотел бы быть уверенным, что у
ней достанет ума держать дверь закрытой, как это было сказано ей.
- Они позвонят, когда будут готовы, - Мак помолчал какой-то момент. Я
почувтвовал его неодобрение. - Не будет ли это чересчур, Эрик? Этот
разговор не соответствует с прежней договоренностью с леди и ее отделом.
Мы обещали сохранить ее репутацию, ты помнишь?
- Так же, как и ее жизнь, - добавил я. - Всякие вещи случаются, сэр,
и я бы хотел иметь возможность получше присматривать за ней. Заверяю, что
ее целомудрие не пострадает, а ее репутация будет восстановлена очень
быстро посредством замужества. У нас нет времени на предварительный этап
утонченных и рафинированных предложений - как мы планировали - которые
невозможно будет воплотить в жизнь. Пожалуйста, включи магнитофон.
Я услышал щелчок. Он сказал:
- Запись включена, диктуй, Эрик.
- Мужчина, сорока пяти лет или примерно сорока пяти лет. По таким
обветренным лицам трудно судить, - сказал я. - Росту чуть ниже шести
футов. Широкоплечий. С брюшком. Большая лысина. Волосы, какие есть, -
седые. Я близко не подходил, не мог распознать цвет глаз. Большой
костистый нос, ранее был сломан. Оттопыренные уши, голова - формы кувшина.
Имя, названноее им - Карл, Карл Кроче. За ним можно следить без труда. Все
его данные говорят "за". Конец записи.
- Подождите еще... Олл райт, мы проверим его.
- Как насчет Мариасси?
- У них не ладится с набором.
- Я даю им еще две минуты и затем я прямо предупреждаю: к черту ее со
всяким прикрытием. Этот Кроче постарался сегодня с одной дамочкой ночью, я
не хотел бы ему подсовывать вторую.
- Расскажи мне, что случилось, - попросил Мак и я ему все рассказал.
Когда я закончил, он помолчал минуту. Я визуально почувствовал, как
он хмурится. Наконец он произнес:
- Дело плохо. Очевидно, ваше прикрытие нарушенно, уж поскольку здесь
замешан Кроче и он кажется подслушал, все что вы разыгрывали. Кто эта -
Вайль? Она здесь как-то замешана?
- Трудно сказать, сэр. Вряд ли она имеет ко всему какое-то отношение:
я ее выбрал наугад, в переполненном зале.
- Да, теперь она замешана в деле. Если она совершенно невиная, может
нам помешать, если решит обратиться к властям. Трудно объяснить такие вещи
через официальные каналы и не нужная нам теперь реклама явилась бы
серьезной помехой всей опреации.
Я заявил:
- Она не пойдет в полицию.
- Это она вам так сказала. Но женщины всегда изменить свое мнение,
проснувшись утром с синяками и лишенными костюма, стараясь объяснить
понятно такую оскорбительную внешность друзьям и соседям.
- Она не будет доносить, сэр. Ставлю пари. Но если вы хотите
приставить к ней человека, чтобы смотреть за ней, на здоровье. Он по
крайней мере сможет констатировать, что мое пари верное, да и ее никто
больше не будет беспокоить.
Мак заколебался:
- Вы кажется так сильно под впчатлением от этой девчонки, Эрик.
Я посмотрел на отвратительно выглядевшего в зеркале мужчину. Я
сказал:
- Черт, так значит я совершенно сознательно бросил ее в объятия ко
Кроче, как это выясняется. Я чувствую теперь ответственность за нее. Она
хорошая девчонка.
- Хорошая или плохая, небольшой догляд за ней вреда не доставит. И
это может дать нам выгоду, если она обманет твои наилучшие ожидания.
Теперь, что это за человек?
Я посмотрел на часы. Не столько много времени прошло, как я
предполагал. Я убеждал себя, что Мариасси в достаточной безопасности, если
последувала нашим указаниям. В противовес Тони Вайль, она знала в какую
опасную игру вовлечена. Если она будет тыкаться своей башкой во вред нашим
приказам, она совершит ужасную ошибку.
- Карл Кроче? - Спросил я. - Только раз его видел. Как я уже говорил
вам, сэр, его уши говорят "за". Он проводит опасную работу, следя за таким
важным человеком: вы никогда незнаете, что он здесь. Но он слишком много
говорит. Все то, что он говорил Тони, включая его имя - господи помилуй! И
это его предупреждение мне, что он будет действовать, когда наступит время
