Детектив

должностным лицам  режима.  Что  не  помешало  последним  остановить  свои
заинтересованные взгляды на Малко. "Гид" важно сказал:
     - Сомалийские женщины самые прекрасные в мире.
     Малко сделал вид, что не слышит:
     - Что нового о господине Рейнольдсе?
     Товарищ Муса тут же нахмурился:
     - Я не знаю! Полиция занимается расследованием, но это очень  трудное
и деликатное дело. Не следует подвергать опасности  жизнь  заложников,  не
так ли?
     Возник носильщик в лохмотьях с двумя чемоданами Малко в руках.


     Товарищ Муса пошел впереди. Длинный  коридор  вывел  их  в  маленький
холл, где Малко увидел белого, которого он заметил раньше, при  выходе  из
самолета. "Гид" принужденно улыбнулся.
     - Это мистер Ньютон, первый секретарь посольства, - сказал он. -  Он,
вероятно, тоже вас встречает.
     Ирвинг Ньютон подошел к Малко, протягивая руку.
     - Господин Линге, рад приветствовать вас в Могадишо.
     Муса Эль Галь поспешил к ним, радостно осклабившись:
     - Я джаале Муса, из Министерства информации. Я здесь, чтобы встретить
господина  Линге,  помочь  устроиться  в  Могадишо  и  пожелать  приятного
пребывания.
     Ирвинг Ньютон смерил сомалийца холодным взглядом.
     - Ну что ж, вы его встретили.
     Он уже подталкивал Малко к выходу. Черный "бьюик" стоял возле  здания
аэровокзала. Американец сел за руль, "забыв" пригласить в машину "гида". А
тот, уставившись на трогающуюся машину, не пытался скрыть ярость. Тридцать
секунд спустя они уже ехали вдоль  грязно-серой  дюны.  Вдалеке  виднелись
белые дома Могадишо. Малко откинулся на спинку кресла.
     - У вас нет шофера? - удивился он.
     - Есть, - ответил Ирвинг Ньютон, -  но  я  не  хочу,  чтобы  за  мной
шпионили. Вы видели это дерьмо, которое, якобы, пришло вас встречать.  Это
парень из СНБ. Они везде, они слышат все, арестовывают людей,  шпионят  за
иностранцами. За их спиной стоят Иваны. КГБ организовало СНБ по советскому
образцу. Сомалийцам жрать нечего, по пятницам  ради  экономии  в  Могадишо
отключают свет, но зато у них станция подслушивания,  которой  позавидовал
бы наш технический отдел.
     Они въезжали в город. Облупленное здание из красного кирпича, широкий
проспект, обсаженный деревьями, жалкие магазины.  Все  выглядело  бедно  и
провинциально.
     - А что с послом? - спросил Малко.
     - Эти сволочи продолжают делать вид, что ничего не  знают,  -  Ирвинг
Ньютон мрачно выругался. - Как будто СНБ не знает обо всем, что происходит
в Могадишо.
     Они ехали мимо казармы. Десяток новеньких русских танков ТБ-2  стояло
вдоль забора, а сомалийские солдаты старательно мыли их.
     - Их отправляют на север, к границе Джибути, - объяснил Ньютон. -  Но
я сомневаюсь, умеют ли сомалийцы обращаться с подобной техникой...
     - Вы говорили о  после?  -  напомнил  Малко,  возвращая  дипломата  к
интересующему его вопросу.
     Ирвинг Ньютон покачал головой.
     - Мне доставили записку. В ней сообщается, что с ним и  с  остальными
обращаются  хорошо.  Вчера  я  опубликовал  официальное  заявление  Белого
дома... Они не уступят,  чего  бы  это  ни  стоило...  Поэтому  я  пытаюсь
выиграть время, я бушую, я деру глотку, но сомалийцам начхать.
     Они уже были в центре. Транспорт двигался медленно.  Старые  разбитые
русские   грузовики,   битком   набитые   красно-желтые    такси.    Много
велосипедистов и пешеходов.
     - Вы не против, если я заскочу в  посольство?  -  спросил  Ньютон.  -
Взглянуть, нет ли новостей.
     - Пожалуйста, - кивнул Малко.
     Пять  минут  спустя  они  остановились  у   небольшого   особняка   с
развевавшимся американским флагом.
     Как  только  Ирвинг  Ньютон  вошел  в  холл,  где  ожидали  несколько
посетителей, охранник бросился к нему.
     - Сэр, мы только что получили заявление ФОПС.
     - Дайте.
     Лицо первого секретаря едва  заметно  исказилось.  Он  был  по-мужски
красив,  со  своим  правильным  профилем,   слегка   вьющимися   волосами,
энергичным подбородком. Ньютон  прочел  заявление  и  молча  протянул  его
Малко. Это было очень короткое заявление: "Перед  лицом  циничного  отказа
империалистов ФОПС решил казнить одного из заложников,  если  американские
империалисты не изменят своего решения".
     Ирвинг Ньютон печально взглянул на Малко.
     - Такое впечатление, что они поздравляют вас с приездом. Это ответ на
мое заявление. Нас приперли к стене. Надеюсь, вы захватили  с  собой  свою
суперменскую коллекцию оружия. Она вам пригодится. Потому что я не уверен,
что они блефуют.



                                    5

     Бассейн  в  отеле  "Джабба"  был  великолепен,   украшенный   голубой
мозаикой, укрытый в тени лимонных деревьев,  с  хромированной  вышкой  для
прыжков в воду. Отсутствовала лишь одна деталь - вода, а так бы  все  было
отлично! Бассейн был безнадежно пуст. А  если  учесть  кучу  строительного
мусора, сваленного на дне, то становилось  ясно,  что  его  никогда  и  не
заполняли... Маленький недостаток социалистической системы.
     Угнетенный Малко покинул балкончик, на котором можно было  свариться.
В комнате энтузиазма у него не прибавилось,  помещение  напоминало  скорее
камеру, чем номер в роскошном отеле, своей облупившейся  зеленой  краской,
астматическим и шумным кондиционером. Что же  касается  ванной,  то  своей
суровой аскетичностью она вызывала аналогии  с  душевыми  в  Освенциме,  а
полотенца, казалось, были сделаны из крокодиловой кожи.  Комната  выходила
во двор, и за садом виднелся порт, где без дела  стояли  несколько  ржавых
йеменских грузовых судов.
     Между  тем  "Джабба"  была  гордостью   сомалийского   правительства.
Полностью построенной народом, без помощи буржуазных архитекторов...
     Малко  закончил  разбирать  чемодан.  Социализм  обязывает,   поэтому
плечики заменяли ржавые гвозди. Он не взял  с  собой  никакого  оружия.  В
Сомали шутить не стоит. Шпики СНБ только и ждут,  когда  гость  выйдет  из
номера, чтобы обыскать его.
     Официально он  всего  лишь  представитель  госдепартамента,  которому
поручено при возможности  вести  переговоры  об  освобождении  похищенного
дипломата и остальных заложников. Впрочем, это заведомо безнадежное  дело,
но надо было сохранить лицо. Его миссия лишь в последнюю  минуту  получила
"зеленую улицу" от Белого дома, ее вырвал в упорной  борьбе  шеф  ЦРУ.  Он
аргументировал это так, что, поскольку Президент решил ни в коем случае не
отступать  перед  шантажом  террористов,  следовало   попробовать   тайную
операцию, даже  если  у  нее  только  один  шанс  из  тысячи  на  спасение
заложников.
     ЦРУ теперь было убеждено, что вся операция подготовлена советскими по
неизвестной пока причине, и это мешало Президенту уступить.
     Подъезжая  к  отелю,  Малко  видел  советское  посольство.   Огромный
комплекс зданий напротив  почты  на  главном  проспекте  Могадишо  Ваддада
Сомалиа.
     Разобрав вещи, он спросил себя,  что  можно  попытаться  сделать  для
спасения заложников. Один, безоружный, без  помощников,  во  враждебной  и
закрытой стране. Малко умирал от жажды. Вместо того, чтобы  напиться  воды
из  крана,  в  которой  наверняка  был  миллион  микробов  на   кубический
сантиметр, он решил спуститься в бар на первом этаже.
     Большая  фотография  Председателя  Верховного  революционного  совета
Сиада Барре висела над неработающим лифтом. Усмехнувшись,  Малко  подумал,
что строители забыли о тросах, и пошел вниз пешком.  Едва  он  оказался  в
холле,  как  его  аэропортовский  "гид"  возник  из  одного  из  кресел  с
приличествующим обстановке выражением лица.
     - Кажется, люди из ФОПС предъявили вам ультиматум,  -  спросил  он  с
жадным видом голодного стервятника.
     - Точно, - ответил Малко, будучи уверен,  что  осведомитель  знает  о
послании. - Это гнусный шантаж. Мне кажется, что ваша милиция не  очень-то
расторопна.
     "Товарищ" Муса нахмурился.
     - Да, да, - подтвердил он. - Но  ей  приходится  нелегко.  Похитители
скрываются. Могадишо - большой город.
     Опять старая песня. Малко даже не попытался вступить в дискуссию.
     Судя по всему, "гид" явно настроен не отпускать его от себя.  Это  не
предвещало ничего хорошего для его миссии... Холл "Джаббы" был  достаточно
пустынным. Полдюжины северокорейцев, оживленных, как осенние мухи, ожидали
бог знает чего, чинно сидя в ряд на диване. Шпики из СНБ торчали за каждой
колонной, украдкой бросая жадные взгляды на  барменш  за  стойкой,  острые
соски которых угадывались под белыми нейлоновыми блузками.
     Вдруг его внимание привлекла немецкая речь. Рядом с  ним  европеец  с
седыми волосами, коренастый и краснорожий,  с  вульгарным  и  одновременно
приветливым лицом,  пытался  объясниться  с  сомалийцем,  который  говорил
только по-английски... Настоящий диалог глухих. Малко  подошел  и  спросил
по-немецки:
     - Что вы хотите ему объяснить? Я говорю и по-английски.
     Незнакомец улыбнулся всеми своими испорченными зубами:
     - Вот уже десять минут я пытаюсь  у  него  выяснить,  где  мне  найти
фотолабораторию, чтобы проявить снимки.
     Малко перевел, и лицо сомалийца озарилось улыбкой. В три  минуты  они
договорились, и сомалиец ушел,  унося  кучу  пленок,  которые  ему  вручил
немец.  Он,  наверное,  был  фотографом,  судя  по  его  огромной   сумке.
Почувствовав облегчение, немец взял Малко под руку:
     - Пойдемте в бар, я хочу вас угостить. Вы немец?
     - Почти. Австриец.
     - Приятно поговорить в чужой стране  на  родном  языке,  -  напыщенно
произнес немец. - Я из Берлина. Хельмут Ламбрехт, журналист  из  "Цайт  им
Бильд". Делаю репортаж из Сомали. А вы?
     "Цайт им Бильд" был  самым  крупным  иллюстрированным  журналистом  в
Восточной Германии.
     -  Я  дипломат,  -  ответил  Малко.   -   Работаю   на   американское
правительство.
     Восточногерманский журналист улыбнулся:
     - Я всегда мечтал  посетить  Соединенные  Штаты,  но  мне  все  время
отказывали в визе.


     Малко отдал бы многое, лишь бы оторваться от своего "гида". Последний
все-таки не осмелился сесть за их столик, но наблюдал за  Малко,  усевшись
на табуретке буквально  в  двух  метрах.  Бар  был  совсем  маленький,  он
располагался в глубине холла и выходил прямо в сад. Малко  попросил  рюмку
водки. Хельмут Ламбрехт остановил его.
     - Закажите лучше рому. У них тут только местная водка.  Говорят,  что
от нее слепнут. На худой конец - ананасовый сок.
     Из осторожности Малко решил удовольствоваться ананасовым  соком.  Его
новый приятель показал пальцем  бармену  на  бутылку  коньяка  "Гастон  де
Лагранж", чудом затесавшуюся в батарею бутылок на стойке.
     - Что вы делаете в Могадишо? - поинтересовался немецкий журналист.
     - Мне поручено попытаться освободить нашего посла мистера Рейнольдса,
-  признался  Малко.  -  Он   был   похищен   с   пятью   другими   людьми
террористической группой, которая угрожает его казнить. Это люди из  ФОПС,
- добавил он.
     - Ах, да. Я слышал об этой истории, - закивал восточный  немец.  -  Я
знаю этих ребят, делал репортаж о них год назад. Они уже похищали  автобус
с детьми на границе с  Джибути,  чтобы  оказать  давление  на  французское
правительство.   Присутствие   иностранцев,   должно   быть,    раздражает
сомалийцев.
     Малко украдкой взглянул на собеседника, чтобы понять,  искренен  тот,
наивен или хитер.
     Ежедневная сомалийская газета "Ксиддигта Октобаар" ["Звезда Октября"]
ни словом не упомянула о похищении. Любопытная сдержанность.
     - У сомалийцев странная позиция,  -  осторожно  начал  Малко.  -  Они
делают вид, что не знают о деятельности ФОПС. Мне  представляется,  что  в
это трудно поверить.
     Журналист энергично покачал головой.
     - Сомалийцы, в целом,  спокойные  люди,  избегают  конфликтов,  но  в
данном случае находятся в затруднении. Люди из ФОПС - это  экстремисты,  и
они требуют вслух того, о чем Сомали говорит шепотом. Поэтому сомалийцы не
осмеливаются их трогать. Я думаю, в конце концов  все  уладится.  Не  надо
заставлять их терять лицо. Чего они требуют?
     - Закрыть посольство.
     - Ну так закройте его, - посоветовал Хельмут  Ламбрехт.  -  Потом  вы
снова его откроете, и все будут довольны.
     - Это не так просто, - вздохнул Малко.
     - Может, я смогу вам помочь, - предложил журналист. -  Я  многих  тут
знаю. Сейчас я провожу здесь отпуск...
     Малко не ответил.  Надо  быть  испорченным  до  мозга  костей,  чтобы
приезжать в Сомали в отпуск.
     - Как знать, - неопределенно ответил он.
     Хельмут Ламбрехт посмотрел на часы и выпил рюмку своего коньяку.
     - Мне еще пять часов тут торчать. В принципе, у меня сегодня  вечером
встреча с президентом Сиадом Барре.  Но  дело  в  том,  что  он  принимает
посетителей, когда захочет. Последний раз он дал мне  аудиенцию  в  десять
часов утра.
     - Спросите у него, что он думает о нашем деле, - попросил Малко не то
в шутку, не то всерьез.
     Журналист еще успеет опустошить свой "Гастон де Лагранж" до того, как
его примет президент.


     Малко показалось, что "товарищ" Муса стал смотреть на него с  большим
почтением после того, как он побеседовал с восточногерманским журналистом.
Он ждал машину американского посла возле отеля. За ним должен был  заехать
Ирвинг Ньютон. Влажная жара не давала дышать.
     На стоянке возле отеля какой-то таксист спал в  машине,  и  его  ноги
торчали из открытой дверцы. Жизнь в городе остановилась до пяти часов.
     Только когда Малко оказался в салоне "бьюика"  с  кондиционером,  ему
стало лучше.
     Лицо Ирвинга Ньютона осунулось, глаза покраснели, он нервно курил.
     - Что нового? - спросил Малко.
     - Ничего после утреннего ультиматума, - признался американец.
     - Разве у  ФОПС  нет  постоянного  представительства  в  Могадишо?  -
поинтересовался Малко.
     - Конечно, есть, - ответил дипломат. - Напротив  отеля  "Таалех".  Но
сомалийцы клянутся, что заложников там нет.
     - Стоило бы проверить, - посоветовал Малко.
     - Я уже подумал об  этом.  Я  хотел  поехать  туда  позавчера,  но  в
двухстах метрах  от  "Таалех"  меня  остановил  военный  джип  и  приказал
повернуть обратно, якобы из соображений безопасности. Что, по-вашему,  мне
было делать? Не забывайте, нас здесь постоянно  преследуют  и  шпионят  за
нами.
     В который раз Малко задал себе вопрос, зачем он приехал в эту ужасную
страну.
     - Куда мы едем? - спросил он.
     - В министерство внутренних дел. Замминистра просил о встрече с вами,
чтобы проанализировать ситуацию. Но это ничего не даст.
     Встреча, имеющая целью промывание мозгов... Малко не мог не думать  о
последнем ультиматуме. Террористы из ФОПС были способны казнить  одного  и
даже нескольких заложников, чтобы показать, что они настроены серьезно.
     - Президент не уступит, - напомнил Малко. - Мы сами должны  заставить
их уступить. Или найти другое решение.
     Ирвинг Ньютон покачал головой:
     - Right.
     Они  поднимались  от  моря   по   широкому   пыльному   проспекту   с
облупившимися домами.  "Бьюик"  въехал  во  двор  большого  грязно-желтого
здания. Над входом красовался герб Сомали: две пантеры,  поддерживающие  с
двух сторон щит с  голубой  звездой.  Герб  совершенно  не  соответствовал
действительности - последняя пантера уже давно была вывезена из  Сомали  и
продана, чтобы купить нефть в Ираке. Малко  обратил  внимание  на  длинное
здание рядом с министерством, ощетинившееся антеннами,  как  насекомое  из
научно-фантастического фильма.
     Они вышли из машины.
     Ирвинг Ньютон нагнулся к Малко.
     - Это штаб-квартира СНБ. Центр подслушивания телефонов... Еще один их
центр  расположен  напротив  "Джаббы".  Следующий  -   рядом   с   русским
консульством, на виа Ленин. И мне  известно,  что  четырнадцать  советских
офицеров работают в одном здании рядом с Радио-Могадишо.
     Поднимаясь  на  крыльцо  министерства,  Ирвинг  Ньютон  оглянулся  на
"бьюик".
     - Можете быть уверены, шофер тоже за нами шпионит...


     Стену  украшали  висящие  рядом  советский  и  китайский   календари.
Наверное, чтобы  показать  русским,  что  они  не  единственные  хранители
Истинной веры...
     Чай перед Малко давно  остыл,  а  он  даже  не  смочил  губы.  Ярость
туманила  голову.  Чиновник,  сидевший  с  другой  стороны  стола,   очень
темнокожий, так изощренно издевался над ними, что Малко  хотелось  влепить
ему пощечину. Время от времени сомалийцы с  бандитскими  рожами  открывали
дверь и засовывали в кабинет головы, с любопытством рассматривая  Малко  и
Ньютона, как будто это были диковинные звери. Шпики учились...
     - Если я правильно понял, господин министр, - подытожил Малко,  -  вы
утверждаете, что якобы не знаете, где находятся террористы,  ответственные
за похищение семьи Рейнольдс, и где сами заложники. И это в то время,  как
в американское посольство уже поступило несколько письменных заявлений  от
них. Почему же вы не задержали посланцев или хотя бы не установили слежку?
     Сомалиец покачал головой, спокойно выдержав взгляд Малко.
     - Мы не хотели подвергать риску жизнь заложников, -  объяснил  он.  -
Террористы предупредили, что  если  за  ними  будут  следить,  они  казнят
американцев. У нас руки связаны. Возможно даже, что в  Могадишо  пленников
уже нет.
     - Мне показалось, что заграждения на дорогах контролируют все  въезды
в город, - ответил ударом на удар Малко. - Вы не приняли  после  похищения
никаких экстренных мер безопасности?
     -  Конечно,  приняли,  -  запротестовал  сомалиец,  сделав  вид,  что
возмущен. - Но город можно покинуть не только по дорогам.
     Ирвинг Ньютон молчал,  плотно  сжав  губы  и  вцепившись  пальцами  в
колени, чтобы не выдать своего гнева. Ему казалось, что он играет дурацкую
роль в плохом спектакле. Но на карту было  поставлено  шесть  человеческих
жизней. Дипломата восхищало внешнее спокойствие Малко...  Последний  после
некоторого молчания спросил:
     - Что же вы мне посоветуете предпринять, господин министр?
     Сомалиец сокрушенно развел руками.
     - Вступить в переговоры с этими террористами. Попытайтесь убедить  их
отказаться от части своих требований. Они наверняка согласятся на отсрочку
закрытия посольства. Мы были  бы  счастливы  служить  в  этих  переговорах
посредниками, чтобы все прошло хорошо, чтобы заложники уцелели.
     Малко задумался. Это был скрытый ультиматум. Все происходило так  же,
как в Энтеббе.  Только  здесь  они  не  знают,  где  находятся  заложники.
Сомалийцы хитрее, чем президент Амин Дада, а американцы - не  израильтяне.
Здесь не будет спасательной экспедиции морской пехоты.
     Он поднялся:
     - Благодарю вас, господин министр, я  передам  эту  информацию  моему
правительству.
     После обычных рукопожатий американцы вышли  из  кабинета  и,  миновав
лифт, спустились пешком. Ирвинг Ньютон был бледен от ярости. Светлые глаза
Малко покрылись зелеными прожилками, что тоже свидетельствовало о с трудом
сдерживаемом бешенстве. Американец взорвался на крыльце.
     - Сволочи! Они нам в морду плюют! Надо было... - Малко взял  его  под
руку.
     - Мы рассмотрим ситуацию. В посольстве.
     Они сели в "бьюик", избегая при шофере говорить о  деле.  Перед  ними
проплыл огромный плакат, изображающий зловещую сионистскую гидру,  которая
душит несчастных арабов. Чуть дальше стояла великолепная новенькая мечеть,
напротив размещалось руководство Сомалийской народно-революционной партии.
Мечеть привлекла внимание Малко. Американец объяснил, криво улыбаясь:
     - Это подарок саудовцев. Сомалийцы - в бешенстве. Они попросили у них
денег на покупку оружия. А те вместо денег кинули  эту  мечеть.  Сомалийцы
приняли ее с брюзжанием. Потому что правительство делает  все  что  может,
чтобы помешать соблюдению религиозных правил и обрядов в стране.
     - Но мне казалось, они заявляют, что принадлежат к арабскому миру?  -
удивился Малко.
     Дипломат пояснил:
     - Да, но под советским давлением правительство  стремится  искоренить
любые формы религии.  Поэтому  консервативные  арабские  страны  не  любят
Сомали.
     "Бьюик" был уже в центре города. Малко не давал  покоя  один  вопрос.
Почему сомалийцы хотят выгнать американцев и делают это так категорично?
     В шестистах  пятидесяти  километрах  севернее  Могадишо,  в  Бербере,
советские владели одной  из  современнейших  в  мире  военно-морских  баз,
контролируя Индийский океан и Красное море. Между Берберой  и  Аденом  они
закрыли дорогу даже танкерам.
     Американцы прекрасно знали это, их спутники-шпионы  ежедневно  летали
над базой... Если в Сомали не останется даже  ни  одного  американца,  это
ничего не изменит. В любом  случае,  Бербера  -  место,  посещать  которое
запрещено всем, нет, тут что-то другое.
     Когда Малко и первый секретарь вошли  в  посольство,  там  находилась
дюжина  терпеливо  ожидавших  начальство  сомалийцев.  В  лохмотьях,  явно
несчастных.
     - Странные у вас посетители, - заметил Малко.
     - О, это сомало-американцы, - объяснил  первый  секретарь.  -  У  них
двойное гражданство, потому что они  жили  какое-то  время  в  Соединенных
Штатах и вернулись, чтобы получить пенсию здесь.


     - У вас  есть  какое-то  объяснение  случившемуся?  -  спросил  Малко
дипломата, когда они расположились у того в кабинете. - Но почему они  так
упорствуют? Сомалийцы - не одни, за ними, вероятно, стоят русские... Вы не
догадываетесь, в чем тут дело?
     Ирвинг Ньютон удрученно покачал головой.
     - Увы... Правда, три недели назад произошел трагический  инцидент.  Я
попросил одного своего друга итальянца, который  собирался  путешествовать
по  югу  страны,  привезти  мне  кое-какие  сведения.  Я  слышал  странные
разговоры насчет группы островов на юге,  островов  Барджуни.  Сомалийское
правительство только что эвакуировало оттуда население. Под тем предлогом,
что вода там вредна для здоровья. Как будто местные жители ее до  сих  пор
не пили...
     - Ну, и... - нетерпеливо спросил Малко.
     - Больше никогда своего друга я не видел, - признался Ирвинг  Ньютон.
- По крайней мере, живого. Несколько  дней  спустя  на  пляже  в  Могадишо
обнаружили его труп. Он утонул. Во всяком случае так  утверждала  полиция.
Но якобы мальчишки, которые нашли труп, говорили, что у него на  шее  была
проволока... Проверить это невозможно. Вскрытия не было...
     - А что там на юге?
     - Ничего. Русские на севере и в сторону Огадена. Их очень много.  Как
только включаешь УКВ-приемник, на всех частотах слышна русская речь. Это -
советские летчики, которые, в основном, летают на сомалийских "мигах".
     Для разгадки тайны похищения в этой  информации  Малко  не  нашел  ни
одной зацепки.
     - У нас только один выход, - сказал  он.  -  Разыскать  заложников  и
освободить их. Иначе... На кого я могу рассчитывать в  Могадишо,  планируя
операцию?
     Ирвинг Ньютон вздохнул и отрицательно покачал головой:
     - Насколько я знаю, ни  на  кого.  Я  единственный  агент  "компании"
здесь.  Советские  знают,  что  я  имею  отношение  к  ЦРУ.  Кроме   того,
практически все мои агенты здесь в течение последних  месяцев  были  не  в
состоянии выйти на  контакт.  Другие  боятся.  А  мне  никогда  не  давали
кредитов, чтобы завербовать  новых.  Пентагон  так  активно  использует  в
Сомали электронную разведку, что почти забросил  агентуру.  Все,  что  его
интересует, - это Бербера.
     Консул иногда давал мне информацию, но он сдрейфит, когда речь зайдет
о серьезных делах. Конечно, в Найроби у  нас  есть  люди,  готовые  начать
действовать, но их просто не впустят в Сомали.
     Малко слушал Ньютона почти с отчаянием.
     Еще раз ЦРУ с радостью направило его на бойню. Без контактов на месте
у него нет никаких шансов.
     Небольшой кабинет первого секретаря на втором  этаже  посольства  был
настоящей тихой гаванью, с его зарешеченным окном и бронированной  дверью.
Месяц назад его "проинспектировали" разъездные специалисты из технического
отдела... Чтобы расслабиться, Малко указал на кусок  картона,  вставленный
вместо стекла.
     - У вас действительно мало кредитов...
     Ирвинг Ньютон выдавил невеселую улыбку.
     - Дело не в деньгах. Ни  один  сомалийский  рабочий  не  имеет  права
работать  в  иностранном  посольстве  по  собственной  инициативе.   Чтобы
вставить  это  стекло,  я  должен  написать   заявление   в   Министерство
иностранных дел Сомали, которое передаст  его  в  Министерство  внутренних
дел,  а  там  уже  назначат  устраивающего  их  мастера.  Который   будет,
разумеется, агентом СНБ и воспользуется ремонтом, чтобы  начинить  комнату
микрофонами. Как это было в  резиденции  итальянского  посла.  Однажды  во
время грозы у них произошло короткое замыкание, и вдруг он услышал  голос,
звучавший прямо из стены его комнаты. Это были парни, которые шпионили  за
ним из штаб-квартиры СНБ.
     Вот уж действительно гостеприимная страна. Правда, у  русских  всегда
была страсть к подслушивающим устройствам. Малко размышлял. Как ему теперь
вырваться из этой удушающей атмосферы?
     - Не могли бы вы достать мне машину? - спросил он.
     Американец отрицательно покачал головой.
     - Нет. Необходимо специальное разрешение для постоянно не проживающих
в  стране  иностранцев,  даже  если  у   них   дипломатические   паспорта.
Практически они никогда не дают этого разрешения. Если я попрошу  его  для
вас, они предоставят в ваше распоряжение  машину  с  шофером  из  СНБ.  Не
думаю, что вас это устроит.
     - Тысяча чертей, - выругался Малко, - должны же быть  в  этом  городе
люди, которые хотели бы нам помочь. Кстати, а эти сомало-американцы?
     - Может быть, - согласился Ирвинг Ньютон. -  Я  никогда  об  этом  не
думал, уж больно они тупы.
     - Позовите консула, - попросил Малко.



                                    6

     Джонатан Грейс был красивый негр с низким голосом, с очень  короткими
курчавыми  волосами,  безупречно  одетый.  Он  принес  в  кабинет  первого
секретаря список сомало-американцев и просматривал его вместе  с  Малко  и
Ирвингом Ньютоном, комментируя каждую фамилию.
     - У этого маразм, - сказал он, - ему уже семьдесят шесть, этот  живет
под Берберой и никуда  не  выезжает.  Эту  семью  забирала  СНБ.  Они  нас
заложат. - Он вычеркнул одну фамилию. - Этот умер месяц  назад.  Этих  уже
полгода не видно, они кочевники... А вот этот может вас заинтересовать. Он
живет в Могадишо и, мне кажется, уже  оказывал  нам  некоторые  услуги.  Я
принесу досье.
     Он вышел. Малко и Ньютон переглянулись. Американец заметил:
     - Нам надо быть очень осторожными, мы  подвергаем  консула  огромному
риску. Если СНБ его сцапает, он погиб.
     - Знаю, - сказал Малко, - но у нас нет выбора. Пан или пропал.
     Ирвинг Ньютон не ответил. Если бы все кончилось благополучно, он  мог
бы рассчитывать на дипломатический пост в  цивилизованной  стране.  Консул
вернулся с серой папкой под мышкой.
     - Я был прав, - сказал он. - Абди уже соглашался нам помогать.  После
США он жил в Кении, был шофером на сафари в джунглях. Женат.  Трое  детей,
две дочери и сын. Живет около порта в старом квартале. По-моему, сейчас он
на государственной службе.
     Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
     - Как можно с ним связаться? - спросил Малко.
     Консул сделал непроницаемое лицо.
     - Это трудно, - пробормотал он нерешительно. - Если пойти  с  ним  на
встречу,  СНБ  сразу  же  об  этом  узнает  и  установит  слежку.   Письма
практически все перлюстрируются, да и пока  оно  попадет  к  адресату,  мы
потеряем несколько дней. Телефона у него нет...
     Снова тупик. Какая польза от такого потенциального союзника, если  до
него невозможно добраться.
     Вдруг глаза Малко загорелись. Его осенила идея.
     - Эти сомало-американцы все получают пенсии? - быстро спросил он.
     - Да, - ответил консул. - Ну и что?
     - Вы всем сообщите, что им увеличили  пенсию.  Скажем,  на  пятьдесят
долларов. Тем, кто живет в  Могадишо,  отправьте  уведомления.  Пусть  они
зайдут в посольство подписать бумаги.
     Консул испуганно уставился на него.
     - Но я же не могу сделать этого. Мне придется действительно  платить.
Где я возьму деньги?..
     Малко снисходительно посмотрел на него.
     - Сколько сомало-американцев в Сомали?
     - Двадцать семь.
     - Ну что ж, - сказал Малко. - Предположим, что вы им увеличите пенсию
на пятьдесят долларов в год. Это будет немногим больше тысячи долларов.
     - Да, но эту тысячу придется платить каждый год, - возразил консул. -
Никогда пенсионный фонд на это не пойдет. Им не позволит бюджет.
     - А "компания" позволит,  -  весело  заявил  Малко.  -  Мне  поручено
вернуть заложников любой ценой. Если операция сорвется, нам это  обойдется
гораздо дороже, чем тысяча долларов в год. Поэтому, даже если нам придется
платить этим людям до конца их жизни, сделайте это. Сегодня  же  разошлите
всем сомало-американцам письма с этой  хорошей  новостью  и  попросите  их
явиться в консульство, чтобы расписаться в ведомости.
     Ирвинг Ньютон с воодушевлением поддержал Малко:
     - Это фантастическая идея.
     Однако консул продолжал колебаться:
     - Надо об этом сообщить также в сомалийское министерство  иностранных
дел, - возразил он. - Деньги идут через  этот  департамент.  Сомалийцы  не
имеют права получать валюту.
     - Отлично! - пришел  в  восторг  Малко.  -  Так  они  ни  за  что  не
заподозрят, что это ловушка. Действуйте. А там  останется  только  убедить
этого Абди. Пообещаем ему все, что он захочет.
     - Не будем терять голову, - осторожно заметил первый секретарь. -  Мы
еще не знаем, чем он может быть  нам  полезен.  Вряд  ли  у  него  высокий
коэффициент умственного развития.
     - Это лучше, чем вообще без коэффициента, - рассмеялся Малко.
     Джонатан Грейс поднялся.
     - О'кей. Я займусь этим. Надеюсь, что дело выгорит. Думаю, что у  нас
есть шанс связаться с ним в ближайшие двое суток. Нужно только,  чтобы  вы
оставались в пределах досягаемости, чтобы  в  нужное  время  оказались  на
месте. Потому что мы не сможем вызывать его дважды.
     Консул покинул кабинет, унося свои папки. Ирвинг  Ньютон  с  тревогой
взглянул на Малко.
     - Мы играем с огнем, -  сказал  он.  -  СНБ  установило  здесь  такой
террор, что я не уверен, согласится ли этот  парень  хотя  бы  говорить  с
нами.
     - Посмотрим, - рассеянно произнес Малко. - В любом случае без связи с
местными жителями мы бессильны.
     Первый секретарь машинально пригладил волосы.
     - А ультиматум? Нужно как-то ответить на него.
     - Мы схитрим, - заявил Малко.  -  Опубликуйте  в  сомалийской  прессе
сообщение, что госдепартамент внимательно изучает требования  террористов.