остальные собутыльники.
- Пива! Сколько хошь! Требуйте в мою голову! - стукнул кулаком по
столу Федька, бессмысленно вращая глазами.
- Вот, сразу видно гулевана! Люблю за ухватку, ай да Федька!
- Хозяин, пива нам дюжину, пильзенского...
Сашка вернулся к столу, прошептал:
- Продал, сволочь...
Они чокнулись стаканами. Когда в комнате поднялся шум вызванный
появлением буфетчика, несшего пиво, Сашка молча кивнул своему товарищу и
они вышли, не попрощавшись ни с кем.
Бросив на стойку два гривенника Александр и его спутник вышли на
крыльцо.
- Утром ты приходи на условленное место: надо мне будет, а сегодня
последи за Федькой, надо его будет...
- Што?
- А, собаке - собачья смерть! Пришей его! - кратко отрезал Александр.
- Ладно...
- Ну, ступай теперь - гляди в оба глаза за Федькой. Да, смотри,
действуй осторожно!
Они расстались.
Вернемся теперь к веселой компании, пирующей в задней комнате
трактира, у Никитки Рыжего. Поданная дюжина пива была раскупорена, стаканы
наполнены.
- За здоровье пленных и военных, - пояснил Залетный невольно входя в
роль прихлебателя-шута.
- Пейте, ребята, пейте! - угощал Федька, - пейте, денег у нас много!
- Еще бы, у такого молодца, да чтобы денег не было!
- Все пропьем, снова достанем! - хвастал Федька, не подозревая, что
неумолимая смерть, в образе мрачного, широкоплечего детины, сидящего в
первой комнате трактира, зорко стережет его...
15. СЕНЬКА-КОЗЫРЬ В РАБОТЕ
Прошло около недели с того времени, когда Сенька Козырь поселился в
доме Загорского... Жилось ему здесь недурно. Еды было вдоволь и, кроме
того, старик-дворник не скупился на "монопольку". Одно только не нравилось
Козырю - это необходимость постоянно сидеть дома в обществе глухонемого
Митьки или сердитого неразговорчивого Панфилыча. "Пусть, - думал Козырь, -
проживу себе немного, посмотрю, что будет дальше. Не зря же он меня сюда
призвал. Видно, дело какое смекает."
Спал Козырь на кухне, на широких полатях с Митькой. Панфилыч ночевал
в барских комнатах. О Загорском не было ничего слышно.
- Должно, далеко уехали охотиться! - говорил Панфилыч, отвечая на
вопросы Козыря. - Да тебе-то что! Придет дело - спросят!
К концу недели появился Сашка Пройди-свет. Он появился на этот раз в
роли легкового извозчика.
- Отворяй, старина, ворота!
- Гости приехали! - весело крикнул он вышедшему на звонок Панфилычу.
Старые заржавевшие петли ворот заскрипели и на двор выехала рессорная
крытая пролетка запряженная парой.
Александр, в извозчичьем армяке, с лихо заломленным картузом,
подмигнул встретившим его на дворе Козырю и глухонемому.
- Подъехали с подгорелым солодом! Гы, гы, - захохотал Митька.
- Отворяй каретник, дед!
Панфилыч не спеша запер ворота и поплелся в дом за ключами.
- Ну, как ты живешь, приятель! Не соскучился! - обратился Александр к
Козырю.
Тот смотрел во все глаза на новое превращение Александра и старался
сообразить, что это значит.
- Чего ему скучать-то! - подхватил Панфилыч, - пьет, как утка; спит,
как хорек: жиру накопляет.
- Ну, а теперь самое настоящее дело пришло! Теперь ты, Сеня, покажи
себя, поддержись, - оживленно говорил Сашка, соскакивая с козел и начиная
распрягать лошадей. Ему помогал Митька. Старик Панфилыч равнодушно смотрел
на эту процедуру, мигал подслеповатыми глазами и чесал поясницу.
- А я, по правде сказать, верно без дела заскучал. Уж сомневаться
начал!
- Главная причина - без дела! - отозвался Козырь, в свою очередь
помогая распрягать постромки.
Когда лошади были выпряжены и поставлены в конюшню, а экипаж вкачен в
каретник, все прошли в дом. Войдя в кухню, Сашка сбросил с себя армяк и,
присев на лавку, заговорил:
- Ну, Сенька, кажется с лошадьми ты умеешь обращаться.
Козырь удивленно посмотрел на него.
- Править-то, я говорю, умеешь?
- Нехитра штука! - пробормотал Сенька.
- Ну, так вот сегодня вечером проверим твое искусство. Станешь ты на
Аптекарском переулке, где спуск от Николаевской церкви, - знаешь? Я тебе
брошу пассажира, сам сяду - тогда уж ты гони вовсю. Понял!
- А сколько очистится-то? - спросил Козырь, не вполне понимая ту
роль, которую он должен исполнить сегодня вечером.
- За чистую отделку - две радужных!
Эта сумма ошеломила Козыря. Ну, этот не чета Егорычу! Крупно берет! С
ним работать можно!
- Гнать-то куда? - спросил он.
- Сюда же, конечно! - ответил Александр.
Часов около семи вечера в тот же день на углу Благовещенского и
Аптекарского переулков чернела крытая пролетка. Сенька Козырь сидел на
козлах, крепко намотав вожжи и зорко оглядываясь по сторонам.
- Извозчик, подавай! - пьяным голосом закричал кто-то из темноты.
Две, усиленно балансирующие руками, фигуры показались в конце
переулка.
- Занят! - бросил в ответ Козырь. Сердце его билось учащенным темпом.
Эко дело задумано, - мысленно перебирал он подробности предприятия,
сообщенного ему Сашкой. - Народ кругом на каждом шагу. Как тут
подступиться! Ну, да авось кривая вывезет! Две катеньки заработать тоже не
шутка, как бы только не зацепить что, второпях! Рытвины здесь, грязь.
На колокольне Николаевской церкви раздался мелкий перезвон,
возвещающий конец вечерни. Потянулись темные силуэты возвращающихся из
церкви.
- Я ему на круг предлагаю два с полтиной. Потому рыбка-то тронулась!
- донесся до слуха Козыря возглас из кучки проходивших мимо.
- Это что за бас, ты бы послушал в духовой церкви...
Сенька Козырь жадно ловил отрывочные возгласы проходящих, ожидая
условленного сигнала. На тротуаре показались двое: старушка, закутанная в
большой ковровый платок и молодая стройная девушка. Сзади шли в шагах двух
два парня в пиджаках нараспашку.
- Едет краля! - громко выкрикнул один из них, когда идущие
поравнялись с пролеткой Козыря. Последний узнал по голосу Сашку, забрал
вожжи в левую руку и приготовился.
- Вали, под "шестерку"! - раздался один окрик.
Один из парней, это был Митька, быстро спихнул старуху с тротуара, а
Пройди-свет, схватив онемевшую девушку, бросил ее в пролетку и, вскочив
вслед за ней, крикнул:
- Сыпь!
Сенька неистово хлестнул по лошадям; горячие, застоявшиеся лошади
подхватили и пролетка в один момент, ныряя по рытвинам, наполненным жидкой
грязью, пронеслась по Аптекарскому переулку по направлению к Ушайке.
- Наяривай, Сенька! Дуй вовсю! Не бойсь, оси патентованные, не
сломаешь! - кричал Сашка, одной рукой держась за сидение, а другой крепко
прижимал обезумевшую девушку.
- Караул! Разб-о-о-й! - донеслось им вслед.
Зашумела вода, заскрипела галька под колесами пролетки и добрые кони
вынесли наших героев на противоположный берег Ушайки.
- Прямо, потом направо, - командовал Сашка. Он предупредительно
закутал рот девушке теплым шарфом, сорванным с ее же головы и без усилия
справляясь с молодым, рвущимся телом, грозно прошептал:
- Только пикни - нож тебе в бок!
Сенька Козырь отчаянно хлестал по лошадям. Мелькали одинокие, тусклые
мерцающие фонари; улицы были темны и пусты. Проскакав бешеным галопом
вдоль Бочановской улицы, Сенька повернул на Тверскую. Всякая опасность
погони была избегнута.
- Сдержи лошадей! - заметил Сашка, крепко прижимая обессилевшую
девушку.
- Кажись ушли! - самодовольно крикнул Козырь. - Ну, брат, и ухарь же
ты! Уж нешто я, прожженный человек, а и в России таких делов не обделывал!
- продолжал он, облегченно вздыхая.
На Мухином бугре им попался объездной.
Сенька пошевелил вожжами.
- Эх, да карие глазки! Да-а-а не заб-бу-бу-буду... - подделываясь под
тон пьяного, заорал Пройди-свет.
Минут через десять они стояли перед домом Загорского. Ворота были
предупредительно открыты.
- Приехали, краля моя!..
16. СЛЕД ПОТЕРЯН
Дня через два после посещения Егориным Залетного, в местной газете, в
отделе полицейской хроники, мелким шрифтом была напечатана следующая
заметка: "содержателем одной из томских первоклассных гостиниц заявлено
полиции об исчезновении одного из постояльцев - молодого человека,
приезжего из Иркутска. По показаниям коридорной прислуги, он вышел из
занимаемого им номера в восемь часов вечера 10 сентября и до сего времени
не возвращался. Дознание производится."
Егорин прочел эту заметку, сидя у себя дома, за утренним чаем.
- Поздно хватились, голубчики! - подумал он, откладывая газету. -
Поздно... А наверно, и меня к следователю вызывать будут: прислуга-то
видела, что я бывал у него ну, да пускай - ответ у меня короткий: гуляли
раза два вместе, познакомились на бегах, а больше ничего не знаю. Хорошо,
что "человек в маске" (черт бы его побрал) под видом Василия Ивановича был
в гостинице в тот самый момент, когда меня видели там последний раз.
Отвод, значит, хороший!
- Налить тебе еще чаю! - обратилась к Егорину жена.
- Налей пожалуй... Делать-то все равно нечего. Что это твой братец
глаз не кажет. Был он вчера вечером, когда меня видели там последний раз.
- Нет не был. Должно быть, приструнили его старики; да и давно пора;
совсем то рук отбился.
- Ну, чего там! Дело молодое - надо же и погулять малость! - заметил
Кондратий Петрович, прихлебывая горячий чай.
- Дело молодое! - сердито передразнила его жена. - Сам же парня за
собой таскаешь! От тебя он водку пить научился! Нашел себе товарища -
связался черт с младенцем!
- Ну, ну, пошла баба дурить: что я его на аркане вожу что-ли! Аль у
него своего ума нет!
- Намедни пришел батюшка, это как вы с Васькой последний раз
путались. "Где, говорит, твой-то". Про тебя значит. Почем мол я знаю. "Ну,
говорит, Анфиса, дурой ты росла, дурой и осталась!" - Как это, говорит,
можно, чтобы женатый человек по ночам пропадал!
А ты бы ему ответила, что, дескать, дело есть. Не стану же я без дела
шататься!
- Ох, уж эти дела! Смотри, Кондратий Петрович, пропадешь ты с ними!
Всадишь ты свою головушку и меня горе мыкать заставишь!
- Будет тебе! - прикрикнул на жену Егорин, выходя из-за стола. - Чего
раньше в смерти помирать!
В это время в комнату вошла кухарка, не старая еще женщина с толстым
рябоватым лицом.
- Там вас на кухне, Кондратий Петрович, какой-то человек спрашивает.
- Какой это человек? - переспросил Егорин.
- Кто его знает! Похоже, как из стрюцких - в брюках и пиджаке! -
отвечала кухарка, утирая нос грязным передником.
- Пойти посмотреть, кто там такой? - пробормотал Егорин.
На кухне его ожидал, сидя на лавке, Залетный, одетый хотя и в
поношенное, но довольно приличное платье, купленное на деньги Егорина.
Залетный был совершенно трезв.
- А, ну, что нового? - встретил его Егорин. - Проходи, брат, в
комнату, потолкуем.
Они прошли в столовую, где в это время Анфиса собирала посуду.
- Выдь-ка, жена, на минутку, - распорядился Егорин, - садись, брат,
рассказывай, как и что!
Залетный присел.
- Плохи дела! - начал он. - Сперва как будто на след напал, а теперь
шабаш!
- Как так!
- А вот слушай: все по порядку... - и Залетный рассказал о своей
встрече с Федькой-маленьким, в трактире Никиты Рыжего, передал свои
подозрения относительно участия этого Федьки в деле похищения тридцати
тысяч рублей. - Намотал это я себе на ус! - продолжал Залетный. - До
самого вечера канителились в трактире... Пьяны все: и Федька и его
компания - ничего сообразить невозможно! Насилу их вытащил оттуда... пошли
мы к Голубку. Там опять стали пить. Я заметил, что денег у него было
много. При мне он менял десятку у Никитки, да потом у Голубка доставал
десятку. Было у него рублей 30, а то и больше.
- Ишь ты, черт его побери...
- Да... Ну, я, понятное дело, так исподтишка стал удочку закидывать:
откуда, дескать у тебя такое богатство!
- Ну, а он что!
- Укрепился, каналья, - молчит! Отвороты разные дает, да и пьян к
тому же. Так в тот вечер ничего и не добился.
- Где живет-то он?
- Слушай дальше, пили мы, пили, часов так около 11 было... Вышел наш
Федька на улицу, во двор то есть, за нуждой. Ждем мы его, ждем, - нету
Федьки! Что такое! - думаем. Взяли фонарь, вышли посмотреть - не свалился
ли где пьяный, да не заснул ли. Глядим, братец ты мой, лежит наш Федька
около поленницы саженях так в двух от крыльца, лежит и уж закоченеть
успел...
- Опился что ли!
- На "прихватку" взяли (задушили). Карманы выворочены, одним словом,
чисто обделано! Главное, то удивительно, как никто ничего из пивной не
слышал. Да и во дворе, ведь там еще квартиранты живут. Почитай, никто еще
не спал!
- Следили, значит за Федькой, сметили, что денег много - вставил
Егорин.
- Конечно следили... И обработали чисто, прямо, как котенка
прижулькали. Ну, тут, было Федькины компаньоны галдеж подняли. Взялись,
было, за Голубка, ты дескать, подвел его. Урезонили их кое-как. Федьку
после того, ночью, отвезли подальше, бросили, чтобы не навлечь подозрение
на пивную. Так мои надежды на него и не оправдались, - закончил Залетный.
Егорин крепко выругался.
- Ну, а больше того ничего не узнал.
- Пытался я, брат, со всех концов; все дыры облазил - потерян след!
- Неужели так и пропадать деньгам! - вырвалось у Егорина. Он
озабоченно прошелся по комнате. - Попробуем еще... Только вряд ли что
выйдет!
- Кондратий Петрович, - окликнула Егорина жена, полуотворив дверь, -
накось, вот письмо тебе с почты принесли, - и она протянула Егорину
небольшой конверт с городской маркой.
Разорвав конверт, он развернул аккуратно сложенные листы белой
бумаги, из которого выпал на пол желтый театральный билет.
- Ложа бельэтажа N_6 на сегодняшний вечер... - недоуменно пожал
плечами Егорин. - Что бы это значило? - он вопросительно посмотрел на
Залетного.
- Может, из знакомых кто приглашает, - поднял конверт Залетный, - да,
постой, тут, кажется, еще что-то есть! - И он вынул незаметную визитную
карточку. - Говорю я - из знакомых кто-нибудь!
Егорин взял карточку, прочел и глухо прошептал.
- Опять он...
17. ЗАПАДНЯ
- Залетный удивленно посмотрел на Егорина.
- Кто он.
Егорин протянул ему визитную карточку и глухо произнес: "читай..."
На куске бристольского картона с золотым обрезом шрифтом рондо
значилось:
"Василий Иванович рогов", а ниже, в углу карточки: "г. Иркутск".
Залетный недоуменно крякнул и вопросительно взглянул на Егорина:
- Это тот самый...
- Да.
В комнате наступило молчание.
- Прямо голова идет кругом... Ничего сообразить не могу, - начал
Егорин, вновь осматривая таинственную карточку, - явное дело - это все он
- "человек в маске" орудует, что ему от меня надо. Не понимаю!
- Пойдешь в театр-то, - спросил Залетный.
Егорин отрицательно покачал головой:
- Н-нет... Да зачем идти! Попадешь еще в ловушку, пожалуй: черт его
знает, что у него на уме!
Залетный прошелся по комнате, потер поясницу и нерешительно начал:
- А что, если нам самим попытаться поймать его!
- Как это так!
- Да очень просто... Стой! Дай подумать. Надо все взвесить
хорошенько!
- Верно, Артемий - тряхни мозгами, авось, что и выйдет! - поддакнул
Егорин.
Сам он был положительно ошеломлен. Мысль о том, что таинственный,
неуловимый его соперник, действительно, силен и непобедим, мучила Егорина.
- Вот, что я надумал, слушай: в театр ты сам не ходи, а пойду я. Так
или иначе узнаю, кто будет ждать тебя в ложе N_6, выслежу его до
квартиры... понял?
План, разработанный бывшим сыщиком, был действительно и прост, и,
вместе с тем, мог дать хорошие результаты.
- Деньги у тебя еще остались на расходы-то? - осведомился Егорин.
- Деньги есть. Оденусь вечером поприличнее и в театр должен тебе
сказать, Кондратий Петрович, что я на ассигнованные тобой 50 рублей
приобрел, между прочим, на толкучке черную пару, самого фешенебельного
покроя. удовольствие это мне стоило 11 рублей, а вещь, как видишь,
пригодилась.
- Вали, вали, Артемий! Уж я на тебя надеюсь.
- Дай мне на всякий случай билет-то, - добавил Залетный.
- На, возьми.
Егорин протянул ему билет.
- Ну, пока до свидания! Завтра утром я зайду, расскажу о
результатах...
- Ладно, буду ждать!
Егорин проводил Залетного до кухни и еще раз напомнил ему об
обещанных 5000 рублях, в случае удачного исхода. Залетный простился и
вышел.
Егорин возвратился в комнату, присел к столу и глубоко задумался. В
такой позе его застала жена, придя узнать о времени обеда.
- Чай, пора на стол собирать, - спросила она.
Егорин только с досадой отмахнулся и ничего не ответил. Анфиса
Семеновна даже обиделась на такое внимание.
- Чего сидишь, как статуй какой. Ладно, что жена дура попалась: я по
хозяйству, я в лавке день-деньской... тьфу! - И она хлопнула дверью.
Егорин молчал.
Часов около восьми вечера подъезд городского театра был ярко освещен.
Из темноты ночи то и дело подъезжали экипажи всевозможных родов, начиная
закрытыми колясками томской буржуазии и кончая обшарпанными дрожками
ночных ванек. Два околоточных надзирателя, имея в своем распоряжении
несколько городовых, энергично наводили порядок среди съезжающихся
экипажей.
По тротуару чернели кучки пешеходов. Около театральной кассы была
настоящая давка. Одним словом, открытие зимнего сезона, в смысле сбора,
было вполне удачным.
Залетному пришлось долгонько-таки ожидать своей очереди у кассы, хотя
пришел он рано. Было еще лишь пол-восьмого. Наконец. Дошла очередь и до
него. Он спросил билет в сталь. Дешевых билетов уже не было, и Залетному
пришлось заплатить два рубля за стул в девятом ряду.
Раздевшись у боковой вешалки, Залетный вынул из кармана маленькое
зеркальце, пригладил волосы и тщательно нафабренные усы и оправил галстук.
В своей черной паре в манишке, приглаженный, с чисто выбритыми щеками,
Залетный был вполне приличен и производил впечатление отставного
чиновника, живущего на пенсию. Предъявив контролеру свой билет, он прошел
по коридору и поднялся на бельэтаж. Ему попадались навстречу, обгоняли его
разряженные шумящие шелковыми платьями дамы, корректные мужчины в наглухо
застегнутых сюртуках - публика лож. Залетный скромно сторонился, держась
по возможности в тени. Он поравнялся с ложей N% 6. Эта ложа была наглухо
закрыта.
- Очевидно, еще никого нет, - подумал Залетный, - хотя странно,
сейчас начнется спектакль, музыка уже кончила играть... Пройдусь немного
по коридору, подожду еще.
Но напрасно ждал Залетный, весь первый акт проходив около дверей
заветной ложи. Никто не показался.
- Что, за черт, неужели, я проворонил. - Недоумевал Залетный. - Не
заметил, как в ложу вошли, или, быть может она пуста и таинственный
корреспондент, любезно приславший билет, не заблагорассудил явиться лично.
Громкие аплодисменты, долетевшие из зала, показали, что первый акт
кончился. По коридору вновь двинулась публика. Залетный удвоил внимание,
не спуская глаз с интересующей его ложи. Вдруг, к великому удивлению
Залетного, дверь ложи отворилась, и оттуда вышел высокий представительный
господин средних лет, с густой черной бородкой, в темных очках. Выйдя, он
повернул направо, вниз к буфету. Шел он спокойно, не торопясь, видимо, не
подозревал, что за ним следят. Залетный быстро догнал его и, спускаясь
рядом по лестнице, успел хорошо рассмотреть внешность незнакомца. Судя по
костюму последнего - черному сюртуку из модного шевиота, темно-серым
брюкам английского покроя и по лакированным ботинкам - он принадлежал к
числу людей из общества. Далее Залетному бросилась в глаза бриллиантовая
булавка, искрящаяся на черном галстуке незнакомца из ложи N_6.
Да, видно, парень не из простых - икряный! - подумал Залетный, оценив
по достоинству его внешний вид.
Такое убеждение еще более укрепилось в Залетном, когда он по
окончании спектакля, увидел дорогое пальто демисезон, в которое облекся
незнакомец. Залетный поджидал его около выхода. Для старого сыщика ничего
не стоило выследить свою жертву, тем более, что тот совершенно не обращал
внимания на окружающих. Выйдя, он громко крикнул извозчика, уселся в
крытую пролетку и приказал извозчику: "трогай прямо!"
Залетный успел, однако, заметить номер экипажа и, в свою очередь,
взяв извозчика, поспешил вслед за уехавшим. Миновав две-три улицы,
преследуемый остановил своего возницу, расплатился, и далее пошел пешком.
Его примеру последовал и Залетный. Он шел шагах в двадцати сзади, зорко
всматриваясь в темноту и нащупывая револьвер, взятый на всякий случай.
Улица была пустынна... Все спало мертвым сном...
Вдруг Залетный почувствовал на своей шее железные тиски чьих-то рук:
чей-то властный голос раздался над самым ухом:
- Молчи! Не то - пришью!..
18. ТОМСКИЙ ШЕРЛОК ХОЛМС В ОПАСНОСТИ
Попал - промелькнуло в голове нашего злосчастного сыщика. - Конец
твоим земным странствиям!
Он даже не пробовал сопротивляться.
- Завяжи ему глотку, да покрепче! - скомандовал вполголоса один из
нападавших. Другой быстро исполнил его приказание. Рот Залетного был
крепко стянут какой-то тряпицей. - Надевай теперь мешок! - продолжал
суровый повелительный голос.
На голову Залетного накинули нечто вроде колпака, чем лишили его
возможности что-либо видеть.
- Слушай, - еще раз предупредили Залетного, - если тебе дорога жизнь,
помни одно: молчание, и не сопротивляйся. Иди, куда тебя поведут!
Вздох облегчения вырвался из груди Залетного. Он понял, что люди,
подкараулившие его, не хотят его смерти.
Только бы живу остаться, - думал Залетный, покорно передвигая ноги,
слегка подталкиваемый в спину чьим-то крепким кулаком.
Перед этим его тщательно обыскали, отобрали револьвер, но не взяли
кошелек. Последнее обстоятельство окончательно успокоило Залетного.
Не простые, стало быть громилы... должно быть, это из шайки - начал
понимать Залетный.
- Ну, шагай шире. Не бойся, не споткнешься! - поощрял Залетного его
невидимый конвоир.
Они подошли к экипажу, стоящему за углом, в переулке.
На козлах его чернела молчаливая фигура кучера. В глубине пролетки
сидел тот самый незнакомец, которого выслеживал Залетный.
- Сцапали? - спокойно спросил он у подходивших.
- Готово дело! - ответил один из них.
- Свяжите ему руки!
- В один момент! Ну-ка, кавалер, пожалуйте ваши лапки.
Залетный беспрекословно подчинился этому приказанию. Ему завернули
руки за спину и крепко связали их бечевкой.
- Подсадите его в пролетку, - нетерпеливо крикнул господин, сидящий в
экипаже.
- Поскорее вы, возитесь!.. Время идет!
Залетный был поднят, как перышко, рослым широкоплечим парнем и грубо
втолкнут под верх пролетки. Экипаж занырял по грязи.
Чужая крепкая рука плотно обхватила Залетного за талию. В рытвинах и
на поворотах, при каждом сотрясении экипажа, Залетный беспомощно мотался
из стороны в сторону. Голова его стукалась о зад пролетки, в висках
стучало... Дышать было под колпаком трудно. Сколько времени продолжалось
это утомительное для Залетного путешествие, он определить не мог. Также не
имел он представления и о том, куда, в каком направлении его везут. Смутно
только соображал, что едут они, часто меняя улицы. Наконец, пролетка
остановилась. Сильные руки вынули Залетного из экипажа и поставили на
землю. Злополучный помощник Егорина даже шатался от усталости.
Вот попался в кашу! Дернула меня нелегкая связываться! - упрекал себя
Залетный, весь разбитый и полузадохнувшийся.
- Шагай за мной! - последовало новое приказание.
Залетного повели в дом. Он смутно слышал бряцание засовов, стук
отпираемых дверей, неясные, сдержанные голоса...
- Шагай осторожнее - здесь лестница! - предупредили Залетного.
Он медленно передвигал ноги, ощупывал ступеньки, поддерживаемый за
руки. Насчитал 16 ступенек.
Еще раз хлопнула дверь.
- Сними с него колпак! - расслышал Залетный.
Яркий свет, при быстром переходе из темноты ослепил на минуту его
глаза. Наконец, когда первое резкое впечатление сгладилось, он увидел себя
стоящим среди большой, богато убранной комнаты. В углу пылал камин, бросая
красноватый отблеск на громадную медвежью шкуру, разостланную на полу. На
письменном столе горела лампа под голубым абажуром.
Другая лампа с белым матовым стеклом на резной ореховой подставке
освещала какую-то картину в массивной позолоченной раме. На стенах
комнаты, оклеенной обоями, дорогими и атласными, было развешано самое
разнообразное оружие, начиная с тунгусской рогатины и кончая винтовками
Винчестера и Зауэра. Искусно препарированное чучело орла широко
раскидывало крылья под мягким турецким диваном, стоящим у противоположной
стены комнаты...
Не успел еще Залетный разглядеть все как следует, как сзади его от
двери послышались быстрые легкие шаги.
Залетный обернулся...
- "Человек в маске" - прошептал он.
Перед ним стоял стройный молодой человек, больше среднего роста,
одетый в черную австрийскую куртку и лакированные ботфорты. Волосы его
были низко подстрижены; высокий белый лоб прорезала упрямая складка. Вся
передняя часть лица незнакомца была скрыта черной бархатной маской. Он
молча прошелся, подошел к камину, пододвинул кресло и, спокойно усевшись,
продолжал хранить молчание. От его пристального холодного взгляда, от
зловещего молчания, Залетному сделалось жутко.
Лицом к лицу с темным таинственным врагом, против которого и он и
Егорин были совершенно бессильны, находясь в полной его власти, бывший
сыщик, чуть ли не в первый раз за всю свою жизнь, понял, как опасно шутить
с огнем...
- Ну, заговорил, наконец незнакомец, - как вы себя чувствуете.
Голос его звучал насмешливо. Залетный хотел ответить, но язык не
повиновался ему. Все его тело сотрясало быстрая лихорадочная дрожь...
- Надеюсь, вы здоровы. - Иронически улыбнулся загадочный хозяин. -
Как вам понравился сегодня спектакль.
- Пощадите! - еле смог выговорить Залетный.
- Как здоровье моего уважаемого друга - Кондратия Петровича?
- Богом клянусь - не по своей я воле шел... человек я маленький...
- Отчего это он не воспользовался моим приглашением и не приехал в
театр?
- Нужда заставила... простите, - бормотал Залетный, робко переступая
с ноги на ногу.
- Слушай, любезный, - резко переменил свой тон "человек в маске" -
теперь, надеюсь, и ты и Егорин будете вполне уверены, что бороться со мной
вам не под силу. Не так ли? Да, я не говорил ли Егорину, что все равно
ничего из ваших розысков не выйдет...
- Говорил... Что он думает.
- Денег ему жалко.
- Хм, денег! А головы своей ему не жалко.
- Про себя скажу, что я если прикажете, с этой минуты ваш слуга до
последнего дыхания...
- Слуг у меня, любезный, и без тебя много.
- Заслужу, постараюсь!
- Передай ты от меня Егорину мое решение: хочет он деньги иметь,
пускай вступает в мою организацию, не хочет, значит, останется в дураках.
Но за мной пусть лучше не следит и бороться со мной не пытается. Я отлично
знаю, что у него большие связи среди "фартовой" публики, но у меня тоже
есть люди. В огонь и в воду пойдут, только прикажи. Обидно ему покажется
под началом-то ходить. Зато выгодно!.. Мы с ним в союзе такие дела можем
делать, что всю Сибирь в руки возьмем! Понял?
- Я в точности передам Егорину ваши слова. Думаю, что он больше
кочевряжиться не станет, - почтительно ответил Залетный.
"Человек в маске" встал, прошелся по комнате и, после некоторого
раздумья, закончил:
- Сейчас тебя увезут обратно. Дом, где мы теперь находимся, не должен
знать никто - и поэтому тебе опять завяжут глаза. Вам не нужно искать меня
- пусть только Егорин, в случае согласия, завтра в час ночи ожидает меня у
себя в квартире. Я приду. Условным сигналом будет - лампа на окне,
выходящем к томи. Понял!
- В точности все передам...
"Человек в маске" позвонил. Явился рослый парень.
- Завяжите ему глаза и увезите его, как вам приказано, - указал он на
Залетного.
19. ИЛИ Я, ИЛИ НИКТО!
Теперь мы должны вернуться к Пройди-свету и его пленнице. Мы оставили
их, если помнит читатель, в тот момент, когда пролетка, управляемая
Сенькой Козырем, была уже у ворот дома Загорского.
- Приехали, краля моя, - повторил Александр спокойным тоном человека,
уверенного в своей победе. - Запри ворота, Панфилыч!
Пролетка остановилась у заднего крыльца...
- Распряги лошадей, Семен, - продолжал Сашка, - экипаж вкати в
каретник, а ты красавица моя, - он легко поднял на руки девушку, - пойдем
со мной!
- Здесь тебя давно ждут. И комната тебе и все приготовлено!
Девушка молчала, тяжело дышала, но уже не сопротивлялась, точно
сознавая всю бесполезность борьбы.
- Посвети мне, Панфилыч, - крикнул Александр, поднимаясь со своей
дорогой ношей на крыльцо.
Старик-дворник, успевший закрыть ворота, подошел, держа в руках
небольшой фонарик.
- Идите, идите, - пробормотал он, всходя в сени и освещая путь.
Пройди-свет быстро, точно не чувствуя тяжести живой ноши, шагал за
Панфилычем, идущим впереди. Они поднялись по лестнице, вошли в верхний
этаж и пройдя ряд пустых комнат, остановились перед запертой дверью.
- Отворяй, - кратко приказал Александр, опуская на пол порывисто
дышащую девушку. Щелкнул замок, и дверь была открыта... - Зажги огонь,
старина!
Панфилыч, ворчал что-то про себя под нос, скрылся в темной комнате,
оставив свой фонарь около порога. Прошла минута... две...
Вдруг темноту комнаты, на пороге которой стоял Александр, сменил
нежный голубой полусвет, точно кто-то невидимый, вверху под потолком,
