шляпная картонка, дешевый чемодан и туго набитый саквояж. Вещи у нее бы-
ли самые что ни на есть простые и незамысловатые, так что, если б миссис
Хаббард не тормозила дела, поминутно подсовывая фотографии дочери и ее
двоих довольно уродливых детей: "Малышки моей дочери. Правда, прелест-
ные?", они справились бы с осмотром за две минуты.
Глава пятнадцатая
БАГАЖ ПАССАЖИРОВ
Выдавив из себя пару любезных фраз и заверив миссис Хаббард, что ей
подадут кофе, Пуаро и его спутники наконец отбыли восвояси.
- Ну что ж, для начала мы вытащили пустой номер, - сказал мсье Бук. -
За кого примемся теперь?
- Я думаю, проще всего будет заходить во все купе по порядку. Следо-
вательно, начнем с номера шестнадцатого - любезного мистера Хардмана.
Мистер Хардман - он курил сигару - встретил их как нельзя более при-
ветливо:
- Входите, входите, господа, если, конечно, поместитесь. Здесь тесно-
вато для такой компании.
Бук объяснил цель визита, и верзила сыщик понимающе кивнул:
- Я не против. По правде говоря, я уж было начал удивляться, почему
вы не занялись этим раньше. Вот вам мои ключи. Не хотите ли обыскать мои
карманы? Я к вашим услугам. Достать саквояжи?
- Их достанет проводник. Мишель!
Оба саквояжа мистера Хардмана быстро обследовали и возвратили вла-
дельцу. В них обнаружили разве что некоторый переизбыток спиртного. Мис-
тер Хардман подмигнул:
- На границах к багажу не слишком присматриваются. Особенно, если
дать проводнику на лапу. Я ему сразу всучил пачку турецких бумажонок - и
до сих пор не имел неприятностей.
- А в Париже?
Мистер Хардман снова подмигнул:
- К тому времени, когда я доберусь до Парижа, все мое спиртное можно
будет уместить в бутылочке из-под шампуня.
- Я вижу, вы не сторонник "сухого закона", мистер Хардман? - спросил
улыбаясь мсье Бук.
- По правде говоря, "сухой закон" мне никогда не мешал, - сказал
Хардман.
- Понятно. Ходите в подпольные забегаловки, - сказал мсье Бук, с удо-
вольствием выговаривая последнее слово. - Эти специфические американские
выражения, они такие выразительные, такие оригинальные.
- Мне бы хотелось съездить в Америку, - сказал Пуаро.
- Да, у нас вы научились бы передовым методам, - сказал Хардман. -
Европу надо тормошить, не то она совсем закиснет.
- Америка, конечно, передовая страна, - согласился Пуаро, - тут я с
вами согласен. И лично мне американцы многим нравятся. Но должен сказать
- хотя вы, наверное, сочтете меня старомодным, - что американки мне нра-
вятся гораздо меньше, чем мои соотечественницы. Мне кажется, никто не
может сравниться с француженкой или бельгийкой - они такие кокетливые,
такие женственные.
Хардман на минутку отвернулся и взглянул на сугробы за окном.
- Возможно, вы и правы, мсье Пуаро, - сказал он, - но я думаю, что
мужчины всегда предпочитают своих соотечественниц, - и он мигнул, будто
снег слепил ему глаза. - Просто режет глаза, правда? - заметил он. - Как
хотите, господа, а мне это действует на нервы: и убийство, и снег, и все
прочее, а главное - бездействие. Слоняешься попусту, а время уходит. Я
не привык сидеть сложа руки.
- Вы энергичны, как и подобает американцу, - улыбнулся Пуаро.
Проводник поставил вещи на полку, и они перешли в соседнее купе. Там
в углу, попыхивая трубкой, читал журнал полковник Дрбэтнот.
Пуаро объяснил цель их прихода. Полковник не стал возражать. Его ба-
гаж состоял из двух тяжелых кожаных чемоданов.
- Остальные вещи я отправил морем, - объяснил он.
Как большинство военных, полковник умел паковать вещи, поэтому осмотр
багажа занял всего несколько минут. Пуаро заметил пакетик с ершиками для
трубок.
- Вы всегда употребляете такие ершики? - спросил он.
- Почти всегда. Если удается их достать.
- Понятно, - кивнул Пуаро.
Ершики были как две капли воды похожи на тот, что нашли в купе убито-
го.
Когда они вышли в коридор, доктор Константин упомянул об этом обстоя-
тельстве.
- И все-таки, - пробормотал Пуаро, - мне не верится. Не тот у него
характер, а если мы это признаем, значит, мы должны признать, что он не
может быть убийцей.
Дверь следующего купе была закрыта. Его занимала княгиня Драгомирова.
Они постучались и в ответ услышали глубокое контральто княгини:
- Войдите.
Мсье Бук выступил в роли посредника. Вежливо и почтительно он объяс-
нил цель их прихода.
Княгиня выслушала его молча: ее крохотное жабье личико было
бесстрастно.
- Если это необходимо, господа, - сказала она спокойно, когда мсье
Бук изложил просьбу Пуаро, - то не о чем и говорить. Ключи у моей гор-
ничной. Она вам все покажет.
- Ваши ключи всегда у горничной, мадам? - спросил Пуаро.
- Разумеется, мсье.
- А если ночью на границе таможенники потребуют открыть один из чемо-
данов?
Старуха пожала плечами:
- Это вряд ли вероятно, но в таком случае проводник приведет мою гор-
ничную.
- Значит, вы ей абсолютно доверяете, мадам?
- Я уже говорила вам об этом, - спокойно сказала княгиня. - Я не дер-
жу у себя людей, которым не доверяю.
- Да, - сказал Пуаро задумчиво, - в наши дни преданность не так уж
часто встречается. Так что, пожалуй, лучше держать неказистую служанку,
которой можно доверять, чем более шикарную горничную, элегантную пари-
жанку, к примеру.
Темные проницательные глаза княгини медленно поднялись на него:
- На что вы намекаете, мсье Пуаро?
- Я, мадам? Ни на что.
- Да нет же. Вы считаете - не так ли? - что моими туалетами должна
была бы заниматься элегантная француженка?
- Это было бы, пожалуй, более естественно, мадам.
Княгиня покачала головой.
- Шмидт мне предана, - последнее слово она особо подчеркнула. - А
преданность - бесценна.
Прибыла горничная с ключами. Княгиня по-немецки велела ей распаковать
чемоданы и помочь их осмотреть. Сама же вышла в коридор и стала глядеть
в окно на снег. Пуаро вышел вместе с княгиней, предоставив мсье Буку
обыскать багаж.
Княгиня с грустной улыбкой поглядела на Пуаро:
- А вас, мсье, не интересует, что у меня в чемоданах?
Пуаро покачал головой:
- Это чистая формальность, мадам.
- Вы в этом уверены?
- В вашем случае - да.
- А ведь я знала и любила Соню Армстронг. Что вы об этом думаете? Что
я не стану пачкать рук убийством такого негодяя, как Кассетти? Может,
быть, вы и правы.
Минуту-две она молчала. Потом сказала:
- А знаете, как бы я поступила с таким человеком, будь на то моя во-
ля? Я бы позвала моих слуг и приказала: "Засеките его до смерти и вы-
киньте на свалку!" Так поступали в дни моей юности, мсье.
Пуаро и тут ничего не сказал.
- Вы молчите, мсье Пуаро. Интересно знать, что вы думаете? - с неожи-
данной горячностью сказала княгиня.
Пуаро посмотрел ей в глаза.
- Я думаю, мадам, - сказал он, - что у вас сильная воля, чего никак
не скажешь о ваших руках.
Она поглядела на свои тонкие, обтянутые черным шелком, унизанные
кольцами пальцы, напоминающие когти.
- Это правда, - сказала княгиня, - руки у меня очень слабые. И я не
знаю, радоваться этому или огорчаться. - И, резко повернувшись, ушла в
купе, где ее горничная деловито запаковывала чемоданы.
Извинения мсье Бука княгиня оборвала на полуслове.
- Нет никакой необходимости извиняться, мсье, - сказала она. - Прои-
зошло убийство. Следовательно, эти меры необходимы. Только и всего.
- Вы очень любезны, мадам.
Они откланялись - княгиня в ответ слегка кивнула головой.
Двери двух следующих купе были закрыты. Мсье Бук остановился и поче-
сал в затылке:
- Вот черт, это грозит неприятностями. У них дипломатические паспор-
та: их багаж досмотру не подлежит.
- Таможенному досмотру - нет, но когда речь идет об убийстве...
- Знаю. И тем не менее я бы хотел избежать международных осложне-
ний...
- Не огорчайтесь, друг мой. Граф и графиня разумные люди и все пой-
мут. Видели, как была любезна княгиня Драгомирова?
- Она настоящая аристократка. И хотя эти двое люди того же круга,
граф показался мне человеком не слишком покладистым. Он был очень недо-
волен, когда вы настояли на своем и допросили его жену. А обыск разозлит
его еще больше. Давайте, э-э... давайте обойдемся без них? Ведь, в конце
концов, какое они могут иметь отношение к этому делу? Зачем мне навле-
кать на себя ненужные неприятности?
- Не могу с вами согласиться, - сказал Пуаро. - Я уверен, что граф
Андрени поступит разумно. Во всяком случае, давайте хотя бы попытаемся.
И прежде чем мсье Бук успел возразить, Пуаро громко постучал в дверь
тринадцатого купе.
Изнутри крикнули: "Войдите!"
Граф сидел около двери и читал газету. Графиня свернулась клубочком в
углу напротив. Под головой у нее лежала подушка - казалось, она спит.
- Извините, граф, - начал Пуаро. - Простите нас за вторжение. Дело в
том, что мы обыскиваем багаж всех пассажиров. В большинстве случаев это
простая - однако необходимая - формальность. Мсье Бук предполагает, что,
как дипломат, вы вправе требовать, чтобы вас освободили от обыска.
Граф с минуту подумал.
- Благодарю вас, - сказал он. - Но мне, пожалуй, не хотелось бы, что-
бы для меня делали исключение. Я бы предпочел, чтобы наши вещи обыскали
точно так же, как багаж остальных пассажиров. Я надеюсь, ты не возража-
ешь, Елена? - обратился он к жене.
- Нисколько, - без малейших колебаний ответила графиня.
Осмотр произвели быстро и довольно поверхностно.
Пуаро, видно, конфузился; он то и дело отпускал не имеющие отношения
к делу замечания.
Так, например, поднимая синий сафьяновый чемодан с вытисненными на
нем короной и инициалами графини, он сказал:
- На вашем чемодане отсырела наклейка, мадам.
Графиня ничего не ответила. Во время обыска она сидела, свернувшись
клубочком, в углу, и со скучающим видом смотрела в окно. Заканчивая
обыск, Пуаро открыл маленький шкафчик над умывальником и окинул беглым
взглядом его содержимое - губку, крем, пудру и маленькую бутылочку с
надписью "Трионал". После взаимного обмена любезностями сыскная партия
удалилась.
За купе венгров шли купе миссис Хаббард, купе убитого и купе Пуаро,
поэтому они перешли к купе второго класса. Первое купе - места одиннад-
цать и двенадцать - занимали Мэри Дебенхэм (когда они вошли, она читала
книгу) и Грета Ольсон (она крепко спала, но от стука двери вздрогнула и
проснулась). Пуаро, привычно извинившись, сообщил дамам о том, что у них
будет произведен обыск. Шведка всполошилась, Мэри Дебенхэм осталась бе-
зучастной.
Пуаро обратился к шведке:
- С вашего разрешения, мадемуазель, прежде всего займемся вашим бага-
жом, после чего я бы попросил вас осведомиться, как чувствует себя наша
миссис Хаббард. Мы перевели ее в соседний вагон, но она никак не может
оправиться после своей находки. Я велел отнести ей кофе, но мне кажется,
что она из тех людей, которым прежде всего нужен собеседник.
Добрая шведка тотчас же преисполнилась сочувствия. Да, да, она сразу
пойдет к американке. Конечно, такое ужасное потрясение, а ведь бедная
дама и без того расстроена и поездкой, и разлукой с дочерью. Ну конечно
же, она немедленно отправится туда... ее чемодан не заперт... и она обя-
зательно возьмет с собой нашатырный спирт.
Шведка опрометью кинулась в коридор. Осмотр ее пожитков занял мало
времени. Они были до крайности убоги. Она, видно, еще не обнаружила про-
пажу проволочных сеток из шляпной коробки.
Мисс Дебенхэм отложила книгу и стала наблюдать за Пуаро. Она беспре-
кословно отдала ему ключи от чемодана, а когда чемодан был открыт, спро-
сила:
- Почему вы отослали ее, мсье Пуаро?
- Отослал? Чтобы она поухаживала за американкой, для чего же еще?
- Отличный предлог, но тем не менее только предлог.
- Я вас не понимаю, мадемуазель.
- Я думаю, вы прекрасно меня понимаете, - улыбнулась она. - Вы хотели
поговорить со мной наедине. Правда?
- Я ничего подобного не говорил, мадемуазель.
- И не думали? Да нет, вы об этом думали, верно?
- Мадемуазель, у нас есть пословица...
- Qui s'excuse s'accuse, - вы это хотели сказать? Признайте, что я не
обделена здравым смыслом и наблюдательностью. Вы почему-то решили, будто
мне что-то известно об этом грязном деле - убийстве человека, которого я
никогда в жизни не видела.
- Чистейшая фантазия, мадемуазель.
- Нет, вовсе не фантазия. И мне кажется, мы тратим время попусту -
скрываем правду, кружимся вокруг да около, вместо того чтобы прямо и
откровенно перейти к делу.
- А вы не любите тратить время попусту? Вы любите хватать быка за ро-
га? Вам нравятся откровенность и прямота? Что ж, буду действовать с из-
любленной вами прямотой и откровенностью и спрошу, что означают некото-
рые фразы, которые я случайно подслушал по пути из Сирии. В Конье я вы-
шел из вагона, как говорят англичане, "порастянуть ноги". Было тихо, я
услышал голоса - ваш и полковника. Вы говорили ему: "Сейчас не время.
Когда все будет кончено... И это будет позади..." Что означали ваши сло-
ва, мадемуазель?
- Вы думаете, я имела в виду убийство? - спокойно спросила она.
- Здесь вопросы задаю я, мадемуазель.
Она вздохнула и задумалась.
- В этих словах был свой смысл, мсье, - сказала она через минуту,
словно очнувшись от сна, - но какой - этого я вам сказать не могу. Могу
только дать честное слово, что я и в глаза не видела Рэтчетта, пока не
села в поезд.
- Так... Значит, вы отказываетесь объяснить эти слова?
- Да... Если вам угодно поставить вопрос так - отказываюсь. Речь шла
об... об одном деле, которое я взялась выполнить.
- И вы его выполнили?
- Что вы хотите сказать?
- Вы его выполнили, верно?
- Какие основания у вас так думать?
- Послушайте меня, мадемуазель. Я напомню вам еще один случай. В тот
день, когда мы должны были прибыть в Стамбул, поезд запаздывал. И это
вас очень волновало, мадемуазель. Вы, обычно такая спокойная и сдержан-
ная, потеряли всякое самообладание.
- Я боялась опоздать на пересадку.
- Так вы говорили. Но ведь Восточный экспресс, мадемуазель, отправля-
ется из Стамбула ежедневно. Даже если бы вы опоздали на поезд, вы задер-
жались бы только на одни сутки.
Мэри Дебенхэм впервые проявила признаки нетерпения:
- Вы, кажется, не понимаете, что человека могут ждать друзья, и его
опоздание на сутки расстраивает все планы и может повлечь за собой массу
неудобств.
- Ах так, значит, дело было в этом? Вас ждали друзья, и вы не хотели
причинить им неудобства?
- Вот именно.
- И все же это странно...
- Что странно?
- Мы садимся в Восточный экспресс - и снова опаздываем. На этот раз
опоздание влечет за собой куда более неприятные последствия: отсюда
нельзя ни послать телеграмму вашим друзьям, ни предупредить их по этому,
как... это по-английски, междуно... междуногородному телефону?
- По междугородному телефону, вы хотите сказать?
- Ну, да.
Мэри Дебенхэм невольно улыбнулась:
- Вполне с вами согласна, это очень неприятно, когда не можешь пре-
дупредить своих ни телеграммой, ни по телефону.
- И все же, мадемуазель, на этот раз вы ведете себя совсем иначе. Вы
ничем не выдаете своего нетерпения. Вы полны философского спокойствия.
Мэри Дебенхэм вспыхнула, закусила губу и посерьезнела.
- Вы мне не ответили, мадемуазель.
- Извините. Я не поняла, на что я должна отвечать.
- Чем вы объясните такую перемену в своем поведении, мадемуазель?
- А вам не кажется, что вы делаете из мухи слона, мсье Пуаро?
Пуаро виновато развел руками:
- Таков общий недостаток всех сыщиков. Мы всегда ищем логику в пове-
дении человека. И не учитываем смен настроения.
Мэри Дебенхэм не ответила.
- Вы хорошо знаете полковника Арбэтнота, мадемуазель?
Пуаро показалось, что девушку обрадовала перемена темы.
- Я познакомилась с ним во время этого путешествия.
- У вас есть основания подозревать, что он знал Рэтчетта?
Она покачала головой:
- Я совершенно уверена, что он его не знал.
- Почему вы так уверены?
- Он мне об этом говорил.
- И тем не менее, мадемуазель, на полу в купе убитого мы нашли ершик.
А из всех пассажиров трубку курит только полковник.
Пуаро внимательно следил за девушкой. Однако на лице ее не отразилось
никаких чувств.
- Чепуха. Нелепость, - сказала она, - никогда не поверю, что полков-
ник Арбэтнот может быть замешан в преступлении, особенно таком мелодра-
матичном, как это.
Пуаро и сам думал примерно так же, поэтому он чуть было не согласился
с девушкой. Однако вместо этого сказал:
- Должен вам напомнить, мадемуазель, что вы недостаточно хорошо знае-
те полковника.
Она пожала плечами:
- Мне хорошо знакомы люди этого склада.
- Вы по-прежнему отказываетесь объяснить мне значение слов: "Когда
это будет позади"? - спросил Пуаро подчеркнуто вежливо.
- Мне больше нечего вам сказать, - холодно ответила она.
- Это не имеет значения, - сказал Пуаро, - я сам все узнаю.
Он отвесил поклон и вышел из купе, закрыв за собой дверь.
- Разумно ли вы поступили, мой друг? - спросил мсье Бук. - Теперь она
будет начеку, а следовательно, и полковник тоже будет начеку.
- Друг мой, когда хочешь поймать кролика, приходится запускать в нору
хорька. И если кролик в норе - or выбежит. Так я и сделал.
Они вошли в купе Хильдегарды Шмидт. Горничная стояла в дверях: она
встретила посетителей почтительно и совершенно спокойно. Пуаро быстро
осмотрел содержимое маленького чемоданчика. Затем знаком приказал про-
воднику достать с полки большой сундук.
- Ключи у вас? - спросил он горничную.
- Сундук открыт, господин.
Пуаро расстегнул ремни и поднял крышку.
- Ага, - сказал он, обернувшись к мсье Буку. - Вы помните, что я вам
говорил? Взгляните-ка сюда!
На самом верху сундука лежала небрежно свернутая коричневая форма
проводника спальных вагонов.
Флегматичная немка всполошилась.
- Ой! - закричала она. - Это не мое! Я ничего подобного сюда не кла-
ла. Я не заглядывала в сундук с тех пор, как мы выехали из Стамбула. По-
верьте мне, я вас не обманываю, - и она умоляюще переводила глаза с од-
ного мужчины на другого.
Пуаро ласково взял ее за руку, пытаясь успокоить:
- Пожалуйста, не беспокойтесь. Мы вам верим. Не волнуйтесь. Я так же
убежден в том, что вы не прятали форму, как и в том, что вы отличная ку-
харка. Ведь вы отличная кухарка, правда?
Горничная была явно озадачена, однако невольно расплылась в улыбке:
- Это правда, все мои хозяйки так говорили. Я... - она запнулась,
открыла рот, и на лице ее отразился испуг.
- Не бойтесь, - сказал Пуаро. - У вас нет никаких оснований беспоко-
иться. Послушайте, я расскажу вам, как это произошло. Человек в форме
проводника выходит из купе убитого. Он сталкивается с вами в коридоре.
Он этого не ожидал. Ведь он надеялся, что его никто не увидит. Что де-
лать? Необходимо куда-то девать форму, потому что, если раньше она слу-
жила ему прикрытием, теперь она может только выдать его.
Пуаро посмотрел на мсье Бука и доктора Константина, те внимательно
слушали его.
- Поезд стоит среди сугробов. Метель спутала все планы преступника.
Где спрятать форму? Все купе заняты. Впрочем, нет, не все: он проходит
мимо открытого купе - там никого нет. Наверное, его занимает женщина, с
которой он только что столкнулся в коридоре. Забежав в купе, он быстро
сбрасывает форму и засовывает ее в сундук на верхней полке в надежде,
что ее не скоро обнаружат.
- А что потом? - спросил мсье Бук.
- Над этим нам надо еще подумать, - сказал Пуаро и многозначительно
посмотрел на своего друга.
Он поднял тужурку. Третьей пуговицы снизу недоставало. Засунув руку в
карман тужурки, Пуаро извлек оттуда железнодорожный ключ: такими ключами
проводники обычно открывают купе.
- А вот вам и объяснение, почему наш проводник мог проходить сквозь
закрытые двери, - сказал мсье Бук. - Вы зря спрашивали миссис Хаббард,
была ее дверь закрыта или нет: этот человек все равно мог пройти через
нее. В конце-то концов, раз уж он запасся формой, отчего бы ему не за-
пастись и железнодорожным ключом?
- В самом деле, отчего? - спросил Пуаро.
- Нам давно Следовало об этом догадаться. Помните, Мишель еще сказал,
что дверь в купе миссис Хаббард была закрыта, когда он пришел по ее вы-
зову?
- Так точно, мсье, - сказал проводник, - поэтому я и подумал, что да-
ме это померещилось.
- Зато теперь все проясняется, - продолжал мсье Бук. - Он наверняка
хотел закрыть и дверь в соседнее купе, но, очевидно, миссис Хаббард за-
шевелилась, и это его спугнуло.
- Значит, - сказал Пуаро, - сейчас нам остается только найти красное
кимоно.
- Правильно, Но два последних купе занимают мужчины.
- Все равно будем обыскивать.
- Безусловно! Ведь я помню, что вы говорили.
Гектор Маккуин охотно предоставил в их распоряжение свои чемоданы.
- Наконец-то вы за меня принялись, - сказал он с невеселой улыбкой. -
Я, безусловно, самый подозрительный пассажир во всем поезде. Теперь вам
остается только обнаружить завещание, где старик оставил мне все деньги,
и делу конец.
Мсье Бук недоверчиво посмотрел на секретаря.
- Шутка, - поспешил сказать Маккуин. - По правде говоря, он, конечно,
не оставил бы мне ни цента. Я был ему полезен - языки, знаете ли, и вся-
кая такая штука, - но не более того. Если говоришь только по-английски,
да и то с американским акцентом, тебя, того и гляди, обжулят. Я и сам не
такой уж полиглот, но в магазинах и отелях могу объясниться по-французс-
ки, по-немецки и поитальянски.
Маккуин говорил несколько громче обычного. Хотя он охотно согласился
на обыск, ему, видно, было несколько не по себе.
В коридор вышел Пуаро.
- Ничего не нашли, - сказал он, - даже завещания в вашу пользу и то
не нашли.
Маккуин вздохнул.
- Просто гора с плеч, - с усмешкой сказал он.
Перешли в соседнее купе. Осмотр пожитков верзилы итальянца и лакея не
дал никаких результатов.
Мужчины остановились в конце коридора и переглянулись.
- Что же дальше? - спросил мсье Бук.
- Вернемся в вагон-ресторан, - сказал Пуаро. - Мы узнали все, что
можно. Выслушали показания пассажиров, осмотрели багаж, сами кое-что
увидели. Теперь нам остается только хорошенько подумать.
Пуаро полез в карман за портсигаром. Портсигар был пуст.
- Я присоединюсь к вам через минуту, - сказал он. - Мне понадобятся
сигареты. Дело это очень путаное и необычное. Кто был одет в красное ки-
моно? Где оно сейчас? Хотел бы я знать. Есть в этом деле какая-то зацеп-
ка, какая-то деталь, которая ускользает от меня. Дело это путаное, пото-
му что его нарочно запутали. Сейчас мы все обсудим. Подождите меня одну
минутку.
И Пуаро быстро прошел по коридору в свое купе. Он помнил, что в одном
из чемоданов у него лежат сигареты. Сняв с полки чемодан, он щелкнул
замком. И тут же попятился, в изумлении таращась на чемодан.
В чемодане на самом верху лежало аккуратно свернутое красное кимоно,
расшитое драконами.
- Ага, - пробормотал он, - вот оно что. Вызов. Что ж, принимаю его.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЭРКЮЛЬ ПУАРО УСАЖИВАЕТСЯ ПОУДОБНЕЕ И РАЗМЫШЛЯЕТ
Глава первая
КОТОРЫЙ?
Когда Пуаро вошел в вагон, мсье Бук и доктор Константин оживленно пе-
реговаривались. Вид у мсье Бука был подавленный.
- А вот и он, - сказал мсье Бук, увидев Пуаро, а когда тот сел рядом,
добавил: - Если вы распутаете это дело, я и впрямь поверю в чудеса.
- Значит, оно не дает вам покоя?
- Конечно, не дает. Я до сих пор ничего в нем не понимаю.
- И я тоже, - сказал доктор, с любопытством поглядывая на Пуаро. -
Честно говоря, я просто не представляю, что же нам делать дальше.
- Вот как, - рассеянно сказал Пуаро.
Он вынул портсигар, закурил. Глаза его отражали работу мысли.
- Это-то меня и привлекает, - сказал он. - Обычные методы расследова-
ния нам недоступны. Скажем, мы выслушали показания этих людей, но как
знать, говорят они правду или лгут? Проверить их обычными способами мы
не можем, значит, нам надо самим изобрести способ их проверить. А это
требует известной изобретательности ума.
- Все это очень хорошо, - сказал мсье Бук, - но вы же не располагаете
никакими сведениями.
- Я вам уже говорил, что располагаю показаниями пассажиров, да и сам
я тоже кое-что увидел.
- Показания пассажиров мало чего стоят. Мы от них ничего не узнали.
Пуаро покачал головой:
- Я не согласен с вами, мой друг. В показаниях пассажиров было нес-
колько интересных моментов.
- Неужели? - недоверчиво спросил мсье Бук. - Я этого не заметил.
- Это потому, что вы плохо слушали.
- Хорошо, тогда скажите мне, что я пропустил?
- Я приведу только один пример - показания первого свидетеля, молодо-
го Маккуина. Он, на мой взгляд, произнес весьма знаменательную фразу.
- Это о письмах.
- Нет, не о письмах. Насколько я помню, он сказал так: "Мы разъезжали
вместе. Мистеру Рэтчетту хотелось поглядеть свет. Языков он не знал, и
это ему мешало. Я был у него скорее гидом и переводчиком, чем секрета-
рем". - Он перевел взгляд с доктора на мсье Бука. - Как? Неужели вы так
и не поняли? Ну, это уже непростительно, ведь всего несколько минут на-
зад вам представился еще один случай проявить наблюдательность. Он ска-
зал: "Если говоришь только по-английски, да и то с американским акцен-
том, тебя, того и гляди, обжулят".
- Вы хотите сказать... - все еще недоумевал мсье Бук.
- А вы хотите, чтоб я вам все разжевал и в рот положил? Хорошо, слу-
шайте: мистер Рэтчетт не говорил по-французски. И тем не менее, когда
вчера ночью проводник пришел по его вызову, ему ответили по-французски,
что произошла ошибка и чтобы он не беспокоился. Более того, ответили,
как мог ответить только человек, хорошо знающий язык, а не тот, кто зна-
ет пофранцузски всего несколько слов: "Се n'est rien. Je me suis
trompe".
- Правильно! - воскликнул доктор Константин. - И как только мы не за-
метили! Я помню, что вы особо выделили эти слова, когда пересказывали
нам эту сцену. Теперь я понимаю, почему вы не хотели брать в расчет раз-
битые часы. Ведь без двадцати трех минут час Рэтчетт был мертв...
- А значит, говорил не он, а его убийца! - эффектно закончил мсье
Бук. Не беспокойтесь. Я ошибся.
Пуаро предостерегающе поднял руку:
- Не будем забегать вперед! И прежде всего давайте в своих предполо-
жениях исходить только из того, что мы досконально знаем. Я думаю, мы
можем с уверенностью сказать, что без двадцати трех час в купе Рэтчетта
находилось постороннее лицо и что это лицо или было французом по нацио-
нальности, или бегло говорило пофранцузски.
- Вы слишком осторожны, старина.
- Мы должны продвигаться вперед постепенно, шаг за шагом. У меня нет
никаких доказательств, что Рэтчетт был в это время мертв.
- Но вспомните, вы же проснулись от крика.
- Совершенно верно.
- С одной стороны, - продолжал мсье Бук задумчиво, - это открытие не
слишком меняет дело. Вы слышали, что в соседнем купе кто-то ходит. Так
вот, это был не Рэтчетт, а другой человек. Наверняка он смывал кровь с
рук, заметал следы преступления, жег компрометирующее письмо. Потом он
переждал, пока все стихнет, и, когда, наконец, решил, что путь открыт,
запер дверь Рэтчетта изнутри на замок и на цепочку, открыл дверь, веду-
щую в купе миссис Хаббард, и выскользнул через нее. То есть все произош-
ло именно так, как мы и думали, с той только разницей, что Рэтчетта уби-
ли на полчаса раньше, а стрелки часов передвинули, чтобы обеспечить
преступнику алиби.
- Не слишком надежное алиби, - сказал Пуаро, Стрелки показывают 1.15,
то есть именно то время, когда непрошеный гость покинул сцену преступле-
ния.
- Верно, - согласился мсье Бук, слегка смутившись. - Ну, хорошо, о
чем говорят вам эти часы?
- Если стрелки были передвинуты, я повторяю - если, тогда время, ко-
торое они указывают, должно иметь значение. И естественно было бы подоз-
ревать всех, у кого есть надежное алиби именно на это время - на 1.15.
- Согласен с вами, мсье, - сказал доктор. - Это вполне логично.
- Нам следует обратить внимание и на то, когда непрошеный гость вошел
в купе. Когда ему представился случай туда проникнуть? У него была
только одна возможность сделать это - во время стоянки поезда в Виньков-
цах, если только он не был заодно с настоящим проводником. После того
как поезд отправился из Виньковцов, проводник безвыходно сидел в коридо-
ре, и, тогда как ни один из пассажиров не обратил бы внимание на челове-
ка в форме проводника, настоящий проводник обязательно заметил бы самоз-
ванца. Во время стоянки в Виньковцах проводник выходит на перрон, а зна-
чит, путь открыт.
- Следовательно, отталкиваясь от ваших прежних выводов, это должен
быть один из пассажиров, - сказал мсье Бук. - Мы возвращаемся к тому, с
чего начали. Который же из них?
Пуаро усмехнулся.
- Я составил список, - сказал он. - Если угодно, просмотрите его,
это, возможно, освежит вашу память.
Доктор и мсье Бук склонились над списком. На листках четким почерком
были выписаны имена всех пассажиров в той последовательности, в какой их
допрашивали.
1. Гектор Маккуин: американский подданный. Место N 6. Второй класс.
Мотивы: могли возникнуть в процессе общения с убитым.
Алиби: с 12 до 2 пополуночи (с 12 до 1.30 подтверждает полковник Ар-
бэтнот; с 1.15 до 2-проводник).
Улики: никаких.
Подозрительные обстоятельства: никаких.
2. Проводник Пьер Мишель: французский подданный.
Мотивы: никаких.
Алиби: с 12 до 2 пополуночи (Э. П. видел его в коридоре в 12.37-в то
же самое время, когда из купе Рэтчетта раздался голос. С 1 до 1.16 его
алиби подтверждают два других проводника).
Улики: никаких.
Подозрительные обстоятельства: найденная нами форма проводника гово-
рит скорее в его пользу, так как, судя по всему, была подкинута, чтобы
подозрения пали на него.
3. Эдуард Мастермэн: английский подданный. Место N 4. Второй класс.
Мотивы: могли возникнуть в процессе общения с убитым, у которого он
служил лакеем.
Алиби: с 12 до 2 (подтверждается Антонио Фоскарелли).
Улики: никаких, за исключением того, что ему, единственному из мужчин
в вагоне, подходит по размеру форма проводника. С другой стороны, он
вряд ли хорошо говорит по-французски.
4. Миссис Хаббард: американская подданная. Место N 3. Первый класс.
Мотивы: никаких.
Алиби: с часу до двух - никакого.
Улики, подозрительные обстоятельства: рассказ о мужчине, вторгшемся
посреди ночи в ее купе, подтверждается показаниями Хардмана и горничной
Шмидт.
5. Грета Ольсон: шведская подданная. Место N 10. Второй класс.
Мотивы: никаких.
Алиби: с 12 до 2 (подтверждается Мэри Дебенхэм).
